Часть вторая
Другие сны

Мост, соединявший Европу и Азию, пересекли без проблем. К соленой воде мутанты относились без всякого фанатизма, предпочитая ей пресную, а потому ожидаемых с тварями проблем на морском берегу не оказалось. За спиной осталось две тысячи километров, преодоленных в основном по сухим и безлюдным донецким степям.

Тележки пришлось бросить после бури, когда разорвало один из кайтов, а запасных уже не осталось. Из-за этого решили оставить и все оружие, кроме шашки, лука и стрел. Отбиться от мутантов, если они нападут по пути, столь скудным арсеналом было невозможно. Хотя по большому счету в случае масштабного нападения шансов все равно не было. Усталость отняла не только силы, но и волю, а без нее ни о какой победе не могло быть и речи. Поэтому, чтобы попусту не нагружать всех бесполезным грузом, добавляя никому не нужной боли в их последние дни, Дарья приказала оставить лишь лук. Он много не весил, Таня готова была его на себе тащить, зато мог помочь добыть пропитание. Шашку же бросить, Дарье было просто жаль. Она ее несла на поясе сама и готова была это делать, пока не свалится замертво.

Жара нарастала, и хотя путники страдали от нее меньше, чем от усталости, Дарья вдруг подумала, что понимает птиц, которые не живут всю жизнь в райских теплых краях, а совершают тяжелые и опасные перелеты. Нет такого места, где всегда было бы хорошо. Райские острова – это не более чем миф, выдуманный насквозь промерзшими северянами. На райских островах тоже бушуют тайфуны, их заливают тропические ливни, над ними свистят ураганы. Райскими эти острова казались лишь досужим туристам старого времени, приехавшим ненадолго сменить обстановку и погреться, когда дома зима. А жители этих островов, с отвисшими от недоедания и рахита животами, так же очумели бы, наверное, попав в Сибирь, где не жарко, где рыбы столько, что она выпрыгивает из реки, а добыв одного лося, все племя может прокормиться неделю.

Хорошо там, где нас нет. Когда Дарья впервые прочла такое в книге, ей показалось, что фраза написана про нее. Мол, хорошо где-то там, за пределами Крепости, где женщины живут как в старом мире, наравне с мужчинами, а не только выступают в роли инкубаторов для их спермы. Но теперь она понимала, что просто однобоко смотрела на вещи. Исключительно со своей колокольни. Имелось в виду другое, имелась в виду, скорее всего, извечная человеческая тяга к перемене мест, а если шире смотреть, то к перемене состояний.

Чего бы ни достиг человек, оно рано или поздно, порадовав какое-то время, становится привычным и обыденным, в нем проявляются недостатки, которые со временем начинают бесить. И это касалось не только места, а вообще всего. Люди потому и не могут долго ощущать себя счастливыми.

Дарья подумала, что счастье образуется лишь на стыке двух разных состояний, и нигде больше. Само состояние, каким бы приятным или полезным оно ни было, радует лишь, когда наступает. А потом приедается, и хочется чего-то другого. Чаще того, чего еще никогда не было, чего ты еще не переживала ни разу. Но иногда, хоть и редко, хочется вернуться в уже пережитое состояние.

Вспомнились дни, когда беглецы выехали в сухие, но нежаркие причерноморские степи, где почти не было ни мутантов, ни диких. Вот туда бы вернуться. В то место и в то время. Вернуться и остаться там навсегда. Жаль, что мамы к тому времени уже не стало. Возникает вопрос – почему никто даже не подумал остаться там? Ведь всем, всем без исключения было там хорошо. И погони уже не было. Что погнало вперед? Ответ прост. Погнало всех вперед вечное, неизбывное желание перемен. Потому что всегда кажется, будто там, в будущем, ждет нечто лучшее, чем сейчас. И так всегда. Люди так рьяно стремятся к счастью, что почти всегда пролетают мимо него, не успев вовремя остановиться.

Пить хотелось до одури. Но если где-то рядом руины большого города, то любой водоем с пресной водой является обиталищем сотен мутантов. А Дарья почти никакого понятия не имела, где пролегал их путь, были рядом города или нет. Она понимала, что путь пролегает где-то западнее Черного моря, это наверняка. Но для более точного ориентирования не было никаких средств. Кругом тянулись холмы, поросшие ковылем и сухой травой, иногда попадались поля, некогда сельскохозяйственные, судя по четкости геометрии, а теперь покрытые зарослями дикого лука. Однажды пришлось спускаться по склону холма, на котором росла лаванда. Она уже отцвела по большей части, но кое-где цветки еще оставались. Запах там был восхитительный, порхали здоровенные, с ладонь, бабочки, которых Дарья никогда в жизни не видела, но ей было не до красот, как и остальным. На востоке, в нескольких километрах ближе к мору, можно было различить то ли лесополосы, то ли заросли кустарника. Инга подумала, что лучше сразу начать забирать туда, так как к ночи может понадобиться топливо для костра, а сухая трава для этого мало годится.

– Можно понести твою шашку? – осторожно спросил Лис, не желая обидеть Дарью.

Девушка молча отдала ему свою ношу. Губы от жажды потрескались так, что говорить не возникало ни малейшего желания.

Все познания Дарьи в географии ограничивались оставшимися в памяти картинками из атласа и схемой, которую перед смертью мама начертила в дорожной пыли. Никто, кроме нее, вообще не умел читать да книг, скорее всего, в руках никогда не держал. Но что толку сейчас от такого доморощенного образования.

– Сдохнем мы тут, – уверенно заявила Варя. – Никаких сил нет идти. Зачем мучиться? Может, останемся тут и хоть помрем спокойно?

Она присела на камень среди колышущегося ковыльного поля и размотала тряпичные обмотки, заменявшие пришедшую в негодность обувь. Ступни были истерты в кровь.

– Не пойду я больше никуда, – заявила девушка. – Столько боли, и все напрасно. Куда бежали, зачем бежали, от чего бежали… Если бы хоть на Готланд, я бы еще поняла. Там вакцина, там можно было бы прожить долгую жизнь. А так… Мучились, мучились и все равно мутируем или сдохнем. Лучше бы я в Крепости осталась.

Таня улеглась рядом с ней, перевернулась на спину, сорвала сухую соломинку и сунула ее в рот.

– Весь мир такой, – уверенно заявила она. – Иди не иди… Нет разницы. Всюду теперь правит воля мужчин, всюду мутанты, всюду дикие. Все тебя хотят либо сожрать, либо убить, либо изнасиловать. Я тоже не пойду дальше. Тут хоть мутантов нет. И руин городов не видно. Может тут была безлюдная местность. А если так, то можно найти озеро или реку без мутантов. Что человеку нужно, кроме воды? Только еда. Но где озеро, там птица и рыба. Зачем нам чужое поселение? Сделаем тут свое. Много ли нам осталось? Тут тепло, наверное, и зимы не бывает. Кажется жарко, но это потому, что мы устали и пить хотим.

– Ладно, – Дарья не стала спорить. – Я вас не гоню никуда. Давайте, сделаем остановку. Ну… Или совсем останемся. Ни в чем я уже не уверена. Наверное, тут действительно не хуже, чем в других местах.

Лис взял лук со стрелами и сообщил, что пойдет поискать водоем. Судя по обилию растительности на востоке, как ему казалось, вода тут должна быть. А безлюдная местность давала надежду, что мутантов могло и не оказаться. Примерно в трех километрах к юго-западу виднелся довольно высокий холм, так что Лис направился к нему, чтобы лучше осмотреть окрестности.

