Глава 16

Шувалов, после долгих споров с начальством, добился разрешения привлечь Зину. Не положено подельникам общаться во время следствия, кроме как на очной ставке. Неважно, что одна подследственная ни при делах, отвечали ему, ваша недоработка. Аргумент «она его любит» он, разумеется, не приводил, да и сам в нем сомневался. В итоге провел, как следственный эксперимент. Тупая бюрократия его порой убивала.

— Позвоните брату и отцу, он дома, — сказал Шувалов Зине, положив перед ней её телефон, — успокойте их. Они с ног сбились, вас ищут. Скажите, что находитесь в Москве в закрытой клинике с раненым Егором. Надеюсь, не станете нести отсебятину про арест?

Зина согласно кивнула и схватила мобильник.

— Я это, Сережка, точно я! Я с Егором в Москве. Здорова, не переживай. Да точно тебе говорю, не вру! Это он в клинике лежит, а я за ним ухаживаю. Егор, Егор. Раненый, без сознания. Да будет он жить, точно тебе говорю! Потом объясню при встрече, в двух словах не расскажешь. Ну… в каком-то смысле из-за Змея, — Зина виновато посмотрела на следователя. Шувалов отрицательно покачал головой.

Она от него узнала имя первой жертвы. Понятно, что Егор не хотел загружать её лишними сведениями, но все равно обидно.

— Ой, Сережка, меня врач зовет, потом перезвоню. Клиника за городом, связь плохая я сама буду звонить. Отцу привет и Эльке. Нет, денег не надо, ты что забыл? Все, все, пока! Не надо приезжать, не вздумай! — выпалила и быстро нажала на отбой.

О деньгах Александр Сергеевич особо не пытал. Нашли и нашли, наследство, как наследство. Оформлять его как клад не стал, слишком мелочно для такого дела, пусть пользуется, тем более неизвестно когда она выйдет отсюда. Следователь не собирался отпускать её раньше, чем Егор придет в себя или окончательно умрет.

— Отлично, Зинаида Ивановна, вы справились, — похвалил он девушку, забирая аппарат, — теперь послушайте меня внимательно. Роза Верхотурова утверждает, что позвать душу Егора можете только вы, — Шувалова буквально корежило от этих слов. Чтобы месяц назад он серьезно говорил такие дикие вещи — ни в жизнь! Его мировоззрение переменилось в корне, но до сих пор говорить об этом вслух было непривычно.

— Поэтому вы поступаете к ней на обучение. Под нашим присмотром, разумеется.

— В камере?

— Зачем же, на воле. В Подмосковье есть одно местечко… — Зина не дала ему договорить, бросилась через стол обниматься.

Шувалов, не ожидавший такой бурной реакции, лишь растерянно её отталкивал. «Черт, совсем расслабился, форму потерял. А если бы это был подготовленный агент? Готов заложник. Надо в форму входить. Вот скотство, все записывается! Засмеют», с досадой подумал опытный следователь ФСБ.

— Спасибо, миленький Пушкин, я знала, что вы добрый! — тараторила Зина сквозь слезы. Выпускают из опостылевшей камеры, да еще и звать Егора! Чуть с ума не сошла от счастья. Как именно придется «звать» душу любимого, она не задумывалась.

— Внимательно повторяй движения, слушай ритм, — втолковывала Роза своей «ученице», — и пой. Главное держи тональность.

Неделю они жили в каком-то охраняемом особняке с большой закрытой парковой территорией. Его выделил лично директор, посмотрев обработанную специалистами запись с камланием Розы. У самых закоренелых скептиков она сняла все возражения. Двигаться с такой скоростью в течение часа, выделывать такие невозможные по анатомическим причинам па — мистика. А удивительно мощный горловой звук, который, тем не менее, далеко не расходился? Решение экспертов было на редкость единодушным, и руководство окончательно определилось — шаманку поддержать. Произошла небольшая заминка в связи с бюрократической волокитой и Зину приписали к Розе с пометкой в деле «следственный эксперимент».

Зина в детстве занималась эстрадными танцами, поэтому с чувством ритма и выполнением движений больших проблем не было, но петь совершенно непонятные слова, даже не совсем слова, а набор монотонных звуков было сложно.

— Хватит, Зина, сойдет.

Роза, скептически качая головой, махнула рукой, останавливая танец. Третий день без улучшений. Как научилась за четыре дня, так и застыла. Ну да ладно, не на конкурс исполнителей народного танца готовятся, надо чтобы духи откликнулись. «Только бы не падальщики!», с ужасом подумала девушка, «нет, с Зиной попадем куда надо». Она твердо верила голубой силе.

