Глава 7
Двери в средних размеров зал, богато обставленный и с колоннами, распахнуты, во главе стола тихо общаются Теринг и его жена, справа и слева с десяток крупных мужчин достаточно воинственного вида, а нам с Фицроем указали места на противоположном от хозяев конце стола.
Поклонившись, мы сели, сдержанные и настороженные. Теринг сказал с улыбкой:
– Дорогие друзья, представляю вам таинственных путешественников через наши владения, глердов…
Я поднялся, еще раз поклонился.
– Евгена и Фигеля. Евген – я, Фигель – мой друг.
Теринг кивком поблагодарил, я сел под заинтересованными взглядами всех за столом. Наблюдающий за порядком управляющий подал кому-то знак, в дверь начали заходить слуги с подносами в руках.
Понаблюдав, как перегружают на столы жареных гусей, двух кабанчиков, уток и груды мелких обжаренных птичек, Теринг перевел взгляд на меня.
– Глерд Евген… гм, странное имя, чувствуется, вы очень издалека… кто вы и что вас заставляет скрываться?
– Скрываться? – переспросил я. – Ничто не заставляет. Мы, можно сказать, любители. И действуем не по принуждению, а в охотку.
Он улыбнулся:
– Хорошо-хорошо. Почему в охотку избегаете встречи с войсками его величества короля Антриаса?
Я ответил с понятной осторожностью:
– Причины могут быть разными… А вы почему не выдали нас его людям?
– Это еще впереди, – пообещал он. – Если окажетесь и моими противниками. Просто мне интересно. Не скажу, что я такой уж лояльный сторонник короля, но от его войск не прячусь.
Я бросил взгляд на лица мужчин за столом, никто не выразил неудовольствия от слов Теринга, что он не сторонник короля.
– Легальная оппозиция? – поинтересовался я. – Бурчите, осуждаете его действия, но следуете указанным королем курсом?
Он слушал внимательно, усмехался, все козыри в его руке.
– Вы не из Нижних Долин? – спросил он внезапно.
– Вы не любите Нижние Долины? – ответил я вопросом на вопрос.
– Напротив, – сказал он любезно. – В Нижних Долинах благородные люди сохранили древние вольности, там к ним отношение уважительное, а здесь его величество слишком уж подмял всех под себя. Наши вольности попраны…
– Но находились отважные, – спросил я, – кто противился?
Он посмотрел хмуро и с неприязнью.
– Хотите сказать, я не противился, потому уцелел?
– Я так не сказал, – запротестовал я, но всем своим видом подтвердил, что сказал именно так, но из вежливости говорю это, чтобы не обидеть хозяина. – Возможно, вы тогда разделяли взгляды короля на единоличность власти…
Он посмотрел исподлобья.
– А клан?
Я переспросил:
– А что клан?
Его лицо стало неприятным.
– Я глава большого и могущественного рода, который идет из глубины веков, но не глава клана!.. А клан противится воле короля. Я, даже если бы захотел принять сторону короля, не сделал бы этого!
– Прежде верность клану, – сказал Фицрой убежденно, – потом королю. А как же иначе?
Теринг взглянул на него с одобрением.
– Вы хорошо все понимаете, юноша. А вот ваш друг…
– Мы из разных королевств, – пояснил Фицрой, – мой друг из таких далеких земель, что ему многое здесь в диковинку.
– Далеко же вы оба забрались, – заметил Теринг. – Опасно было на дорогах?
– Не для нас, – заверил Фицрой. – Я считал, что во всем королевстве никто лучше меня не владеет оружием, но когда встретился с Евгеном…
Он сделал паузу, Теринг спросил:
– Что, он как боец еще лучше?
– Я понял, к своему стыду, – ответил Фицрой, – что для него я деревенский пастух с палкой в руке…
Теринг спросил с недоверием:
– Вот так настолько?
Мужчины за столом начали хмуриться, слова Фицроя еще бы не задели, никто из нас не допускает, чтобы кто-то был круче, а если и допускает, то со скрипом и не раньше, чем получит веские и неопровержимые доказательства.
Один из них, рослый мужчина со шрамом на скуле и заросший черной бородой до самых глаз, сказал мощным, громыхающим голосом:
– Это интересно… Даже очень интересно…
Рядом с ним глерд в пышных дорогих одеждах сказал тише, но в голосе крылось коварство:
– Доблестный глерд, а не покажете свое умение? Для нас это будет счастье и урок, а для вас возможность показать свое превосходство…
Я поморщился, но пока подбирал вежливые слова, чтобы отклонить предложение с наибольшей любезностью, Фицрой сказал почти с восторгом:
– Да! Это прекрасное завершение ужина!.. И спаться будет приятнее.
