Глава 4
Как бы сильно не тянуло в лес, с бульвара я заскочил в магазин за продуктами и дома приготовил, наконец, нормальный ужин: свиные отбивные по Грундски, Агнар научил. Некоторых специй не было, но я их с успехом заменил. На гарнир, не заморачиваясь, отварил спагетти. Посыпал тертым сыром — смак. На соус прекрасно подошел кетчуп. Завтра Зину порадую, много наготовил. На закате отправился в лес.
Недолго думая, выбрал ближайший к Зининому дому сосновый бор буквально в десяти минутах ходьбы. Высокие ровные сосны почти без подлеска. Землю сплошным ковром застилал брусничник на мягком мху с красными недозрелыми ягодами. Масса тропинок, несколько свежих костровищ на удобных полянках со сваленными отполированными частым сидением стволами деревьев. Пустые бутылки, консервные банки, бумажки, пакеты и другой мусор бросались в глаза как нечто чужеродное. Лес на это обижался, я чувствовал. Аура в таких местах была брезгливо — недовольной. С трудом разыскал место со спокойно — доброжелательным настроем и слился с тайгой.
Она приняла меня сразу. Я стоял с закрытыми глазами закинув голову, раскинув руки, словно пытаясь объять необъятное. Слился с каждой травинкой, с каждым, прости господи, клещиком и блохами на мышках. Я стал всем. Манну не надо было тянуть насильно, она сама полилась в меня… жиденьким ручейком. Ожидал цунали, вспомнив ауру Эгнорского леса, ан нет, извините, Земля-с.
На фоне отголосков недавнего заката почти стемнело. На западе загорелась первая звездочка — красавица Венера. Ночь расправляла холодные крылья…
Полного наполнения ауры пришлось ждать около двух часов. Все это время я стоял неподвижно, ничуть не страдая. Только внимательно следил за чужими аурами. Никого в это время в бору, популярном для пикников месте, не было. «Костры ушли до заката», каким-то непонятным образом сообщил Лес. Кто и сколько людей — таких понятий он не знал.
Потом спокойно зашел в астрал. Настроение умиротворенное, сравнимое с приятной сытостью. Девочки уже приняли слабое подобие медленных вихрей, вернее слабо крутящихся столбов. «Ого! Надо было до накачки ауры посмотреть какие они были», в очередной раз обозвал себя понятно кем и направил поток маны жизни в Синю. Она практически мгновенно приобрела женскую фигуру.
— Привет Егорчик, мы на земле? — вот так: ни долгого просыпания, ни недоумения.
— Как ты узнала?
— Что я, родной астрал не узнаю, по-твоему?
— В астрале манна есть?
— Ну, ты сказанул! Откуда на земле манна? Так, для поддержки штанов хватит, чтоб окончательно не загнуться.
— Тяни из леса, заряжайся, он, оказывается, вырабатывает немного.
— Ты мне прямо Америку открыл, а то я не знала! Тяну.
Как я соскучился по Лизе! Все мои «девочки» её копируют. Не знаю осознано или нет, но это не важно. Возникло желание рвануть прямо сейчас.
Мои астральные отражения стихий приобрели форму женщин в Энгоре, на фоне вынужденного воздержания. Тогда сильно женщину хотелось, вот они и прочитали мое желание, подстроились. Позже, когда встретил Лизу и влюбился — стали копировать её, причем каждая со своими особенностями. Синя ударяла по язвительности.
Управилась она быстро, минут за десять. Завертелась, как угорелая, но, не смотря на это, сказала с зевотой:
— Фу-х, наелась. Теперь бы поспать, — и как удавалось зевать при отсутствии рта?
— Буди остальных.
— Да, пожалуйста, — типа одолжение делает.
Можно подумать они хоть раз мне в чем-нибудь отказали. А интересно, в принципе могут? Наверное, нет. Они — это я, вернее мои желания. Надеюсь явные, а не скрытые. А то мало ли что мы повытесняли в подсознание, может, такое в глубине души желаем, что мама не горюй! Короче, проверять их отказоспособность не собираюсь, боязно.
Спустя еще полчаса проснулись остальные, и что началось! Шум, гвалт, хохот: «А мне такое привиделось… вы не поверите, девочки!», и так далее. Я слушал и улыбался. Как мне этого не хватало!
Да, за те полчаса Синя заметила мои рассортированные плетения и спросила с иронией:
— Развлекался? Придется помочь мудрому хозяину, — сказала с тяжелым вздохом.
Мы оказались в обычном земном офисе со стандартными шкафчиками для деловых бумаг. Все полки пустые, кроме одной на ней аккуратным рядком стояли семь разноцветных папок. На каждом корешке бумажка с распечатанной на принтере надписью — названием стихии.
— Пользуйся. В каждой по нескольку вложенных папок. Надеюсь, удобно? Ты сам так хотел.
Я заржал. Смеялся до слез, представляя, как ищу заклинания. Синя смотрела на меня снисходительно, и я чувствовал, как она еле сдерживается, что бы самой не расхохотаться.
— Прекратить безобразия безобразничать! — рявкнул я.
Девочки разом замолчали, ловко разыгрывая испуг.