Что это за Сила (с большой буквы) юная шаманка до сих пор не поняла, но то, что она вступилась за Белого Шамана, добавило тому еще больше уважения, почти до благоговения. За обучение Зины, его любовницы, а вовсе не жены, девушка взялась со всей страстью.

— Ты занимаешься очищением души, как я говорила?

— Каждый день спрашиваешь, — устало ответила Зина, — занимаюсь.

— Показывай.

Зинаида со вздохом села на желтую траву и руками скрестила ноги. Связки растянулись и почти не болели. На занятия они одевались в ритуальные зимние костюмы. Меховые штаны, длинные меховые запашные куртки с капюшонами и вышитые ритуальным орнаментом суконные нагрудники. На ногах легкие унты. Жарко в подмосковном климате неимоверно, но зато можно запросто хоть сесть, хоть упасть на холодную землю.

Очищение души в понятии Розы это изгнание из головы посторонних мыслей. Должно звучать только одно желание — вернуть Егора. Ни страхов, ни сомнений, одно горячее желание. Тогда духи привлеченные танцем и пением непременно откликнутся и унесут душу шамана, куда он пожелает. Так было в теории. В реальности получилось не совсем так, но Роза не унывала. Оказывается, для призыва души с порога мира мертвых нужно еще и любить того человека. Зина любит. Роза не рассказала ни ей, ни другим о неимоверной Силе, которая приказала, иначе не скажешь, позвать Зину на следующее камлание. Сказала, что встретила души предков и те поведали ей, что вернуть заблудившуюся на грани мира мертвых душу может только другая искренне любящая душа. Поверили. А Зина ради любимого готова горы свернуть или свою душу продать. Не позвольте ей этого сделать, мудрые предки!

Когда лицо Зины полностью расслабилось, дыхание выровнялось и замедлилось, Роза с силой хлопнула в ладоши у одного уха, через несколько секунд у другого. Позже повторила. Реакции — ноль. Отлично, вчера веки немного вздрагивали. Хлопки в ладоши это ерунда, дед перед учеником из карабина стрелял. Еще два дня на оттачивания танца с пением и можно камлать. Игре на бубне Роза и не пыталась научить, слишком долго. Сама за двоих простучит. Для сопровождения совсем юных шаманов по миру духов, это позволялось.

— Хватит, жена, возвращайся. Твоя душа достаточно чиста, — сказала тихо, почти шепотом. Еще один тест: не уснула? И женой назвала специально, знает, что это её нервирует. Как поведет?

Повела нормально. Спокойно открыла глаза и ни намека на недовольство не выразила. Действительно очистилась от всего лишнего, хоть завтра камлай. Нет, через две ночи как раз будет полная луна. Роза решила придержаться даже такой мелочи, о которой шаманы обычно редко вспоминали.

Ритуал начали после первой звезды в том же парке, где и тренировались. Роза не обращала внимания на операторов, а вот Зину они раздражали.

— Успокойся. Ты хочешь вернуть Егора? — сказала ей Вальчикан, теперь она и у Зины требовала обращаться к ней только так — камлание начиналось.

— Относись к ним, как к моим хлопкам в ладоши и как к писку комаров.

— Не люблю комаров, — проворчала в ответ Зина, но сразу тряхнула головой и медленно выдохнула, — все, я готова.

Вальчикан пристально посмотрела на неё и кивнула. Камлание началось. Для стороннего наблюдателя отличие от первого ритуала было одно: горловой звук в этот раз был самым обычным, человеческим, от пения двух шаманок. Танцы в бешеном ритме продолжались также примерно час. После завершения танцев в шкуры завернули обеих бледных девушек. Они были удивительно холодными. Это после большой физической нагрузки в меховых одеждах. Одно слово — мистика.

В самый интересный момент секса Зина вдруг взвизгнула, заозиралась вокруг и заорала благим матом. Откинула меня от себя, вскочила и заметалась, пытаясь прикрыть голыми руками собственную наготу. Лиза сидела и спокойно наблюдала за беготней подруги, то есть вела себя как обычно — молчала. Неохота мне было писать для них тексты.

— Эй, подруга, я так не играю, — нашел я, что сказать после секундного замешательства.

Зина застыла и уставилась на меня со страхом, постепенно переходящим в удивление. У неё глаза чуть из орбит не вылезли.

— Хорошо, я понял, встретимся позже, — сказал и развеял весь бордель.