Дарья улеглась в траву рядом с Таней. Небо было ясным – ни облачка. Ветер играл седыми метелками ковыля, отчего по полю словно гуляли серебристые волны. Над лицом то и дело пролетали какие-то насекомые, в траве звенели цикады. Все тело ныло от усталости, а тут – отдых. Постепенно начал наваливаться сон.

Дарья так и не поняла, заснула она или нет, когда ее из забытья в реальность вернул лай собак. Еще не осознавая толком, что происходит, она поднялась на корточки, осмотрелась, но ничего нового не заметила. Снова послышался лай. Дарья обернулась и увидела удаляющуюся колонну людей, человек тридцать парней, вооруженных саблями, алебардами и ружьями, а также с десяток девушек, в белых халатах, куфиях и с заплечными мешками. Вдоль колонны, резвясь и тявкая, носились туда-сюда пять крупных рыжих собак, а в хвосте неспешно перебирали ногами четыре нагруженных верблюда. Колонна ушла довольно далеко на север и уже через пару минут могла скрыться в долине между холмами.

Сердце забилось чаще. Первой мыслью было спрятаться. В новом мире люди, если чужие, всегда оказывались врагами. А тут еще и арабы, судя по одеждам. Дарья пригнулась и на четвереньках переползла к камню, чтобы продолжить наблюдение из-за него. Таня тоже проснулась.

– Что такое? – спросонья спросила она.

Дарья лишь прижала палец к губам и указала на удаляющуюся колонну.

– Хрена себе… – произнесла Таня. – Там и девчонки есть. Может, окликнем?

– С ума сошла? Порежут нас, и все дела.

– Да мне уже как-то пофигу. Порежут так порежут. А может, и возьмут к себе.

– Кем? – с усмешкой спросила Дарья.

Таня не ответила. Проснулась Варя и тоже подползла к подругам.

– Ого! – воскликнула она, выглянув из-за камня. – Кажись, не заметили. Пронесло.

– А я думаю, надо их окликнуть, – настойчивее заявила Таня. – Одни мы так и так подохнем. А тут есть шанс, что накормят и с собой возьмут.

– Чокнулась совсем уже? – шикнула на нее Варя. – Сиди тихо!

– А то что? – скривилась Таня. – Если дернешься, я тебя в бараний рог скручу.

– Да тихо вы, обе! – осадила их Дарья. – Не будем мы никого окликать. Не забывайте, с нами Лис. А его точно грохнут, при любых раскладах.

– А, ну если любовь-морковь, то да, – усмехнулась Таня. – Но я из-за вашей любви дохнуть не собираюсь.

Она попыталась встать, но Варя ловко сбила ее с ног, а Дарья навалилась сверху.

– Ночью всех придушу! – зло шипела Таня, пытаясь вырваться.

Налетел порыв южного ветра, волны ковыля заиграли резвее, заколыхались от горизонта до горизонта. Две собаки перестали носиться вдоль колонны людей и подняли носы, нюхая воздух.

– Пипец… – прошептала Варя. – Собаки нас, кажись, учуяли.

Псы осторожно сделали несколько шагов на юг, затем снова принюхались и со всех ног понеслись к камню, за которым спрятались девушки. Одна из собак села у камня, другая бесцеремонно подошла к Тане и лизнула ее в нос. Дарья и Варя шарахнулись в стороны.

– Какая здоровская псина! – Таня потрепала пса по загривку. – А вы дуры.

Она показала подругам язык, поднялась в полный рост и отряхнула с платья приставшие травинки. Вторая собака с громким лаем бросилась обратно к колонне и принялась скакать, указывая мордой в сторону камня. Колонна остановилась. Трое мужчин поспешили вслед за собакой к девушкам, на ходу снимая с плеч висящие на ремнях двуствольные ружья старого времени.

– Приплыли, – упавшим голосом заявила Дарья.

Сидящий рядом пес глянул на нее и приветливо завилял хвостом.

Вскоре уже можно было разглядеть лица парней. Они были дочерна загоревшими, как, наверное, и положено у арабов. Остановившись метрах в пяти, ребята с заметным удивлением оглядели девушек. Затем один спросил у другого по-русски:

– Местные, что ли?

– Хрен их знает, – ответил другой. – Но вряд ли они знают русский или арабский.

Дарья рот раскрыла от удивления. Что угодно она была готова услышать от арабов, бредущих с собаками и женщинами на север вдоль моря вблизи Стамбула, но только не чистейшую русскую речь.

– Русский мы как раз знаем, – с довольным видом ответила Таня.

На этот раз челюсти отвисли у подошедших мужчин. Они, похоже, тоже не ожидали такого лихого поворота дел.

– Вот это номер… – прошептал он. – Откуда же вы такие?

– Из Подмосковья, – ответила Дарья.

– Откуда? – лицо парня выразило крайнюю степень удивления.

– Ну, из Москвы, – решила понятнее объяснить Дарья. – Город. В старое время он был столицей России.

– Да я в курсе, что такое Москва, – парень рассмеялся. – Но вы знаете, сколько до Москвы километров отсюда?

– Хотелось бы знать точнее. Но сколько их есть, мы их все преодолели.

– Пешком?

– Нет. У нас были две кайтовые тележки, но мы потерпели аварию. Дальше пришлось топать пешком.

Дарье показалось, что от парней не веет и намеком на агрессию. Да еще и русский знают. Откуда? Опасности вроде бы не было, а любопытство нарастало.

– Меня зовут Дарья, – представилась девушка. – А это Варя и Таня.

– А я Денис.

– Так вы не арабы? – хором спросили беглянки.

– Есть среди нас и арабы, и русские. Это долгая история. А вас всего трое?

Дарья замялась. Первым побуждением было соврать, но она поняла, что это глупо. Ничего доброго вранье не принесет. Лис все равно рано или поздно объявится, и тогда вранье вскроется с непредсказуемыми последствиями.

– С нами еще один парень, – призналась Дарья. – Его зовут Лис. Он за холмом, наверное. Пошел воду искать.

– Вода южнее, – сообщил Денис. – Есть озеро километрах в семи отсюда.

– А мутанты? – решила уточнить Варя.

– Мутантов почти нет. Местность тридцать лет назад тут была пустынная, народу мало. Вот ближе к Стамбулу да. Тамошние озера лучше обходить стороной. Вы вообще без оружия?

– Было у нас оружие. Но пришлось бросить. Осталась только шашка и лук для охоты.

– Пропадете вы с таким снаряжением… – с задумчивым видом произнес Денис. – А куда идете?

Дарья поняла, что хитрить толку нет. Она собралась с духом и начала излагать историю их побега. На том месте, где речь пошла о найденном походном журнале, Денис остановил рассказ и начал выяснять подробности. Сначала это удивило Дарью, но затем все стало понятно. Денис рассказал, как почти тридцать лет назад большая группа выживших предприняла отчаянное путешествие из Сантк-Петербурга в Северную Африку в поисках нового, менее опасного места для жизни. Группу возглавлял спецназовский инструктор, а после его гибели власть перешла к парню по имени Кирилл, который, в отличие от других, не мутировал.

– Иммунный? – уточнила Дарья.

Денис вытаращился на нее, слово привидение увидал.

– Как ты сказала?

– Ну… Иммунный. Не подверженный этой заразе. Как моя мама. Она погибла, спасая нас. Ей было сорок. Ученые из лаборатории делали анализы и определили, что вирус на нее вообще никак не воздействует. Наверное, ваш Кирилл такой же. А я думала, что мама одна такая.

