Глава 7
Олег так глубоко задумался, что даже не услышал, как общая молитва закончилась. Он пришел в себя потому, что Яна трогала его за руку и шептала:
— Олег, очнитесь! Все уже уходят!
— А Пергаминон? — первым делом спросил Олег.
— Он остается. Это же его квартира.
— А сестры Дятловы? — не успокаивался Олег. — Они тоже остаются или уходят?
— Откуда вы про них-то знаете? — удивилась Яна. — Я вам такой фамилии не называла.
— Пока слушал речь отца Пергаминона, услышал про них, — нетерпеливо произнес Олег и повторил свой вопрос: — Так остаются они или нет?
Яна поднялась со своего места, выглянула в коридор и, вернувшись, доложила Олегу:
— Вроде бы среди одевающихся я их не вижу. Все трое стоят рядом с Пергаминоном, головы опущены, вид нерадостный.
— Яна, я вас очень прошу, идите со всеми, заберите незаметно мою куртку и уходите.
— Как — уходите? — растерялась девушка. — А вы?
— А я должен остаться. Только скажите сначала, тут в комнате есть место, где можно спрятаться?
— Где же тут спрячешься? — еще больше растерялась Яна. — Пол, ковер и стулья.
— Что же делать?
— Разве что в соседнюю комнату выйти?
Из большой комнаты, как выяснилось, можно было попасть в комнатку поменьше. Эта спаленка была совсем маленькой, похоже, тут ночевали не самые почетные гости, если таковые были вынуждены заночевать в этой квартире. Яна объяснила, что тут стоят два раскладных диванчика и одна односпальная кровать.
Узнав, где именно находится кровать, Олег обошел комнату вдоль стен, убедился, что в помещении находится минимум мебели, но имеются зато целых две двери. Одна была та, через которую они зашли, вторая вела прямо в холл и прихожую. Распланировав пути отступления, Олег заявил:
— Я останусь тут.
Ничего больше не объясняя, Олег плюхнулся на живот и заполз под кровать.
— Меня не видно? — осведомился он оттуда.
— Погодите… Сейчас я поправлю покрывало. Вот так будет лучше.
Поворочавшись немного под кроватью, Олег устроился поудобнее на жестком полу и произнес:
— Уходите!
Яна не стала больше спорить. Как только она ушла, Олег окончательно затих. Он понимал, что сильно рискует, но поступить по-другому не мог. Ведь если провинившиеся перед отцом Пергаминоном сестры Дятловы остаются, то не иначе, как для того, чтобы получить уже более основательный разнос от Пергаминона. А возможно, и для того, чтобы после разноса получить новые указания к дальнейшим действиям. И Олег ни за что на свете не согласился бы пропустить информацию о том, в чем эти действия будут заключаться.
Чутко прислушиваясь к тому, что происходило в холле, Олег убедился, что Яна покинула квартиру вместе с другими мужчинами и женщинами, присутствовавшими на собрании. Олегу очень хотелось верить, что девушке удалось прихватить и его куртку, чтобы она не могла выдать его присутствия в этой квартире. Вроде бы Яна сумела убедить всех гостей, что ее экстравагантный знакомый в удивительном пестром шарфе ушел еще раньше. Ей поверили, хотя и не вполне понимали, как такой персонаж мог ускользнуть незамеченным.
Наконец входная дверь в последний раз хлопнула и затихла.
— Все ушли, — услышал он знакомый женский голос.
Олег вздрогнул. Это был тот самый голос, который был записан на диктофоне вместе с голосом господина Пергаминона. Похоже, Марфушенька-душенька, опекавшая его тещу, тут тоже играла не последнюю роль.
— Все ушли, — повторила другая женщина.
— Можно теперь нам с вами поговорить спокойно, — добавила третья.
— Спокойно! — сердито фыркнул Пергаминон. — Покой нам нынче только снится! И все по вашей вине, сестрицы.
— Батюшка, мы…
— Все по вашей вине! — сердился Пергаминон, не слушая женщин. — Вы в какую грязную историю меня втянули. Убийство! Откуда?
— Мы не знаем, батюшка, — заплакали на три голоса сестры. — Клянемся, не знаем!
— Вечером все в порядке было. А утром такая новость!
— Не иначе как жилец ее задушил!
— Он хоть и слепой, да молодой и сильный! Что ему — со старухой справиться!
— Я же вам велел в первую очередь избавиться от него!
— Мы и старались!
— Выживали как могли.
— Да нешто за один день с таким делом управишься?
