Книга: Золотая планета
Назад: Глава 14 ТАНЦЫ С ОГНЕМ
Дальше: ЭПИЛОГ

Глава 15
MEJORAR

Март 2447 года, Венера, провинция Полония,
Новая Варшава
Чтобы разобраться в последних досье, пришлось внимательно прочесть каждое, а затем вернуться и прочесть еще раз — так сильно оказались переплетены в них судьбы.
Никаких вопросов не возникало лишь по поводу Малышки. Она оказалась двойником королевы, рассекреченная, как и вся группа, после коронации, с правом предоставления полной свободы действий. Она сразу же им воспользовалась, выйдя замуж за одного из многочисленных племянников герцога Сантаны, владельца крупного банка.
Надо сказать, «ангелы» часто после завершения контракта выходят замуж за представителей высшего сословия, это у аристократии считается шиком — жениться на бывших телохранительницах королевы. Причину он не понимал, но наверняка за этим что-то стоит. Самой королеве это также выгодно: вассальную клятву никто не отменял, а новоиспеченные мужья сто раз подумают, прежде чем интриговать против человека, которому до гроба предана его супруга. Вот так и создается некая прослойка среди аристократии, лояльная королеве, на которую та может в случае чего опереться и которая не дает монстрам вроде семей Ортега, Феррейра или Сантана превратить Золотую планету в марионеточную республику. Но важным моментом было не то, что Малышка вышла замуж, влившись в высшее сословие, а то, что она — двойник королевы!
Их создают специально, двойников. Изначально для этих целей пытались искусственно выращивать клонов, но выяснилось, что это опасно, накладно и малоэффективно. Во-первых, клона нужно растить одновременно с королевской особой много-много лет, обучать, воспитывать и прививать такие качества, как преданность и желание умереть вместо «объекта номер ноль». Во-вторых, клон имеет абсолютно одинаковый генотип с исходным объектом, а что случится, попади таковой к заговорщикам, мечтающим о смене власти? Клон, не желающий запрограммированно умирать за кого-то, с удовольствием сядет на трон вместо него, главное — суметь ему это правильно предложить. Потому клонов членов королевских семей не делают уже лет двести, используя по старинке переодетых двойников, дублеров, с отличной от оригинала группой крови и рядом других броских параметров. Им делают пластику, хорошую пластику, один в один подгоняя к исходной внешности, но этого достаточно.
Таковой оказалась и Малышка. Во время официальных встреч, важных мероприятий, где много людей и велика вероятность покушения, она стояла и улыбалась в окружении кольца телохранительниц, одной из которых была настоящая Лея, привлекая к себе все предназначающиеся ей иглы и пули. Опасная работа. Судя по количеству покушений, организованных на Веласкесов за прошедшее столетие, крайне опасная! Потому благодарная Лея отпустила Малышку восвояси, как только взошла на трон, чем та не замедлила воспользоваться. И она единственная из всех, кто до сих пор живет в собственном мирке, не привлекаясь к поручениям королевы.

 

Войцех усмехнулся. Он представил себе картину: просыпается утром, поворачивается к жене, а на него смотрит лицо ее величества. Шутники эти Сантана!
* * *
Далее следовала Красавица. Действительно, красавица! Войцех долго не мог отвести взгляда от ее изображений. Даже сейчас, спустя годы и родив троих детей, она оставалась прекрасной, оставив далеко позади даже понравившуюся ему ранее Нимфу. Это была мод с белыми волосами, голубыми глазами, строгими аристократическими чертами лица и узкими европейскими губками. Судьба Красавицы — самая шоколадная из всей «группы Принцессы», хотя причина шоколадности чуть не стоила ей жизни.
В 2423 году ее высочество в рамках развернутой ею широкой программы помощи неимущим больным детям открывала построенный на деньги собственного фонда лечебный центр в Дельтаполисе. Да-да, то самое покушение в Дельте! У террористов почти получилось: почти — потому, что последним рубежом обороны стала Красавица, Мишель Тьерри, заслонившая собой принцессу. (Для этого, собственно, корпус и создан, это его основная задача, жаль, что, кроме оной, они выполняют прорву других, сея неприязнь к себе.)
Это было самое громкое покушение последнего столетия. За жизнь принцессы врачи боролись три дня. Он помнил, как люди по всему миру, словно подбадривая, несли к венерианским посольствам зажженные свечи: «Борись, девочка! Твое время еще не пришло!»
И принцесса выжила. А вот ее телохранительница по идее не должна была. О ней не писали, не говорили, о ее здоровье не брали интервью у врачей, она не стала героем новостей, ей не носили букетов и свечек. Она просто боролась за жизнь в соседней операционной и соседней палате, причем врачи пытались спасти ее только для вида — слишком все было серьезно.

 

Но она тоже выжила, выжила назло всем. И стала…
…А как бы вы относились к человеку, который спас вам жизнь, подставив вместо вас себя? Да, она телохранитель, да, обучалась именно этому и, подписывая контракт с корпусом, знала, что в один день это может случиться и она не имеет права уйти в сторону. Но все-таки чисто по-человечески?
Мишель стала неприкосновенной, в хорошем смысле этого слова. Лея прощала ей абсолютно все. Например, замужество за офицером флота за год до коронации и отъ езд с ним на Землю, когда до завершения контракта оставалось еще много лет. Это неслыханное нарушение их устава, но ей сошло с рук.
У Мексиканца немного примеров того, что та ей прощала, а, судя по общему настрою, было что. Она бы простила ей и увод мужа, если бы его увела она, а не Сирена… Но это уже следующая история.
Две последних судьбы переплетаются настолько плотно, что он перечитывал досье раза по четыре. Да и сами истории достойны того, чтобы написать по ним отдельную книгу. Особенно ему понравилось читать про человека по прозвищу Хан Соло: лишь сейчас, изучив подробную биографию всесильного вседержителя Венеры, Войцех понял, что ни за какие блага не хотел бы оказаться на его месте. А еще понял, какие же все-таки Веласкесы свиньи!
Сергей Козлов, бухгалтер из Нижнего Новгорода, встретил ее королевское высочество случайно, посреди улицы в Москве, где отдыхал на выходных, когда та инкогнито блуждала по городу, согласно собственной программе «посмотреть все исторические диковинки Земли». У них завязался бурный роман, продлившийся три месяца. С ее подачи его назначили на крупный пост в принадлежащей семье Веласкес компании, работающей с Россией и Дальним Востоком, а вскоре после этого они разбежались.
Компания, существующая лишь за счет постоянной поддержки «сверху», убыточная и неконкурентоспособная, при нем вдруг резко ушла в рост. Королева Катарина, уже сама, без дочери, отправила его управлять другой, сходной, но более крупной компанией. За год и та увеличила обороты вдвое. После этого он, превратившись в солидного, обласканного властями человека, вновь встречается с ее высочеством…
…И вновь крутит сумасшедший роман, заканчивающийся грандиозным разрывом.
В этот раз разрыв не проходит бесследно — его «опускают на дно», назначив третьим помощником четвертого клерка у черта на куличках. Но в это время обе компании, которые он вытащил из пропасти, благополучно банкротятся.
Взбешенная, но мудрая королева молча принимает удар, затем выдергивает его и вновь ставит во главе теперь уже крупного оборонного консорциума, еле-еле сводящего концы с концами. И вновь за год тот выходит из кризиса.
После этого, как по волшебству, к сеньору Козлову возвращается ее высочество, «осознавшая неправоту». Затем следуют свадьба и ее беременность (порядок не уточняется), а затем вновь наступает черная полоса.
Несмотря на то что он — якорь, не дающий кануть в бездну банкротства крупнейшей национальной монополии, и муж принцессы, в стране его начинают травить. Его «опускают» по полной программе пресса, виртуал, блоги, общественное мнение, высшие круги общества. Сеньор Козлов превращается в мальчика для битья, не издевается над которым только ленивый. Откуда ветер дует — ясно, слишком много «достойных» претендентов на руку наследницы престола здесь, на Венере, а занял вакансию какой-то иностранец, да еще неблагородных кровей!
Что поразительно, Веласкесы, принявшие его в семью, не предпринимают ни малейшей попытки его защитить. Напротив, неблагодарная Лея всячески подливает масла в огонь, «сливая» его родной знати, «наказывая» этим за какие-то личные конфликты. Для гордости мужчины это слишком, но тот отчего-то терпит.
Затем умирает королева Катарина.
Ее новоиспеченное величество коронуется, имея на руках новорожденную дочку и совокупность сразу двух депрессий — по поводу рождения ребенка и кончины матери. Она в тот момент была не способна управлять страной, более того, у нее не было надежных опытных людей, которым можно это доверить, и воли предпринимать какие-либо действия.
В этот момент «группа Принцессы» впервые проявляет себя, принимая первое историческое решение. Сеньора Козлова быстренько производят в графы и за неимением иных кандидатур ставят во главе страны. При этом именно «сестры по оружию» давят на королеву, заставляя забыть старые дрязги. После чего до полного восстановления королевы, а это заняло больше года, он фактически управлял страной, и управлял хорошо: знать не отвоевала новых позиций, не случилось войн и социальных потрясений. Более того, промышленность пошла в рост, появились новые рабочие места, начался долгий-долгий период экономического подъема, замедлившегося только пару лет назад.
Но и тут, несмотря на все заслуги перед страной, Лея не смогла не выказать высокомерия, пару раз прилюдно унизив своего мужа (и спасителя).
Дальше стоит рассказать о последнем персонаже. Сеньора Морган.
До этого она считалась лидером «группы Принцессы». После коронации, видя безволие главы государства и подруги, именно она взяла инициативу в свои руки, назначая и снимая с должностей людей, внимательно за ними приглядывая. В момент появления в институте для его вербовки Сирена фактически являлась вторым человеком после Хана Соло, занимая важный пост главы корпуса телохранителей, опираясь на который диктовала всем свои условия. Оттого и испугались так сильно его начальники, что вызвало недоумение Войцеха. Уже тогда она стала тайной властью планеты в придачу к полуофициальной власти графа Козлова.
Затем началась лирика, которая, будучи помноженной на масштабы ответственности, привела к тяжелым для страны последствиям. Буквально во время их сидения в бункере власти тайная и полуофициальная сблизились и сошлись. Что при хамском и неблагодарном отношении к мужу со стороны ее величества неудивительно. Их разделяли лишь брак первой власти с королевой — с одной стороны, и феодальная преданность второй власти королеве — с другой. Напряженная система, но в условиях традиционной Венеры достаточно стабильная и работоспособная. Но новые выкидоны Леи разрушили и ее. Его превосходительству наконец надоели унижения: он открыто сошелся с сеньорой Морган, уведомив ее величество о разрыве и требовании развода.
Лея, привыкшая к исключительному и необъяснимому с точки зрения логики послушанию этого человека, оказалась в ауте, а затем рассвирепела. Сирена моментально смещается со всех постов, точнее, с единственного официального, ее «тайное» наследие ликвидируется. Начинается ее травля. Спасает ту лишь вассальная клятва — взаимоотношения с корпусом держатся на ней, и преступить клятву, даже единожды, означает для Леи разрушение десятилетиями сложившейся системы подчинения.
Вместо нее корпус возглавляет срочно отозванная с Земли и мобилизованная мод Красавица, много лет уже живущая там с мужем, дослужившимся до капитана боевого крейсера. Управляет корпусом она до сих пор, и, судя по отзывам, авторитет последнего за десяток последних лет вырос, хотя в политику тот больше не лезет, ограничиваясь тайными операциями типа недавнего устранения Мексиканца.
Графа же Козлова отстранить оказалось невозможно — слишком много на нем сходилось узлов, а разбираться в государственной политике с нуля… Ее величество трезво оценивала свои силы. Его оставили на месте, но унизили еще больше, внеся во всевозможные списки мероприятий знати как нежелательное лицо и запретив видеться с детьми, коих на тот момент стало уже трое.
Почему он не бросил семью и неблагодарную страну и не уехал к черту на кулички? С его деньгами и опытом? Он, иностранец, которого ничто не держит на Золотой планете? Войцех не понимал. Наверное, осознание того, что ты правишь не виртуальными марионетками, а сотней миллионов реальных людей не последнего государства. Кайф от осознания собственного могущества, иного объяснения у него не было. Так или иначе, сеньор Соло остался и еще четыре года правил Венерой, непрерывно воюя с бывшей уже женой по любому поводу, пытаясь не дать государству скатиться в яму из-за ее напыщенности и высокомерия.
Но все проходит, прошло и это. Объяснений, почему так случилось, в досье нет, только указывается факт, как однажды троица собралась и выяснила отношения. Возможно, «группа Принцессы» и тут постаралась — Войцех понял, что недооценивать их влияние не стоит. Результат ошеломил планету, привыкшую к склокам в королевской семье: сеньору Козлову возвращались все титулы и регалии, он вновь становился персоной грата, а Сирена… назначалась главой всей дворцовой стражи и заодно воспитателем малолетних принцев, коей является и поныне.