— Во-первых, здравствуйте, — молчания, — спасибо, я знал, что вы тоже по мне скучали. Во-вторых, Фиона, здесь, как ты помнишь, богатая ноосфера — включайся. В-третьих, как вы успели заметить маны здесь «только для поддержки штанов» по образному выражению Сини, но! Крася, тут все на электричестве, так что подумай…
— Подумала и спешу разочаровать. Местное электричество — чистая материя, а без маны, которая суть промежуточное состояние между идеей и материей, или мыслью и реальностью, или душой и телом, или…
— Короче, Склифосовский, — мы откровенно играли, что не мешало заниматься делом.
— Короче я не могу заряжаться сама и напрямую управлять электрическим током.
— Мне кажется или вы действительно поумнели?
— Тут такое дело, Егор, — вступила Фиона, — когда по нам Вартараар ударил, мы улетели неизвестно куда, предположительно в глубокий астрал. Встречались там с другими отражениями разных стихий и многое у них почерпнули, как и они от нас. Туда редко попадают отражения из не магических миров, сам понимаешь. Так что мы не спали, как ты неверно про нас думал, просто не чувствовали тебя.
— Все что ни делается, делается к лучшему, — глубокомысленно добавила Женя, самая спокойная из всех. Стихия земли как-никак.
— Что нас не убивает, делает нас сильнее, — я подвел итог этому импровизированному диспуту, — кончаем философствовать, начинаем работать. Фиона, подключилась?
— Сразу. Могу обрадовать: моего вида маны в ноосфере хватает. Людей много и все понемногу вырабатывают ману разума. Я зарядилась. Тебе в ауру залить?
— Спрашиваешь! И еще, давайте я резервуар заполню.
Передо мной возникла моя голова с двумя емкостями. Я заполнил обе. Как это просто! Все, можно стартовать немедленно! У меня аж руки зачесались.
— Фиона, что это за лабуда? — я кивнул на емкости.
— В одной смесь массы покоя и абсолютной скорости (это она так про атомы и кванты света, что-то новенькое!), во второй так называемая «абсолютная» или «чистая» энергия, мечта многих земных ученых, невозможная согласно теории относительности.
— С точки зрения магии, — уточнил я.
— К магии это отношения не имеет.
— Даже так!? А почему ей порталы пробиваются?
— Понятия не имею. Я знаю многое, но далеко не все. И думаю, что ей можно не только порталы пробивать, как ты выразился.
— А что еще?
— Знала бы — сказала. Это мои ощущения, интуиция если хочешь.
Интуиции Фионы доверять очень даже можно.
— Значит, почему она мне не всегда подвластна, ты тоже не ответишь? Ясно. Помнишь координаты Эгнора? Полетели.
Миг, и я над планетой на большой высоте. Видна шарообразность горизонта. Подо мной океан и край материка. Большая облачность, но я узнаю — Демоновы земли. Пытаюсь опуститься ниже — не получается. Все как в прошлый раз — что-то не пускает. Мое баронство в другом полушарии. Облетаю. Как медленно! Вот он — большой Иверский материк. Ночь, но я прекрасно вижу поверхность. Странно. Хотя чего странного — астрал! Облачность слабая и на севере в больших просветах между облаками снег. Карту помню прекрасно, примерно здесь. Точно! Внизу Асмар. По телу мурашки пошли в предвкушении. «Сейчас, сейчас… вон подо мной горы, эта маленькая долинка, наверное, Комес, там Лиза и друзья. Интересно, это первая зима после моего ухода? Буду надеться, что первая, даже что поздняя осень. Хм, сомнительно, что долинка — Комес. Очень уж высоко и белое все, но это стопудово — Хром», я рассуждал и тянулся за энергией.
Вдруг меня прошиб пот. Хром! Зина Хром! Я попаду в Эгнор, где, по словам Рона с дорогими мне людьми все хорошо, им ничего не угрожает, а ей? Оттуда я не вернусь, это не так просто, там из астрала другие миры не видны. Родители! Черт, как я мог забыть! Совсем голову потерял. Хоть письмо им написать, если поговорить не решаюсь. Нет, как это ни тяжело, но придется пока отложить. Будем считать это генеральной репетицией. Лизонька, родная, подожди еще чуть-чуть, хорошо? Я быстро-быстро дела закончу и к тебе. Пока, любимая, не скучай. И помни: мне сверху видно все, ты так знай!
Вышел из астрала и упал на землю. Хотелось выть, плакать, прибить кого-нибудь, в конце концов! Лежал навзничь, хватая пальцами мох. Целые ямищи под руками вырыл, пока не поднялся. Побрел, ничего не замечая, к дому Зины. Настроение как у ребенка, которого поманили конфетой и спрятали. «Будешь хорошо себя вести — дам», как бы сказала мне моя совесть. Справедливо? Без сомнения! Но обидно — жуть. Не раздеваясь, упал на кровать. Уснул с трудом. Шел четвертый час утра.
Разбудила меня хлопнувшая входная дверь. Я одетый. Настроение мерзопакостное, как с похмелья. Давненько я не болел, и вдруг захотелось до ломоты в зубах. Надоело это абсолютное здоровье хуже горькой редьки. Напиться бы вдрызг и поболеть потом. Понимаю — это я от жалости к себе. Э-хе-хе, как пацан, ей богу! Хватит страдать, тренировку пропустил… да почему пропустил то? Надел спортивные штаны и вышел во двор. Девять утра, но какая разница? С Зиной разминулся.
Вернулся через два часа и застал Зинаиду за поеданием отбивной.
— Привет.
— Привет, сам готовил?
— Нет, сосед. Я в душ и потом присоединюсь к тебе.