Теринг сказал весело:
– Эй, там!.. Принесите меч глерда Фигеля, который сейчас в гостевой комнате… Да побыстрее!
Сразу двое слуг ринулись из комнаты, я напрягся, нам еще не хватало, чтобы Фицрой начал перерубывать мечи противников, как деревянные прутики, однако он, бросив на меня взгляд, покачал головой.
– Нет-нет, извините… Я предпочитаю разминаться тупым оружием.
Теринг спросил с презрением:
– Глерд, что за слова я слышу? Вы хотите сказать, что вам недостает отваги?
– Увы, – ответил Фицрой сокрушенно, – иногда теряю самообладание… Так сказать, прихожу в боевую ярость. И, о чем почти сожалею, рублю всех. Потому обнажаю свой меч только в битвах.
Теринг усмехнулся:
– Хорошо. Выдать им затупленные мечи!
Слуга, что принес меч Фицроя, я узнал по размеру и предельно скромно украшенным ножнам, остался у входа, а другой отлучился ненадолго и вернулся с двумя уже обнаженными мечами стандартной длины.
Мужчины задвигались за столами, поворачиваясь в сторону середины зала, а те, у кого в руках кубки с вином, поспешно поставили их на столешницу.
Фицрой взял меч и ждал, а его противник некоторое время размахивал своим клинком, демонстрируя умение обращаться с оружием.
Теринг сказал с чувством:
– Прекрасно!.. Разве это не лучшее на свете зрелище?.. Потому никогда не приглашаю в замок комедиантов и всякого рода странствующих артистов. Разве кто-то еще может доставить такое же удовольствие?
Гости поддержали довольным ревом, кто-то азартно начал стучать кубком по столу.
Противник Фицроя, продолжая размахивать мечом, начал приближаться, затем резко сменил позицию и сделал быстрый выпад.
Я впервые видел, как дерется Фицрой. Хотя уже не раз сражались плечо в плечо, но тогда не до любования, а сейчас наблюдаю из удобного кресла, рядом удобно расположились с кубками вина Теринг и другие.
Опасности особой вообще-то нет, мечи хоть и металлические, но нарочито затуплены, это уже для обучения продвинутых новичков, что переходят от деревянных, к тому же у Фицроя в Гарне отобрали только меч, но не позарились на одежду, а у него как раз рубашка для горнолыжников, что при ударе мгновенно приобретает армированную жесткость. Чтобы оставить хотя бы кровоподтек, нужно суметь пробить эту жесткость, а это вряд ли, нужно бить со всего размаха тяжелым топором…
Все гости за исключением Теринга подбадривали противника Фицроя, тот напирал, однако Фицрой даже не стал пятиться, успевал парировать и отбивать удары, несколько раз имитировал касание острием то горла противника, то живота, дважды коснулся левой стороны груди, указывая точно в сердце.
Крики постепенно слабели, наконец Фицрой умело закрутил лезвием меча клинок поединщика, тот выскользнул из ослабевших пальцев и улетел на другой конец зала.
– Ох, – сказал Фицрой, – вы поскользнулись, я сам видел… Подберите меч, продолжим забаву.
Тот посмотрел на него исподлобья, оглянулся, один из слуг уже бежит к нему, держа меч рукоятью вперед.
– Да, – сказал он, – я… поскользнулся.
За столом уже умолкли, а когда рукоять меча снова выскользнула из ладони воина, словно живая рыба, Теринг произнес густым голосом:
– Все-все!.. Поединок окончен, наш доблестный гость показал…
Фицрой прервал:
– Простите, но я даже не разогрелся. Может быть, мне будет интереснее против двух?
Теринг посмотрел на него испытующе.
– Вы уверены?
Фицрой бесстыдно улыбнулся.
– В боях вообще противников не считаешь… Но, как видите, я даже без шрамов.
Теринг нахмурился, хотя шрамы и украшают мужчин, но все-таки больше умения у тех, кто эти шрамы оставляет.
– Я сам выберу вам достойных противников, – сказал он мрачно. – Кедатер!.. Акаларк!.. Я считаю вас обоих неплохими фехтовальщиками. Покажите, что чего-то стоите…
Из-за стола поднялись двое, я слегка насторожился, оба высокие, жилистые, с длинными руками, двигаются с ленивой грацией, что из замедленности может без перехода взрываться стремительным каскадом ударов.
Фицрой ждал с застывшей улыбкой, лишь однажды бросил в мою сторону предостерегающий взгляд, мол, не вмешивайся.
