Глава 5
С Зиной мы встретились на пороге диспансера. Она была в куртке и под зонтом, я в старых Серегиных шмотках и в отцовской кожанке. Она единственная была мне как раз, в остальных вещах я просто тонул.
— Ты чего так вырядился, — сходу заругалась Зина, — мы же на прием! Ну вот, зря на час раньше отпросилась, поехали домой.
— Под дождь попал. А чего тебе не нравится?
— Все! Как ты не понимаешь!? Ты выглядишь как чучело! Мне стыдно с тобой людям на глаза показаться и уж тем более врачу! Ты зонт не мог найти? Где ты вообще гулял в такую погоду?
— Гулял в лесу, а не нравится — оставайся здесь, я один схожу, — я всерьез обиделся.
Вот это наезды! Как из больницы в этих шмотках выводила — нормально, а «в люди» видите ли, нет. Она мне кто, жена? А ведет себя соответствующе. Буйная фантазия у девушки.
Решительно зашел в здание.
Зина догнала меня перед кабинетом с надписью: медицинский психолог Аверкиева А.А.
— Прости меня, Егор, не знаю, что на меня нашло. И совсем ты не чучело! Все чистенько и выглажено. Сам гладил?
— Сосед, — буркнул и обида прошла, — ладно, давай заходить, что ли.
Стройная молодая женщина в белом халате поднялась из-за стола и шагнула к нам.
— Здравствуйте, а я давно вас жду. Вы Егор? — проворковала она.
Психолог была в возрасте между девушкой и женщиной, ни за что не угадаешь. Примерно под тридцать, но с какой стороны — большой вопрос. Она была заботливо ухоженной и стильной, в ней гармонировало все. Начиная от тщательно обесцвеченных волос без темных корней и кончая педикюром в тон. Про педикюр я соврал, его не было видно в туфлях — лодочках на среднем каблучке, но я уверен в своем мнении. Туфли, разумеется, гармонировали со всей остальной одеждой. Даже белый халат из атласной ткани был пошит по оригинальному эскизу.
Мой внешний вид — прямая противоположность. Зине снова стало за меня стыдно, а вот девушка не показала виду, но Фиона подсказала — неприятно поражена. Психолог предложила нам сесть за стол напротив:
— Аверкиева Анжела Андреевна, медицинский психолог, — представилась тем же спокойным воркующим голосом.
Мы назвали себя.
— Я слышала о вашей проблеме, Егор, простите, без отчества. Ронович — ваша фантазия, не так ли?
— Совершенно верно.
— И ваши отношения с Зинаидой Ивановной не складываются, — тем же доброжелательным тоном.
Меня презирает, Зину считает дурой. Ну и флаг ей в руки.
— Причем здесь наши отношения? — сразу возмутилась Зина, — я Егора на обследование привела!
— А он вам кто: муж — недотепа или малолетний сын? — интонация нисколько не поменялась, — показали куда, он бы один пришел. Правда, Егор?
Зина сузила глаза и готова была взорваться, на что и рассчитывала стерва, но я заговорил раньше.
— Зинаида Ивановна зашла меня поддержать, я боялся входить один, вдруг вспомню что-нибудь неприятное. Надеюсь, она не помешает?
— Помешает, — не согласилась Анжела, — Зинаиде Ивановне лучше выйти, а то вы вольно или не вольно зажметесь.
Зина вскочила и, бросив «я в коридоре подожду», выскочила из кабинета, хлопнув дверью.
— Я вас приглашу после беседы, дождитесь, пожалуйста, — чуть повысив громкость, проворковала Анжела вдогонку.
И началось! Настроение, тревоги, сон, кошмары, что помню, родители и так далее. Почти то же, что и у психиатра. Потом пошли тесты. Запомните, повторите, дополните, выберете цвет и все в этом роде. Заполнил кучу бумаги с ответами на идиотские вопросы. Все делал честно. Мне самому стало интересно узнать о себе что-то новое, и обломился.
— Когда будут результаты?
— Я все обработаю, результат передам Веронике Игоревне.
— Ой, как жаль, хотелось бы узнать о себе.
— Она вам расскажет, не переживайте. Пригласите, пожалуйста, Зинаиду, мне и с ней необходимо побеседовать. Вы не против? — «как ты меня достал, бомж!», кричали её эмоции, а голос не изменился.
