Глава 17

Жертвенная пятерка разъехалась с жертвоприношения к полудню. Пока загребли труп мусором и снегом, пока стерли с мерзлой земли знаки, то да се — раньше не получилось. Отправлялись по разным дорогам, каждый на своей машине. В последнее время приходилось соблюдать особую осторожность, менты как с цепи сорвались.

Никто точно не знал из-за чего, но приказы во всех отделениях были однозначными: регистрировать трупы всех бомжей, особенно пожилых и расследовать обстоятельства смертей с особой тщательностью. В случае обнаружения в трупах колотых ран в области сердца, объявлять план «перехват» и сообщать смежникам из ФСБ. Задерживать всех лиц по малейшему подозрению в причастности к данному убийству. В среде почитателей Апопа ходили упорные слухи, что это связано с пропажей одной из сибирских пятерок во главе с двумя Главными жрецами. Выяснение точных причин затруднялось разобщенностью почитателей, что напрямую поддерживалось самими богами. Они лично организовывали встречи своих Главных жрецов и делали это очень редко, не говоря уже о собственных отчетах перед недостойными смертными. На прямые вопросы Главного жреца, с кем общались во снах, не отвечали из принципа и требовали исключительно подобострастного отношения. Подслащивали пилюлю непременным обещанием сделать жреца Верховным, если он будет все их приказы выполнять в точности. Главные старались. На второй чаше весов лежала вполне осязаемая возможность самому стать жертвой. Стоило Апопу присниться одному из старших жрецов, как участь Главного была решена, его сила легко блокировалась недовольными богами-демонами. Впрочем, сетовать почитателям было не на что. Как только они приобщались к культу их земная жизнь резко шла в гору. Это было таким приятным сюрпризом, что некоторые жрецы даже самим себе боялись признаться, что опасаются реального прихода «начальства» на землю. Но кто их спросит?

Евгений Светлов или среди своей пятерки «Семех» попался по-глупому. Сегодня он проводил обряд и надо же так случиться, что в нем изволила принять участие «госпожа Главный жрец» Вероника Павловна, руководящая тремя Московскими пятерками. Многие облизывались на эту шикарную девушку выглядевшую так молодо и доступно, но о большем и думать не смели. Все посвященные знали о её нестандартной ориентации.

Резали в этот день какую-то женщину и, похоже, для Вероники это было что-то личное. Она её привела, но обряд доверила провести молодому Семеху. А после заставила слить всю силу в накопитель. Он, видите ли, сильно любит транжирить её попусту и это будет ему уроком. Вскоре сила должна потребоваться просто в неимоверных количествах и даже не намекнула на что. Накопитель, они в последнее время приспособились использовать графит в форме кубиков — неплохо держал и несложно достать, забрала с собой, су… ой, Великая. А как ему иначе бизнес вести? На одних откатах и крыше разоришься! Да и конкуренты не дремлют, за удобными площадками под застройку длиннющая очередь.

Надо было и жертвенный нож отдать, но пожадничал. Он был новенький, впервые опробованный и так приятно пах остатками силы, что рука не повернулась. Вероника лишь презрительно скривилась. С этим ножом и встрял.

Он выехал последним и как раз попал на план перехват. Видимо нашли наскоро припрятанное тело старухи. Нехорошее было место, неподалеку дачный поселок и собак скорей всего бегало не сосчитать. На рассвете их, конечно, не было, но он на месте старшего ни за что не выбрал бы это место. Собаки и боялись и тянулись к местам захоронений жертв. Наверное, выкопала какая-нибудь сучка на выгуле и дачники, а их здесь много круглогодичных, тут же подняли вой.

На посту ДПС нашли в багажнике нож и пошло-поехало. Теперь приходится сидеть в отделении милиции и ждать допроса. Или Вероника раньше приедет, он сделал разрешенный телефонный звонок именно ей. Это была маленькая месть: забрала силу — выручай. Не она, так он кивнул бы тормозившему его гаишнику и поехал бы дальше. Чего так долго маринуют, давно должны уже допросить. Ничего, Вероника скоро все здесь поправит, и следов от его задержания не останется ни в одном протоколе.

