Она сразу же заметила по его лицу, что что-то не так. Маурин никогда не мешкала. Она все еще держала его за руки, и улыбка не успела сойти с ее лица.

— Милый, что произошло?

Он действительно не знал, что он чувствовал, — нечто вроде оцепенения.

— Твоя кузина Розмари только что звонила, — сказал он. — Она будет здесь с минуты на минуту. Она умирает от желания увидеть тебя и познакомиться со мной.

На мгновение глаза Маурин застыли, но лишь на мгновение. Потом она засмеялась.

— Поразительно. Я могла бы догадаться. Я всегда, в конце концов, была паршивой лгуньей. О, милый, не могло произойти ничего более глупого. Пожалуйста, прости. Позвонил Билл Стентон. Его прислуга заболела, а он ужасно беспокоился насчет вечеринки. Я подменяла горничную.

— Если ты была у Билла… почему кузина Розмари?

Маурин изобразила небольшую гримасу.

— Потому, что я пообещала, что буду весь день дома, потому, что Биллу так легко оказалось уговорить меня, потому, что… Ах, Энди, ты знаешь почему.

— Я?

— Милый, я не слепая. Ты никогда ничего не говоришь, но это внутри, ведь так? Теперь ты знаешь, что я была у Билла… и, конечно, не потому, что это Билл. Будь то любой другой, было бы то же… но теперь, когда ты знаешь, тебя… ну, это беспокоит, да?

Она по-прежнему обнимала его, прижавшись еще ближе. Ее губы были совсем рядом с его губами.

— Энди, теперь, когда все открылось, давай поговорим об этом.

Он чувствовал себя окончательно сбитым с толку.

— Теперь я знаю, — продолжала она, — ты такой сильный, такой уверенный в себе, но внутри что-то засело. Это твоя мать, не так ли? Это то, что твоя мать и Нед вместе сделали с тобой. Он заставил тебя поверить, что ты безумно скучный, бедный старина Энди, который никого не может взволновать, даже свою жену.

Было жутко от того, что она так проницательна, и так же больно, как от зонда дантиста, вонзенного в удаляемый нерв.

— Энди, прости меня, но мне пришлось это сказать, потому что ситуация становится неуправляемой. Посмотри, как это происходит. Когда я ехала в такси домой, я вдруг подумала: мне нельзя говорить Энди, что я провела весь день с Биллом, мне просто нельзя…

Ее волосы, едва уловимо пахнущие жасмином, мягко касались его щеки.

— Послушай, Энди, дорогой, я люблю тебя теперь даже больше, чем когда мы только поженились. Тебя так легко любить, ты самый покладистый человек в мире. И если ты сомневаешься в моих чувствах к тебе, то в этом и моя вина. Может быть, все эти метания по вечеринкам… Милый, если тебе все это противно, можно все прекратить в одно мгновение. Ты знаешь, это возможно. О Энди…

Он обнял ее, чувствуя себя расколотым надвое. Одна часть пылала, была снова уверена и страстно желала поверить Маурин. Но была другая половина. Почему Билл Стентон попросил именно Маурин помочь ему? Билл Стентон был привлекательным холостяком, у него имелось целое стойбище подруг. Почему Маурин?

— Энди. — Жена взглянула на него. Ее глаза, находившееся так близко от него, казались огромными, зелеными, как изумруд, под густой бахромой ресниц. — Милый, мы не будем заводить этот разговор снова… если ты не против. Но теперь-то ведь все ясно, не так ли?

— Все ясно, — сказал он.

Ему стало легче, но в то же время его удивило то, как быстро она успокоилась. Она оторвалась от него и посмотрела на часы.

— О Господи, час. А Розмари будет здесь в любой момент. Пошли, милый, поговоришь со мной, пока я переодеваюсь.

Она схватила его руку, и они пошли в спальню. Он сидел на кровати, рассматривая ее, пока она сбрасывала с себя одежду. Он по-прежнему сидел и курил сигарету, когда она вышла после душа и, бросив полотенце, стала рыться, выбирая платье для вечера. Все это время она забавно и слегка разгневанно ворчала на Билла Стентона. Наконец она достала из ящика красный кожаный сундучок с драгоценностями, отперла его и вынула алмазные серьги, которые он подарил ей к помолвке, серьги, к которым, благодаря Неду, недоставало парного браслета.

