Глава 11. Мэгги
Надо отдать бабушке должное: несмотря на старость и трясущиеся руки, она уколола меня булавками только трижды. Забавно, что после первого раза Калеб тут же позвонил, проверяя, все ли у меня хорошо, а после третьего – заворчал в трубку, чтобы бабуля была поосторожнее.
Позже он спросил, сможет ли Биш отвезти нас с Линн домой, и пояснил, что Питер припахал их с Кайлом разгребать бумаги. С Бишем я договорилась. А еще попросила завезти меня к папе, чтобы я кое-что забрала. К счастью, папы с Фионой дома не оказалось. Отец расстроился бы, заметив, как я уношу свои вещи из семейного гнезда.
Я решила, что, раз уж мне выпала минутка без Калеба, нужно заняться ужином. Я позвонила Рэйчел, узнала у нее рецептик полегче и попросила Биша подбросить меня в магазин за ингредиентами. Линн сказала, что вечером они с Кайлом хотят выйти проветриться. Я же решила провести вечер с Калебом.
Довезя нас до дома, Биш вместе с Джен поехал к Питеру. Я бросила свою огромную, набитую шмотками сумку на стул у Калеба в комнате (ибо понятия не имела, что еще с ними делать) и пошла принять душ. И хотя в одежке Калеба мне было так уютно, будто она меня обнимает, я все же соскучилась по своим собственным тряпочкам.
Как только мы услышали скрип ключа в замочной скважине, Линн понеслась встречать Кайла, а я осталась у плиты – помешивая свое варево.
Вскоре у меня за спиной возник Калеб.
– Ты приготовила ужин? – спросил он, глядя мне через плечо и принюхиваясь. – Пахнет вкусно.
– «Пастуший пирог», – обернувшись, объяснила я. – Рецепт твоей мамы. Она дала мне пару подсказок.
– Уверен, будет объедение, – пробормотал Калеб и поцеловал меня сначала в шею, а затем в губы. – Успела сегодня еще чего-нибудь сделать? Свадебного.
– Бабушка закончила подшивать мое платье, – сказала я и вздохнула. – Оно невероятно красивое.
– Жду не дождусь тебя в нем увидеть, – ответил он хрипло. – А пока хватит и твоих фруктовых шортиков. – Калеб сжал ладони у меня на бедрах. – Значит, сегодня с бананами?
– Ага, – выдохнула я, когда он придвинулся ближе. – Я слышала, ты их обожаешь.
– Если честно, Мэгги… – Он замер, и теперь тела наши разделяли лишь хлопок и джинса. – …Я их и правда обожаю.
А потом ужин был забыт.
Калеб меня поцеловал, поднял меня на руки и понес прямо в кровать. Он даже не снял обуви, а сразу завладел моими руками, прижав их к пледу. Наконец-то я получала то, что хотела.
Я гадала: у всех ли Взаимообладание проходит одинаково? У меня возникало ощущение, будто я тону, а потом резко всплываю на поверхность. И когда я впускала Калеба в свое сознание, позволяла ему поглощать меня изнутри, мое тело начинало петь, по коже ползли мурашки… Мы разрешали своим сознаниям брать над нами верх, но Калеб в это время ни на секунду не отрывал своих губ от моих. Вихри энергии, всегда нами ощутимые, всегда готовые вырваться наружу, теперь кружили вокруг. Казалось странным видеть их в новом месте, наблюдать, как их свечение зажигает окружающие предметы, представляет их в новом свете…
Когда они погасли и мы успокоились, Калеб перевернулся на спину и притянул меня к своей груди, пытаясь восстановить дыхание. Потом причесал мои волосы пальцами.
– Твой план сработал, да? – засмеялся он. – Все у нас теперь по-домашнему, а ты еще и в этих шортиках. О, банановые шорты…
– Ты меня раскусил.
Мы широко друг другу улыбнулись.
– Так как все прошло с папой? – Я вопросительно на него посмотрела. – Все уладили?
– Я ему не сказал. Я хочу поговорить с ним и мамой одновременно, а она сегодня весь день была занята. Завтра к ним поедем. Я в любом случае должен помочь папе с собеседованием. Придет новый охранник. – Калеб сглотнул, и я ему посочувствовала. Бедный Рэндольф. – Не волнуйся. Все будет отлично.