В спортзал меня привели на следующий день после просьбы. Маты, турник, шведская стенка, гантели, штанга, баскетбольные кольца, на полу разметка — все как обычно. С удовольствием пробежался по кругу, размялся, не обращая внимания на любопытные взгляды моего сопровождающего и пятерки занимающихся в углу на матах коротко стриженных парней в тренировочных штанах и тельняшках. Я был босиком и в джинсах, спортивную форму мне выдать не удосужились. Стал проводить бой с тенью. Тело слушалось сносно. Не по причине нездоровья, а из-за застоя. В ускорение не входил, но чувствовал, что по-роновски ускорюсь. Какой кайф свободно двигаться, растягиваться, выполнять привычные движения и связки! Прямо душа пела.

Кто бы сомневался, что те парни не просто парни. Они, как я и думал, подошли в разгар работы.

— Эй, парень, можно тебя отвлечь? — спросил самый старший по возрасту, в пределах тридцати. Под два метра ростом, за сотню кило без капли жира. Машина для убийства. Лицо меж тем было очень добродушным, курносым голубоглазым с рыжим ежиком на голове. По весне наверняка на носу веснушки выступают.

— Разумеется, сударь, для того мы здесь и собрались, — я остановился. Ребята хмыкнули.

— Сударь так сударь, — с улыбкой согласился здоровяк, — как называется твой стиль.

— Э-э-э ушу-рона. Из дзен архивов Шаолиня. Двадцать лет изматывающих тренировок и медитаций, — я кивнул головой по типу «честь имею».

Парни откровенно заржали. Рыжий поддержал игру:

— Не соблаговолите ли сударь поучаствовать в спарринге? — предложил с легким поклоном. На слове «соблаговолите» пару раз спотыкался, чем вызвал дополнительный хохот. Хоть слово знает, не совсем деревянный и чувством юмора не обделен.

— Извольте, — новый взрыв смеха.

— Ша! — остановил расшалившихся ребят рыжий, — хватит язык ломать, мы поняли, что ты остряк. С кем хочешь поработать?

— Мне без разницы.

— Коля, — рыжий выбрал самого маленького, примерно моей комплекции, — у вас одна категория. Начали.

— Стой! — остановил я вышедшего из мгновенно образовавшегося круга парня, и уточнил, — полный контакт?

— Конечно! — удивленно ответил Коля, — да ты не боись, калечить не буду! — сказал с подкупающим подмигиванием.

— Согласен, — ответил я, — ты уж поаккуратней со мной, — и сам скомандовал, — бой!

Я получал искренне удовольствие от боя. Поначалу он себя сдерживал, но быстро разозлился. Я только уходил и блокировал. Никакого ускорения не требовалось, по мне он, без хвастовства — деревенский увалень. Через пять минут я пожалел тяжело дышащего Колю и мягко уложил его на лопатки.

Раздались аплодисменты и крики:

— Молодец… Коля, а ты долго его за нос водил… Не расстраивайся…

Коля шумно дышал, удивлялся и нисколечко не расстраивался. Я подал ему руку, он легко поднялся. Поклонился мне.

— Молодец! Не ожидал! А чего тянул, давно бы мог меня завалить.

— Давно не занимался, в камере сам понимаешь, не развернешься. Удовольствие получал.

— Понимаю! — слова о камере его нисколечко не смутили.

— Насколько я понял, дальнейшие спарринги бессмысленны, — взял слово рыжий, — как к тебе обращаться?

— Егор.

— Стас, — представился в ответ он, — командир этих неучей, спецназа охраны изолятора. Нас мало, но мы в тельняшках, — позволил себе улыбнуться, — тренируемся не здесь, у нас, сам понимаешь, база в другом месте. А этот зал так, для сотрудников и некоторых других. Мне еще сказали на мечах тебя проверить, — перескочил без паузы, — ты как?

— Я-то как, а ты? — задал я ответный вопрос.

— Немного занимался кендо.

— А что это?

— Не знаешь? — удивился он, — японский бой на мечах в защитных латах. Олег, принеси форму.

