21

— Константин, ты делаешь успехи, — заметил я, остановившись возле Вохи, наблюдающего, как начальник отдела снабжения подтягивается на перекладине с таким выражением на лице, словно перед этим глотнул уксуса.

— Сколько раз он уже в состоянии подтянуться?

— Восемь, — коротко ответил Воха и, заметив, что Константин позволяет себе роскошь прислушиваться к нашему разговору, гаркнул:

— А ну, давай, сосиска дохлая, а то…

Воха не успел высказаться, что ждет отдыхающего в случае неповиновения. Константин тут же подтянулся с такой скоростью, что я сразу понял, насколько грозящая процедура была приятна этому задохлику.

— В рукопашном бою есть успехи? — любопытствую не без основания, потому что на изрядно осунувшейся мордочке Константина нет никаких следов тренировок по самообороне.

— Макивара, — кивнул в сторону слетевшего с перекладины подопечного Воха. — От удара в тыкву на пару часов вырубается. Я работаю только по его корпусу.

— А в общем и целом?

— Теперь он безбоязненно может драться даже с инвалидом первой группы, — сплюнул Воха. — Его нужно было лет на двадцать раньше мне отдать.

— Придется согласиться с мнением профессионала. Константин, Воха разрешает тебе прогуляться со мной.

Я присел на скамеечке возле аллеи, ведущей к дому. Константин не решался занять место рядом со мной. Он усиленно восстанавливал дыхание и всем своим видом стремился показать, что находится по эту сторону кладбищенской ограды лишь по недоразумению.

— Ну как, нравится отдых? — ласково спрашиваю у своего чиновника для особых поручений.

На лице Константина было написано такое отчаяние, что мне срочно захотелось его пожалеть.

— Ладно, Костя, хотя ты еще не полностью прошел санаторный курс, я решил прервать твой отдых.

По-моему сейчас от радости Костя в состоянии подтянуться кряду аж девять раз.

— Садись рядом и слушай внимательно. Для тебя есть задание. Особой важности. Еще раз облажаешься, тебя Воха год тренировать будет. И то, если я таким добрым останусь.

— Я все сделаю, — взвизгнул Константин, мгновенно добавив свое излюбленное выражение. — В лучшем виде.

— Ты бы об этом виде мне не напоминал. Заткнись и слушай. Учитывая твои грандиозные успехи в спорте, я решил дать тебе возможность немного расслабиться. Чтобы ты совмещал приятное с полезным.

Константин закивал головой с такой частотой, словно Воха незаметно подкрался к нему сзади и провел по затылку молниеносную серию затрещин.

Я достал из кармана моментальный снимок, сделанный «Полароидом», и протянул его Константину.

— Тебе предстоит охмурить эту женщину. Ты, конечно, можешь сказать, что она не в твоем вкусе. Настаивать не буду. Иди, тебя Воха ждет.

Хотя я прекрасно понимал, что Константин согласен заключить в объятия победительницу всемирного фестиваля «Мисс Ведьма», лишь бы не продолжать свою спортивную карьеру, такой реакции с его стороны все-таки не ожидал:

— В моем вкусе! В моем! — радостно причмокнул Константин. — Какая женщина. Это же… не… Это просто награда за мою преданность нашей фирме. Спасибо вам! По гроб жизни буду обязан…

Я попытался уловить в его словах иронию, но не сумел этого сделать. По-видимому, Константин уже не знал, что молоть, только бы снова не очутиться в руках бывшего спецназовца.

— Значит так, девушка замужем, не вздумай лезть к ней в дом. Адрес написан на оборотной стороне карточки. Работает в «Шарашмонтаж» легких металлов. В общем цинкуй ее, как хочешь, но сфаловать обязан. Да, и не корчь из себя Рокфеллера, твои заходы с кабаками и корзинами живых цветов тут успеха иметь не будут. И вообще, эта девушка считает убийцей каждого, у кого в кармане есть хотя бы доллар. Так что твои старинные легенды о нищем студенте здесь явно пригодятся. В общем, так. Через десять дней ты должен мне доложить, что оттрахал ее на всю катушку. И не просто доложить, а предъявить вещественные доказательства. Опыт по этой части у тебя большой, а после командировки в Питер на слово я тебе верить перестал. Усек?

