Глава 15

— Я удивлен, что ты жив, — сказал Игорь, отхлебывая пиво из большой стеклянной кружки, — хорошее пиво.

Мы только что выбрались из парной и теперь сидели в предбаннике новой бани, точной копии моей Комесской.

Мне нравилось это место. Не сама баня. Нет, она тоже, а вообще все. В первое мое «посещение» в Нигде не было ничего, зато теперь есть все, что пожелаю. И собеседник передо мной — «древний» Игорь. Что еще человеку надо?

Сколько я уже здесь? А кто его знает. Может мгновенья, может века, мне по барабану.

— Так я и не жив, — ответил я, проглотив добрую порцию вкусного пенного напитка.

— Раз я с тобой, значит жив.

Высокий худощавый блондин с аристократическим лицом смешно смотрелся в обстановке типично русской бани. Я невольно улыбнулся.

— Мне без разницы, — сказал я, блаженно откинувшись на спинку кожаного дивана. В ответ Игорь пожал плечами.

Он появился сразу, как только я себя осознал. Это было как рождение: раз, и я появился, моргнул — осознал, хлоп — рядом стоит Игорь. Я сразу его узнал.

— Привет, Егор! Наконец-то. Скучно без живого общения.

— Привет, Игорек, — я совсем не удивился, — сколько лет, сколько зим! А чего раньше не вылезал.

— Не мог, — развел руками, — но теперь мы вместе, наговоримся.

— Ага. Пошли в баню? Сто лет не был.

— Пойдем, я вовсе не был, посмотрю воочию.

Даже ножками топать не пришлось. Раз, и мы в бане. Я знал, что здесь все делается «на раз».

— Так чем ты удивлен?

— Тем, что ты до сих пор живой. Откуда столько здоровья?

— Ты что, совсем того? — я покрутил пальцем у виска, — мы же воображаемые. И ты бы мог. Зачем сполз на пол? А! Ты «Матрицу» не видел.

— Все я видел! Причем здесь баня ты что, не понял? Я — это ты, ты — это я. Понятно?

— Неа, объяснись.

— Как все запущено! — Игорь покачал головой, — ты думаешь, я по жизни так же изъяснялся, как сейчас с тобой? Таким слогом? И меня на самом деле зовут Игорь? Не угадал. В данный момент ты общаешься сам с собой.

— А чего же ты под полок залез? — мне было совершенно неохота думать, я блаженствовал. Еще пивка отхлебнул. Хорошее. Интересно, какая марка не могу узнать. Я заказал просто «пиво», без уточнения. Да какая разница, главное холодное.

— Знал, что ты тупой, но не настолько же! — Игорь отставил пиво, — я это пойло терпеть не могу, вино предпочитаю, — тот час в его руке возник бокал красного вина.

— А чего хвалил «хорошее пиво», — передразнил я его.

— Для пива хорошее. Ладно, объясню, раз ты делаешь вид, что не понимаешь. Мы с тобой начали перемешиваться с того момента, когда сработал амулет с моей личностью. Помнишь, в Египте? — я кивнул. Это я давно понял, когда увидел сон и вспомнил сувенирную пирамидку, подержанную в руке, — сработал не тогда и не так, как я задумывал.

— Ага, ты хотел просто занять собой чужое тело. Очень гуманно.

— Совсем не хотел! Я должен был оставаться в камне, что бы Миша разговаривал со мной, когда пожелает. Достаточно было просто взять его и вспомнить обо мне. Я для брата его делал, как память. Все пошло наперекосяк.

— Я осознал себя после твоей невозможной инициации. Получил твои знания и понял, что ты получил часть моих умений. Все время пытался пробиться к тебе. Удавалось это очень редко и то во сне и только частью своей памяти. Ты сам выбирал куски, которые тебе были необходимы. Или не сам, но это точно не я определял, что показывать. Вот, собственно, и все. Потом ты вылетел из тела и меня прихватил. Теперь общаешься со мной через себя.

— Я все понял, только вот это последнее место подъясни, — сказал я, делая очередной глоток. Хорошо!

— Ты все про меня знаешь, но осознаешь это только через разговор со мной. Я могу довести до твоего сознания свои мысли исключительно через разговор. И говорю по-дурацки, по-твоему. Меня нет, я умер тысячи лет назад. Подъяснил? — теперь он меня передразнил.