Мы оделись в шлемы с сеточкой на манер фехтовальных только с наплечниками. Пластиковые нагрудники с защитой живота и юбочкой, и «латные» рукавицы. Стас называл каждую деталь, но я не запоминал. Бамбуковый двуручник запомнил — синай.

— Какие правила, — спросил я, приноравливаясь к балансу, длине и хлесткости меча.

— Правил куча, но мы обойдемся без них. По яйцам не бить и, пожалуй, все.

— Колющие удары считаются?

— Если чувствительно, то почему бы и нет, — пожал он плечами, — но не советую на них размениваться, темп потеряешь. Да, бой кончится, если один окажется на земле или признает поражения.

— Понял.

Мы разошлись метров на пять, и он скомандовал по-русски «бой!», а дальше пошли чисто японские вопли вместе с хлесткими разнонаправленными ударами. Честно говоря, я не ожидал такой прыти и, запутавшись в непривычных неудобных латах, пропустил пару чувствительных ударов по корпусу. Бил он, я скажу, увесисто. Позор, в настоящем бою так и погибнуть можно, а он далеко не Витар и даже не Рон. Я быстро собрался, привык к одежде, к необычно легкому двуручнику и начал теснить Стаса. Он упал через минуту от точного удара меча по темечку. Для этого мне пришлось подпрыгнуть. Шлем, разумеется, выдержал удар бамбуковой палки, а голова нет.

Стас не потерял сознание, он сразу сел и сорвал шлем. Прижал ладонь к темени:

— Нихренасе, я понимаю боккэном, деревянным мячом, но бамбуком!?

— Не стану утомлять разговорами типа «сила в правде» или «меч — продолжение духа воина». Скажу просто: мой вес, помноженный на скорость удара. Квадрат скорости, — я уважительно посмотрел на бамбуковый синай, — ты погляди-ка, хороший бамбук, выдержал. Если бы сломался, погасил бы энергию удара. Я рисковал.

— Риск оправдался, — сказал Стас, поднимаюсь, — думаю, закончим. Ты действительно знаком с мечом. Не буду спрашивать где учился — запретили. Построились мужики!

Мне уважительно поклонились, повернулись направо и гуськом, никак не колонной — строем и не пахло, вышли через дверь, противоположную «моей» раздевалке.

— Егор, — позвал меня мой «сопровождающий» и показал на выход в тюрьму.

Я со вздохом сложил руки за спину и делано-угрюмо поплелся «домой». На самом деле настроение было великолепное и руки назад мне совсем не обязательно складывать, давно вышло такое послабление, но играть, так играть.

Александр Сергеевич лично зашел за мной на очередное занятие в отделе «П».

Я проводил обучение медитации по-эгнорски. Надеялся, что кто-нибудь сумеет выйти свободным сознанием. Круг инициации ни для кого не сработал, новых способностей не получили, кроме долгой головной боли. Мана нужна, много маны. Надо будет в лесу по одной жизни попробовать провести обряд, но сейчас зима. Не знаю. Не хочется загадывать до весны, я надеюсь раньше отсюда убраться, но как!? Я еще бодрился, убеждал себя, но надежда на то, что я верну себе способности, таяла. После каждой попытки войти в астрал я долго в досаде скрипел зубами и чуть не плакал. Как же так, за что!? Душа все чаще наполнялась черной меланхолией. Отъезд на зону становился все более реальным. Как мне говорили многие сотрудники отдела «П», меня держат на Лубянке в относительно комфортных условиях исключительно благодаря пробивным качествам Шувалова. Я был ему искренне благодарен.

В машине на заднем сиденье мы расположились вдвоем. Впереди водитель и мой неизменный «сопровождающий». Ехали на окраину Москвы в обычное отделение милиции. Предыдущие два выезда закончились пшиком — задержанные не были «серыми».

— Егор, я хочу поговорить с вами серьезно, — тихо произнес Шувалов.

— Я слушаю, — так же тихо ответил я.

— Нашему проекту на следующей неделе собираются понизить статус, если не закрыть совесем, для вас это означает закрытый суд и отправка на зону.