Она была готова как раз к тому моменту, когда раздался звонок, и Эндрю пошел встретить Розмари Тэтчер.

Из-за того, что она училась в европейской высшей школе и была дочерью Тэтчеров, Эндрю ожидал увидеть что-то прилизанное и дорогостоящее. Он не мог бы ошибиться сильнее. Кузина Розмари была совсем молодой; одета она была как надо; ясно, что она ходила к подходящему парикмахеру и почти наверняка ее зубы были выровнены самым подходящим ортодонтом, но это было все на первый взгляд, что можно было сказать о ней. Она носила массивные очки и, несмотря на привитые хорошие манеры, которые естественно развиваются с годами у детей очень богатых людей, производила впечатление почти умилительной простоты.

Эндрю приготовил напитки. Все сели, и девушки принялись сплетничать. Им совсем не было так приятно видеть друг друга, как представлял себе Эндрю. Розмари было немного не по себе, а ее глаза за стеклами то и дело с пугливым любопытством отвлекались на него. Сперва он предположил, что та просто пытается решить, что за фрукт себе отхватила Маурин. Но поскольку косые испытующие взгляды продолжались, ему стало неудобно.

В какой-то момент, когда ее интерес был особенно заметен, Маурин спросила:

— Ну, одобряешь моего супруга?

— Невероятно, — сказала Розмари Тэтчер. — Я имею в виду сходство. У меня перехватило дыхание, когда я зашла в комнату. Он — это Недди, точь-в-точь взрослый Недди.

— Выходит, ты знаешь моего брата? — спросил Эндрю.

Сверкающая улыбка зажглась на ее лице, придав ему совершенно неожиданную прелесть.

— О да, я знаю Недди. — Она выдавила застенчивый смешок. — Мы собираемся пожениться в следующем месяце.

Раз она сказала это, Эндрю пришлось поверить, но сообщение ошеломило его. Чтобы Нед, с его ужасной мешаниной эмоций и его гением незаметно ускользать от них, мог вообще в кого-нибудь влюбиться — это было почти невозможно, но чтобы это была кузина Розмари!

Он услышал, как Маурин довольно резко произнесла:

— Но Нед был здесь всего несколько дней назад. Он ничего не говорил нам об этом.

— Я знаю, — ответила Розмари. — Это пока секрет. Я не предполагала говорить что-либо раньше времени. Но когда я увидела твоего мужа, так похожего на него… я просто не смогла сдержаться. Теперь это не имеет значения. Недди не может рассердиться на то, что вы знаете, правда?

Она нагнулась вперед и взяла сигарету из пачки на кофейном столике, покачав ею рассеянно, как делают девушки, привыкшие иметь под рукой кого-то, кто зажигает для них сигареты. Эндрю потянулся с зажигалкой.

— Мы встретились в Хилахе, — сказала она, — на скачках. Я там была с друзьями, и он зашел в наш бокс. Через несколько дней мы полетели в Санкт-Томас и зафрахтовали яхту. Мы плавали от острова к острову. Настоящая мечта. Ты можешь себе вообразить, Маурин, меня вытворяющей что-то подобное?

Эндрю чувствовал слишком много всего, чтобы суметь разобраться в этом сразу, но главным было: мы зафрахтовали яхту. Кто зафрахтовал? Нед? На какие шиши? Тотчас он подумал о матери и о пяти тысячах долларов.

Он взглянул на Маурин. Как он и подозревал, на ее лице появилось особое замкнутое выражение.

— Но к чему секретность? — спросил он.

Розмари стряхнула пепел в поднос.

— Это идея Недди. Он хочет, чтобы все было сделано подобающим образом. Видите ли, родители еще незнакомы с ним. Хоть я и не родная дочь папы — мама была до этого замужем, — он всегда безумно хотел иметь наследника, и поэтому для него ужасно важно быть уверенным, что я выйду замуж за подходящего человека.

Эндрю спросил:

— И они совершенно ничего не знают обо всем этом?

— Еще нет. Не то чтобы мы действительно были обеспокоены, конечно. В конце концов, как может Нед им не понравиться? От него все без ума. И потом, он сын такой замечательной женщины со всеми ее мужьями. Папа видел ее однажды. Она произвела на него впечатление.

