Часть 2
Олигарх, или Пролетая через трубу
Полночи мы с Юриком ломали голову, кто мог меня выследить и что теперь будет. Юрец предположил, что в студии находился кто-то еще, возможно, домработница или садовник (дворик перед особняком был отделан в лучших традициях ландшафтного дизайна). Этот человек незаметно подслушал все разговоры, потом понаблюдал, на какой машине я уехала, пробил по базе владельца, выяснил телефонный номер. В этих рассуждениях была логика. Автомобиль был зарегистрирован на Юриного отца, и квартира на него же. При наличии базы данных домашний телефон просчитывался элементарно. Правда, я не понимала, почему шантажист был так уверен в моей платежеспособности, уж лучше бы он Мурзика попытался выжать, зарабатывала она, наверное, куда больше, чем я в своей скромной пиццерии. Но мой мальчик заявил, что Мурзик – явно сумасшедшая, а лечение нынче дорого, так что девушка поиздержалась. И потом, она просто не в том состоянии, чтобы понимать весь ужас своего положения. В любом случа, тот звонивший человек не был настроен обращаться в милицию – иначе уже давно сюда приехали бы парни в форме на красивой машине с мигалками.
Юрик успокаивал меня, как мог, и во время очередной аналитически-успокоительной речи вдруг захрапел.
Как ни странно, несмотря на все пережитое, мне тоже удалось слегка подремать.
Наверное, я проснулась от звука закрывающейся двери.
С утра пораньше Юрик убежал на работу, оставив мне все ценные указания в записке, прикрепленной магнитом к холодильнику: «Пожарь себе яичницу и никуда не выходи. В обед заеду, целую, будь умницей».
Яичницы мне не хотелось. Не успела я прочитать про завтрак, как перед глазами возник нашинкованный Мурзиком труп продюсера, и в горле заплескалась тошнота.
А хотелось… Я прислушалась к своим ощущениям и поняла, что мне хочется принять душ и выпить кофе. Также было бы здорово выплакаться Катьке в жилетку – но чтобы она слушала и молчала, а свою вечную мораль оставила для школьников. Однако больше всего, конечно, хочется, чтобы вчерашний день просто исчез из моей жизни. И еще я поняла, что время не лечит. Или я пока приняла слишком малую дозу этого лекарства. Или у меня все не как у людей. Но это очевидно: сегодня мое состояние еще хуже, чем вчера, когда жирный Слава с искусственными челюстями сначала пристрелил на моих глазах бедного Николаса, а потом чуть не отправил на тот свет и меня…
Я привела себя в порядок, выпила чашку показавшегося совершенно безвкусным кофе. Посмотрела на часы – всего десять, Катерина сможет ответить на телефонный звонок еще не скоро, а встретиться и того позже. Теперь проходят экзамены, а после них у учителей принято устраивать какие-то дурацкие совещательные посиделки чуть ли не до самого вечера.
Что же делать? Чем заняться?
Ясно только одно: надо срочно куда-то выйти, в тисках этих стен я точно с ума сойду, если не от страха, то от воспоминаний.
А что, если?..
Мой взгляд упал на яркую сумку с фотоаппаратом, и я с облегчением вздохнула.
Точно: вот и занятие себе придумала, выберусь на улицу, пофотографирую. У меня с собой куча пленок – вчера я не сделала ни одного кадра.
Нет эффективнее способа отключиться от проблем, чем рассматривать жизнь в видоискатель.
Фотография – это лучший релакс, самая действенная медитация, это отдых и удовольствие.
Еще в подъезде я радостно заулыбалась. Через окошко лился водопад яркого желто-розового нежного света, и в нем весело кружились пылинки.
Как мне нравится летний свет! Это такой подарок, шедевр, настоящее высокое искусство. Кажется, он пропитывает собой все вокруг, изнутри усиливает зелень травы и красоту цветов, улучшает фактуру дерева, асфальта, всего, что видит, всего, к чему прикасается. Обожаю снимать на свежем, наполненном солнцем воздухе! Портреты, пейзажи, архитектура, постановка – все получается превосходно. Студийный свет тоже по-своему хорош, он может улучшить внешность при съемке того же портрета. Но он никогда не даст той легкости, нежности и воздушности, как естественное освещение.
Радостно улыбаясь, я сбегала вниз по ступенькам. И вдруг ко мне метнулась какая-то тень, а в плечо впились стальные пальцы.
– Мария, что же ты бросаешь трубку? Неужели тебе нужны неприятности? Мне надо кое-что с тобой обсудить…
Я сразу же узнала этот вкрадчивый голос. Он принадлежал тому самому шантажисту, который вчера до смерти перепугал и меня, и Юрика.
Странно, но голос был интеллигентнее и ярче, чем его обладатель.
Рядом со мной стоял невысокий парень лет двадцати пяти, и красивым его назвать было никак нельзя. Неаккуратная стрижка, редкие светло-рыжие волосы, щеки в темно-синих пятнах от угрей, бесцветные глаза, длинный нос, тонкие губы. Урод, одним словом. Но при этом, как ни странно, совершенно неопасный урод; накануне голос без «картинки» тусклой неприглядной внешности вызывал куда больше тревоги.
Как говорят: лучшая защита – это нападение…
– Денег нет! – сразу заявила я, оглядывая лестницу. Проход свободен, так что удрать получится без проблем. – Ничего не знаю, нигде не была, ничего не видела. Еще есть вопросы?
– Подожди, не тарахти. Я не понял, это вообще кто на кого наезжает? Ты что, самая умная?
– Конечно, умная. Но я лично не трактор и ни на кого не наезжаю. А ты танк, прешь только так, сразу видно.
– Подожди! – Шантажист стиснул мое плечо, и я с ужасом почувствовала, как ремень сумки соскальзывает к локтю.
Успев подхватить фотоаппарат, я двинула уроду ногой в пах и помчалась вниз по лестнице.
Не надо мне никаких разговоров!
Не собираюсь никому ничего платить.
А в милицию этот урод явно идти не намерен – иначе не выслеживал бы меня всю ночь. Да у него у самого явно рыльце в пушку!
Моя же совесть чиста, как слеза младенца, поэтому бояться мне нечего и некого!
И вообще, поговорить он хочет – чуть мой фотик не разбил, скотина!!!
Убежать от урода у меня получилось легко. Наверное, после полученной травмы он вообще был не в состоянии меня догонять. Вылетев из подъезда и промчавшись немного вперед по улице, я обернулась – никакой погони, можно перестать нестись, как угорелой.
Юрка жил в двух шагах от станции метро.
Через несколько минут я уже ехала в полупустом вагоне.
Поставив на колени сумку с аппаратурой, я закрыла глаза и невольно стала думать о том, о чем мне всегда нравится мечтать в метро.
Итак, персональный парикмахер приводит в порядок мои длинные густые светлые волосы. Кисточки визажиста порхают по моему лицу. Я лениво ворчу: «Не надо слишком много косметики, не люблю я килограмм крема на лице, достаточно немного туши, помады и румян». И тут к нам подходит самый крутой, самый известный фотограф и начинает уговаривать: «Машенька, потерпите, мы быстро проведем съемку». Я делаю вид, что безумно устала, а на самом деле ловлю жуткий кайф от происходящего. Мне нравится этот вентилятор, развевающий мои волосы и приподнимающий легкое красное платье, мне нравится, как щелкает камера, мне нравится, что взгляд объектива направлен именно на меня… Проходит пара недель. Моя прекрасная иномарка притормаживает возле киоска. Я прошу самый популярный глянцевый журнал, торгующая в палатке девчонка смотрит на меня, потом на обложку, затем, уже растерянно, снова на меня. «А можно ваш автограф?» – просит она, заливаясь краской. Конечно же, я небрежно расписываюсь на странице протянутого мне блокнотика…
Замечтавшись, я едва не проехала свои любимые «Воробьевы горы». Но в последний момент, расталкивая вошедших людей, все-таки вырвалась наружу.
Быстрее, скорее, что же этот эскалатор ползет, как неживой, а там наверху – ах! Панорама – панорамища! Более живописной в Москве не найти. А сколько любопытных личностей тусуется в этом месте. Художники, неформалы, байкеры, а по вечерам любители огня устраивают здесь настоящие файер-шоу. Как бы я хотела сфотографировать эту красоту – оранжевую пляску огней по черной ночи. Но для таких съемок требуется очень хорошая аппаратура, моя техника вообще не позволяет качественно снимать ночью.
Я вышла наверх, осмотрелась по сторонам, и руки сами потянулись к камере.
Какой кадр!
Возле обочины остановился свадебный кортеж. Люди уже вышли из машин, готовятся прогуляться и старательно махают видеооператору. Невеста – тоненькая, худенькая, в пене белоснежных кружев, сама красота, сладкая невинность. Жених – по возрасту годится даже не в отцы, в деды. Лысина, брюшко, пигментные пятна на щеках – все при мужчине.
Он снисходительно поглядывает на невесту. А девчонка, закусив губу, не может оторвать глаз от двадцатилетнего паренька. О! Я бы тоже на такого смотрела и смотрела. Высокий рост, пшеничные кудри, синие очи на пол-лица. Аполлон, картинка. Но, похоже, такой же, как и я, голь перекатная, из капитала – одни амбиции и понты. Старые светлые джинсы, застиранная рубашка, разваливающиеся кроссовки – но красоту и молодость ничем не испортишь, даже дешевыми шмотками. Меня не удивляет выбор невесты, между эстетикой и надежностью большинство девушек сделает правильный прагматичный выбор. Да я сама почти такая же – Юрец пролетит, как фанера над Парижем, едва я найду свою «звезду». Но вот чего я не понимаю, так это приглашения любимого мальчика на свадьбу с нелюбимым дядечкой. Невеста – мазохистка? Или садистка? Вся эта троица просто искрится от энергии, как предгрозовое облако. Дело житейское – но сколько страсти. Хотя, что с того, что истории этой миллион лет, что не они первые и не они последние. Все участники шоу страдают и мучаются…
Снимаю их, ворую у жизни и останавливаю невероятно экспрессивные моменты. Еще, еще. Вот так хорошо! Отлично, здорово!