Лишний вопрос. И без ответа я прекрасно вижу: Константин горит желанием немедленно приступить к работе.

— В общем, чтоб все было действительно в лучшем виде. А теперь тебе предстоит период адаптации.

Когда мы вошли в дом, Гарик тут же вылез полюбоваться на своего приятеля. Я категорически запретил близко подпускать моего дорогого наследника к Константину, пока тот отдыхает. Не хотелось мешать Косте полностью наслаждаться устроенным ему санаторием. Вдобавок, если бы эта пара объединилась, Вохе бы пришлось непросто.

— Константин, — возвращаю ему ключи от квартиры, пистолет и возможность шкодить в моем доме напару с Гариком, — вы тут поиграйтесь немного. А с завтрашнего дня приступай к работе.

Гарик одарил меня пакостным взглядом и повис на Косте, как гоблин на новогодней елке.

— Надеюсь, после ваших игр мне не нужно будет снова менять кресла? — заметил я.

— Что тебе кресла? — тут же подала голос невесть откуда взявшаяся Сабина. — Тебе мебель дороже ребенка. У него что, два детства?

— Ты права, дорогая. Хотя у Кости их точно два. Есть еще какие-то предложения?

Вместо ответа Сабина протянула мне телефонную трубку.

— Здравствуй, — несколько озабоченно звучит голос Рябова. — Я жду тебя в офисе.

Будни моей фирмы, как всегда, заполнены рабочим кипением. В этом я убедился лишний раз, когда вылез из машины в тылу здания. Один из мусорных контейнеров с надписью, исполненной паскудной рукой начальника отдела снабжения, «Ветераны труда обслуживаются вне очереди» был переполнен свежими банановыми лушпайками.

Воздух офиса пропитался запахом бананов так надежно, что даже от главного инженера, встретившего меня в коридоре, несло вовсе не его любимым напитком, хотя рабочий день был в самом разгаре.

— Слушай, — с озабоченностью обратился ко мне главный инженер, — они не подчиняются. Я говорю, нужно в морге на всякий случай стенку завалить. Тогда точно ее год восстанавливать будут. А они — ни в какую…

— Кто это они?

— Ну, менеджер с маркетингом. Сами же мне сказали, что этой операцией я руковожу, а теперь не подчиняются.

Лишний пример того, что вчерашний противник может сегодня стать союзником. Прекрасно понимаю, почему шеф группы маркетинга и генеральный менеджер избрали своим предводителем главного инженера. Особыми лаврами бананово-компьютерная операция не пахнет, но случись прокол — козла отпущения они заготовили заранее. Главный инженер даже не понимает, отчего ему выпала высокая честь командовать этой операцией.

— Хочу тебе напомнить, — успокаиваю главного инженера, — руководитель просто обязан прислушиваться к мнению подчиненных. Если в интересующем нас заведении идет ремонт, доламывать его не обязательно. Ты что, забыл старинную истину: один ремонт стоит двух наводнений? Лохи уже объявились в нашем благословенном городе?

— Два раза товар брали. Мы пока его складируем. Артисты… Хорошо рыло делают.

— Надеюсь они не из местного драмкружка?

— Нет. Они даже не из нашей страны, — попытался изобразить обиженный вид главный инженер. В самом деле, разве стоит задавать наивные вопросы такому выдающемуся командиру производства.

В моей приемной ожидали юрисконсульт и бухгалтер, попеременно ныряя в ящик, стоявший у стола Марины. Корзинка для отходов делопроизводства была заполнена доверху.

— Я тут тебе ящик попыталась оставить, — поздоровалась Марина, — но, похоже, они и его прикончат.

