Мои друзья помнят обо мне. Интересно. Кто, Сыны Ареса? Или просто те «болельщики», которых упоминал Фичнер? Тогда откуда им известно, какое значение для меня имеет эта золотая фигурка? А может, просто решили вернуть мне мою вещь?

Вопросов много, но сейчас они не имеют значения, Фичнер прав. Главное – игра. Весь мой мир сошелся на ней, все мечты и надежды – все поставлено на карту. Для победы требуется армия, но не такая, как прежде, не из рабов. И сейчас, и потом для восстания мне нужны сознательные последователи и союзники, а не подневольный скот.

Людей невозможно освободить с помощью той же несправедливости, которая их поработила.

Уколы сделали свое дело, и через неделю мы с Виргинией отправляемся дальше на север. Она крепнет с каждым днем, кашель почти прекратился, лицо все чаще озаряется улыбкой. Поначалу, конечно, делаем частые привалы, но очень скоро мне приходится поднапрячься, чтобы держаться вровень со своей спутницей. Идем не таясь, наоборот, стараемся шуметь как можно громче, чтобы привлечь добычу. На шестой вечер, когда мы сидим у пышущего жаром костра, видимого издалека, рыба наконец клюет.

Изгои пробираются вдоль ручья, журчание которого скрадывает шорох их шагов. Неплохое решение для будущих бойцов. Не будь наш костер ловушкой, могли бы взять нас тепленькими. Однако это ловушка, и, когда двое гостей показываются в круге света, она захлопывается… но не сразу. Если они достаточно умны, чтобы подкрасться, то их предусмотрительности хватит и на страховку. Так и есть: слышится скрип тетивы, затем болезненный вопль из темноты – Виргиния вывела из строя засевшего там стрелка. Теперь моя очередь заняться первыми двумя. Поднимаюсь из-за сугроба, стряхивая снег с волчьей шубы, и оглушаю их дубиной.

Пока незадачливый стрелок баюкает возле костра заплывший глаз, допрашиваю их предводительницу. Ее зовут Милия. Высокая, жилистая и чуть сутулая, с длинным хищным лицом, она зябко кутается в меховые шкуры. Другой из моих пленников, коренастый, добродушного вида, согревает дыханием обмороженные пальцы. Его зовут Дакс. Подаренные нами волчьи меха немало способствуют успеху переговоров.

– Ты же понимаешь, что нам ничего не стоит обратить вас в рабство? – спрашивает Виргиния, поигрывая штандартом Минервы. – Едва ли вы захотите снова стать клятвопреступниками и дважды изгоями после окончания учебы.

Дакс хмурится, но Милия гордо задирает подбородок:

– Мне наплевать! Однажды или дважды – разница небольшая. – У всех пленников на лбу знак Марса. Мне они не знакомы, но на пальцах у них – кольца Юноны. – Лучше такой позор, чем служить подстилкой. Ты знаешь, кто мой отец?

– Нам нет дела до твоего отца, – говорю я.

– Мой отец, – продолжает девушка, – Гай Тракус, главный юстициарий Южного полушария Марса!

– И что с того?

– А его отец…

– Плевать.

– Ну и дурак, – цедит она, – и вдвойне дурак, если надеешься удержать меня в рабстве. Первой же ночью зарежу.

Киваю Виргинии, и та ловко тыкает штандартом в лоб пленнице. Волчий оскал меняется на сову Минервы, но тут же исчезает от второго прикосновения. На лбу у Милии лишь грязь и спутанные золотистые пряди. Дакс изумленно таращит глаза.

– Даже после того, как я тебя освободил, все равно зарежешь? – усмехаюсь.

Она молчит, не зная, что сказать.

– Милли, – тихо произносит Дакс, – о чем ты думаешь?

– У нас никакого рабства, – киваю я, – ни палок, ни издевательств. Если ты копаешь сортирную яму, я копаю тоже. Тот, кто обидит тебя, будет иметь дело со мной. Ну как, пойдешь в нашу армию?