Я фотографирую и при этом не привлекаю внимания. У меня объектив с огромным зумом, приближает, как снайперская винтовка, кусающая губы невеста меня не видит, а я замечаю даже хрусталь слез, которым наполняются ее глаза.
Я жму на кнопку спуска, опять, и снова, и опять.
Но вдруг внезапно лечу на землю, какая-то тяжесть толкает меня в спину, устоять невозможно.
И – о нет, нет! – фотоаппарат, как в замедленной съемке, тоже пикирует прямо на асфальт…
* * *
С ума сойти можно!
Всех поубиваю на фиг!
Какой-то стрекозел ехал на роликах и врезался в меня!
Вообще-то мама еще с детства старательно учила не ругаться матом.
Но когда разбивается сердце и его осколки, господи боже, линзы, мой шикарный зуммирующий объектив – на мелкие кусочки, из меня просто хлынул поток ругательств.
Врезавшийся в меня мужик, впрочем, на мою ругань никак не отреагировал. Поправил защиту на коленках, поднялся на ноги. Хоть бы руку мне протянул, стрекозел!
Впрочем, в ту же минуту он решил проявить запоздалую вежливость:
– Не расшиблась? Все в порядке? Ты извини, что я так не подрассчитал.
– Ничего не в порядке! Вы мой фотоаппарат разбили!
Мужик мгновенно завелся:
– А что ты здесь ходишь, под ноги не смотришь! Так ты еще с фотоаппаратом была? Журналистка, что ли?! Будь моя воля, я бы вообще всех вас истребил!
По моим меркам, стрекозел с роликами, несмотря на молодежный прикид (бейсболка, шорты, рюкзачок) был уже довольно старым – лет сорока. Но меня так возмутила его хамская непробиваемость, что я решила не миндальничать и тоже «затыкала»:
– Слышишь, ты, истребитель нашелся! А ты чего прямо на людей едешь! Сам ты прешь, по сторонам не глядишь! Да тебе, кроме инвалидной коляски, ничего давать нельзя – ты же всех передавишь!
Мужик радостно заржал, а потом помахал мне рукой:
– Вижу, с тобой все отлично! Инвалидная коляска, вот загнула! Надеюсь, меня это не коснется. Ну, счастливо, гуляй аккуратненько.
Невероятно: этот гад стал стремительно удаляться! У него и в мыслях не было компенсировать нанесенный мне ущерб!
Схватив разбитый фотоаппарат, я помчалась за ним следом:
– А бабки! Я на этот фотик полгода зарабатывала! Я тебя в милицию сдам!
Стрекозел перемещался все быстрее и быстрее. Оказывается, на коньках можно двигаться значительно шустрее, чем на своих двоих.
Неужели он сейчас смоется и не заплатит за пострадавшую по его вине технику? Ну уж нет!
Мой бешенный взгляд упал на пустую пивную бутылку, которая стояла возле лавочки.
Секунда – и она летит мужику на роликах в спину, а на меня вдруг наваливается что-то тяжелое, и мой многострадальный убитый фотик опять брякается об асфальт. Но расстроиться по этому поводу я не успеваю. Мир внезапно гаснет…
Гаснет…
Но почему-то вздрагивает и дергается…
А еще он – нет, этот запах перепутать ни с чем невозможно, – он явственно пахнет хорошей жизнью и деньгами. В легком хрустальном кондиционированном воздухе различается запах кожи, дорого мужского парфюма и почему-то беззаботных апельсинов.
– Игорь Николаевич, мне кажется, девчонка не дышит.
– Успокойся. Не паникуй. Тут до больницы пятнадцать минут езды, довезем.
– Даже не знаю, как так получилось. Она падала и о бортик ударилась.
– А кто тебя просил на нее бросаться? Я и так ее сбил! А ты добавить решил?
– Так она же бутылкой швырнула! Игорь Николаевич, охранять вас – моя работа.
– Ладно. Отвезем ее в больницу, надеюсь, с ней все в порядке. И напомни мне, что надо купить ей фотоаппарат. А еще лучше, сам займись этим вопросом. У меня совет директоров, буду я еще голову всякой ерундой забивать.
Я уже давно поняла, что мы куда-то едем в машине. Узнала голос протаранившего меня стрекозла, поняла, что второй парень – охранник. Потом через опущенные ресницы украдкой огляделась по сторонам.
Мы все находились в большом просторном джипе, салон которого был отделан белой кожей.
Охранник сидел на переднем сиденье, рядом со мной располагался стрекозел, а вел машину какой-то толстый парень с бритым затылком.
Роликов на стрекозле уже не было, он – я скосила глаза вниз – переобулся в кроссовки, а на коленях у него лежала папка с документами. Мужик просматривал бумаги и иногда делал глоток свежевыжатого апельсинового сока из прозрачного пластикового стаканчика. Без дурацкой бейсболки стрекозлел выглядел не страшно, интеллигентно и, может быть, даже по-своему симпатично. Или он просто показался мне таким после слов о покупке нового фотоаппарата?
– Здорово, что вы решили возместить ущерб. Это по-честному! Мне обязательно нужна именно зеркальная камера, – пробормотала я, приподнимаясь на сиденье. Перед глазами все плыло. – На «мыльницу» сегодня снимать уже просто неприлично.
– Не вопрос, – буркнул мужик, не отрывая взгляда от документов.
– А я думала, вы сбежать хотите.
– Я хотел. От тебя сбежишь, как же.
– Знаете, это ничего, что ваш охранник меня немножко уронил. Я – девушка крепкая. Но вот фотоаппарат «убит» окончательно. А мне без техники никуда.
Брови мужика грозно сошлись на переносице:
– Все-таки журналистка? Да? Говори быстро!
– Нет, – пролепетала я. – Что вы, никакая я не журналистка. Просто так снимаю, для себя.
И в этот момент до меня наконец дошло, с кем я общаюсь.
В это невозможно поверить, но тем не менее это так. Я нахожусь в машине одного из самых молодых олигархов, руководителя нефтяной компании «Гранойлгэс» Игоря Грановского! Разумеется, сразу узнать его было просто невозможно – на немногочисленных фотографиях, попадавшихся мне в Интернете, мужчина был в деловом костюме. В дурацкой бейсболке его мама родная, наверное, не признала бы. Но вот теперь, когда я как следует его рассмотрела, сомнений нет никаких – точно он, высокий, темноволосый, кареглазый, с легким загаром. Он, он! Поскольку я собирала сведения обо всех холостых «звездах», про Грановского мне тоже довелось перелопатить немало информации. Сорок лет, не женат и никогда не был женат. Богат, увлекается спортивными автомобилями и экстремальными видами спорта. Но он действительно ненавидит журналистов самой лютой ненавистью. Список тех, кого он спустил с лестницы (касается фотографов), наставил фингалов (не повезло журналистам-парням) или пощипал за филейную часть (такое сомнительное удовольствие ждало репортерш, пытавшихся поговорить с олигархом), занимал чуть ли не две страницы. Поэтому кандидатура Игоря Грановского была мной решительно отвергнута как совершенно не подходящая для реализации моих целей. Во-первых, познакомиться с ним у меня шансов не было, репортеров он к себе не подпускает. Во-вторых, зачем мне такой муж, который журналистов шугает. С журналистами надо дружить, иначе никакой популярности не видать, как собственных ушей. Конечно, теоретически можно предположить, что если заарканить такого мужчину, как Грановский, то со временем можно прибрать к рукам его денежки. И дальше уже ничто не помешает вести самостоятельную жизнь, появляться в модных клубах или на вечеринках. Конечно, в этом случае вполне даже реально откусить свой кусок сладкого торта, добиться популярности: жены миллионеров всегда в центре внимания, постоянно под прицелом фотокамер. Но надо смотреть на жизнь реалистично. Если мужик сумел заработать кучу бабок, то у него есть характер. А если у него есть характер, то уж по крайней мере он добьется, чтобы его женщина не в глянце светилась, а занималась тем, что он лично считает целесообразным и полезным.
Но вот уж воистину: человек предполагает, а бог располагает. Игорь Николаевич собственной персоной разбил мой фотоаппарат, мы познакомились. Кому рассказать – не поверят! И вот я еду в его машине! Невероятно!
– А чем ты занимаешься? – неожиданно поинтересовался Грановский, откладывая бумаги. – Учишься?
– Работаю пока. В пиццерии.
– А, понятно, – в его голосе послышалось разочарование. – Пролетарии всех стран, соединяйтесь.
– Всякий законный труд достоин уважения! – с вызовом выпалила я. – Между прочим, вы тоже не сразу олигархом стали. Я читала, что ваш бизнес начинался с торговли джинсами. Вы их вываривали, терли пемзой и на рынке загоняли. Не намного интеллектуальнее, чем пиццу продавать! Мне еще только двадцать лет. Вся жизнь впереди, чего хочу – добьюсь.
– Узнала, – он чуть улыбнулся. – Газеты, значит, почитываешь, телевизор смотришь. Это нормально, хорошо, надо интересоваться происходящими событиями. А чего ты хочешь по жизни-то?
Говорить о своих мечтах я не собиралась, мне больше делать нечего, как делиться самым сокровенным с преуспевающим снобом. Поэтому я пожала плечами и пробормотала:
– Человек рожден для счастья, как птица для полета! Моя цель – счастье. Это правильный ответ на вопрос?
– Хм, а ты забавная. Вроде неглупая. Симпатичная. – Грановский кивнул охраннику: – Саша, а как ты думаешь, целлюлита нет у нее?
– Думаю, нет, стройненькая, – невозмутимо отозвался бодигард. – Но надо бы, конечно, осмотреть как следует. Может, она там в своей пиццерии пиццы трескает – и задница у нее дряблая и отвисшая.