Фирма у нас большая. Но тридцать ящиков бананов за один день — можно уже начинать беспокоиться за состояние желудков сотрудников. Не зря говорится — на шару и уксус сладкий.

— Есть проблемы? — спрашиваю у этой парочки, и те молча закивали головами, стремительно прожевывая дары колумбийских полей.

— Тогда со всеми проблемами обратитесь друг к ДРУГУ, — мгновенно решаю производственную задачу. — Если, конечно, До того не подавитесь. Марина, два кофе в мой кабинет, пожалуйста.

Рябов сидел за письменным столом, разложив перед собой какие-то бумаги.

— Что случилось, Сережа? — спросил я, и за моей спиной тут же звякнула своими побрякушками Марина. Она поставила кофейник на журнальный столик и как бы невзначай заметила:

— Вам никто не помешает.

— Вижу, что разговор грозит затянуться, Рябов.

— Чего?

— Когда происходят серьезные события, ты являешься в этот кабинет еще раньше меня. Кроме того, Марина подала кофе не в чашечках, а притащила целый кофейник.

— Может, ей просто надоело каждые пять минут таскать тебе эту отраву, — заметил Рябов.

При упоминании об отраве я тут же прикурил сигарету и выразительно посмотрел на Рябова.

— Пресс-группа приехала. Два дня назад.

— Почему я об этом от тебя узнаю?

— Я сказал Игорю…

— Сережа, ты лезешь не в свое дело. Я ведь ничего не рассказываю твоим девушкам. И остальным тоже. Хотя, честно говоря, уже подмывает обратиться к твоей следственной группе, чтобы она разыскала моего водителя.

— Он, между прочим, мне подчиняется.

— А пресс-группа мне.

— Правильно. Но за безопасность фирмы…

— Что произошло, Сережа?

— Босягина ранили. Легко. Игорь мне позвонил. В Полтаву отправилась группа прикрытия.

— Почему Игорь не поставил меня в известность?

— Я сказал ему не делать этого.

— Командуешь, значит. Меня тревожить боишься.

Рябов сразу понял, что я не собираюсь доказывать при помощи повышенных интонаций, как он не прав, и перешел в контратаку:

— Для пользы дела. Скажи тебе Игорь, что Босягина ранили, так ты в Полтаву умчишься. Лично. Нам этого как раз не хватает.

— Ну и что тебя так смутило?

— Характер твой ангельский. Представляю себе, чем бы твой визит туда закончился.

— Рябов, по-моему, ты забываешься.

— Это ты забываешь. Ты забываешь, что стал хозяином всего дела. Но ведешь себя, будто…

Рябов осекся, перехватив мой взгляд.

— Сережа, это мои проблемы, как я себя веду. Стиль работы, если хочешь. Ты никак не можешь согласиться, что я, осуществляя общее руководство, никогда не буду ограничиваться стенами этого кабинета. На роль мозгового центра с атрофированными конечностями ты меня никогда не убедишь. Впрочем, в последние годы, Рябов, насобачился ты меня от участия в операциях отключать.

— Да, в последние годы, — закипел Сережа. — Тебя отключишь. Это вы с Маринкой в прошлый раз меня отключили. Чтобы ты самолично стрельбу по городу устраивал. Как это ты любишь говорить? До сих пор пионерские костры в жопе пылают. Больше этого не будет.

— Рябов, ты будешь командовать кем хочешь, кроме…

— Согласно договору, в вопросах безопасности даже ты мне подчиняешься.

— Я хотел сказать, кроме команды Игоря, — сходу перегруппировываюсь, потому что разубеждать в чем-то Рябова бесполезно. Впрочем, как и меня. Каждый из нас все равно останется при своем мнении, а главное — конечный результат работы от этой, на первый взгляд, несогласованности всегда будет в нашу пользу.

— Так что в Полтаве, Сережа?

— Местная блатота отличилась. Раньше бомбили хаты фирмачей, а потом на коллекционеров перешли. Скумекали, что одна картинка дороже видеодвойки стоит.