— И что? — у меня неприятно сжало сердце.

— Я хорошо к вам отношусь и думаю вам там не место… — многозначительно замолчал.

— То есть вы мне предлагаете…

— Я н и ч е г о не предлагаю. У вас есть хороший друг, Сергей Хром, я постараюсь вас с ним связать. Это все, что я могу для вас сделать.

— Спасибо, — ответил я через паузу. В голове закрутились разные варианты, один фантастичней другого, — эх, Александр Сергеевич, сколько раз я просил вас отвести меня к Тунгусскому метеориту, там ниточка силы, может, помогла бы! — горячо прошептал я, сжав руки в кулаки.

— Я всегда был только за, но у меня есть начальство! — не менее горячо прошептал он в ответ, — они боятся, что вы оттуда уберетесь в свой Эгнор! Не надо было о нем рассказывать, — закончил с сожалением и сразу твердо добавил, — не делайте глупостей сейчас, вам не уйти, застрелят. Ваш «сопровождающий» далеко не единственный.

В ответ я криво улыбнулся. Появилась такая мысль, не стану скрывать, но сначала — вероятный «серый». Машина плавно остановилась в заснеженном дворе небольшого отделения милиции.

Маленький кабинет дознавателя. За столом женщина-дознаватель средних лет, стул для допрашиваемого напротив стола и пара стульев у стены рядом с сейфом. На них мы с Шуваловым и пристроились. Меня Александр Сергеевич представил экспертом. Женщина недоверчиво хмыкнула и сказала уставшим голосом заглянувшему в дверь сержанту:

— Приведите задержанного, — и уже обращаясь к нам, с явным недовольством, — навыдумывали приказов, давно бы с ним разобралась.

— Мы приехали сразу, как получили сигнал, уважаемая Светлана Викторовна, — спокойно ответил ей Шувалов.

— Торопились через пробки, сломя голову, — сказала с вызовом, в сердцах, всем видом показывая — зачем вы нифиг вообще здесь нужны? Навыдумывали с бомжами возиться, нам лишняя головная боль.

Сказала и сразу пожалела о сказанном, испугалась грозного ФСБ. Пока вели задержанного, словно извиняясь, подробно рассказала обстоятельства задержания.

Сегодня в полдень рядом с дачным кооперативом нашли труп старухи заколотой в сердце. Как положено по инструкции объявили план перехват. На посту ДПС остановили машину с одиноким водителем, он занервничал. Обыскали, в багажнике нашли кривой нож. Сразу задержали и препроводили в ближайшее отделение милиции. Сидит в обезьяннике, ждет вызова. Нож показать не успела, ввели задержанного, но у меня уже свербило в носу: из ящика стола слабо светило серым светом.

Парень лет двадцати пяти вальяжно опустился на «допросный» стул. Закинул ногу на ногу, скрестил на груди руки. Ботинки, джинсы, свитер, расстегнутый пуховик — все фирменное, не китайское. Он держал себя очень уверено, даже высокомерно.

Я не слушал допрос. Имя, фамилия, работа, обстоятельства задержания, откуда ехал и так далее, я внимательно изучал ауру и ничего не понимал. Четкий свежий след от недавнего жертвоприношения и ни капли силы. Аура растянута, но пустая, амулетов нет. Сердце бешено колотилось, я чувствовал подвох и не мог понять, в чем он заключается, уж слишком уверенно он держался для пустого мага. Парень почувствовал мое внимание и в свою очередь поглядел на меня. Презрительно скривился и отвернулся. Вот он напрягся. Светлана Викторовна вытащила из ящика стола запечатанный в пластиковый пакет жертвенный нож. С каким вожделением серый посмотрел на него! Но нет, не на него расчет, в нем жалкие крохи. «В чем подвох!», буквально вопило все мое естество, и как назло мы не успели взять защитные амулеты, их только сегодня перенесли в другой сейф. Какому-то хозяйствующему придурку не понравилась слабая надежность старого несгораемого шкафа. «Где опасность?», вскоре я дождался ответа.