– В его армию, – поправляет Виргиния. Я бросаю на нее предостерегающий взгляд.

– А кто он такой?

– Жнец.

Через неделю у нас уже десяток новобранцев. Иными словами, десять беглых рабов получили свободу и добровольно встали под знамя того, кто дал им пищу, одежду и цель, не требуя лизать себе сапоги. Большинство слышали о Жнеце, хотя без серпа, с которым я победил Пакса, блеска моей персоне немного недостает. Гигант из братства Минервы, теперь сражающийся за Марс в качестве раба, уже успел стать легендой. Говорят, во время стычки с Юпитером он поднял в воздух всадника вместе с конем и бросил в реку Аргос.

Армия растет, но пока мы не показываемся на виду у сильных братств. Даже в Марсе из друзей у меня остались разве что Куинн и Севро. Рок мертв, Кассий враг, а для Поллукса важно только, откуда ветер дует.

Для меня в родном братстве места нет. Пускай они и обязаны мне своими нынешними успехами, я слишком хорошо помню их косые взгляды. Тем не менее они должны знать, что я жив.

Сейчас на севере идет война между Марсом и Юпитером, однако и братство Цереры осталось непобежденным. За высокими стенами крепости на реке все так же видны дымки хлебных печей, хотя окружающая равнина вплоть до самых холмов стала местом стычек для чужих армий, свободно переходящих замерзший Аргос. Всадники сшибаются под пронзительное ржание коней, скрежещут и искрят ионные мечи, над полем жужжат санитары, подбирая стонущих окровавленных бойцов с переломанными костями. Появилась и ионная броня под стать мечам, и ионные стрелы. Толпы рабов дерутся рядом с хозяевами, словно пешки в шахматной игре, оружие у них попроще – такое, как было в мое время. Зрелище впечатляющее, но, по сути, глупое.

Смотрим с Виргинией и Милией, как съезжаются два отряда на лугу напротив башни Фобоса. Все то же самое. Полощутся разноцветные вымпелы, лошади топчут глубокий снег, стальные волны разбиваются друг о друга. Сверкающие копья и клинки выбрасывают электрические разряды, ударяясь о доспехи и широкие щиты. Конные бьются с конными, пешие рабы – с рабами.

Пакс возвышается, как гора, в древних доспехах, таких ржавых и громоздких, что вспоминается скафандр-печка. Я усмехаюсь, глядя, как шарахаются от его ударов лошади. Однако если тут и есть идеальный рыцарь, то это не Пакс, а Кассий в сияющей броне. Он скачет галопом, расшвыривая противников, его меч мелькает, словно язык пламени. Драться он умеет, но все сводится к примитивным рейдам вглубь вражеского строя при поддержке копейщиков – атака, захват пленных, отход. Затем противник выравнивает свои ряды и предпринимает ответную атаку – и так по очереди, снова и снова. Решительного преимущества ни одна из сторон не получает.

– Идиоты, – бормочу я. – Эти блестящие игрушки их ослепляют. Ну сколько можно повторять одно и то же?

– Какая-то тактика у них имеется, – возражает Виргиния. – Смотри, выстроились клином, а вот отвлекающий маневр с переходом в охват с фланга.

– И все же я прав.

– С тобой можно согласиться. – Виргиния задумчиво кивает. – Похоже на ту нашу памятную битву, только никто не носится по полю, завывая, как волк на луну. – Она со вздохом кладет руку мне на плечо. – Старые добрые времена.

Милия молча слушает нас, насмешливо морща лошадиное лицо.

– Тактик выигрывает сражения, стратег – войны, – цитирую я.

– О, великий Жнец, повелитель волков, бог войны! – Виргиния щиплет меня за щеку. – Ты восхитителен! – Я шутливо отмахиваюсь. Милия закатывает глаза. – А что скажешь насчет нашей стратегии?

Чем дольше я оттягиваю стычку с противником, тем больше возможностей у кураторов вмешаться. Я должен взлететь, как ракета, только не говорю об этом вслух.

– Наша стратегия – скорость, – отвечаю я. – Скорость плюс тщательная подготовка.