 

Войцех вытер пот со лба. М-да, вот это история!
Итак, что имеем в итоге? К графу Козлову и принцессе Алисии с королевой не подберешься — не того полета птицы. Кто остается? Сирена — правая рука королевы, начальник дворцовой стражи. Красавица — глава корпуса королевских телохранителей. Бестия — генеральный инспектор сферы образования, возможно, будущая глава ДО. Нимфа — личный телохранитель Леи, специалист по особым поручениям, читай, главный киллер страны. Малышка… Жена банкира.
Недолго думая он обвел ее имя и поставил напротив циферку «один».
Теперь главная, она же единственная задача — не отвлекаясь на предшествующую лирику, выбраться из Варшавы и попытаться найти тех, в чьих интересах будет помочь ему.

 

— Что «Алиса»! Что «Алиса»! Сколько лет я уже Алиса, Сережа!
Стройная невысокая рыжеволосая женщина ходила взад-вперед по его кабинету, разъяренная, словно гарпия, которой прищемили хвост в подземке в час пик.
— Они сработали так, как должны были, ни больше ни меньше!
— Да они даже личности не установили! Ни одного, ни других! Даже на пассивную камеру ничего не засняли! Позволили какому-то хмырю лапать мою дочь! Довели дело до того, что пришлось использовать крайние средства!

 

Женщина удивленно закатила глаза:

 

— Ты еще крайних средств не видел, Сережа… — Затем продолжила, уже тише — выдохлась: — Расслабился ты, привык к своим «ангелочкам». А жизнь такая штука, что не всегда идет по уставу корпуса. Что ты хотел от спецназа ДБ? Чтобы они охраняли твою дочь? Они охраняли. Она в целости и сохранности? Да. Какие еще проблемы?
— Они…
— Они и не должны этого делать! — отрезала она. — Перед ними стояла четкая задача — охранять. Они ее и выполнили от и до. Все эти слежки, камеры, базы данных — это НЕ ИХ работа! — Она махнула рукой и без сил опустилась в кресло напротив хозяина кабинета. — Их какая задача, Сережа? И сама же продолжила: — Подстраховывать тех, кто находится под прикрытием. Вмешиваться лишь в тот момент, когда ситуация приобретает крайние формы. Только тогда, и ни секундой раньше — их так учили, они так привыкли. И им по хрену, что кто-то там лапал принцессу крови! По хрен, понимаешь? Она дала им установку: работаю инкогнито, под личиной юной аристократки, не вмешивайтесь, что бы ни случилось. Вот они и играли по правилам. По ее правилам, Сережа, мать твою! А что не следили, кто там есть кто? Повторюсь, это не их работа! И ты знал об этом, когда просил о помощи.

 

Мужчина вздохнул и виновато опустил голову.

 

— Это «ангелочки» у нас тренированные, на все руки мастера, электроникой обвешаны — мама не горюй. У других, Сережа, такого нет. Потому работаем как можем и ровно настолько, насколько требуется.
— Она с ними шелковая ходила, — выдавил мужчина. — С «ангелочками» такого не было, ни с одной группой — никто у нее авторитета не вызывал, одна неприязнь. А тут… Боялась их, что ли? Или уважала?
— Это твои проблемы, Сережа, — подвела итог беседы женщина. — Ищите к ней подходы, находите решения. Раз кто-то смог ее на место поставить — значит, и другие смогут. У тебя четырнадцать групп здоровенных кобылиц на отвязе, давай работай. А я людей больше не дам.
— И на этом спасибо, — вновь вздохнул мужчина. — Может, заскочишь вечерком как-нибудь? Мне недавно винца хорошего подкинули, полувековой выдержки…

 

Женщина мечтательно улыбнулась, но лишь горько вздохнула:

 

— Некогда, Сереж. Извини. Тут с этим «школьным» делом такие дела всплыли… И все прямо у меня под носом, в открытую, без стеснений!

 

Она грязно, по-мужски, выругалась.

 

— Только не говори, что не знала, какие там творятся дела, — не мог не поддеть мужчина.

 

Теперь настала очередь вздыхать женщине.

 

— Знала, куда ж без этого. Достало все, честно, выше крыши. Вешаешь их, сажаешь, сажаешь, вешаешь, а все одно — как брали, так и берут. Но последнее дело — вообще нонсенс. До такого додуматься: средь бела дня, когда пресса уже начала раздувать скандал, а я уехала всего-то на пару дней… — Она вновь махнула рукой. — Кстати, когда ты Кампоса мне отдашь?
— Он мне еще нужен. Могу кого-нибудь из швали слить. Озадачить ребят?

 

Женщина кивнула:

 

— Озадачивай. Мне сейчас крови нужно, как можно больше — для наглядности. — Она вымученно улыбнулась. — У самой такое творится, а тут еще ты с Изабеллой и ее вечной манерой влипать в дурацкие ситуации. Ладно, пора, дела у меня. — Она встала и пошла к двери. — Людей не дам, больше не проси ни для чего.
— Разберусь. — Мужчина проводил ее до выхода и поцеловал протянутые кончики пальцев.
После ее ухода включил релаксационную программу на всю стену и долго-долго смотрел вдаль на какое-то живописное озеро.
Настроившись, почувствовав себя бодрее, вернулся на место и включил коммутатор:
— Жан, давай сюда «девятку».
— Да, сеньор граф. А что с Изабеллой?
— Пусть ждет.

 

Он знал, что дочь слышит его. Тем лучше.
В кабинет вошли четыре угрюмые девушки. Он не сомневался, остальная четверка смотрит на него в свои координаторы. Можно было пригласить и одну, но четыре — вроде как солиднее, проявление уважения, а больше четырех — кабинет не резиновый.

 

— Подумали? Выводы сделали? — сразу взял он быка за рога.

 

Четверка кивнула. На полшага вперед вышла Лана, как командир.

 

— Такого не повторится, сеньор. Обещаем.
— Хорошо. Считаем, что я вам верю, а вы только что пообещали не мне, а совету офицеров. Заочно. — Он кивнул на расположенную в углу вверху камеру.
Девушки скривились, но промолчали. Оно и понятно, разбирайся с ними не он, а Мишель, ссылкой в пустой дворец они бы не отделались. И в личную охрану «объекта номер ноль» после такого провала их бы никто не допустил. Он имел такое право, отдать дело в совет офицеров, в конце концов, он им не командир.
— Итак, давайте попробуем все забыть и начать сначала… — начал он, но был вежливо прерван.
— Сеньор, мы сделаем все, что в наших силах, даже больше, — кивнула Лана, — но у нас тоже есть условие: мы будем работать, только если нам разрешат применение специальных средств контроля.
Вот так, спокойно, в лоб, ставить условия, в их положении? Мужчина откинулся на спинку и про себя усмехнулся. Корпусное «радио» уже сработало, девки знают, что у него нет выбора, и сразу взяли планку для торговли повыше. Ну что ж, сегодня торговаться у него нет желания. А после вчерашнего закидона Бэль намерение проучить ее пересилило слепую отцовскую любовь.
— Я согласен. — Девушки, не ожидавшие такого сразу, недоуменно переглянулись. — Но сами понимаете, к вам требования также возрастут. Или вы находите с ней общий язык, или…
Продолжения не требовалось. Что ж, девочки, теперь решайте вы. «Или» означает передачу дел Мишель, а та никогда не церемонилась с неудачницами.
— Мы согласны, — ответила за всех Лана.
— Вот и отлично. Можете приступать прямо сейчас. Скажите Бэль, пусть войдет.

 

Девушки легонько поклонились и вышли.

 

Следом за ними с виновато опущенной головой вошла его дочь.
Мужчина бегло кивнул на кресло напротив и, когда та села, долго и напряженно молчал. Наконец выдавил:

 

— Ну?

 

Та подняла глаза:

 

— Прости, пап.
Опять эти два маленьких голубых колодца! Когда она так смотрела, с таким искренним раскаянием в глазах, он всегда таял и прощал ей все, чем та нагло всю свою жизнь пользовалась. Да, это не секрет, Бэль он любил больше остальных. Ни Фрейе, ни Эдуардо не спускалось с рук того, что сходило ей. Может, это неправильно, и он сам виноват, что разбаловал ее, но ничего не мог с собой поделать.
Вот и сейчас он оставался тверд лишь потому, что решение уже принято, а отступать с полдороги он не умеет.
— Что прости? Ты понимаешь, что вообще произошло?

 

Та кивнула:

 

— Да.
— Ни черта ты не понимаешь! — повысил он голос. — Принцесса крови гуляет по городу с каким-то хмырем, про которого никто ничего не знает, раздаривает направо и налево боевые электронные системы, а потом ее избивает и чуть не насилует банда гопников. Прекрасно!

 

Девушка гневно вспыхнула:

 

— Хуанито — не хмырь, не смей его так называть!
Мужчина чуть не рассмеялся. Из всей его тирады ее задело только это. Ну-ну!
— Ну-ну, — озвучил он вслух, — продолжай.
Спесь с девушки моментально слетела. Но, собравшись с силами, она вновь пошла в наступление:
— И не надо этого «ну-ну»! Он — хороший и порядочный человек! Когда я найду его, ты сам в этом убедишься!
Ключевым в ее фразе являлось слово «когда», а не, например, «если». Мужчина продолжал невинно кивать:
— Хорошо, дальше что?
— Ну… Бандиты не знали, кто я. Тень на семью не упадет.
— Правда? — Он картинно закатил глаза. — И все?