Маурин сухо спросила:

— Итак, каков же план Неда?

— Это не то чтобы план. Просто сегодня я ужинаю с папой и мамой. Я собираюсь дать Недди большую хваленую рекламу, а потом проговорюсь. Видите ли, они любят меня; они желают мне счастья. Стоит им узнать, я уверена…

В дверь позвонили.

— О Боже, — воскликнула Розмари, — они здесь.

Маурин выглядела совершенно обескураженной. Эндрю пояснил:

— Я забыл сказать Маурин, что твои родители заедут за тобой.

Розмари ухватилась за колено Маурин.

— Маурин, прошу, пообедайте со мной завтра, оба, тогда поговорим.

— Но… — начала Маурин, ее взгляд стал строгим и рассеянным.

— Пожалуйста. — Розмари умоляюще посмотрела на Эндрю. — Вы придете, да? В час в Павильоне. Я угощаю. Я настаиваю.

Снова раздался звонок. Эндрю взглянул на Маурин. Та отказалась смотреть ему в глаза.

Почти не желая этого, он все же сказал:

— Хорошо, — и пошел открыть дверь.

Тэтчеры пробыли не слишком долго. Эндрю виделся с ними несколько раз и не был от них в большом восторге. Они всегда были очень добры к Маурин, но к Эндрю, как казалось, у них была особого рода доброта, приберегаемая специально для бедных родственников. Мистер Тэтчер выглядел так, как и подобает умному, значительному и довольно крупному банкиру. Миссис Тэтчер была любезна, очень чопорна и без украшений. Она выразила свое впечатление так: «Была рада наконец увидеть маленькое гнездышко дорогой Маурин». Это было очаровательное соседство. Ее бридж-клуб находился сразу за углом. Они оба сделали чересчур много вежливых замечаний относительно «декора» и затем быстро увели Розмари с собой, потому что «ненавидели заставлять шофера ждать».

К тому времени Эндрю и Маурин уже опаздывали к Биллу Стентону и вынуждены были уйти вслед за Тэтчерами. Теперь это было для Эндрю облегчением, потому что откладывалось обсуждение важного вопроса, которого, как ему думалось, Маурин боялась так же, как и он. Но это не могло просто так повиснуть в воздухе, поэтому в такси он запустил пробный шар.

— Я полагаю, будет лучше принять сторону Неда.

— Конечно.

— Тут не угадаешь. Может, он влюблен в нее.

— Нед? — взорвалась Маурин. — Влюблен в бедняжку Розмари? Влюблен в себя, ты имеешь в виду, как в зятя мультимиллионера. — Она положила руку мужу на колено. — Извини, милый. Я ужасно разозлилась из-за Неда. Но дело касается Тэтчеров! Они — моя семья.

— Я знаю.

— И замужество Розмари для них самая важная вещь в мире. Всегда, насколько я помню, было так: когда Розмари найдет хорошего мальчика… Если они когда-нибудь услышат о случившемся в Лас-Вегасе, например! О дорогой, это так неприятно.

Она взяла Эндрю за руку.

— Милый, давай договоримся об одной маленькой вещи: что бы ни случилось, мы не позволим этому становиться между нами.

Она наклонилась к нему и поцеловала.

— Я люблю тебя, — сказала она.

На вечере у Билла Стентона был большой буфет для обслуживания гостей. Билл, гладко выбритый и белозубый, в красном обеденном жакете, стоял у двери.

— О-о, — сказал он, — самая красивая женщина в Нью-Йорке и ее супруг.

— Самая красивая горничная, — поправил Эндрю.

— Горничная? — удивился Билл. — Вы сдаете ее напрокат для необременительной домашней работы?

— Ах, Билл, взгляни, вон Глория, — сказала Маурин И, зацепив его под руку, потащила приветствовать новых гостей.

Эндрю протолкался сквозь толпу и взял в баре выпивку. Он чувствовал, как потихоньку теряет власть над собой, чувствовал, как полчища непрошеных демонов кувыркаются в нем. «Горничная? Вы сдаете ее напрокат для необременительной домашней работы?» Билл не уловил намека, и Маурин тут же уволокла его прочь. С тем чтобы прервать разговор.