– Мы тоже были уверены, что Кир единственный в своем роде.

– А он сейчас где?

Денис задумчиво почесал переносицу и ответил:

– Это долгая история. Надо вас сначала представить начальству.

– Так ты не главный? – почему-то расстроилась Варя.

– Нет, – Денис рассмеялся. – Я, наоборот, один из самых не главных. Раньше в поселении я был одним из дежурных радистов, а сейчас тоже так, на подхвате, по мелким поручениям. С уходом из поселения для меня мало что изменилось. Идемте.

Он отвел девушек к своим. Оказалось, что там все одинаково хорошо говорят по-русски – и потомки переселенцев из Питера, и потомки арабов. Дарья поразилась, насколько их хорошо приняли. Как своих. Увидев, в каком плачевном состоянии у путешественниц обувь и ноги, подобрали им по размеру мягкие башмаки из козьей кожи.

Возможно, причиной такого радушного приема были общие корни, но трудно было отделаться от ощущения, что эти люди вообще другие, совсем не такие, как в Крепости. По манерам, по открытости, дружелюбности, они скорее походили на маму, чем на любого из виденных Дарьей людей. Неужели то, что ими долгое время правил иммунный, так сильно на них сказалось? Ни агрессии, ни страха. Только целеустремленность в глазах.

За Лисом пришлось идти Дарье. Добравшись она выяснила, что он заметил чужаков с холма, но девушек предупредить уже не успевал, а потому затаился в укрытии до темноты, чтобы потом прийти подругам на выручку и освободить их.

– Освобождать нас точно не потребуется, – уверенно заявила Дарья. – Идем.

– Как-то стремно, – признался Лис.

Весь его жизненный опыт призывал его не доверять никому, кроме своих, да и своим велел доверять лишь в разумных пределах.

– Ну и оставайся тут, – Дарья надула губы. – Я пойду к ним.

– Но зачем? – удивился Лис. – Пусть девчонки идут, если им невмоготу жить одним. Но мы с тобой разве за этим бежали? Разве мы хотели из одной крепости, вполне благоустроенной, попасть в другую, менее устроенную? В чем смысл? Ты хотела свободы, но в любой человеческой стае, в любом племени, клане, анклаве, тебе придется за благополучие платить свободой.

– Так было и в старом времени, – Дарья пожала плечами. – Чем большей безопасности добивались люди, тем меньше оставалось у них свободы. Полиция на каждом углу, камеры наблюдения, цензура. Те, кто выбирал безопасность в ущерб свободе, перебирались в большие города, те, кто предпочитал свободу, будучи готовыми платить за нее риском и неустроенностью, отсутствием под боком врачей и пожарных, тот оставался в деревне или вообще уходил в лес.

– Может быть, – ответил Лис. – Но что бы ты сама выбрала?

Дарья задумалась. Сама перед собой она никогда не ставила такой вопрос. Ей ситуация виделась вообще иначе. Из Крепости она бежала не к свободе в обмен на риск. Из Крепости она бежала от стопроцентной вероятности изнасилования, если уж смотреть на вещи серьезно. То есть она уходила от опасности в меньшую, на ее взгляд, опасность.

– Для меня все не так, – сказала она. – Я не бежала к свободе. Я просто хотела поменять душевную боль, боль от побоев мужа, боль от секса с нелюбимым мужчиной, боль от родов ненужного мне ребенка, на куда меньшую боль в растертых ногах. Вот и все. Тебе, как мужчине, это, наверное, не понять.

– Так зачем же ты, преодолев тысячи километров, хочешь поменять одно поселение на другое?

– Потому что люди, с которыми я только что общалась, совсем не такие, как люди Юсупа в Крепости.

– Ну… Я тоже был человеком Юсупа.

– Они и не такие, как ты, – с вызовом ответила Дарья. – Я тебя не заставляю. Просто пришла сообщить, что я иду к ним. А дальше посмотрим, как сложится. Только если не идешь, лук верни. Он принадлежит Тане. И мою шашку.

Лис нахмурился. Он снял шашку и вернул ее Дарье. Та нацепила ее себе на пояс штанов.

– Хочешь знать, зачем я ушел из Крепости? – спросил Лис, все еще не вернув лук.

– За мной, – фыркнув, ответила Дарья, затем спохватилась и добавила: – Но я очень благодарна тебе за помощь. Без тебя мы бы сюда не дошли.

– Ну… Ладно, идем. Одному оставаться совсем хреново.

Дарье показалось, что Лис решил не говорить задуманного вначале.

Вопреки опасениям Дарьи, Лиса приняли так же хорошо, как и девушек. Эти странные люди, шедшие неизвестно куда и не совсем понятно откуда, действительно разительно отличались от людей в Крепости. Они открыто смеялись, обращались друг с другом как с равными, а девушки, похоже, имели такие же права, как у парней. По крайней мере, на первый взгляд.

Встали привалом, разбили лагерь из нескольких хорошо сохранившихся палаток старого времени. Верблюдов стреножили и пустили пастись. Ближе к вечеру развели костры. Когда все было закончено, командир отряда по имени Рахим пригласил Дарью в палатку на военный совет, состоявший из четырех мужчин. Дениса среди них не было. Дарья уже в подробностях рассказала историю их побега из Крепости, снова упомянула путевой журнал, найденный в брошенной машине, объяснила мотивации последующего выбора маршрута. Так же она поделилась полученным от Дениса знанием, что люди Рахима являются потомками переселенцев из Петербурга.

– Получается, найдя дневник, вы приняли решение двигаться в Северную Африку и искать наше поселение? – спросил Рахим.

– Да.

– Но в дневнике ведь не могло быть указано точное место. Они, когда шли, сами не знали, где обоснуются.

– Мы надеялись, что, преодолев Суэцкий канал, наткнемся на признаки цивилизации.

– Рисковые вы ребята… – Рахим покачал головой. – От Порт-Саида до нашего поселения больше трехсот километров на запад. Через Каир, через Александрию. И никаких признаков нашего присутствия там нет. А вот мутантов вокруг Нила полным-полно. Да и дикие в тех краях сильны и враждебны. Вы бы там точно сгинули, или в лучшем случае попали в плен как наложницы. А парня вашего…

Рахим красноречиво провел большим пальцем себе по горлу.

– Уж насколько мы хорошо знаем эти края, и то шли пустыней, в обход городов, и только потом свернули на Порт-Саид, – продолжил Рахим. – Так что вам сильно повезло. Если бы нас не встретили, долго бы не протянули. А так, милости просим в наш отряд. Места хватит.

– Куда вы идете?

– На Готланд, как и вы думали изначально. В этом мире больше некуда идти.

– Денис сказал, что ваш предводитель, Кирилл, отправился с другой экспедицией в Исландию.

– Денис? – Рахим вздернул брови. – А… Наш радист. Да. Но это безрассудный поступок. Готланд существует, я своими глазами видел человека, прилетевшего оттуда на воздушном шаре. А загадка доктора Вильмана в Исландии, не более чем легенда. Кир всегда был героем. Вот и решил, наверное, погибнуть героем. Но мы выбрали другое. Долгую жизнь, как раньше, у людей старого времени.

Дарья закусила губу.

– Можно я выйду на пару минут? – попросила она.

– Конечно, – Рахим пожал плечами и глянул на других парней из совета, мол, женщины, что с них взять.

Дарья покинула духоту палатки, отошла в сторону от лагеря и уселась в траву. Она едва сдерживала слезы. Ясно было, что ее побег именно сейчас достиг кульминационной точки, когда придется принимать самое трудное и ответственное решение.

