Глава 17

— Ну, парень, с днем рождения.

Я провел пальцем по подкове, которую по моему настоянию выгравировали на могильном камне, и кашлянул, чтобы убрать комок в горле. Я приезжал сюда редко, но каждый год, на день рождения, непременно навещал Реми, давая понять, что помню о нем. Грустно было сознавать, что брату не исполнится двадцать три, как мне. Что я становлюсь старше, а ему вечно будет двадцать.

— Между прочим, я здорово на тебя зол. Моя жизнь перевернулась вверх тормашками, я утратил почву под ногами, и меня перестали соблазнять все те глупости, которыми я обычно занимаюсь, когда страдаю. Не понимаю, почему ты со мной не поговорил, почему воспользовался Шоу. Почему столько лет позволял мне вести себя по-идиотски. Ведь ты знал, что она любит меня. Хочешь новость? Я тоже к ней неравнодушен. И теперь, когда все рухнуло, понятия не имею, как поправить дело. Я всегда был козлом отпущения, потому что доставлял проблемы, срывался, влезал в неприятности. И вот оказывается, ты хранил такую тайну, что нам с Ромом даже не снилось, и все-таки оставался любимчиком. По-моему, несправедливо, да?

Во второй раз за короткое время я почувствовал, что на глаза навернулись слезы.

— Шоу хранила твой секрет. Все время, даже когда мы начали ссориться, она молчала. Она любила тебя, но и меня она любит тоже. Я просто не знал, как быть, поэтому разозлился и ушел, а она обиделась и не позволила мне вернуться, хотя я ни о чем другом не мечтал. Это больно — любовь вообще причиняет боль. Наверное, будь ты здесь, ничего такого вообще не произошло бы. Так что сволочь ты, братец.

Молчание. Я слышал лишь собственное дыхание да шум ветра в ветвях. Впервые за долгое время я познал настоящее одиночество, и горечь потери тяжким бременем легла на мою душу. Последние полтора месяца были нелегкими, после разрыва с Шоу я чувствовал себя вечно взвинченным и словно раздетым догола. В прошлом на захлестывающий поток эмоций я бы ответил тем, что напился до потери сознания и перетрахал всех встречных девушек. Но то и другое утратило свою привлекательность. Никакой выпивки не хватило бы, чтобы совесть перестала мучить меня за недостаток усердия и намекать, что следовало лучше владеть собой. А при мысли о том, чтобы лечь с кем-то, кроме Шоу, ниже пояса все словно отмерзало.

Я очень много работал, старался следить за Гейбом через Марка и Алекса — чтобы не подпускать негодяя к Шоу, пусть даже она об этом не знала, — и много времени проводил в компании друзей, зализывая раны. Пусть даже Шоу расстроилась от моих попыток измениться, стать лучше ради нее, казалось, я все-таки добился значительных перемен вопреки самому себе, что было не так уж плохо. Я дал волю эмоциям — и, хотя чувства, вызванные крахом отношений с Шоу, жгли словно огнем, я, по крайней мере, не заглушал их дурными привычками.

Я уже собирался попрощаться с Реми, когда услышал шаги по земле, покрытой тонким слоем снега, и поднял голову. Я невольно прищурился и поджал губы, когда понял, кто приближается. Хотелось убраться поскорей, пока мать не испортила мне день, но я остался стоять, потому что она смотрела прямо на меня, и в ее взгляде в кои-то веки не было ни презрения, ни ненависти.

— Мама…

— С днем рождения, Рул.

Я кашлянул, потому что не знал, что сказать. Постучав костяшками пальцев по надгробию, молча простился с братом.

— Уже ухожу. Можешь с ним побыть. У тебя сегодня трудный день.

Я чуть не упал, когда мама протянула руку и коснулась моего плеча. Она уже много лет не притрагивалась ко мне по доброй воле, и я просто остолбенел.

— Он трудный для всех нас, но я здесь не поэтому. Я позвонила в салон, хотела пригласить тебя на ланч в честь твоего дня рождения и подумала, что ты, скорее всего, не ответишь, если я позвоню на мобильный. Я спросила у твоего друга, где ты, и он сказал, что, наверное, здесь. Если бы я много лет не старалась так отгородиться, то догадалась бы сама…

Я решил, что мою мать похитили пришельцы. Эта женщина говорила такие вещи, в которые я просто не мог поверить.

— Где папа?

— Дома. Пытается дозвониться до Рома. После всего, что произошло, именно я должна с тобой поговорить. Так можно угостить тебя ланчем или, скажем, кофе?

Я не хотел никуда идти. Я не доверял ни ей, ни ее словам, но у меня был день рождения, и мы стояли над могилой моего брата, поэтому отказ в число вариантов не входил — во всяком случае, вряд ли я бы смог жить дальше с этим воспоминанием.

— Ладно. Кофе.