Дело проходило в безумно шикарной обстановке старинного публичного дома с золотыми подсвечниками, безвкусной лепниной, огромной кроватью с балдахином и всем в этом роде. Теперь я оказался на золотом песке пляжа, но к моему удивлению не один, а с Зиной. Она, кстати, успела обмотаться газовой портьерой с балдахина, что только подчеркивало её наготу, скрывая интимные места полупрозрачной тканью. Надо было раньше её так одеть, очень сексуально.

— Не понял, а ты как здесь? — спросил я у неё, понимая, что говорю явную глупость. Как она сможет ответить? Но она ответила!

— Егор!? ты… здесь… это где!? Как я… почему? — говоря эту сумбурную речь, она осматривала себя, ощупывала, поправляла ткань и в конце рассеяно опустилась на песок.

— Зиночка, ты говоришь!? Как здорово! — схватил растерянную девушку на руки и закружился с ней, — как достало меня ваше молчание, если бы ты знала!

— Егор! — услышал я голос Игоря, — Роза заговорила!

Обернулся и увидел разъяренную Розу, которая хлестала Игоря по щекам, а он довольно уворачивался. Роза была в полюбившихся Игорем топике и шортах.

— Представь себе, а у меня Зина! — с этими словами поставил все еще не соображающую девушку на землю.

Роза отстала от Игоря и обратила внимание на меня, попутно с удивлением оглядывая изменившийся для неё пейзаж.

— Белый Шаман? — неуверенно спросила она.

— Точно! — ответил я, — ты меня так называла. Вот здорово, что вы заговорили! Еще бы и Лиза! А почему она молчит?

— Егор, я не могу её развеять, попробуй ты, — удивленно сказал Игорь, показывая на Розу.

Я попробовал. Мы перенеслись в мой замок, но перенеслись вместе, а я хотел только с Игорем. Мы с ним переглянулись и сказали почти одновременно:

— Девочки, пожелайте исчезнуть, — лично мне стало нехорошо от первого местного «облома», это перекрыло радость от возможности поболтать с Зиной.

— Белый Шаман, опомнись! — опомнилась Роза, — что с тобой случилось и кто этот человек, — неприязненно кивнула на Игоря.

— Тебе же всегда нравилось! — возразил «древний», — и вдруг с кулаками полезла.

— Роза, Роза, спокойно, сейчас разберемся. И ты, Зиночка, приди в себя, — я попытался рассуждать здраво, — вы осознали себя. Отлично! Теперь станет гораздо веселее. Лизу научим, правда? А сейчас пожелайте исчезнуть, хорошо? А потом мы вас вернем, честное слово! Попробуйте. Раз, два, и…

— Ты не понял, Белый шаман, мы пришли за тобой, а совсем не «осознали» себя, и кто этот блондин, почему он ко мне приставал!

— Позвольте представиться, мадемуазель, я не блондин, я — Игорь. Оператор пси-поля, а по-нынешнему маг, — древний щелкнул каблуками форменных сапог. Он оделся в форму гусара, — я не приставал, а занимался тем, чем занимался с вами всегда, до вашего самосознания. Надеюсь, я прощен?

— Егор! Любимый! — Зина окончательно пришла в себя и бросилась мне на шею, — мы к тебе, мы за тобой! Если бы ты знал, что мы пережили! Егорушка, пойдем со мной, а?

— Куда ты меня зовешь! — я освобождался от её захвата, — никуда я не пойду, здесь здорово.

— Действительно, девочки, куда бежать? Давайте поедим и все обсудим, — Игорь показал на возникший стол, ломящийся от изобилия, — прошу к столу! Вам понравится, вот увидите.

— Белый Шаман, Егор, опомнись! Ты на пороге мира мертвых, тебе надо срочно возвращаться на Землю, тебя там ждут, — Роза подошла к нам с Зиной.

Зина уже не висела на мне, а стояла рядом, судорожно вцепившись в мою футболку с какой-то крикливой надписью. Попытки избавиться от футболки ни к чему не приводили. Похоже, все, чего касались девушки, переставало принадлежать всецело нам.

— Ты… мы к тебе… я думала ты страдаешь, а ты! — говорила Зина сквозь текущие по щекам слезы и трясла меня за майку. У меня невольно дергалась голова, — хорошо здесь устроился. Спишь и со мной и с женой. Это же она там была? И никакого выбора не надо. Удобно. Но тебе придется, слышишь, придется выбирать! И ты пойдешь со мной! — последние слова выкрикнула и впилась в мои уста поцелуем. Я не успел отшатнуться.