Я кивнула.
– А что, с бабулей все и правда прошло хорошо? Она к твоему мнению прислушалась? Я же знаю, как она любит…
– Все прошло шикарно. – Я подняла голову и взглянула на Калеба. – У нее золотые руки.
Он улыбнулся:
– В детстве она связала мне варежки. Но я все время стеснялся их носить.
Я усмехнулась.
– Она тебе собственноручно их связала, а ты не носил?
– Она вышила на них снеговичка Льдышку, детка. Проклятого Льдышку, понимаешь?
Я попыталась сдержать смех.
– А разве тебе он в детстве не нравился?
– Ну не в четырнадцать же лет!
Тут-то я и захохотала. Он улыбнулся, дожидаясь, пока я успокоюсь.
– Она любит для каждого что-нибудь сделать. Это ее фишка.
– Интересно, какая фишка будет у меня, – задумалась я. – А я еще даже не решила, какую выбрать специализацию в универе.
– «Прекрасной предводительницы народа» в списке нет, уж прости. Тебе достанется что-нибудь пресное вроде биологии или экономики в предпринимательском деле.
Я захихикала и, приподнявшись, чмокнула его в щеку.
– А теперь не хочешь отведать моего превосходного ужина и посмотреть кино?
– Читаешь мои мысли. – Калеб уселся поудобнее, прижав меня к себе и поцеловав в губы. – Спасибо тебе. Если меня каждый вечер будет ждать вот это, я стану самым счастливым человеком на свете.
Я улыбнулась и повела его в кухню. Мы поели и посмотрели какое-то отвратное реалити-шоу, посмеиваясь над его участниками. Последнее, что я помню, – как Калеб нес меня в кровать, как касался щеки своим колючим подбородком, а потом – как меня окружило привычное тепло и я умиротворенно провалилась в сон.
* * *
– Пап! Мы пришли! – прокричал Калеб, открывая дверь. – Бэлла!
Собака вприпрыжку выскочила из-за угла и подлетела к Калебу. Он присел на корточки и замурлыкал:
– Боже мой! Посмотрите на мою девочку! Как ты выросла!
Я наблюдала за ними с удивленным восхищением.
– А у себя в квартире ты держать собак не можешь?
– Могу, но приходится оставлять ее здесь, потому что я постоянно в учебном центре. – Он выпрямился. – А потом кое-кто отнял у меня все лето, поэтому… – Калеб улыбнулся и притянул меня к себе. – Однако, возможно, совсем скоро мы сможем забрать ее с собой.
Он намекал на наш общий дом. Я посмотрела в его голубые глаза, но он не прибавил больше ни слова. Я кивнула, давая понять, что всеми руками за. Потом почесала шею Бэллы и последовала за нареченным.
– Так, – сказал он, останавливая меня в коридоре. – Давай объясню, как не потеряться в коридорах. – Калеб указал на пол в углу. – Видишь плитку?
Я кивнула. Плитка была разноцветной, но никакого узора не составляла: разные оттенки зеленого и коричневого шли вперемежку.
– Смотри, видишь, вон там в углу бежевая плитка? А вон там – зеленая? Бежевые приведут тебя в западное крыло дома, где находятся моя комната и гостиная. Коричневые приведут в заднюю часть дома, где кухня и столовая. А зеленые поведут тебя кругом.
Я с сомнением взглянула на Калеба. Звучало не слишком сложно. Ничего замысловатого – разве что извилистых коридоров больно много: такая на первый взгляд путаная, но на деле – хорошо продуманная сеть.
Калеб повел меня по коридору маршрутом зеленых плиток и, к моему удивлению, вернулись мы туда же, откуда начали.
– Так странно.
– Ага. Папа – гений.
– Точно, – шутливо подтвердил Питер. Обернувшись, мы увидели, что он над нами посмеивается. – Спасибо, что заметили.
– Привет, пап.
– Привет, сынок. – Питер приветливо мне улыбнулся. – Ну что, так и будешь стоять столбом или все-таки обнимешь свекра?
Я засмеялась:
– Неплохое предложение.
– И мне нравится, милая.
Он приобнял меня за плечи и повел по коридорам с бежевыми плитками по углам. Калеб вместе с Бэллой плелся позади нас.