От подобного хамства у меня чуть челюсть не отвалилась. И еще возникло стойкое ощущение, что я нахожусь в дурдоме. Но озвучивать свои мысли я не рискнула. Фотоаппарат, зеркалку, мне обещали, неужели у меня появится современная камера – пусть недорогая, олигархи, наверное, парни прижимистые. Но хотя бы самая простенькая – я все равно буду счастлива.
Промолчу. Потерплю. Хотя все эти ребята – что Грановский, что его верная шавка Санек – конченые придурки.
– А как тебя зовут? – не унимался Грановский. – Ты не замужем? Москвичка?
– Маша. Не замужем. Москвичка. А в чем дело?
Не обращая на меня никакого внимания, Игорь Николаевич опять к охраннику:
– Саша, а у меня ведь сейчас, кажется, нет сексуального партнера?
Тот покрутил головой:
– Нет. Вера ушла две недели назад.
– Да? То-то я смотрю, ее не видно. А почему?
– Сказала, что с нее довольно и она больше так не может. Еще сказала, что вы – жлоб, бесчувственный чурбан, и…
– Что еще?
– Игорь Николаевич, да дура она полная. Что вам до мнения тупой девки?
– Что она еще сказала?! – рявкнул Грановский, и лицо его стало таким интенсивно-красным, что я испуганно посмотрела в окошко.
Где, елки палки, та больница? Со мной-то все в порядке, даже голова больше не кружится. А вот олигарху явно требуется помощь медиков.
Покашляв, Саша тихонько произнес:
– Она сказала, что вы – импотент. Извините, но вы настаивали…
– Твою мать! Что ты несешь?!
– Да дура она, я же говорю.
Грановский, закусив губу, уставился на меня безумным взглядом. И стал – какой ужас, да что же это такое – деловито ощупывать мои бедра.
– Спортом занимаешься?
Я вымученно кивнула и умоляюще посмотрела на затылок водителя. Ну должен же здесь оказаться хоть один нормальный человек, который меня защитит и прекратит это издевательство! Но водила равнодушно смотрел на дорогу.
– Значит, так, Маша. Я думаю, ты будешь моим сексуальным партнером. Саша тебе все объяснит, введет тебя в курс дела. Все поняла?
Сначала я хотела сказать, что я поняла одно: мне надо срочно убегать. Это не джип – филиал дурдома на колесах.
Потом я вспомнила про фотоаппарат.
Затем посмотрела на Игоря Николаевича – старый, но симпатичный. Олигарх к тому же. Такие если на дороге и валяются, как сегодня, то крайне редко. А ведь говорят – каждому человеку в жизни выпадает шанс, и надо им воспользоваться, потому что другого не будет. И еще – если все-таки у меня возникнут проблемы в связи с убийством продюсера, то Грановский их разрулит в считаные секунды. Должно же и мне повезти! А вдруг он влюбится в меня, женится, и я стану вертеть им, как захочу?! В любом случае мне предлагают необычные отношения. Это потрясающая, увлекательная авантюра – и я буду просто не я, если пройду мимо.
– Я все поняла, Игорь Николаевич.
– Игорь. Я хочу, чтобы мой сексуальный партнер называла меня просто Игорем.
– А почему вы говорите: сексуальный партнер? Вроде бы с утра я еще была девочкой. Может, сексуальная партнерша было бы правильнее? А еще в великом и могучем есть чудное словечко «любовница». Знаете такое?
Честно говоря, я сама себе не могла объяснить, почему меня так и тянуло задирать его. Я уже давно поняла: мужики умных ехидных женщин вообще боятся. Они такие ранимые создания, что, стоит их хоть немного задеть, обижаются, как дети. И ум свой с мужчинами тоже демонстрировать никак нельзя. Взять, к примеру, мою подругу Катю. Только ее нормальный парень в кафе пригласит – и она давай ему мозги парить, вываливать все, что знает: Достоевский, Ницше, Шопенгауэр, а что вы думаете о политической ситуации, а каковы шансы России с минимальными потерями выйти из экономического кризиса? Нет, мужик впечатлен, бесспорно: хрупкая блондинка и столько слов умных знает. Но такому уровню надо же соответствовать, а это сложно и напряженно. Поэтому на второе свидание Катерину, как правило, никогда не зовут. Я учу эту училку, чтобы сидела в кафе тихо, как мышь под веником, улыбалась, поддакивала и лишь про парня и говорила. Но Катька ноет: «Человек должен знать мой внутренний мир». Вот и сидит со своим внутренним миром в одиночестве. Вообще я считаю: не надо метать бисер перед свиньями. Знаешь ты, кто такой Шопенгауэр, или знаешь только классный рецепт борща, по сути, это ничего не меняет. Потому что всем нам, самым разным девушкам, карьеристкам или домохозяйкам, приходится иметь дело с мужиком. А по-человечески с ним обращаться, увы, нельзя. Мужчин надо дрессировать и использовать. Конечно, иногда в них как-то незаметно влюбляешься – но голова всегда должна оставаться на плечах, свои интересы превыше всего. К сожалению, любовь – дурацкая игра, в ней всегда выигрывает только тот, кто меньше любит и больше требует. Как моя бедная мамочка скакала перед отцом! Страшно вспомнить! Милый, вот тебе пирожок, вот тебе курочка, давай я поглажу твою рубашку. А милый жрал пирожок, а потом шел трахать соседку. С отчимом мамуля отношения построила грамотнее, делает вид, что снисходит до его уровня, требует, капризничает. Отчим счастлив, что заполучил такую женщину. Ну что, разве мужики не животные, которые хорошего отношения не понимают?! Кнут, пряник и никакой лирики – вот тогда в личной жизни все будет тип-топ. Когда я рассуждаю на эти темы с Катей или девчонками из пиццерии, многие надо мной смеются. Они говорят, что я еще слишком молода для подобных заявлений и выводов. Но мне всегда есть что им возразить. Для того чтобы понять какие-то вещи, вовсе не обязательно тратить свою жизнь и набивать собственные шишки. Можно просто понаблюдать за опытом окружающих и сделать выводы. После того как я произношу коронную фразу «дураки учатся на своих ошибках, умные – на чужих», спор быстро увядает, потому что крыть девчонкам больше нечем…
В общем, я понимала, что веду себя с Игорем неправильно, дерзко и излишне умничаю. Понимала, но ничего не могла с собой поделать. Может, злилась из-за его замечания по поводу пиццерии? Хорошо быть олигархом! Кататься на роликах в разгар рабочего дня, ехать с какой-то папочкой в красивой машинке на совет директоров, приставать к девчонкам. А попробовал бы он хотя бы три часа пиццы поразогревать – жарко, душно, пьяные студенты так и норовят облапать. Прилавок между мной и покупателем – а все равно руки тянут, уроды. Вот попробовал бы этот олигарх так покорячиться – может, понтов у него бы сразу поубавилось!
Грановский нахмурился:
– Мне не нравится, когда мой сексуальный партнер много говорит. Маша, ты все поняла?
– Я все поняла, Игорь.
– Вот и умница. Саша, ты проверь девочку, как обычно.
Охранник кивнул.
Я смотрела на ровный профиль Грановского, на его красивые длинные ресницы и не верила, что все, происходящее в эти секунды, действительно со мной происходит.
И еще почему-то непонятно какого лешего я вдруг стала отчаянно-преотчаянно счастлива. Неужели судьба наконец сжалилась и щедро вручила мне козырную карту?
Все получилось как в кино! Оказывается, так бывает!
* * *
– Приехали! – сообщил водитель, аккуратно притормаживая у медицинского центра, напоминающего своей приплюснутой округлой формой летающую тарелку. Олигарх оторвался от документов, посмотрел на меня заинтересованным взглядом и тепло улыбнулся:
– До вечера, Маша!
– До вечера, Игорь!
Я помахала рукой удаляющемуся джипу и поняла, что уже сгораю от нетерпения в предвкушении новой встречи с моим будущим любовником.
– Пошли, – охранник бесцеремонно потянул меня за руку. – Ты чего стоишь как вкопанная?
– Неожиданно все так. Еще полчаса назад я была незнакома с Игорем.
– Понимаю. Думаешь, вот счастье тебе привалило?
– Естественно! Я вообще таких людей, как Грановский, вблизи никогда не видела. А тут такое предложение: стать любовницей! Конечно, он слишком прямо об этом сказал. Может, мне бы хотелось больше романтики. Но это все мелочи. Я же понимаю, человек занятой, ему не до ухаживаний. Он же на трубе сидит, а это дело сложное.
– Где он сидит?
– На трубе. Нефтяной. Или газовой? Я точно не помню.
– Скажешь тоже. В кабинете он своем сидит. И то редко. Все больше на машинах гоняет.
– Да ладно, я все знаю, он – парень видный, персона публичная, все его занятия описаны, деньги подсчитаны. У Грановского не жизнь, а сказка. Для полного счастья ему не хватает только меня.
Саша скептически усмехнулся:
– Девочка, не обольщайся. Не ты первая, не ты последняя.
– Посмотрим!
– У Игоря Николаевича характер не сахар.
– Ну и что! Бедные люди тоже бывают с непростыми характерами. Но чем сидеть в нищете и плакать, лучше я буду страдать в доме на Рублевке. У Игоря ведь есть дом на Рублевке?
– Есть. Но его сексуальные партнеры туда не ездят. Там Игорь Николаевич отдыхает и возится со своими спортивными автомобилями. А ты будешь жить в городской квартире.
– Он снимет мне квартиру?! Вот здорово!
Я обрадовалась как сумасшедшая. У меня сложились отличные отношения и с мамой, и с отчимом, но все-таки иногда они слишком уж старательно учили меня жизни, и я начинала задумываться о том, что было бы хорошо от них отдохнуть. Юрик тоже обитал совместно с предками – которые, правда, смотрели сквозь пальцы на то, что мы уединяемся, и вообще часто уезжали на дачу. А мне давно хотелось жить самостоятельно. Чтобы можно было покричать во все горло во время секса, а потом нагишом пойти в душ, чтобы никто не заставлял делать уборку и мыть посуду…
Неприязненно на меня поглядывая, Саша процедил сквозь зубы:
– Сексуальные партнеры Игоря Николаевича живут в его городской квартире.