Мама грустно улыбнулась. По-настоящему грустно, и я впервые понял, что и у нее есть свой темный туннель — возможно, эту особенность мне передала именно она. Мы молча дошли до парковки и вместе поехали в Бруксайд, пусть даже я больше всего мечтал укатить в Денвер. Остановились у кафе, куда я всегда заезжал, и мама принесла кофе. Я устроился в дальнем углу, вытянув ноги. Было видно, что мама нервничает, поэтому я попытался расслабиться и не держаться настороженно, как обычно.

— Я разговаривала со специалистом. Твой отец нашел врача, который как раз работает с семейными проблемами. И мне это правда пошло на пользу.

Я хлопнул глазами.

— Ничего себе.

Мама горестно улыбнулась, и я увидел проблеск той женщины, которая растила меня, до того как на наши отношения наложило печать горе.

— После того ужина твой отец окончательно расставил все точки. Либо я обращаюсь за помощью, либо прощаюсь с человеком, с которым прожила в браке тридцать шесть лет. Дейл всегда был единственным, что не менялось в моей жизни. Я бы не смогла жить без него. Пришлось задуматься, что будет со мной, если он уйдет, тогда я и поняла, какой вред причинила своей семье.

Я потрясенно глядел на нее. Не знал, что сказать и что сделать, а потому просто пил кофе и смотрел на мать.

— Ты спросил, как я могла любить Реми, зная, насколько он от нас отличается, и то же время так давить на тебя… так вот, я попытаюсь объяснить. Это не оправдание. С тобой всегда было непросто. С самого вашего рождения я сильнее привязалась к Реми. Вы появились раньше срока, с близнецами так часто бывает, только ты родился сильным и здоровым и ревел на всю больницу. Реми повезло меньше. Пуповина обвилась у него вокруг шеи. Понадобилось много времени и сил, чтобы восстановить его… и с самого начала, наверное, я больше сосредоточилась на нем, чем на тебе. Признаю, я плохая мать, но это не значит, что я не любила вас обоих. Реми я кормила грудью, а ты требовал бутылочку. Когда вы начали ходить, Реми ковылял по дому, цеплялся за мою руку, а ты вставал, держась за Рома, или бродил сам по себе. Твой брат всегда нуждался во мне, искал меня, а ты… ты с рождения был таким, как сейчас. Независимым, дерзким, полным решимости самостоятельно пробить дорогу в жизни. И я просто сдалась. Мы с твоим отцом отпустили тебя.

Я едва дышал, так сосредоточился на том, что она говорила.

— Когда Реми привел домой Шоу, я страшно обрадовалась. До того он не проявлял интереса к девушкам, тогда как отец замечал вылезавших из твоего окна девчонок как минимум раз в неделю. Мы уже начали кое о чем догадываться, но я надеялась, что Реми просто ждет подходящую пару. Шоу обладала всеми необходимыми качествами. Красивая, образованная, из хорошей семьи… Мне и в голову не приходило, что она слишком напугана собственной родней, чтобы сойтись с таким ласковым и кротким парнем, как Реми. Она искала кого-то сильного и не боящегося тех вещей, которые мучили ее каждый день, поэтому, конечно, выбрала тебя — и полюбила навсегда. Мы с твоим отцом это видели и все равно позволяли Реми пользоваться ею и внушать остальным, что они — пара. Потому что так жить было проще, чем решать проблему.

Она перестала крутить стаканчик и посмотрела на меня. На глазах у мамы стояли слезы — ничего удивительного, — но, казалось, на сей раз их вызвало искреннее горе, а не гнев в мой адрес.

— В тот вечер Реми позвонил мне. Я знала, что он собирался за тобой, и попросила его не ездить. Сказала, что ты взрослый человек и сам доберешься до дома. Реми страшно разозлился и возразил… он говорил, что я должна наконец принять тебя, полюбить так же открыто и безоговорочно, как его. Я тоже рассердилась и заявила, что он не имеет права учить меня, как обращаться с тобой, если сам продолжает врать. Мы поругались. Я пригрозила, что расскажу тебе и Рому о его предпочтениях. Реми испугался. Он отключил телефон и уехал… это были последние слова, которые я сказала своему сыну.

Теперь она открыто плакала, а я мог только сидеть и вникать в то, что слышал.

— Я сказала, что предпочла бы видеть мертвым тебя — переложила скорбь и ответственность на твои плечи, поскольку самой мне не хватало сил, чтобы признать свою вину в том, что произошло. Из нас ты был самым сильным, и именно ты лучше всех справился с горем. Обвинить тебя было проще, чем понять, что я натворила. Ты никогда не любил меня так, как Реми, и, чем сильнее мы с тобой ссорились, чем менее виноватой я себя чувствовала. Я страшно жалею… ты не заслуживал такого обращения. Но я думала, что ты уже потерян для семьи. Расстаться с тобой было не так страшно, как с Ромом. Теперь-то я понимаю, что никогда не теряла тебя — просто отталкивала как могла, и это непростительно.