Следующим утром очередная вылазка Марса срывается, потому что мост через Метас оказывается перекрытым поваленными деревьями. Как и ожидалось, отряд разворачивается и скачет обратно в замок, опасаясь ловушки. Дозорные на Фобосе и Деймосе сигналят дымом, что в лесу поблизости от моста все чисто. Они никого не видят, потому что мы залегли в засаде еще до рассвета. Белый и серый волчий мех едва различим в снегу под деревьями. Чтобы обеспечить одеждой всех новобранцев, охотиться пришлось целую неделю, но это и к лучшему: все успели притереться друг к другу. Команда у меня пестрая и с характером: лжецы и плуты, каждый сам по себе, готовые наплевать на карьеру, но не быть рабами ни в чьей игре. Словом, те, кто мне и нужен. Лица вымазаны серой глиной с птичьим пометом, на плечах волчьи шкуры, дыхание вырывается белым паром из ухмыляющихся ртов – мы похожи на призрачные тени в зимнем лесу.

– Им нравится, что их предводителя боятся. В том числе они сами, – сказала накануне вечером Милия. Голос у нее холодный и ломкий, как сосульки, свисающие с заснеженных осин. – Мне тоже.

– Марс заглотит наживку, – шепчет Виргиния, притаившись в снегу рядом, – у них почти не осталось тех, кто соображает.

Она права, без Рока им никак. Мы лежим под плащами вплотную друг к другу, мои губы ощущают теплое дыхание девушки. Сейчас мне впервые хочется поцеловать ее. Отгоняю непрошеную мысль прочь, стараясь представить улыбку на губах Эо.

Кассий посылает своих, чтобы разобрать завал, только к середине дня. В основном идут рабы – предосторожность на случай засады. Более того, уверенный, что это дело рук Юпитера, он ждет внезапной кавалерийской атаки и отправляет всадников кружным путем через реку в обход Фобоса, чтобы прикрыть мост со стороны равнины и Великого леса. Зоркая Милия оповещает нас об их передвижении волчьим воем, заняв дозорный пост на высокой сосне. Надо спешить.

Бесшумно, без единого крика, наш отряд из одиннадцати бойцов кидается сквозь заснеженный голый лес к мосту, где трудятся рабочие. Четверо конных во главе со Сципионом присматривают за ними и нас за спиной не видят. Рассыпаемся и набираем скорость, словно соревнуемся в спринте.

Я добегаю первым.

В яростном пятиметровом прыжке сшибаю Сципиона на землю ударом затупленного меча в плечо. Виргиния оглушает древком штандарта еще одного. Призрачные волчьи тени догоняют нас, и вот уже двое остальных валяются на земле, оглушенные дубинками. Кони ржут, ошарашенные внезапной потерей всадников. Все происходит за каких-нибудь несколько секунд. Бежим дальше, к рабам. Не успевает половина из них понять, что произошло, как шестеро уже стали рабами Минервы и вынуждены помогать нам. Оставшиеся пленники Марса хватаются за топоры, бросаясь вперед.

Однако бывшие бойцы Минервы узнают Виргинию, и их ряды расстраиваются. Восемь… десять… одиннадцать уже на нашей стороне. Наконец остался последний, но главный – Пакс. К счастью, сегодня он без доспехов, потому что пришел не воевать. Тем не менее повалить гиганта удается только всемером, и он продолжает вырываться, как всегда громогласно сообщая всем свое имя. Я бросаюсь на помощь, со мной еще пятеро, и лишь тогда мы наконец прижимаем это чудо природы к земле. Виргиния стирает с его лба знак Марса, и яростный рев Пакса тут же сменяется пронзительным хохотом.

– Свобо-о-ода! – орет он. Вскакивает, озирается в поисках оставшихся врагов… и лишь своевременное вмешательство Виргинии спасает меня от переломанных ребер.

– Жнец на нашей стороне! – кричит она.

– Что, правда? – Лицо великана расплывается в широченной улыбке. – Вот это новости! – Он заключает меня в объятия, по счастью дружеские. – Свобо-о-ода, братья… и сестры. Свобода!