Получилось как в сказке спящая красавица. В данном контексте более уместен спящий красавец. Я вспомнил все. Нет, я и раньше не забывал, но ко мне вернулись эмоции, стремления, воля и… чувства. Какой я был бесчувственный! Словно пелена слетела. Досада, сожаление, стыд — вихрем пронеслись в моей голове. Надо возвращаться, срочно!

— Роза, подойди ближе и обними меня, мы возвращаемся, — нечего тянуть, а то передумаю. Уже подспудно подкрадывается сожаление о потере этого мира сбывшихся желаний.

— Стой, Егор! — заорал Игорь, — а как же я? Меня снова не станет. Вернее я не смогу с тобой общаться, но это одно и то же! Здесь же так здорово и это будет продолжаться вечно! Одумайся! Хотя бы ради меня…

— Здесь смерть. Мы мертвы, понимаешь? Здесь я мертв вместе с тобой. Тебе не привыкать, а мне это неприятно. Обещаю, что свяжусь с тобой при первой же возможности!

— Знаю я твои обещания, ты их никогда не выполняешь! Не уходи!!! — он засучил ногами, как ребенок в истерике.

— Я постараюсь, — ответил я твердо, но сердце невольно сжалось от жалости к этому… человеку? Пусть будет человеку, — прости, — добавил совсем тихо.

Закрыл глаза и пожелал вернуться в собственное тело. Это было мое последнее желание в Нигде. Оно его выполнило.

Утром девушек отпаивали горячим чаем. Не смотря на ночевку в теплейших медвежьих шубах, они дрожали. Толи от холода, толи от возбуждения.

— Как он? — первый вопрос из уст Зины.

— Уже знаете? — переспросил Шувалов и перевел взгляд на Розу. Та кивнула, — теперь он просто без сознания. Начал дышать, сердце забилось по нормальному и, простите, первые отходы жизнедеятельности вышли. Медики говорят, что теперь он в коме. С прогнозами осторожничают.

— Все у него теперь будет хорошо, — уверенно заявила Зина, — пустите меня к нему?

— Это не мне решать. А теперь вы поделитесь рассказом. Как там? Как вам удалось?

Непосредственный руководитель проекта «Мерлин» приехал на спецдачу вчера вечером, но не показывался главным исполнительницам до сего момента, дабы лишний раз не нервировать, он и сам сильно нервничал.

Женщины переглянулись.

— Расскажи ты, — сказала Роза, — у тебя красивей получится.

Зина пожала плечами и рассказала все без утайки. И про жену Егора не забыла рассказать, наверное, в отместку. Да нет, просто подполковник правильно подгадал с визитом, взял тепленьких. Ничего не успели придумать и находились в самом благодушном настроении. Зина забыла о своем статусе арестованной, не анализировала речь, и следователь для неё сейчас был чуть ли не самым родным человеком. Принес весть о возвращении любимого, а не просто с улицы зашел парой слов перекинуться.

— Значит там… — Шувалов не знал, как назвать где, — на пороге мира мертвых, — выдавил из себя, — Егор был не один, а с другим магом?

— Он так назвался, — нахмурилась Роза, — и очень не хотел, чтобы Егор возвращался. Скучно ему там будет, что ли. Я не поняла.

— Да, — подтвердила Зина, — они там развлекались вместе. Только он не магом назвался, а каким-то оператором какого-то поля… пси. Точно, оператор пси-поля!

— Вот даже как… — Александр Сергеевич задумался. Повеяло научной фантастикой. Может пришельцы? Ни черта не понятно, надо ждать, когда придет в сознание Егор. Скорей бы.

В рассказ Зины поверил от первого до последнего слова. Кое-какие соображения о летнем трехнедельном отсутствии Игоря-Егора после этого рассказа прояснились. Другая планета, параллельный мир или звездолет пришельцев. Неизвестно где, но вне земли это почти точно. Многие неувязки сходятся, а наличие жены и друга это подтверждает. Понять бы где, но это только он сам может рассказать. Если захочет, конечно. Как на него давить и надо ли это делать, Шувалов пока не имел ни малейшего представления.

Зину отвезли в камеру, Розу в общагу. Начались дни ожидания.

В своей одиночке Зина раз за разом вспоминала, как она отделялась от тела, как летела в окружении шепчущих разные мерзости теней, как было страшно, а в итоге почувствовала мужчину на себе и в себе. Как в ужасе завизжала, не поняв, что это. Изнасилование? Тогда она выскочила из-под тяжелого тела, с удивление рассмотрела средневековую обстановку, увидела красивую голую девушку и лишь потом узнала Егора.