 

Бэль вновь уткнулась в пол.

 

— А что ты хочешь, чтобы я сказала? Да, их было много, и я дралась, пока могла. Но охрана вмешалась только…
— То есть это все из-за охраны? Это хочешь сказать?
— Да.

 

Молчание. Наконец ему это надоело.

 

— Бэль, если бы ты вела себя по-человечески с хранителями, ничего этого не случилось. И не надо винить охрану — ты хотела походить под личиной? Они дали тебе такую возможность. В полной мере. САМОЙ полной.
Он почувствовал, что из глаз дочери сейчас хлынут слезы. Все-таки внутренне она раскаивалась. Правда, непонятно в чем.
— В общем, слушай мое решение: то, что тебя там чуть не отодрали какие-то гопники, — он скривился, — твои, и только твои сложности. Раз такая смелая, что ходишь неизвестно где, как и с кем, ничего не боясь, — терпи. Через три часа ты летишь на Землю, я распорядился подготовить яхту.

 

Девушка подняла недоуменные глаза.

 

— Твоей сестре на день рождения дядя Себастьян подарил виллу на Ямайке, помнишь?

 

Она кивнула.

 

— С тех пор никого из семьи там не было. Надо поехать и навести порядок: организовать охрану, прислугу, снабжение — все прочее. Вот этим ты ближайшую неделю и займешься. Заодно позагораешь, искупаешься и отдохнешь от приключений.
— Пап, я не могу лететь на Ямайку! — В ее голосе прорезались нотки страха и мольбы.

 

Он сделал удивленные глаза:

 

— Почему?
— Я должна найти Хуанито! И тех бандитов! Ему может угрожать опасность!

 

Мужчина вскинул бровь:

 

— Дочь, если я говорю, что ты летишь на Ямайку, это значит, что ты летишь на Ямайку.
— Но, папа…
— Молчать! — закричал он. Девушка стушевалась. — Умей отвечать за свои поступки. Ты разгуливала по городу с человеком, о котором ни я, ни Сирена, ни тетя Алиса — ни одна из наших служб безопасности — не имеем ни малейшего представления. А если бы он оказался террористом или китайским шпионом?
— Он не террорист и не китайский шпион! — вспыхнула та.
— Это знаешь ты, но этого не знаю я.
— Я познакомлю тебя с ним, и ты убедишься!
— Вот! — Мужчина поднял палец вверх. Воцарилась тишина. — Теперь все поняла? Что нужно было делать вначале?

 

Она поняла.

 

— Ты не пацанка с окраины и даже не дочь какого-нибудь завалящего аристократа. Ты — принцесса одной из самых одиозных династий. А ведешь себя словно… Все ясно?
— Да, пап. — Девушка кивнула и уткнулась в пол.
— Вот когда ты повзрослеешь, когда начнешь совершать взрослые поступки, тогда будешь делать что хочешь. А сейчас ты летишь на Ямайку. Когда вернешься — можешь заняться поисками своего Хуанито и своими обидчиками, разрешаю.
Да, еще, тебя вновь будет охранять «девятка», — при этих словах девушка скривилась, — и я дал им неограниченные полномочия. Если не будешь их слушаться, они имеют право делать с тобой что угодно. Так что в твоих интересах найти с ними общий язык. Теперь все понятно?
— Да.
— Все, ступай.

 

Девушка встала и обреченно, еле передвигая ноги, направилась к выходу.

 

— А если его убьют, пока я буду загорать на Земле? — обернулась она у самой двери.
— Значит, судьба его такая. В конце концов, как-то же он дожил до этого времени? Выкрутится.
Бэль кивнула и нажала на открывающую люк клавишу. Сейчас с отцом спорить бесполезно.

 

Снаружи ее уже ждали. Восемь молчаливых фигур в белой форме. Самая безбашенная и оторванная группа корпуса. Каждая из этих девочек прошла столько, что может стать легендой при жизни, буде рассекретить и опубликовать их биографии. Если бы не вербовочная служба, все они были бы либо казнены, либо сидели, долго и без надежды выйти. Но с другой стороны, это самая опытная и самая надежная группа — им нечего терять, — хотя и самая одиозная. Что ж, придется работать с ними, никуда не денешься.
— Возьми. — Вместо приветствия, Лана протянула ей вещи, от которых у девушки подкосились коленки.
— Это обязательно?

 

Они кивнули в унисон.
Девушка молча нацепила на шею тонкую полоску пластика со встроенной внутрь электронной системой контроля и шокером, надела на запястья такие же, но поменьше. Лана, аккуратно отвернув ей волосы, активировала пломбы на застежке ошейника, затем и на запястьях. Ключ от них повесила на брелок и положила в карман.

 

— Достаточно? — фыркнула Бэль.
— Да.
Тут ее тряхнуло. Совсем легко и на долю секунды. Но в глазах с непривычки замельтешило, девушка облокотилась на стол, чтобы не упасть, жадно вдыхая воздух. Из глаз ее потекли обидные слезы.
— Это ты специально, да?

 

Лана кивнула:

 

— Надо было проверить, работает система или не работает. — И, глядя на заплакавшую девушку, едко бросила: — Бэль, милая, давай на будущее, во избежание недопонимания: если мы еще раз провалим дело, то бишь если ты еще раз от нас сбежишь по своим делам, нас утилизируют. А мы очень хотим жить. Ничего личного, просто мера предосторожности.

 

Девушка кивнула.

 

— Ладно, проехали, пойдем. — Лана протянула руку. В глазах ее и голосе вдруг появилась теплота. — Расскажешь, кто он и что там у вас произошло?

 

Бэль шмыгнула носом и взяла протянутую руку.

 

— Он такой хороший, девочки…

 

Через пять минут после ее ухода люк раскрылся и в кабинет вошел невысокий человек плотной комплекции с графином в руке:
— Воды, сеньор граф?

 

Мужчина кивнул на стол и на кресло напротив. Вошедший сел.

 

— Что теперь делать?
— Ты о чем?
— О нападении на вашу дочь, сеньор. Кого из ребят подключать к этому делу?

 

Мужчина отрицательно покачал головой:

 

— Никого, Жан. Это не тот случай, — и, глядя на изумленно взлетевшие вверх брови секретаря и давно уже просто друга, объяснил: — Изабелла сама найдет всех. И сама накажет. Я дам ей карт-бланш, полную свободу действий. Пусть учится. Ты же залезь в архив гвардии и уничтожь все записи об этом инциденте. Чтобы не осталось ни одной ссылки, ни одного имени: будто и не случилось ничего вчера ве чером.
— Чтобы училась? — усмехнулся Жан.
— Да, ей будет полезно. Ты слышал, я вернул «девятку»?

 

Вошедший кивнул.

 

— Пусть все, чем будет располагать Изабелла, — опыт этих девушек. И больше ничего — ни от нас, ни со стороны гвардии или Алисы. Ей давно пора повзрослеть и начать налаживать отношения с хранителями. Работа с людьми — это главный урок, который она должна усвоить.

 

Секретарь усмехнулся и расплылся в довольной улыбке:

 

— Вы, как всегда, хитры, сеньор граф, как всегда.
— Стараюсь, Жан, стараюсь.
— А парень? Что делать с ним?..

 

Граф задумался.

 

— Ничего, пусть себе живет. Пошли кого-нибудь проверить его для порядка, на всякий случай. Связи с разведками, олигархами, прочей нечистью. Но мне кажется, ничего интересного в парне нет. Я знаю дочь, она могла выкинуть такой финт.

 

Хозяин кабинета вздохнул, собираясь с мыслями.

 

— После проверки пусть твой человек сотрет о нем все данные, как и об остальном инциденте. Искать так искать — никаких легких путей. А когда она его найдет и притащит ко мне… Если не передумает искать конечно же… — Он ехидно усмехнулся. — Вот тогда я и познакомлюсь с ним поближе…
Секретарь вышел. Мужчина поднялся и вновь запустил релаксационную программу, закрывая ею унылый вид венерианской равнины. Он не сказал Жану главного, почему так поступил. Дело вовсе не в том, чтобы она находила общий язык с охраной. Конечно, это важно, бесспорно, но девочки теперь в лепешку расшибутся, а общий язык найдут. Дело в вызове, который подкинула судьба ему как отцу. Вызов под названием «влюбленная дочь». И его отцовская задача — сделать так, чтобы она не допустила ошибок матери, не стояла на коленях, прося прощения, много лет спустя, когда ничего нельзя будет изменить.
Любовь должна быть выстраданной, заслуженной, завоеванной. Если она преподносится на блюдечке с каемочкой — это уже не любовь, а игра. Бэль слишком привыкла играть и теперь пусть сама борется за свои чувства. Или проверит их в бою…

 

…Или поймет, что это совсем не то, что ей надо в жизни.
Он развернулся и вновь сел за стол. Впереди у него много работы.

 

Дверь открылась быстро. На пороге появился тот, кто мне нужен. За спиной его играла легкая зажигательная мелодия.

 

— Здорово, сосед!

 

Тот переступил порог и протянул мне руку:

 

— Здорово, Хуанито. Че хотел?
Я показал ему коробку от подарка. Затем приоткрыл ее и наполовину вытащил черный пластиковый диск.
— Можешь найти проигрыватель?
Сосед, а я точно знал, что он связан с разными ребятами, музыкантами, и может достать все, что угодно, из мира музыки, удивленно прицокнул языком и протянул руку к диску:
— Ого! Супервинил?
— Это хорошо или плохо? — Я сделал удивленное лицо. Я рисковал, поскольку не знал, сможет ли он оценить мой подарок правильно. Мне повезло, не смог.
— Это супер, чувак! — Он постучал ногтем по пластине, но не там, где звуковые дорожки, а ближе к центру. — Эта штукенция офигенных денег стоит!

 

Я согласно кивнул:

 

— Точно.
— Наверное, штукарь-полтора? Щас же такие не делают!
— Больше бери. — Я картинно усмехнулся. — Два с половиной.

 

Он присвистнул и покачал головой.

 

— Где достал?
— Послушать дали, — уклонился я от ответа.

 

Глаза соседа вдруг загорелись любознательным огнем.

 

— А мне дашь?
— Самому только дали. — Я сделал вид, что задумался. — Давай так, ты тащишь проигрыватель, я его слушаю, а потом на неделю даю его тебе. Когда достанешь проигрыватель?

 

Сосед посмотрел на часы:

 

— Через полчаса.
— Идет.

 

Он кивнул:

 

— Базара нет, договорились. Тогда завтра с утреца закинешь его, ага?

 

Я тоже кивнул:

 

— Договорились. Но не дай бог поцарапаешь… — Я погрозил кулаком.
— Да ты че! Я че, совсем не понимаю, что это такое? — замахал руками он.

 

«Угу, не понимаешь».

 

— Хоть одна царапина — заплатишь за него со своего кармана, — пригрозил я. Очень строго пригрозил. Но сосед — парень в теме, этот вряд ли испортит.
— Идет. Ну, я пошел, через полчаса жди.

 

Он прикрыл дверь, обулся и тут же проскочил мимо меня вниз.

 

У мамы, когда она меня увидела, сошла с губ радостная улыбка.