— Хорошо, я подожду тогда.
К моему блюду, Зина добавила свой фирменный салатик.
— Ты почему на звонки не отвечал, я тебе целый день звонила. Хотела отпрашиваться, вдруг что случилось.
Я с удовольствием уплетал собственное блюдо, заедая салатом. Вчера поленился овощи резать. В душе плохое настроение смылось в прямом и переносном смысле. Осталась решимость. Пока не знаю где, как и когда, но проблему Зиночки я решу.
— Гулял по городу, в церковь ходил, в лес, который неподалеку. Кстати, я себе сотовый купил, потом номерами обменяемся.
— Зачем покупал, у меня старых полно. Вот дура, как сразу не догадалась! И напилась, как… не знаю кто. Поди, говорила тебе что попало. Нет? — спросила с затаенной надеждой. До сих пор девочка переживает.
— Да все нормально, я же тебе говорил. Все прошло тихо — мирно, без эксцессов.
Сделала вид, что поверила.
— Слушай, так ты верующий?
— Да нет, церковь у вас старинная, красивая, вот и зашел.
— Но у тебя внешность как… как у попа. Можно подумать сектант какой-нибудь.
— Не верь глазам своим! — сказал я пафосно, — не знаю, почему я так выгляжу, но смотрю на себя в зеркало и сам себе нравлюсь.
— Смотри, в Нарцисса не превратись! — сказала Зина с улыбкой, — это все твое ушу.
— Скорей всего. Это целая культура, да чего там — философия.
— Не просветишь?
— Давай потом. Ты мне лучше про Славика расскажи, на что он способен.
Зина сразу посерьезнела.
— Ну вот, такое хорошее настроение было. Может, ну его, а?
— Нет, Зина, не ну его. Он, как я понял, от тебя не отстанет.
— Не отстанет, — вздохнула девушка, — Сережка, обещалкин, блин, посадить его не может! Он бандит еще тот! Всегда с пушкой ездит. Я говорила Сергею, но гаишники не хотят останавливать. Толи боятся, толи распоряжение у них негласное. Обыск прокурор не подписывает. Доказательств, видите ли, мало! А сколько нужно? Полгорода его знают, — Зина разволновалась не на шутку, — куплено у них все!
— Спокойно, Зинаида, спокойно, все будет хорошо, — погладил её руку, подождал, пока девушка успокоится и спросил, — а где он живет?
Зина отдернула руку и посмотрела на меня подозрительно:
— Убить хочешь? Ты же завязал! Не надо мне такой помощи, слышишь!
— Нет, исключительно посадить. Верь мне.
Девушка посопела и бросила:
— Речная одиннадцать. Коттедж у него. На другой стороне города пригород есть, целый поселок для нашей блоти типа новых русских.
Продолжила, нервно закурив.
— Он всегда говорил «наш» дом. Да в гробу я его видала! Из дома никуда, друзья-подруги по боку, а потом и руку поднимать начал. Какая я была дура! По-малетству влюбилась, теперь ненавижу, — Зина стукнула ладонью по столу, аж посуда зазвенела, — от любви до ненависти один шаг. Это мой случай. Может, ты его убьешь? — сказала и зажала рукой рот. Быстро добавила, — это я пошутила, Егор, сгоряча. Ты меня не слушай, ладно? Пусть посидит, может образумится.
— Сама-то веришь, что образумится? Не собираюсь я его убивать, я же говорил! Успокойся, ты чего!?
Девушка ревела навзрыд. Терпеть не могу женские слезы. Сразу хочется утешить, приласкать, конфетку подарить. А если только что поссорился? Дилемма.
Успокоилась с трудом. Дальнейшего разговора не получилось. Зина переживала за свои слова и боялась за меня. Или меня? Скорее все вместе. Фионе я запретил подсказывать, неудобно перед девушкой. Как в мысли человека, который тебе доверился заглянуть — стыдно. Но любопытно, черт побери!
Пока Зина спала после смены, полез в астрал.
— Я могу показать тебе любого в реальном времени, только дай мне четкий астральный образ, — говорила Фиона.
Я сидел в своем домике хоббита в образе старика Гэндальфа. Фиона напротив меня в образе бизнес-леди.
— Славик.
— Я сняла только с Зины. Когда ты встречался с другими, твой астрал… спал.
— А в прошлое? Наверняка в инфо — ноосфере хранятся отпечатки всех событий.
— Хранятся. В переработке людских сознаний, мыслей и эмоций и не всегда они верные, даже более того — всегда субъективные. Как люди хотят видеть или чего опасаются увидеть.
— Да мы же так в Эгнор попали, а ты говоришь не верные!
— По всем моим расчетам этого не должно было случиться, вмешался неизвестный мне фактор. Я не говорила не верные, я говорила обработанные людским подсознанием. Две разные вещи.
— Знаю я этот фактор, давай о нем не будем.
— Как скажешь.
— Вернемся к Славику. Покажи вчерашний день, утро.
На меня навалилась злость, страх, боль в руке. К этому примешивалось похмелье. Я сидел в травмпункте и сквозь зубы матерился на медсестру, делающую мне перевязку. Майка присохла к ранам и, хоть и размоченная фурациллином, отдиралась с болью.
— Потерпите, больной, тряпка отмокла. Чего же вы сразу не приехали? Ужас, укусы страшные. Владимир Павлович, я сняла повязку!