Всей толпой мчимся к лесу, оставив Сципиона с остальными охранниками корчиться на земле. Над башнями Фобоса и Деймоса уже вовсю клубится сигнальный дым, но прежде чем всадники Марса, зашедшие в обход из-за реки, поспевают к заваленному мосту, мы уже в безопасности среди северных холмов и ущелий. Должно быть, дозорные на башнях в панике: все произошло буквально за минуту. Пакс не перестает хохотать, словно гигантское дитя.

Внезапное сокращение армии едва ли порадовало братство Марса, однако мне этого мало. Образ бывшего неудачливого вождя должен смениться совершенно иным представлением о Жнеце как о чем-то загадочном, непостижимом, почти сверхъестественном. Подобно безымянному Шакалу, я хочу внушить им мистический страх.

Ночью бесшумно пробираюсь сквозь сугробы к замку, обходя всадников, патрулирующих долину с севера. Копыт в снегу не слышно, лишь изредка из темноты доносится звяканье уздечки. Волчья шкура на мне бела, как падающий снег. В капюшоне из волчьей головы я выгляжу как мифический клыкастый демон из глубин ледяного ада. Подъем по почти отвесному склону холма дается с трудом, и я едва не соскальзываю вниз, подбираясь к основанию замка. Наверху между зубцами стены мечутся на ветру огоньки факелов.

Скидываю меховой плащ, скатываю его и прячу. Под ним я черен, как ночь, лицо вымазано углем. Втыкая ножи в щели каменной кладки, быстро взбираюсь наверх, не теряя дыхания, – на проходческий агрегат лезть не проще, а я теперь сильнее и без скафандра.

Скорчившись у края парапета, поджидаю часового. Реакция у рабыни, однако, неплохая. Ощутив копье, приставленное к горлу, показываю кольцо Марса и подношу палец к губам.

Бывшая подданная Минервы хмуро разглядывает меня:

– Все равно положено поднять тревогу.

– Ты охраняешь замок от врагов, – возражаю я, – где ты их видишь? Я свой, из братства Марса.

– Примас велел следить, не лезет ли кто на стену. Если что, бить и звать на помощь.

– Повторяю: я у себя дома и вдобавок твой хозяин. Приказываю тебе продолжать службу и не шуметь. – Я подмигиваю. – Будь уверена, Виргиния оценит твое послушание.

Рабыня вздрагивает, услышав имя.

– Она жива?

– Уцелело и братство Минервы, и твой примас.

– О! Ну, тогда… – лепечет она с улыбкой до ушей. – Ты наш, и я не могу тебя не пустить, опять же приказ… а я клятву давала… Погоди, я тебя, кажется, знаю… Говорили, ты убит.

– Выжил, спасибо твоему примасу.

Она говорит, что члены братства все спят, ночью в патрулях одни рабы. Думаю, они верны хозяевам не больше ее. Оглядываясь, девушка сует мне в руку ключ, и я крадусь в главную башню.

Может, нанести визит Кассию? Нет, я здесь не за этим. Бывает, конечно, что совершаю глупости, но не сегодня. Красть штандарт тоже не собираюсь, его слишком хорошо охраняют. Моя цель – напомнить им об их страхе передо мной. Пусть знают: я лучший и потому могу проникнуть, куда захочу, и сделать все, что захочу.

Держусь в тени, хотя мог бы так же договориться с любым охраняющим замок рабом. Крадусь коридорами и на каждой двери вырезаю знак серпа. Затем проникаю в штабной зал и изображаю серп в центре огромного стола. Создаю легенду. На спинке стула, где сидит Кассий, вырезаю череп и глубоко вгоняю рядом нож.

Спускаясь по стене замка на обратном пути, замечаю огонь на склоне северного холма. Выложенный из хвороста серп пылает, выбрасывая искры в снежную тьму.

Теперь Севро, если он еще в братстве, найдет меня. Помощь маленького пройдохи мне потребуется.