В коридоре раздался цокот женских каблуков, распахнулась дверь и, обдав нас тонким парфюмом, в кабинет решительно вошла эффектная девушка в распахнутой длиннополой норковой шубе. Обворожительно улыбнулась и вместе с улыбкой выпустила три серые нити в наши стороны.

Я в роновском ускорении увернулся от нити и бросился на неё, целя собранными пальцами в горло. Сработала защита, рука уперлась в прочную упругую пленку, но по инерции мы завалились на пол. Извернувшись, я оказался у неё на спине. Обхватил шею «серой» руками, в тщетной попытке сдавить горло, но от её затылка мне в лицо прилетело серое плетение. Я погрузился во тьму.

Тьма была кругом. Не было никого и меня в том числе. Внезапно прозвучал совсем юный, по-мальчишески звонкий голосок:

— Что, живчик, допрыгался? Хи-хи. Теперь узнаешь, как шутки шутить, к демонам пойдешь, они тебе бо-бо будут долго делать. Хи-хи, — сказано было так непринужденно-весело, что я мгновенно поверил.

Ужас спеленал мой разум, но все равно пришла догадка:

— Ва-вартараар!? — произнес, заикаясь. Душа окончательно ушла в пятки.

— Хи-хи, угадал, догадливый ты мой. Мы с тобой навсегда одной ниточкой. Стра-а-ашно? — пропел злорадно-язвительно, — А думаешь, мне сладко! — это уже прорычал.

— Значит так, я добрый, я помогу тебя. Не бойся, никого резать не нужно, раз ты такой чистоплюй, — говорил уже солидным мужским голосом.

— Не-не верю, — выдавил я. Ужас перерастал в панику, я чувствовал — это были мои последние связанные мысли.

— А мне плевать, веришь или нет. Либо к демонам, — возник яркий сюжет, где убитый мной в алтарном зале демон опускает меня, визжащего, в котел с кипящим маслом.

Я заорал в голос, почувствовав пальцами ног нестерпимый жар.

— Либо, — боль мгновенно ушла, — забери у этой сучки силу. И все.

Ко мне начала медленно приближаться девушка в норковой шубе. Она вся была окутана серым клубящимся туманом. С приближением туман стал обретать вкус. Сладкий, сочный, так и хотелось его выпить, возникла просто нестерпимая жажда.

— Не бойся, — проникновенным шепотом продолжил говорить голос, — это всего лишь прана, не сами души. А души она погубила, не осталось в ней ничего человеческого, ты всегда ненавидел таких. Вот и отомстишь и сам спасешься…

«Да! Да!», пело во мне, «как сладко! Пить! Её задавить, гадину! Я этого хотел и хочу!»

Девушка подлетела совсем близко, туман поредел. Я собрался уже втянуть его в себя, как вдруг разглядел её переменившееся лицо. На меня укоризненно смотрела… Лиза…

— А-а-а! — заорал я, разрывая несуществующие связки, — ты — падаль! Лиза!!! Лизия!!! — почему заорал полное имя.

Завертелся в цветном калейдоскопе. Мелькали лица, просто цветные пятна, быстрые пейзажи и вдруг перед моим прыгающим от головокружения взором появилась Земля. Планета, вид из космоса. Нет, не Земля — Лизия, мир без магии. Я рухнул вниз. Толи послышалось, толи на самом деле, но на самом краю восприятия раздавался досадный нечеловеческий вой.

Я осознал себя лежащим на спине девушки в норковой шубе. Шуба была помята и вымазана в пыли. Двумя руками, предплечьями я сдавливал её горло, а она слабо шевелила руками, ногами и хрипела. Меня кто-то тянул за волосы и что-то кричал. Наконец, до меня дошел смысл:

— Отпусти её, Егор, задушишь! — голос Шувалова. Впервые на «ты».

Я мгновенно вскочил и нашел второго серого. Он лежал рядом с упавшим стулом и со страхом смотрел на меня. Женщина — дознаватель сидела с открытым ртом, откинувшись на спинку стула. По краю рта тянулась тонкая полоска слюны, глаза были стеклянными.

— Откат от резко прерванного подчинения с дополнительным выбросом силы, — раздался в голове голос Фионы.