— По вашей милости теперь полиция за меня взялась. Уже появлялся прыткий молодой человек, к следователю меня на завтра вызвал. А оно мне надо? Можно подумать, у меня других проблем мало. Нет, вами я решительно недоволен!
— Да в чем же мы-то провинились?
— Вы хоть знаете, клуши бестолковые, что жилец этот вовсе не жилец был, а родной старухин зять?!
— Как зять?
— Какой зять?
— Не может быть.
— Говорю вам! Зять! Мне об этом сказал помощник следователя, который убийство старухи расследует. А уж им-то такие вещи должны быть известны.
— Мы не верим!
— Вот клуши!
По голосу чувствовалось, что Пергаминон сердит не на шутку.
— Говорю вам, что это был муж ее покойной дочери. И более того, всю квартиру и вообще все свое имущество старуха завещала именно ему!
— Не может быть! — хором воскликнули пораженные сестры. — А потом на разные голоса начали выводить одна за другой:
— Мы узнавали!
— Мы выясняли!
— Мы спрашивали!
Голоса их звучали жалко и жалобно. Женщины понимали, что серьезно провинились перед своим начальником, и теперь не знали, как им загладить вину. Ну а так как все трое были женского пола, то они и прибегли к излюбленному оружию всякой женщины — они заплакали.
— Тьфу ты! — сердито произнес Пергаминон, окруженный со всех сторон плачущими бабами. — Брысь! Надоели! Никакого от вас проку, один вред сплошной! Пошли вон!
Но сестры не уходили, твердя:
— Не уйдем, пока не простишь нас!
— Замолчите!
— Нет, нет, не замолчим!
— Заткнитесь, я вам сказал!
Голос Пергаминона был настолько свиреп, что сестры замолчали. Они поняли, что на сей раз слезами владыку не проймешь.
И Марфуша произнесла:
— За один день от парня избавиться было никак нельзя.
— Мы только начали работать в этом направлении.
— Уж старались не за страх, а за совесть.
— Чтобы вечером после моего ухода они ни о чем не сумели переговорить, — добавила Марфуша, — я им специальный сонный чай заварила. От него в сон быстро проваливаешься, мысли путаются и ничего серьезное обсуждать не хочется.
Так вот почему Марфушенька так заботливо настаивала на том, чтобы Олег выпил этот чай! В нем было снотворное. Марфушенька хотела нейтрализовать вредное воздействие на старуху каким угодно способом. Олег под кроватью едва удержался, чтобы не присвистнуть от восхищения. Ничего не скажешь, преданную армию навербовал себе Пергаминон. Да эти тетки за него готовы и в огонь, и в воду.
Интересно, они хоть понимают, что занимаются далеко не богоугодным делом, что они всего лишь орудие в руках опытного афериста? Скорей всего, понимают. А еще верней, имеют твердый процент с каждой удачно обобранной старушки.
Между тем Пергаминон, выкричавшись, сбавил накал и уже гораздо спокойнее произнес, обращаясь к своим сообщницам:
— Давайте соображайте: кто, кроме зятя, мог старуху придушить? Мне завтра со следователем беседовать, я должен знать, что ему сказать.
— Был там один человек… — нерешительно начала одна из сестер.
— Крутился, — подтвердила другая.
— Неприятный такой, — сказала третья.
Пергаминон, казалось, заинтересовался:
— Что за человек? Кто таков?
— Мы не знаем.
— Из себя-то хоть как выглядит? Молодой или старый?
— Молодой. Лет двадцати пяти — двадцати семи.
— Хорош?
— Преизрядно, батюшка.
— Высокий!
— В плечах широкий!
— Красавец, одним словом!
— Волосы густые!
— Темные!
— Глаза сверкают!
Кажется, Пергаминону не понравилось, что сестры так расхваливают незнакомца, потому что настроение у него вновь стало портиться.
— Что еще про него знаете?
— Раиса Никитична сказывала, что он к ней сватался.
— К кому? К старухе?
— К ней самой.
— Что за глупость? Он молодой был или старый?
— Молодой.
— А старуха?
— Той за шестьдесят перевалило.
— И что же? Тридцатилетний мужчина к шестидесятилетней бабе свататься вздумал?
— Ну не прямо свататься, но интерес он к ней проявил.
— Какой еще интерес? Говорите толком!
— Познакомиться он ей предлагал.
— Это в тот день было, когда мы сами с Раисой Никитичной познакомились.
— И потом он возле дома крутился, да подойти не решался.
Мужчина снова удивился:
— А вы откуда знаете?
— Она нам его сама показала.
— Жених, говорит, это мой.