Нервная у неё работа, не для её характера. И чего здесь сидит?
— До свиданья, Анжела Андреевна, берегите нервы они, говорят, не восстанавливаются, — сказал я, выходя из двери. Её ответ не расслышал.
Ждать пришлось полчаса. Зина вышла на удивление довольная.
— Что, не запугивала? — удивился я.
Я не подсматривал ни свободным сознанием, ни через астрал.
— Что ты! Просто мило поговорили о тебе и не только. Веронику Игоревну я с детства знаю, а с ней не знакома. Поехали домой, я голодная — ужас. У нас что-нибудь есть? — резко сменила тему.
В машине стукнула себя по лбу:
— Ты меня своим видом совсем из колеи выбил! Знаешь, что я хотела рассказать? Я с работы отпрашивалась, а тут такое… — интригующе посмотрела на меня.
— Чего такое? — я уже догадался.
— Помнишь тех козлов, которые к нам прицепились?
«Заметь, прицепились, а не те, которых я чуть не убил», я мысленно усмехнулся.
— И…
— Поубивали они друг друга! Двое в живых остались. Одного закрыли — это он палить начал, один на операции был. Я у девчонок перед уходом спросила, говорят, хирурги удивлены. Ему очень повезло: легкие пробиты, но пуля так артерию развернула, что та закупорилась. Жить будет. Кстати, это самый нормальный из них, Верес.
Вдруг Зина откинулась на спинку и подозрительно спросила:
— А где это ты так вымок, что вещи не успел просушить?
— Ты что, думаешь это я!? — Станиславский сказал бы «верю», — Это такого ты обо мне мнения!? Я их в кафе не убил, а после отомстил!? Лелеял месть, вынашивал планы!? Это так ты обо мне думаешь? Думаешь, я холодный расчетливый убийца!? Тогда нам не по пути. Извини, что вспылил, но я пошел, — с этими словами щелкнул ручкой дверцы.
— Подожди, Егор, — испугалась девушка, — я совсем так не думаю! Просто… я ничего о тебе не знаю, а ты еще промок до нитки, — на неё, еле сдерживающую слезы, было жалко смотреть. Я уже начал корить себя за концерт, но надо было возмутиться, пресечь, так сказать, на корню.
— Ладно, — заново захлопнул дверку. Продолжил, «постепенно успокаиваясь», — понимаю тебя, но я гулял в лесу. Люблю лес, почему — не знаю. Как назло — ливень. Вот и все. О тех подонках я и забыл давно.
— А зря! — Зина повеселела, — они бы попытались отомстить. Все, домой! Слона съем. Не обижайся на меня, хорошо?
— Проехали. И поехали, сам бегемота проглочу, — ни тебе «поклянись, что ты ни при чем» и все остальное. Действительно хорошо.
У Михаила Ивановича Мережко, следователя городской прокуратуры, была нелегкая задача. По распоряжению прокурора явным бандитским разборкам на даче надо было придать характер бытовухи. Двойное убийство, один тяжело ранен. Огнестрелы из ранее засвеченного оружия, убит сын председателя совета районных депутатов. Сделать это нелегко, но можно, бумага все стерпит. Главное — не привлечь областную прокуратуру, хлопот не оберешься. Михаил Иванович понимал это прекрасно и полностью поддерживал начальство. Дело в принципе можно считать раскрытым, убийца сознался. Только ментовский следак Хром чего-то мудрит. Он в тот день дежурил на вызовах и поехал с первой бригадой.
Ну чего человеку надо! И там несоответствие нашел, и здесь. А когда оно гладко бывает? Более того, опросил соседей, а там ближайшие за двадцать домов живут, пенсионеры, и они якобы видели бегущего по улице человека. Он бежал в сторону событий за несколько минут до неясных хлопков. Описать не смогли — далеко находились и не обратили внимания. И не вспомнили бы, ели бы посланный Хромом опер их не разговорил. А туда ли бежал, а был ли он на самом деле тот бегун — неизвестно. Вполне могло померещиться старикам.
«Вовремя я забрал дело, а то еще что-нибудь накопал бы», думал Мережко, заполняя бумаги. Хром отличался умом, дотошливостью, стремлением найти и главное наказать преступника. За это и ценили но, как говорится: всему свое время и место. «Нужные» дела у него просто забирали. Повозмущается и плюнет — выше головы не прыгнешь. Склонностью к возмущенным рапортам он не отличался.
