Глава 10
Броуди смотрел на лежавшую в постели Мэдди, бледную, измученную, совершенно непохожую на себя. Если бы он не поцеловал ее пять минут назад, то, возможно, усомнился бы, та ли сестра перед ним. Наконец Броуди медленно повторил ее слова, желая удостовериться, что не ослышался.
– Значит, тебе нужно помочь раздеться?
– Да. – Мэдди отбросила одеяло, напомнив, как мало на ней надето. – Но не беспокойся. Линн поможет мне раздеться, приготовит горячий чай и даст болеутоляющее, пока тебя не будет.
Броуди готов был согласиться, но в голосе Мэдди проскользнули нотки нетерпения. Она слишком явно хотела отделаться от него. Вот уж сюрприз так сюрприз!
Броуди мрачно оглядел мини-юбку, от которой прежде старательно отводил глаза. Она высоко задралась, открыв гладкие белые бедра и краешек шелкового белья. Ажурная кофточка, тесно прилегавшая к телу, поднялась, обнажив полоску живота и пирсинг, манящий, словно спасительный свет.
Господи…
Пальцы Мэдди скользнули по животу и потрогали край кофточки.
– Я не уверена, что смогу снять это без твоей помощи.
И словно в доказательство своих слов, она потянула кофту вверх здоровой рукой, выгибая спину и пытаясь высвободить локоть из рукава. Ей удалось справиться с задачей лишь наполовину – рука застряла, а голова запуталась в эластичном кружеве. Под кофточкой оказался шелковый бюстгальтер тигровой окраски, такой откровенный, что каждое движение Мэдди грозило обнажить грудь.
Теория Броуди о соблюдении дистанции рушилась на глазах, улетая в пропасть.
Мэдди, простонав, выгнулась дугой и бессильно упала на подушки, сражаясь с кофточкой. Броуди показалось, что у него вот-вот случится сердечный приступ: ее грудь трепетала, подпрыгивала, дрожала… дело запросто могло для него кончиться больницей.
И тут один сосок выскочил наружу. Восхитительный, темно-розовый. Броуди застыл на месте, не в силах оторвать взгляд. Сердце его бешено колотилось, громом отдаваясь в ушах. Казалось, вся его кровь яростным потоком устремилась к точке ниже пояса.
– Черт побери, я застряла. Ты не мог бы позвать Линн?
Голос Мэдди звучал приглушенно из-под кружева кофточки. Больная рука вытянулась вдоль тела, а здоровая оказалась плотно прижата к голове кофточкой. Сосок по-прежнему не был прикрыт и выглядел самым провокационным образом.
Броуди пришлось откашляться, но даже прочистив горло, он заговорил совсем тихо:
– Я помогу.
Он вел себя как полный дурак.
Мэдди же извивалась, отчаянно пытаясь высвободиться. Броуди хотел прийти ей на помощь, но не мог пошевелиться: его взгляд не отрывался от ее груди.
– Броуди? Ты еще здесь?
Он медленно кивнул и, не сразу сообразив, что Мэдди не может его видеть, хрипло пробормотал:
– Да.
Мэдди дернулась снова и едва слышно вскрикнула от боли, что привело Броуди в чувство. Он неохотно склонился над кроватью и уперся коленом в матрас. Боже, за что бы взяться?
– Не дергайся, – скомандовал он. Но женщины никогда не слушаются. Мэдди продолжала извиваться, а ее обнаженная грудь двигалась в такт. – В самом деле, лежи смирно.
Взявшись за ее обездвиженную руку и строго запретив себе смотреть на грудь Мэдди, Броуди потянул кофточку вверх, стараясь не задеть ненароком больное плечо. В первом он не слишком преуспел, хотя с главной задачей вроде бы справился: локоть удалось высвободить. Броуди вздохнул было с облегчением, но на этом его беды не кончились: ажурная ткань зацепилась за серьгу в ухе.
– Ой! – взвизгнула Мэдди.
– Не двигайся!