Мы сидели молча, пока я пытался осмыслить услышанное. Просто принять мамины извинения не получалось — слишком много времени прошло, слишком много обид накопилось. Впрочем, я понимал, что все мы люди и склонны совершать ошибки в отношении тех, кого любим. Всегда можно постараться прийти к какому-то решению.

— Мне нужно хорошенько подумать, мама. Не знаю, чего ты ждала, рассказывая это…

Она вытерла щеки рукой и грустно улыбнулась.

— Ничего не ждала. Просто хочу, чтоб ты знал: мы с твоим отцом решили восстановить нашу семью. В том числе вернуть Шоу. Я знаю, ты сердишься, что она не сказала тебе про Реми, но я ведь видела, как вы смотрели друг на друга. Я видела, как ты вел себя с ней, Рул. Никогда и ни ради кого ты так не старался. Шоу всегда считала, что ты достоин любви и ищешь ее, пусть даже пытался убедить целый свет, что ни в чьей привязанности не нуждаешься. Подумай об этом, прежде чем расстаться с Шоу навсегда.

Неужели моя мать, женщина, которая в последние три года старательно внушала мне, что я низкая тварь, пыталась помочь мне наладить отношения? Неужели всерьез предлагала попробовать еще разок?

— Шоу сама со мной порвала. Она сказала, что просто пытаться — недостаточно. Ей хотелось твердо знать, что я ее люблю… а я не смог ничего сделать. Сомневаюсь, что мы вообще друг другу подходим.

Мама взяла меня за руку, лежавшую на столе. Я едва удержался, чтоб не отдернуть свою.

— Шоу нуждается в твоей силе, а ты нуждаешься в Шоу, чтобы научиться любить. Ее родители — ужасные люди, Рул. Девочке нужен человек, который не откажет в поддержке, когда она будет решать свои проблемы. А тебе нужен тот, кто тебя не боится, любит таким, какой ты есть и никогда не попросит что-либо изменить. Шоу много лет поддерживала тебя, а ведь ты этого не сознавал. Она была верным другом твоему брату, она много лет хранила чужую тайну, пусть даже вы и поссорились… Не сомневайся в ее верности.

Мы сидели молча. Я не знал, что сказать, зато прекрасно понимал, что без Шоу моя жизнь изменилась. Последние несколько недель вылетели в трубу. Я не только скучал без нее в постели… хотя и это тоже, конечно. Мне недоставало Шоу по утрам, когда я завтракал. Недоставало обмена эсэмэсками днем и возможности посылать в ответ непристойные сообщения, от которых она краснела. Недоставало ее визитов в салон, куда она приносила ужин и где делала задания. Я страшно тосковал, без Шоу жизнь была не в радость.

— Знаешь, это едва ли не самый потрясающий день рождения, сколько я помню.

— Ты заслуживаешь мира в семье, а я должна нести ответственность за то, что мешала тебе распознать честную и истинную любовь, которая оказалась прямо перед тобой.

Я поднялся и посмотрел на маму сверху вниз. Хорошо, что она не встала и не попыталась обнять меня, потому что я не был к этому готов. Но, когда она слабо улыбнулась, я охотно ответил тем же.

— Спасибо, ма.

— Ты имеешь право на счастье, Рул. В том числе на дружную семью.

— Все в свое время, мама.

Выходя из кофейни, я чуть не столкнулся с миниатюрной брюнеткой, которая рассматривала меня во время последнего визита, и вынужден был взять ее за плечи, чтобы не сбить с ног. Вдруг стало совершенно ясно, с кем нужно увидеться и что сделать, как будто вспыхнул свет в конце туннеля, и я отчетливо понял: если я сделаю все правильно, темнота отступит навсегда.

— Извините, — сказал я, пытаясь обойти брюнетку, но та торчала прямо на пути.

Я хмуро взглянул на нее, и девушка захлопала длинными ресницами.

— На сей раз один, без пары? Ну надо же.

Я отшатнулся, сообразив, что встретил очередную цыпочку, которая хотела пофлиртовать и не отказалась бы отправиться ко мне домой, даже зная, что я с кем-то встречаюсь. Нет уж, хватит.

— Честно говоря, как раз сейчас еду за ней.

Брюнетка попыталась красиво надуть губки, но я остался равнодушен.

— А я и не думала, что вы с Шоу поладите. Она в школе была как ледышка. И потом, я думала, она любила твоего брата. Ну и как оно, работать дублером?

Раньше при таких словах я бы полез на стенку, сошел бы с ума, а теперь даже не поморщился. Мнение этой девицы не имело никакого значения, и я мог разве что пожать плечами. Мне надоело, что каждый, буквально кто попало, пользовался именем Реми как оружием.

— Я спешу. В следующий раз перейду в другую сторону, как только замечу тебя.

Она гневно ахнула, а я, не теряя времени, поспешил дальше и отправил сообщение Коре, чтобы узнать, по-прежнему ли Шоу у нее.

