28

Приехав домой, я тут же убедился, что за время моего отсутствия здесь произошли серьезные перемены. Из кабинета исчез подсвечник работы Береля, в гостиной появилась новая мебель, а Сабина даже не попыталась закатить очередную истерику. Моя дорогая жена сходу повисла на мне, однако я не собирался участвовать в соревнованиях по бегу с грузом на шее и постарался как можно быстрее отцепить ее руки.

— Ты что, не видишь, еле на ногах стою, — рявкнул я на всякий случай, потому как сразу догадался — что-то случилось. И если Сабина подлизывается, вместо того, чтобы рассказывать, где я, по ее мнению, шатался столько дней, это может означать только одно: наш сынок уверенно идет по стопам своего дружка Константина.

— Где мой подсвечник? — спрашиваю жену, падая в кресло.

Сабина опустила глаза и сразу стало понятно — я попал в цвет.

— Ты не будешь ругаться? — тихо спросила жена.

— Если тебе не хватило денег на трамвай, чтобы доехать до сумасшедшего дома, и ты решила продать подсвечник, мой вопрос может остаться без ответа.

— Ты сам виноват, — перешла в наступление Сабина. — Ребенок растет без отца. Что ему даст только женское воспитание? Думаешь, если ему постоянно какие-то подарки подсовываешь, этим внимание отца должно ограничиваться? Ошибаешься, Гарику внимание нужно, а кроме подзатыльников, другого общения ты не признаешь. Так…

— Короче, что он натворил?

— Игрался, случайно диван поломал. И кресло. Между прочим, Гарик сам решил починить мебель. А что ему делать, если в доме мужчины нет? Словом, гвозди он нашел…

Я от души расхохотался — сердиться уже не было сил. И явственно представил, как Гарик вколачивает в изуродованную мебель гвозди, используя вместо молотка платиновый подсвечник.

— Я знала, что ты не будешь сердиться. Ты же нас любишь. Сильно устал?

— Сутки не спал, — без особой нужды вешаю километр лапши на ушки Сабины, украшенные бриллиантовыми вкраплениями. — Так что не рассчитывай, что прямо сейчас брошусь покупать Гарику молоток. Он, наверное, исключительно на золотые инструменты рассчитывает. Лупить дешевым серебром по гвоздям воспитание не позволяет.

— Тебе постелить? — проявляет повышенное внимание супруга.

— Ты же знаешь, когда сильно устаю, я не могу заснуть.

— Слушай, может, поговоришь с Гариком? Я его отругала, ребенок так переживает. Успокой его.

Учитывая, что сегодня Сабина ведет себя самым необычным образом, я согласен не то что расставить по всему дому дюжину новых подсвечников, но даже пообщаться с этим маленьким аспидом.

При моем появлении в детской Гарик на всякий случай тут же сжался в комок, взвизгнул: «Я больше не буду!» — и попытался нырнуть под кровать, не выключив видеомагнитофона. В мои планы вовсе не входило извлекать сыночка из-под дивана при помощи швабры, как это делает Сабина, когда занимается его воспитанием, поэтому я сразу заявил:

— Давай договоримся, в следующий раз ты будешь забивать гвозди своей головой. Где подсвечник?

Гарик тут же успокоился и все-таки нырнул под кровать. Он вытащил оттуда уникальную работу мастера Береля и заметил:

— И ничего ему нет. Чуть обцарапался только.

— Действительно, что ему будет? — согласился я. — Это первый в мире подсвечник, изготовленный из платины. Стоит, конечно, дешевле, чем любой из твоих вкладышей из-под жвачки, но все-таки чем-то он мне дорог.

А ведь он мне действительно дорог. Это не просто драгоценный металл и уникальное произведение ювелирного искусства. Подсвечник Береля стал одним из постоянных напоминаний о прожитом. В моей громадной коллекции всего несколько таких экспонатов. Висящая в гостиной работа Айвазовского несомненно представляет из себя интерес как незаурядное произведение живописи. Но глядя на эту картину, я не замечаю изображенный на ней берег моря, волны с белогривыми шапками пены, а как наяву снова вижу подвал, где меня в который раз пытались отправить на тот свет, сраженных выстрелами Рябова телохранителей Колотовкина и окровавленного Вершигору.