– Так что вы хотели нам рассказать?
Мы зашли в столовую.
– Э-э… – Я покосилась на Калеба. Он вопросительно смотрел на отца.
– Вчера я почувствовал, что что-то не так, Калеб. Я решил, это Мэгги хочет с нами что-то обсудить. Вероятно, по поводу ее друзей. – Он нахмурился. – Но, судя по вашим лицам, нет.
– Пап, а где мама? – мягко спросил Калеб и, взяв меня за руку, усадил рядом с собой на диван.
Я услышала, как Питер мысленно ее зовет и Рэйчел отвечает, что будет через минутку.
– Сейчас придет. Вы там как?
– Все хорошо. Мы просто хотели с вами кое о чем поговорить.
Питер кивнул и погрузился в задумчивость.
На краю стола стояла хрустальная чаша. Гадая о цели нашего визита, Питер еле заметно подвигал пальцами – вперед-назад, и чаша, подчинившись его способности, тоже послушно зашевелилась.
Потом в комнату вошла Рэйчел, и после приветственных объятий и чая Калеб перешел к делу.
Он все объяснил: чем желает заниматься, как собирается открывать новые учебные центры, но не хочет заниматься архитектурой. Питер слушал. Рэйчел с опаской поглядывала то на него, то на сына. Питер молчал, а это ой как странно. Казалось, будто он вообще ни о чем не думал: его мысли точно встали на паузу, сознание словно выключилось.
Но потом оно включилось, и я услышала его ответ прежде, чем он произнес:
– Калеб, ты же знаешь, что я всегда ценил твою предприимчивость. Решение начать такую компанию с нуля заслуживает всяческих похвал. – Тяжелая пауза. – Но я всегда полагал, что это временно. Всегда полагал и хотел, чтобы ты пришел работать ко мне, в нашу фирму. А теперь я узнаю, что ты этого не хочешь, сынок, и я удивлен. Прежде ты ничего мне об этом не говорил.
– Знаю. По правде сказать, если бы я не встретил Мэгги, то почти наверняка остался бы в фирме, – сказал Калеб и поспешил прибавить: – Не потому, что это ее затея или вина, просто она помогла мне осмелиться на то, что я по-настоящему хочу. Теперь решения я принимаю не один, а она верит, что я справлюсь.
– Верю и я. – Питер кашлянул. – Я верю, что ты справишься. Вопрос не в этом. А в том, что работать в фирме – значит соблюдать нашу традицию. Хранить наследие семьи. Я считал, что ты этого хочешь.
– Дело не в том, что я не хочу с тобой работать, пап. А в том, что преподаванием я хочу заниматься больше.
Питер задумался. Мы с Рэйчел молчали. Пускай мальчики разбираются сами.
Наконец Питер негромко заговорил:
– Ты уже мужчина, Калеб, и я не могу указывать тебе, что делать. Не буду лгать: я не в восторге от твоего решения, – но я поддержу тебя, как всегда. Ты никогда меня не подводил. Раз ты того хочешь – так тому и быть.
Калеб вздохнул: гора с плеч…
– Спасибо, пап.
– Что бы я ни сказал, ты бы все равно сделал по-своему, – вслух рассудил Питер и распахнул руки, приглашая жену в свои объятия. Рэйчел перебралась к нему; они несколько секунд смотрели друг на друга, а потом вновь взглянули на Калеба. – Прав я?
Калеб криво усмехнулся:
– Так точно, сэр.
Питер кивнул и улыбнулся.
– Так я и думал. Ты всегда был бунтарем. И та звездочка у тебя на плече… – Он окинул Калеба выразительным взглядом. – Пошел в пловцы, а не в футболисты, ушел у Кайла с выпускного, когда все тебя ждали… – Он вздохнул. – Но, признаю, все у тебя в итоге получилось.
– Да, сэр, – прошептал Калеб и, прижав меня к себе, поцеловал в висок. – Получилось.
«Обожаю твою звездную татушку».
Он широко улыбнулся:
– Знаю.
И глядя на эту улыбку, видеть которую мне хотелось всегда, я кое-что поняла: до свадьбы осталось только два дня!
Два. Дня.
А я не просто не написала своих клятв, но еще даже не начала о них думать! Калеб продолжал улыбаться, оставив меня наедине с моей маленькой истерикой.