 

— Опять что-то случилось?
Я вкратце пересказал свою историю, не акцентируя внимания на том, кого и где видел и сколько на самом деле стоит подаренный мне диск. Выслушав, она вздохнула и покачала головой:
— И что мне с тобой делать?
— Мам, не начинай. И так тошно.
Я побрел на кухню, еле передвигая ноги. Очень хотелось повеситься. Или утопиться. Или сделать все сразу.
— Тебя весь день искала какая-то девушка, — донеслось мне вслед. — Несколько раз заходила, внизу сидела, ждала.
— Что за девушка? — Мне не было интересно. Я догадывался, кто это. Но она свой выбор сделала, пускай сама расхлебывает последствия, что бы ею ни двигало.
— Высокая такая, смуглая. — Глаза матери ехидно блеснули. — Очень высокая!

 

…И очень настойчивая…
Я так и застыл с открытым ртом. Блин, я же говорил Эмме что-то про сегодняшний день! Как раз перед дракой с бандой Толстого в фонтане! Без особой надежды дожить до субботы. Зная надоедливость Шпалы, можно констатировать, что просто так она теперь от меня не отстанет.

 

Наконец остался один. Мне не хотелось ничего, совершенно. Даже раздумья о грядущем, как бы полегче и поинтереснее его встретить, не прельщали. Я лежал и тупо пялился в потолок, ни на что не реагируя. В голове крутилась только одна мысль: «Я потерял ее. Вот так просто взял — и потерял».
Пришел сосед, притащил проигрыватель — нечто архаичное, без виртуального управления, но внушающее уважение качеством выходного сигнала. Я трясущимися руками подсоединил его к своей звуковой системе, запустил вращающийся круг, как делал это мистер Смит, и положил на него диск. Затем, осмотрев перо, на конце которого оказалась обычная тонкая игла, опустил его на край каемки.
Весь остаток вечера и половину ночи меня не было — я летал. Маленькая аристократка права: есть в этой музыке нечто, чего нет у нас, — то, что наши предки неблагоразумно потеряли во времена Третьей мировой, объявив крестовый поход существовавшему тогда миропорядку.
Этой музыке больше четырех сотен лет. Да, клавиши звучали как смесь органа и пианино; гитары… тоже отставали в развитии… Но вот вокалист понятия не имел, что они такие старые — его голос слышался так, будто они играют рядом, в соседнем клубе, в соседней комнате.
Несмотря на архаичность звучания, музыка, которую рождала группа, не ведала о своем возрасте. Она была вне времени, вне пространства. Я лежал и слушал, как из глубины веков доносятся октавы, ноты и слова, рвущие душу на части точно так же, как рвали души людей столетия назад. Музыку вечности.

 

Sweet child in time
You’ll see the line
The line that’s drawn between the good and the bad
See the blind man shooting at the world
Bullets flying taking toll
If you’ve been bad,
Lord I bet you have
And you’ve been hit by flying lead
You’d better close your eyes and bow your head
And wait for the ricochet

 

Утром меня растолкала мать, огорошив спросонья:

 

— К тебе пришли. Девушка.

 

Сердце сжалось от проснувшейся на мгновение надежды. Она нашла меня?
И тут же опало. Это оказалась Эмма. Всего лишь Эмма.

 

— Чего тебе? — недовольно потянулся я.
— Ты говорил, чтобы я зашла, — бодро ответила она, входя и демонстративно разуваясь.
— Эмм, не сейчас. Давай в другой раз?
Я обернулся и поплелся в свою комнату в надежде, что там можно спастись. Напрасная надежда.
— А когда? Ты обещал!
— Так, я пошла к донне Татьяне, — засобиралась вдруг резко мать.
— Мам, Эмма уже уходит, не надо.
— Мне самой лучше знать, что мне надо! — отрезала та. — Пока.
Ну-ну, и мама меня бросила. Предала, оставила наедине с этой длинной горгульей.
И что теперь делать? Вышвырнуть ее? Совесть не позволяет. Все же она не сдала меня тогда у Витковского. Пусть не от любви ко мне, по собственным мотивам, но ведь не сдала же!
Я присел на пол у кровати, кивнул ей на кресло перед домашним терминалом. Она протянула мне планшетку и села, поджав ноги. И невольно напомнила мне этим Бэль.
— Эмма, я не в настроении. Честно. Будешь приставать — вышвырну.
— Я сделала все, как ты просил, — проигнорировала она угрозу. — Перебрала все фамилии «золотой сотни» и еще несколько десятков из второй сотни.
— И что? — Я развернул планшетку и попытался сосредоточиться на том, что там написано.
— Такой девушки нет. Блондинос больше пяти десятков, но так, чтобы совпадало все, — нет ни одной.

 

Приехали.

 

— Может, тебе показалось и ее на самом деле не существует? — В ее глазах читалась уверенность в своих словах. Дескать, Шимановский, кончай колотить понты.

 

Я в ответ громко рассмеялся.

 

— Эмма, я вчера провел с ней весь день. Незабываемый день! — Я прикрыл глаза, вспоминая свою аристократку. То, как пахнут ее волосы, как плавно она двигается, когда танцует… — И она правда аристократка.

 

Эмма продолжала скептически кривиться.

 

— Ты не поверишь, кого мы только вчера не видели, — решил убедить ее я. Наверное, для того, чтобы самому не разувериться, что это действительно было. — Даже инфанту!
— Инфанту? — В глазах Эммы замелькали искры интереса.

 

Я кивнул:

 

— Она стояла в метре от меня. И Сильвию, дочь Октавио Феррейры…

 

И я вкратце поведал ей историю вчерашней неудачи. Всю, в подробностях.
Почему я рассказал — не знаю. Накипело. Эмма — не лучший собеседник, но на тот момент у меня не было никакого. Хуан Карлос… хороший парень, но он не годится в духовники. По той простой причине, что мы не друзья. Да, мы товарищи, но я никогда не доверю ему самое сокровенное.
А Эмма? Пожалуй, тут сработал тот же закон, что и с Бэль. Она не сделает мне плохо просто потому, что ей это не надо.

 

— Они уехали. Я же развернулся и убежал. Вот и все.
Я закончил. Эмма задумчиво молчала. Долго молчала, несколько минут. Затем выдала вердикт:
— Так не бывает.
— Бывает, Эмм, бывает. И после этого ты со своими глупостями? Пожалуйста, пожалей меня, не доставай. Я только что потерял девушку — не до тебя сейчас.
— И что ты собираешься теперь делать? — словно не услышала она.
— А что я могу?
— Как — что? Искать ее!

 

Я рассмеялся:

 

— Зачем? Господи, Эмма, как же ты не понимаешь, я не смогу смотреть ей в глаза после этого!
— Но ты же ни в чем не виноват?
— Не виноват? — Я вспылил, закричав во весь голос. — А если бы она не была аристократкой? Если бы сзади не ехали ее охранники? Что было бы тогда?
Я неудачник, Эмма. Неудачник во всем. Да, мне везет по жизни, сказочно везет! То, что я встретил ее, — чистая случайность. Она тупо забыла у меня свой навигатор, которым я затем растиражировал преступления Толстого, — тоже случайность. Я устроил дебош, да такой, что в школу нагрянула королева, но и это случайность! ЭТО ВСе СЛУЧАЙНОСТИ, Эмма!!!
…Когда я говорил, озвучивал вслух сокровенное, мне становилось легче. Пусть она знает, кто я, — слишком тяжело таскать такой груз в одиночку.
— Я ничего не добился из того, что хотел, мне просто сказочно, нереально фартило. Всю прошлую неделю. А встреча с Толстым — закономерный итог. В школе меня считают чуть ли не героем, но на самом деле я — ничтожество. Ничтожество, неспособное самостоятельно защитить ни себя, ни собственную девушку. И то, что произошло, — всего лишь судьба, решившая забрать назад свои долги. Только и всего.
Ну, вот и выговорился. И стало намного легче. Спасибо Эмме хотя бы за это.
— Я не могу с ней встречаться, — закончил я. — Не могу с ней видеться. Я просто не смогу посмотреть ей в глаза.
— Ты слишком строг к себе. Ты не виноват, что не можешь справиться с целой бандой.

 

Я лишь усмехнулся:

 

— Человек отвечает за все, совершаемое им в жизни. Я мог что-то сделать, мог как-то договориться с ними. Раньше, в школе, с первого дня. Я не знаю, что я мог, НО ЧТО-ТО ВЕДЬ МОГ ЖЕ!

 

Вновь горькая усмешка. Эмма не перебивала.

 

— Знаешь, если бы на нас напали совершенно левые, посторонние хулиганы, дело случая… Но так? — Мне было дано понять, что нельзя выжить, опираясь на одно везение. Какие-то высшие силы постарались, я благодарен им. Надо что-то делать самому, не надеясь на чудо, а с этим у меня проблемы. И пока я не решу свои проблемы, пока не смогу защититься от Толстого и ему подобных… Пока я не научусь делать так, чтобы у меня что-то получалось… Я должен забыть о ней.

 

Она лишь покачала головой:

 

— Ты не прав. Я не знаю почему, просто… не прав ты.
— Тем более ты ее не нашла. — Я вновь усмехнулся. — Видишь, все-таки судьба!
— Я могла плохо искать. Пропустить. Я же человек! И еще… Помнишь, я тогда начала говорить в коридоре, когда ты ударил Рубини по носу?

 

Я кивнул.

 

— Что есть одна девушка, но не из первой сотни?
— Да. Знаешь, кто это?
— Ну, кто же?
— Принцесса Изабелла.

 

Я вновь рассмеялся, от всего сердца.

 

— Эмма, чтобы ты знала, принцесс охраняют «ангелы-хранители». Это такие молоденькие девочки лет от восемнадцати и до тридцати пяти. Я вчера, да и позавчера, достаточно на них насмотрелся. Даже дворцовая стража, те ребята в черном, не допускается к этому. А ее охраняли здоровые молодчики. Так что это не принцесса, однозначно.
— Ну, не знаю… — Эмма задумалась. — Но она подходит по всем твоим параметрам.
Я пожал плечами. Мало ли людей подойдет под мои скромные параметры? Наличие брата, сестры и кузена определенного возраста.
— И твою Бэль ведь тоже зовут Изабеллой? — не унималась она.
— Ты знаешь, сколько Изабелл на планете? После Марии это одно из самых распространенных имен. Сколько ты встретила их, пока копала? А сколько среди них модов?
— Много. — Она задумалась. — И модов человек десять. И четыре точно с белыми волосами.
— Вот видишь. — Я усмехнулся. — Но допустим, это она. И что? Это что-то изменит? Я смогу смотреть ей в глаза оттого, что ее мать — правительница планеты?

 

Молчание.

 

— Помнишь, ты говорил Карине, что тебя найдет настоящая принцесса и ты ее…

 

Я вновь рассмеялся. О, святая наивность!

 

— А что я еще должен был сказать Карине, Эмма? Или ты предлагаешь мне стать альфонсом? Найти себе принцесску, аристократку, спрятаться за ее юбку, решить с помощью ее громил свои проблемы, затем лечь на диван и не знать горя?

 

Эма открыла рот от удивления.