– А я и не двигаюсь!
Кофточка зацепилась не за одну серьгу. Мэдди носила в ухе целых четыре серебряных колечка. Броуди понятия не имел, зачем она сделала столько проколов. Правда, при каждом ее движении серьги тихонько позвякивали, и при виде их ему почему-то ужасно хотелось укусить Мэдди за ухо.
Впрочем, в эту минуту Броуди охотно попробовал бы на зуб и другие части ее тела. Совершив над собой титаническое усилие, он наконец стянул с нее проклятую кофточку.
Охнув, Мэдди мгновенно поправила чашечку бюстгальтера.
Броуди пронес девушку на руках через весь дом и поднялся по лестнице, даже не взмокнув, но сейчас пот лился с него градом.
– Ладно, тогда я… – «Буду мечтать о твоем теле до конца моих дней». – …принесу тебе чаю.
– Но я еще не раздета.
Броуди бросил взгляд на ее юбку. Самую короткую на его памяти.
– Верно. Надо это снять.
– Застежка сзади, – подсказала Мэдди.
В следующий миг у Броуди едва не остановилось сердце: она перекатилась на живот, выставив напоказ гладкую стройную спину, прикрытую лишь тонкой полоской лифчика, и бедра, облаченные в кусок ткани, жалкое подобие юбки. Эта вещица не закрывала татуировку и подчеркивала крутой изгиб самой восхитительной попки на земле. Красивые длинные ноги Броуди готов был разглядывать день за днем долгие месяцы, и ему не прискучило бы это занятие.
– Ты видишь «молнию»? – спросила Мэдди, уткнувшись лицом в подушку.
Ту самую «молнию», что, начинаясь чуть ниже маленькой татуировки на спине, доходила до середины ягодиц? Да, он ее видел.
– Броуди?
– Сейчас расстегну. – Его ладони нестерпимо зудели, пальцы тряслись. Да и не только пальцы, все тело ходило ходуном. Лучше бы он поехал на чертову почту. Опираясь коленом на кровать, он склонился над Мэдди и взялся за язычок «молнии». Потом потянул.
Мэдди прогнулась, помогая расстегнуть застежку. Язычок пополз вниз, и изумленному взгляду Броуди предстали полосатые, в тон лифчику, трусики-стринги – две узкие тесемки, подчеркнувшие буквой Т самую потрясающую попку, какую он только видел. А он считал юбку слишком короткой! Да по сравнению с этими трусиками юбка казалась просто пуританской!
Взяв подол юбки здоровой рукой, Мэдди резким движением обнажила одну ягодицу, а затем вильнула бедрами, пытаясь высвободить другую. Заметив маленькую родинку на ее правом бедре, Броуди издал сдавленный стон.
Мэдди, повернув шею, покосилась на него.
– Ты в порядке?
Нет. Совсем наоборот. Мозги категорически отказались работать, зато другие части тела, находящиеся ниже пояса, настойчиво и бесцеремонно напоминали о себе.
– Мне никак не удается…
Мэдди повернулась на бок, безуспешно пытаясь стянуть юбку, и Броуди невольно наклонился ниже, охваченный безрассудным желанием поцеловать ее аппетитную попку. Или впиться в нее зубами.
– Помочь?
«Да, обхватить ладонями ягодицы, сжать как можно крепче…»
– Броуди?
– Да…
«Какой же ты придурок», – выругался Броуди про себя и, взявшись за пояс юбки, потянул ее вниз. Тесная юбка сдвинулась всего на дюйм, но этот дюйм… Броуди жадно пожирал глазами приоткрывшийся кусочек тела. Этого зрелища ему никогда не забыть… Он чувствовал, что не скоро придет в себя.
Еще одно усилие, и юбка соскользнула с бедер, открыв ягодицы во всем великолепии. Броуди скользнул жадным взглядом по тоненькой тесемке трусиков, исчезавшей между двумя округлостями, за которые не жаль отдать душу дьяволу. А в следующий миг Мэдди ловким и быстрым движением сбросила юбку, показав на миг переднюю часть сексуальных стрингов в тигровую полоску.
