В классическом представлении функционирование здорового человеческого организма направлено на достижение идеального баланса или гомеостаза в мире меняющихся потребностей. При физической нагрузке частота сердечных сокращений возрастает, чтобы перекачивать больше крови и доставлять больше кислорода к мышцам. Уровень гормонов регулируется в соответствии с суточным циклом. Предполагается, что, если внешние изменения или раздражители отсутствуют, тело должно находиться в режиме спокойного отдыха, пульс – оставаться стабильным и ровным. Ссылка на соблюдение баланса в человеческом организме часто вдохновляла экономистов на проведение аналогий с функционированием экономики и рынков.

Но вот что удивительно: данная модель не в состоянии достоверно описать происходящее не только на рынках, но и в человеческом теле.

Если у совершенно здорового человека в состоянии покоя измерять промежуток времени между ударами его сердца, то полученные значения не будут одинаковыми. В ходе продолжавшихся более 20 лет исследований Ари Гольдбергер из Гарвардской медицинской школы установил, что для здорового сердца характерны довольно заметные естественные колебания величины интервала между сердечными сокращениями. Более того, анализ этих колебаний также позволяет выявить наличие долгосрочной памяти, сохраняющей в течение многих часов тонкую связь между прошлыми и будущими колебаниями. Эти колебания не являются случайными, они отражают внутреннюю организацию сердца, находящегося в состоянии покоя: отдых – это не просто отдых, а нечто гораздо более сложное. Гольдбергер и его коллеги выяснили, что на самом деле сердечный ритм становится более размеренным и предсказуемым у людей старшего возраста и у пациентов, страдающих сердечными заболеваниями. Молодое здоровое сердце в режиме отдыха бьется отнюдь не в спокойном и размеренном ритме; неравномерность сердечных сокращений и наличие у сердца долгой памяти являются признаками его естественного здоровья.

То же самое происходит и с человеческим мозгом. Десять лет назад невролог Клаус Линкенкаер-Хансен и его коллеги из Университета Хельсинки изучали при помощи электроэнцефалографии и других методов нейронные колебания, происходящие в мозге добровольцев, которые, оставаясь в сознании, находились в состоянии покоя. Независимо от того, были глаза испытуемых закрыты или открыты, в нейронной сети наблюдалась бурная деятельность. Люди склонны считать, что «мозговые волны» отличаются высокой степенью ритмичности, но на самом деле они весьма беспорядочны (хотя и не совсем случайны). Несмотря на заметную неупорядоченность возникновения, характер происходящих в мозге колебаний также указывает на наличие сложноорганизованной долговременной памяти, что обеспечивает высокую степень предсказуемости колебаний в течение длительных периодов.

Для естествоиспытателя наличие сходства между землетрясениями, процессами, проходящими внутри человеческого тела и на финансовых рынках, не случайно и даже не очень удивительно. За последние два десятилетия ученые обнаружили также беспорядочные, но при этом высокоорганизованные паттерны и в распространении лесных пожаров, и во вспышках на Солнце, и в исчезновениях видов животных, и в колебаниях численности популяций птиц. Они присутствуют в динамике изменений атмосферы и климата. Более полный список мог бы занять несколько страниц, и он приведен в моей предыдущей книге под названием «Ubiquity»(«Вездесущность»). Все эти процессы имеют много общего и составляют класс явлений, среди которых рынки, как представляется, занимают вполне законное место. Все эти системы являются неравновесными, они были выведены из сбалансированного состояния энергетическими потоками, постоянной конкуренцией, изменениями в окружающей среде или другими влиятельными факторами.

Одна из причин того обстоятельства, что в сфере экономики и финансов принято придерживаться концепции равновесия, обусловлена силой представлений, доминирующих в этих областях. Там преобладает представление о рынках, пребывающих в спокойном состоянии, и предполагается, что после проявления внешнего воздействия они приходят в состояние равновесия так же легко, как вода в качнувшемся ведре. Для создания более влиятельной науки о рынках, которая смогла бы естественным образом объяснить наличие «тяжелых хвостов» и долгой памяти и, возможно, дать ответы на многие другие вопросы, мы должны сформулировать столь же мощные модельные представления для систем, находящихся вне равновесия, образы, легко и просто описывающие реальные рыночные явления.