 

— Но… Я думала… Ты серьезно тогда…
— Я серьезно. Но только начну я с того, что я буду защищать ее. Может, не кулаками, как-то иначе, но только не прячась за чьей-то юбкой. Все, Эмм, прости меня, но я хочу посидеть в одиночестве.

 

Она поднялась, направилась к двери, затем обернулась:

 

— Хуан, может, если тебе все равно… ты сделаешь, что обещал? Я ведь исполнила твое требование.
Я с таким презрением оглядел ее снизу вверх, что она непроизвольно отшатнулась.
— Эмма, неужели ты такая дура и не понимаешь, как низко пала со своей «лотереей»?
— Но я…
— Тебе так нравится быть опустившейся блядью без собственного мнения? Пусть даже с деньгами и влиянием семьи?
Молчание. Долгое-долгое. Она порывалась что-то мне сказать, открывала рот, но вновь закрывала. Наконец, увидев что-то на полу, воскликнула:
— Ой, а что это?
«Это» оказалась визитка Сильвии — кусочек позолоченного пластика, инкрустированный драгоценными камешками. Видимо, вчера, снимая брюки, не заметил, как она вылетела из кармана.

 

Карточка эта, даже без учета стоимости камней и золота, сама по себе произведение искусства. Одна работа ювелира в ней, ручная работа, стоит больше маминой зарплаты. Оно и понятно, личный номер сеньорита Феррейра абы кому не дает, а те, кому дает, — достаточно состоятельные люди, чтобы продемонстрировать им шик, богатство и превосходство семьи Феррейра над остальными, даже в такой мелочи.

 

— Так это что, правда? — Ее изумление было… таким искренним и огромным, что мне вновь захотелось рассмеяться.
Она вроде бы поверила мне под конец моего рассказа, слишком эмоционально я вел повествование, со слишком многими деталями и подробностями, но верила как бы издалека. Дескать, пока не потрогаю руками, все ваши истории останутся сказками. Теперь же, покрутив визитку в руках, мои сказки обрели для нее предметность. А следовательно, абсолютно все, сказанное мной, превратилось в грубую недвусмысленную реальность.
— И ты правда видел инфанту?

 

Я лишь устало прикрыл глаза.

 

— Эмма, ты уходишь.

 

На этот раз она не спорила.

 

— Да, конечно. Ты действительно их видел… И теперь не хочешь?..
Я скривился. Что еще ожидать от куклы с мозгами Эммы? Шимановский, простачок титуляр с окраины, из бедной семьи, сын проститутки, окунулся в мир высшего света, с ним заигрывала самая богатая девушка на планете… А теперь он сидит и добровольно от этого мира отказывается?

 

Ей не понять. А объяснять я не буду.
Я встал и побрел в кухню. Чего-то нашел, подогрел, съел, не почувствовав вкуса. Разговор с Эммой пошел на пользу — я перестал хандрить и задумался о практических своих шагах. Что-то надо делать. Но вот что?
Додумать не получилось. Я услышал шум открывающейся двери, резко открывающейся, от толчка, и поспешил в коридор, группируясь и готовясь к бою. Закрыть ее за Эммой я не сообразил — не успел.
К счастью, мои опасения не оправдались, это вновь оказалась Эмма. Но это была не та Эмма, что заходила полчаса назад, глаза ее пылали бешеным огнем.

 

— Шимановский, раз такое произошло, значит, у тебя больше нет девушки? — с ходу заявила она.

 

Я растерялся:

 

— Нет. Но…
Дальнейшие мои протесты потонули в огне ее решимости: она, словно танк, поперла вперед, схватив меня за грудки, и потащила в спальню.
— Ты мне обещал. Я сделала для тебя работу, и ты мне должен.
— Эмма, я не…

 

Мои протесты и робкие попытки сопротивления оказались бесполезны.

 

…Хм. Скажем так, меня грубо изнасиловали. Изнасиловала девушка, которая считалась королевой школы, но к которой у меня не было ни малейшего интереса. Она оказалась сильной, очень сильной, видно, занимается чем-то, и серьезно, просто мускулы не заметны благодаря общему строению тела. Я все равно мог победить ее, я — боец не из последних, но…
…Но есть такая штука, как совесть. Я действительно обещал ей, и она сделала то, что я требовал. Я хотел прокатить ее, выставить дурой, но…
…Но она не сдала меня. И выслушала. И не предаст. И я, пообещав, не мог не сдержать слово, как бы противно себя при этом ни чувствовал.
Что ж, сейчас она получит свое и исчезнет из моей жизни, я же буду относиться к этому как к части сделки, которую необходимо выполнить. В конце концов, если я перестану держать слово — в кого превращусь? Ее же вина лишь в том, что она толкнула меня самого в ловушку, расставляемую для нее. Я успокоился и решил просто получать удовольствие.
Этот секс был… великолепен. Такого со мной еще никогда не было. Эмма вытворяла такое… Не могу найти слов, чтобы описать, просто незабываемо. Три восклицательных знака.

 

— Все, теперь ты довольна?

 

Мы лежали и молчали, думая каждый о своем.
Эмма безразлично пожала плечами.

 

— Ты получила, что хотела, я тебе больше ничего не должен?
— Я не включала камеру, — ответила она, не моргая, глядя в потолок.

 

Когда смысл этих слов дошел до меня, я закашлялся и подскочил:

 

— То есть как не включала? Если ты думаешь, что я еще раз…
— Ты ничего не должен, — ответила она отрешенным тоном. — Просто… Просто я не хочу больше быть опустившейся блядью…

 

Затем она уткнулась мне в плечо… и заревела.
Ревела долго, минут двадцать, выгоняя из себя все, что накопилось в душе, а я лежал, приобняв ее, гладил по волосам и пытался прийти в себя, а заодно понять, что же такое только что произошло.

 

Наконец она успокоилась. Мы вновь лежали и молчали, она не решалась, а может, не знала, что говорить, от меня же было достаточно лишь немой поддержки. Наконец она решилась:

 

— Я больше не хочу общаться с ними. Ты прав, я пала, и даже не заметила, как низко. Они пустые, не думают ни о чем, кроме секса. У них нет никаких стремлений, ценностей, никаких… Как они называются?..
— Никаких принципов, — подсказал я.

 

Эмма кивнула:

 

— Да. А я поняла, что больше не хочу так жить.
— Из-за меня?

 

Она вновь кивнула.

 

— Ты не прав, что не борешься за любовь. Но твои рассуждения… Я поняла, что хочу себе такого же рыцаря в алмазных доспехах. С принципами. И чтобы я была у него за каменной стеной. Твоя Бэль — счастливая сука и даже не представляет, насколько счастливая!
— Но-но!
Я лишь сильнее обнял ее, не зло. М-да, раз уж до Эммы дошли такие вещи?.. Что же в мире делается?
— Почему я не замечала тебя раньше?

 

Я пожал плечами:

 

— Я всегда был рядом. Но теперь поздно, Эмм. Твой космолет улетел.
— Да знаю я! — Она поднялась и принялась искать вещи. — Есть хочешь? Приготовить что-нибудь?
— А ты умеешь? — Я снова удивился, но уже вяло.

 

Она довольно улыбнулась:

 

— Немного. Самое простое. А что у тебя в холодильнике?

 

Эмма торчала у меня до вечера. Мама, словно чувствуя, домой не торопилась, и спровадить ее удалось лишь часам к десяти, и по ее лицу я сделал вывод, что, несмотря на улетевший космолет, попыток наладить со мной отношения она не оставит. Но меня это мало заботило, пока мало — были проблемы поважнее.
Моя самооценка поднялась, и теперь ее уже ничто не поколеблет. Если уж я своими поступками помог осознать кому-то никчемность, помог… если не направить на путь истинный, то хотя бы сбить с неправедного… Это многое значит.
Следовательно, для меня не все потеряно, у меня есть шансы добиться поставленной цели. Вопрос в том, что избрать целью.
Сейчас, после бурного неоднократного секса, охватившая меня со вчерашнего вечера хандра ушла, я был полон сил и энергии и мог спокойно, не уничтожая себя, подумать об этом. То, что жить так же, как жил до этого, нельзя, — это понятно. Потому как в следующий раз рядом может не оказаться охраны, и моей девушке сделают плохо у меня на глазах, несмотря на все мои старания, выпендрежи, концентрацию сил и ресурсов. Значит, мне нужен апгрейд, mejorar — кардинальное резкое улучшение каких-то жизненных качеств, свойств и установок. Иными словами, я должен резко и бесповоротно изменить свою жизнь, переведя ее на качественно новый уровень.
Направлений таких апгрейдов два: первый — тупо научиться махать кулаками и показать всем кузькину мать, став не просто бойцом, а крутым бойцом, и второй — пойти «во власть», стать членом организации, которая может постоять за одного из своих, взять на себя решение самых острых его проблем.

 

И третий путь — совмещение обоих первых.
С этой мыслью я лег спать, решив, что утро вечера мудренее.

 

Март 2447 года, Венера, провинция Полония,
Новая Варшава
Хорошо, что он не спешил и расплатился заранее, выгадав время, чтобы посидеть и подумать. Выходя из своего убежища, он вдруг обнаружил в самом центре зала, за самым козырным столиком… трех «ангелочков».
Это вновь оказались молоденькие девочки чуть-чуть за двадцать. Тоже в форме ДБ, но эта форма не могла обмануть даже не подкованных в проблеме обывателей — о каком департаменте речь, если рядом с каждой из девочек к столу прислонено вполне себе боевое «Жало»?
Судя по количеству закусок, сидели они здесь давно и расслабленно, а значит, пришли не по его душу. Девочки отдыхают после трудного рабочего дня… Иглометы рядом… У каждого своя работа — такое складывалось со стороны идиллическое впечатление. То, что их отдых здесь — чистое совпадение, сомнений не вызывало, иначе бы он давно лежал холодным трупом, у них бы достало времени провести зачистку. Это обрадовало, но, с другой стороны, он поразился шутнице Судьбе и своему коварному везению, тоже обладающему отменным чувством юмора.
Итак, что теперь делать? По-тихому линять, пока не засекли?
Отчего-то сейчас эта мысль не прельщала. Наверное, в этом виновато досье Мексиканца — он увидел своих противников «в лицо», почувствовал вкус борьбы и теперь не мог сбежать, как последний трус. Хотелось именно борьбы, азарта, крови, а иначе как он собирается уничтожать первых лиц государства, если бежит от тройки рядовых исполнителей?
Он сел назад, но уже под другим углом на противоположный диван и принялся наблюдать, благо девочки даже не смотрели в его сторону. Первой его мыслью было, что его ценят не слишком высоко. По каким-то причинам против него бросили неопытный молодняк, которому не исполнилось и двадцати пяти. Та троица, теперь эта…
Это хорошо, но вызывает недоумение. Он грохнул трех из них в бункере, против него должна быть объявлена вендетта — вендетты корпуса не имеют срока давности, а в реальности им занимаются те, кого держат в резерве, втором эшелоне!
Нет, молодость имеет свои преимущества. Например, у этих девчонок лучше реакция и быстрота движений. Но отсутствие опыта очень часто может стать решающим фактором, и в этом руководство корпуса просчиталось.
Он ждал. Смотрел и ждал. Ему было жаль девчонок — веселых, жизнерадостных; в их глазах плескалась сама жизнь, они шутили, что-то показывали, рассказывали, смеялись. Дети!
Но ему придется убить этих детей. Или они, или он — третьего не дано.
Люди вокруг почти не обращали на них внимания. Почти, потому что форма и иглометы не могли не привлекать. Но все присутствующие их игнорировали, не находя в этом ничего экстраординарного — сидят, и пусть себе сидят. Забытая провинциальная Варшава. За своей отдаленностью от цивилизации аборигены не знают, что может натворить эта троица. А они могут разнести здесь все-все, и им за это ничего не будет. Подстрелят кого-нибудь, укокошат за один лишь косой взгляд, а ответят за это лишь своему таинственному совету офицеров перед другими «ангелами», старшими и опытными. А рука, как известно, руку моет.
Но это и к лучшему, что жители Варшавы не догадываются о висящем над ними дамокловом мече — меньше нервов и ненужной суеты.
Вот одна из девчонок встала и ушла к туалетной комнате. Подождав немного, Войцех решил, что это шанс. Сейчас или никогда.
Из оружия имелись только ножи, лежавшие на столе, да и те не острые. Ну, ничего, справится. Против «ангела»
это все равно что с голыми руками, да только против них с любым оружием как с голыми руками.
Встал. Вышел в темный зал. На него никто не обратил внимания. Судя по тому, что прошлая бригада показывала Ярославу его изображение, как он выглядит сейчас — преследователям известно. Совсем девочки расслабились!
Дверь с нарисованным профилем человека в длинном женском платье и модной шляпке. Подумав несколько секунд, он решился и толкнул ее, засовывая в рукава заготовленные ножи.