И тут Александр Сергеевич стянул мои руки назад:

— Спокойно, Егор, спокойно, — зашептал мне в ухо, — теперь все будет хорошо.

— Все, Александр Сергеевич, я спокоен, отпустите, — ответил я как можно более спокойным голосом.

Душа пела! Девочки вернулись, аура полна! Как давно я этого не чувствовал! Ну, да ладно, потом порадуюсь. Сперва дело.

— Надо усыпить серых, а вы пока вызывайте своих.

Следователь помялся немного, но руки отпустил. Сначала я коснулся сжавшегося совсем в комок парня, потом девушку. У неё защиты не оказалось. Чем я её пробил? Не помню.

— Почему не звоните, Александр Сергеевич, — спросил, поднимаясь от спящих людей.

— Так местные прибежать должны!

— Давно бы прибежали. У дежурных либо установка не отвлекаться на этот кабинет, либо они сейчас такие же, — показал на Светлану Викторовну, — звоните! — рявкнул я.

Похоже он сам в небольшом ступоре. Наверное, я его оттолкнул с пути нити, когда сам уворачивался, но видимо чуть-чуть задело. Дознавательницу я подумал и тоже усыпил. После обработки исцелением.

Потом случилась заминка: дежурные не хотели пускать прибывших оперов ФСБ в «наш» кабинет. Хорошо мы услышали крики, а то чуть до стрельбы не дошло. Им была установка не пускать, не обращать внимания и не выпускать. Пришлось мне вмешаться и при помощи Фионы развеивать внушение. Менты потом долго хлопали глазами и удивленно переглядывались. Сильна девица, четырех человек походя качественно обработала.

Всю дорогу до Лубянки руководитель проекта мрачно молчал. Лишь подъезжая к воротам, повернулся ко мне и страдальчески прошептал:

— Как же нам с ними бороться?

— Я помогу, не переживайте, Александр Сергеевич, — ответил преувеличено бодро.

Я совсем не был в этом уверен. На всех меня не хватит, а главного алтаря на Земле, похоже, просто нет, и бог вряд ли сюда спустится. Что-то мне подсказывает, что он не такой психопат, как Вартараар.

— Вы уже в порядке? — спросил он с надеждой.

— В полном.

Более чем в полном! Пока ехали, я побывал в астрале, обнялся там со всеми девочками. Как они радовались! Понятия не имели о причине блокировки. Списали на козни того же Вартараара. Он воспользовался практически полным отделением души от тела, а моя душа так и оставалась чем-то с ним связана. Теперь, надеюсь, окончательно «развязался».

Легко вышел свободным сознанием, немного полетал по Москве. Аура этого вечно спешащего города тоже была какой-то неуверенно-спешащей с причудливой смесью надежды и разочарования, и где-то на задворках, пока еще издалека, угадывалась гнетущая тревога. Я чувствовал её связь с «серыми».

Самое главное — я был полон маны. Откуда она взялась, будет ли пополняться — неизвестно. Вернее версия была всего одна, но такая невероятная, что… короче, дав имя нитке силы в районе Тунгуски, я каким-то образом привязал её к себе. Надо было просто позвать её по имени, и можно было сделать это в любой момент, а я мучился. И в том сражении с серыми, в Эвенкии она меня спасла. Я же крикнул тогда «Лизия» и успел удивиться, что для меня нехарактерно так называть Лизу. Ей отдельное спасибо. Если бы не наша любовь, то… неизвестно, что задумывал павший бог.

Впервые после выписки из тюремной больницы ночевал не в камере. Спал на диване в одном из помещений отдела «П». В принципе я пересек внутренний двор Лубянки уже не заключенным, а «Мерлином», сотрудником отдела «П». Осталось исполнить формальности.

Сразу дал задание Шувалову достать кристаллы кварца ограненные в квадратную форму весом грамм в двадцать со стороной примерно два-три сантиметра и немедленно принести два любых полудрагоценных камня такого же веса и позвать кузнеца, ой слесаря для изготовления металлических ошейников. Мои распоряжения выполнили мгновенно, я даже не успел дожевать бутерброд и выпить кофе. Вот где настоящие чудеса — на Лубянке, надо запомнить.