— Интерес ко мне проявлял. И смеялась.
Но Пергаминон все не мог успокоиться:
— Сосед, может? Подшутил просто над старухой?
Сестры не стали спорить.
— Может, что и сосед!
— А может, что и впрямь кавалер.
— Только стеснительный! Вроде и хочет подойти, а при нас стесняется.
Однако теперь Пергаминона уже не интересовала тема безвестного ухажера, которым на старости лет едва не обзавелась Раиса Никитична. Мысли «святого отца» вернулись к его баранам, и он снова впал в мрачное неудовольствие.
— Я вами недоволен! — заявил он женщинам. — От вашей работы зависит так много, а вы меня подводите!
— Мы же не специально, батюшка!
— Так уж получилось!
— Обманула нас старуха. Одинокой прикинулась, а у самой зять имелся!
— Мы-то на ее молодого поклонника грешным делом думали. Считали, что он тоже на квартиру виды имеет.
— А он и ни при чем тут.
— Зря мы только старуху всюду под конвоем водили, этому типу и приблизиться к ней не давали.
— Сколько сил на это потратили!
— А все напрасно!
Олег слушал и мотал на ус. Вот оно как дело было! Сестры не случайно целыми днями толклись возле его тещи. Они застолбили золотоносный участок и оберегали его от посягательства других кладоискателей.
Пергаминон кашлянул.
— Впредь, чтобы подобных осечек не случалось, я найду человека, он будет проверять ваших подопечных. Если выяснится, что ими уже составлено завещание на посторонних, с такими людьми мы дела иметь не будем. Конечно, мы желаем блага нашим ближним, но тратить свои силы на тех, кто нас обманывает, мы тоже не станем.
— Правильно, батюшка!
— Хорошо придумал, голубчик!
— Так-то у нас дело лучше пойдет!
Сестры вновь повеселели. Да и настроение у отца Пергаминона вроде как улучшилось.
— Теперь главное, чтобы на меня подозрение в убийстве старухи не пало. Ну и на вас тоже.
— Так не виноваты мы, батюшка.
— Знаю, что не виноваты! А все же подстраховаться не мешает.
— Как же страховаться-то?
— Дело-то ведь уже сделано.
— Поздно теперь страховаться.
Олег заметил, что все сестры говорили всегда втроем, каждая выстреливала по одной фразе, поддерживая двух других сестер. Тройка выступала дружно и слаженно, чувствовалось, что за плечами у этих трех женщин не один год жизни бок о бок.
— Вам-то хорошо, вы втроем живете, алиби друг другу всегда обеспечить можете. А мне каково? Анна, как на грех, уехала, один я остался во всей квартире.
Сестры затихли, чувствуя, что дело приближается к какому-то важному моменту. И только одна из сестер решилась спросить:
— Что же тебе не по нутру, батюшка?
— Обитаю я один, — тяжко вздохнул Пергаминон в ответ. — Когда только странники ко мне приезжают из других мест, тогда людно. И ведь, как на грех, минувшей ночью никого у меня в доме из странников не имелось. Если полиция меня дернет, что я им скажу? Где был? С кем?
Соображали сестры очень быстро. И все трое громко воскликнули:
— Правду скажи, батюшка!
— Мы у тебя ночевали!
— Все втроем!
Олег под кроватью лишь хмыкнул. Итак, алиби себе этот жирный хитрец обеспечил. Олег не видел отца Пергаминона, даже не подозревал, как тот может выглядеть, но почему-то этот человек представлялся Олегу высоким, упитанным, с круглым надутым животом и густой опрятной бородой. Наверняка нацепил на себя если не рясу, то какой-нибудь балахон наподобие оной.
Между тем Пергаминон расчувствовался:
— Вот за это спасибо вам, сестрички! А то я уж обеспокоился. Ну как следователь меня в убийстве старухи заподозрит?
— С него станется.
— Хорошего человека всякий обидеть может.
— А ты им не давайся.
Пергаминон кашлянул и уточнил:
— Значит, договорились?
— Договорились, батюшка.
— Все подтвердим, что надо.
— Глазком-то дай только взглянуть, где мы у тебя тут ночевали!
Пергаминон не стал возражать:
— Пожалуйста! Вот в этой комнате, заходите, глядите, запоминайте все хорошенько.
Олег под кроватью даже вспотел, когда услышал звуки приближающихся шагов. А когда все четверо встали рядом с его потайным убежищем, он почувствовал какой-то неприятный запах. У одной из сестер, а возможно, что у всех трех, воняло от ног. И сейчас, когда их ноги находились как раз на уровне лица Олега, он испугался, как бы не чихнуть.