Вот и посмотрела на его жену. Не конкурентка она ей. Там было только тело, а если вместе с душой? Обидно, до ужаса обидно! Она впервые почувствовала себя ущербной. Никогда не завидовала высоким красавицам, а тут воочию, рядом с собой увидела шикарную женщину. Может он её приукрасил в своей фантазии, а не самом деле она чучело?

«Не глупи, Зинка, успокойся. Вспоминай лучше о том моменте, когда ты оказалась на том широком ложе», — девушка разговаривала сама с собой, — «с самого пика удовольствия соскочила. Ну не дура? Подождала бы пару секунд. Теперь лежи в одиночке и вспоминай. Это полезней, чем изводить себя бесполезной ревностью, ты еще поборешься за него!»

Я пришел в себя классически, пролетев по лабиринту из труб прямоугольного сечения. Постукался в гулкие стенки при поворотах и, открыв глаза, вылетел из трубы. Веки оказались очень тяжелыми. Дежа-вю, я снова в больнице. Плохая привычка. Освещение тусклое, ночник. Ритм кардиомонитора. В пределах видимости только потолок. Голова не поворачивается, руки-ноги не шевелятся. Нет сил. Ничего не болит. Нет, в животе слева что-то тянет. Точно, туда болт попадал. Вроде. Нет, точно туда, не зажило еще. А сколько прошло? Подумал и ужаснулся. Совершенно потерял чувство времени в этом проклятом Нигде! Я вел себя как идиот, как кролик в клетке. Все помнил и ничего не хотел, вернее, хотел одних удовольствий. Если это и есть прообраз рая, то такой рай нифиг не нужен, в животное превратишься. Зина, какая ты молодец! Кстати, почему ты, а не Лиза. Ладно, потом разберусь. Наберусь сил, выясню все и домой. Хочется, но… посмотрим. Надо выяснить все ли я здесь завершил. С такими мыслями я уснул обычным сном без сновидений.

Провалялся в закрытой палате около месяца. Последнюю неделю пытался вставать и делать зарядку. С переменным успехом, но в последний день уже вполне уверенно. Капельницы и уколы перестали ставить еще раньше и сегодня обещали выписать… в камеру. В постоянном медицинском наблюдении больше не нуждался, надо только кушать и шевелиться.

Чего я не передумал за это время. Самым обидным было то, что я упустил великолепную возможность учебы у древнего. Но что теперь сделаешь, назад время не вернешь. Или можно? Игорь, я обязательно постараюсь выполнить обещание, и мы с тобой еще наговоримся! Придется подождать, пока я и до стихий не могу добраться, не говоря о свободном сознании. Странно, при старых ранениях такого не было. Причина либо в том сером плетении на наконечнике болта, либо в полнейшем истощении, либо… фиг знает в чем. Как я вообще выжил? Игорь тоже этого не понимал. Немного постыдился за свое развратное поведения. Подумаешь, спал с двумя одновременно! Не с мужиками, в самом деле. Значит, в глубинных фантазиях об этом не мечтаю, что радует. Полнейшая тупость в том состоянии постоянной эйфории гораздо стыднее.

На счет потери колдовских способностей в данное момент особо не переживал — ауры видел прекрасно и совершенно неважно за счет каких сил.

Один раз приводили Зину. Я тогда почти не разговаривал. Она поплакала надо мной, обцеловала, затребовала ножницы и подровняла бороду. Похвалила, что я хорошо выгляжу, уже не как древняя развалина. Напоследок призналась в любви. Я только хлопал глазами, отвечая да — нет. Я был ей искренне благодарен, мне было её жалко, но не любил. Ничего с этим не поделаешь, на её месте для меня стояла Лиза.

Как она там. Чувствую, что с ней все хорошо. Поволновалась, но сейчас успокоилась настолько, насколько это возможно при такой неопределенной разлуке. Удивительно! Знания о её чувствах словно сидят где-то в укромных уголках сознания и совсем не мешают. Даже наоборот, стимулируют к жизни. Я это сейчас понял, после Нигде, а до того не задумывался. Надо было прочувствовать отсутствие этих знаний, чтобы понять.

Несколько раз появлялся следователь, Александр Сергеевич Шувалов. Везет мне на Пушкиных, Верес также именовался. Не смотря на запреты врачей, пытался со мной говорить. Я поначалу не мог, а после просто молчал. Успеем еще наговориться, потерпит. В камере скорей всего и начнем. Ставлю сто против одного, как любят говорить американцы, что он сам ко мне заявится, а не вызовет в кабинет. Я здесь вери импотент персон, обо мне только шепотом говорят, боятся, что подслушаю. Зря, я сейчас слабее младенца, но никому это знать не обязательно.