В комнату, где меня разместили, а это оказался пустой кабинет с диваном, столом, не работающим компьютером на нем — пока жевал бутик, попытался его включить, после стука вошел слесарь. Интеллигентного вида мужик в опрятном брезентовом комбинезоне. Вылитый Баталов из «Москвы слезам не верит», я чуть не поперхнулся.

— Такие пойдут? — протянул мне два стальных ошейника с замком как у наручников. Я проглотил вопрос «откуда». Не хотелось услышать честный ответ.

Просто кивнул:

— А…

— Гранаты, — вытащил из кармана два овальных ограненных красно-зеленых камня диаметром примерно по два сантиметра.

— Эти камни надо жестко прикрепить к ошейникам и закрыть кожухом, чтобы их нельзя было снять или повредить.

— В каком месте.

— В любом, где они будут сидеть как можно более надежно.

— Вот это место рядом с замком устроит?

— Вполне. Кстати, я слышал наручники можно гвоздем открыть, эти не из таких?

— Нет, не из таких, — ответил серьезно, но с еле заметной снисходительностью, — как срочно надо?

— Уже.

— Через полчаса, — уверенно сказал он.

За это время я успел поесть по-человечески. Через минуту после ухода слесаря в дверь постучались и после моего «да» в комнату заглянул молодой человек в приличном костюме-двойке.

— Вам покушать принести?

— Да-а, — удивленно ответил я. Вот это сервис! Но на следящую аппаратуру обязательно проверю. Этот кабинет я мысленно «забил», чем-то он мне приглянулся.

Он быстро принес горячие первое, второе и компот. Еда ничем не отличалась от тюремной. Надо же! Европейская конвенция действует, что ли. Зеков оказывается, с общего стола кормят.

Камни оказались надежно приваренными сплошным железным кожухом к торцам замков. Швы аккуратно отполированы — не подкопаешься. Положил ошейники на стол и начал колдовать. Решил использовать Агнаровское плетение с блокировкой астрала на основе жизни и воды.

Плетение медленно залилось в камень и протянулось переплетенными волокнами по всему кольцу. Возникли петли крепления в узловых точках, структура коротко вспыхнула и засветилась слабым сине-зеленым светом активного заклинания. Естественно в магическом зрении. Разомкнул замок — погасло. «С Богом», мысленно произнес я и замкнул ошейник вокруг руки. Сразу словно опустел. Неприятное чувство. Попытался выйти в астрал — бесполезно. Хуже, чем было несколько часов назад. Я хоть ауры и силы видел, а теперь как слепой. Вылетел свободным сознанием — удалось. Вот и хорошо, надеюсь серые так не умеют, а для меня страховка. Невольно вспомнил ошейник в тюрьме Шелмиусской городской стражи. Чур меня, не надо таких сравнений! Открыл ключом замок и мир снова обрел краски. Сделал и проверил второй ошейник, нормально. Вздохнул и, давя в душе здоровенную жабу, заполнил камни маной под завязку. Прислушался к себе и почти не почувствовал снижения запасов. Чуть не подпрыгнул до потолка от радости.

— Девочки, давайте определим, насколько времени хватит заряда, — одновременно с этой мысленной речью положил руки на активные ошейники.

Через пятнадцать минут ответила Фиона:

— На пять лет. Не удивляйся. Сталь качественная, мелкозернистая, значит кристаллы более упорядоченные и камни чистые, хорошо держат силу и ты сдуру вбухал маны по самую макушку. Да, пять лет в легкую.

Что ж, приятно качественно поработать. Чего-то я устал, а надо еще ошейники надеть, опасаюсь ту бабу, как бы чего… а где следователя, тьфу, руководителя искать?

С этой мыслью вышел в коридор и сразу наткнулся на парня-официанта. Он, скрестив ноги, сидел на стуле возле моей двери. Сразу поднялся.

— Где найти подполковника Шувалова, — спросил я у него. Однако, ординарца предоставили. Приятно.