Посмотрел на руку, и мне стало плохо. Голые кости, как у скелета и они зловеще шевелились, так и норовя вцепиться мне в глотку. Страх пронзил с макушки до ногтей на ногах. Передо мной стоял ночной колдун. Его длинные волосы шевелились сами по себе. Точно, это змеи. Вон, каждая пасть разевает и с зубов яд капает. Я не могу пошевелиться. Колдун смотрит прямо в душу.
— Я могу заставить твою руку задушить тебя, — зловеще захохотал. Кровь, казалось, застыла. Мне стало очень холодно, — но я не стану этого делать, помучайся. Любопытно посмотреть, как ты проживешь с такой рукой.
Моя рука, точнее принадлежащая мне рука скелета, поднялась к самому лицу и показала мне фигу.
К колдуну подошла ослепительно красивая Зинка, обняла его и поцеловала взасос:
— Убей ты эту падаль, дорогой, — сказала она капризно, — я так хочу! — топнула ножкой.
Колдуна сменил доктор. Владимир Павлович, старый знакомый. Он не раз меня лечил после неудачных разборок. Он жил за мой счет, да и остальная братва не скупилась.
— Вячеслав Игоревич, я вам сколько раз говорил осторожней надо быть с бойцовыми собаками.
«А то я не знаю, как с ними обращаться! Умник хренов. Лепи, лепила!», думалось с раздражением, «тебе бы с колдуном повстречаться».
— Они привитые от бешенства?
— Разумеется, — бросил сквозь зубы. Как он меня раздражает!
Краем глаза заметил свою руку. Раны как раны и не такие видел. Врач их обработал и позвал медсестру.
Спрятался колдунишка, сволочь. Где он может быть?
— Любаша, перевязку с гипертоническим. Придется, Вячеслав Игоревич, на уколы походить. Антибиотики надо проставить, раны грязные, тем более укушенные — значит инфицированные. Как бы заражение не пошло.
— А колеса нельзя попить?
— Можно, только у них эффективность меньше.
— Я попью.
— Хорошо, я выпишу рецепт. Любаша, после повязки поставь анатоксин.
— Сделаю, Владимир Павлович.
— Что это еще за антитиксин, — не нравится мне сегодня этот лепила.
— Противостолбнячная прививка, под лопатку. Это совсем не больно.
«Ага, рассказывай сказки! В военкомате ставили, два дня болело».
Любаша занялась рукой, и я снова увидел Зинку. Она со зловещей улыбкой медленно поднимала молоток, намереваясь опустить его на мою скелетную руку. Я опять не могу пошевелиться, даже взгляд не могу отвести. Хрясь! Кости пальцев разлетелись вдребезги. Боль ужасная! Я заорал во все горло.
— Потерпите, больной, — сказала Зинка голосом Любаши с той же зловещей ухмылкой.
Убью гадину! Вырвусь отсюда и убью её вместе с колдунишкой! Любовничка себе нашла, падла!? Он, гандон, моего любимого Тотошу забрал. Ничего, еще стволы есть. Вы у меня дождетесь, л ю б о в н и ч к и. И Тотошку верну, никаких денег на месть не пожалею. Паровоза подключу — плевать на все! Хоть и с такой рукой, но поживу еще. Гады!
А душу меж тем заполнял страх. Дикий, панический, неуправляемый.
— Придется походить на перевязки, а дома солевым раствором повязку поливайте, что бы она всегда была влажной. Две чайные ложки соли на стакан воды, — передо мной стоял докторишка с притворно — заботливым лицом. Тоже сволочь редкостная.
Я ехал домой и из-за каждого угла показывались хохочущие колдун с Зинкой. Она показывала на меня, а колдун грозил мне своим огромным узловатым указательным пальцем с огромным когтем. Специально дразнили меня, целовались в открытую, а потом колдун начал раздевать мою жену. Обида и злость от бессилия захлестнули с новой силой. Моя правая, «скелетная» рука так и тянула въехать в ближайший фонарный столб.
«Не дождетесь! Я вам устрою, суки!»
Я рывком оказался в домике хоббита. Дышал тяжело, спина в холодном липком поту.
— С тобой все в порядке? — рядом на корточках сидела Фиона — бизнесвумен, — я выдернула тебя из инфосети, слишком полное слияние. Я такого не ожидала.
— Как с эльфом, в натуре! Э-нет, с меня хватит. Сама пересказывай или реалистичность убери.
— Не могу! Я всего лишь стихия разума, даже не стихия, а её отражение в тебе. У меня нет ничего своего.
— Но ты так здорово обо всем рассказываешь!
— Кроме ноосферы. Я знаю о ней многое и все исключительно теоретически — логически. Ты — мой интерфейс для работы в этой сети и, похоже, мы подхватили вирус в разбитой ноосфере Эгнора. Того самого эльфа.
— Так что мне делать? Я с ума схожу!?
— Что ты! Мы с Синей попытаемся его обнаружить и удалить, но это дело времени, — Фиона с сожалением вздохнула, как самая обычная уставшая женщина, — эльф древний и значит вирус очень качественный, если древние маги не смогли с ним справиться. Тебе повезло, что тысячи лет прошло и он э-э-э мутировал, можно так сказать. Или потерял активность или… да черт его знает! Может потому, что ты Землянин а не Эгнорец он тебя не убил. Нам знаний не хватает, не смотря на все, что мы получили от других стихий. А пока от погружения в сеть придется воздержаться, а то психика может не выдержать. Тогда действительно с ума сойдешь.