Я повернулась к Рэйчел:
– Спасибо за рецепт. Я впервые смогла приготовить что-то съедобное.
Она хихикнула:
– На здоровье. Если хочешь, загляни ко мне как-нибудь, я тебя еще кое-чему научу. Моя мама была отличным поваром. Джен тоже старается, но дел у нее по горло: и работа, и Мария…
– С удовольствием!
Питер улыбнулся мне и спросил:
– А ты уже решила, где будешь учиться?
Калеб откинулся на спинку дивана и, закинув ногу на ногу, устроился рядом со мной поудобнее.
– Я же тебе говорил, пап. В этом семестре Мэгги пойдет со мной в универ.
– И ты этого хочешь? – спросил у меня Питер. – Хочешь учиться в Университете Теннесси?
– Да. Я никогда не думала, что поступлю в универ, поэтому спасибо вам большое, что помогли… Я очень благодарна.
– Не за что. Мне приятно было помочь. А уточнил я у тебя, чтобы убедиться, что ты и вправду туда хочешь. Раз уж Калеб не хотел мне сознаваться про работу…
– Хочу. Спасибо, – искренне сказала я. – Жду не дождусь.
Из коридора вышли Джен и Биш.
– Чего ждешь не дождешься?
– Университета, – ответил за меня Питер. – Занятия у нашей Мэгги начнутся в конце следующего месяца.
Я улыбнулась. Нашей Мэгги…
Биш улыбнулся мне в ответ и покачал головой:
– Там не так прекрасно, как тебе кажется, крошка.
– Не порть мне праздник, – притворно проворчала я.
Джен тем временем присела на диван, а Биш облокотился на его спинку.
– А вы что делали, ребята? – спросила я.
Биш и Джен переглянулись, а потом посмотрели на меня.
– Ну… – начала Джен.
А Биш продолжил:
– Мы квартиру искали.
Я почувствовала, как Калеб напрягся и снова заладил решать в уме примеры. Да что это с ним в последнее время творится?..
Я вопросительно на него посмотрела.
«Все отлично, красавица. Просто в голову мне не лезь».
Подумав об этом, он усмехнулся. Боже, как мило. Я повернулась к брату, пытаясь понять, какое Калебу дело до их квартиры, а Биш тем временем продолжал:
– В общем, кажется, гнездышко мы себе нашли. Осталось только… уладить мелочи.
«И раздобыть где-то две проклятые тысячи долларов для банковского взноса».
Пока Питер и Рэйчел болтали о своем первом доме, Джен, подняв голову, посмотрела на Биша.
«Все будет хорошо, мой сладкий. Мы…»
«Нет, не хорошо. Раз уж купить тебе дом я не в состоянии, то уж хотя бы взнос внесу самостоятельно».
Она вздохнула: «Ладно, если тебе так хочется».
«Мне это необходимо. Дженна, я должен о тебе заботиться, хотя бы ради собственного спокойствия. У меня сердце болит оттого, что я не могу тебя обеспечить».
Джен сглотнула.
«Прости. Я не хотела, чтоб тебя мучила…»
Биш нежно коснулся ее щеки и покачал головой.
«Ты не должна за это извиняться. Я бы ни секунды поменять не хотел. Просто разреши мне самому со всем разобраться, ладно? Тогда боль пройдет».
Она попыталась улыбнуться.
«Ладно».
Биш осторожно чмокнул Джен, а затем выпрямился. Питер как раз замолчал, но им с Рэйчел было невдомек, какая тут только что развернулась сцена.
– Ну что ж, – Питер хлопнул в ладоши, – кто проголодался? Давайте все пойдем в «Маглиз»! Я угощаю.
– Ага, – выдохнул Калеб. – Пойдемте.
Мы все вышли и забились в пикап Калеба. Я села в самой серединке джейкобсонского сэндвича: между Калебом и Питером. Калеб усмехнулся над моей мыслью и покачал головой. Пока он держал руку на моих коленях, а Рэйчел наслаждалась песней «Мьютмас», игравшей по радио, мы доехали до города и вскоре притормозили на стоянке.