– Что ж, это тоже неплохо. Подумать только: мы будем жить вдвоем!
Я сразу решила: родителям и Юрику, конечно, правды говорить нельзя. Так они меня и отпустили сожительствовать с олигархом. Отчим мне голову открутит! Но я навру, что отправляюсь в выездную фотошколу. Все в курсе, я давно облизывалась на этот семинар, который проводится в подмосковном пансионате, однако финансы, как всегда, пели печальные романсы. А теперь маме скажу, что денег дал Юрик, а Юрцу сообщу, что маме подвалила премия. И все будет тип-топ!
Когда Саша привел меня к кабинету с табличкой «гинеколог», я удивленно вскинула брови:
– А я думала, мы к травматологу приехали.
– Я думаю, он тебе без надобности. Ты, конечно, больная на всю голову, но это не лечится.
– Сам ты больной! Здоровая я!
– Ага, здоровая – только с человеком познакомилась, уже сразу на все готова. Я вообще от нынешней молодежи фигею. Вас бабками помани – и вы мозги начисто отключаете.
– Да ты просто завидуешь своему боссу! Игорь, конечно, крут. Но он ведь еще и мужик какой симпатичный! Такое редко бывает. Обычно если мужик состоятельный – то некрасивый телепузик. А Игорь вовсе и не такой. В него очень даже запросто можно влюбиться и безо всяких денег. А с деньгами в такого не влюбиться, конечно, просто невозможно.
– Ладно, я не намерен обсуждать с тобой ни своего шефа, ни его личную жизнь. Только я тебе по дружбе хочу сказать – если ты на деньги его нацелилась, то это зря, ты ничего не получишь. Никто из девчонок с него ничего не поимел, дохлый номер его на подарки раскручивать. А сейчас ты пойдешь и сдашь все анализы. Сексуальные партнеры Игоря Николаевича всегда проходят полное медицинское обследование. Еще мне нужен твой паспорт. Если у тебя что в милиции не так – лучше сразу уходи, все равно докопаюсь.
– Все у меня так, – я невольно вздрогнула, вспомнив, как после моего выстрела жирный продюсер Слава недоуменно смотрел на кровавое пятно, расползающееся на груди. – Я самая хорошая девочка, которую только можно было отыскать. С милицией никаких проблем нет. И у меня абсолютно чистая совесть.
– Отлично, что у тебя есть совесть и что она такая вся из себя чистая. – Охранник очень старался сохранить серьезное выражение лица, но в его глазах прыгали веселые чертики. – Какая ты богатая девушка, при совести, можешь себе позволить такую роскошь. Но все-таки я тебя предупреждаю: относись ко всему легко. Не обольщайся. Если бы ты только знала, сколько раз я покупал сексуальным партнерам Игоря Николаевича антидепрессанты… Вы все в него влюбляетесь. И каждая думает, что станет последней и единственной.
– Нормальное желание. Красивый богатый мужик. Чего ему одному жить?
– А зачем ему себя в чем-то ограничивать? Тем более ты еще не понимаешь, что тебя ждет. Извини, мне просто тебя жаль, ты милая веселая девушка.
– Что меня ждет? Давай, колись немедленно! Сказал «а», говори «бэ»!
Саша пожал плечами:
– Я и так тебе сказал слишком много. А не должен был. Сама увидишь…
Мне сразу стало не по себе. Я вспомнила явно сумасшедшего Мурзика, не выдержавшего сексуальных извращений продюсера, и похолодела. А что, если Грановский тоже зверский садист? И отделает меня так, что мало не покажется?
Но… в памяти, как на фотопленке, вдруг возникли недавние кадры… умные карие глаза Игоря с длиннющими ресницами… полные, обещающие море наслаждения, губы… красивые руки с длинными пальцами… Неужели мужчина с такой импозантной интеллигентной внешностью может быть грубым?..
Не буду озадачиваться всеми этими заморочками. НАДО ВСЕГДА ДУМАТЬ О ХОРОШЕМ И НАДЕЯТЬСЯ НА ЛУЧШЕЕ. А проблемы решать исключительно по мере их поступления!
В медицинском центре пришлось проторчать часов пять, не меньше. Несмотря на то что Саша щедро платил за экспресс-диагностику, самих анализов и исследований пришлось пройти так много, как будто меня готовили к полету в космос, а не к сексу. Мне даже кардиограмму сделали. Не иначе, как опасались, что я могу помереть во время занятий любовью. Смешно: кто из нас старенький, я или олигарх?! Все это заняло уйму времени, и я всерьез начала беспокоиться, что не успею заехать домой до возвращения мамы с работы. А с ней встречаться никак нельзя. Мамуля, конечно, поверила бы найденной записке. Но вот если бы я, глядя ей в глаза, стала говорить про выездную фотошколу, она бы сразу же распознала ложь. Мама – тот еще детектор.
Но, к счастью, обошлось.
Анализы оказались хорошими.
Такси, на котором мы отправились ко мне домой, удачно прорвалось через все пробки.
Я успела собрать вещи, отправить Юрику SMS. Потом сразу же поменяла сим-карту в своем телефоне. Как-то я шла по Арбату, там проходила рекламная акция, и мне вручили их целую пригоршню. На них уже лежало немного денег, и в трудные времена, когда мне было нечем платить за мобильный, такая халява здорово выручала, хотя мои друзья и жаловались, что не могут мне дозвониться. Но теперь такая симка более чем кстати. Представляю, какую головомойку закатил бы мне Юрик, если бы у него была возможность высказать мне все, что он думает по поводу моего бегства из его квартиры. А если бы он еще узнал, что я собираюсь делать…
В общем, все складывалось удачно. Единственное, что меня немного расстроило, – в нашу дверь была вставлена визитка, на которой было напечатано только имя: Михаил Смирнов – и номер телефона. Ни места работы, ни должности не значилось. Но там была пометка, сделанная карандашом:
«Мария, я устал за тобой бегать, срочно перезвони, надо поговорить. Это в твоих же интересах».
Тот самый урод, который хочет меня шантажировать…
Он все еще никак не угомонится. Хотя кто ж по своей воле откажется от возможности стрясти бабки! В милицию идти у него явно намерений нет. Но он уже слишком много знает – адрес и телефон Юрика, мой домашний адрес.
Впрочем, одного урод все-таки не предусмотрел. Уже очень скоро я окажусь в совершенно другом месте. И я уверена, что вот в ту дверь всунуть свою паскудную визитку у него не получится. На то они и олигархи, чтобы их как следует охраняли!
Быстро порвав карточку, я хулигански выбросила клочки вниз, минуту понаблюдала, как они, кружась, опускаются на ступеньки. А потом, подхватив сумку с вещами, помчалась к ждущему меня в такси охраннику, радостно полетела в новую манящую жизнь. Если бы только я знала, каким слабым мотыльком я являюсь и на какой адский огонь стремлюсь по своей собственной воле!
Если бы хоть кто-нибудь мог меня остановить в тот момент…
* * *
Конечно, логично предположить – олигархи живут не в таких условиях, как обычные люди. Я видела рекламу элитных жилых комплексов – мраморные парадные, золоченые лестницы, аквариумы и живые цветы.
Но когда я вдруг оказалась внутри этого яркого красочного буклета, то совершенно растерялась, и единственное, что могла делать, – так это вертеть головой по сторонам и издавать изумленные возгласы.
Невысокий дом, стилизованный под архитектуру прошлого века, был оформлен как дорогая роскошная гостиница.
Входная дверь, прозрачная и крутящаяся, чуть не поддала мне ребром по попе. В холле стоял почтительный швейцар в красной форменной куртке и фуражке, справа виднелась стойка, за которой нам улыбалась симпатичная девушка.
Пока я сверлила ее ревнивым взглядом (как же опасно, что мой будущий любовник ходит мимо такой красоты!), Саша невозмутимо заметил:
– Это – Маша, она будет жить в пентхаусе номер два.
– Очень хорошо, – девушка снова тепло улыбнулась и стала такой божественно прекрасной, что просто дух захватывало. – Подойдите поближе, пожалуйста.
Когда я сделала шаг вперед, она поднесла к моему лицу какую-то штуковину вроде веб-камеры.
– Там везде сканеры сетчатки, – пояснил Саша, подхватывая меня под руку. – Такие коробочки, считывающие устройства, установлены возле каждой двери. Ты им просто подмигивай – и сим-сим откроется. А лифт у нас тоже специальный, отдельный. Пошли, нет не сюда, левее!
У меня глаза разбегаются.
Сколько всего вокруг красивого, яркого, сияющего: сверкающее стекло, блестящие ручки, мрамор. А что там вдалеке – фонтанчики? И бар – прямо в доме, а что, удобно! Или вот еще – клетка с яркими чирикающими птицами, надо же! Просто не дом, а райский сад какой-то! Я полностью теряю ориентацию, все время хочу пойти куда-то не туда. Охранник то и дело хватает меня под руку.
Хоть кнопка лифта меня не изумляет, хоть что-то здесь как у людей!
А потом дверь распахивается, и я понимаю, что была не права. В этом доме все особенное! Бывает же такое: на полу кабины – аккуратный доканывающе-белоснежный коврик, на стенах – нежные репродукции Матисса. Вижу полочку со свежими газетами. А пахнет как! Тонкий аромат, цитрусовый: вот только не могу разобрать, это чья-то туалетная вода или качественный освежитель воздуха?
А в нашем лифте воняет кошками. И пол весь заплеван, а иногда даже не только заплеван…
Выйдя из лифта, Саша посмотрел в окуляр прикрепленного к стене ящика, и едва видимая дверь отодвинулась. Мы оказались в коридоре, заваленном спортивным оборудованием: пара великов, скейты, гантели, гири и куча других предметов, предназначение которых мне было совершенно непонятно.