Никто не гарантировал, что я получу ответ, потому что они стали близкими подругами, и Кора предпочла бы, чтоб я держался подальше от Шоу. Но — может быть, в честь моего дня рождения — Кора смилостивилась и ответила, что Шоу и Эйден сегодня работали, а потому, наверное, уже вернулись домой. Я бы предпочел поговорить с Шоу наедине, тем более что Эйден явно не числилась среди моих поклонниц. Тогда я решил, что схвачу лучшую подругу моей девушки и запру где-нибудь, если та не подпустит меня к Шоу.

Был уже вечер, когда я вернулся в город. Я порадовался, что взял отгул, учитывая все те неожиданные и серьезные откровения, которыми полнился день. Я собирался поужинать с друзьями, а потом отправиться на вечеринку в «Цербер». Там играла группа Джета, мои приятели и постоянные клиенты обещали пропустить со мной пару стаканчиков. Я жалел, что Ром уже уехал, — пока брат жил в Денвере, мы сильно сблизились, и на прощание я пообещал выпить и за него. Но я точно знал, что никакого праздника не будет, пока я не побываю у Шоу и не скажу то, что должен.

Когда я добрался до дома Коры, нервы были натянуты до предела. Я понятия не имел, что делать дальше, если это окажется мой последний шанс что-либо исправить и если я снова облажаюсь. Я не исключал, что Шоу окончательно разобьет мне сердце, и страшно боялся, поскольку до ее появления в моей жизни даже не подозревал, что оно способно разбиться. Я обошел новенький внедорожник и с удовольствием заметил, что машины Эйден поблизости нет. Из дома доносилась музыка, и от внезапного прилива чувств я засмеялся, когда звонил в дверь. Пришлось подождать несколько минут, прежде чем музыка затихла. Жалюзи рядом с дверью слегка раздвинулись. Слава богу, Шоу не стала открывать, пока не выглянула. Но я совсем извелся оттого, что она не отперла сразу.

Когда дверь наконец открылась, я затаил дыхание и позабыл все, что хотел сказать. Шоу явно куда-то собиралась. На ней было коротенькое узкое черное платье, по сравнению с которым ее глаза казались ярко-зелеными, а светлые волосы сияли вокруг головы, как ореол. Я, видимо, помешал: Шоу вышла босиком и без макияжа, зато с замысловатой прической. Она выглядела так прекрасно, что у меня слезы на глаза навернулись. Я вдруг подумал, что она, возможно, собиралась на свидание с кем-то, и заскрипел зубами.

— Привет.

Красноречия и романтики моему приветствию явно недоставало, но я не стал мудрить, и Шоу не возражала. Она поежилась в своем крошечном платьице и отступила от двери на шаг.

— Зайди, а то холодно.

Я последовал за ней и почувствовал облегчение, когда она направилась на кухню и достала пиво. Я мог хоть чем-то занять руки и немного поразмыслить.

— Трудно назвать это подарком, но прямо сейчас ничего другого у меня нет. С днем рождения, Рул.

— Спасибо. А ты… э… ты куда-то собралась?

Я обвел ее ненасытным взглядом, от сияющих волос до накрашенных ярко-красным лаком ноготков на ногах. Шоу явно с успехом залечивала раны и выглядела просто замечательно, только чуть заметные следы синяков напоминали, как близко я был к тому, чтобы потерять ее навсегда.

— Отлично выглядишь.

Она смущенно улыбнулась и накрутила на палец прядь волос.

— Да, я кое-куда собиралась.

— Ну, я тебя не задержу. Хотел сказать пару слов.

Она прислонилась к столу, а я сел на стул.

— Эйден забыла, что ей нужно подготовиться к семинару по химии, и ушла заниматься. А Кора вернется только в семь. Мы вместе идем ужинать.

Я обрадовался, что она собиралась не на свидание с каким-нибудь парнем, и от облегчения шумно выдохнул. Шоу удивленно взглянула на меня.

— О чем ты хотел поговорить, Рул? Я очень рада и все такое, но, честно говоря, удивлена.

Я хотел сказать, что она нужна мне, что она — моя жизнь… но выговорил только:

— Мы сегодня пили кофе с мамой.

У Шоу глаза полезли на лоб.

— Ничего себе.

— Встретились на могиле Реми. Я попеременно то ругал его, то говорил, что скучаю. Я езжу туда каждый год, в день рождения. А ты знала, что отец пригрозил уйти, если мама не обратится к врачу?

Шоу прикусила губу, и я едва удержался, чтобы не поцеловать ее.

— Я не знала, что именно сказал Дейл, но догадалась, что был серьезный разговор. Твои родители привыкли, что ты вечно отстраняешься, но когда Ром не позволил проводить его… они очень расстроились. Но я рада, если это пошло на пользу. Вы — семья, и вы нужны друг другу.

