Эпилог

— Если не перестанешь дергаться, придется прекратить.

— Но мне больно.

— Ты так всегда говоришь. Мы уже достаточно проделали, и ты вроде бы должна знать, во что ввязываешься. Я почти закончил, так что хватит ныть.

— Можно и повежливей.

— Тебе же не нравится, когда я вежлив. Серьезно, Каспер, ты самый сложный клиент, и это страшная подстава, потому что на твою светлую кожу чернила ложатся идеально!

Тут я сердито уставился на Роуди, который в очередной раз заглянул через низкую перегородку.

— Если не перестанешь пялиться на мою девушку, скоро будешь искать другую работу, потому что я тебе все пальцы переломаю.

Шоу хихикнула и повернула голову, покоившуюся на скрещенных руках. Она лежала передо мной на столе. Рисунок, над которым я работал, покрывал всю правую сторону тела, от подмышки до изгиба бедра, где аппетитные ягодицы переходили в ногу. Татуировка была большая, красочная. Предстояло потратить еще часа три на цвета и тени, но, поскольку клиент буквально жил в одном доме со мной, я не волновался, что не успею закончить. Но сейчас Шоу лежала почти голая, прикрытая только моей курткой, в коротеньких шортах, а парни то и дело пытались на нее поглазеть — как всегда. Трудно было сосредоточиться, да еще отгонять зевак.

Роуди показал оттопыренный средний палец, но при этом добродушно ухмыльнулся. Моим друзьям нравилась Шоу — они радовались, что она заставила меня слегка сбавить обороты и со мной стало проще жить и общаться. Прошел уже почти год, и, хоть я по-прежнему имел репутацию человека, с которым нелегко ладить, но, по крайней мере, добился заметных успехов и научился сдержанности.

— Не исключено, что это будет лучшая твоя работа. Ты внесешь ее в портфолио, когда закончишь? — спросил Роуди.

Рисунок был очень сложный — изображение Смерти, с прекрасным и трагичным женским лицом. В руках она держала точную копию сердца, которое некогда я нарисовал на ладони Шоу. Та настояла на двух ключевых моментах — она потребовала изображения Пресвятого Сердца и сходства с моей аналогичной татуировкой. Я бы никогда не подумал, что Шоу заинтересуется татуировками так же сильно, как я, но всего лишь через месяц после того, как мы официально стали парой, она попросила набить ей несколько крохотных снежинок разных оттенков синего, серого и белого. Когда я спросил зачем, она сказала, что мои глаза напоминают о зиме и она хочет что-нибудь, что, в свою очередь, напоминало бы обо мне, поэтому я сделал Шоу татуировку в виде падающих снежинок. Рисунок начинался за левым ухом и спускался по основанию шеи до правого плеча. Я обожал проводить по нему языком. Приятно было не только то, что Шоу захотела татуировку, но и то, что ее сделал именно я. Через пару месяцев она попросила рисунок в виде подковы, с именем Реми, и тоже обзавелась мемориальной татуровкой (на предплечье). Мне становилось тепло всякий раз, когда Шоу обнимала меня или мы держались за руки.

Но сегодня я делал татуировку в сто раз больше и сложней. Она представляла собой манифест, и, надо признаться, я был в восторге. В восторге от рисунка и того, что Шоу достаточно доверяла мне, раз позволяла вносить необратимые изменения в свое тело. А главное, именно я имел возможность в дальнейшем любоваться этой татуировкой каждую ночь.

Я стер бумажным полотенцем лишние чернила и кровь, слегка похлопал Шоу по заду и стянул перчатки.

— Если Шоу захочет, я внесу рисунок в портфолио. Если нет, ничего страшного.

Я принялся разминать пальцы, а она уселась поудобнее, чтобы не запачкать кровью и краской все вокруг и чтобы я мог смазать ранки гелем и наложить повязку. Моя рука, на костяшках которой было вытатуировано ее имя, коснулась щеки Шоу, когда мы поцеловались. Как профессиональный татуировщик я знал все поверья, связанные с тем, чтобы написать на себе имя любимого человека, но меня они не пугали. Мне нравилось, опуская взгляд, видеть на руке имя Шоу. Нравилось, что, когда я держал обе руки рядом, наши имена тоже стояли рядом, навеки запечатленные на моем теле. Еще я попросил Нэша нарисовать мне за левым ухом маленькое изображение Каспера, дружелюбного привидения, в том месте, где у нее были снежинки. Дешевый эффект, конечно, но Шоу сказала, что это очень мило, — и выказала свое одобрение таким способом, что я несколько дней обалдело улыбался.