Подсвечник Береля — память о схватке с Городецким. Три раза он пытался убить меня, но в конце концов все получилось иначе, и после моего выстрела голова полковника Городецкого разлетелась по гостиничному номеру, резервируемому Комитетом государственной безопасности для встречи с информаторами. Какой экспонат пополнит мою коллекцию после окончания нынешней операции? Кто знает. Быть может, она закончится вовсе не в мою пользу и Гарик получит возможность заколачивать гвозди подсвечником Береля не только в разломанный диван, но и в крышку гроба его дорогого папочки. Только я изо всех сил буду стараться не доставить ему такого удовольствия.

— Папуля, — сынок отвлек меня от мыслей по поводу возможных последствий избранной профессии. — Хочешь, я кассету сначала перекручу. Клевый боевик.

Ишь ты, папуля. Чувствует свою вину, папулей обзывает, в жопу не посылает, гнусные жесты не демонстрирует. Хороший все-таки у меня сын. Придется с ним пообщаться, внимание уделить, как того Сабина и обстановка требует. Даже если не иметь в виду смену обстановки в гостиной.

— А что за фильм?

— Русский. Мне американские надоели. Тут этот дядька приехал. А его друга мафия убила. Папа, а мы мафия?

— Чего ты так решил?

— В школе говорят — если богатые, значит мафия. Честный человек не может быть богатым.

— Надеюсь, ты в школе на эту тему не распространяешься?

— Я молчу. Пусть они говорят. Они говорят, а у меня все есть. А мы мафия?

Гарику было бы очень приятно услышать, что мы мафия. Однако я не стал обманывать ребенка.

— Нет, сынок, мы не мафия. Мафия, это когда бандиты прорываются к власти, чтобы зарабатывать большие деньги. Мы к власти не рвемся. И деньги у нас есть. Честно заработанные. А деньги — это и есть власть.

— А разве можно честно зарабатывать много денег?

— Можно.

— А если мы не мафия, почему все с пистолетами ходят?

— Разве с пистолетами ходят только плохие люди? Ты вот кино смотришь, там хорошие тоже с оружием не расстаются. Чтобы от плохих защищаться. Подрастешь еще немного и все поймешь.

— Что я дурачок тебе? Сам такой… Ой, виноват, прости мерзавца-негодяя… Папуля, я понимаю. На нас хотят напасть бандиты, а мы от них защищаемся. Как в кино про этого дядьку из Афганистана. А что такое Афганистан?

— Эта такая страна. Она не поняла своего счастья, когда в нее вошли вот такие хорошие дядьки, как на твоей кассете. Он же хороший?

— Хороший. За друга мафию бьет. Хочешь, я перекручу сначала?

— Нет, Гарик, хотя я этого фильма не видел, но знаю, чем он закончится. Этот хороший дядька забьет ногами и перестреляет всех плохих, а в самом конце фильма будет полчаса драться с главарем мафии. И хотя этот главарь сперва хорошего отмолотит, как следует, он его, из последних сил, но задавит.

— А чего он его сразу не убьет?

— Тогда бы кино не оыло.

— Так он еще и тетку этого плохого убить хотел, — начал доказывать Гарик, что в киноискусстве мне не все ясно. — И трахал ее. Слушай, а трахать тетку можно, чтоб убить?

— Не понял.

— Тетка этому хорошему дядьке говорит: «Затрахай меня до смерти».

— Не волнуйся, Гарик, она выживет.

— Я знаю. Почти все кино досмотрел. Они как раз сейчас с этим плохим драться будут. В кино все богатые плохие. А в сказках — дурные. Так мы, если хорошие, умные, да?