Признание есть, улики в целом подтверждают признание, нужная баллистика скоро будет, определят вменяемость обвиняемого и в суд. Дело закрыто.
Михаил Иванович облегченно откинулся на спинку стула с мягким толстым сиденьем. Геморрой не давал покоя, придется сдаваться эскулапам. Боязно.
Три дня пролетели незаметно. Я сидел в интернете или в астрале. Зина раз в день забирала у меня ноутбук пообщаться в соц сетях и возвращала обратно. Такой интерес к всемирной паутине я объяснил попыткой найти себя. По-моему она этого боялась, но не препятствовала. Главное, что я дома, остальное потом. Я, ловя на себе её взгляды, понял утверждение Фионы: девушка действительно ждала. Без кокетства. Не то, что мне так прямо стыдно перед Лизой, дома я ей изменил с гостиничной горничной. С Витаром как-то расслабились в поездке, и совестью от этого не страдал, а просто… не хочется Зину обнадеживать. Для неё это серьезно. Да и не до секса мне сейчас. Из дома выходил исключительно в лес на тренировки, предварительно проверив округу свободным сознанием, и на сигналку силу теперь не жалел.
Похороны прошли с размахом при большом стечении народа. Мэр и безутешный отец двигали речи, поп отпел. На могилах Толяна и Бандероса поставили целые стелы. Город судачил про убийцу, что лучше ему из тюрьмы не выходить — отомстят. Неважно в своем уме он был или с катушек съехал. А могут и в тюрьме достать, и там от братвы не спрячешься.
Эти слухи передавала мне Зина, да в инете я нарыл несколько блогов из Закутка подписанные крикливыми безличными никами. В них писали те же сплетни, ругали городские власти и утверждали о смычке оной с преступностью. Фактов, разумеется, не приводили. В местной печатной прессе напечатали длинные некрологи, по телевидению и радио прошли повторные передачи о трагедии. Как-то так совпало, что в день похорон на профилактику закрылись все городские увеселительные заведения, на федеральных каналах произошел сбой, а местные передавали только грустную музыку. Такой вот неофициальный траур.
— Знаешь, как мы назвали твою кровать? — спросила как-то Зина за ужином.
— Кто мы и какую еще кровать?
— Медсестры в реанимации койку, на которой ты лежал — заговоренная! — сказала, не дождавшись моего «Как?».
Сразу пояснила:
— На ней Верес лежит, и ты представляешь, пришел в себя! Выздоравливает поразительными темпами, как и ты, и память тоже потерял! Представляешь!?
— Я поражен. Но представь себе, мне нет до него дела.
— Зря ты так, он вполне нормальным парнем оказался. Меня не помнит совершенно, у него последние несколько дней как отрезало. Разговаривает вежливо и даже не матерится в отличие от соседей. Завтра его в хирургию переведут. Врачи говорят, что такой удачной операции и такого быстрого выздоровления после тяжелого огнестрела давно не видели.
— Значит, ему повезло, может за ум возьмется.
— Не знаю, — горько вздохнула Зина, — дружки им уже интересуются и не отпустит его Седой.
— А вот это уже только от него зависит.
Зина несогласно покачала головой:
— Седой вопьется — не отстанет, и сына своего он любил, а в том деле много непонятного.
— Интересно, — заинтересовался я, — слухи однозначные, Макрицкий всех завалил.
— Дело-то закрыли, но Сережка мне говорил, что там есть непонятки и Седому кто-то их слил. Он грешит на прокуратуру.
— А конкретней.
— Ага, щас! Дождешься от братца подробностей, держи карман шире!
На этом разговор увял. Уже за мытьем посуды, напомнила:
— Не забыл, нам в четверг к психотерапевту.
— Не нам, а мне. В этот раз один пойду, дорогу знаю. Хватит с меня психолога.
— Кстати, а что ты ей сказал тогда? Она злая была, когда я зашла не то, что раньше: «Ваши отношения с Зинаидой Ивановной не складываются», — проворковала очень похоже, — противно!
— Ничего особенного, что нервные клетки не восстанавливаются.