Пришли за мной. Почему не сказали «с вещами на выход»? Ну да ладно, посмотрю, как содержат в подвалах Лубянки.

— Встать! — раздался голос из окошка в двери и почти сразу лязгнул засов.

Я сел на застеленные чистым бельем нары. Ничего так камерка. Параша, умывальник, стол, табуретка и откидные нары. Освоиться не успел, а уже зовут. Нет, я выиграл пари — следователь собственной персоной.

— Присаживайтесь, — показал на нары, а сам сел на табуретку. Представился.

— Вас как называть Игорем, Егором?

— Егором. Родители знают?

— Нет. Стоит сообщить?

— Не стоит.

— Заметьте, я сам пришел, поговорить без протокола.

— Ценю. За что я здесь, не напомните?

— Убийство двух и более лиц. Спланированное, хладнокровное, с особой жестокостью.

— Вот оно как! Сознаюсь во всем, не раскаиваюсь, могу подтвердить все на следственном эксперименте, рассказать о своих действиях с точностью до поворота головы. Довольны? — зачем горбатого лепить, решил я, не Розу с Зиной подставлять в самом деле.

— Сотрудничество со следствием всегда приветствуется и принимается во внимание судом, — помолчал. Побарабанил пальцами по столешнице, отбив ритм «мос-ков-ский-спар-так», посмотрел на меня с прищуром, — вы совершенно не боитесь?

— А вы рядом со мной, — ответил, как мог более зловеще и придвинулся к следователю чуть ближе. Хотел резко, но получилось беспомощно, как-то по-клоунски. Не в той я форме, ой не в той. Тем не менее, короткая волна страха по его ауре промелькнула, но виду он не подал.

— Нет, не боюсь. Мы изучили вас вдоль и поперек, вы муху без причины не обидите. А сейчас и вовсе… не в форме.

Внешне я снова выглядел молодым, но слабость неимоверно бесила. Меня не побрили и не подстригли. Интересно, это для меня исключение или всем такое послабление? Не знаю, и выяснять не собираюсь. Мне даже резинку дали хвост перетянуть и одежду вернули. Футболки, рубашки, белье, джинсы. Правда без ремня и теплые кроссовки выдали без шнурков.

— Так почему вы не боитесь заключения, оно скорей всего окажется пожизненным.

— Потому, что вы пришли ко мне сразу, как только меня перевели в камеру, а не вызвали на допрос. Я вам нужен.

— Вот как! До такой степени, что мы готовы закрыть глаза на массовое убийство?

— Даже если бы там были невинные младенцы, закрыли бы. Возможно, относились бы по-другому, содержали не так, но в целом закрыли бы.

— Вот вы какого мнения о нашей службе! — он искренне возмутился, — да я бы не посмотрел тогда на все ваши умения!

— Другие бы нашлись, — пожал я плечами, — и я их понимаю. Представляете, что сулит государству изучение меня? Но давайте не будем заниматься предположениями, — вот это я загнул, сам же их выдвинул! Просто, чтобы позлить собеседника и выявить собственную важность, — работайте со мной с таким, какой я есть. Я полностью ваш.

— А вы наглец! — Шувалов откинулся спиной на стену и скрестил руки, — кто вы такой, только честно.

— Оператор пси-поля, — ответил неожиданно для самого себя.

— О-го-го! Не маг, не колдун, не шаман, а просто оператор?

— Представьте себе. Но те названия мне тоже подходят, не вижу разницы. Кроме шамана, конечно.

— А чем шаман вам не угодил? — спросил с хитринкой.

— А тем, что вы уже знаете его работу. Кстати, спасибо вам за Розу с Зиной, они реально меня спасли. Так вот, шаманы камлают, призывают духов, занимаются предсказаниями и так далее. А мы, волшебники, колдуем потихоньку, без камланий.

— Вы их сами поблагодарите, позже. А еще хочу вам напомнить, что вы, волшебники и людей иногда в сердце закалываете. Не по злому умыслу, разумеется, а чтобы сил набраться.

Уел он меня этим заявлением. Не объяснять же ему сейчас все различия между мной и серыми.

— Знаете что, Александр Сергеевич, я вам потом все объясню. Я таких колдунов больше вашего ненавижу, есть за что. А сейчас я устал и хочу есть. Аппетит у меня, знаете ли, повышен, сил набираюсь. Мне сказали, что у меня особое довольствие — по просьбе.

— Хорошо, хорошо, — Шувалов встал с шутливо поднятыми руками, — но в следующий раз я приглашу вас к себе. Не возражаете? — с издевочкой.

— Буду рад, — полностью серьезно.