— В том-то и дело, Шоу, я ничего не понимал, пока не встретил тебя. Никогда не думал, что мне кто-то нужен, пока ты не вошла в мою жизнь и я не начал ломать стены, которыми окружил свою душу.

Мы молча уставились друг на друга. Наконец она вздохнула и негромко произнесла:

— Я ни о чем не жалею. Заботиться о других людях — это совсем не плохо.

Я внимательно смотрел на нее. Я не знал наверняка, что она чувствует, и потому еще страшнее было раскрывать перед Шоу душу.

— Конечно, неплохо… но мне очень страшно. Раньше я не боялся что-то потерять, но, потеряв тебя, я чуть не умер.

Она резко выдохнула, и я увидел в ее глазах самые разные чувства.

— Я тоже.

Я провел руками по волосам и, встретившись с ней взглядом, позволил Шоу увидеть все, что чувствовал сам. Я плохо умел выражать свои эмоции и очень злился из-за этого.

— Для меня есть только ты, Шоу. Я лезу на стенку и бегаю кругами, потому что мне нужна ты одна. Я скучаю по тебе, знаю, что ты хочешь доказательств любви, и понимаю, что недостаточно просто стараться, но ты нужна мне. Нужна. А главное, я чувствую, что тоже тебе нужен. Не робот, с которым проще жить, а я, настоящий, упрямый, несговорчивый, на которого ты можешь опереться, Шоу, потому что я сильный. И я не позволю никому, особенно твоей семье, обесценить те чудесные вещи, которые ты способна подарить.

Я встал и подошел к ней. Глаза у Шоу были огромные, грудь вздымалась от бурного дыхания. Она по-прежнему молчала, когда я достал из заднего кармана ручку и протянул руку.

— Я не Джет, не могу сочинить песню, чтобы показать, как ты для меня важна. Я не Нэш, поэтому я не могу найти подходящую стену и нарисовать граффити, чтобы ты узнала, что я вижу в тебе начало и конец всего…

Она не отвела взгляд, когда я, нагнув голову, начал быстро набрасывать ручкой рисунок у нее на ладони.

— Я татуировщик. И, наверное, буду им всегда. Не знаю, как это отразится на твоем будущем, которое ты планируешь для себя после колледжа, и, честно говоря, мне без разницы. Вот что я могу предложить, Шоу. Я был у тебя первым, а ты станешь первой у меня.

Я покрыл всю ее ладонь тщательно прорисованным изображением Пресвятого Сердца — таким же, какое сам носил на груди. Сердце увенчивал терновник, сзади поднимались языки пламени, внизу лежали розы, а в середине я изобразил свиток со своим именем.

— Вот мое сердце, Шоу. У тебя в руках. И я клянусь, что ты — первый и единственный человек, который к нему прикасается. Оно нежнее, чем я думал. И если ты попытаешься его вернуть, я не возьму. Я слишком мало знаю о любви, чтобы с точностью сказать, что такое между нами происходит, но я понимаю, что для меня отныне и навсегда есть ты и только ты. Могу только обещать, что буду осторожен и не стану больше тебя отталкивать. Если что, я проживу и один, конечно, но, будь у меня выбор, я бы предпочел провести свою жизнь рядом с тобой. И я приложу все усилия, которые для этого потребуются. Шоу, я больше не боюсь.

Закончив, я совсем выдохся, но с груди словно свалилась огромная тяжесть. Даже если бы Шоу сказала «нет», она, по крайней мере, знала теперь, как я к ней отношусь. Я выпустил ее руку, и она согнула пальцы. Подняв взгляд, я слегка удивился, когда увидел слезы в изумрудных глубинах. Шоу коснулась другой рукой моей щеки, провела пальцем по нижней губе, потрогала колечко, слегка улыбнулась, и я вдруг понял, что все будет хорошо.

— Я сегодня собиралась к тебе на вечеринку в честь дня рождения.

Мы стояли близко друг к другу, но не вплотную. Я не мог отвести глаз от Шоу. Она положила руку мне на грудь, в том самом месте, где было вытатуировано сердце, такое же, какое я нарисовал ей.

— Я был бы очень рад.

Шоу улыбнулась чуть веселее.

— Я просто решила, что хватит уже гадать, как обернутся события — надо просто дать им случиться. Ты отстранился, Рул, но только потому что я сама тебя отпустила. Я так волновалась из-за того, что ты делал и что будет дальше… А когда ты захотел вернуться, я испугалась, потому что одной мне было плохо, и я не хотела пережить то же самое еще раз. Это было нечестно по отношению к нам обоим. Но я тоже больше не боюсь. Обещаю, что больше не разрешу себя оттолкнуть. Я правда нуждаюсь в тебе, Рул, и ты — единственный, о ком я когда-либо мечтала. Я должна была крепче держаться за тебя, потому что ты прав: нужно обращаться осторожней с этой штукой, — Шоу похлопала ладонью, с нарисованным на ней сердцем, по моей груди. — Ты сделал мне драгоценный подарок, самый лучший, о котором я только могла мечтать.