Получалось, что весь путь из Москвы до Турции был проделан зря. И мама погибла зря, и Змейка. Все зря. Потому что дальше дороги нет. Не преодолеть им пешком путь до поселения через дельту Нила, населенную мутантами и дикими, не преодолеть им триста километров пустыни. Это нереально. Об этом и думать нечего. И что тогда? Тогда придется присоединяться к отряду Рахима и топать туда, откуда, собственно, и началось путешествие.

Получалось, что решение, к которому Дарья склонила всех, изначально было неверным. Нужно было делать, как говорила мама, идти на Готланд сразу, из Москвы. На тележках под кайтом до Балтики можно было добраться в считаные дни, а там, как мама и планировала, взять любую уцелевшую посудину и добраться на ней до острова, используя тягу тех же буксировочных змеев. А теперь что? Топать обратно?

Отчаяние такой мощной волной захлестнуло девушку, что она ощутила не какую-то мнимую, а совершенно реальную боль под кожей по всему телу. На глаза навернулись слезы, хотелось вскочить и завыть в темнеющее вечернее небо, как воют раненые звери, не в силах вытащить из раны наконечник стрелы. Дарья с трудом удержалась от этого, но сердце все равно бешено колотилось в груди, а слезы текли по щекам.

Таня, Варя и Лис, сидящие возле одного из костров, заметили Дарью. Лис вскочил на ноги, но Дарья помотала головой, мол, не сейчас. Она вытерла слезы подолом платья и вернулась обратно в палатку.

– Все в порядке? – заботливо спросил Рахим.

– Нет, не в порядке, – Дарья села на мягкий пол и положила подбородок на колено.

Мысли метались у нее в голове, пытаясь сложиться в хоть какое-то логически оправданное решение. Ситуация казалась почти безвыходной, потому что ни один из предложенных выходов из нее не годился. И ведь она, именно она сама в эту ситуацию загнала и себя, и подруг, и Лиса. Осознание этого разрывало сердце, и Дарья едва держала себя в руках. Но, в то же время, ее мозг, не желая мириться с таким положением дел, продолжал работать, как лягушонок в крынке с молоком из известной сказки.

И вдруг мысли остановились. С точки зрения Дарьи, это воспринималось так, словно бурный горный поток вдруг за долю секунды замерз, превратился в камень, в монолит, и даже взлетевшие в воздух капли замерли на месте, противореча силе гравитации. И в этой кристаллизовавшейся структуре вдруг отчетливо сверкнула спасительная мысль.

– Вы не дойдете до Готланда, – уверенно заявила Дарья.

Рахим усмехнулся.

– Почему ты так решила? – спросил он.

– Потому что мы уже прошли этот путь. И знаем, что вас ждет.

– Мы уже прошли такие опасности, какие тебе и не снились! – возразил один из трех парней, также входящих в совет.

– Нет, это вам не снилось, что вас ждет впереди! – твердо ответила Дарья. – Вы всю жизнь провели в Северной Африке. Вы вообще знаете, что такое лес?

– Ну… Много пальм… – без особой уверенности ответил Рахим.

Дарья рассмеялась. Слезы так и просились из глаз, но она мысленно стиснула кулаки и не давала им навернуться.

– Много пальм… Нет, ребята. В лесу вообще нет пальм. И когда вы пройдете донецкие степи, когда упретесь в полосу лесов за руинами Белгорода, тогда поворачивать назад будет поздно, а вперед вы не только не сможете пройти, но и сами не захотите. Потому что лес – это три уровня растительности. Внизу трава, вроде той, что сейчас вокруг, но повыше и гуще. Второй ярус – это плотный кустарник, чуть выше головы, через который придется прорубаться, отвоевывая у него каждый шаг. Он ограничивает видимость до пары метров, на полянах до двадцати метров, но не дальше. Третий уровень – сами деревья с раскидистыми кронами. Они защищают лес от солнца, создавая там такую сырость, что мутанты могут спокойно отходить на три, а то и на пять километров от водоема. Вы вообще думали, почему ваш великий Кир покинул Петербург, стоящий прямо на Балтике, и двинулся в совершенно проклятущую даль? Вы понимаете, зачем именно он это сделал?

Парни из совета переглянулись, Рахим задумчиво почесал переносицу.

– Мы об этом не думали, – признался он.

– Они бежали от сырости, от болот и озер вблизи больших городов. Там воды столько, что вы не можете себе даже представить. Вода еще ладно! Но вообразите хотя бы миллион человек. Представляете, как это будет выглядеть на местности? В Санкт-Петербурге на момент заражения проживало более четырех миллионов человек. Сколько из них мутировали? Не меньше миллиона. И весь этот миллион живет, процветает и размножается в болотах, озерах, прудах, каналах, реках, которых не счесть. Они в полной безопасности тридцать лет размножались в канализации и подземных тоннелях метрополитена.

Дарья заметила, как Рахим невольно передернул плечами, представив все это.

– Вы сами пошли на верную гибель, и повели за собой людей. Ваш Кир был прав, он видел леса и болота, он видел огромные мегаполисы. Он оттуда ушел, а вы туда решили дотопать.

– Нет, ну они-то ведь одолели этот путь… – осторожно заметил Рахим.

– Это было тридцать лет назад! – горячо ответила Дарья. – Я нашла их путевой журнал в автомобиле. Понимаете? Тогда еще топливо могло приводить в действие моторы внутреннего сгорания. Люди Кирилла проделали свой путь на бронированных внедорожниках и военных машинах. С пулеметами и пушками. И то несли потери, иначе бы журнал не попал мне в руки.

– Но вы же тоже добрались от Москвы! Вы, хрупкие девушки!

– Мы не хрупкие девушки! – почти не задумываясь, парировала Дарья. – Мы родились и выросли под Москвой, в тех самых лесах, которые вас напугают до икоты, если вы их никогда не видели. Мы умеем определять опасность, не видя ее, по степени влажности грунта, по растительности, по взлетевшим в небо птицам. У нас было оружие и снаряжение старого времени, у нас было две скоростные пулеметные тележки на ветряной тяге.

– На ветряной тяге? – поразился Рахим. – На парусах?

– Нет. Мы используем буксировочных воздушных змеев, кайты, поднятые на стропах выше деревьев. Сами тележки легкие, давление на грунт у них низкое, поэтому они могут при необходимости двигаться по бездорожью. А если совсем уж припрет, можно даже ненадолго оторваться от земли.

– А мы свои буера бросили, когда кончилась пустыня, – признался Рахим. – Они тяжелые, на автомобильных колесах, с картечными орудиями против мутантов. Когда началась трава и заросли, ехать на них стало невозможно.

– И далеко бросили?

– Как пустыня кончилась. На северной границе Сирии.

– Вам надо возвращаться назад, – огорошила всех Дарья. – Или, может, обследовать местность и остаться здесь, организовать свое поселение. Поверьте, я знаю, что говорю. Вы не дойдете до Готланда с такими силами и снаряжением. Вы даже представить не можете, что вас ждет. Если вы говорите, что видели много мутантов, то вы точно не знаете, что такое много мутантов. Много их не в пустыне. Много их в болотах вблизи мегаполиса.

Дарья сама не верила, что ее речь произведет хоть какой-то практический эффект. Ну, кто станет слушать девушку, с которой люди Рахима знакомы всего несколько часов? Но тем не менее все парни в совете, включая Рахима, задумались. Похоже, они действительно не совсем представляли, на что идут, тогда как аргументы Дарьи заставили оценить затею более адекватно.