Ключей у входной двери не оказалось. Охранник вставил в небольшую прорезь что-то вроде пластиковой карточки, раздался едва слышный щелчок.
– Проходи. Располагайся.
Робея, я вошла внутрь. Меня сразу поразило открывшееся взгляду огромное пространство – даже не коридора, настоящего холла. По сути, только он один был площадью со всю нашу квартиру!
– Располагайся. Кофе попей, телик посмотри. А мне надо идти.
Стараясь не показывать, что сильно ошеломлена никогда не виданной роскошью, я поинтересовалась:
– А Игорь Николаевич не боится, что его сексуальный партнер что-нибудь стырит из этой богадельни?
– Попробуй, смелая девочка Маша Васильева. Криминальные у тебя наклонности. А говоришь, проблем с милицией не было.
– Не было. А за спрос не бьют.
Саша, криво усмехнувшись, присел на корточки перед обувной полкой и извлек розовые пушистые тапочки.
– Надевай, нечего босиком ходить. А если честно, то тырить здесь, как ни странно, нечего.
Он повернулся к двери, явно собираясь уходить.
– Подожди! А ключи?! А ваши номера телефонов?! А если что-то случится?!
– Сиди тут. Выходить никуда не стоит, во всяком случае, сегодня. Сексуальный партнер Игоря Николаевича должен вести себя тихо и спокойно.
Когда охранник ушел, я первым делом с удовольствием распинала по разным углам розовое наследие предыдущего сексуального партнера. И решила обследовать квартиру.
С одной стороны, это оказалось делом непростым. Комнат было множество (а ведь в этом жилье, судя по всему, имелся не один этаж, блуждая, я обнаружила ведущую наверх лестницу). Уже скоро захотелось присесть и отдохнуть. В глазах начало рябить от многочисленных спален, гостиных. И обилия санузлов. Прямо не хата, а какой-то сортир общественный! Или к Игорю Николаевичу обычно приходит много народу, причем для одного дела – на горшке посидеть?! С другой стороны, мне очень быстро надоело это занятие. Саша оказался прав: здесь не только тырить нечего, здесь все как-то безлико… Никаких личных вещей, сувениров, нет даже книг и журналов! Просто дорогая мебель, оригинальные светильники, красивые шторы, телевизоры на полстены. Да, это впечатляет размахом и качеством – однако не сказать, что в этом помещении уж очень интересно… Странно, но, несмотря на всю роскошь, я бы не хотела тут остаться надолго. Не хотела бы, чтобы мой дом напоминал такое жилище – бестолковое и безликое. Может, олигарх здесь не живет постоянно?
Впрочем, я скоро наткнулась на кухню и столовую. И быстро метнулась к серебристому холодильнику. Сейчас все станет понятно, если Игорь тут живет, то в холодильнике должны быть продукты. Или у олигархов все по-другому, они питаются только в ресторанах? Но ведь зачем-то здесь есть холодильник…
Внутри оказались: початая бутылка водки, банка маринованных огурчиков и бутылочка соевого соуса. Плохо обстоит дело с питанием миллионеров! Глядя на этот скудный набор, я сразу же вспомнила, что за весь день выпила только чашку кофе. Чувство голода было таким острым, что я схватила огурцы и решила продолжить дальнейшее путешествие по олигархическому жилью вместе с банкой.
Следующим по курсу был обнаружен важный объект для сексуального партнера – спальня Игоря Грановского. Я сразу поняла, что это именно его спальня, потому что в комнате наконец нашлись хоть какие-то следы человеческого обитания: футболка, брошенная на подлокотник кресла, на тумбочке рядом с постелью стояла пустая чашка, лежали потрепанный автомобильный журнал и… книга, биография Гитлера. Напротив постели, конечно же, висела огромная телесистема (поняла, поняла, в этом доме два самых распространенных занятия: посиделки в сортире и просмотр ТВ) – плазменный экран, куча колонок. Но меня заинтересовали не они, а высокая стопка DVD-дисков на полке. Хрустя огурчиками, я подошла к ней поближе. И скоро грустно вздохнула.
Да уж, творчество Феллини или Тарковского с олигархом обсуждать не стоит. Кинопристрастия моего будущего любовника изысканностью не отличались: тупые американские комедии, боевики, киношки про автомобили. А еще порнография, видимо, брутальная. Вряд ли под названием «Жесткий трах на свадьбе» может скрываться шедевр высокого эротического искусства.
Рассмотрев диски, я водрузила опустевшую банку из-под огурцов на тумбочку и с наслаждением растянулась на кровати. От подушки пахло довольно тяжелой, «взрослой», но приятной туалетной водой.
Надо же, здесь спит сам Грановский!
Если бы мне кто-то с утра сказал, что вечером я окажусь в постели богатой знаменитости, я бы не поверила.
Если бы мне доказывали, что олигарха можно подцепить на Воробьевых горах, – я бы смеялась в лицо.
Если бы… Какая-то мысль у меня в голове еще точно была, вот только не уверена, что концептуальная. От новых впечатлений и всего пережитого на меня вдруг навалилась жуткая сонливость. Мне казалось, что я подремлю буквально минуточку – а потом снова отправлюсь на экскурсию по огромной квартире симпатичного олигарха… Моего – елки-палки, вот же определение придумал! – сексуального партнера… Просто невероятно красивого и обаятельного мужчины… Но сначала надо поспать…
* * *
Я просыпаюсь в настоящем раю. Чудеса становятся такими же естественными, как дыхание. Со мной происходит настоящая сказка. В главных ролях: Золушка – Маша Васильева, Принц – Игорь Грановский…
Меня разбудил аромат роз. Нежный, сладкий, чистый – и прекрасные ласковые волны манящего запаха потихоньку вынесли меня из сна. Захотелось вдохнуть аромат полной грудью, я открыла глаза, и… мне показалось, что я все еще сплю.
Прямо возле подушки лежал огромный букет темно-красных роз. А на краю постели сидел олигарх, одетый в серый махровый халат.
Какой-то очень домашний, чуть растрепанный, с симпатичной щетиной – Игорь показался мне невероятно привлекательным. Он улыбался и смотрел на меня пронзительно нежным взглядом.
– Привет, сексуальный партнер. Спасибо за розы, – пробормотала я, изо всех сил стараясь не показать своего восторга.
Если честно, мне хотелось просто скакать от радости.
Какие цветы! Мне таких сроду никто не дарил! Юрец притаскивал картридеры, флешки – в общем, что-нибудь технически полезное, но совершенно не романтичное. А другие мужики вообще были жлобами и ничего не дарили, даже какой-нибудь дешевой плюшевой игрушечки. Не то чтобы мне что-то нужно было от моих любовников – я же не проститутка какая-нибудь, да и парней у меня было не так уж и много, и нравились мне они. Просто как-то так вышло, что никогда в жизни мне не презентовали такую красоту. Оказывается, получать в подарок цветы – это так приятно! Да это уже не спальня, а настоящий филиал цветочного магазина. Мне кажется, в букете их штук тридцать, не меньше! Неужели мне так поперло, что Грановский действительно в меня втрескался?!
– Пожалуйста. Красивым девушкам надо дарить красивые розы.
– Ты считаешь, что я красивая?
– Очень!
Мне хотелось ляпнуть что-нибудь веселое, вроде того, что олигарх – парень тоже ничего, хотя уже немножко и не первой свежести. Но ничего страшного: существует же рынок бэушных авто и поюзанных компов, значит, и подвядшему мужику применение найдется.
Однако я интуитивно поняла, что этого не следует делать. Лучше приберечь свою иронию для другого случая. Потому что… конечно, это очень странно с учетом того, кто я и кто он… Но по глазам и голосу Игоря я поняла – мужчина здорово волнуется. Скрывает свое волнение – однако оно есть, такое сильное и явно бросается в глаза. Невероятно, но я чувствую – он хочет мне понравиться! Я хорошо помню такие же улыбки, нежные взгляды, осторожные, бьющие током прикосновения. Когда мы с Юриком первый раз встретились в кафе, все было точно так же. Но кто Юрик и кто Грановский… А впрочем, как пишут во всех женских журналах – надо быть о себе высокого мнения. Конечно же, я достойна внимания мужчин. Я красива, умна и уверена в себе…
– Как хорошо, что ты перестала мне «выкать».
– Ой, правда перестала? Я вежливая вообще-то. Но я случайно, спросонья… Хотя, знаешь, мне почему-то уже хочется говорить тебе «ты».
– Понимаю. Здорово! Когда ты «выкала», я чувствовал себя неудобно.
– Тебе бывает неудобно?!
– Конечно. Я очень простой парень. Без понтов. Мне кажется, глупо надуваться, как индюк, лишь потому, что ты много зарабатываешь. Знаешь, я ведь верующий человек. Гордыня – грех. И я думаю, что в успехе не так уж много зависит от твоего собственного труда. Хотя без него никуда, конечно. Шевелиться самому и шевелить мозгами по-любому надо.
– А от чего зависит успех?
Грановский потыкал указательным пальцем в потолок:
– От него. На все его воля. У меня были времена, когда я работал как проклятый. А на еду едва хватало. Но, конечно, если на диване лежать – толку не будет. Мне кажется, всевышнему нравится, когда у человека есть активная жизненная позиция.
Я слушала приятный голос Игоря и никак не могла понять, неужели это тот же самый мужчина, с которым я разговаривала утром? Тогда в нем было столько снобизма. Сейчас олигарх кажется таким милым, демократичным…
– Давай выбирайся из постели, пойдем ужинать. – Игорь встал с кровати, подошел к окну. – Если ты раздетая, то одевайся. Я не подглядываю, честно.