– Броуди? – Он с усилием моргнул, стряхивая оцепенение. Мэдди перевернулась на спину и лежала перед ним в одном белье. Во взгляде ее читалось нетерпение. – Ну же.
– Одеяло? – запинаясь, пробормотал Броуди.
– Ну да.
Выдернув из-под нее одеяло, он накрыл ее и вытер ладонью взмокший лоб.
– Здесь слишком душно. Тебе не жарко?
Мэдди утомленно закрыла глаза.
– Мне в самый раз. Спасибо за помощь…
Что ж, ладно. Броуди поспешил к двери. Ему надо было вырваться из комнаты, он задыхался, ему нужен был воздух и… О том, что еще ему было необходимо, Броуди даже думать не хотел.
Как только Броуди скрылся за дверью, Мэдди с досадой хлопнула себя по лбу. Надо же быть такой глупой! Ее хитрость обернулась против нее самой. Мэдди била дрожь, тело пылало от жара. Она чувствовала, что не в силах держаться на ногах. Отбросив одеяло, девушка сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
Броуди желал ее. Взгляд, которым он пожирал ее, говорил сам за себя. Броуди готов был овладеть ею сейчас же, жадно, возможно даже – грубо. Ну и ну! Обмахивая ладонью пылающее лицо, Мэдди соскочила с кровати и отправилась в комнату Линн.
Им нужно было уехать еще вчера. Но Линн исчезла. А с нею и ее сумка, и чемодан…
О боже. Мэдди остановилась посередине спальни сестры. Спальня опустела. Девушка бросилась к окну. Машина Линн тоже пропала.
Черт возьми! Сестра решила осуществить план одна. Но Мэдди не могла позволить ей действовать в одиночку. Может, их план – одна сплошная глупость, но вместе они сильнее, чем порознь, и Мэдди собиралась доказать это сестре, отправившись за ней.
Линн купила последний билет на самолет до Нового Орлеана, надеясь попасть в художественную галерею Бена уже к рассвету. Если, конечно, отвага ее не покинет.
Линн с тяжелым вздохом прошла мимо бара в аэропорту. Она бы с удовольствием пропустила сейчас стаканчик, это обошлось бы всего в четыре доллара, но с алкоголем Линн покончила, как и с сигаретами, и со всем остальным, чего ей теперь так не хватало.
Она подумала о Мэдди. Интересно, что та скажет, когда обнаружит, что Линн случайно прихватил а ее мобильник вместо своего: сестры сходились во вкусах и выбрали одинаковые чехлы для телефонов. Или когда узнает, что она воспользовалась кредиткой Мэдди, найденной в чехле, чтобы купить билет на самолет.
О господи! Линн попробовала отвлечься от этих мыслей воспоминаниями о Бене. Она создала серию изысканных украшений для его галереи, вложив в эти изделия свою душу. И дело было не только в творческом порыве.
Бен внимательно следил за ее работой. Не столько проверял, сколько наблюдал, изучая процесс. Это условие оговаривалось в контракте, на нем настоял Бен. Он любил участвовать в создании произведений искусства, которые приобретал и продавал.
Линн несколько раз отправлялась к нему в Новый Орлеан с эскизами украшений, а когда приступала к изготовлению, Бен летел на Стоун-Кей, чтобы наблюдать за ее работой.
Линн думала, что Бен окажется старым занудой, возможно – толстяком, и уж точно заносчивым. Клиенты Рика всегда бывали надменными. Люди с большими деньгами, наделенные чрезмерной властью, обычно избалованны и своевольны. Они знали, что любой их каприз будет мгновенно исполнен.
Линн по привычке готова была возненавидеть Бена. А потом она попала в его галерею.