— Конвой! — постучал по двери, — до встречи, Егор Михайлович.

— Ронович, — поправил я его, — если Егор, то отчество Ронович. Запомните, пожалуйста.

Шувалов вышел из камеры мрачным. Точно подметил молодой нахал: будь на его месте один тех, кто занимается жертвоприношениями, с ним носились бы не меньше. Больно заманчивые последствия это сулит для страны. Да что страна, для всего человечества в целом. Разрешили бы тогда принести жертву в этих стенах? Если бы это зависело от него, то нет, а руководство… Ну, Егор, заставил же сомневаться!

Дни потекли за днями. Я постепенно набирался сил, тренировался по мере возможности, медитировал. Астрал так и оставался для меня закрыт. Кто я без него? Теоретик. Я и теоретизировал. Читал лекции в отделе «П» и ждал, когда ко мне вернутся стихии. Еще меня неоднократно обследовали. Прокрутили во всевозможных приборах, позабирали на анализы все, что можно. Кроме этого меня обследовали мои же «слушатели» из отдела «П» и двое уфологов из Питера. По их отчетам я был «обычным» экстрасенсом, видящим ауры. Правда, очень хорошо видящим, все их представители были намного слабее меня в этом плане. Зато переплевывали в других областях. Особенно меня поразил пожилой мужик — телекинетик. Он действительно двигал спичечный коробок, не потребляя ни капли маны. По крайней мере, я без свободного сознания не заметил.

Изучил все амулеты серых и объяснил, как они действуют. Настолько, насколько смог разобраться и больше по памяти, из свободного сознания. Техномагическое устройство подчинения на меня подействовало. Не так безусловно, как на других, но все же. Чувства словно приглушались и в ответ на команды «хозяина» возникало горячее желание их выполнить. Тяжело, но я мог сопротивляться. Не знаю сколько, потому что силу в нем экономили, и прибор быстро выключали, иначе она утекала буквально ручьем. Я даже навскидку придумал несколько вариантов уменьшить потери, но, разумеется, промолчал об этом.

Про старинную брошь объяснил, что она примерно такое же устройство, но действует исключительно в руках «серого» мага, гораздо экономичней и качественней современной техномагии. После этого Фарид, молодой экстасенс с неплохими зачатками мага жизни, посмотрел на меня с таким блеском в глазах, что я решил еще раз прочитать лекцию о сути «чернокнижия».

— Понимаете, само жертвоприношение безнравственно, — передо мной собрался весь отдел «П» и несколько экспертов из других служб, — вы решаете судьбу души жертвы, однозначно отправляете её к демонам на вечные муки. Это наихудшее посмертие. Поверьте, оно, посмертие, ждет всех.

Большинство взглядов было заинтересованными, но… сильно сомневающимися.

— Отправляется к демонам независимо от земной жизни, хоть муху за всю жизнь не обидел, хоть сознательно сто детей убил.

Я избегал выражений типа: «какое вы имеете право решать за Господа Бога» потому, что сам был далек от религиозных догм.

— Кроме того, получая часть жизненных сил жертвы, вы посвящаете свою душу божеству, которое освятило это жертвоприношение. Пусть вы не будете знать его имени, но только бог может разрешить жертвоприношение, и после ваша душа будет принадлежать ему. Он станет определять ваше посмертие. Захочет — отправит к демонам, они перерабатывают прану и она становится как бы «слаще» для богов, захочет — не знаю, что сделает. Да что угодно!

В аудитории явный скепсис.

— Но главное, с каждой жертвой открывается канал к нижнему миру, миру демонов и в один прекрасный момент они явятся сюда. Земля со всем своим оружием ничего им не сделает. Попируют они здесь всласть и оставят часть людей на развод, чтобы плодились и размножались на их радость и силу. Такой вот апокалипсис. Не верите? Ничем не могу подтвердить свои слова, но дожидаться их прихода не советую, — как я жалел в этот момент о потерянных магических способностях! Девочки, ау! Что же вас блокирует?

После разных каверзных вопросов «слушатели» разошлись. В них сквозило недоверие. Конечно, все понимали аморальность самого акта жертвоприношения, но сила «чудесных» амулетов перечеркивала мои слова, и я не мог предложить им альтернативы. Почему я раньше не наделал щитов жизни, они тоже держат пули! Амулеты исцеления хороши, но… слишком долгая «перезарядка». Скорей бы прорвать «блок», но пока не мог разобраться где он, да и есть ли вообще. Может дело в богах или психологии? Не знаю.