 

Внутри находились две женщины. Одна стояла и красила губы перед зеркалом, другая мыла руки и тоже что-то делала. Обе по команде воззрились на него.

 

— Я жену ищу… — извиняясь, скривился он, после чего перестал быть им интересен.

 

Зашел во второй отсек, где стояли в ряд пластиковые двери кабинок.

 

— Флориана? — громко произнес он. — Ты здесь? — И картинно постучал по ближайшей дверце. — Флориана, сколько можно ждать!
Через несколько кабинок от него послышался звук сливного бачка. Перехватив удобнее нож, он двинулся туда. Раздался щелчок деблокируемой двери, затем она открылась…
…Он сразу, с ходу, на всей скорости, на какую был способен, атаковал, целясь ножом в голову, ибо из кабинки показался силуэт в черно-синем. Атаковал, но не успел — телохранительница смогла уклониться.
Но он не зря провел шесть лет в армии, не зря уделял в тюрьме тренировкам все свободное время — второй удар достиг цели. Пусть он целился обманным в корпус, а попал в плечо, но это тоже неплохо. С оружием он тоже не ошибся: тупой зазубренный нож не резал, а рвал плоть при ударе.
Войцех уклонился и отступил, позволяя девчонке провести пару атак. Это тоже маневр, попытка поймать противницу в припадке ярости, и он удался — его второй нож впился ей в бедро.
Судя по виду телохранительницы, она не чувствовала боли и атаковала бы снова и снова, но, раненная в ногу, на долю секунды потеряла равновесие и ориентацию, чем он воспользовался, вначале ударив ее кулаком в лицо, пробив обманным движением динамический блок, а затем без пощады всадив третий нож ей прямо в глаз.
Тело противницы рухнуло словно подкошенное. Смерть моментальная и совсем безболезненная.
Он отступил, смотря на дело своих рук. Да, девчонка, совсем еще молодая, зеленая. Такой бы жить, деток рожать…
…Но не стоит сентиментальничать. Эта девочка по приказу ее величества с легкостью уничтожит пять десятков безоружных людей, как и ее более старшие предшественницы, а значит, туда ей и дорога.
По полу растекалась лужа крови, которую не спрячешь, затащив тело в кабинку, потому не мудрствуя Войцех принялся обшаривать его прямо здесь, спеша сделать это до того, как сюда кто-нибудь войдет.
Что имеется в наличии? Нож, настоящий, боевой, годный как для борьбы, так и для метания. Ручной игломет — а это то, что надо! Документы на имя сотрудника ДБ и императорской гвардии, право на ношение оружия в любой особо охраняемой зоне планеты, несколько информационных капсул. Координатор старой модели, судя по изображению, к сети не подключен, используется как обычный гражданский навигатор. Хорошо, напарницы не видели, что с ней произошло, но брать его с собой не стоит.
Его грязное занятие — обирание трупа — вдруг прервал нечеловеческий женский визг: какая-то сеньора все же заглянула в туалет. Он опоздал.
Одним движением Войцех подскочил к визжащей и вырубил ее ударом в основание шеи — пусть полежит. Кинулся к двери, на ходу включая игломет, но, услышав гул голосов снаружи, бросился к дальней кабинке и затаился внутри, сев на пол и прильнув к стене. И уже с этой немудреной позиции принялся слушать звуки стандартной суеты, которая случается при обнаружении трупа в общественном заведении: визги, ор, топот, требования вызвать гвардию и угрозы «Я буду жаловаться».
Но это прошло мимо, слух пытался вычленить совершенно иные звуки. И дождался.
Несколько резких выкриков, и все разом стихло — людей безапелляционно выдворили за пределы туалета, видимо аргументировав требование потрясанием оружия. Тишина.
В туалете осталось лишь три человека, одним из которых являлся он сам. Одна из противниц находилась рядом с телом, вторая, по его подсчетам, загораживала выход, держа кабинки под прицелом.
— Минут пять, не больше, — произнесла первая противница. — Эта тварь где-то рядом, далеко не успел уйти.
— Я посмотрю, — ответила ей вторая.
— Давай.
После этого он почувствовал, что одним человеком в помещении стало меньше. Первая противница тоже бросилась к выходу, но на самом пороге развернулась и вернулась назад. Раздался глухой звук «бум» и треск — дверца крайней кабинки вылетела под ударом окованного сапога.
— Выходи, ублюдок! Я знаю, что ты здесь!
Войцех понял: она блефовала. Она не знала этого, а лишь проверяла догадку. В ее голосе слышались нечеловеческие боль и отчаяние, решимость сделать так, чтобы он взмолился об аде, как о невероятном курорте, когда они его найдут. В своем приступе ярости она открывалась, невероятно открывалась, подарив ему шанс на вторую победу.
Бум. Вторая кабинка. Бум. Третья, через одну от него. Он приготовился. Бум. Крайняя к нему. Пора. Войцех нажал на спуск.
Стенки туалета — обычный пластик. Красивый, под мрамор, солидно смотрящийся и приглушающий звуки, но абсолютно уязвимый для сверхпроникающих снарядов, вроде игл.
Выстрелив, он тут же прыгнул, выкатываясь наружу, на кафельный пол туалета, держа предполагаемое место нахождения противницы под прицелом. Не понадобилось — он попал с первого раза — вторая девчонка оседала, срезанная практически напополам, не успев даже испугаться.
Осталась последняя. Координаторы, скорее всего, уже включены, и она знает, что только произошло, теперь единственный его козырь — внезапность. Он вскочил и рванул к выходу, распахнув дверь, снеся при этом стоящего за ней бритоголового охранника и повалив кучкующихся рядом с ним нескольких дамочек — естественный живой щит на случай, если «ангел» постесняется стрелять в невинных.

 

Постеснялась.
Теперь резко вправо и на пол.
Успел — за его спиной развалилась кадка с экзотическим земным растением, ошметки листьев разлетелись в стороны.
Уже лежа на земле, он спустил курок, направляя поток игл сквозь разделявший их с противницей диван. Тишина.
Тут зал взорвался: люди начали вскакивать, бегать, суетиться, создавать то, что ему нужно, — панику. Но главное, что его несказанно обрадовало, — отсутствие второй очереди. Он попал.

 

— Всем лежать!
Войцех смело вскочил и дал залп из игломета по системе освещения, затем по верхнему ряду бутылок в баре. Хаос моментально достиг апогея, действуя от противного, чего он и добивался. Все посетители, да и обслуживающий персонал, толкались, сшибали, давили друг друга, пытаясь убежать или уползти от исходящей непонятно откуда угрозы. Усмехнувшись, Войцех спокойно подошел к третьей поверженной противнице.
Да, он достал ее очередью сквозь диван, и это была заслуженная победа. Первую он победил, пользуясь внезапностью, — если бы у нее было на несколько долей секунды на подготовку больше, вряд ли бы бой закончился с таким результатом. Вторую — приступом ярости, охватившим ее и заставившим забыть о предосторожности. С этой же они были на равных — или она, или он. Повезло ему. Злости или ненависти к ним, простым девчонкам, зомбированным и воспитанным в духе абсолютной преданности отморозкам у власти, он не испытывал. Потому и прикрыл последней противнице начавшие стекленеть глаза, взял из ее рук второй игломет, вытащил из-за пояса запасную обойму и побежал к черному ходу — у него еще оставались шансы спастись, хотя и призрачные.

 

Он пробежал несколько кварталов, вот так, нагло, с иглометами в руках, спасаясь из зоны оцепления — гвардия спешно перекрывала квартал за кварталом, фильтруя всех выходящих. И он успел. Успел и проскочил, несмотря на усиленные посты вокруг. Самоубийственный трюк, но, говорят же, дуракам и самоубийцам везет.
Теперь он стоял на крыше небольшого здания, куда залез по пожарной лестнице, и смотрел на город.
Варшава — его родина. А возможно, будущая могила — если он срочно, в течение нескольких часов, не уберется отсюда. Он убил трех «ангелов», трех девчонок из элитной и самой организованной силовой структуры королевства. Имеющей в своем распоряжении все ресурсы остальных структур, пользующейся правом неприкосновенности, ненаказуемости за любые, даже самые страшные преступления. На него уже объявлена охота с вендеттой, и никто в мире, ни один здравомыслящий человек, не окажет ему помощи. Ибо на помогающего также обрушится гнев «ангелов».
Сейчас он понимал свои ошибки. Он сглупил не сейчас, напав на ничего не подозревающих девчонок, а в самом начале, посчитав, что криминальный авторитет, пусть и такой тяжеловес, как Мексиканец, сможет что-то сделать против ее королевского величества. Да, он крут, без вопросов… Был. Но планета принадлежит не ему, не авторитетам, подобным дону Диего Альваро. Реальные хозяева планеты — кланы.