Это был просторный, залитый светом зал. Разбросанные тут и там яркие цветовые пятна создавали удивительный эффект. Линн мгновенно ощутила необычайное воодушевление, прилив сил, желание действовать. Она вдруг почувствовала себя… счастливой. В тот первый день Бен вышел к ней в потертых до белизны джинсах, белой футболке и высоких шнурованных ботинках, весь в краске. Он было приветливо протянул ей руку, но заметив на пальцах цветные разводы, рассмеялся и отдернул ладонь, боясь испачкать Линн.
– Извините, – пробормотал Бен низким, грубоватым голосом с явным ирландским акцентом. – Я работал.
Линн растерянно моргнула, удивленная тем, что владелец галереи абсолютно не соответствовал ее представлениям. Этот высокий худой парень выглядел лет на тридцать. И все в нем, от измазанных краской ботинок до проницательных глаз шоколадного оттенка, выдавало художника.
Линн понравилась ему. Очень понравилась. Он хотел бы познакомиться с ней поближе, чувствуя, что их симпатия взаимна, но девушка приехала в Новый Орлеан по делу. Вернее, по делам Рика.
Линн удалось вернуться в город еще несколько раз, под предлогом работы над серией украшений. На самом деле она лишь искала повод еще раз увидеться с Беном.
Линн не сомневалась, что он знает о ее намерениях, но Кингман всегда оставался неизменно милым и любезным, и сердце таяло от одного звука его чарующего хрипловатого голоса с ирландским акцентом…
Хотя Линн и старалась всеми силами тянуть время, в конце концов завершила работу для его галереи. Рик сам передал украшения заказчику, и, разумеется, на месте драгоценных камней красовались фальшивые.
Что же до Линн, она получила щедрое вознаграждение за свою работу и с тех пор больше не видела Бена.
Он звонил ей несколько раз, но Линн не отвечала: ее терзал мучительный стыд и ужас при мысли о том, какую роль она сыграла в омерзительной афере Рика.
Из-за Бена она еще больше возненавидела дядю. И себя.
А теперь Линн собиралась искупить свою вину.
Броуди стоял в центре кухни, дожидаясь, пока закипит проклятая вода.
Он никогда не понимал, что хорошего находят в горячем чае, напитке с затхлым запахом и вкусом травы, однако сейчас охотно вызвался приготовить его, лишь бы занять руки. А руки нужно было срочно чем-то занять. Броуди надеялся, что, когда он принесет чай, Мэдди будет укрыта одеялом до самого подбородка. Потому что в подбородке нет ничего сексуального. Они не распаляют воображение и не заставляют сгорать от желания.
Еще Броуди надеялся, что к тому времени как чай будет готов, жар покинет тело. Хотя, сказать по правде, он не слишком на это рассчитывал. После той маленькой сцены наверху ему понадобилось бы использовать все чайные запасы Китая, чтобы успокоиться, и то без какой-либо гарантии успеха.
У него тряслись руки. Его била дрожь. Тело взбунтовалось, не желая подчиняться рассудку.
Достав из шкафчика кружку, Броуди в сотый раз проверил, не нагрелась ли вода. Она даже не думала закипать.
Он посмотрел на коробочки с чаем, выстроившиеся в длинный ряд. Семь штук. Бергамотовый «Эрл Грей», чай с черной вишней, с мелиссой, ромашкой, зеленый, черный и белый… Кому могло понадобиться семь сортов чая? Тупая боль пульсировала в висках. Закрыв глаза, Броуди схватил первую попавшуюся коробку.
Мелисса. Почему бы и нет. Какая разница? Теперь дело встало за кипятком.
– Ну что тебе стоит, – обратился Броуди к чайнику, который начал наконец подавать признаки жизни.
Его вдруг осенило, что неплохо бы принести Мэдди что-нибудь поесть. За последнее время она потеряла в весе. Броуди засунул в тостер несколько ломтиков хлеба. Ну просто образцовый семьянин.
Приготовив чай и тосты, он поднялся на второй этаж и двинулся вдоль коридора, оглядывая комнаты. Его насторожила наступившая в доме тишина. Елубокая тишина, какая обычно наступает после громкой ссоры, и вдруг Броуди почувствовал, как его охватывает страх.