Калеб помог мне вылезти из своей огромной машины, и я огляделась. Отсюда виднелись озеро и скамейки. Улыбнувшись, я вспомнила наше первое свидание. Свою первую поездку на мотоцикле. Первый обед в «Маглиз». Вспомнила, как в первый раз ревновала. Как Калеб впервые показал мне видение…
Я вздохнула. Казалось, прошла целая вечность.
– Как я в тебя влюбился, – прибавил к моему списку Калеб, обняв меня и положив подбородок на мое плечо.
Я повернула голову и коснулась щекой его щеки.
– Правда?
– Правда. Когда ты понеслась по настилу и вынудила меня броситься следом. Я понял: пиши пропало.
– Ну, я же легкой атлетикой занималась.
– Потому-то я тебя и не поймал. Но ты ко мне вернулась, как мотылек к огню.
– Потому что ты меня обманул! – игриво заметила я.
– Признай, ты просто-напросто не смогла передо мной устоять, – прохрипел Калеб. – Признайся.
– Еще чего.
– Эй! – окликнул нас Биш с порога закусочной. – Вы идете?
– Идем! – крикнула я. – Тебе просто повезло. Я как раз собиралась предложить матч-реванш.
Калеб засмеялся:
– Ой, да ну! Может, в скорости я тебе не ровня, но реакция у меня как у мангуста.
Когда я потянулась к дверной ручке, Калеб так быстро дернулся вперед, что я моргнуть не успела – а он уже открыл передо мной дверь.
– Позвольте мне, – произнес он, и я улыбнулась.
Калеб повел меня к столу, где сидела наша семья, и вскоре мы уже ели, смеялись и давали Бишу дегустировать свои блюда. И отдегустировал он их хорошенько… Спорю, он в два счета выиграл бы в конкурсе обжор!
А потом я услышала то, что и не думала когда-нибудь снова услышать. Голос – точно ногтями по грифельной доске.
Эшли.
– Калеб, – промурлыкала она. – Приветики.
Мы с Калебом сидели к ней спиной, поэтому обернулись. Впитывая всеобщее внимание как губка, Эшли еле заметно выпятила грудь и задрала подбородок. Я сглотнула, едва сдерживаясь, чтобы что-нибудь не сказать.
– Эшли, – сказал Калеб, и все, кроме нее, поняли, что он ей не рад.
Она улыбнулась и положила руку ему на плечо. Питер при виде этого округлил глаза и взглянул на меня. Наверное, решил, что я ей башку оторву. А я посмотрела на Эшли и, заметив, как она слегка подалась вперед, решила, что именно это сейчас и сделаю. Я собралась было подняться, но тут моей руки коснулась Джен.
«Просто подожди».
Я перевела взгляд на Калеба.
В последний раз он послал ее ко всем чертям только после того, как она меня оскорбила. Неужели он позволит так себя лапать перед собственной…
Он скинул ее руку и поднялся, свирепо на нее глядя.
– Уходи, Эшли.
Она усмехнулась:
– Я здесь со своей семьей.
– Тогда возвращайся к ним.
Эшли так и стояла на месте, будто ждала продолжения, и Калеб прибавил:
– Ты же видишь, что со мной Мэгги. Знаешь, что мы вместе. И я не раз говорил тебе, что между нами ничего не может быть. Ничего. На выходных мы с Мэгги поженимся.
– Ты женишься на ней? – взвизгнула она, а потом, подумав, усмехнулась. – Боже ты мой! Послушай, Калеб, сейчас уже не те времена: если девка от тебя залетела, жениться на ней не обязательно!
Я услышала, как Рэйчел и Питер ахнули. Я больше не могла это терпеть. Мое тело было готово взорваться, так сильно мне хотелось прибить эту нахалку. Я глубоко вздохнула, и тут замерцал свет. Эшли с презрением на меня взглянула и вновь посмотрела на Калеба. Он покачал головой и немного помолчал, пытаясь успокоиться. Все-таки это девушка.
– Эшли, Мэгги не беременна. Я просто ее люблю.
Она поморщилась так, словно учуяла какую-то вонь.
Калеб не отступал:
– Я люблю ее всем сердцем, поэтому прекрати вести себя как ребенок и успокойся уже.
– Отлично! – надулась она. – Женись на этой малолетке, мне плевать! Сдался ты мне! Можешь теперь обо мне забыть, потому что между нами все кончено!