— Почему если по-моему, то по-дурацки? Мне нравится, — в ответ Игорь махнул рукой, а я продолжил, — так почему ты пар не переносишь? Может ты вампир?

— Вот и шутки у тебя идиотские. А как должен вести себя человек, впервые побывавший в парной? Не увиливай и не успокаивай себя воображаемым миром. Ты понял, что я имел в виду. Ты все жизненные силы потратил, тебя пробили смертельным плетением, а ты не на небесах. Всего лишь в Нигде. Ну и название у местечка!

— Слушай, а может это и есть небеса? — я уже откусывал вяленую чехонь. Давно не ел.

— Для двоих? — Игорь усмехнулся и отщипнул виноградину. Эстет, блин, — раньше я был атеистом. Не воинствующим, а так, не задумывался над этими вещами. Над Мишей подтрунивал. Пожив с тобой, понял, что он прав. Не знаю на счет формы, но по-существу несомненно. Это все, — обвел руками, — Нигде, и мы это точно знаем, бывали. Сейчас мы создали здесь мирок. Хочешь сравнения с матрицей — пусть будет, неважно, я только рад. Ни в рай, ни в ад меня бы с тобой не пустили, ты бы один отдувался. Так что, ты не умер.

— Давай за это выпьем! — в моей руке появилась запотевшая рюмка. Мы чокнулись. Следом солененький огурчик. Хорошо сидим.

Потом я привел Игоря в замок. Познакомил с Лизой. Впрочем, он и так всех знал. К нам присоединились остальные стихийники, включая Рона (ну что, что умер, в моем мире живым будет!), Лиона подтянулась. Позже присоединились Зина с Розой. Ох, и весело было! Переспал с двумя женщинами одновременно. Могу позволить, и они не выясняли отношений. Понимаю, что это не на самом деле, но какая разница, ощущения одинаковые. Игорь оторвался с Розой. Для него она была необычной, у них редко расы перемешивались. Кругом сплошные удовольствия.

— Вот я дурак! — воскликнул я, загорая на пляже острова Дракона. Время не определялось совершенно. Более того, причинно-следственная связь угадывалась с большим трудом. Толи я только что появился в Нигде, толи уже был в бане, толи это еще предстоит. И мне это нравилось, черт побери!

— Слушай, Игорек, так я все время знал ваш язык и колдовать умел по-вашему?

Игорь материализовался в обнимку с Розой. Оба голые.

— Я знал, и я умел, — ответил, оторвавшись от поцелуя. Роза, ослепительно красивая, не такая, как в жизни не отпускала его и лезла целоваться дальше, — сгинь, попозже, — сказал он и девушка исчезла. Он в плавках пристроился рядом со мной на мгновенно возникшем гамаке под тентом. Материализовал коктейль с трубочкой под зонтиком и с удовольствием сделал большой глоток.

— Хорошо! Может, не будем возвращаться назад?

— Я и не собираюсь, — я тоже сварганил себе гамак с холодным коктейлем. Безалкогольный. Не хочется пока спиртного, — думаю устроить тебе экскурсию к звездам. У вас, поди, не было такой фантастики.

— Да ты что, была! Похлестче вашей. Для вас наша жизнь сплошная фантастика.

— Вот, вот, не сбивай с мысли. Я знал вашу магию?

— Магия! Я не любил это слово, я занимался наукой в области пси-поля, что не меняет сути. Теперь я проще отношусь к определениям. Конечно, ты знал, поэтому так легко творил свои плетения. Через меня знал, подспудно.

— Я всегда это подозревал.

— Подозревал он! Да ничего ты не подозревал! И правильно делал.

— В смысле?

— Как тебе объяснить… а надо ли? Теперь то.

— Говори, — я повернулся на другой бок, — все новое развлечение. Сколько мы здесь?

— Спроси что полегче.

— Объясни мне общую теорию относительности.

Игорь поперхнулся коктейлем и заржал во все горло.

— А ведь это действительно полегче, ты её знаешь! — проговорил сквозь смех. Я тоже улыбнулся. Хотел пошутить, но не знал, что получится до такой степени.