— Картинку еще продать нужно. Это видеодвойку любой придурок купит. Кто-то же научил босяков понимать прекрасное.

— Я это тоже понимаю. В общем, Босягин проводил журналистское расследование и… Ну, словом, ранение легкое. Через несколько дней на ногах будет. Его перевезли в наш город. Так что все в порядке.

— Конкретнее.

— Конкретнее, твой заказ уже у Студента.

— Мне просто любопытно, отчего служба безопасности вмешалась в такую, в общем-то элементарную операцию. Ты не отмолчишься, Рябов. Прекрасно понимаю, в чем дело. С дружком своим секретничал, по генеральскому погону хлопал, полтавских ментов подключал?

— А как бы ты хотел? Это же квартирные кражи. Ты сам всегда говоришь, что работать нужно честно. И ворованное покупать нельзя.

— Рябов, колись, что дальше было. Только не рассказывай мне, как полтавские менты наградили тебя за помощь именным оружием и Почетной грамотой, приклеенной к полотну Башкирцевой.

— Конкретнее… Пожалуйста. Банда обезврежена, почти все картины и другие цацки вернули хозяевам. Демократия. Раньше бы до суда хрен кто картины хозяевам отдал. Вещдоки, все-таки.

Хорошо, что Студент при нашем разговоре не присутствует. Он при слове «цацки» закатил бы глаза на полу не хуже, чем Константин после моего удара в челюсть.

— А как же автопортрет Башкирцевой, который у твоего подопечного Ляхова?

— Продан неустановленному следствием лицу. Игорь так решил. Он ведь твои интересы соблюдает. Из дела исключен эпизод нападения на Босягина, а в ответ блатные навсегда позабыли, кому сбагрили портрет.

Молодец, Игорь, подумал я. Наверное, при решении всех проблем этой экспедиции он все-таки подспудно помнил о белом «мерседесе». Однако, после того, как Рябов продолжил, я сразу понял, что Игорь заслуживает куда большей похвалы.

— Словом, вернули коллекционеру похищенное. Тут его Бойко и зажал. Проще, конечно, было бы…

— Да, это было бы проще. Но уподобляться неустановленному следствием лицу я не собираюсь. Стоит ли экономить деньги, Сережа, ведь речь как раз идет о безопасности нашего бизнеса.

— Безопасности? А кто бы и когда нашел эти работы?

— Хорошо, тогда чистоте. Я ведь давно запретил действовать недостойными методами.

— Так никто ними и не действовал. Игорь официально купил у коллекционера целую груду картин. Сделка оформлена у нотариуса. Так что эта Башкирцева и все остальное официально принадлежит тебе.

Прижимать Игорь умеет. Прекрасно понимаю, как он достал этого коллекционера. Наверняка стал намекать: откуда взялись картины Башкирцевой и при этом советовал — не хотите ли, собиратель, вернуть картины, принадлежащие вскормившей вас стране? Он ведь не зря у Студента несколько раз отирался, кроме того, уверен, и по телефону беседы с ним вел. А в результате, раскрутил собирателя. Чем бесплатно расставаться с картинами, коллекционер предпочел продать их. Конечно, согласно купчей, копейки получил. А основную сумму Игорь как честный человек дал ему безо всяких расписок. При этом наверняка еще и выставлял себя этаким спасителем любителя живописи: не дай Бог, кто узнает, что произведения искусства таинственно исчезли во время войны, так на него скупку краденого сегодняшним днем оформят.

— Сережа, как ты считаешь, работа, купленная Ляховым у этого козла Рогожина, действительно прошла через город?

— Думаю, нет. То, что Рогожин — неустановленное следствием лицо, мы знаем. Точно. Скорее всего Рогожин специально сказал о Южноморске. Это не Полтава. Мы живем и работаем в крупнейшем торговом центре бывшего Союза. Так что концы здесь терять легко. Кроме того. Старик не такой придурок, чтобы собственной персоной лезть в Полтаву. У него на подхвате шушера есть. Они же теперь иностранные граждане. Это тоже снижает риск.