— Очень красиво. Спасибо, любимый.

— Это ты красивая.

Я вновь поцеловал Шоу, когда она спрыгнула со стола и, старательно прикрывшись, пошла в ванную одеваться. По пути она провела пальцем по моей голове. Ирокез отрастал, и Шоу не соврала: ей действительно было все равно, какую прическу я носил, лишь бы она могла ее потрогать. В остальном Шоу не возражала, в какой бы цвет я ни красился и какой стиль ни предпочитал.

Роуди покачал головой и мрачно взглянул на меня.

— Повезло же тебе, Арчер, блин.

Я рассмеялся и принялся прибирать рабочее место.

— Знаю.

Не все шло идеально. Мы по-прежнему оставались двумя разными людьми, идущими двумя разными путями, но всегда находили время, чтобы разобраться в проблеме. Суд над Дейвенпортом отнял много сил, и я страшно мучился оттого, что Шоу приходилось озвучивать пережитые страдания. У Гейба было слишком много влиятельной родни, чтобы мы могли надеяться на заслуженно суровый приговор, но Шоу не сдавала позиций. Когда родители требовали, чтобы она отказалась от обвинений и позволила Дейвенпорту-старшему уладить дело, Шоу настояла на своем — и поступила правильно. Гейба наказали, хоть и не так сурово, как нам хотелось бы. Родители Шоу, конечно, не порадовались нашим отношениям, но, как только им стало ясно, что они либо принимают нас как пару, либо держатся от дочери подальше, они вроде как немного смирились. Лично я думаю, что их мучила совесть из-за истории с Гейбом и из-за того, что оба оказались никудышными родителями. В любом случае, они продолжали платить за учебу Шоу и неохотно согласились с моим присутствием в ее жизни. Пока они вели себя прилично, мы считали, что все нормально.

В моей семье ситуация улучшилась, хоть и не стала идеальной. Мы с мамой достигли некоторого понимания. Близкие отношения, как с Реми, нам не светили, но, по крайней мере, теперь мы могли общаться. Я даже сходил с ней пару раз к психологу и отчетливо осознал, насколько серьезные были проблемы. К моему удивлению, мы оказались похожи сильнее, чем я думал. Мы с Шоу стали вновь ездить домой на ланч по воскресеньям, но теперь я активно участвовал в происходящем, и эти поездки стали доставлять мне удовольствие. К сожалению, трудности начались с Ромом. Брат по-прежнему отказывался разговаривать с родителями и лишь немного смягчился в отношении Шоу, когда я при личной встрече, через пару месяцев, намекнул, что надеру ему задницу, если он не перестанет хамить. Рому приходилось нелегко. Он чувствовал себя обманутым и преданным, но я в него верил. Если даже я увидел свет в конце туннеля, то мой брат, который был намного лучше как человек, рано или поздно оправился бы.

Шоу вышла из ванной, собирая волосы в хвост. Кора взглянула на нее и нахмурилась.

— Просто не верится, что ты съехала ради этого придурка. Я так по тебе скучаю.

— О-о… я тоже, подружка, но, честно говоря, пусть уж мои вещи лежат в каком-то одном месте.

Шоу на выходные перебиралась ко мне. Хотя она проводила у меня пять-шесть ночей в неделю, мы до недавнего времени откладывали с переездом, потому что я не хотел стеснять Нэша. И вот однажды он за завтраком сказал Шоу, что будет рад видеть ее в квартире на правах постоянного жильца, если она согласится готовить. Мы оба прямо запрыгали, потому что я любил нашу квартиру, оттуда было очень удобно добираться до работы, и не хотел съезжать сам или просить Нэша. Мы втроем отлично ладили. К тому же большую часть вечеров Нэш проводил не дома, так что мы друг другу не надоедали. Девочки расстроились, что Шоу собралась уезжать, и я знал, что она будет очень скучать по Эйден и Коре, но они много общались, каждый четверг ходили развлекаться своей компанией, так что я не боялся, что Шоу пожалеет о своем решении.

Кора взглянула на подругу с видом сердитой феи Динь-Динь.

— Я не хочу впускать в дом посторонних. Вы с Эйден были просто идеальными соседками, а после того, что с тобой случилось, я не намерена селить у себя никакого человека с улицы.

Шоу села на стул, с которого я встал, чтобы прибраться, и украдкой провела пальцами по внутренней стороне моего бедра. Нэш оторвался от совы, которую рисовал, и перевел взгляд с меня на Роуди.

— Джет, кажется, скоро возвращается с гастролей?