Эндрю бродил вокруг, избегая знакомых, считая нанятых официантов. Один, два, три, четыре — и бармен. С пятью помощниками нет никакой разницы, заболела горничная Билла или нет. Значит… Значит…

Напряжение в нем выходило из-под контроля. Он увидел жену в другом конце комнаты, та стояла в группе людей, смеющаяся, болтающая, ослепительная, как всегда. Она поймала его взгляд и поманила. Эндрю направился к ней. Как только он подошел, она взяла его за руку и, продолжая смеяться и разговаривать с остальными, поцеловала в щеку.

Это могло быть просто совпадением. Билла могли отвлечь и другие гости, но как раз в этот момент Маурин во что бы то ни стало захотела поздороваться с Глорией.

Появились какие-то люди, которых Эндрю знал, и увели его. Он разговаривал с ними, ел неизбежную индейку и ветчину с неизбежной телевизионной актрисой, чье шоу неделю назад он не смог увидеть. Вечер продолжался, и он страдал сильнее, чем когда-либо прежде, безнадежно, вроде доктора, больного раком, распознающего каждый симптом своей болезни и все же не способного остановить ее развитие. Оглядываясь в прошлое словно сквозь искривленное зеркало, он всюду видел потаенные мотивы. В особенности выводил из себя ее отказ сопровождать его в деловой поездке в Скандинавию два месяца назад. Доводы Маурин казались тогда такими разумными. Это было сверхдорого; он собирался очень много работать; ей гораздо лучше подождать их первого путешествия в Европу, пока они не смогут поехать достойным образом, только вдвоем, только чтобы развлечься. Имела ли она в виду именно это? Так ли это было? Или?..

«Вы единственный человек в Нью-Йорке, кто ничего не знает о вашей жене.»

Маурин и Билл Стентон? Почему бы и нет? Они знали друг друга задолго до того, как Эндрю повстречал ее. Но тогда… если это Билл, почему они сразу не подали друг другу знаки? Может, у них совсем ничего не было? Может, она была где-то совсем в другом месте? Может, когда она была поймана на лжи о Розмари, она ухватилась за Билла, поскольку знала, что старый циничный друг всегда будет рад прикрыть ее, — ведь и она при случае выручит его.

Ах, Билл, взгляни, вон Глория.

Эндрю обвел взглядом комнату. Маурин не было видно. Он прошел в другую гостиную. Там ее тоже не было. Он принялся обследовать квартиру и был уже у двери в спальню, где лежала верхняя одежда гостей, когда услышал внутри комнаты ее голос, чуть сдавленный и настойчивый.

— Нашлось? — говорила она. — Слава Богу, я чуть не сошла с ума от того, что…

Он уже входил в комнату. Было слишком поздно идти обратно, даже если бы у него хватило силы воли. Маурин сидела у телефона за столиком. Услыхав, что кто-то вошел, она повернулась и увидела мужа. Она очень побледнела, но тут же улыбнулась живой приглашающей улыбкой.

— Привет, милый. — Она снова обратилась к телефону. — Хорошо, умница, слава Богу, все вышло прекрасно. Я знала, что так будет… Стареем, вот что это такое. Спокойной ночи.

Она положила трубку; по-прежнему улыбаясь, передернула плечами.

— Глория Лейден, — сказала она. — Идиотка. Клялась, что потеряла свою сапфировую сережку. Я заставила ее пойти домой и, конечно, все оказалось так, как я и предполагала. Это была ее соседка. Она сообщила мне, что Глория нашла сережку прямо у себя на столике.

Эндрю стоял и смотрел на нее, пугающе неспособный контролировать себя.

— Энди, — сказала она. — Что такое?

— Кому ты звонила? — спросил он.

— Но я же тебе рассказала. Глория Лейден. Думаю, что ты ее не знаешь. Она живет в квартире с Мари Кросс, ты помнишь, та девушка, с которой я жила, когда мы встретились. Она…

— Розмари, — сказал он. — Больная горничная Билла, сапфировая сережка Глории Лейден.

— Но, Энди…

Она обошла кровать и взяла его за руку. Эндрю отдернул руку. В комнату зашли двое, мужчина и женщина, которых он смутно помнил.

— О-о-о, — произнесла женщина. — Пардон. Мы только за своими вещами.

Они отыскали свою одежду и ушли. Долгое мгновение Джорданы стояли и смотрели друг на друга.