— Как обидно, если бы ты знала!
— Я знаю.
— Извини, совсем забыл кто ты. А что ты говорила про «реальное время»? Это тоже погружение? — настроение, как всегда в астрале, быстро нормализовалось.
— М-м-м, ты как всегда прав!
— Не льсти мне.
Фиона весело рассмеялась.
— Нет, действительно, наблюдение по астральному образу это именно наблюдение, а не погружение. Как к черным портал наводили, помнишь? Что-то похожее, можно назвать меткой. Показать Зину?
Я подумал, подумал и, была не была — Зина не Славик, решился:
— Показывай! Если что — сразу выдергивай.
Фиона снова рассмеялась:
— Да неоткуда выдергивать! Сам увидишь. Смотри.
Я очутился в спальне Зины. Реальность полная! Внимательно прислушался к себе. Да, я это я и есть, слава богу. Я мог смещать «изображение» или смещаться сам куда угодно, смотреть с любого ракурса и все прекрасно слышал. Похоже на свободное сознание, но… искусственней, что ли, аур и потоков сил не видно. Бросил взгляд на лежащую на подоконнике газету — могу читать! Наконец, обратил внимание на девушку.
Зина спала на животе в большой мужской футболке. Волосы раскидались по подушке, правая щека примялась, рот слегка скривился. Лицо умиротворенно — задумчивое, между бровей две вертикальные складочки, словно девушка усиленно соображает. Ровно сопит носиком и иногда причмокивает. Не иначе сон видит. Интересно, какой?
— Если бы не эльф, то можно было бы войти в сон и там пообщаться, — сообщила невидимая Фиона, — и сон можно было бы поменять.
— Ну, Игориэльчик, ну и сволочь же ты, — прошептал я.
— Шептать не обязательно, она не слышит, — усмехнулась Фиона.
Мой взгляд опустился ниже. Одеяло скомкано и сбито между ног, футболка бесстыдно задрана. Голубеньких стрингов между аппетитными упругими ягодицами практически не видно. Ножки стройные, загорелые. Левая нога призывно отведена в сторону.
Почувствовал дикое желание. Напряглось все, что должно напрягаться в таких случаях. «Не-е-т, такой хоккей нам не нужен!», возмутился и вернулся в домик хоббита. Стоило просто захотеть выйти.
— Чего ты так переживаешь, вполне нормальная реакция для молодого здорового мужчины, — успокаивала меня Фиона, — а что Лиза? — озвучила мои мысли, — ничего страшного не случилось, а если и случится, то это совсем не страшно.
Говорила дружелюбным и немного менторским тоном, как опытная учительница.
— Ты мужчина и твою измену и изменой назвать нельзя. Семью ты с Зиной создавать не собираешься, детей тебе не рожать, а стресс снимать просто необходимо. На кого ты станешь похож, если у тебя в голове одни бабы будут?
— Вы в баб превратитесь, — буркнул недовольно.
— Такое уже было, согласна, но физиологическую проблему мы все равно тогда не решили, разве не так? С нами только пообщаться можно. Так что не тушуйся и вперед, Зина этого ждет.
— Что-то не заметил.
— Потому что ты слон толстокожий. Не переживай, Лизе мы не расскажем, честное слово!
— Да иди ты! — с этими словами вышел из астрала и… пошел тренироваться.
Затем же, зачем Челентано в «Укрощении строптивого» дрова рубил. Тренировался с полным ускорением и наплевал, что день на дворе. Надеюсь, никто не смотрел.
Две полноценные тренировки вымотали меня до нельзя. Зина занялась постирушками, уборкой, огородом и прочим хозяйством. Я прогулялся в магазин, затарился по списку, как посчитал на неделю вперед, с грустью посмотрел на стремительно похудевшие мои кровные и теперь сидел в инете и тупо рыбачил. После Эгнора играть в варкрафт и прочие стрелялки — догонялки с примесью магии понятное дело расхотелось. С родителями, до разрешения нашей с Зиной проблемы, скрепя сердце, решил не общаться. Потом съезжу к ним или сюда приглашу, пока все равно нельзя встретиться. Меж тем подсекая рыбку за рыбкой, неторопливо ломал голову над проблемой Славика с Паровозиком и Толяна с Седым и ничего толкового придумать не мог. Кроме убийства — никаких вариантов. И это не вариант, обязательно найдут. Я-то ладно, домой смотаюсь, а Зина?
— А я думаю, почему Славика давно нет, — легка на помине. Зина стояла в дверях моей спальни, — его, оказывается, собаки покусали!
— Откуда знаешь, — я напрягся.
— Сережка только что позвонил. Я ему давно говорила, не доведут твои питбули до добра, а он: «Я собачник, психологию своих псов насквозь вижу!». Вот и досмотрелся. Так ему и надо! — спародировала голос Славика довольно точно.
— М-да, питбуль и загрызть мог.
— Хоть бы загрыз! Нисколечко не пожалею.
«А что, мысль!», сразу мелькнуло в голове.
— Так Сергей за ним следит что ли?
— Если бы! Следить не следит, но присматривает. Думаешь, он мне докладывает? Ага, дождешься от него. Так что неделю нам можно не переживать! — девушка лучилась счастьем.
— Что ж, я тоже рад.
— А ты чем занят?
— Да так.
— Поможешь мне в огороде?
— Конечно! — предложение не радует, но придется потрудиться.
Как назло устал с этими тренировками, а кому в наше время легко?