Между тем хозяин показывал спальню.
— Видите, тут два дивана и кровать. Сейчас покрывало только поправлю и…
Договорить Пергаминон не успел. Он остановился на полуслове и с недоумением произнес:
— Эй, а кто это тут?
Поняв, что его рассекретили, Олег вспотел окончательно, пытаясь придумать, как ему поступить. Ничего лучше, чем притвориться спящим, он не придумал. И потому продолжал лежать, не шевелясь, дышал ровно и глаза держал закрытыми.
Ох, как не хотелось Олегу признаваться в содеянном! Он догадывался, что Пергаминон не из тех людей, кто спустит ему подобный шпионаж. Внезапно сознания Олега коснулась какая-то теплая волна. И уже в следующий миг, словно по наитию, Олег громко всхрапнул и сладко причмокнул губами, как человек, которому абсолютно нечего опасаться, а потому сон его глубок и крепок.
— Мужчина, вы кто?! — выходил из себя между тем Пергаминон. — Что это вы тут разлеглись?
Олег не обращал внимания, посапывал и похрапывал, что выводило отца Пергаминона из себя еще больше.
— Эй! Проснитесь!
— Батюшка, я его видела, — вылезла одна из сестер.
— Он с Яной пришел.
— За ручку шли, словно жених с невестой!
— С Яной?
— С ней самой, батюшка.
Пергаминон, казалось, был в растерянности. Олег не мог понять причину этого, но когда Пергаминон снова попытался его добудиться, голос у него звучал куда мягче:
— Уважаемый, просыпайтесь, пожалуйста!
Олег еще раз всхрапнул и воскликнул:
— А? Что? Что такое?
— Вы спали, — любезно и даже чуточку подобострастно произнес Пергаминон. — На полу… вам не холодно?
— Верно, заснул чуток, — не стал отрицать Олег, выбираясь из-под кровати. — Уморили вы меня своей речью, батюшка. Уж не обессудьте, задремал я!
— Ничего, ничего, бывает, — ничуть не рассердился на него Пергаминон. — Но помилуйте, отчего же под кроватью?
— Уютно там у вас. И мухи не кусают!
С этими словами Олег направился в сторону двери. К счастью, он хорошо помнил, где она должна находиться. Три сестры и Пергаминон, который продолжал рассыпаться перед Олегом мелким бисером, следовали за ним по пятам.
Пользуясь их всеобщим замешательством, Олег властно произнес:
— Ну и где же Яна?
— Она ушла.
— Ушла? Без меня?
Олег постарался вложить в свой голос максимум возмущения. Он очень надеялся, что непонятное подобострастие Пергаминона перед ним не позволит последнему мыслить здраво.
— Это безобразие! Она должна была дождаться меня! Она точно ушла?
— Точно!
— Видели, как она уходила.
— Прощались даже!
Олег решительно повернулся к двери:
— Я иду за ней! Она поступила возмутительно, не дождавшись меня. Обо всем этом я просто обязан буду доложить… руководству!
Почему-то эта фраза окончательно деморализовала Пергаминона, который кинулся сумбурно доказывать, что он тут совершенно ни при чем, что такой конфуз произошел без всякого его на то желания. Олегу показалось, что Пергаминон даже всплакнул, рассказывая о своей нелегкой доле и множестве сложностей, которые таятся за совершенно невинными на первый взгляд вещами.
Олег даже не пытался понять, что хочет сказать ему этот подозрительный Пергаминон. Единственной мыслью Олега было удрать из этой квартиры, и желательно как можно быстрее. Он уже понял, что ни сестры, ни Пергаминон к убийству его тещи, скорей всего, отношения не имеют. И теперь думал, как бы только унести отсюда ноги.
Но Пергаминон явно не собирался отпускать его, не объяснив в мельчайших подробностях, что его вины ни в чем нет, что он, напротив, всей душой и всегда рад сотрудничеству. Чувствуя, что Пергаминон даже заикаться начал то ли от страха, то ли от волнения, Олег решил сбавить немного напор. Он милостиво улыбнулся и произнес:
— Хорошо, я все понял. Вашей вины и впрямь тут нет. Виновата одна лишь Яна!
Судьба Яны волновала Пергаминона в куда меньшей степени, чем его собственная. Поэтому он лишь деликатно произнес, что Яна — хорошая девочка, хотя, конечно, еще очень молода и имеет ветер в голове. А после этого открыл дверь и выпустил не чувствующего под собой ног от радости Олега на волю.