– Ничего между нами не кончено. – Калеб выждал драматичную паузу; Эшли тупо на него глядела. – Потому что ничего и не было!
Она зашагала прочь, тряхнув своими светлыми, как у Барби, волосами. Калеб повернулся ко мне и тут же начал извиняться. Я приложила палец к его губам.
– Хватит, – прошептала я. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, а когда открыла их вновь, то увидела, как Эшли, насупившись, сидит со своей семьей в другом конце зала. Нареченная во мне сказала: «Давай же. Подари ей пару проплешин. Тебе станет лучше», – но я сделала еще один вдох, стараясь успокоиться. – Не надо. Все отлично.
В конце концов, Калеб мой.
Он коснулся моей шеи и погладил костяшками пальцев метку Провидицы. Я сразу же почувствовала умиротворение и тихо выдохнула. На губах у Калеба возникла еле заметная ухмылка.
– Не зазнавайся, Джейкобсон.
– Что? – Он подался чуть ближе. – Я же говорил, какая ты соблазнительная, когда ревнуешь. А какие звуки ты издаешь, когда я к тебе прикасаюсь!.. – прошептал он, прижавшись к моей щеке. – Держите меня.
Я вздохнула со смесью веселья и легкой досады.
– Ой… Значит, вот это ждет меня в будущем?
– Разумеется. И это еще цветочки.
Я наконец расплылась в улыбке:
– Отлично.
Калеб чмокнул меня, а потом уселся поудобнее и закинул в рот кукурузную тефтелину. Я тоже откинулась на сиденье и почувствовала на себе чей-то взгляд. Я покосилась на Рэйчел. Она коснулась пальцем своего уха, чтобы я прислушалась.
«Поверить не могу, что ты не вмазала этой девчонке».
Я резко выпрямилась, услышав ее слова. Рэйчел прибавила:
«Была у Питера на работе одна дамочка, которая безумно по нему сохла… – Я заметила, что Питер улыбается и качает головой, но Рэйчел, выглядывая из-за него, продолжала: – И каждый раз, когда я заглядывала к нему принести обед, просто поболтать или решить какое-нибудь срочное дело, она была рядом: трогала его за руки, облокачивалась ему на стол или звонила по телефону. Фу. В общем, когда я впервые оказалась с этой шлюшкой один на один в лифте, то сказала ей, чтобы она держала свои лапы при себе. Сказала, что я за ней слежу и что этот трудяга занят. – (Я зажала рот руками, чтобы не расхохотаться.) – Поэтому я восхищаюсь твоим самообладанием. Его запечатленным не хватает, особенно когда дело касается их половинок. Я бы по меньшей мере оставила этой дурехе синячок под глазом». – Рэйчел мне подмигнула. Подмигнула!
Я кивнула и улыбнулась.
– Спасибо.
Она потянулась через стол и взяла меня за руку.
– Не за что, моя милая.
Как же по-матерински она это сказала! Я снова улыбнулась и продолжила есть. Вкус у чесночного хлеба оказался неземной и точно плясал на языке. Я покосилась на официанток в миленьких юбочках и сапожках, гадая, как же они ухитряются держаться в форме на этой работе? У меня бы точно начались большие неприятности с чесночным хлебом…
Вернувшись к Питеру, мы все разошлись по своим делам.
Биш отвел меня в сторонку и спросил о свадьбе. Джен рассказала ему, что я хочу сыграть все наши свадьбы в один день, и он хотел понять почему. Я ответила, что это просто логично. Трое членов моей семьи запечатлелись. Это само по себе чудо. А разве можно лучше отметить наш день, чем быть друг рядом с другом и видеть, как все мы полностью отдаемся тем, кого любим? Мне это казалось вполне разумным.
– Знаю, я не говорю, что не хочу, просто… из-за всей этой спешки у меня остается совсем мало времени, чтобы все доделать.
– Ты про квартиру? – догадалась я.
– Ага, – вздохнул он.
– Прости… Слушай, Биш, я понимаю, как тебе тяжело, но на самом деле эта семья счастлива уже оттого, что ты стал ее частью. Все сознают, что ты сделаешь Джен счастливой, а это многого стоит. И даже не спрашивай, откуда я знаю. – Я усмехнулась. – Я мысли читаю, помнишь?