Зина неожиданно закатилась. С трудом выдавила через смех:
— Это про себя или про неё?
— Про неё, а что? Да прекрати ты смеяться! Сама, почему спокойная вышла.
Зина еле остановилась. Все еще продолжая прыскать, ответила:
— Она быстро успокоилась. Мы просто поболтали о своем, о девичьем, тебе знать не обязательно. Нормальная женщина, когда не выпендривается. Своих проблем у неё выше крыши.
Чего смеялась, я так и не понял.
В четверг, когда я собирался выдвинуться к психотерапевту, в дом буквально влетел Сергей.
— Задержись, надо кое в чем разобраться.
— Но я к врачу опаздываю!
— Подождет, это не долго. Скажешь, в милиции был. Или тебе официальную справку надо? Могу устроить в отделении.
Я обреченно вздохнул.
— Ответь мне, мил человек, как на духу, без протокола: где ты был в пятницу с пол одиннадцатого, до пятнадцати ноль-ноль.
— Гулял в лесу, промок до нитки — Зина не даст соврать!
— Ты мне горбатого не лепи, народный мститель! Думаешь, я не узнаю, как ты тех гавриков на «вертолетке» опустил! Присядь, поговорим.
Мы сели на кухне. Я не волновался. Он относился ко мне настороженно — благожелательно с примесью ревности.
— Зина о тебе хорошо отзывается, но мое предупреждение помни. Мне плевать спите вы или нет, — еще как не плевать! Фиона все видит, — главное не вздумай обмануть, она этого больше всего боится.
Я кивнул, Сергей продолжил:
— Ты очень странный тип. Сам посуди: свое имя ты якобы вспомнил, а ведь ничего из твоих слов не подтверждается! Конечно, пока рано судить, но по базам все московские Егоры твоего возраста не потеряны или не заявлены. Жду бумажных подтверждений. От соседей по поводу якобы стройки, автобусов и так далее пока ни слуху, ни духу, но тоже время терпит. С другой стороны ты, неизвестно кто, избиваешь четверых наших братков-спортсменов. Какого! За честь Зины, конечно, спасибо, но зачем дальше полез!?
— Вам Зина рассказала?
— Во-первых, не выкай. Я к тебе душевно поговорить пришел, ты не на допросе и я сейчас не начальник. Во-вторых, от Зинки таких сведений не дождешься, по своим каналам узнал. Прикипела она к тебе, чувствую, — тяжело вздохнул, — и еще раз повторяю, зачем дальше пошел разбираться? Тогда выходит ты супер-киллер? На тебя мне плевать, но ты Зинку подставляешь, ты понимаешь это!?
— Да с чего вы… ты взял, что я там был!? — возмутился я и даже привстал.
Он неожиданно попытался меня ударить. Я на автомате уклонился и взял его руку в залом, плавно гася импульс. Сергей упал. Элементарная проверка и я попался! Сразу отпустил руку.
— Слышал, что ты резкий, теперь сам убедился, — отряхнулся с довольным видом, — тебя пассажиры в автобусе видели и соседи по улице. На месте происшествия опять-таки мутно, и Мокрого я раньше знал, он опером служил. В голове не укладывается, что это на него нашло! Он хоть и гнилой, но очень уравновешенный тип, стрелял бы исключительно по реальной опасности. Что скажешь?
Снова вычислили, как пацана! Обрабатывать брата Зины внушением не хотелось, и так я перед ней в косяках.
— Дело, надеюсь, закрыто? — спросил, прокашлявшись, — и кроме тебя никто не знает о подозрениях?
— В лучшем виде! — выплюнул презрительно, — не хочет начальство сор из избы выносить. К сожалению Седой в курсе, что там был кто-то, но не знает кто. С пассажирами я лично возился, но я не один такой умный. Сольют тебя рано или поздно и Зинка прицепом пойдет. Так кто ты такой, супер-киллер, и зачем ты здесь!? Только не надо врать про потерю памяти!
— Но я действительно, — произнес по слогам, — потерял память! Меня отравили. Кто это сделал, зачем я сюда направлялся, кто я такой на самом деле — н е п о м н ю! Самому тошно! Или думаешь, я сам яду выпил, от которого чуть не сдох? Ты приходил в реанимацию, и Зина наверняка рассказывала каким меня привезли.
