Глава 3
Редкие исключения

Через пять лет после начала кризиса мы стали знать больше. Несмотря на десятилетия и даже столетия развития влиятельной экономической теории, мировой экономический кризис стал очень дорогим опровержением идеи саморегулируемого рыночного равновесия. По имеющимся оценкам, этот кризис обошелся примерно в 4 трлн долл. для США (более 10 тыс. долл. на каждого жителя), 140 млрд фунтов стерлингов для Великобритании. Потери для остальных стран Европы сопоставимы с этими цифрами.Косвенные расходы в глобальном масштабе составили, возможно, 50 трлн долл. И не исключено, это еще не окончательные данные.

Но давайте будем снисходительны и оставим в стороне нынешний кризис. Существует мнение, что этот кризис не имел ничего общего с плохой экономикой, что банки вели себя ответственно, что все на Уолл-стрит скорее помогали экономике, нежели вредили ей. При должной пытливости ума практически любому событию можно придать желаемую интерпретацию. Имеются ли научные доказательства, поддерживающие идею эффективного рыночного равновесия? Ответ на этот вопрос, как я покажу далее, однозначный – «нет», по крайней мере если вы интерпретируете термин «эффективный» в любом значимом для нас контексте. Радужная, как могло показаться, картина, которую я представил в предыдущей главе, на самом деле не более чем причудливая иллюзия. Приведенные там аргументы начинаются с известных математических теорем Эрроу и Дебре, которые в действительности не обладают той силой, которая им приписывается. Достаточно взглянуть на встречающиеся в нашей повседневной жизни простейшие физические процессы, чтобы понять, почему так происходит.

Представьте себе такую картину: на небольшом столе находится карандаш, возможно, где-то рядом с ноутбуком. А теперь быстро скажите: в каком положении вы представили себе карандаш? Он лежит на боку, не так ли? Он ведь не стоит вертикально, касаясь стола лишь тыльной стороной и указывая в потолок другим концом? С точки зрения строгих правил физики вполне допустимо предполагать, что карандаш находится именно в таком положении. Но мы этого практически никогда не наблюдаем – и, соответственно, не представляем себе такую ситуацию, – поскольку даже малейшего колебания (допустим, кто-то приблизится к столу), вызывающего незначительное движение воздушных потоков, окажется достаточно, чтобы карандаш потерял равновесие и упал.

Стоящий вертикально карандаш находится в состоянии так называемого неустойчивого равновесия, которое может сохраняться при отсутствии внешнего возмущения, но моментально нарушается в случае воздействия со стороны окружающего мира, что, конечно же, рано или поздно происходит. В то же время лежащий на ровной поверхности карандаш находится в состоянии устойчивого равновесии. Если даже ударить кулаком по столу, карандаш может подпрыгнуть на мгновение, но затем вернется в состояние покоя. В таком положении на карандаш не оказывают влияния те незначительные воздействия, которые могли бы привести к его падению, если бы он стоял вертикально.

Стабильное, устойчивое равновесие, как правило, является более важным, чем нестабильное, потому что в таком состоянии предметы могут находиться достаточно долго. Рассматриваем ли мы физические силы, действующие на карандаш, или экономические силы, влияющие на фондовый индекс Dow Jones Industrial Average, мы можем ожидать, что они будут стремиться привести объект в состояние устойчивого равновесия и избегать неустойчивого. Поэтому, когда мы говорим о состоянии равновесия, мы должны уточнить, является ли оно устойчивым. Идет ли речь об общем равновесии Эрроу и Дебре, или о рациональных ожиданиях, описанных Лукасом, или о любых других теориях экономического равновесия, важно знать, имеются ли основания полагать, что равновесие во всех этих случаях устойчиво настолько, что экономика сможет фактически оказаться в этом состоянии и затем сохранять его. Экономисты-математики прекрасно это понимали, поэтому доказательство устойчивости равновесия Эрроу – Дебре являлось основной задачей теоретической экономики начиная с 1954 года.

Результата пришлось ждать два десятилетия. Только в середине 70-х годов прошлого века экономист Уго Зонненшайн при участии Дебре и Рольфа Мантела изучил процесс, который позволяет сбалансировать спрос и предложение. До того момента, когда такой баланс будет достигнут, может наблюдаться ситуация, когда спрос на определенные продукты будет существенно превышать предложение, создавая так называемый избыточный спрос, который побуждает поставщиков увеличить объем предложения данного продукта. Вам может показаться, что подобный процесс должен быть относительно простым и подталкивать экономику к достижению возможного баланса. Однако математические выкладки свидетельствуют, что – с учетом вероятных различий в исходном наличии капитала и предпочтениях в отношении различных продуктов – в экономической модели Эрроу – Дебре цены могут так и не достичь устойчивого равновесия и следовать практически любому сумасшедшему сценарию, который только можно вообразить.