Я крепко обнял ее и приподнял, страстно желая поцеловать Шоу, сделать все то, о чем я так скучал, поделиться своими чувствами, чтобы она забыла грубые руки Дейвенпорта. Но, как только я собрался приступить, Шоу отстранилась и покачала головой.

— Если начнешь, то опоздаем на ужин и на вечеринку.

Она была права, но я уже ничего не боялся. Я держал Шоу в объятиях и ни о каком другом подарке даже не мечтал. Видимо, это читалось у меня на лице, потому что Шоу вдруг сдержанно и чопорно коснулась моих губ и вывернулась из хватки.

— Я люблю тебя, Рул, правда, люблю. И я приготовила тебе подарок на день рождения, но с ним придется немного подождать, пока мы не останемся одни, не опасаясь, что вдруг влетят Эйден или Кора. Так что ступай развлекаться с парнями. Увидимся в баре… а потом отпразднуем наедине.

Я надулся. Да, надулся, как ребенок, которому не дали любимую игрушку… да я, на свой лад, и был ребенком. Мы слишком долго томились друг без друга. Мне хотелось прикоснуться к ней, обнять, но Шоу упорствовала.

— Ну же, Шоу, один поцелуй. В честь дня рождения. И я так по тебе скучал.

Мой голос звучал жалобно, и показалось, что Шоу готова уступить — она подошла чуть ближе. Но момент был безнадежно упущен: щелкнул замок входной двери, и появилась Эйден, в полном блеске своей красоты. Она взглянула на нас и ухмыльнулась.

— Аллилуйя! Наконец-то вы, два идиота, поняли, что созданы друг для друга.

Шоу рассмеялась и покачала головой. Она вновь поцеловала меня и отодвинулась.

— Сегодня вечером. Обещаю, ради этого стоит подождать.

Я неохотно согласился. Мне по-прежнему хотелось обцеловать ее всю, но я понял, что Шоу не уступит, и вдобавок стало любопытно, какого рода подарок она собиралась вручить наедине. Я пошел домой и принял душ — обжигающе холодный, а потом стал собираться. Решил не напиваться сверх меры, чтобы алкоголь не помешал нашему воссоединению. Никогда не задумывался, что секс с человеком, к которому ты неравнодушен, гораздо приятнее.

Друзья повели меня в «Олений рог», где мы накинулись на жареное мясо, как пещерные люди, и всячески валяли дурака. Теперь, когда мы с Шоу помирились, я чувствовал себя счастливым как никогда, и это сразу было видно. Парни выговаривали мне за дурное настроение и повышенный идиотизм, но я не сомневался, что они радовались за меня. Ужин прошел весело, но я с нетерпением ждал финала, чтобы наконец отвезти Шоу домой и заняться сексом в знак примирения. Тогда я точно счел бы день рождения удавшимся.

Бар был забит людьми, которые собрались, чтобы пожелать мне счастья. Ради такого случая пришел даже дядя Фил. Меня хлопали по спине и обнимали, а я взглядом искал в толпе знакомую белокурую головку. Понадобилась изрядная ловкость, чтобы уклониться от бесчисленных стаканов, которые протягивали в мою сторону, но все-таки я вышел победителем и наконец заметил нечто черно-белое возле сцены. Шоу стояла там с Эйден и Корой, и я разозлился, увидев, что Джет уже сидит за столиком и флиртует с какой-то красивой брюнеткой. Не обращая внимания на тех, кто кричал и требовал моего внимания, я приподнял свою девушку, хотя она стояла на очень высоких каблуках и в кои-то веки была ненамного ниже, и крепко поцеловал, не обращая внимания на протесты. Сегодня был мой день рождения, и, черт возьми, я намеревался сорвать поцелуй с губ девушки, которую любил больше всего на свете.

Шоу немного побарахталась, пока не запустила руки мне в волосы, а я, лаская ее ненасытный язык, уж позаботился, чтоб оно того стоило. Шоу негромко застонала, и одной рукой я ухватил ее за задницу и сжал покрепче. Услышав одобрительный свист зевак и аплодисменты, я поднял голову: мы оба тяжело дышали: и зал приветствовал нас овацией стоя. Мы с Шоу переглянулись и одновременно расхохотались. Я поклонился, а она присела, вызвав общий смех. Шоу вновь прижалась ко мне и поцеловала, так что у меня голова пошла кругом. Сочетания нескольких порций пива, ее сладких губ и смехотворно короткого платьица было достаточно, чтоб задуматься о скорейшем продолжении банкета дома. Мы подождали, пока Джет не спел поздравительную песню, потом я велел Нэшу не отсвечивать, когда тот явится домой, забрал подарки, и мы с Шоу торопливо ушли. Уже перевалило за полночь.

Мы держались за руки в машине на обратном пути и болтали о том, чем занимались в разлуке. В общем, было приятно услышать, что она тоже тосковала и что ситуация с Гейбом решалась профессионально и по-деловому. Мне невероятно повезло заполучить такую удивительную девушку.