— Но ты подозрительно быстро поправился.
— Ну, уж, — я виновато развел руками, — простите великодушно!
— Хорошо, это замнем, — хмыкнул Сергей, — но если ты весь такой из себя профессионал, то зачем так глупо мстил? Зачем себя и Зину подставил!
— Да не мстил я никому, очень она нужна мне была та шушара! Я на встречу с Вересом поехал, он позаниматься со мной хотел. Потренировать его, фаната единоборств.
— Стоять! Того Вереса, который участвовал в наезде на вас с Зиной? Которого ты чуть не пришиб?
— Его.
— Да что ты говоришь! Тренировать врага? После того, как он на тебя напал? Это, каким идиотом надо быть, что бы поверить в эту сказочку!
— Таким идиотом, как я, — выдержал паузу и продолжил, — он подошел ко мне на следующий день. Вежливо поздоровался. Разговорились. Он показался мне не совсем запущенным, и я согласился дать ему несколько уроков. На, посмотри, его телефон у меня забит, — протянул мобильник Сергею, — пробей по-тихому, если не веришь.
— Обязательно пробью, — пробормотал следователь, загоняя номер себе, — а твой номер у него есть?
— Я стер. Не вздумай звонить по нему!
— Я-то точно не идиот, — усмехнулся Сергей, — а вот ты, если это правда… «не от мира сего» просто очень мягко про тебя сказано! Странный ты… очень…
Сказал и надолго задумался, изредка на меня поглядывая. У него ум за разум зашел! Я без Фионы чувствовал шевеление ауры. Нахмурился. А ведь угадал на счет не того мира!
— Не знаю, что с тобой делать, честное слово. По-идее надо садить, но… что-то держит, и не Зинка вовсе, — вроде как рассуждения вслух, словно меня рядом нет, — колись дальше.
— А вот дальше пусть останется моим секретом. Одно скажу — я сам от себя такого не ожидал, — ответил я твердо и посмотрел Сергею прямо в глаза.
Он отвел взгляд и тяжело вздохнул.
— Ты грамотно все устроил, если бы не засветился в автобусе, то… теперь понятно, почему засветился, — покачал головой, шепча «ой, дурак наивный…» и что-то еще в этом духе, и непонятно обо мне или о себе, — может, ты внешность свою приметную сменишь? Нет, поздно…
Вдруг резко сменил тему.
— Как Зину выручать станем, супер-киллер? — не удержался от шпильки, — Седой и её прицепом уроет за любимого сына. О Славике тоже не забудь.
— А вот на счет этого у меня есть варианты, возможно, потребуется твоя помощь. Ты мне веришь?
— А что мне еще остается, — пробормотал любящий брат, — появился, как черт из коробочки. Веришь — не веришь, не на ромашке гадаем. В голове ни черта не укладывается, но излагай, выслушаю. Или сразу твою голову Седому на блюдечке принести? — грустно пошутил напоследок, — не знаю, что лучше. Говори, слушаю.
К доктору опоздал на целый час. Пришлось ждать двоих пациентов.
— У вас, молодой человек, видимо не только ретроградная, но и антероградная амнезии, — качал головой врач, Сергей Викторович, невысокий полноватый бородатый мужчина средних лет напомнивший мне Агнара.
Как он там без Лионы? Переживает. Любили они друг друга. А вдруг Лиона вернется? Я же вернусь. Как Рон говорил: «У них сложные отношения с богиней», так что все возможно. Успела бы при жизни Агнара! И мне стоит поторопиться.
— Ко мне за месяц записываются, это вам исключение сделали, а вы! — продолжал говорить доктор.
Я виновато молчал, на забывчивость сослался еще в первые секунды встречи.
— Присаживайтесь в кресло, молодой человек, приступим.
Кресло очень удобное, сразу расслабился. Все продумано: кресла в числе пяти штук, плотные бардовые шторы на окнах, шторы пока раздвинуты. Звукоизоляция на стенах и дверях мягкого бежевого цвета, выключенная плазма напротив кресел. Мечта гипнотизера.
К привычным вопросам добавились еще и более конкретные: как именно вспомнил, какой образ всплыл при этом и так далее. Потом пошла игра в ассоциации: доктор говорит слово, я первую пришедшую на ум ассоциацию. Он несколько раз предупреждал не фильтровать базар, говорить первое, что пришло в голову, но я все равно стеснялся. В итоге он махнул рукой.