«Надо же, какой деликатный сексуальный партнер мне достался», – заерничал внутренний голос. Правда, он сразу же сменил пластинку. В моих дешевых тряпках с рынка только по ресторанам в компании олигарха ходить. Может, попросить Грановского перед рестораном заехать в торговый центр и купить мне мало-мальски приличное платье? Уместна ли такая просьба со стороны будущей любовницы? Еще совсем недавно я бы заявила о своих желаниях и совершенно бы не парилась насчет их корректности. Но теперь мне почему-то тоже хочется произвести на Игоря самое благоприятное впечатление. Неужели это цветы так действуют? Надо будет потом спросить у девчонок из пиццерии: у них тоже так крыша уезжала или такое только со мной произошло?..
Натянув джинсы, я расстегнула пуговицу на блузке, поправила волосы и запустила в стоящего у окна Игоря подушкой.
– Ах, вот ты как! – Он ловко поймал ее на лету. – Ну держись!
Через секунду мы уже валялись в постели и от души колошматили друг друга подушками. Детский сад, конечно, – но как же здорово наподдать миллионеру!
Задыхаясь, я весело поинтересовалась:
– Олигарх, это ничего, что я тебя по голове лупашу? Ты вообще ею пользуешься?
– Я в нее ем! Маленькая вредина!
Игорь изо всех сил треснул меня подушкой по плечу, раздался треск – и по спальне закружились белые перышки. В темных волосах Игоря они казались снежными хлопьями. Наверное, Грановский зимой прекрасно выглядит – белые снежинки на черных волосах, карие глаза, длинные ресницы. Я бы сделала отличный зимний портрет! Впрочем, сейчас лето. Интересно, сколько сексуальных партнеров сменится у Игоря хотя бы до осени?..
– Теперь мы точно готовы к походу в ресторан! – провозгласила я, разгоняя ладонью летающие перед лицом перья. – Наш внешний вид произведет неизгладимое впечатление!
– Походу? А я думал, мы дома поужинаем. Я все заказал. Здесь внизу ресторан, неплохо готовят. Я подумал, было бы здорово пообщаться, как говорится, с глазу на глаз. В публичных местах так не получится – на меня все таращатся. Ты любишь лобстеров?
– Конечно. Просто обожаю. Это мое любимое блюдо.
Интересно, достаточно ли убедительно звучал мой голос? И что это за фрукт такой – лобстер?
Грановский звонко чихнул, потом протянул мне руку:
– Пошли в столовую! Я проголодался.
– А цветочки? Их же нельзя вот просто так бросить! Они завянут! Дай мне вазу, пожалуйста.
– Мне кажется, вазы здесь нет. Может, в ванну цветы положить?
– А как я буду на них любоваться? Нет, это мне не подходит. Надо найти какую-нибудь большую емкость.
– Большую, устойчивую, – Игорь задумчиво поскреб затылок. – Есть идея!
Идея оказалась не так чтоб очень. Игорь притащил в спальню пластмассовое ведро, наполненное водой. И пояснил:
– Вообще-то сие не мой аксессуар, а домработницы. Наверное, для уборки использует. Но лучше, чем ничего.
– Неромантично как, – я, с трудом подняв букетище, стала снимать упаковку. – Такую красоту в ведро ставить.
– Будет тебе романтика, – Игорь схватил охапку роз. – Я тебе помогу, ладно? А романтика сейчас случится, потерпи.
Когда мы пришли в столовую, я чуть не разрыдалась. Белоснежная скатерть, прозрачные бокалы, шампанское в серебристом ведерке. Свечи, негромкая классическая музыка.
А на мне – дурацкие джинсы! Ну, просто полное несоответствие моего внешнего вида действительно романтичной обстановке. Надо срочно заняться своим гардеробом! Если не попросить денег у олигарха, то хотя бы подъехать к Катьке и позаимствовать у нее пару платьев. Предполагаю, они мне с таким кавалером ой как понадобятся.
Когда Игорь снял серебристую крышку со стоящей передо мной тарелки, мне стало дурно. На тарелке лежало что-то отчаянно красное и мучительно несъедобное, в панцире, с клешнями! А рядом с приборами я заметила щипцы и какие-то странные длинные крючки.
В общем, все было ужасно: я не знала, что это за блюдо, как его есть и как вежливо избежать неминуемого позора. Может, сослаться на потерю аппетита? Или аллергию? Нет, на аллергию точно нельзя – я же уверяла, что это мое любимое блюдо. У врунишек должна быть хорошая память – запутаться в придуманном образе проще простого.
Тем временем Игорь открыл шампанское – с взмывающей к потолку пробкой, красивым пенистым водопадиком, льющимся в высокий бокал.
– За нас!
Какие сияющие у него глаза. Как у мальчишки.
– За нас, Игорь! – И я сделала глоток.
В этот момент мне показалось, что мое сердце вдруг дрогнуло и превратилось в бутон розы. Нежный, красивый. И вот во мне медленно и прекрасно распускается благоухающее счастье…
– Я тебе помогу. Чистить этого зверя – не очень приятное занятие. Твое дело – есть. – Игорь пододвинул стул поближе, взял щипцы и ловко захрустел панцирем. – Открывай ротик. Молодец! Машка, вкусно? Давай еще!
Да. Было вкусно. Потрясающе. Грандиозно!
Я даже перестала удивляться, что олигарх заботливо кормит меня с рук сочным, тающим во рту мясом. Мне было не стыдно за вранье близким. Я забыла про убитого продюсера и шантажирующего меня урода.
Во мне распускалось, цвело и благоухало счастье. И еще я понимала: такого со мной никогда раньше не было. Но все это очень, очень важно…
После ужина я машинально вскочила, чтобы вымыть посуду.
– Успокойся, – запротествовал Игорь. И на его лице сразу же появилось изумленное, растерянное выражение. – Утром придет домработница и все уберет.
Я пожала плечами:
– Да это минутное дело! Я быстро!
– Нет, нельзя, – Игорь покачал головой. – Холостяку нельзя помогать посуду мыть, денег не будет.
– Ничего не понимаю. А на домработницу этот принцип что, не распространяется? Или с ней ты вдруг становишься женатым? Вообще что-то я не слышала о такой примете. Но если ты настаиваешь… Действительно, как же ты без денег. Тебе без денег никак нельзя.
Он встал из-за стола, и я невольно им залюбовалась. В халате, с растрепанными темными волосами и явно проступившей к вечеру щетиной, Игорь был похож на вальяжного красивого барина, аристократа. Ничего общего с утренним спортивным любителем роликов или интернет-образом делового мужчины. Жаль, камера погибла. Сейчас у Грановского такое неожиданное выражение лица – мягкое, расслабленное, нежное. Другой человек совсем… И он мне нравится… Я хочу его фотографировать… Но целовать, кажется, хочу еще больше…
– Маш, ты так странно на меня смотришь.
– Не обращай внимания. – Я осторожно приблизилась к Игорю и обняла его. Он сразу нервно напрягся. – Просто я очень люблю фотографировать. Поскольку фотик ты разбил, я снимаю тебя мысленно. Красивые кадры. Ты мне так нравишься…
Роза внутри меня явно набирала обороты. Цвела и пахла. Распускалась. И я распустилась вслед за ней.
Совершенно неожиданно для себя я чуть откинула назад голову и стала целовать Игоря. Его губы, плотно сжатые, были напряженными. Я нежно прикасалась к ним, посасывала, дразнила язычком. Игорь тяжело задышал, но оставался с сомкнутым ртом. Почему у него такие напряженные губы? Я ему не нравлюсь?.. С такой же отдачей я могла бы облизывать стол или любую другую деревянную поверхность…
Запустив пальцы в волосы Грановского, я стала целовать его шею, ключицы, потом снова вернулась к губам. Каменные!
Он вдруг отстранился и пробормотал:
– Извини. Мы еще слишком мало знакомы. Я так не могу.
Я чуть не упала. Мало того что Грановский катастрофически не умел целоваться – с таким-то красивым, большим, четко очерченным ртом это просто преступление. Так он еще оказался скромным и застенчивым! Невероятно! Это кто из нас кого старше в два раза! Кто из нас кого взял в сексуальные партнеры?!
А вдруг он просто сумасшедший?! Кто сегодня отказывается от поцелуя под предлогом того, что плохо знаком с девушкой?! Судя по рассказам девчонок, с которыми я работала в пиццерии, теперь запросто можно переспать, а только потом поинтересоваться именем партнера. Или даже вообще не поинтересоваться…
Ну, точно, я связалась с ненормальным! Разве здоровый, вменяемый мужик притащит к себе домой неизвестно кого?
Хотя… Саша ведь, помнится, говорил, что предыдущая девка – пардонемуа, предыдущий сексуальный партнер – говорила, что Игорь – импотент. Может, он, и правда слаб по этой части? И геройски стоит, как памятник, и ни на что не реагирует по одной причине – опасается, что я полезу к нему в штаны и жутко расстроюсь?
Пока я растерянно соображала, что делать в этой дурацкой ситуации, Игорь вдруг подхватил меня на руки.
Я с наслаждением закрыла глаза и прижалась щекой к курчавым волосикам на его груди.
Вот все и разрешилось. Игорь это здорово придумал: проявить инициативу, отнести меня в спальню. Только мы что-то долго туда идем. Может, он меня тащит в какую-нибудь другую спальню? Квартира огромная, комнат множество.
– А это мой кабинет, – провозгласил Грановский, опуская меня на пол. – Из окна вид красивый открывается на Москву-реку. Люблю здесь сидеть и думать. У меня тут всегда вдохновение случается. Такие необычные идеи возникают!
Любоваться видами (синяя водичка в обрамлении зеленых кудрей кустарника – согласна, красиво).
Рассматривать книги на книжной полке (приоритеты: история фашизма, маркетинг, бизнес-технологии и спорткары).
Таращиться на специальное сооружение вроде алтаря (иконы, лампадки, всякие вещицы, привезенные с мест паломничества).
Никогда бы не подумала, что сексуальные партнеры олигархов занимаются всем этим.
Что ж, вечер открытий продолжается. Мне так нравятся эти открытия!