Выпорхнув из этой квартиры, словно из клетки, Олег стремительно начал спускаться вниз. От волнения он не сумел вспомнить, сколько ступенек в лестничном пролете, поэтому внизу пролета позорно оступился и чуть было не упал. Хорошо приклеенные бородка и усы удержались у него на лице. А вот парик свалился с головы и отлетел далеко в сторону. И самое скверное в этом было то, что Олег даже не представлял, куда именно парик мог упасть. Тем не менее, не желая оставлять рядом с врагом такую важную улику, Олег опустился на корточки и принялся шарить рукой вокруг себя.
— Где же этот проклятый парик? Куда он мог запропаститься?
Олег не мог ничего найти, а между тем сверху, где, как оказалось, оставались Пергаминон и сестрицы Дятловы, раздался голос одной из сестер:
— Батюшка, да это же он!
— Точно! Я его тоже узнаю!
— Думали, что жилец, а это и не жилец вовсе.
— Кто? — вслух недоумевал Пергаминон. — Чей жилец или не жилец?
— Да ее же! — надрывались сестры. — И не жилец, а зять!
— Чей зять?
— Раисы Никитичны!
Теперь до Пергаминона дошло.
— Вот оно что! Стой! — завопил он что есть силы. — Стой, мерзавец!
Смекнув, что окрик относится именно к нему, Олег вскочил на ноги. Черт с ним, с париком, главное сейчас — убраться отсюда подобру-поздорову. Пергаминон начал спускаться.
Олег тоже помчался вниз. Он чувствовал, что погоня настигает его. Ноги летели, не касаясь ступеней. В любой момент Олег мог вновь упасть, а на такой скорости это могло обернуться для него серьезной травмой. И тут внезапно он понял, что снова может видеть! Изъеденные временем, но все еще широкие и добротные ступени заканчивались, дальше была площадка, потом снова лестничный пролет. Олег преодолел это расстояние за считаные секунды, а вот упитанные Пергаминон и путающиеся в своих юбках сестры не могли развить такой скорости.
Так что Олегу значительно удалось опередить своих преследователей. Выскочив во двор, он завертел головой. Где же Яна?
Она была рядом. Девушка бежала к нему, маша рукой и совсем забыв, что Олег этого не может видеть.
— Олег! Я тут!
Олег подхватил стоящую неподалеку скамейку и одним махом подпер ею железную дверь подъезда. Он надеялся, что это позволит хоть ненадолго задержать Пергаминона и его свиту.
— Что вы делаете? — подбежав, спросила запыхавшаяся Яна. — Зачем это?
Не отвечая девушке, Олег схватил ее за руку.
— Где ваша машина?
— Там!
— Бежим!
И первым помчался в направлении, указанном Яной. Он успел увидеть ее машинку нежно-изумрудного цвета, притулившуюся на крохотной парковке возле совсем уж маленького скверика. Яна подбежала к ней и крикнула ему:
— Сюда! Скорей!
Оглянувшись через плечо, Олег также успел увидеть, как из двери дома с криком и бранью вырывается упитанный дядька в окружении трех теток и бежит к ним. Одна из женщин точно была той самой Марфушенькой-душенькой, что опекала Раису Никитичну, а потом рылась в вещах Олега и изучала его паспорт.
Олег еще успел увидеть толстую красную рожу отца Пергаминона, налитые кровью злые глаза и собственный парик, которым этот мужик размахивал, словно полковым знаменем. Но дальше зрение вновь оставило Олега, садиться в машину ему пришлось уже на ощупь.
Яна запрыгнула на водительское сиденье.
— Что произошло? — взволнованно спросила она.
— Потом, все объясню потом. Сейчас ходу!
— Но Пергаминон…
— Яна, я сказал, поехали!
Яна вздрогнула и нажала на газ. Машина тронулась с места так резко, что Олегу показалось, они прыгнули. Судя по приближающимся голосам и топоту, Пергаминон был уже совсем близко. Но все-таки он не успел догнать беглецов. И Яна, которая обернулась назад, с удивлением увидела, как пузатый отец Пергаминон бессильно грозит им вслед, подпрыгивая на одном месте и буквально терзая в руках что-то пушистое, мягкое и такое знакомо кудрявое.
Кинув взгляд в сторону Олега, она не удержалась и улыбнулась, потому что поняла, что за предмет остался в руках Пергаминона. Но все вопросы Яна мудро решила оставить на потом, интуитивно чувствуя, что ее новый знакомый просто не в состоянии сейчас отвечать адекватно.