Как заметил экономист Алан Кирман в книге «Complex Economics» («Комплексная экономика»), это открытие стало тяжелым потрясением для многих экономистов того времени. В 1994 году экономист Вернер Хильденбранд вспоминал, насколько сокрушительными оказались полученные результаты для устоявшегося восприятия экономики в терминах равновесия:

Когда в семидесятые годы я прочитал публикации Зонненшайна, Мантела и Дебре, касающиеся структурной функции избыточного спроса в рыночной экономике, я впал в глубокое оцепенение. До этого я наивно полагал, что микроэкономические основы модели общего равновесия, которыми я так часто восхищался, не только позволяют доказать, что модель и понятие равновесия логически последовательны, но и указывают на то, что равновесие четко детерминировано. Эта иллюзия, или лучше сказать, эта надежда была разрушена раз и навсегда, по крайней мере в отношении традиционной модели рыночной экономики.

Все дальнейшие попытки доказать, что реальная экономика действительно может достичь состояния, подобного описываемому моделью равновесия Эрроу – Дебре, закончились неудачами.Теоретики не смогли доказать, что даже самые простые экономические модели, учитывающие лишь несколько сырьевых товаров, описывают состояние устойчивого равновесия. Нет никаких оснований полагать, что теория общего равновесия, так высоко ценимая экономистами, представляет собой нечто большее, чем обычный курьез.

Предложенная Вальрасом теория была простой, но реальная экономика таковой не является. Как отмечает экономист Дональд Саари, уравнения Вальраса «настолько элементарны, что можно преподавать их на первом курсе при изучении векторного исчисления. Таким образом, мы должны задаться вопросом, что красивая, простая модель делает в таком сложном месте, как этореальная экономика». По его мнению, модель Вальраса, ее развитие в работах Эрроу – Дебре, а также другие модели в основном использовались в качестве удобного описания, а не как реальные научные достижения. «Я понятия не имею, действует ли “невидимая рука” Адама Смита в “реальном мире”, но ничто иное не принимается в расчет. Несмотря на то что данное представление оказывает воздействие на национальную политику, для него не существует никакого математического подтверждения».

Как ни странно, но неудачные результаты поиска необходимых научных подтверждений привели не к отказу от теории равновесия, а скорее к более или менее полному прекращению любых исследований, привлекавших слишком много внимания к этой чувствительной теме. Иногда экономисты возвращались к изучению данного вопроса, как это сделал Фрэнк Аккерман в 2002 году,который нашел аспект игнорирования данной темы весьма примечательным. В одном из учебников, отметил Аккерман, даже утверждалось, что вопрос стабильности сохранения равновесия просто не имеет важного значения по одной поразительной причине: по мнению автора учебника, экономика не рассматривает динамику и изменения, происходящие внутри экономики. «Характерная особенность, отличающая экономику от других научных областей, заключается в том, что уравнения равновесия составляют центр нашей дисциплины. Другие науки, такие как физика или даже экология, делают сравнительно больший акцент на определении динамических закономерностей происходящих изменений».

Но динамика имеет значение, нравится нам это или нет. Если экономика не изучает закономерности изменений, происходящих внутри экономики, то что она тогда делает? И если ее интересуют лишь «уравнения равновесия», то что произойдет в том случае, если равновесие окажется настолько неустойчивым и мимолетным, что не будет иметь ничего общего с тем, что реально происходит в окружающем нас мире? Это напоминало бы ситуацию, при которой метеорологи, используя красивые математические уравнения, описывали бы такое состояние атмосферы, когда в небе только ясное солнце и нет ни облаков, ни ветра, ни дождя, ни тумана. В принципе атмосфера может находиться и в таком состоянии, но это ничего не говорит нам о той реальности, которая нас действительно интересует, то есть о погоде.

Помимо работ Эрроу и Дебре существуют другие менее формальные доказательства, обычно относящиеся к области экономики и финансов, которые объясняют, почему рынки должны находиться в состоянии, сходном с эффективным равновесием. Согласно одному из таких доводов, рынки эксплуатируют силу коллективного разума, или, как ее еще называют, «мудрость толпы», под которой подразумевается объединение различных мнений многих людей таким образом, который нивелирует влияние индивидуальных ошибок. Другой аргумент, опровергающий приведенный выше, гласит, что при наличии ошибочного представления рынка – например, о справедливой стоимости акций IBM, рыночная цена которых в определенный момент времени кажется заниженной на несколько процентных пунктов, – умные инвесторы будут немедленно реагировать на это своими сделками, чтобы извлечь легкую прибыль. Такое использование перекосов ценообразования, известное как «арбитраж» , будет способствовать движению рыночной цены к своему справедливому значению. По сути, проявление неэффективности будет задействовать те силы, которые должны автоматически привести к ее уничтожению.

Легко заметить, что эмпирические данные свидетельствуют о том, что эти зыбкие аргументы не могут служить подтверждением теорий эффективного рынка или рыночного равновесия. Рынки ведут себя очень беспокойно и преподносят слишком много сюрпризов, чтобы можно было говорить о совершенном или почти совершенном рыночном равновесии. Но сначала давайте рассмотрим более подробно, что представляет собой «мудрость толпы».