— Ты просто не понимаешь, — Игорь, наконец, отсмеялся, — в плане физики мы застыли на уровне конца вашего девятнадцатого века и я порадовался, когда узнал что-то новое. Ядерная энергия, компьютеры — у нас их не было. Хотя бы проблема со временем, при переходе из мира в мир. По теории относительности решение гораздо изящней. А у нас навертели дребедени про флуктуацию пси-поля. А, вспоминать не хочется, — поднялся с гамака, потянулся и стал есть мороженое.

— Нет, ты все-таки расскажи: пользовался я твоими знаниями или нет, — мое любопытство распалилось.

— Как тебе сказать… и да, и нет. Объясняю. Свободное сознание — от меня, угадывал наши ключевые руны — тоже, остальное — твоя заслуга. Ты применил земную методологию к дикой эгнорской магии. Ну и наворотили эти дикари! Такие неудобные конструкты навыдумывали, ужас! — после этих слов прыгнул в нежно-зеленую воду лагуны.

Я рыбкой последовал за ним. Вода приятно охладила разгоряченное на солнце тело. Красота! Чего еще желать от жизни? А вот чего — очередного секса втроем. Не знал, что мне понравится групповуха, в сознательных мыслях такого не было. Лиза с Зиной мило смотрелись вместе, век бы смотрел. Так и делал. Они прекрасно дополняли друг друга. Высокая светлая длинноволосая пышногрудая Лиза и миниатюрная почти плоская коротковолосая брюнетка Зина. А что они в постели творили — сказка!

— Егор! — послышался голос Игоря, и я оказался в тундре, — давай поохотимся на мамонтов, как ваши дикари!

Неподалеку паслось небольшое стадо. Игорь и Роза, он практически с ней не расставался, были одеты в типично эвенкийские одежды. Я поежился от холода и оказался в аналогичных штанах и куртке.

— Давай. Копьями?

— С нами дама, — укоризненно произнес Игорь, — луками, — и сразу заулюлюкал на животных. Те и ухом не повели. Непуганые. Знают, что у них врагов нет. Или Игорь их такими создал. Они продолжали спокойно пастись.

Луки у нас оказались бронебойными. Вдруг один мамонт не упал, а понесся на меня. Две стрелы его не остановили. Я спокойно развеял его в двух шагах от себя.

— Так не интересно, — сказал Игорь, — я думал ты его копьем, как хотел.

— Забыл! Хотел сначала ледяным копьем, но здесь маны нет. Пришлось просто развеять. Удобно, мне бы раньше так уметь, вот здорово! Чего обижаешься, твоя идея была на мамонтов охотиться, я не подготовился.

— Не подготовился! Ну, ты насмешил! Зачем в этом мире готовиться? Захотел — готово! Красота! Мне бы раньше так, не корпел бы на работе.

— А ты чем занимался? — мы сидели за пластиковым столиком в летней кафешке посреди большого города. Я переместил.

— Многим чем, но в основном блокировкой пси-поля, то бишь маны. Военные, да иномиряне заказывали. Иномиряне — это те, кто занимался разведкой и освоением новых миров.

— Как интересно!

— Работа, как работа, ничего интересного. Сидел в лаборатории.

— Успешно блокировал? В современном Эгноре это считается невозможным.

— А то я не знаю! Навыдумывали уродливых модулей и довольны. А все просто, — Игорь преобразил одежду в серебристый комбинезон, как у охранников в руинах и, откинувшись на спинку, закинул руки за голову, — знаешь, кто у нас пси-поле открыл?

— Сумасшедший психолог Эфрад.

— Мишино выражение вспомнил? Он не был сумасшедшим. Ну, может самую чуточку. В первую очередь он был врачом. Даже не в этом дело, он прекрасно знал генетику. Психологией увлекся позже, после инициации. Заметил, что у нас животные измененные?

— Ага, до сих пор курорт.

— Это потому, что когда Эфрад разрабатывал систему магии, он опирался на биологию. По официальной версии стихии пришли к нему во сне. Он начал разговаривать с ними. Знаешь, если бы не твои умные «девочки», я продолжал бы смеяться над этой сказочкой, как все ученики в мое время.

— А разве у вас, у древних не так было?

— Древние! Хоть мне бы такое не говорил. Нашел древнего. Да я современней тебя! Остальные стали древними, согласен. О чем это я? Про умные стихии. Нет, вы с Эфрадом уникумы. Так вот, — Игорь увлекся, — у него встал вопрос, как заставить стихию действовать на материю. Не просто отдать энергию со взрывом, а сделать полезное дело. Его стихии были хоть и умные, но не до такой степени. В то время Эфрад занимался синтезом инсулина. Это гормон для лечения диабета, слышал? Он и решил совместить приятное с полезным.