В понедельник резко похолодало. Низкое серое небо просто физически давило, заставляя людишек в летних одеждах прятаться в теплых домах. Временами мелкий холодный дождь с порывами ветра напоминал смельчакам на улице: «Вы сдурели!? Быстро по норам!». Я был из сдуревших, стоял на автобусной остановке вместе с немногочисленными дачниками пенсионного возраста, в основном женского пола. Здесь тоже загородные огороды именовались солидно — дачами. Дачники не выпендривались, все были одеты в осенние куртки, держали зонты, поэтому стояли и не жужжали. В отличие от меня. Я откровенно мерз в своей легкой ветровке. Тратить на тупой обогрев драгоценную ману было жалко, все равно не простыну.
Стихии жизни не доступен обогрев воздуха вокруг тела, она греет само тело, ускоряя обменные процессы причем без дополнительных затрат питательных веществ. Физический механизм этого явления совершенно непонятен. Говорят, этим эффектом для пыток пользуются друиды: человек чувствует себя как в котле с кипящим маслом, оставаясь при этом совершенно здоровым. Очень выгодно.
Звонок мобильника застал меня в душе. Зина с час как уехала на работу, а я мылся после тренировки. Подумал, Зина что-то забыла, но посмотрев на пропущенный вызов, удивился — Верес. «И черт меня дернул сказать ему „в любое время“! Поди, место для тренировок подыскал. Что ж, забудем о прошлом и будем считать, что он заново родился. Тем более других людей с магической аурой я пока не встретил и, какой-никакой, но выход на Седого. Если скажет в районе трех подойти — откажусь, мне к четырем к психологу в диспансер. Психоневрологический, блин», с этими мыслями я и перезвонил.
— Я нашел место, Егор Ронович, — орал он в трубку. Мне пришлось отставить её от уха. Надо же, отчество правильно записал, — на даче у дядьки. В будни там никого из соседей и дача крайняя возле леса, легко медитировать.
— Ты чего орешь, я тебя прекрасно и без телефона слышу. Когда.
— К одиннадцати сможете приехать? — сказал уже нормальным, нет, слегка дрожащим от волнения голосом. Вот что значит страсть! Я немного позавидовал его фанатизму.
— Говори адрес, — ответил я со вздохом. Погода, мягко говоря, не комфортная.
— Общество «Сибирский ранет», Грибная два. Если с остановки идти, то первый поворот налево и до конца, к самому лесу, а таксисты сами дорогу знают. Я могу вас встретить, — добавил после паузы почему-то упавшим голосом.
— Я на такси, не переживай, подъеду прямо к дому. На крайний случай созвонимся. Пока.
Неохота ему встречать, оно и понятно. Середина августа, а вон как похолодало с сыростью в придачу. Сибирь — матушка, ничего не поделаешь. Я сам в Сибири вырос, правда, гораздо западней, не меньше двух тысяч километров отсюда. Природа немного другая, ночи теплее, не тайга, а лесостепи, но один черт и у нас погода была непредсказуемой.
Узнав по телефону расценки такси, я вспомнил свое изрядно пошатнувшееся финансовое положение, плюнул и поехал на автобусе.
«Ехать меньше часа», — сообщили две сердобольные старушки на соседних сиденьях. Ничего себе! «Сибирский ранет последняя остановка, а перед этим автобус в три садоводческих товарищества заезжает, а так — недалеко. Молодые были — пешком ходили, верст двадцать всего». Примерно так объяснили мне ситуацию те же словоохотливые пенсионерки. «Пешком» — ради красного словца, не иначе. Я — ничей, к другу приехал, фамилию не скажу, отстаньте.
До дачи добежал трусцой минут за десять. Заодно и согрелся. Сигналку не раскидывал, жалел ману. Первый уровень это меньше сотни метров в диаметре, а про второй даже не думал.
Сигналка из стихии жизни это тоже сеть на земле, только она реагирует исключительно на живое и без учета массы. Амулеты не видит. Работать с ней тяжело, требуется опыт для быстрой фильтрации множества помех. Зато она держится очень долго, «питаясь» эманациями маны жизни. Это в Эгноре, а на Земле вряд ли. Но зарекаться не буду, не проверял. Мне проще — Синя сигналы легко отфильтрует, но как вспомню жиденький ручеек из огромного леса, так вздрогну. Ничего, об опасности сразу предупредят и щиты сработают.
Девочки подсчитали энергию винтовочной пули, сравнили с арбалетными болтами. Первый уровень попадание должен выдержать, но лучше не рисковать.
Возле дачи, небольшого шлакоблочного домика на полузапущенном участке, стояла праворукая белая тонированная тойота-королла. «Эх, надо было позвонить, чтоб подъехал», само собой пришло в голову, «да нет, я хотел пробежаться. Согрелся, и жить стало веселей! А вот свободным сознанием прошерстить все же стоило, не нравится мне тонировка». Соседние участки были безлюдными, да их и было всего три. «Действительно удобная дача — почти в лесу, в стороне от глаз. Удобно тренироваться». Так рассуждал я, заходя через калитку, и тут увидел бледного Вереса: «Или засаду устроить…», от меня во все стороны мгновенно раскинулась сигналка. Чувство опасности пока молчало.