Не вмешиваюсь, ответил я взглядом, но если тебя, дурака, серьезно ранят, проломив голову, я тебя сам добью и закопаю.
Они сошлись на середине зала, Кедатер и Акаларк сперва прощупывали защиту и реакцию Фицроя, затем начали отодвигаться друг от друга все дальше, так что Фицрою пришлось не только оглядываться, но и постоянно передвигаться, чтобы не подошли слишком близко со спины.
Я время от времени сжимал кулаки, а сердце учащалось, Фицрой фехтует слишком уж рискованно…
Раздался удар, вскрик, за столом тут же умолкли. Один из фехтовальщиков отступил, рука с мечом опустилась, но Фицрой добивать не стал, скрестил клинок с его напарником.
Первый помотал головой, приходя в себя, удар Фицроя был не сильным, к тому же плашмя, все видели, но все же некоторое время стоял на месте, покачиваясь, а Фицрой отражал отчаянные удары его соратника, стремящегося дать время напарнику.
Я с облегчением выдохнул воздух, и хотя вскоре атаковали уже двое, но за столами тоже поняли, что их лучшие мастера меча уступают этому чужаку.
Уже в молчании все смотрели, как Фицрой выбил из рук меч одного, а второй поспешно отступил и упер клинок в пол.
– Сдаюсь, – выдохнул он. – Признаю, вы лучший из мастеров клинка, которых я когда-либо встречал!
Разгоряченный Фицрой принял из рук слуги кубок, сделал мощный глоток и крикнул весело:
– А теперь мой меч!
Понсоменер моментально выдернул клинок из непонятно как оказавшихся у него в руках ножен и бросил Фицрою. Тот красиво поймал на лету, и среди собравшихся мгновенно наступила тишина.
То, что странник поймал небрежно за рукоять, впечатляет, но еще больше впечатлил сам меч – пугающе длинный, широкий, с бритвенно-острым лезвием.
Фицрой, явно рисуясь, проделал несколько взмахов с такой стремительностью, что сам меч слился в длинные сверкающие круги. Я поглядывал на их лица, все только сейчас со всей отчетливостью поняли, что случится, если схватка вдруг состоится всерьез.
– Вот теперь хорошо! – прокричал он звучным голосом.
Я поднялся во весь рост и громыхнул на весь зал:
– Фигель!.. Меч в ножны, сесть за стол. Представление окончено.
Фицрой ухмыльнулся, все понял, мощно швырнул клинок в сторону Понсоменера. Тот поймал на лету за рукоять так же умело и легко, небрежно бросил в ножны.
Фицрой сел на прежнее место со мной рядом, а Теринг обратился через стол ко мне:
– А вы, глерд, не хотите показать свое умение?
Я покачал головой:
– Нет, спасибо.
– Что случилось?
Я ответил ровным голосом, холодно глядя ему в глаза:
– Можете считать меня трусом.
Он пару секунд смотрел мне в лицо, что-то дрогнуло в его глазах, он проговорил с нервным смешком:
– Никто не будет считать вас трусом, глерд. Видимо, вам это просто неинтересно.
– Точно, – согласился я. – Неинтересно.
Теринг поклонился, но лицо его оставалось угрюмым.
– Я в самом деле не видел такого мастерства. А вам не кажется, что обоим пора оставить службу у этого купца и найти более достойное занятие?
Фицрой ответил, опередив меня:
– Нам нравится странствовать по новым местам. А наш торговец сохранил жажду путешествий. Торговать умеет, так что всегда в прибыли, это дает возможность двигаться дальше, дальше…
– Торговцы, – изрек Теринг, – люди подлой профессии. А вы, как вижу по всему, люди благородного происхождения. Вам нужно начинать службу у благородных людей. А приключения… Уверяю вас, они и здесь скоро не заставят себя ждать.
Вид у него был многозначительный, на этот раз я опередил Фицроя.
– Если только так… Но нам нужно будет подумать и хорошо все взвесить. Утром вы расскажете не только о высоком жалованье, а мы привыкли получать много, но и о том, чем служба здесь может заинтересовать еще…
– Чем именно?
– Помимо кошелька с золотом, – пояснил я. – Мы молодые и жадные до удовольствий. В нашем возрасте приключения важнее золотых монет, хотя ими тоже не пренебрегаем.
Он посмотрел на меня, кивнул:
– Рассуждаете здраво. Посоветуйтесь, а утром за чашей вина после сытного завтрака, а у нас готовят превосходно, обговорим условия. Они будут щедрыми, уверяю вас. Вы же будете служить по своему выбору, а не по принуждению, так что буду стараться удерживать вас щедрым жалованьем и льготами.