— Да. И что?

Джет выступал с одной популярной группой, он играл на рок-фестивале и отсутствовал уже больше полугода. Пока его не было, девушка, с которой он жил, сошлась с каким-то бывшим уголовником и он остался без жилья. Мы все думали, что Джет поселится у Роуди или у кого-нибудь из своих музыкантов.

— Сдай комнату ему, — посоветовал Нэш, словно тут и думать было не о чем. — Джет дружит с Эйден, ну и потом, он вечно ездит. Вы отлично поладите.

Мы с Шоу многозначительно посмотрели друг на друга. Джет действительно подружился с Эйден — точнее сказать, они сошлись совершенно независимо от нас всех, и мы нередко задавались вопросом, насколько близки могут стать поклонница кантри и металлист. Мы не понимали, как они находят общие темы для разговоров. На мой взгляд, Джет, живущий под одной крышей с темноволосой красавицей Эйден, просто напрашивался на неприятности — или, наоборот, имел все шансы приятного времяпрепровождения. Зависит от того, с какой стороны посмотреть.

Я взял Шоу за руку.

— Мой брат тоже вернется через пару месяцев. И ему нужно где-то пожить, пока он не сообразит, чем будет заниматься. Вот тебе еще один вариант.

Кора кивнула и вернулась к своим делам. Я посмотрел на Шоу.

— Поедем домой?

Мне нравилось задавать этот вопрос, а Шоу — слышать его. Она улыбнулась и осторожно приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать меня. Я догадывался, что ей больно. Нелегко терпеть уколы четыре часа. И обычно Шоу лежала неподвижно, как камень. Дома я собирался отправить ее под горячий душ, чтобы улучшить самочувствие.

— Да.

Мы вышли из салона, держась за руки, и зашагали домой. Шоу нравилось водить пальцем по вытатуированному у меня на костяшках имени, и я всякий раз невольно улыбался.

— Ты хочешь включить мою татуировку в свое портфолио, Рул?

Я не ждал, что она об этом заговорит, а потому удивленно взглянул на нее.

— Почему ты спрашиваешь?

Шоу пожала плечами.

— Не знаю. Ты же помещаешь туда всё самое лучшее. С какой стати делать исключение?

Я обвил ее рукой и притянул к себе, чтобы поцеловать в макушку.

— Ну, те рисунки — просто работа. С ними мои клиенты отправляются туда, где их будут ценить и любить другие. Но всё, что я делаю для тебя, всё, что происходит между нами, — это нечто большее. В первую очередь, оно предназначено для нас с тобой. Когда я разрисовываю твое тело, то знаю, что каждый рисунок останется с нами всегда. Если ты захочешь, чтобы я включил твою татуировку в портфолио, я это охотно сделаю, а если нет, то с радостью останусь единственным, кто сможет изо дня в день любоваться произведением своих рук.

Шоу в молчании смотрела на меня несколько секунд, а затем расхохоталась.

— Ты говоришь самые кривые комплименты в мире, но они прелестны, и ты абсолютно прав. Я хочу, чтоб эту татуировку видел только ты.

Я легонько потянул ее за волосы.

— Она занимает половину твоей попки. Да уж, Каспер, пусть я буду единственным, кто на нее смотрит.

Один лишь я заставлял зеленые глаза Шоу вспыхивать так ярко.

— Я люблю тебя, Рул Арчер.

С каждым разом всё проще становилось ответить: «И я тоже тебя люблю». Я не задавал вопросов, не беспокоился, не проваливался в темный туннель, потому что отвечал на чувства Шоу взаимностью и знал, что этого достаточно. Даже не нужно было стараться, оно как-то само получалось. И каждый день лучше, чем накануне.

— Так как насчет того, чтобы Джет или Ром поселились у Коры и Эйден?

Она уютно прижалась ко мне.

— Я тоже очень хочу знать, что из этого выйдет.

Я фыркнул.

— Про нас все говорили то же самое.

— И посмотри, какой спектакль мы закатили.

— О да. Противоположности не просто притягиваются, они взрываются и сжигают дотла все вокруг.

— Я в курсе, спасибо.

Что бы нам ни предстояло в будущем, одно я знал твердо. Если кому-нибудь из моих друзей посчастливилось бы найти девушку, которая внушила бы ему такие же чувства, я бы не пожалел сил, чтоб убедиться, что они дойдут до конца. Такую любовь нельзя упустить, и она приходит даже к тем, кто никогда не сознавал ее присутствие.

Кажется, я стал оптимистом.

Реми мог бы гордиться мной.