Бледный Верес, понурив голову, сидел на детских качелях. Услышав меня, поднял голову и прошептал почти беззвучно: «Беги…». Сзади хлопнула дверь машины. Я не оглянулся, и так видел знакомую ауру «маленького» братка, а сигналка показала ауры Толяна за углом веранды и Мокрого в туалете типа сортир с приоткрытой дверью. Расстояние до всех пять — десять метров и я у всех на прицеле. Сигналка не показывала оружие, но тут и гадать не надо. Чувство опасности по-прежнему молчало.
Я заговорил первым, медленно приближаясь к Вересу:
— Что, Саша, сдал меня?
— Вы не понимаете, — вымученно произнес он хриплым голосом.
— Ну почему же, отлично понимаю!
— Стой, где стоишь! — крикнул вышедший из-за стены Толян, — или ты думаешь самый крутой? От пули убежишь? Ма-зи-ла, — презрительно.
Я остановился, медленно поднял руки и все же закончил:
— Мафия, — сказал со вздохом, — ноги в цемент и все такое. Кино смотрел.
— Ты мне пошути еще! — взвизгнул Толик, — Бандерос, — мелкому. А точно, похож! Только с короткой стрижкой, — аккуратно обыщи его. Пушку отложи подальше, на предохранитель поставь, а то он, пидор, верткий! А ты даже не дыши, я быстро стреляю, поверь на слово, — он немного успокоился и почувствовал себя хозяином положения.
Толян стоял, расставив ноги, глаза прищурены. Правая рука в гипсе висела на перевязи, в левой, согнутой и прижатой локтем к туловищу — пистолет неизвестной модели. Дуло смотрит мне в грудь. Классическая поза стрельбы «от бедра», с пяти метров и слепой не промажет. Сзади щелкнул предохранитель и Бандерос сделал первый медленный шаг.
— Клешня не болит? — участливо спросил я у Толяна.
— У-у, падла! — выкрикнул он с перекошенным лицом и чуть опустил ствол.
Опасность взвыла! «А он точно псих», подумал я, входя в ускорение. Шаг влево и прыжок вперед сквозь привычно плотный воздух. Своей правой рукой хватаю руку с пистолетом, а локтем левой бью снизу под челюсть. Голова дергается назад и тело расслабляется. Вспышка из ствола, затвор отходит назад, отдача дергает руку. Пуля летит быстро, но для меня заметно, вспарывает землю. Я увидел пулю! И боковым зрением замечаю другую, пролетевшую из туалета точно в место, где я стоял. Сразу вторая, ближе ко мне, третья… в Вереса! Он колыхается всем телом и начинает медленно сползать с качелей. Следующая пуля летит в меня! «Автомат!?» Я падаю, но пуля все же задевает «щит жизни», рикошетит и впивается в почти упавшее тело Толяна, точно в голову. В туалет летит «ловчая сеть» и я чувствую, как пустеет моя аура. В два прыжка подлетаю к Бандеросу, который только — только очнулся: сделал шаг назад, развернулся и нагнулся за пистолетом. Со злости пинаю его в горло, ломая гортань и все, что там есть. Не жилец. Звуки вернулись.
Хрипит и булькает кровью Верес, сучит ногами по земле и царапает её ногтями Бандерос. Его лицо начинает наливаться красно-синим, глаза выпучены. «Почему же аура так быстро опустела?», думал я, подходя к Вересу.
— Глаза разуй, — в голове раздался голос Сини, — ручками посмотри! У тебя маны еще выше крыши. Хотя согласна, расход непропорциональный, надо изучить это дело. И зачем ловчую сеть третьего уровня вызвал? Там и первого за глаза бы хватило. Вот тебе и лишний расход, но не совсем…
— Помолчи, — прервал я её рассуждения и потратился еще: реанимацию и мощное исцеление для Вереса. Теперь аура на самом деле опустела больше, чем на три четверти.
Зачем я это сделал? Сам не знаю. Гранду за предательство голову отрубил, а Вереса лечу. Наверное, потому, что там был сознательный поступок, а здесь… не знаю. Интересно, а сам бы я предал малознакомого человека, которому не клялся и он мне не совсем доверял, если бы мне пистолет к виску приставили? Бр-р! И думать не хочу! Друзей и родных бы точно не предал, а остальных… скорей всего нет, но боюсь зарекаться. Избави нас боже от таких ситуаций!
А ну-ка! Я внимательно вгляделся в ауру Толяна. Пока живая. Начинает тускнеть и медленно гаснет. «Душа» не отлетела. Отлетела, конечно, но я её не увидел! Стоило же в первый раз нарваться на «чернокнижника»! Действительно грабитель сатанистом оказался. Был бы другой, неизвестно как бы все повернулось. Да что говорить, обещал же себе — скала.
Не торопясь нашел сотовый Вереса, он оказался у Толяна, удалил себя из книжки, стер исходящий ко мне и входящий от меня вызова. Протер от отпечатков, вложил в руку и ему же в карман. Занялся Мокрым.
Он всей задницей провалился в очко и продолжал держать в руках укороченный «калаш» с приставленным прикладом, их еще в милиции используют. Прицельно бил, гад. Далеко Мокрого не поволок, прислонил на улице к двери туалета. Воняло терпимо.
— Фиона, ты случайно не научилась память читать, как Лиона умела.
— Во-первых, не сама Лиона, а Богиня с неизвестным именем, которая решила спрятаться в её душе, да попала в плен. Человеческая душа — потемки, даже для богов. Во-вторых, я-то научилась снимать недавние воспоминания, но опять-таки через интерфейс — тебя. Слияния случиться не должно, но боюсь рисковать.