– Видишь, это необычная икона, – Игорь приблизился ко мне, обнял за плечи. – Она написана на заказ. Святая Анна – это покровительница мамы, Николай – покровитель отца, а еще у меня есть сестра и брат. Я очень занят, но всегда стараюсь по возможности ходить в церковь. Только не в Москве, конечно. Выбираю при случае небольшие церквушки, подальше от столицы, где меня никто не знает. А ты? Ты ходишь в церковь?
– Конечно, – умирая со стыда, соврала я. Было страшно брать грех на душу, но мне вдруг отчаянно сильно захотелось понравиться Игорю. – Для меня это совершенно естественно. Конечно, работа, друзья, все это очень хорошо. Но о душе тоже забывать нельзя!
Честно говоря, не помню, когда я последний раз была в храме. Но, похоже, Игорь – человек, как ни странно, глубоко верующий. Все время ловлю себя на мысли, что хочу ему понравиться. Вру, улыбаюсь… Но все-таки какой же он странный и, кажется, хороший… У меня нет опыта общения с такими знаменитыми, богатыми людьми, но мне казалось, что они капризные и циничные. Грановский совсем другой.
– Если ты любишь фотографировать, то, наверное, смотреть фотографии тоже любишь? – поинтересовался Игорь, усаживаясь в массивное черное кожаное кресло. – Иди сюда, у меня на ноуте куча фоток.
Я собиралась усесться ему на колени. Как же хочется обнять его, прижаться к нему всем телом, стащить на фиг его идиотский халатик! Мои желания меня изумляли. Я никогда не испытывала желания заняться сексом с незнакомым человеком. Даже с Юркой мы встречались пару месяцев, пока все случилось. Только теперь я веду себя иначе. Пристаю, совращаю…
Олигарх явно не горел желанием, чтобы я уселась к нему на колени, – показывал глазами на стоящий возле стола стул. Пришлось пододвинуть его поближе.
Игорь включил ноут (как ни странно, бюджетная модель Toshiba), потом мы целую вечность ждали, пока загрузится тормознутая Vista (все плохо с техническим обеспечением условий работы отечественных миллионеров, что, ему XP поставить некому?).
Игорь открыл фотоархив, и у меня в глазах зарябило.
Машины красные. Машины желтые. Машины ненормально-фиолетовые и вполне так адекватно-бордовые.
– Вот на этой я ездил два месяца. А эта так понравилась, катался полгода. А вот, – олигарх сделал выжидательную паузу, – мой новый Porsche, я так и не смог его продать, когда наигрался, рука не поднялась. У него такой двигатель мощный. Знаешь, сколько там цилиндров?!
– Много, – я старательно прятала улыбку.
Правду говорят: мужики никогда не взрослеют.
Просто с годами меняется стоимость их машинок.
– Ты даже не представляешь, как их там много!
Сияющие глаза. Раскрасневшиеся щеки. Мальчик, показывающий свои игрушечки. А мне на них наплевать. Мне хочется увидеть его обнаженное тело, обнять, почувствовать, как эти красивые загорелые руки тоже меня обнимают, поглаживают, касаются груди, ягодиц…
Потом мы смотрели семейные фотографии. Мать, отец, хорошо выглядят, любят путешествовать, жарить шашлыки, а еще кататься на снегоходах. Брат и сестра Грановского – такие симпатичные, современные.
Потом была папка очень старых, отсканированных фото. Меня поразил снимок Игоря в детстве. Серьезный мальчик с золотыми (!) волосами, одетый в ужасную совковую одежду, казалось, смотрел мне прямо в душу.
Я оглянулась на олигарха, взрослого, уже начинающего немного стареть, – и вдруг через его черты проступил тот самый серьезный малыш. И его взгляд словно спрашивал: смогу ли я дать ему счастье, можно ли на меня положиться?
Задыхаясь от нежности, я все-таки забралась к Игорю на колени, обняла его и прижалась к нему всем телом.
Не хочет целоваться – не надо.
Просто обниму его. И кое-что скажу, не вслух, мысленно:
«Ты мне очень нравишься, милый. Ты самый лучший. Я думала, что мой восторг и моя нежность – это просто реакция на все эти твои дорогие игрушечки: элитную квартиру, сверкающую машину, красивые вещи и брендовые шмотки. Только все это теперь не так важно, не столь важно. Я уважаю твой успех – он сделал тебя именно таким, какой ты есть, и ты мне нравишься таким. Но влюбилась – теперь я это точно понимаю – в тебя не из-за этого. Я влюбилась в твои сияющие глаза, в твой румянец, плотно сжатые, не умеющие чувственно целоваться губы. Я влюбилась в твои морщинки у глаз. Ты старательно мажешь их кремом, я подсмотрела, у тебя в ванной баночек с кремами больше, чем у меня и мамы, вместе взятых, – но мне так нравятся эти лучики у глаз. А еще у тебя есть пара лишних кило в районе талии. Они не видны в спортивной или деловой одежде. А в халате заметны, хотя ты с ними явно борешься – я ведь сейчас так близко к тебе и чувствую и твой пресс, и твой животик. Я люблю и первое, и второе. А еще, знаешь, я влюбилась в твою душу – мне кажется, что она прекрасна и светла. Разве может она быть другой в окружении такого количества икон. Нет, милый, у тебя самая лучшая душа, я уверена. Я никогда тебя не обману, Игорь. Я постараюсь сделать тебя счастливым. Со мной это первый раз – но я отчетливо понимаю, что хочу сделать тебя счастливым. Я не обижу того мальчика с серьезным взглядом и золотыми волосами, который прячется под оболочкой взрослого сильного человека…»
– Ох, Машка, ты такая шустрая!
Игорь, вздохнув, отлепил мои руки от своей шеи, а потом аккуратно спихнул с коленок.
– Да. Я шустрая. А ты нет?
– В постель, по крайней мере, я точно сразу не стремлюсь.
– Почему?
– Неинтересно.
– Ты и правда такой честный?
– Какой есть… Ты дальше фотки хочешь смотреть или тебе уже надоело?
– Хочу! С тобой я все хочу!
Снова старые фото, пленочные, сканированные. Игорь – студент, тощая шпала, обаятельная улыбка. Игорь – солдат, что-то определенно есть в этой военной форме и бритом черепе. Потом…
– Это Оксана. Мы с ней после института вместе жили. Я такой счастливый был. А это, видишь, мы в Болгарию ездили, на автобусе. Тогда только появилась возможность так отдыхать, я все лето в стройотряде вкалывал, а в сентябре мы с ней поехали в Болгарию.
Сексуальный партнер будущего олигарха ничем особым не отличалась. Симпатичная, ногастенькая, без целлюлита (хотя на одном снимке белые шорты так и впивались в тугую попку, но бедра сверху казались гладкими) – а в общем, совершенно ничего особенного. Игорь уже тогда был обалденным красавцем. Даже странно, что эта девица задержалась в его жизни и памяти. Мне кажется, при желании у него таких Оксан могло бы быть – вагон и маленькая тележка. А ведь, поди ж ты, помнит. Может, потому, что вместе жили?
Сгорая от любопытства, я поинтересовалась:
– А почему вы не поженились?
– Она гуляла. Мало ей меня было, понимаешь? Впрочем, это неинтересно. Пошли чай пить.
Я подумала, что дура была эта Оксана – от такого парня гулять. Или… У него все-таки есть какие-то проблемы ниже пояса? Вот ведь как засели у меня в памяти слова Саши о мнении предыдущего сексуального партнера. Она называла его импотентом…
Пообещав себе в ближайшее время сформировать свое собственное мнение по этому вопросу, я обняла Игоря и, не удержавшись, чмокнула его в щеку.
Мы долго проболтали в столовой, пили чай, Игорь опять кормил меня с рук – очень вкусным шоколадным печеньем. А потом – как пишут в старинных романах – он, как истинный джентльмен, проводил юную леди до ее комнаты и учтиво пожелал спокойной ночи.
Ночь получилась, конечно, беспокойной, нервной и волнительной.
Влюбленная, счастливая, я ждала Игоря. Однако он все не приходил и не приходил, а я мучилась, представляя его тело без злополучного халата. Но как можно представить то, чего не видела?! Конечно, я злилась, нервничала, с трудом сдерживала желание отправиться в спальню в олигарху. Просто сдернуть одеяло и рассмотреть его тело, просто целоваться, просто любоваться сонными глазами и растрепанными волосами…
* * *
– И что, он не ходит на работу? Все время с тобой проводит?
Глаза моей подруги Катерины из круглых, похоже, уже постепенно становились какими-то квадратными. Думаю, увидь ее медик в этот момент – он запросто сделал бы концептуальный вывод о наличии у моей любимой училки явных симптомов базедовой болезни, при которой гляделки натуральным образом вылупливаются из орбит.
Я кивнула, отпила минеральной воды без газа и продолжила свой рассказ:
– Он все время находится рядом. На работу вообще не ходит, прикинь?! Я думала, у этих олигархов такой график напряженный – им пописать некогда. Ни фига подобного, не напрягается мой любимый. Может, за него работают подчиненные? Но он их, кстати, совершенно не контролирует. То ли мобила у него отрублена, то ли он так все закрутил, что по рабочим вопросам ему не звонят. Ни одного звонка по бизнесу не было. С мамой, слышала, он трепался, с сестрой. Иногда я даже думаю, что он свои миллионы не заработал.
– А как это?
– Да так. Шел-шел и нашел. Купил себе автопарк спортивных каров и стал жить в свое удовольствие.
– Так не бывает!
– Теперь, Кать, я уже не знаю, что бывает и чего не бывает. У меня просто впечатление такое, что Игорь абсолютно не думает о работе. Все, чем он занимается, – это заботится обо мне.
– Вот это да! А к тебе он как относится? Расскажи мне все в подробностях!
– Я живу в раю, Кать…
Общаясь с подругой, я все время ловила себя на мысли, что мне катастрофически не хватает слов. Я не могла рассказать, насколько сильно я счастлива. И у меня не получалось описать, как же внимательно и заботливо относится ко мне мой олигарх.