Затем Маурин очень мягко сказала:

— Энди, бедный милый Энди. Значит, все так плохо. Ладно. Если ты мне не веришь, позвони ей.

— Позвонить женщине, которую я даже не знаю?

У нее вырвался смешок.

— Это выглядело бы довольно своеобразно, ты не находишь? Извините, пожалуйста, вы меня не знаете, но, если я правильно понял мою жену…

Она замерла. Ее губы начали дрожать, ресницы затрепетали. Внезапно она заплакала.

— О Энди, Энди, дорогой…

Чертей, подумал Эндрю, вероятно, можно заклинать слезами — ведь только что целый мир, казалось, был погружен в стигийскую тьму, и вот уже все снова стало нормальным. Он схватил ее и начал целовать ее лицо, волосы, шею. Она прильнула к нему, отвечая поцелуями.

— Прости, — сказал он.

— О Энди…

— Я думал, ревность — это что-то из «Отелло».

Она отодвинулась, глядя на него, слезы блестели у нее на щеках.

— А у Дездемоны нет даже носового платка, — захихикала она.

Эндрю достал из кармана носовой платок и протянул ей. Она звонила Глории Лейден. Она весь день помогала Биллу Стентону. Она лгала о Розмари, только чтобы уберечь его от самого себя. Конечно, все было так.

Разве нет?

Она вытерла глаза и запихнула платок обратно к нему в карман.

— Пошли домой, милый. С нас достаточно этого вечера.

В такси она сказала:

— Энди, теперь о Неде.

Мысли Эндрю были так далеко от Неда, что ему потребовалось совершить неприятное усилие, чтобы вернуться к разговору о нем.

— Я думала весь вечер, — сказала Маурин. — Может, все будет нормально.

В любое другое время это его поразило бы.

— Да, — продолжала она. — В конце концов, та история с Да Костой… это случилось лишь однажды. Причем мы не знаем, как это произошло на самом деле. Может, он устал от беготни за всеми этими шикарными красотками. Может, он честно пробует остепениться. Ведь может быть такое?

Эндрю подумал о пяти тысячах долларов.

— Может быть.

— А потом — Розмари. Я могу рассуждать более трезво, нежели ее родители. Она прекрасная девушка, но, как бы то ни было, за кого бы она ни выходила замуж, деньги просто обязаны что-то значить для избранника как определенный фактор, не так ли? С учетом всего этого Нед может оказаться не самой плохой партией для нее. Мы позвоним ему, когда приедем домой.

— Нет, — сказал Эндрю. — Не сегодня.

Неожиданно ему показалось очень важным для них остаться наедине. Атмосфера наконец-то была такой, как надо. Он мог рассказать ей об анонимном письме, о мириадах сомнений и колебаний. Наконец-то они смогли бы вернуться к тому, с чего начали.

Она быстро взглянула на него.

— Но, дорогой, будь благоразумен. Еще рано, и мы просто должны поговорить с ним, чтобы знать, как повести себя с Розмари завтра за ланчем.

— Нет, — сказал он.

Она взяла его под руку.

— Хорошо, дорогой, — согласилась она.

Когда они вернулись домой, то услышали едва пробивающиеся сквозь дверь звуки танцевальной музыки.

— Забавно, — сказала Маурин. — Мы ведь не оставили включенным проигрыватель или радио?

Они вошли. Свет горел только в гостиной, и проигрыватель тихо шуршал «ча-ча-ча». На тахте развалилась девушка, которую Эндрю никогда прежде не видел, неряшливая блондинка со стянутыми в пучок волосами в неопрятном красном платье, которое сильно обтягивало ее тело. Нед сидел на полу у ее ног, причем голова его лежала у нее на бедре.

Когда Нед увидел брата с женой, он попробовал подняться. У него это не очень получилось. Он попробовал еще раз и неуверенно стал приближаться к ним. Светлая солома его волос была в беспорядке. Он улыбался неопределенной пьяной улыбкой. Он выглядел, как шестнадцатилетний мальчишка под градусом, дружелюбный, пьяный шестнадцатилетний мальчишка.

— Здорово, — поприветствовал он. — Приятно видеть вас, дорогие мои. Вы знаете Шерли, конечно. Шерли… Шерли… Шерли… Нет-нет, не подсказывайте мне. Оно вертится у меня на языке.