— Ты мне зубы не заговаривай, сможешь посмотреть его недавнюю память?
— Да. Но ты можешь сойти с ума. А можешь и не сойти. Рискнем? — усмехнулась стихия.
— Ну, уж нет! — я содрогнулся, — Ладно, так допрошу, по старинке. Синя, приводи его в чувство.
— Не торопись, торопыга, — снова усмехнулась Фиона, — помнишь, как Лиона внушением работала? Я также умею, устраивает? — она говорила быстро, но и это всем девочкам давалось тяжело им приходилось сильно замедляться для общения со мной вне астрала.
— Спрашиваешь! Буди, Синя, — меня это более чем устраивало!
Мокрого окутала синяя сеть и как только он очнулся, к нему протянулась тонкая фиолетовая нить. Взгляд мгновенно стал преданным.
— Рассказывай все, что случилось после нашей первой встречи, — скомандовал я ему и Мокрый, в миру Макрицкий Виталий Александрович, с радостью запел соловьем.
Мелкая холодная водная крошка ударила в лицо, пошел холодный, практически осенний дождь. Я не обратил на него внимания.
Краткое изложение рассказа Мокрого:
Очухались они быстро. Верес убедил воющего Толяна позвонить отцу. Седой примчался с телохранителями и врачом из травмпункта. При нем не ругался. Загрузили всех в джипы охраны и увезли к Седому домой. С заездом в больницу, где всех еще раз внимательно осмотрели и Толику загипсовали руку. Врач убедил Седого, что ничего страшного нет, класть в больницу никого не нужно, кроме разве что Анатолия, но тогда взбрыкнул Толян. Прилюдно наорал на отца и тот махнул рукой. Зато дома оторвался отец. Как он орал! Аж слюной брызгал. Самое мягкое слово было козлы, на сына добавлялся «недоумок». Трогать Зинку с хахалем запретил, он сам выяснит, кто таков и накажет по-своему. Уж больно ловким оказался и по описанию мутным. Опасается, что как бы это не ему, Седому, предупреждение. Потом всех развезли по домам, но по дороге Толян шепнул Мокрому, чтоб тот с утра потерся возле Зинкиного дома, она у отца живет. Её отец в городе личность известная, одно время главным инженером на фабрике работал.
Следить он умел, наработал навык за два года работы опером. В итоге, Вересу устроили допрос с пристрастием.
План Толяна был прост: заманить, захватить и поднести отцу на блюдечке, предварительно конкретно опустив. Буду брыкаться — завалить. Все возражения отвергал и пригрозил, что сам грохнет Мокрого и Бандероса не посмотрит, что с юности дружили. А он может, ему отец все равно ничего не сделает, а сам Седой не обязательно смертью наказывал, тем более Толян обещал все взять на себя. Ну не мог он простить такого оскорбления, никак не мог!
А ведь я чувствовал, что в этом вызове на «тренировку» не все чисто, но отмел сомнения, единственному магу хотелось верить.
— Ты его заранее простил, добренький ты наш, — прокомментировала Фиона.
Я оставил это высказывание без ответа.
— Значит так, Виталик, это твоя дача?
— Родителей, — не моргнув глазом, ответил он.
— Вы приехали пострелять в лесу по бутылочкам. Здесь вы с Бандеросом повздорили и ты… ты боксер? По тебе сразу видно, молодец. Так вот, в пылу ссоры ты его завалил. Он начал подниматься, но ты со злости пинаешь и случайно попадаешь в горло. Увидел, что друг умирает, и у тебя в мозгах помутилось. Так ведь было?
— Да…
— Я рад, что у тебя хорошая память. Потом к тебе подбегает Толян и ты локтем, случайно, попадаешь ему под челюсть, он падает. Тебе кажется, что вокруг враги, прячешься в сортир и начинаешь от них отстреливаться. Потом вспоминаешь себя и обалдеваешь от содеянного. Плачешь и вызываешь скорую. Скорую вызовешь через полчаса после моего ухода. Все понял? Повтори.
Он повторил почти слово в слово.
— Обо мне забудь. Пойдем, поможешь.
Мы подняли Бандероса и переложили тело ближе к Толяну. Так, бьет… падает, второй подбегает… а, сойдет. Не должно быть все гладко. Вон и Толян стрелял, а Мокрый об этом не скажет — больной человек!
Перед уходом Фиона стерла память Вереса за последние трое суток. Стирать — не смотреть, похожую операцию она и в Эгноре делала. Это заняло примерно час. Насквозь промок, хоть выжимай, но оно того стоило. Вдобавок дождь смыл почти все следы, а примятую травку в нужных местах я поднял, потратив еще немного маны.
— Фиона, а Мокрый не очухается?
— Конечно, очухается, но не скоро, не раньше месяца.
К остановке направился в обход, через лес. Мало ли что. Надеюсь, опрашивать пассажиров автобуса не станут.
«У меня же свидание с психологом!», вспомнил я в автобусе на полпути к городу. Я, кстати, был не один такой мокрый — внезапный ливень многих застал врасплох, «Должен успеть, до него целых два часа. О, вот и скорая, и милиция. Интересно, о чем подумают, когда увидят почти остывшие труппы? Хм, что Мокрый долго приходил в себя! Трупы успели остыть. А тебе, Верес, новой жизни. Надеюсь на тебя. Прошептал же ты мне „беги“».