Дабы не прослыть голословным, на коленях Игоря возникла Роза в сексуальном топике и шортах. Игорь чмокнул её в щечку и запустил руку под топик. Девушка томно вздохнула.

— После долгих раздумий и многих неудачных экспериментов, ему пришла в голову мысль прописать код гена, с которого синтезируется инсулин непосредственно в «теле» стихии жизни. Гены состоят всего из четырех нуклеотидов, они в разных комбинациях кодируют все многообразие жизни. Стихия поняла символы, но этого оказалось мало. Пришлось добавить еще группы — аминокислоты. Вообще-то процесс биосинтеза очень сложный, я тебе так, адаптировано. В итоге получились четыре базовых символа и двадцать пять рун, которые в принципе писались из них же. И самое главное — стихия поняла задачу! После первого же испытания Эфрад чуть не умер от резкого снижения сахара в крови, впал в кому. Уборщица нашла его в кабинете без сознания, подняла тревогу, гения спасли. Ей тоже потом памятники ставили, не встречал? Дальше пошло — поехало. Подключились другие стихии, признали те руны из «жизни». Потом и цифры добавились. Их умные стихии легко поняли. Так все и началось.

— У человека всего двадцать аминокислот, — я решил блеснуть эрудицией. Понятия не имею, откуда помню.

— Двадцать. Но Эфрад добавил еще пять д-форм. Чего тебе объяснять, все равно не понимаешь! Главное, что стихии поняли, что от них нужно. Это универсальный код, написав который, ты точно знаешь, что получится на выходе. Любой тупица, чувствующий пси-поле, может написать строчку и получит заранее известный результат. Тот же плазменный шарик, например. И все тупые стихии эту строчку поймут.

— Из твоего рассказа выходит, что любой может создать собственную систему.

— Да, у нас позже появились еще три, но не прижились. Эфрадовская лучше, универсальней. Чтобы создать свою систему необходимо. Во-первых, общение со стихией. Во-вторых, использовать естественную систему кодирования, чтобы для мира она была естественной, тогда и стихия в ней разберется. Согласись, генная кодировка для мира универсальна.

— Только для земного белкового типа, — читал фантастику, меня не проведешь!

— Как ни странно, и в не живых мирах наша магия работала, и в нижних мирах, где жизнь совсем не белковая. В-третьих, необходимо обойти изначальную привязку стихий к уже существующим символам. Инициация операторов пси-поля, прости, магов, проходит через стихии, которые уже привязаны к известным знакам. Троим основателям своих школ это удалось. Так что ты — готовый Эфрад.

— Нафига мне это надо? — я искренне удивился, — вы хорошую систему сделали.

— Не скажи! Твои идеи на счет виртуальности очень неплохи, у нас такого не было. В вашем мире я создал бы что-нибудь на основе физики и программирования.

— Вах, вах, вах, придется в мир возвращаться, однако, детишек уму-разуму учить, — я взялся двумя за голову и зашатался в притворном сожалении.

Мы одновременно зашлись в хохоте. Какой мир? Зачем? Какие дети? Явная глупость, потому так весело.

Побывал у Игоря дома. Не впечатлило. Большая квартира в башне. И что? Всякая живая мебель у нас теперь на каждом углу. Общаться по инфотерминалам, в современном просторечье разговорникам, не с кем. Смотреть по ним же разные фильмы не получилось. У Игорька не хватило фантазии, а полностью свой любимый фильм он не помнил. Я тоже показал явную лабуду, повыдерганную из старых советских комедий. Неинтересно.

— Пшик, — сказал я, и разговорник в моей руке испарился. Буквально. Истек паром, — опасная штука, — добавил преувеличено серьезно, — один — два вирусочка и нету цивилизации великих магов.

— Похоже, — согласился со мной Игорь, — у нас все их носили. Очень удобно. Поговорить, посмотреть, послушать, даже понюхать. Заказать, вызвать, отправить. Ой, — прыснул от смеха, — одними глаголами заговорил. Было несколько сект, которые ушли от цивилизации, они и выжили. Но и по ним долбануло.