— Как там наш друг Ляхов?

— Богатый человек, — не без уважения заметил Сережа. — У него несколько компаний только в нашей стране. Занимаются грузоперевозками. Прекрасные контакты с настоящей заграницей. И торгует, конечно. Вместе со своим зарубежным партнером хочет открыть у нас казино. По крайней мере, дом в Южноморске у него уже есть.

С этими казино все с ума посходили. Еще несколько лет назад менты при большом желании могли вас прихватить за преферанс в собственном доме и шить статью за организацию притона для азартных игр. А теперь такая демократия, дальше некуда. В той же самой демократической Америке, чтобы казино открыть должно быть специальное решение на уровне правительства. Бюрократы проклятые, учились бы у нас. Ничего, мы свято выполним наказ Никиты Сергеевича догнать и перегнать Америку. У нас уже столько казино, их Лас-Вегасу делать нечего. И что касается другой статистики, то и тут мы на высоте. Куда теперь их гангстерам до наших? А еще кричат, что Америка — богатая страна. Хрен им. Мы гораздо богаче. Столько лет производству падает, а воровать до сих пор есть что.

Мой новоявленный партнер Ляхов, по всей видимости, к этому благому делу прикладывает руки не только в России, но и в других бывших союзных республиках. Наверное, только потому, чтобы не оскорбились они по поводу черного невнимания к их странам и не орали, что Ляхов проводит имперскую политику, действуя исключительно на российских просторах.

— Ляхов в городе, Сережа?

— Будет через три дня.

— А где он? — на всякий случай проверяю, не растерял ли Сережа в связи с полтавскими событиями свою бульдожью хватку.

Рябов прекрасно понял, отчего я задал этот вопрос, и небрежно подтвердил свою высокую квалификацию:

— Если это тебя так волнует… В Болгарии Ляхов.

— А где мой водитель?

— Скажи, чего ты такой любопытный?

— Согласен, это твой человек. Но в конце концов Саша — мой водитель.

— Нет, я это Ляхова имел ввиду.

— Я просто завидую ему, Рябов. Красоте его писаной.

— Картинка, — охотно поддержал меня Сережа. — Ты не знаешь, кто ее рисовал?

— А ты?

Сережа потянулся, хрустнул суставами и сказал:

— Кофе совсем остыл. А всякие картинки — по твоей части. Иначе скажешь, что я снова не в свое дело лезу.

— Слушай, а когда твой дружок начнет очистку города от преступного элемента? В свое время, помнится, мы ему здорово помогли навести порядок на улицах.

— Нужно будет, и сейчас поможем, — вполне серьезно ответил Рябов.

— Сережа, я не услышал ответа на свой вопрос.

— Всему свое время.

— Да, время разбрасывать камни. И время собирать камни. Чтобы давать ими кому-то по голове. Больше ничего не хочешь сказать? Ты же все всегда знаешь.

Рябов состроил хитрую ухмылку и заметил:

— Если бы. Сейчас я точно знаю одно. Ты поедешь к Студенту.

— А вот и нет. Я поеду к Снежане.

— Это вряд ли, — не поверил мне всезнающий Рябов. — У тебя и так голова в трех местах зашита. Неужели хочется четвертый шов заработать? Учти, ее мамочка на тебя полупустой сумкой наезжала. Если она тебя возле школы или дома выпасет, она эту сумку тут же кирпичами набьет.

— Сережа, бананчика не хочешь?

— Нет, я компьютер желаю, — ухмыльнулся Рябов. — Чтобы в морге его установить. Жаль, там ремонт идет, это помещение скоро так понадобится.

Удивляться тому, что Сережа в курсе всех дел нашей фирмы не приходится. Даже если это относится к моим личным проблемам. Но при этом Сережа ведет себя весьма тактично. Мы говорили о чем угодно, однако Рябов даже не напомнил мне о моих непосредственных обязанностях по отыгрышу финансовой потери у стен его «Трактира».