– Нам необходимо принять решение, – произнес Рахим. – Ступай. И спасибо за ценную информацию.

Дарья поднялась и вышла на улицу. Короткие южные сумерки быстро сгущались до черноты ночи, разбавленной светом трех костров. Издалека, со стороны холма, доносились удары мачете – парни рубили кустарник для костра. Дарья направилась было к ближайшему костру, но из-за палатки неожиданно показался Денис, и настойчивым жестом позвал ее за собой. Из любопытства девушка побрела за ним, поднимая ноги в высокой траве.

– Что такое? – спросила она, когда отошли уже достаточно, чтобы их никто не мог слышать.

– Отличную речь ты толкнула, – Денис поднял вверх большой палец.

– Спасибо…

– А главное, своевременную.

– Это ты о чем? – не поняла девушка.

– О том, что если Рахим не дурак, то ты всех нас спасешь, не дав, что называется, потерять лицо. Садись. Я тебе одну историю расскажу.

Подозревая, что может услышать нечто важное, Дарья послушно опустилась в траву. С востока дул едва ощутимый ветер, принося с собой запах моря. Денис сел напротив, лицом к лагерю.

– Меч у тебя отменный, – он указал на шашку.

– Оружие казаков, – пояснила Дарья. – Знаешь о таких?

– Нет. Но зато я знаю то, чего не знает больше никто. Ты же знаешь про Кирилла? Это дневник его группы ты нашла под Москвой. То, что я знаю, напрямую с ним связано.

– С Кириллом?

– Мы его называли короче – Кир. Он ведь не был предводителем тех людей, которые вышли из Петербурга в Африку. Но идея этого перехода, как гласит легенда, принадлежит ему. А предводителем у них был великий воин. Вадим. Тоже легендарная личность. Уже здесь, в Африке, он погиб. За него главой клана остался его близкий друг. И знаешь, что быстро выяснилось?

– Что Кир прожил больше двадцати пяти лет, – догадалась Дарья. – Как моя мама.

– Точно. Вот тогда все и захотели Кира главарем. Он им и стал. Он помнил старый мир, владел знаниями, научил других, как сделать многие нужные вещи и как использовать вещи старого мира, которые мы находили в Александрии и Каире. Он был хорошим главарем, все так считают. Мы организовали большое поселение в пустыне, далеко от мутантов, где их вообще нет. Пробурили скважины, добывали воду, организовали сельское хозяйство, выращивали коз, овощи, злаки. У нас даже электричество было, его производили самодельные двигатели Стирлинга, работающие от жара горящего мазута или солярки. У нас были парусные буеры, вооруженные пушками, у нас были собаки, закованные в броню с ножами, обученные расчленять мутантов десятками.

– И вы от всего этого ушли? – поразилась Дарья. – Зачем? У нас, когда шел дождь, мутанты вылезали из болот тысячами и сразу брались штурмовать стены. По ним били из огнеметов, из ружей, из картечниц… Это кошмар. Всегда был риск, что твари прорвут оборону и ворвутся в крепость, опустошая все на своем пути. Каждый раз, когда небо затягивало тучами, мы погружались в пучину ужаса.

– Охренеть. А у нас тут тучи – большая редкость. Дней пять в году. Да и то, даже если дождь пойдет, мутанты через пустыню все равно не перли. Шестьдесят километров от Александрии через пески – для них слишком. Наши с ними сталкивались, только когда за чем-нибудь в город на буерах выбирались. За топливом, например, которого мы довольно много расходовали. А так, на самом поселение, мутанты не нападали ни разу. Дикие иногда пытались, но куда им против пушек, стреляющих шрапнелью, и буеров, разгоняющихся до шестидесяти километров в час.

– Наши скоростные тележки под кайтом и быстрее разгонялись, – похвасталась Дарья.

Денис не вызывал у нее и намека на тревогу. С ним так и хотелось пооткровенничать. В Крепости таких парней вообще не было, а тут, похоже, все такие или похожие. Открытые, улыбаются… Жизнь без боли была написана на их лицах. Пусть и короткая.

– Нам быстрее не надо, – Денис отмахнулся. – Зато у буеров грузоподъемность что надо. И воду можно везти, и собак, и людей. Настоящие сухопутные корабли.

Дарья представила яхты с белоснежными парусами, поставленные на колеса. Увидеть бы такое!

– Так что вас погнало оттуда? – недоуменно спросила она. – Это же рай, а не жизнь!

– Не нас… – Денис опустил глаза.

– Кира? – поразилась девушка.

– Да. Понимаешь, в нем очень сильно было одно качество. Самопожертвование. Когда перед ним вставал выбор, он всегда выбирал то решение, идя к которому, он мог пожертвовать собой ради других.

– Точно, как моя мама… Она тоже…

– И вот однажды, во время штурма аэропорта, где было полно топлива, мы нашли выжившего человека, потерпевшего крушение на воздушном шаре, – продолжил Денис.

– Ничего себе! – Дарья такого услышать не ожидала и подалась вперед от охватившего ее ощущения, что вот-вот будет раскрыта важная тайна.

Денис невольно остановил взгляд на вырезе ее сорочки, когда-то переделанной из платья. Девушка даже внимания на это не обратила, так увлеклась.

– Это был мужчина, – не спуская глаз с выреза, Денис понизил голос до глухого таинственного шепота. – Не парень, а именно мужчина. Возрастом около пятидесяти лет.

– Тоже иммунный, как Кир и мама? – Дарья уже и не пыталась сдержать эмоции, ощущая приближение чего-то такого, с чем еще никогда в жизни сталкиваться не приходилось.

– Вот и не угадала! – довольно ответил парень, заставив себя все же отвести взгляд от упругой девичьей груди. – Он прибыл прямиком с острова Готланд.

– Что?! – Дарья вскочила, придерживая шашку на боку, потом спохватилась и снова опустилась на корточки. – Ты видел живого человека с Готланда? Там действительно есть вакцина?

– Не только я. Все в поселении видели Хенрика. Он пришел в себя, рассказал про Готланд. Но его возраст, сама понимаешь, был лучшим доказательством его слов.

– Обалдеть… У меня ощущение, что я сплю… – призналась Дарья. – Честно говоря, для меня Готланд всегда был легендой. Мама в него верила, у нее были какие-то свои доказательства, пусть и не такие прямые, как у вас. Но живой человек… Оттуда…

– Ты про Готланд хоть с детства слышала. А из наших никто вообще не знал о его существовании. Это было как откровение. Всех это выбило из колеи.

– Представляю. К тому же для вас это еще важнее, чем для других.

– Почему? – не понял Деннис.

– Потому что вы жили в раю. У парней в Крепости мысли о мутации редко возникали, потому что доживали до нее только самые крутые командиры и девушки. Остальные гибли раньше, в стычках с мутантами и дикими.

– Наши тоже гибли. Но ты права, до мутации доживало больше половины наших парней. Благодаря Киру наша жизнь сделалась, почти как при старом времени. Сытая, спокойная. И лишь мутация висела над каждым, подобно злому року или божественной каре. И когда все узнали про Готланд, а Кир принципиально не хотел ничего скрывать, идея добраться до «стены Вильмана» овладела многими.

– До «стены Вильмана»? Почему «стена»? – удивилась Дарья.

– Хенрик всем показал фотографии. На них очередь из людей, желавших получить вакцину, стояла вдоль стены с внедренным в нее устройством. Понимаешь, вакцину нельзя вывезти с острова. Никак. Устройство, делающее укол, выполнено в виде модуля, весом сотни тонн, защищенного оболочками из бетона и стали, да еще вмурованное намертво. Ни взломать его, ни транспортировать ни у кого не получилось. К тому же попытки взлома выявили еще и наличие активной защиты.