— С чего?

— От инфосети не скроешься, она всю ноосферу пронизывала. Так что сумасшествие им было гарантировано, поэтому потомки дикими уродились.

— А говорил, компьтеров не было. Врун ты, Игорек. Я лично по ссылкам ходил.

— Сеть она и в Африке сеть! — Игорь назидательно поднял палец, — у вас ссылки, у нас метки — иначе нельзя. Наверное, можно, но неудобно. Из счетных машин в древности электрические арифмометры были. Ух, ты, вспомнил! Если честно, я в школе не очень хорошо учился, чувствительность к пси-полю меня спасла, а то остался бы я лузером.

— Самокритично, Игорек, уважаю! — продолжил назидательным тоном, — были бы компьютеры, были бы антивирусники. Тогда никакие Эльфы не страшны!

— Обижаешь, учитель! У нас этих Касперских, как собак не резаных! Куча институтов работало. Кстати, о живых Эльфах я не слышал. Извини, Игориэльчик, — шутливо мне поклонился, — ты, извиняюсь, попозже родился.

— Прощаю, смертный! — подыграл я, — уроды они были, я тебе скажу, конкретные.

— Помню.

В летающем пси-устройстве планетного типа — летающей тарелке, в обиходе «блине» летать понравилось. К полностью меняющейся прозрачности, которую я помнил из сна, добавилось полное отсутствие инерции и возможность управления проветриванием. Полетали с ветерком. На трехстах километрах он неслабый. Красота!

— Единственное, что не нравится — форма. Тарелка, в натуре! У вас дизайнеров не было?

— Вечно ты моих соплеменников оплевываешь! Нельзя по-другому, плетения строго позиционные. Материал — специальный пластик с волокнами вдоль силовых линий, не абы как.

— Ладно, зауважал. Вот их и съели, как всю магическую органику. Представляю, как Агнар бы вокруг неё скакал!

— Вот видишь! А у нас практически у каждого подобная машинка была. Побогаче, победнее — не важно, главное летали. Все дороги засеяли разной хренью.

— Заметил, сплошная экология. Хорошо у вас с путешествиями было, — постучал по корпусу тарелки, и она смялась, как консервная банка. Игорь пошутил, — но ничего, у вас и телепорты были, — сказал еще более серьезным голосом и поднялся на портальный куб. Шагнул в портал.

Игорь вышел вслед за мной на Драконьем пляже, но не из моей портальной воронки, а из собственной, поменьше.

— Ха! Да я умел и без этих громоздких постаментов! С накопителем, конечно. Были еще и переносные порталы, в кубических амулетах.

— Это сколько рутиния надо с собой таскать?

— Мне ста грамм хватало.

— И в другой мир? — спросил я с ехидцей.

— Не, туда только стационарные. Не веришь? Зайди в астр… ну да. Тогда на пальцах.

Перед ним повисло объемное изображение древнего города с башнями-небоскребами. Оно неуклонно приближалось, пока не остановилось в одной из комнат Игоревской квартиры.

— Это астральная метка и мы в астрале, — окружающее исчезло, и мы повисли в пустоте перед изображением квартиры, — пишешь три плетения.

Он демонстративно медленно написал три рунные строчки: желтую, зеленую и голубую. Писал в пустом пространстве, оставляя за пальцем застывший след нужного цвета.

— Заполняешь энергией, — строчки мгновенно преобразились в сложное трехцветное плетение и окутали изображение-метку, — выходишь из астрала.

Мы снова оказались на пляже.

— Произносишь фразу: «В добрый путь!» и одновременно с этим активируешь в ауре такой вот ключик, — показал две желтые руны, — и вуаля!

Перед нами возникло зеркало портала. Игорь приглашающее махнул рукой:

— Заметь, фраза «в добрый путь» ключевая.

— Я буду добавлять «трах-тибидох» о, великий учитель! — отвесил Игорю поясной поклон, взял его руку и поцеловал. Ошарашено потер влажную от поцелуя тыльную сторону своей правой кисти.

— А я тебе говорил, что я — это ты. Я мертвый, — произнес с гробовым рычанием, и его голова превратилась в скелет.

Я на мгновенье испугался.

— Ах, ты сволочь! — бросился на него с кулаками и сразу упал, зажав себе разбитый нос.