Прошло три дня, как я живу у Игоря. Я чувствую себя настоящей принцессой – он проводит со мной все свое время, с утра до вечера. Выполняет любой каприз, угадывает каждое желание. Я робко напомнила ему про обещание купить фотоаппарат – через два часа мне принесли мой вожделенный дорогущий полноформатный Canon с двумя еще более дорогущими объективами. Потом было активное сметание тряпок в Охотном ряду и прочих торговых центрах (Игорь приобрел мне даже симпатичную расклешенную шубку из стриженой норки – это летом-то! Сам настоял на этой покупке!) Затем – роскошные рестораны, ночные VIP-клубы. И, конечно, каждый день – роскошные букеты цветов (пришлось купить парочку новых пластмассовых ведер, я решила не нарушать традицию банальными вазами), а еще гонки на его многочисленных машинах и мотоциклах. Водитель забирал нас на джипе из городской квартиры и вез в особняк Игоря на Рублевке. Там мы отправлялись в гараж, напоминающий настоящий автосалон. Наверное, большинство людей так – под настроение – выбирают одежду. Игорь выбирал автомобиль или мотоцикл – и мы на невероятной скорости, врубив тупую электронную музыку или матерщинников – «Ленинград», уносились вперед по шоссе. Грановский перезнакомил меня со своими друзьями (беззаботные богатые бездельники, окруженные стайками моделей). Пообещал в ближайшее время свозить на Мальдивы. Впрочем, больше всего меня удивляло не это. А резкие катастрофические изменения, происходившие в моей личности. Во-первых, я больше не думала ни о какой популярности. Невероятное дело, но все это время после знакомства с Игорем я даже ни единого раза не представила свое лицо на обложке глянцевого журнала. Во-вторых, меня просто распирало от желания заботиться о моем олигархе. Конечно, когда у объекта твоей симпатии денег куры не клюют, оказывать ему знаки внимания непросто. Его ничем особо не удивишь, все он знает, видел, пробовал. Я прекрасно отдавала себе отчет, что воздушные эклеры с лимонным кремом или отбивные из свинины не идут ни в какое сравнение с тем, что Игорь обычно заказывает в ресторане. Но я просто не могла себя заставить не готовить! Вскакивала с утра пораньше, умывалась и пулей мчалась на кухню. Быт, связанный с Игорем, стал доставлять мне неимоверное наслаждение. К сожалению, Грановский – очень аккуратный человек, никогда особо не разбрасывает свои вещи. Но я все равно расправляла и без того идеально висящие на плечиках рубашки, перекладывала стопки футболок. При этом я даже в каком-то смысле отчаянно завидовала вещам. Та же майка – она ведь целый день обнимает Игоря, все время касается его тела.
– А трусами его ты бы не хотела стать? – расхохоталась Катерина и звучно втянула трубочкой остатки молочного коктейля. – Представляешь, какие места на теле олигарха они прикрывают!
– Стерва ты, Катя. Я по тебе соскучилась, я тебе душу открываю – а ты издеваешься.
Подруга нервно завертела в руках розовую соломинку.
– Машка, не обращай внимания, это я от нервов. Мне страшно. Умом я вроде как за тебя рада. А сердце все прямо заходится от тревоги.
– Почему?
– Да ты же сама на себя не похожа. Ты себя в зеркале видела? У тебя щеки пропали, ты высохла, как щепка. Может, этот твой олигарх тебя из постели не выпускает с утра до вечера? Почему ты такая худая?
– У нас пока не было секса. Игорь говорит, что он еще не готов. А вес… Может, я таю от любви?
– Ну, чудеса! Понимаешь, все слишком хорошо. Как в кино или романе. Но только в жизни так не бывает.
– Все бывает. Теперь я это точно знаю!
– Послушай, но ты же сама говорила. – Катя резко откинула с плеча тяжелую тугую косу. – Ты сама говорила: мужик – это животное, его надо не любить, а приручать и дрессировать. Ты же сама смеялась, когда я говорила тебе про родство душ и сходство внутреннего мира. Чьи слова – «у животных не бывает внутреннего мира»? Ты же сама доказывала: все мужики – козлы, то есть животные, а с животными по-человечески обращаться глупо… Я пожала плечами. Каждый человек может ошибаться. Тем более когда тебе всего двадцать лет, любовников можно пересчитать по пальцам одной руки, и отношение к любви строится даже не на собственном опыте, а на маминых рассуждениях и откровениях девчонок из занюханной пиццерии.
– Я просто никогда не встречала таких людей, как Игорь. Он уникальный, самый лучший. Я знаю, что с ним мне будет хорошо. Он такой надежный. Он никогда не сделает мне больно. Я чувствую, с ним можно не играть во все эти игры.
Катя недоверчиво на меня посмотрела и вздохнула:
– Я бы очень хотела ошибиться. Но моя интуиция говорит другое. На всякий случай, Машка, не забывай об осторожности. Помнишь, как тогда, с Николасом, – у меня ведь были нехорошие предчувствия. Ты чудом не пострадала. Я так понимаю, ты ушла до того, как туда ворвалась эта сумасшедшая любовница продюсера? Все газеты об этом писали. Жуть-то какая, да?
Глядя в честные глаза подруги, я чуть не сказала, что ничего не видела, ничего не знаю и уж тем более – никого не убивала. Это было бы так легко, это было бы почти правдой. Цветущая в моем сердце любовь полностью заслонила от меня воспоминания о том роковом дне. Я действительно совершенно забыла, что в целях самообороны отправила на тот свет жирного продюсера с искусственной челюстью. Я даже в Интернет не залазила, чтобы посмотреть, чем там дело закончилось, задержали ли Мурзика и что говорит милиция. Новое чувство меня поглотило, изменило, стремительно понесло вперед. Все, что было до Игоря, сразу же стало малозначительным прошлым.
Но все-таки я понимала: надо рассказать Катерине правду. Надо придумать какую-то общую версию, если вдруг все-таки придется объясняться с ментами.
– Кать, ты только не волнуйся. Это я убила того мужика, – прошептала я, невольно оглядываясь по сторонам. Вблизи никого не было, привезший меня на встречу с подругой в кафе водитель Грановского сидел далеко, за три столика от нашего. – У меня не было другого выхода, иначе бы он меня замочил. Давай скорее приходи в себя. Кать, у меня выбора не было…
Потребовалось полчаса на то, чтобы привести ошарашенную новостью подругу в чувство. Потом мы еще час соображали, что лучше врать милиции. Катя считала, что если машина попала в камеру наблюдения, то лучше сказать, что у меня были дела в том районе, а в звукозаписывающую студию я не заходила. Мне эта версия не нравилась, я предлагала вообще отрицать наше знакомство. Впрочем, потом я все-таки согласилась с Катериной. По одной простой причине: три часа, проведенные вдали от Игоря, показались мне вечностью. Я сама не ожидала, что наше временное расставание окажется настолько мучительным! И я была готова на что угодно, лишь бы побыстрее отправиться домой, плюхнуться рядом с Игорем, следящим за перипетиями «Формулы-1», на диван, обнять его, закрыть глаза и всей наполниться теплым светлым счастьем… Рядом с Грановским мне было так хорошо, что даже разговаривать ни о чем не хотелось. Он просто был моим солнцем – а я цветком, греющимся в его лучах. Все чаще я ловила себя на мысли, что могу ради Игоря сделать все, что угодно, все принять, все вытерпеть, все исполнить. Раньше мне никогда не была свойственна подобная самоотверженность, я всегда помнила про свои интересы. Раньше я хотела блистать – теперь я просто наслаждаюсь чужим светом. Такие метаморфозы, произошедшие так быстро, меня пугали. Но я доверяю Игорю. К тому же я ничего не могу изменить, я не могу реагировать спокойнее, быть мудрее. Оказывается, бывает такое состояние, контролировать которое невозможно. Это как стихийное бедствие, стремительно развивающаяся болезнь…
Попрощавшись с Катей (я предлагала ее подвезти, но она отказалась, заявив, что получила зарплату и хочет купить себе какую-нибудь обновку), я забежала в туалет.
А потом, когда я уже поднималась по лестнице, ведущей в общий зал кафе, за моей спиной вдруг раздался знакомый голос:
– Очень хорошо, я так и знал, что ты встречаешься со своими подругами. У меня к тебе выгодное предложение. Это в твоих интересах…
Я обернулась. Тот самый – Миша или Гриша, Смирнов или Соколов, ну короче тот самый урод, который меня преследует и даже совал свою паскудную визитку в дверь родительской квартиры. За то время, пока мы не виделись, он ничуть не изменился. Урод уродом: рыжие волосы, бесцветные глаза, фиолетово-розовые угри.
– Послушай, как там тебя, мне нечего с тобой обсуждать!
От моего голоса парень невольно дернулся и, как футболист, прикрыл рукой причинное место. Надо же, какая у него отличная память. Кажется, тот удар в пах явно удался и произвел сильное впечатление.
– Я не собираюсь тебя шантажировать! Ты заработаешь кучу денег. Для этого почти ничего не надо.
Честно говоря, я бы уже давно рванула вверх по лестнице. Но она была не очень широкой, с крутыми ступеньками, а сверху спускался полный мужчина, который своими телесами загородил весь проход. Поэтому мне пришлось выслушивать урода.
– Я на твоей стороне, я тоже получу свой процент. Не бойся меня! Все будет очень просто. Сейчас я расскажу, что надо делать. Ты обрадуешься!
– Молодые люди, разрешите пройти, – провозгласил приблизившийся к нам толстячок.
Урод отправился по лестнице вниз. А я же ловко протиснулась мимо дядьки (все-таки он был не настолько крупноформатным, как казалось раньше) и понеслась вверх.
Счет наш с Катькой (Игорь дал мне свою карточку и сказал, что я могу ею пользоваться по своему усмотрению) я оплатила раньше. Поэтому задерживаться в кафе у меня не было никаких причин.
А водитель уже ждал меня в заведенном джипе…