– Но зачем? Зачем этому Вильману нужно было оставлять вакцину в таком неудобном виде, если он хотел спасти людей?

– Не хотел он никого спасти, – Денис махнул рукой. – В том и дело. Этот Вильман – ублюдок. Именно он создал вирус и выпустил его в мир. Именно на его совести миллиарды погибших и миллиарды мутантов, заселивших Землю. Но никого из нас тогда это не интересовало. Всех одолела эмоция, понимаешь? А эмоция чаще всего сильнее любых доводов разума. Всех, кроме Кира.

– Но ты же говорил вроде, что именно Кир покинул поселение.

– Да. Только он отправился не на Готланд.

Такого Дарья услышать точно не ожидала. Однако, кроме удивления, ее, словно молнией, ударила и другая мысль. Ведь она сама, зная о Готланде, тоже предпочла другой путь. Интуиция?

– Куда же тогда? – осторожно спросила она.

– Понимаешь, нас там так одолели эмоции, что мы упустили главное. Ну, не все мы, конечно. Кир не упустил и его ближайшие соратники тоже. Но основная масса поддалась идее получения вакцины любым способом и любой ценой. Люди реально были готовы топать пешком до Балтики, не имея, как ты верно подметила, ни малейшего представления, что именно ждет их в пути. Но не это главное. Никто из нас не сфокусировал внимание на том, почему сам Хенрик, с огромным риском для жизни покинул Готланд и отправился в неизвестность.

– Это вообще за гранью моего понимания, – призналась Дарья. – Мне трудно понять, зачем вы свое поселение покинули, если могли там жить с водой, едой, не рискуя подвергнуться нападению мутантов и имея возможность отразить любое нападение диких. А как понять человека, добровольно покинувшего Готланд, я вообще не понимаю. Мы рискуем своими короткими жизнями, да и то предпочли бы не делать этого. А он рискнул длинной жизнью, о которой мы можем только мечтать. Я правда не знаю, что его могло к этому подвигнуть.

– Долг перед видом, – коротко ответил Денис. – Готланд – это ловушка для трусов. Для таких трусов, как Рахим, который других подбил, и для таких трусов, кто пошел с ним, вроде меня.

– При чем тут трусость?

– Да при том, что единственная причина была, способная выгнать людей из поселения, это страх перед неизбежной мутацией. Неужели непонятно?

– Но это естественный страх! – возразила Дарья. – Он не имеет отношения к трусости.

– Еще как имеет! Ты просто не все знаешь про Готланд. Готланд с его стеной Вильмана – это ловушка. Ловушка для трусов и дураков. Вакцина Вильмана, как рассказал Хенрик, не уничтожает заразу. Она подменяет ее другой. Да, человек уже не мутирует, доживет до старости…

– Что еще нужно? – удивилась Дарья.

– Но она делает людей бесплодными, – закончил фразу Денис. – Навсегда. Всех.

– Так это даже прикольно! – Дарья улыбнулась. – Можно позволить себе секс, не думая об опасности беременности.

– Опасности? – Денис не понял.

– Ясно, проехали, – отмахнулась девушка. – Данный аспект человеческой жизни находится за пределами понимания мужского мозга.

– Тьфу на тебя, – Денис то ли обиделся, то ли сделал вид. – А как же продолжение рода?

– Думаешь, не найдется кому его продолжить? Чушь. В любом случае у меня нет ни малейшего желания превращаться из человека в человеческий инкубатор. Так что для меня бесплодие, к которому приводит прием вакцины, скорее благо, чем беда. При чем же здесь трусость?

– При том, что есть другой путь.

– Путь куда? – Дарья не стала скрывать иронии. – Для меня хороши те пути в этом мире, которые ведут к безопасности и стабильности, прочь от боли и унижения. Я не хочу драться. Я не хочу никого спасать. Я хочу прожить остаток жизни по-человечески. Как люди жили раньше. Просто прожить. Без стен, без мутантов, без постоянной войны, без того, чтобы быть чьей-то пятой женой на одну ночь, а потом возиться с чужим мне ребенком от чужого мне мужчины. Так что все рассказанное тобой о Готланде лишь приводит меня к мысли об ошибочности выбранного мной пути. Мама предлагала идти на Готланд. Мы находились от Балтики, в начале побега, всего на расстоянии восьмиста километров. На скоростных тележках мы могли преодолеть это расстояние за несколько дней. Потом найти любую лодку и добраться до острова, используя тягу кайта. Но я нашла этот проклятый бортовой журнал… И всех убедила в необходимости отказаться от похода на Готланд. Это я подбила всех на путь сюда. Это на моей совести…

– Успокойся… – Денис протянул руку и положил ее на плечо девушки. – Я сам тебя не понимаю. Ты только что, в палатке, так убедительно отговаривала всех от похода на Готланд, а сейчас жалеешь, что не попала туда.

Дарья не отстранилась, лишь глянула на Дениса.

– Я вас хочу уберечь от той же ошибки, которую совершила сама, – пояснила она. – Дело не в том, что я упустила свой шанс попасть на Готланд, и не в том, куда идете вы.

– В чем же тогда? – Денис не убрал руку, а наоборот, мягко погладил Дарью по шее под длинными волосами, стараясь успокоить.

– В понимании счастья, – негромко ответила девушка. – Пытаясь добраться до какого-то особенного счастливого места, нарисованного их воображением, люди не замечают счастья, которое на какое-то время оказывается рядом с ними. И проходят мимо, в стремлении непрерывно что-то менять. Нет разницы, куда ты идешь. Далеко на север, к Готланду, или далеко на юг, в Африку. Скорее всего, ты уже ошибся. Потому что счастье вообще не снаружи. Оно внутри. Счастье, это не место, а то, как ты относишься к тому, что снаружи тебя. И только. Поэтому способные довольствоваться малым всегда счастливее людей с большими запросами.

– Может, ты и права, – Денис решил, что его рука задержалась на теле Дарьи, и хотел ее убрать, но девушка его остановила, положив ему ладонь на запястье.

– Оставь, – попросила она. – Можешь обнять, если хочешь.

Дениса не надо было упрашивать. В Клане он не был героем, не был великим воином, а был он простым дежурным радистом при штабе. А потому внимание женского пола по большей части обходило его стороной.

– А это парень, что с вами… – Денис посчитал нужным спросить про Лиса. – Ты за ним ходила к холму… Он разве не твой?

– А у вас принято, чтобы мужчина принадлежал женщине? – удивилась Дарья.

– Ну… Нет… Просто я не ожидал, что ты позволишь себя обнять. Ты такая… Ну, независимая. Как амазонка. Были в древности…

– Я знаю, – девушка улыбнулась, довольная таким сравнением. – Ты говорил о другом пути, который выбрал Кир. Что это за путь? И ради чего Хенрик сбежал с Готланда?

– Это части одного целого, – охотно объяснил Денис, присев рядом и обняв Дарью. – Хенрик завладел воздушным шаром и бежал с Готланда, чтобы рассказать о наличии другого пути. В этом как бы и тайны особой не было. Сам Вильман сделал на этот счет надпись, которая высвечивалась на стене перед введением вакцины очередному желающему. Предлагался как бы выбор пути. Один – немедленное принятие вакцины, которая сделает мутацию невозможной, а в нагрузку бесплодие и принудительные работы на благо острова.

– Ого… Этого я не знала. Про работы.

– А это важно?