— Вы готовы к сеансу лечебного гипноза?
— Да, доктор, готов.
— Предупреждаю, вы, возможно, вспомните что-то для вас неприятное, готовы?
— Да, — ответил я твердо.
Если спросить меня, почему я позволяю издеваться над собой, когда можно внушить что-нибудь для галочки, то я отвечу. Мне безумно интересно!
Я честно выполнял все инструкции. Расслабился, выкинул мысли, удержался от проваливания в астрал — это, разумеется, без инструкции, слушал его голос, тихую музыку, смотрел на ритмично переливающуюся плазму и… ничего. Даже обидно.
— Не обижайся, — успокоила Фиона, — мы — твои реализованные комплексы, внешнее внушение тебе не нужно.
— А жаль, мне любопытно.
Врач произнес: «Десять…» и я вышел свободным сознанием. Тело совсем обмякло. Сергей Викторович поднял мою руку. Она так и осталась поднятой.
«Интересно, не знал о таком».
Врач удовлетворенно кивнул. Долго внушал, что я маленький и потом спросил: «Что ты видишь?», я быстро вернулся обратно, скомандовал Сине держать мышцы, как нужно доктору и стал вещать:
— Мама с папой ругаются, мне страшно…
— Не бойся, я не дам тебя в обиду. Как зовут твоих родителей?
— Мама Галя и папа Родион, он бьет маму! Мне страшно, я не могу её защитить… я трус…
— Успокойся, все хорошо…
Потом папа пропал из нашей с мамой жизни, но я продолжал его бояться. Потом я на войне. На меня направляют автомат, страшно как никогда, громкий щелчок бойка — осечка. Смотрю в зеркало — седой. Фамилию так и не вспомнил, но в армии откликался на «Комес» и гордился этим.
Признаюсь, мне Фиона подсказывала. Откуда бы я сам догадался, о чем надо врать в таком состоянии? Но про автомат — чисто мое. Красиво.
На счет «один» проснулся.
Прибавил головной боли не только милиции, но и другим силовым структурам. Пусть шерстят, чем дольше, тем лучше. Доктор дядька авторитетный, ему поверят.
— Ну-с, молодой человек, — довольным голосом говорил Сергей Викторович, — вы на первом же сеансе пережили почти полный катарсис! Очень удачно, очень! Еще насколько сеансов и вы все вспомните! А возможно не вспомните, — погрустнел он, — слишком глубокие травмы, слишком… но будем надеяться!
— Так что я вспомнил, доктор?
— В детстве у вас была хроническая психотравма, ваш отец бил мать и вы считали себя виноватым…
— А можно попроще? Извините.
— Проще так проще, — врач задумался, — вы хотите забыть отца, отсюда невозможность вспомнить фамилию и имена родителей. В недавнем прошлом служили в армии или другой структуре, были в горячей точке и выжили просто чудом. Давление на психику неимоверное! Смерть смотрела вам прямо в глаза…
Снова попал! Вартараар меня взглядом чуть не выпил.
— После этого вы поседели. Кстати, Комес, — постучал по справке, — ваша э-э-э кличка в армии. Почетная. Неподалеку от Закутка прибавилась еще одна травма, скорей всего действительно отравление. Психика не выдержала и воспользовалась этим стрессом — загнала все страхи глубоко в бессознательное, — задумался, потирая бородку, — на счет следующих сеансов. Мне кажется лучше сделать перерыв. Не стоит выводить не изжитые комплексы в сознание слишком резко. Сначала эти переживите, согласны?
— Вы доктор, вам виднее.
— Тогда следующий сеанс через… неделю. Вас устраивает?
— Вполне. Только вот документы… я же без работы.
— Ах, да! Я все подробно распишу в карте и передам психиатру. Она разберется с милицией. Вам экспертиза предстоит? Я вхожу в комиссию. Да! Самое главное! Вам будут сниться кошмары. Недолго, не волнуйтесь. Их надо пережить, не злоупотребляйте снотворными. В целом психика у вас устойчивая, справитесь.
Единственный, кто мне всю правду рассказал. Молодец, мужик, уважаю.
Деньги действительно кончались пора думать и над этим.