– Знаю, – сказал Биш, не поддаваясь на уговоры. – Просто мне все время кажется, что я отстаю. И в универе… Ну ходил я на занятия по искусству, ну и что мне теперь делать с этим искусством в Теннесси?
– А вот с этим, похоже, помогу тебе я, – прервал нас Питер, подняв руки. – Прошу прощения, я не хотел совать нос в чужие дела, но ненароком вас услышал. Послушай, Биш, нам в фирме очень пригодится искусствовед. Фирма ведь архитектурная, – пояснил он. – Мы гордимся своими смелыми дизайнами и необычными идеями. И мне кажется, ты прекрасно нам подойдешь, если тебя это, конечно, интересует. К тому же Джен уже у нас работает, поэтому вам не придется быть порознь в первые годы семейной жизни.
Биш уставился Питеру на ботинки.
– Без обид, сэр, но вы предлагаете мне эту работу только потому, что я скоро стану вашим зятем.
– Так, черт возьми, и есть. – Питер засмеялся, напомнив мне при этом Калеба. – Я предлагаю тебе работу еще и потому, что ты нареченный моей дочери. Во-первых, вам обоим будет легче, а во-вторых, мы любим вести дела по-семейному. Почти вся моя семья так или иначе работает в фирме. Поэтому пристрастен я скорее буду, если не предложу тебе работу.
Питер понял, что загнал Биша в угол, и в ожидании ответа растянул губы в джейкобсонской усмешке. Я услышала, как Биш обдумывает услышанное. А затем он уступил:
– Вы не представляете, как я вам благодарен, сэр.
– Сынок, – Питер положил руку ему на плечо, – на долю моей дочери выпало гораздо больше, чем на долю других женщин. Своих женщин мы ценим превыше всего, они – центр наших вселенных, и меня, как отца, мучила мысль о том, что Джен ни с кем так не сроднится, не узнает, каково это – в буквальном смысле чувствовать сердцебиение любимого человека в своей груди. Но потом появился ты… – Я закусила губу, глядя, как Питер борется со своими чувствами. – И ты делаешь ее такой счастливой, какой я видел ее лишь однажды: когда родилась Мария. Еще не понимаешь, почему ты нам так дорог? – Он улыбнулся. – Для меня ты теперь сын, и я хочу лишь одного: стать тебе родным. Наконец на мою дочь кто-то смотрит так, как я смотрю на Рэй. А потому ты не представляешь, как я благодарен тебе… сэр. – Питер вернул Бишу его слова и, взволнованно засмеявшись, по-мужски его обнял.
Биш похлопал Питера по спине и, так же взволнованно его поблагодарив, отстранился. Я услышала мысли Джен раньше его: она стояла на пороге дома и гадала, что случилось. Биш оглянулся на нее и расплылся в улыбке. Потом он кивнул Питеру, крепко меня обнял и двинулся к Джен: стиснул в объятиях, оторвал от пола и, хохочущую, понес в дом.
– Спасибо, – сказала я Питеру.
Биш тоже многое пережил, и бедняге не помешало бы успокоиться.
– На здоровье. И это все от чистого сердца. – Питер притянул меня к себе и поцеловал в лоб. – Ну что ж, кажется, твоя карета подана.
Я растерянно на него посмотрела, и он кивнул в сторону гаража. Калеб сидел на мотоцикле, держа под мышкой мой шлем. Я взвизгнула (буквально – взвизгнула!) и побежала к нему. Питер у меня за спиной захохотал, но мне было все равно.
Как только я подбежала к Калебу, он слез с мотоцикла и нахлобучил шлем мне на голову.
– Я так понимаю, ты соскучилась по Лолите?
Я засмеялась:
– Заткнись, и поехали уже, Джейкобсон.
– Есть, мэ-эм, – усмехнулся он в микрофон.
А потом, оседлав мотоцикл, мы покатили по подъездной дорожке. Прежде чем мы выехали за ворота, я замерла, зная, что сейчас услышу…
– Держись крепче, красавица.
Я хихикнула и крепко схватилась за Калеба, а он, смеясь, погнал вперед. Мы оба чуть наклонились, а мотоцикл с каждым поворотом все отчаяннее мчал по дороге. И не важно, что сердце мое бешено колотилось, не важно, как быстро мы неслись…
Я была с Калебом. И на целом свете нет места безопаснее.