– Для меня было бы важно. Получить длинную жизнь, и из нее двадцать лучших лет потратить на ишачку. Не знаю. Мне бы это не понравилось.

– Я не помню точно все, что говорил Хенрик, но женщины вроде бы от работ освобождены. Там их мало, и их ценят.

– Понятно, – девушка иронично фыркнула.

– Кажется, мнение о Готланде у тебя снова поменялось? – Денис позволил себе чуть поддеть ее. – Ты во всем такая переменчивая?

– Я же говорю, дело не в моем отношение к цели путешествия, – Дарья обиженно отстранилась, убрав с плеча руку Дениса. – Я просто хочу предостеречь Рахима и вас от опасного путешествия из хорошего места в другое, которое кажется вам лучше прежнего. Но лучше оно или нет, это большой вопрос. Иногда, возможно, оно окажется лучше. Иногда нет. Например, мне казалось, что хуже, чем в Крепости, быть не может. И я готова была поменять Крепость на что угодно, на любое другое место. И ни разу не пожалела о своем выборе. А вот с Готландом все сложнее.

– Это оттого, что у тебя о нем мало информации, – уверенно заявил парень. – Ты думаешь не о Готланде, а оцениваешь свое представление о нем. Когда меняется представление, меняется и ценность цели.

– Наверное… Да, ты прав.

– Хенрик же принес нам информацию из первых рук. Себя самого, возрастом в пятьдесят лет, и снимки. У нас была возможность составить собственное мнение. И у людей Клана, и у Кира. Так вот, Вильман написал на своей стене с вакциной, что есть другой путь. Есть то, что Хенрик назвал «второй загадкой Вильмана». Дескать, где-то в Исландии, есть нечто, что может спасти от вируса все человечество. Но попасть в это место и разгадать «вторую загадку Вильмана» смогут лишь те, кто не принял вакцину.

– Это похоже на какую-то игру, – заметила Дарья.

– Это и есть игра. Вильман маньяк. Ему мало было обречь людей на гибель и страдания, он с ними еще в игру поиграть решил. Хотя сам, наверное, давно сдох. А мы расхлебываем. Но Кир – это Кир. Если бы ты его знала, поняла бы. Он решил рискнуть. Собрал экспедицию в Исландию и отправился туда.

– Скорее всего, мама сделала бы так же, если бы знала про Исландию. Но если он отправился попытать счастье и разгадать загадку Вильмана, то вы почему не остались?

– Сама подумай.

– Ну да. Вакцина. Жить до восьмидесяти лет. Заманчиво. И вы ради этого решили махнуть пешочком от Африки до Балтики?

– Вообще-то мы думали пройти весь путь на парусных буерах. Но оказалось, что буера хорошо ходят только по ровной песчаной пустыне и по асфальту. Стоит им оказаться в траве, в лесу, в горах, они становятся обузой. Их пришлось бросить. Потом мы надеялись на гужевой транспорт, но пока ничего не нашли.

– Почему же не вернулись?

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Понимаешь, Рахим до предела упертый. Он изначально сказал, когда еще уходили из поселения, что он убьет каждого, кто попытается поднять панику, начнет призывать других вернуться и приводить для этого аргументы. Но об этом думают многие. Просто боятся Рахима. А ты – чужая. Тебя не получится обвинить в паникерстве, так как ты была там, на севере, и знаешь, о чем говоришь. Возможно, тебе удалось поколебать решимость Рахима. Мне так кажется. Но его колебаний мало. Хотелось бы, чтобы он вернул назад либо всю группу, либо хотя бы позволил вернуться желающим.

– Среди которых и ты, – догадалась Дарья.

– Да. Я не боец. Меня в эту экспедицию загнал страх. Но на поверку путь оказался страшнее, чем жизнь до него. Поход на Готланд – большая глупость. По целому ряду причин. Но главная состоит в том, что я могу прожить еще год или два до мутации, наслаждаясь жизнью. А если продолжу путь, то, скорее всего, погибну в дороге, в лишениях и страданиях.

– Да, вероятность вам добраться до Балтики равна ноль целых ноль десятых.

– Многие так теперь думают. Но против Рахима никто не пойдет. Только ты можешь всех спасти. Возможно, и его тоже.

Дарья задумалась. Она не верила ни в судьбу, не в высшие силы, способные управлять человеческими поступками. Но вместе с тем порой в цепочках случайностей явственно просматривалось нечто похожее на разумную волю. Взять хотя бы то, что Дарья, является дочерью иммунной, которая помогла создать Крепость, что тридцать назад спасло очень многих людей. И вот наступает момент, когда самой Дарье предоставляется возможность спасти других людей? Случайность? Закономерность? Как знать. Но Дарья решила не пренебрегать такой возможностью. Даже если Рахим ее за это убьет. Мама не побоялась принять смерть ради других. Чем ее дочь хуже?

– Как я их спасу, если ты сам говоришь, что поколебать решение Рахима мало. Что я еще могу сделать?

– Есть один весомый аргумент. О котором никто кроме меня не знает.

– Ты не решился выдать его Рахиму?

– Да, побоялся. И это меня гложет, но я все равно боюсь. Понимаешь, в самом поселении действовали четкие законы, за исполнением которых следил военный совет во главе с Киром. А тут что? Рахим тут царь и бог. Что захочет, то и сделает с кем угодно. Его побаиваются, его приближенных побаиваются, потому что просто никто не привык к такому положению вещей.

– Зато мы привыкли, – недобро усмехнулась Дарья. – Мы большую часть жизни прожили именно в таких условиях, только у нас вместо Рахима были Юсуп и Шамиль. Раз в сто похуже, уверяю тебя. Давай, выкладывай, что у тебя за аргумент?

– Проблема в том, что никто особо не верил в успех миссии Кира. Именно это дало возможность таким, как Рахим, взбудоражить умы некоторых людей в поселении. Наверное, Кир это понимал. Но его авторитет был силен, пока он сам находился в поселении. А как ушел с соратниками, так в поселении началась возня за власть, и все такое…

– Понятно, – Дарья вздохнула.

– Но для меня все изменилось в одну из ночей. Мы тогда только перебрались через Суэцкий канал в Порт-Саиде и сделали большой привал на несколько дней. Мутантов в округе не было, они все перекочевали к озерам и к Нилу. Диких в тех местах тоже не было, так как они держатся вблизи плодородных зон, где еды побольше. В общем, нам там Рахим предоставил довольно высокую степень свободы. Многие просто отдыхали, кто-то пошел бродить в порт, в надежде найти что-то ценное из вещей старого мира, а я пошел исследовать старые корабли. Ну, я же радист, поэтому меня радиостанции больше интересовали. Но электричества на кораблях давно уже не было, аккумуляторы все разрядились и потекли за тридцать лет, так что я быстро понял, что у меня не выйдет включить одну из мощных станций, чтобы послушать эфир. Но я ошибся. На одном из кораблей оказался рабочий ветрогенератор. Я с ним повозился, запитал от него радиостанцию и давай перебирать частоты. Ничего. Потом наступила ночь, я решил не топать в лагерь, а заночевать прямо в радиорубке. Там дверь стальная – высший уровень спокойствия и безопасности. И, представляешь, когда ионосфера чутка успокоилась, я решил покрутить ручку настройки еще. И вдруг поймал несущую.

– Что? – Дарья в этом не разбиралась нисколько.

– Несущую частоту. Участок тишины, вместо треска атмосферных помех. Обычно это означает, что где-то включена рация. Может, близко, может, далеко. Не понять. Я подождал немного и хотел уже было выключить, как в эфир пошли позывные. Просто тонированый сигнал. Та-ти-та. А следом за этим голос Кира.