Больно! Игорь сидел напротив и тоже держался за нос. Расхохотались мы одновременно. Прикольное место.

Голый осенний лес в ближнем Подмосковье. Под ногами ворохи желтой листвы. Роза в ритуальном шаманском костюме со священным орнаментом не торопясь собирала ветки для призывающего костра. Мандражировала. Камлать в первый раз без опытного проводника — опасно. Ну и что, что знает теорию, ну и что, что собраны все нужные вещи и не раз наблюдала за дедом, все равно боязно. Подготовились серьезно, даже дедовский бубен привезли. На вопрос как там, в Вартараре, ответили односложно — нормально, всех успокоили.

Кого всех, как успокоили — непонятно. Да и неважно это, главное привезли необходимое. Ходу домой все равно нет, хозяева не поверят в её молчание. Как это, о золоте не спросили? Для них оно на первом месте, ни в жизнь не поверят, что есть вещи важнее. Пашин пистолет не забудут потребовать. Зачем его шаман брал, все равно не воспользовался. Что за мысли лезут? Спокойно, Вальчикан, сосредоточься на обряде.

Она третий день жила в скромном доме в центре Москвы с вывеской «общежитие N5 ПС ФСБ РФ», делила комнату с девушкой — пограничницей служащей в Домодедово. Та, естественно, не обрадовалась незваной соседке, тем более «чукче». Демонстративно морщила носик. Розе на это было глубоко наплевать. Свобода! Конечно, относительная, без присмотра не оставили. Приставили молодого человека якобы помощника. Почему якобы, он действительно показывал Москву, помогал выбрать одежду, купить самое необходимое. Выдали самый настоящий аванс с росписью в ведомости. Она теперь вольнонаемный сотрудник отдела «П», эксперт по шаманизму. Правда, корочки пока не выдали, только пропуск в общагу. Вахта там была серьезная.

Над костром Роза тщательно со всех сторон прогрела бубен, добиваясь нужного звучания. Все делала медленно, изгоняя ненужные мысли. Плеснула в огонь топленого оленьего жира и кинула туда же кусок старого рога матерого оленя, одновременно шепча ритуальные слова призыва. Плавно поднялась и начала древний танец, аккомпанируя себе бубном. На небе только что зажглась первая звезда.

Сначала ритм был медленным, Вальчикан, по-другому её сейчас не назовешь, «разогревалась». Остановилась, плеснула еще жира в костер и внимательно посмотрела на взметнувшееся пламя. Духи услышали её! Пора. Отрешенная от мира, абсолютно спокойная глотнула грибной настойки из обычной алюминиевой фляжки и брызнула из неё же в огонь. Брызги с шумом ушли в пар, не долетая до пламени. Схватила бубен и резко ускорила ритм. Из уст раздалось невообразимо низкое горловое пение.

Трое наблюдателей вздрогнули, услышав невозможные для горла молодой женщины звуки. Её движения постепенно ускорялись. Она крутилась, сгибалась, разгибалась, подпрыгивала. Скоро скорость достигла такого уровня, что четких движений больше не стало. Одна рваная размазанная тень под быструю дробь ног и бубна, под густой однотонный горловой бас: «Гу-у-урл, гу-у-урл, гу-у-урл…». У мужчин волосы встали дыбом, оператор чуть не выронил камеру, но снимать не перестал.

Это продолжалось около часа. В конце камлания пламя костра взметнулось метров на пять и девушка, на секунду застыв в невообразимой позе, рухнула, как подкошенная. К ней сразу подбежали двое наблюдателей и заботливо завернули в медвежью шкуру. Бледная шаманка тяжело дышала и через пять минут уснула. Проспать должна, по её же словам, до рассвета. Мужчины подкинули дров, достали еды, термосы с чаем и приготовились провести здесь остаток ночи. Оператор отложил камеру и начал жарить сосиску на веточке. Всем мучительно хотелось выпить, жаль не взяли. Кто знал, что этот звук за час проберет от макушек до пяток! Об этом шаманка не предупреждала.

«Теперь придется чаем отпиваться, до сих пор руки дрожат. Хорошо охране, они далеко, ничего не слышали, командир уже выяснил это по рации. Была же мысль бутылочку взять!», сожалел оператор, «даже смотреть, что снял неохота».