Войдя в квартиру, я хотел сразу потащить Шоу в спальню и начать, но она сбросила свои сексуальные шпильки и пошла на кухню за пивом. Я был взволнован и возбужден, но не стал торопить события, а потому уселся рядом с ней на кушетке и взял банку. Шоу, устроившись рядом, погладила меня по голове. Я не возражал, но предпочел бы чувствовать ее руки в иных местах. Я спросил:

— Почему ты любишь играть с моими волосами?

— Ты часто меняешь прическу, и они всегда разные на ощупь. Сейчас они впервые в натуральном виде. Какие, оказывается, мягкие.

— По-моему, тебе нравился ирокез.

— Твои волосы я люблю, как бы они ни выглядели. Но сейчас ты кажешься гораздо доступнее.

Она нервничала, и я удивился. Никогда раньше в этой сфере у нас не было проблем, и я даже не знал, что сделать, чтобы Шоу расслабилась. Мы чокнулись пивом, и я криво улыбнулся.

— С днем рождения меня.

Шоу улыбнулась в ответ, и волосы упали ей на плечи.

— Я должна кое-что рассказать, прежде чем вручить подарок.

Она говорила серьезно, поэтому я немедленно принялся перебирать в уме худшие варианты. Пока мы были в ссоре, она встретила и полюбила другого; Гейб нанес ей больше повреждений, чем я думал, и интим пока придется отложить; она решила уехать в Перу… Понадобилось усилие, чтобы не перепугаться и не разрушить все, чего я успел достичь за минувший день.

— Ну, давай уже.

— Мне неловко…

— Шоу, я сейчас умру! Не молчи.

Она отставила пиво и придвинулась ближе, отчего подол платья соблазнительно задрался, обнажив бедра. Я подумал: если она не заговорит в ближайшее время, я потащу ее в кровать, а дела обсудим утром.

Шоу взяла меня обеими руками за голову и заставила слегка пригнуться, так что наши глаза оказались на одном уровне.

— Насчет того, что нужно проявлять больше заботы и вообще измениться, чтобы нам стало проще жить… это к постели тоже относится, да?

Я удивленно поднял брови, взял Шоу за талию и усадил к себе на колени.

— К чему ты клонишь, Каспер? Давай, колись.

Она скорчила рожицу, и я увидел, что она смущенно порозовела.

— Милый ласковый Рул, Рул без ирокеза, очень скучен в постели. Он мне не очень нравится. Пусть вернется прежний Рул и всё, что было с ним связано. Я просто хотела убедиться, что мы понимаем друг друга…

Я расхохотался и стиснул Шоу в объятиях, одновременно запустив руку под платье и ухватив за аппетитную ягодицу.

— Даже не знаю, радоваться или обижаться.

Она подалась вперед, так что мы практически соприкоснулись губами.

— Я хочу тебя.

Я одобрительно зарычал и подумал, что пора заканчивать разговор. Шоу удивленно пискнула, когда я поднялся с кушетки, по-прежнему держа ее в объятиях, и обвила меня ногами вокруг тела.

— Подарок можно вручить и в спальне, я так думаю?

Шоу не ответила — она принялась покрывать поцелуями мою шею. Кровь загремела в ушах, и я даже усомнился, что мы доберемся до постели. Тут она потянула меня своими маленькими острыми зубками за ухо и начала нашептывать ласковые непристойности. Я пинком закрыл дверь и стал покрывать поцелуями ее тело. Шоу раздвинула ноги, и я оказался в том самом месте, куда больше всего жаждал попасть. Запустив палец за резинку крошечных трусиков, я стянул их. Если бы я раньше знал, что под платьем у Шоу почти ничего нет, я бы не дотерпел до середины вечеринки. Мы оба застонали, когда наши тела соприкоснулись; она стянула с меня футболку через голову. Мы целовались и терлись друг об друга, тяжело дыша и самым восхитительным образом соприкасаясь. Я радовался, что она не хотела нежного и бережного секса, что соглашалась принять все, что я мог ей дать, потому что я слишком долго сдерживался и теперь боялся, что от напряжения лопну. Я застонал в знак протеста, когда Шоу высвободилась и толкнула меня на спину. При мысли о том, что под платьем она голая, нестерпимо хотелось прикоснуться к самым потайным ее местечкам, но у Шоу были свои планы.

Она возилась с пряжкой ремня и велела мне разуться, но, видимо, я слишком медлил, потому что она сама все устроила, и вскоре я уже остался нагишом. Повернувшись спиной, Шоу попросила расстегнуть молнию платья, которая шла от воротника до талии. Я охотно повиновался, и черная ткань сползла на пол, обнажив атласную кожу.

Я провел пальцами по ее позвоночнику и с удовольствием увидел, как спина покрылась мурашками. Шоу лукаво взглянула на меня через плечо, и мое сердце подпрыгнуло.