 

Веласкесы — тоже клан, не самый богатый, не самый могущественный, но исторически находящийся у власти в стране. Стране, скованной вековыми традициями патернализма и на одном этом основании боготворящей своих правительниц. Корпус телохранителей — это все, что у них есть, единственное, что отличает их от других кланов, также имеющих немаленькие армии, но не обладающих неподсудностью. И именно они, другие кланы, считающие себя не хуже Веласкесов, могут стать его реальной защитой, единственными реальными покровителями. Как сказал Кароль: «Чтобы копать под Веласкесов, нужно быть как минимум Феррейрой!» Золотые слова, на которые он не обратил должного внимания. И в результате стоит один, на крыше бурлящего города, думая, как оттянуть неизбежное.
Зря он так спешил, связавшись с Мексиканцем. Нужно было еще немного подождать, несколько лет, до освобождения, и обратиться сразу к нужным людям. Но теперь поздно, у него не осталось выбора. Он не знает, какой клан в оппозиции, кто, как и насколько решительно настроен против власти ее величества. Он может сделать лишь один-единственный звонок с номера, приобретенного в другом городе на имя постороннего человека, а затем ждать результата — попал он пальцем в небо или не попал.
Войцех поднял руку и переключил на браслете идентификационный номер системы связи. Внутри его колотило. Набрал несколько цифр — справочную систему. Включил виртуальную клавиатуру в режим перчатки и набрал искомое. Затем нажал виртуальным пальцем на полученный результат — «позвонить».
Ответили с третьего гудка, автомат с голосом молодой симпатичной девушки (девушки с такими голосами не могут быть несимпатичными):

 

— Вас приветствует компания «Промышленность Феррейра». К сожалению, рабочий день уже закончен, но если вы хотите, то можете…
— Пожалуйста, соедините меня со службой безопасности! — воскликнул он. Он знал, что СБ крупных компаний, таких как базовые объекты кланов, не спит никогда. Вопрос лишь в том, в какой из своих компаний сеньор Феррейра держит главное подразделение собственной спецслужбы.

 

Угадал, соединили.

 

— Здравствуйте, — ответила уже живая девушка. — Отдел безопасности компании «Промышленность Феррейра».
— Сеньора, соедините меня, пожалуйста, с начальником СБ.

 

Та запела стандартную песню казенным поставленным тоном:

 

— Извините, сеньор, рабочий день закончен. Если хотите, я запишу вас на прием на утро…
— Девушка! — Войцех вложил в голос все свое красноречие. — Я прекрасно понимаю, что рабочий день закончен! Но, к сожалению, моя информация имеет ценность лишь сейчас, утром она испортится и прокиснет. И поверьте, ваш босс очень расстроится! Пожалуйста, соедините меня с ним, это вопрос жизни и смерти!

 

Она заколебалась.

 

— Как вас представить? От кого сообщение?
— Родная моя! — Войцех картинно вздохнул. — Пожалуйста, не нервируй. Тебе мое имя знать совершенно не обязательно.

 

Пауза. Затем сосредоточенный и немного испуганный голос:

 

— Минуточку, ждите.
В его ушах заиграла приятная музыка. Через несколько минут, которые Войцех провел весь на нервах, музыка оборвалась, и ему ответил усталый мужской голос:
— Я вас слушаю.

 

От неожиданности Войцех немного опешил, но тут же взял себя в руки.

 

— Это глава службы безопасности «Промышленности Феррейра»?
— Да, — нервно одернули на том конце. — Что вы хотели?

 

И он решился:

 

— Меня зовут Войцех Красуцкий. Я тот человек, которого разыскивают «ангелы» в Варшаве, и у меня есть важные сведения для сеньора Феррейры.
Пауза. Все, ставки сделаны, ставок нет, он только что поставил на кон свою судьбу и душу. С такими людьми, как Феррейра, не шутят. И от них невозможно спрятаться или скрыться.
— Какого предмета или сферы деятельности касается ваша информация? — спросил мужчина после долгого раздумья.
— К сожалению, это я могу сказать лишь лично сеньору Феррейре, — отрезал Войцех, понимая, что чем меньше людей будет в это посвящено, тем больше шансов выжить у него самого. И еще, мужчина на том конце не был удивлен словами «ангелы» разыскивают в Варшаве, он лишь удивился его звонку — следовательно, знает об операции корпуса. Это обнадежило, вселило уверенность в профессионализме этих людей — в этом смысле он не прогадал.

 

Вновь пауза. Подумав, мужчина выдавил:

 

— Вы уверены, что ваши сведения заинтересуют дона Октавио?

 

Теперь задумался Войцех. Вот он, его Рубикон. Ведь если не заинтересуют…
Но свой жребий он уже бросил, как только набрал номер их компании.

 

— Я думаю, об этом сможет сказать лишь он сам.

 

Вновь молчание. Затем задумчивый вздох:

 

— Хорошо, вас заберут. Каково ваше местонахождение?

 

Когда я проснулся, часы на стене показывали без четверти девять — на занятия я опоздал. Видно, Эмма вчера сильно вымотала, не услышал будильник. Или сам расслабился?
Не важно. Но раз уж проспал, неплохо бы заняться тем, на чем остановился вчера, — поиском пути апгрейда. Кое-какие наметки уже появились.

 

Итак, первый путь. Кто может сделать меня сильнее?
Тренер отпадает — сам это честно сказал. Из легальных способов (а с нелегальными лучше не связываться) остается контракт в государственном или аккредитованном государством заведении. Какие в стране есть структуры, могущие сделать из человека супермена?
Я надел навигатор Бэль, завихрил козырек и опустил его до подбородка, создавая вокруг себя виртуальное пространство. Переключил на браслете режим ввода на «перчатку», развалился на кровати и начал писать в воздухе, а затем стирать написанное.
1. Армия.
В армию берут с восемнадцати. Мне восемнадцать уже есть. Армия Венеры делится на части двух типов — наемники и регуляры, разница в оплате и наличии гражданства. Неграждане страны попадают в наемники, самые ходовые части, использующиеся для всех мелких боевых операций, а также как чистильщики — для грязных дел, вроде подавления бунтов. Отслужившие в них стандартный шестилетний контракт получают подданство и переводятся в регуляры. Естественно, меня возьмут сразу в регулярные части, я подданный Золотой Короны. Смущает лишь один момент: мне нужно попасть не просто в солдаты, а в элиту, спецназ, а для этого без рекомендаций нужно вначале два года отслужить строевиком. Итого восемь лет.
Я не склонялся к такому варианту. Армия — не мое, не панацея от моих бед. Конечно, после нее люди получают кучу льгот, купаются в шоколаде по сравнению с гражданскими. Там можно даже учиться и получить заочно высшее образование. Многие видные ученые современности начали свой путь именно так, грызя гранит науки от обилия свободного времени между караулами, защитив диссертацию после демобилизации.
То есть теоретически, если я уйду сейчас служить, это мало скажется на перспективах моей карьеры. Даже грант за мной сохранится, можно будет пересдать его по льготной схеме сразу на обучение в вузе. Но повторюсь, этот путь мне не нравится. Что еще?
2. Спецназ ДБ и императорской гвардии.
Эти — звери. У каждого из них собственные тактические задачи, в соответствии с которыми их учат. Например, у ДБ обезвреживание террористов, разгон демонстраций и прочее. Какой профиль у игэшников, могу только догадываться, но вряд ли это прогулка по вечернему проспекту. Соответственно, абы кого туда не берут. Чтобы попасть к ним, нужно отслужить хотя бы обычный армейский контракт — и то не факт, что возьмут.
Ходят слухи, что у «тетушки Алисы», как ее зовут в народе, есть особое подразделение, личное, подчиняющееся только ей. Туда набирают заключенных, по несчастливой случайности угодивших за решетку, но не являющихся прожженными рецидивистами. Мясо, которое кровью смывает прошлые ошибки, вроде как не жалко. Это засекреченное подразделение, оно наводит страх на верхушку департамента, позволяя донье Алисии безнаказанно устраивать внутри своей конторы террор.
Но опять же, чтобы туда попасть, надо вначале отслужить, а потом сесть в тюрьму.
Итог: никто никогда не возьмет парня с улицы в элитные подразделения, каким бы гением он ни был. Никакое традиционное подразделение.
Так мой разум вновь и вновь возвращался к нетрадиционным. Точнее, нетрадиционному. Единственному в стране, которому в связи со спецификой работы начхать на законы и традиции. Подразделение, изначально набирающее своих бойцов среди несовершеннолетних.

 

Что касается второго пути — тут еще более глухо. Либо мафия, либо военное училище, либо та же армия — больше ни одна структура в мире не защитит меня и не поможет решить накопившиеся проблемы.
Про армию уже сказал — не хочу. Про мафию… Думаю, тут излишне комментировать. А военное училище…
Стать офицером флота? А что, меня возьмут! Или пилотом истребителя?
«Шимановский, как тебе перспективы связать ВСЮ дальнейшую жизнь с вооруженными силами ее величества?»
«Гениально! Как раз то, о чем я мечтал всю свою жизнь!»

 

Часы показали десять двадцать одну. Перемена. Я вошел в меню связи и выбрал номер Хуана Карлоса. Тот взял трубку через два гудка.

 

— Хуанито, что случилось? — услышал я его взволнованный голос.
— А что? — не понял я.
— Да ничего, просто тут новостей… куча!
— Озвучивай, — милостиво «разрешил» я ему.
— Во-первых, тебя искал Толстый. Рожа перекошенная, но агрессией от него и не пахнет. Что там у вас произошло? И еще… Помятый он какой-то.
— Дальше, — переключил я на следующую новость. Толстый меня сейчас заботил мало.
— О тебе меня спрашивала Долорес — где ты, что с тобой и почему не пришел? И еще, тут сегодня спор небольшой вышел, и она защищала тебя, чуть кое-кому глаза не выцарапала. Вы что, встречаетесь?
— А что, похоже? — Я усмехнулся.

 

Он замялся:

 

— Судя по ее поведению — да.
— Дальше, — вновь сменил я тему. Эмма тоже интересовала меня не слишком сильно. Да, с нею придется повозиться, возможно, нужно будет немного от нее побегать, но справлюсь.
— А что, этого не достаточно? — В голосе изобретателя послышалось искреннее удивление. — Ты встречаешься с Долорес, а Толстый боится тебя — и этого мало? Притом что ты — виновник торжества — после визита ее величества так до сих пор на занятия и не явился?

 

Я обреченно вздохнул:

 

— Дружище, поверь, все это меня мало заботит. Ты лучше ответь, можешь проконсультировать по одному скользкому вопросу?
— Какому? — Хуан Карлос мгновенно подобрался.
— Корпус телохранителей. «Ангелы». Что с чем едят и все прочее.

 

Он задумался.

 

— Ну, корпус считается засекреченной службой, поэтому все, что знаю, — одни слухи.
— Не скромничай. — Я усмехнулся. — Твои слухи почти всегда оказываются в разы достовернее «правдивой» информации из «надежных» источников!

 

Он снова замялся:

 

— Ладно, говори, что интересует, что могу — отвечу.
— Почему туда берут только девок? — задал я первый из важных вопросов.
— Ну… — Он усмехнулся. — Их дрессировать легче. Послушнее они. У мужиков гонора слишком много, а этим скажешь лежать — лягут, скажешь умирать — умрут. И никаких вопросов вроде: «А для чего?» Мужики так не могут. А тебе для чего?
— Понятно… — Кажется, я скривился. Потому быстро перешел ко второму вопросу: — А их правда зомбируют?

 

Пауза.

 

— Не знаю. Но мне кажется, да. Слишком они послушные.
— То есть это не факт.

 

Друг усмехнулся:

 

— Чувак, я сказал, это только слухи и мои домыслы. Я им свечу не держал.
— Ясно.
— Еще говорят, они брали как-то мужиков, точнее, мальчиков, много-много лет назад, — продолжил он. — Для пробы. У них не получилось, и всех подопытных в итоге утилизировали. Объяснить, что это означает?
— Не надо. — Я непроизвольно покачал головой. — Еще что можешь про корпус рассказать?
— Да зачем тебе это все?
— Потом расскажу. Ты отвечай!