Как только Вальчикан пригубила настойку, ударила в бубен и сделала первые шаги ритуального танца, мир расцвел красками. Вокруг её рук, вокруг кустов и деревьев, вокруг троих мужчин загорелись разноцветные огни. Она перестала чувствовать тело, и сразу раздался низкий горловой звук. Он заставлял вибрировать душу, постепенно вырывая её из ткани нашей реальности. Сияющий пейзаж крутился быстрее и быстрее, сознание рвалось сильнее и сильнее пока, после секундной паники, не вылетело в неизвестность.

Мир духов был пустынным, кругом песок. Нет, не песок, а пыль… веков. Это знание пришло Вальчикан само. Пыль взметнулась и девушка обернулась. Не обернулась, а перенесла внимание назад и сразу поняла, что у нет тела. Она небольшой пылевой смерч и перед ней стоит, виляя по земле, точно такой же. Слева, справа пыль формировалась в вихри и вскоре она оказалась окруженной со всех сторон.

— Она… она… она… — послышались слова внутри головы. Они отличались, как естественные голоса людей. Женские, мужские, детские. Все были чем-то взволнованы.

— Предки!? — спросила Вальчикан. Она не расслышала себя, но точно поняла, что другие её услышали.

— Кто… как… когда… она… — нестройные голоса в ответ.

Шаманка была разочарована. Первичные страх, восторг, удивление сменились этим всеобъемлющим чувством.

Сначала она не поверила удаче, позволившей попасть ей в мир духов при первом камлании. Потом удивилась запущенности. Куда смотрят великие Агды, Бува и другие духи-помощники? Понятно, что ничего хорошего в мире умерших нет, но не до такой степени! Где реки, где леса, где небо с солнцем? Дед рассказывал о них, а он бывал однажды и любил это вспоминать. Как боялся встретиться с тамошними обитателями и еле-еле сумел вернулся. Он обманывал или ему привиделось? Разглядела себя и местных обитателей. Что со мной, что с предками, как они могли меня увидеть, они что, все шаманы? Вскоре пришло разочарование. Все не так, все не эдак. Это не предки, она неизвестно где. Наверное, в мире чужих духов, чужих предков. Как она могла ошибиться, что сделала не так!? Обидно до слез. А как вернуться!?

Из какофонии непонятных вопросов и сумбурных утверждений вычленился зычный голос:

— Ты звала нас, — произнес раскатисто, выделяя каждое слово.

Над толпой невысоких вихрей поднялся высокий толстый смерч.

— Я!? — растеряно переспросила Вальчикан, — я звала предков, хотела найти духов-помощников… это не вы?

«Это местный шаман может он знает?», одновременно думала она.

Голос ответил нескоро, на языке девушки успел завертеться следующий вопрос.

— Нам плохо ты звала мы пришли.

— Да кто вы такие? Ты — шаман, ты должен знать. Или вы все потеряли разум?

Ответил опять через паузу.

— Беда кругом услышали зов помощь другие не зовут забирают плохо тяжело думать смертная…

— Ничего не поняла! Здесь беда? А я чем помогу!? Где я, как мне вернуться!? — юная шаманка ощутила опасность, запаниковала и невольно попятилась. Зря, здесь кругом все одинаково.

— Давно живем рушится все силы нет дай силы спаси смертная…

Вальчикан взвыла. Давно она так не боялась! Бросилась прямо сквозь толпу. При приближении вихри просто втягивались вниз и возникали на удалении. Она всегда оказывалась в кольце.

— Егор, спаси, Егор! — заорала шаманка и встала.

Как стыдно и глупо. Она пришла сюда за ним и совсем забыла. Стыдно! Девчонка сопливая, а туда же, камлать. Прости, дед! Прав ты был, нельзя мне становиться шаманом. Теперь уже не стану.

— Дай силу смертная упади ты звала сама падай, — большой смерч неуклонно приближался и зудел, и зудел, и зудел своим раскатистым голосом.

Ноги Вальчикан начали дрожать. Даже при огромном желании, убежать у неё уже не получится. В данный момент её не занимало, как могут дрожать отсутствующие ноги. Стыд, сожаление, досада — вот основные чувства, которые её обуревали. Она смирилась с неизбежностью, оставалась лишь капля надежды. Скоро она встретится с любимым дедом и с незнакомыми родителями.

«Интересно, какими они были», прозвучала последняя мысль, и ноги девушки бессильно подогнулись.