— На то они и сказки. Ты их киносказки смотришь, там герой и умный, и сильный, и отважный. А у нас герой Иван осязательно дурак. Лежит на печи, сопли в клубок мотает. И лишь бы ничего не делать. Ему то коня волшебного, то щуку подбросят или волка. И эти звери за него всю работу делают. А богачи глупые поголовно. Только пойми, глупец не может разбогатеть, он умеет только завидовать и вместо того, чтобы вкалывать, мечтает — как бы забогатеть, ничего не делая. Вот так все сказки и придумывались.

— Значит, я умный, — решил Гарик. — Потому что мы богатые. А ты тоже всегда был богатый?

Что тебе, пацан, ответить? Правды ты все равно не поймешь, это не кино, не сказка, а жизнь. Ты родился с золотой ложкой во рту, у тебя сегодня есть столько игрушек — на детский дом с головой бы хватило, это не говоря о персональном компьютере. А у меня в твоем возрасте одна игрушка была. Старый носок, набитый песком, легендарная маялка. Для того, чтобы чего-то добиться в этой жизни, я не лежал на боку, подобно сказочному мечтателю, потому что понимал — на золотую рыбку рассчитывать нечего, их давно выловили. И всего в этой жизни я добился своим трудом, умудрившись при этом оставаться вполне самостоятельным человеком, не лижущим задницы Иванам-дуракам, которым партийные билеты с успехом заменили всех этих Сивок-Бурок и прочих добрых молодцев из волшебной шкатулки со скатертью-самобранкой и ковром-самолетом.

— Папуля, а вот я богатый или нет?

— Честно?

— Честно.

— Ты богатый, Гарик. Потому что у тебя такой папа. И был очень хороший дедушка. Но учти, у тебя в свое время будут дети. Так что тебе придется вкалывать, как и нам.

— А зачем? Богатые не работают.

— Это в кино или в сказках. Богатые работают гораздо больше, чем бедные. Потому они и богатые.

— А если я не буду работать, стану бедным?

— Нет, того, что есть у нашей семьи, твоим правнукам до конца жизни хватит. Но жить, ничего не делая, скучно. Впрочем, захочешь ничего не делать — на здоровье. Только сразу в дурака превратишься.

— Почему?

— Вырастешь — поймешь. Может быть, только тогда и поймешь, когда меня не станет.

— Ага, тебя не станет. Мама говорит, что. тебя дубиной не добьешь.

— Ты бы маме лучше приятное сделал. У тебя вот робот валяется. Возьми мамины сережки, выколупай из них камушки и приклей к роботу. У него тогда глаза красивые будут.

— Правда?

— А что? У мамы тех сережек — пар двадцать, а у тебя всего один робот.

— А она ругаться не будет?

— Она обрадуется, скажет, молодец, Гарик, все мастерить умеет.

— Знаешь, что она мне сказала? Она говорит, чтоб я хорошо учился, потому что, ну как это… Потому что надо образованным быть. А зачем это надо, если все равно, все, что хочешь, купить можно. Даже японский мопед. У меня же будет много денег, да? И я, как, ты начну всеми командовать.

— Денег у тебя, действительно, будет много. Но право командовать другими людьми нужно заслужить. Так что образование не помешает. Помнишь, я смотрел кино. Там дрались двое. Ты пришел и сразу начал выяснять — кто из них хороший? Ты даже не понимаешь, что оба они могут быть плохими. Если будешь хорошо учиться, многое начнешь сам понимать.

— Я и так хорошо учусь, — похвалил сам себя Гарик. — У меня все пятерки. Двойки тоже есть. По поведению. Но мама говорит, что это — ничего страшного. Мы будем смотреть кино?

— Слушай, Гарик, если у нас с тобой выдался такой необычный вечер, давай обойдемся без телевизора. Я хочу поведать тебе одну старинную легенду. В школе о ней не услышишь, но если ты запомнишь ее на всю жизнь, она поможет снять очень серьезные проблемы…