— Сию минуту позову, он приказал немедленно, когда вы его спросите, — развернулся и скорым шагом пошел по коридору.

Я пожал плечами и вернулся в кабинет. Могли бы сотик дать.

— Надо намедленно надеть эти ошейники на серых, особенно на бабу, пойдемте, — я потянул Шувалова за рукав пиджака.

— Подождите, Егор, не горячитесь. Присядьте, — он кивнул на диван, — объясните толком, они же спят.

— Спят и должны проспать до утра, но с черными, простите, с серыми ни в чем нельзя быть уверенным, — я продолжал стоять.

— Причем здесь ошейники.

— Они блокируют любые магические способности, это очень важно, поверьте мне!

Он задумчиво продолжал вертеть металлические кольца в руках.

— Даже ваши? — спросил очень тихо, почти неразборчиво и пристально посмотрел мне в глаза.

— Да, — тоже тихо, но твердо ответил я, не отводя взгляда.

Он опустил глаза, почти отвернулся и прошептал:

— Ценю ваше доверие, но за всю контору ручаться не могу, вы поосторожней с такими заявлениями, прошу вас. Вы меня поняли?

Я еле заметно кивнул.

— Так идемте, Александр Сергеевич!

— Куда?

— Как куда, в тюрьму!

— Наш следственный изолятор находится в Лефортово, они сидят там. Не переживайте, в одиночках. Сейчас закажу машину.

— А почему сюда их не привезли!? — возмутился я.

— Внутренняя Лубянская тюрьма, к вашему сведению, была закрыта еще в шестидесятые годы, — произнес он с хитринкой, — вы уж извините.

— Как!? Подождите… а я, а Зина, а Роза!? — я был поражен.

Постепенно все вставало на свои места. Еда, комфортные одиночки, практически отсутствие охраны и других заключенных, тюремный двор без вышек и сетки над головой, да и многое другое… вот это сделали меня, так сделали! И все молчали, даже Роза! Ну, знаешь ли!

— Подготовили три камеры. Согласитесь, упускать такие возможности для страны… а тут под боком. Историю надо было учить, молодой человек!

Я подавил в себе злость. Осталась досада, причем больше на самого себя.

— Даже если бы я где-то и прочитал об этом, я подумал бы, что жуткое КГБ обмануло всех и оставило тюрьму под носом, хотя бы для самых секретных и важных… а ведь так оно и есть!

Шувалов просто пожал плечами:

— Вам разве плохо было?

— Александр Сергеевич, срочно машину, совсем забыли! — напомнил я ему. Точнее больше себе, чтоб забыть тему Лубянки.

Мы еле успели. Девка пришла в себя и когда я, в сопровождении Шувалова и дежурного надзирателя, зашел в камеру, в нас полетело серое плетение, от которого я без труда защитил всех стеной жизни. Ударил в ответ ловчей сетью. Она не встретила защиты, и девушка завалилась на пол. Никто её не мыл, она, как была грязная от лежания на полу еще там в милиции, так и оставалась. Теперь еще и без украшений. Лично надел на неё ошейник.

Надзиратель тупо стоял, открыв рот. Было от чего. Сначала баба черный туман пустила, а потом бородач чем-то зеленым пульнул она и завалилась. В натуре колдовство! И ошейник не просто так надели. Где откопали такую жуть?

Да, в Лефортово меня пустили под ответственность Шувалова после его звонка лично директору, а тот уже находился дома. Я окончательно убедился, что попал, статус у меня выше некуда. Домашний джин в лампе, подопытный кролик, автомат для производства чудес и так далее, и тому подобное. Никто не даст мне настоящую свободу. Ну и фиг с ними, пока по пути, а в принципе — кто меня удержит? Ничего, Лизочка, я скоро, вот только помогу группе местных угнетенных женщин, ой! С серыми дела порешаю и сразу к тебе, моя ненаглядная. Смотри, не рожай там без меня! Я знал, что она еще не родила и хотел успеть, но… Творец, помоги, ради бога! Вот это я выдал «масло масленое»! Когда чувствуешь возвращение сил — хорошее настроение обеспечено.