Вспыхнула ослепительно-яркая голубая вспышка и Вальчикан услышала насмешливый, но в то же время властный женский голос:

— Вставай, красавица, чего разлеглась.

Окончательно запутанная, не отошедшая от прощания с жизнью, шаманка поднялась. Теперь вяло обратила внимание на отсутствующие конечности. Как падала, как бежала — непонятно.

— Говори, сладенькая, кем тебе приходится Егор ор'Комес?

— Что? Я… ничего не понимаю… я жива?

— К сожаленью, да. Отвечай по-существу!

По сознанию девушки словно сквозняк пролетел, мысли обрели ясность и четкость, ни одного сомнения не осталось. Разве что появилось чувство собственной ничтожности перед разлитой вокруг силой, пока настроенной доброжелательно.

— Я знаю Егора — Белого Шамана, его фамилия Комес, пришла позвать его душу. Он мне никто, я познакомилась с ним во время похода к «забирающим души», он всех убил, но и сам оказался на пороге мира мертвых, — отчеканила, как на давно заученном докладе.

— Действительно никто. Жаль. Тебе не удастся его позвать. Знаешь ли ты в своем мире кого-нибудь, кто его любит?

— Знаю, — твердо ответила Вальчикан.

— В следующий раз проведите обряд совместно, у вас получится.

— Но… — девушка не знала, как обратиться, — госпожа! Я хотела попасть на порог мира мертвых, а оказалась здесь! Или это и есть…

— Любить надо сильней! — оборвало её «сияние», — тебя падальщики притянули. Оголодали они совсем, охоту устроили. У тебя такая сладкая прана, что даже я облизываюсь. Все, прощай, — после этих слов, Вальчикан втянулась в землю.

Пимена, как все боги, не любила выполнять обещания и старалась их не давать, тем более смертным. Но если бессмертные обещали, то обязательно старались выполнить. Частенько, в отместку за «унижение» цеплялись за явную казуистику и выполняли так, что «заказчик» и сам жалел об исполненном обещании. Например, вечную жизнь могли обеспечить в загробном мире, богатством могли буквально придавить, засыпав золотом и так далее. Пимена не собиралась мстить Лионе таким образом, себе дороже. Да и не была она злопамятной или мелочной.

Метки Егора в его родном мире оказались всего у двух человек. С одной стороны, это очень странно, учитывая, что мир родной, с другой это к лучшему, легче проследить. Богиня не обманывала, когда говорила, что не может вытащить Егора из Нигде, туда ей дороги не было, и на Землю спуститься не могла, но по другой причине. Слишком далек этот заштатный мирок от её домена, местные боги не поймут такого вояжа. «Ну и что, что мир ничей, это пока, сами разберемся. А тебе что понадобилось? Праны на всех не хватит. Есть свой райончик, вот и гуляй там, а пока держи плюху». Утрировано, но примерно так и обстояло дело. Единственное место, где можно появиться — верхний слой тонкого мира в районе земли, слой так называемых падальщиков. Это слабые духи, когда-то бывшие людьми в силу разных причин, не получивших настоящего посмертия. Они паразитировали на проходящей сквозь слой пране. В мирах не посвященным конкретным богам её обычно более чем достаточно, духам хватает эманаций от прохождения.

Это опять было явное вмешательство Создателя: одна из меток оказалась «говорящей с духами». Нет, вмешательства в вероятности Пимена не увидела, но это же Создатель! А случайностей во вселенной просто не бывает. Богиня относилась к той части небожителей, которые уверены в этом. Другая часть оставляла случайностям право на существование, не все же отписывать Создателю, в самом деле.

Пимена лукавила, говоря Розе, что её притянули падальщики. Как только она почувствовала начало отщепления части души от человека с меткой, то сразу подправила вероятности и обеспечила попадание брахмы, мобильной части души, в слой к падальшикам. Однажды оказавшись в плену у одной такой брахмы, богиня узнала о них все, теперь использовала это знание. Про «сладость» праны богиня не обманывала, у всех шаманов она особенно «вкусная».

Пимена сделала свое дело, осталось подождать результата. В принципе ей было все равно, чем закончится «операция по спасению», но она была еще очень молодой, и ей было очень любопытно. Осталась осторожно приглядывать за всеми метками, буквально «одним глазом».