– Обалдеть… – прошептала Дарья.

– Я сразу понял, что это запись. В эфире так не разговаривают обычно, на симплексе. Просто скажут пару слов, и слушают эфир. А тут нет. Прошли позывные, и голос Кира начал вещать. Я дословно не помню, но смысл был такой, что Кир добрался до Франции, завладел там паровым катером и прямым ходом двигался в Исландию. На его пути попался дрейфующий корабль, на котором оказалась рация. Он взял там еды, консервов, жидкого топлива для топки и отправился дальше, оставив эту запись. Чтобы те, кто его услышал, не теряли надежды.

– Ну и ну… – Дарью одолевали эмоции. – Но это же все меняет. Если бы ты рассказал Рахиму…

– Он бы меня убил, – уверенно заявил Денис. – Потому что эта информация нанесла бы серьезный урон его имиджу. Сделала бы очевидной поспешность и необдуманность его решения. Подорвала бы веру людей в его безупречность. Он хотел стать новым Моисеем. А тут – бац, и оказывается, что Кир как был спасителем так и остался. Никто не верил, что Кир доберется. Никто. А так выходит, что на его пути, с того момента, как он оставил запись, уже не осталось преград.

– Значит, есть надежда! И об этом должны узнать все ваши. Не только, кто ушел с Рахимом, но и кто остался в поселении!

– Но сообщить об этом можешь только ты.

– Да, пожалуй, – согласилась Дарья. – Другое дело, что и это может не помочь. Если Рахим одержим походом на Готланд, он заявит, что не важно, добрался Кир до Исландии, или нет.

– Я тоже об этом уже подумал, – признался Денис. – Не знаю, как это объехать.

Дарья не успела ничего ответить, как со стороны лагеря ее окликнула Таня. Пришлось откликнуться.

– Что вы тут прячетесь? – спросила Таня, подойдя ближе. – Лис там уже все ногти изгрыз. Думает, вы тут того, динь-динь, трах-тибидох.

– Ему-то какое дело? В жены он меня не брал, и я ему согласия не давала.

– Вредина, – резюмировала Таня. – На самом деле, мне любопытно, о чем вы тут сговариваетесь.

Подумав, Дарья вкратце пересказала беседу с Денисом.

– Ни фига себе… – Таня задумалась. – Так у вас там в поселении клево, наверное. На кой фиг вам убеждать этого Рахима? Давайте свалим ночью по-тихому. Не будет же он погоню за нами высылать. За ночь мы километров десять сделаем. Ты же знаешь дорогу, а Денис?

– Лучше многих. Но мне жаль тех, кто останется. А если большую толпу увести, Рахим рванет за нами. Всех не уведем, у него есть преданные соратники и единомышленники.

– Думать, надо, – произнесла Дарья, вставая. – Хотя… Одна идея есть. Только нужна будет твоя поддержка, Денис.

Она в подробностях объяснила созревший у нее в голове план.

– Проделать это надо будет утром.

– Гениально, – рассмеялась Таня. – Такого хода я от тебя точно не ожидала.

Ночь прошла спокойно. Дарья, Таня, Варя и Лис отказались от места в палатках и предпочли спать под открытым небом, усыпанным звездами. Наутро Дарья потребовала аудиенции у Рахима.

– У меня есть важные сведения для вас! – выпалила она, едва переступила порог штабной палатки.

– Для нас, это для кого? – насторожился Рахим.

– Для вас лично. Это касается вашего личного выживания. До сегодняшнего вечера я не знала, что это важно. Но ночью меня осенило. Я соединила то, что узнала от вас, с тем, что знаю с детства.

– И что же ты узнала здесь?

– Что ваш предыдущий предводитель, Кир, отправился не куда-то, а в Исландию.

– Ну… Да. Это все знают. Что в этом такого? Отправился и отправился. Его дело.

Дарья плохо умела врать. Поэтому ей пришлось не только хорошенько подготовить свое выступление, но и приложить немалое усилие, чтобы нести полную околесицу. Но сейчас это вранье могло спасти много жизней.

– Вы просто не знаете того, что известно каждому жителю Подмосковья. Тридцать лет назад, когда моей матери было десять, в Подмосковье, силами бандитов был сбит правительственный вертолет. И в нем была документация не только о Готланде, но и о том, что вы называете «второй загадкой Вильмана». Никакой загадки там нет. В вертолете были документы, которые четко и ясно указывали, что именно находится в Исландии, во второй лаборатории доктора Вильмана.

– Ого! – Рахим заинтересовался. – И что же?

– Там настоящий антивирус, – не моргнув глазом, соврала Дарья. – Идея доктора Вильмана заключалась в том, что Исландия является труднодоступным местом. И после заражения никто не сможет туда добраться. До Готланда добраться гораздо проще. Он хотел показать всему миру, что все, способные перемещаться, выберут легкий, короткий путь на Готланд, чтобы спасти собственную шкуру, а не долгий и трудный путь в Исландию, где можно спасти все человечество. Там установлена пусковая установка с ракетами, которые распылят над землей штамм, убивающий штамм Вильмана. Навсегда. Без последствий.

– Зачем ему это? Он же просто маньяк? – поразился Рахим.

– Он не просто маньяк. Он игрок. Он хотел показать человечеству, как низко оно пало. Что все выберут простой путь сохранения собственной жизни, а не сложный путь сохранения чужих жизней. Это он поставил своей задачей. Очищение Земли от тех, кого он считал выродками.

– Но он мог просто пустить слух о ракетах, но не ставить их на самом деле.

– Не в его стиле это, – парировала Дарья. – Для него важна игра, а не выигрыш. Он знал, что может ошибаться, что может найтись кто-то, кто все же направится в Исландию. И если таковые нашлись бы, Вильман хотел сыграть с ними честно, так как только таких он и уважал.

– Нда… – Рахим задумался. – Может, у человечества и был бы шанс, да только ни Кир, никто другой до Исландии не доберется. Вот в чем беда. Так что мы приняли решение продолжать путь на Готланд.

– Он добрался! – послышался голос Дениса из-за полога палатки.

– Кто это? – Рахим вздернул брови.

– Ваш радист. У него есть доказательства, что Кир уже в Исландии, на пути к лаборатории Вильмана.

– Заходи!

По мере рассказа Дениса, Рахим менялся в лице. Он понимал, что Денис врать не будет, так как его легко проверить. Достаточно вернуться в Порт-Саид и послушать запись Кира в эфире. Он не мог так рисковать. А раз он не врал, это меняло все. У Рахима банально сработал инстинкт самосохранения, на что Дарья как раз и рассчитывала. Он понял, что если Кир запустит выдуманные Дарьей ракеты с антивирусом, то выжить можно где угодно, по всей Земле, не предпринимая опасного путешествия на Готланд, которое еще неизвестно чем кончится. При этом дорога обратно, в поселение, на порядок безопаснее, чем дорога вперед, хотя бы потому, что по пустыне можно двигаться на парусных буерах, не боясь ни мутантов, ни диких. До буеров же рукой подать. Два дня перехода, не больше.

По большому счету Рахиму предстояло выбрать – выжить, сделав переход обратно, или попытаться выжить, сделав переход через леса и болота до Балтики. И он сделал выбор, исходя из самой сильной мотивации – инстинкта самосохранения. Уже через несколько часов вся колонна, не скрывая радости по этому поводу, развернулась назад, к буерам, оставленным на границе сирийской пустыни.