 

Хуан Карлос недовольно вспыхнул:

 

— Ну… Лесбиянки они там все! Это интересно?

 

Я вновь усмехнулся:

 

— Конечно интересно! Но ты им свечу не держал.
— Естественно, — фыркнул он. А я тут же вспомнил взгляды, которые адресовали мне некоторые представительницы этой непростой организации, когда я брел по школе. М-да, они специально вокруг себя такие легенды распускают или были прецеденты?
— Еще что?
— Грохнуть могут любого, вот что! Только за то, что им ПОКАЖЕТСЯ, будто объекту охраны угрожает опасность. Так что в их присутствии никто не застрахован от летального исхода. Случайного. И ты в оранжерее нефигово подставлялся.

 

Это я и так знал.

 

— А насчет неподсудности что?
— Ну, это типа мера, чтобы защитить их от посягательств, — они же убийцы, их убивать учат раньше, чем у них сиськи отрастают. Это так, образно. Подойдет к такой девочке в переулке компашка…

 

Я мысленно представил себе такую картину.

 

— …Ну, она всех и порешит. А ты знаешь законы — бойцы спецназа не могут использовать свои навыки, кроме как в крайнем случае. А девочки других просто не знают — у них все случаи крайние!
— И все? Только поэтому?
— Не только, но это типа официальной версии. Они подсудны только своему совету офицеров. Совет может их наказать, только вряд ли часто делает, иначе бы девочки в приютах не исходили на говно, когда вербовщики корпуса за мясом приезжают. Неподсудность — это ж как торт в конце длинного коридора, стимул. Кто ж не захочет стать крутой и всемогущей и чтобы за это ничего не было?
«А вот тут Хуан Карлос прав, — поймал я себя на мысли. — Возможность творить беспредел — главный аргумент заманухи. Что может притягивать сильнее? И не об этом ли думал только что ты, Шимановский?»
— А почему туда только приютских набирают, а не всех подряд?

 

Хуан Карлос вновь усмехнулся:

 

— Ты что, дружище, сироты — это же мясо. В прямом смысле слова. Не жалко — один фиг — сдохнут, только чуть позже, на улице. Ты знаешь, какая у них подготовка? Древняя Спарта отдыхает! У них половина от тех, кого официально приняли, гибнет, не дожив до Полигона. И на Полигоне их гибнет достаточно. Это ж естественный отбор! Из десятка только две-три выживают. Две-три из десяти, зато самые сильные и самые сообразительные!
— Жестоко!
— Вот и я о том же. Это элита, Хуанито. Элита элит. Круче их нет никого, но и цена этому совершенно иная, нежели в любом другом месте.

 

Я согласился. Это точно.

 

— Спасибо, дружище! Ты мне здорово помог. Передай привет Эмме!

 

И я разъединился.

 

Мысль о корпусе пришла вчера случайно, когда я уже засыпал. Можно сказать, между сном и явью. По ассоциативной линии Бэль — Королевская галерея — инфанта — охрана инфанты — черненькая. И с первой секунды показалась не такой уж бредовой. Наверное, с творящейся со мной целую неделю абсурдностью сам абсурд превратился в норму жизни, не иначе. Как бы то ни было, не так плоха эта мысль, можно ее подумать. Итак, какие ее плюсы?

 

1. Там научат драться. Научат так, как больше нигде. Как следствие, я всегда смогу постоять за себя. И за своих женщин.
2. Корпус — жесткая, поддерживающая своих членов система, меня банально не дадут в обиду, а в случае чего объявят вендетту. Жить, зная, что будешь отмщен и твои обидчики расстанутся с жизнью, причем весьма болезненно… это круто!
3. Пресловутая вседозволенность, маскирующаяся под неподсудность. Торт в конце тоннеля, та самая замануха, о которой говорил Хуан Карлос.
4. «Ангельский контракт». Да, демобилизующиеся военные купаются в шоколаде, им открыты все дороги. У «ангелов» же контракт… немыслимо шоколадный! Никакой армейский не сравнится с ним. Плюс служба только до тридцати пяти. (В моем случае может быть иначе, но по-любому это не вся жизнь.)
5. Вассальная клятва самой королеве. Не так — ЛИЧНО королеве. Возможность быть приравненным по статусу к потомственной аристократии. В нашем обществе это много, нереально много!

 

Конечно, есть и ряд недостатков, причем существенных:

 

1. Там могут убить. Все-таки работа телохранителем, да еще телохранителем одной из самых одиозных фигур для многих в Солнечной системе. Это тоже много.
2. Можно банально не дожить до клятвы. Если там такая мясорубка при подготовке, как говорит Хуан Карлос, я могу не дожить даже до Полигона. А есть еще и сам Полигон, про который ходят легенды. Да, я занимался спортом, и очень активно, но и мне не тринадцать, в случае чего спрашивать будут как с восемнадцатилетнего.
3. Самый несерьезный пункт, к которому тем не менее нужно отнестись максимально серьезно. Специфический коллектив. Быть единственным мужчиной среди нескольких сотен девчонок, да еще не самых последних девчонок?
Я вспомнил некоторых представительниц охраны королевских особ и улыбнулся. М-да, этот пункт гораздо важнее, чем кажется на первый взгляд. Но раз уж я дошел до абсурда…
С чего я вообще взял, что меня возьмут? Предчувствие. Примут, поскольку все знают, что в корпус берут одних девок. У затерявшегося среди них юноши будут банально развязаны руки — никто не примет его в расчет в случае серьезной заварухи. Как это называется по-научному? Полевой агент? Оперативник?
Не знаю. Но факт — зацепиться за меня должны. Хотя бы потому, что таких идиотов, как я, на всей планете больше нет. Я единственный, у кого абсурдность зашкалила настолько, чтобы подрядиться на подобное. Подрядиться ДОБРОВОЛЬНО.
Приняв решение, я поднялся, умылся, быстро съел остывший завтрак (сам виноват, соня) и начал собираться. Для начала решил сделать то, что не сделал вчера — не успел, — а именно скачать всю возможную музыку, подобную той, что подарил мне мистер Смит. Как там Сильвия назвала направление, классический рок-н-ролл? Кажется, так.
По запросу высветилась прорва ссылок. Я поискал более-менее авторитетные по прошлым поискам базы данных и скачал информацию оттуда. Получилось полторы тысячи часов прослушивания, хотя занимали места они… Почти ничего не занимали!
Собираясь выключать, наткнулся на удивительную ссылку кириллицей: «Русский рок». Вошел.
«Русский рок — музыкальное направление, получившее распространение в России во второй половине двадцатого — двадцать первого века. Пик популярности приходится на восьмидесятые — девяностые годы двадцатого века. В начале двадцать первого века в направлении наметился спад, однако в том или ином виде оно просуществовало вплоть до Третьей мировой войны, после которой модернизировалось и легло в основу многих новых музыкальных жанров.
В отличие от мирового рок-движения — акцент на текстовой составляющей песен в ущерб музыке. Как правило, песни несут глубокий протестный смысл, поднимают острые социальные, социально-политические, философские или метафизические вопросы».
Ну, ничего себе направление!
Я поправил челюсть и скачал все, что было, — около двух тысяч треков. Затем, пользуясь отличным знанием русского, правда современного русского, решил послушать и поставил на случайный выбор.
Следующую четверть часа посвятил тому, что гонял первую же песню по кругу много раз. Язык оказался приемлемым, в целом понятным, я опасался худшего — как-никак, прошло четыреста лет, но все равно понять песню не удавалось ни с первого, ни со второго раза.
Понял я ее раза с шестого. После чего сел на кровать и схватился за голову, в очередной раз поражаясь шутнице судьбе.
Там, в парке, поворотной песней для меня стала ABBA. «Победитель получает все» — фраза, перевернувшая меня самого, все мое мировосприятие. Эта песня сейчас тоже перевернула меня, и я понял, что высшие силы, боги, кто они там на самом деле, подсказывают мне, что я на правильном пути. Не знаю, кто из них истинен, но то, что эти силы есть, отныне сомнений у меня не вызывало.
Придя в себя, я в тишине собрал все свои документы, снял со стенки дипломы участника соревнований — один за четвертое, другой за шестое место — пригодятся, скачал и распечатал текущие оценки успеваемости, копию с гранта на обучение. Вроде все. Оделся, обулся, окинул взглядом квартиру…
…И вышел.
Улица встретила меня шумом и гамом — нормальные звуки для одиннадцати утра. Окинув взглядом и улицу, пытаясь запомнить ее такой, какая есть, я вновь включил ту же самую песню, но уже в навигаторе, и бодрым шагом направился в сторону метро. До него надо было пройти два квартала — около полутора километров, чуть менее двадцати минут. Но двадцати очень важных минут, ибо они разделяли мою прошлую жизнь и жизнь будущую.
Там, где я родился, основной цвет был серый,
Солнце было не отличить от луны,
Куда бы я ни шел, я всегда шел на север,
Потому что там нет и не было придумано другой стороны.

Первая звезда мне сказала: «Ты первый»,
Ветер научил меня ходить одному,
Поэтому я до сих пор немножечко нервный,
Когда мне говорят: «Смотри — счастье»,
Я смотрю туда и вижу тюрьму.

Время перейти эту реку вброд,
Самое время перейти эту реку вброд,
Пока ты на этой стороне, ты сам знаешь, что тебя ждет,
Вставай, переходим эту реку вброд.
«Аквариум». Вброд
Назад: Глава 14 ТАНЦЫ С ОГНЕМ
Дальше: ЭПИЛОГ

Сергей
1
Андрей
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8(921)952-30-22 Андрей.
Антон
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8(991)919-18-98 Антон.
Антон
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8(812)454-88-83 Нажмите 1 спросить Вячеслава.
Антон
Перезвоните мне пожалуйста 8 (953) 367-35-45 Антон.
Антон
Перезвоните мне пожалуйста 8 (812) 389-60-30 Антон.
Алексей
Перезвоните мне пожалуйста 8(904) 332-62-08 Алексей.
Виктор
Перезвоните мне пожалуйста 8 (952)396-70-11 Евгений.
Сергей
Перезвоните мне пожалуйста 8 (921) 930-64-55 Сергей.
Евгений
Перезвоните мне пожалуйста по номеру. 8 (499) 322-46-85 Евгений.
Евгений
Перезвоните мне пожалуйста по номеру. 8 (950) 000-06-64 Виктор.
Виктор
Перезвоните мне пожалуйста по номеру. 8 (499) 322-46-85 Виктор.
Виктор
Перезвоните мне пожалуйста по номеру. 8 (953) 160-88-92 Виктор.
Виктор
Перезвоните мне пожалуйста по номеру. 8 (499) 322-46-85 Виктор.
Антон
Перезвоните мне пожалуйста 8 (495) 248-01-88 Антон.
Виктор
Перезвоните мне пожалуйста по номеру. 8 (999) 529-09-18 Виктор.
Василий
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8 (918) 260-98-71
Василий
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8 (963) 654-49-85