— Я уже давно приготовила тебе подарок, еще до того как мы поссорились. И хорошо, потому что всё успело зажить, и теперь ты можешь их потрогать.

Одной рукой она подняла наверх длинные волосы и медленно повернулась. Я был страшно заинтригован, потому что другой рукой Шоу прикрывала обнаженную грудь. Она взобралась на постель и уселась на меня — забавное было зрелище, ведь мой член торчал между нами, как железный штырь. Шоу отпустила руку, и я ахнул. Я и так не знал никого прекраснее, но Шоу с проколотыми сосками, голая и сидящая на мне верхом, была просто верхом совершенства. Я почувствовал, что в мозгу произошло короткое замыкание. Вся кровь разом отхлынула от головы к мошонке.

— Ох, блин, как же клево смотрится…

Она негромко рассмеялась и застонала, потому что я коснулся колечка пальцем.

— Это мой камень.

На колечке висел блестящий зеленовато-синий аквамарин, изящный и нежный, как сама Шоу.

Она выдохнула, когда я легонько потянул за колечко, и прикрыла глаза в порыве искренней страсти. Я как никто знал, что интимный пирсинг способен улучшить сексуальные ощущения, и готов был жизнь положить на то, чтобы научить Шоу всему, что умел сам.

Она наклонилась и поцеловала меня.

— С днем рождения, Рул. Я дарю тебе себя сегодня и навек, и этот подарок ты не вернешь обратно.

Я перекатил ее на спину и поцеловал так, словно настал конец света, словно мы виделись в последний раз. Я любил Шоу и не собирался отпускать. Прикосновение языка и колечка на губе должны были дать ей понять, как я соскучился. Следы зубов сообщали всему миру, что мы предъявляем права друг на друга, а когда мои ногти впились в нежное тело, мы оба тяжело задышали.

Я сунул Шоу руку между ног, одновременно губами лаская украшения в прелестных сосках, и мы сплелись, ненасытно и далеко не осторожно тиская друг друга. Она расцарапала мне кожу на заднице, пока я доводил ее до исступления губами и руками — и не собирался на этом останавливаться. Мы слишком долго пробыли в разлуке, и, пытаясь стать другим, я испортил наши особые, уникальные отношения. Теперь я намеревался стереть память о былых ошибках. Но моя девушка имела на сей счет свое мнение.

— Рул…

Она потянула меня одной рукой за волосы, а другой нащупала член, который так и пульсировал.

— Я очень ценю твои ласки и вижу, что милого доброго Рула больше нет, но если ты не трахнешь меня через две секунды, я закричу. Честно, я слишком долго ждала.

Глаза у нее сверкали, и, пусть даже я предпочел бы как минимум раз довести Шоу до оргазма, прежде чем дать волю сдерживаемой сексуальной энергии, похоже, выбора не оставалось. Я застонал, потому что она обхватила мой воинственно торчавший член пальцами и погладила туго натянутую кожу. Это было нечестно, поэтому я толчком приподнялся, нацелившись в горячий влажный вход, и позволил ей направить моего дружка куда надо. Мы оба замерли; наши тела так идеально слились, что мы долго наслаждались ощущением, целую минуту. Наконец Шоу приподняла бедра, и я вошел на всю длину, так что мы оба выругались.

Секс не был медленным и нежным — скорее, бешеным и неукротимым, но я упивался им и думал, что мы вот-вот, кажется, сгорим дотла от страсти. Каждый раз, когда металлические колечки в упругой груди Шоу касались моего тела, я рычал от наслаждения и сам чувствовал, когда шарик на конце моего пениса касался ее клитора, потому что она выгибалась и дышала прерывисто и хрипло. Таким сексом я мог заниматься только с ней, и, когда Шоу обмякла, я понял, что, наверное, сам не знал, сколько во мне было любви, но Шоу вся просто сияла, когда смотрела на меня, и, наверное, я выглядел точно так же, когда смотрел на нее. Я ускорил темп и почувствовал, как она царапает мою спину и хватает за задницу… а потом мир разлетелся сверкающими осколками, и я совсем не хотел, чтобы они собирались воедино.

Шоу повернула голову и поцеловала меня в висок.

— Ты мое счастье.

Я уткнулся лицом в ложбинку между плечом и шеей и слегка прикусил складку кожи.

— Я буду любить тебя, Шоу.

Ее глаза пошли лучиками.

— Ты уже меня любишь.

И я понял, что она, похоже, права. Мы слишком долго пытались жить, следуя неверным побуждениям и указаниям, и теперь должны были стать друг для друга самими собой — и любить друг друга по единственно правильной причине. Когда Шоу свернулась со мной рядом, забросив ногу мне на бедро, я понял, что именно так и должно быть. И я даже не особо возражал, что пришлось делить ее с Реми, потому что я был счастлив, и Шоу была счастлива, и, в конце концов, брат хотел для нас именно этого.