Имея это в виду, давайте еще раз поговорим о ведре с водой. Оно ни о чем не помнит. Если вы будете наполнять его, капая воду через равный интервал времени, каждая новая капля будет растворяться в общей массе воды, оставляя поверхность ровной. Но что будет, если мы заменим жидкие капли воды твердыми частицами, скажем, зернами риса, которые не могут растворяться друг в друге? Представьте горку из рисовых зерен, рассыпанную на столе, к которой добавляют по одному зернышку. Этот эксперимент может многому нас научить.

Что будет происходить с такой кучкой? Сначала, конечно, она будет увеличиваться очень медленно, по крупицам, постепенно становясь более высокой и крутой. Когда добавляется очередное зернышко, информация о нем фиксируется в памяти кучки: от того, в какое месте попадают зерна, зависит, как она может расти в будущем. Иногда попадание в кучку очередного зерна вызывает обвал, и некоторые зерна скользят вниз, напоминая горную лавину в миниатюре. В конце концов, спустя долгое время, рисовая кучка достигнет такого размера и состояния, при котором добавление новых зерен будет все чаще приводить к тому, что уже имеющиеся зерна будут скатываться вниз (и падать за край стола), просто чтобы сбалансировать количество зерен, помещающихся в куче. Конечно, это будет происходить не каждый раз, но в среднем баланс будет поддерживаться таким образом.

В этой ситуации мы могли бы задать себе простой вопрос, сколько зерен, согласно нашим ожиданиям, соскользнет по склону рисового холма, когда образуется следующая лавина. Можно было бы предположить, что это будет некое среднее значение, скажем, двести зерен. Однако эксперименты, проведенные в 1990-х годах, этого не подтверждают. Оказалось, что при добавлении к уже имеющейся кучке новых зерен количество скатывающихся вниз зерен варьируется в очень широком диапазоне. Способность к запоминанию информации способствовала формированию системы, в которой рисовые лавины ведут себя подобно землетрясениям и биржевым котировкам. Они очень существенно отличаются по количеству задействованных зерен (на самом деле, диапазон этих изменений ограничен лишь размером таблицы, которую вы используете). В какой последовательности и какой интенсивности образовывались лавины из рисовых зерен, можно увидеть на рис. 3.

Рис. 3. На графике представлена последовательность возникновения рисовых лавин. Высота каждой линии показывает полную энергию соответствующей лавины, отражая не только количество скатившихся по склону зерен, но и расстояние, на которое они переместились. Куча рисовых зерен демонстрирует чрезвычайно неустойчивую динамику, хотя каждое происходящее событие вызывается падением на нее одного нового зерна. На вставке показаны временные ряды для более длительного интервала (рисунок предоставлен Кимом Кристенсеном)

Я считаю, что это очень глубокий эксперимент. Его по достоинству оценили бы Платон или Аристотель, поскольку он позволяет расширить наши фундаментальные представления о мире. Благодаря такому контролируемому эксперименту мы можем увидеть воочию – то есть так, как не смогли бы увидеть в таких сложных реальных системах, как рынки, – что и огромные, и мельчайшие события вызывают одни и те же причины. Это всегда происходит просто потому, что добавляется еще одно зернышко. Данный эксперимент имеет и философский смысл, поскольку он демонстрирует ошибочность нашего интуитивного представления о том, что серьезные последствия, как правило, вызываются не менее серьезными причинами.

Кроме этого, динамика процессов, происходящих с рисовой кучкой, продемонстрировала наличие тонкой долгосрочной памяти, проявившейся в тенденции группировки больших событий, тенденции, которую мы наблюдали, анализируя и землетрясения, и серьезные изменения на рынке. В данном случае история изменений включает в себя один длительный период медленного спокойного разрушения, перемежающийся спорадическими масштабными обвалами. Следует сказать, что даже когда вызывающие разрушение внешние причины известны, данный процесс не становится более упорядоченным и предсказуемым. Этот философский эксперимент показывает, что в естественной системе при выводе ее из равновесия возникают изменения практически такого же вида, что мы наблюдаем на рынках. При этом механизмы, способные создавать столь сложные последствия, сами по себе вовсе не обязательно должны быть очень сложными.

Конечно, данный эксперимент не может служить доказательством аналогичного развития событий, происходящих на реальных рынках. Это всего лишь исследование концептуально возможного предположения о механизмах их работы. Оно приводит нас к выводу, который следует учитывать при построении модели рынка: незначительное отклонение от равновесия может иметь далеко идущие последствия.