Он шагнул к окну в спальне Мэдди. Пустой спальни. Один беглый взгляд поставил все на свои места. Джип Мэдди исчез, а вместе с ним и взятый напрокат автомобиль. Она сбежала, как и ее сестра. Достойное завершение этого проклятого дня.
Броуди вдруг захотелось, чтобы сестры оказались тройняшками. Нет, лучше пусть их будет четыре, а то и пять. Потому что мысль о том, что две женщины обвели его вокруг пальца, казалась нелепой до безумия.
Сумочка Мэдди тоже пропала. Черная, со множеством карманов и серебристых застежек. Раньше она лежала в ящике комода. Испарился и мобильный телефон. Броуди достал свой и набрал номер Мэдди. Его нисколько не удивило, что звонок был перенаправлен на голосовую почту. Дьявольщина.
Куда же отправилась Мэдди? Без угрызений совести Броуди выдвинул до предела ящик комода в надежде отыскать хоть какую-нибудь зацепку, но нашел лишь ворох шелкового белья. Подцепив черную атласную материю, он вытянул ее из ящика и хмуро оглядел трусики размером со свою ладонь. Швырнув находку обратно в комод, Броуди пошарил среди белья и нащупал коробку с… патронами.
Сердце его бешено заколотилось – казалось, ребра вот-вот треснут. Мэдди хранила в ящике пистолет. Его она тоже прихватила с собой. Броуди еще пытался осмыслить ужасное открытие, когда позвонил Шейн.
– Ну что, ты потерял ее?
– А ты откуда знаешь?
– Она едет сюда.
– Что? – Броуди остановился на полпути к дверям. – Что она задумала?
– Наверное, пытается удрать от тебя.
– Черт. Еще скажи, что она собирается выйти на работу, а не сесть на самолет.
– Извини, но этого я не могу тебе сказать.
– Дай-ка угадаю. – Броуди подбежал к автомобилю и похлопал по карманам в поисках ключей. – Ей нужен самолет?
– Ты попал в точку, приятель, тебе полагается приз. Она заказала рейс. Как ты узнал?
Ключей в кармане не оказалось. Проклятье! Только идиоты теряют ключи от машины, с Броуди такого в жизни не случалось.
– Ты должен ее остановить.
– Да, я это понял. Что происходит, Броуди?
– Черт меня побери, если я знаю. Имей в виду, у нее есть сестра. Они близняшки. И еще: похоже, Мэдди попала в беду.
– Она никогда не упоминала о сестре.
Да где же эти чертовы ключи?
– Ее сестра отнюдь не выдумка, она вполне реальна, можешь мне поверить. И до недавнего времени была жива и здорова. Но она во что-то впуталась и обе сестры увязли с головой. Кто-то знакомый угрожал им по телефону.
– Мэдди обратилась за помощью к Дэни, – с обидой в голосе сообщил Шейн. Его, как и Броуди, задело, что Мэдди им не доверяет. – Она попросила оформить заказ на вымышленное имя. Хотела сохранить все в секрете. Зачем ей понадобилось что-то от нас скрывать?
У Броуди были кое-какие идеи на этот счет, но не слишком приятные.
– Дэни попытается ее задержать?
– Да, и если она узнает, что я ее сдал, то секса у меня не будет до конца моих дней.
И это говорил мужчина, который всего год назад покрылся бы нервной экземой при мысли, что ему предстоит до глубокой старости делить постель с одной женщиной.
– Просто задержите ее, когда она доберется до вас.
Положив телефон в карман, Броуди хмуро оглядел запертую машину. Он понятия не имел, что происходит, но не только это его тревожило. Мэдди не доверяла ему. Это казалось немыслимым. Она целовала его так, словно не представляла жизни без него. Позволила себя раздеть, отправила заваривать чертов чай, но так и не открылась ему и вдобавок украла его ключи.