Несколько раз встречался с Розой и однажды, когда мой «сопровождающий» отлучился буквально на несколько секунд, она быстро мне прошептала:

— Белый Шаман, что за дух просил за тебя?

— Не понял, какой дух?

— В первый раз после камлания, я попала в место, где меня окружил очень могучий дух. Он и посоветовал мне пригласить Зину, чтобы она вытащила тебя.

— Откуда я знаю! Так и сказал, Зину?

— Нет, сказала того, кто искренне тебя любит, а я только Зину знала.

— Подожди. «Сказала» — я не ослышался?

— Нет, голос был женский.

— Как выглядел дух, — я заинтересовался. Очень любопытно! — и еще, именно про меня сказала или просто о том «кого хочешь спасти».

— Про тебя. Спросила, откуда я знаю Егора Горкомеса. Я поняла, что это ты.

— Стой! Может ор'Комеса? — сердце бешено заколотилось, — и как выглядел!?

— Точно, ор'Комес! А выглядел, — Роза задумалась, — никак не выглядел. Ярко-синий свет вокруг меня и чувство огромной силы. Точнее голубой свет. Очень сильный дух, дед о таких не рассказывал.

— Я понял, спасибо, Роза, — имя девушки я уже прошептал, отвернувшись от неё.

Вернулся «сопровождающий» и подозрительно посмотрел на слишком близко подошедшую эвенкийку. Здесь её иногда дразнили чукчей. За глаза, конечно.

Вечером в камере меня как по голове стукнуло: голубой сгусток света — Богиня-Лиона! Она такой появилась в алтарном зале. Молодец, Лиона! Прав Рон, не погибла ты, и действительно какие-то дела у тебя с той богиней есть. Вот только как обо мне узнала!? Большой вопрос.

Почти каждый день были допросы. Допрашивали: один Шувалов, он же с компанией и компания без него. Рассказал об инициации, об Эгноре, о действиях на Земле. Умолчал об умных стихиях, астральных метках, «абсолютной» энергии, о битве с Вартарааром… о многом умолчал, оставил лишь общие сведения. Кино в Закутке снимал при помощи заклинаний иллюзий. Простите, продемонстрировать не могу, жду воссоединения со стихиями. А кто знает, почему до сих пор не получилось, сам беспокоюсь. Во время рассказа про Эгнор, попросил пригласить Зину. Шувалов согласился. Она еле сдерживала слезы, когда я рассказывал о Лизе.

После, без особой надежды, я уговаривал следователя отпустить её и он согласился! Взял подписку о неразглашении и отпустил. Разрешил проститься.

Зина обняла меня, поцеловала и закрыла своим пальцем мои губы.

— Молчи. Я знаю, ты меня не любишь, но я люблю тебя, и моей любви хватит на двоих. Я еще поборюсь за тебя, так и знай. До встречи.

На следующем допросе я удивленно сказал Шувалову:

— Как это вы так, Александр Сергеевич!

— Надоели её брат и отец. С ними мы провели беседы и взяли подписки. Зачем она здесь нужна? Девушка она к тому же не болтливая, проблем не будет.

— А чего же так долго держали?

— А то вы не понимаете! На вас хотели надавить, — усмехнулся Шувалов, — но после вашего рассказа в её присутствии, понял, что это бесполезно.

— Как-то вы подозрительно откровенны, Александр Сергеевич.

— Да, Егор Ронович, — снова с усмешкой. Он упорно не звал меня на «ты», но и Роновичем называл крайне редко. Егор и на «вы», — могу себе позволить и вам настоятельно это рекомендую. Я хорошо к вам отношусь, поверьте мне, но есть руководство, которому мало от вас только теории. Понимаете меня?

— Не очень. Нет, понимаю, но… в чем смысл?

— Смысл в том, что вы после больницы почти месяц у нас нары греете, а отдачи от вас ноль.

— ???

— Проект «Мерлин» могут закрыть за неимением самого Мерлина, то бишь вас. Ваше удивительно воскресшее тело продолжат изучать и совсем не обязательно на Лубянке. Некоторые наши горячие головы считают, что убийца обязательно должен понести наказание. Вам есть что возразить?

— Полностью согласен на счет убийц и сразу прошу: как только поймаете хоть одного из сатанистов — жертвенников, пригласите меня на допрос. Очень прошу.

— Это все, что вы можете мне сказать?

— Нет. Еще прошу позволить мне заниматься в спортзале. В камере места не хватает, а на прогулках охрана не одобряет. Тело просит, прихожу в форму.

— Хорошо, Егор, я учту. А про спортзал хорошо, что напомнили. Вы говорили, что на мечах сражались, вот и проверим вашу подготовку.