Глава 6
Ключей от сдаваемой внаем квартиры у Олега при себе, разумеется, не было. Но он надеялся, что Елена будет там, потому что она сидела дома в отпуске по уходу за маленьким Тимошкой. Сейчас Тимошке едва сравнялось два, так что у Лены впереди был еще целый год счастливой и полноценной семейной жизни, общения с сыном и заботы о муже.
Телефон Олега остался в полиции вместе с паспортом, поэтому позвонить и предупредить женщину о своем визите мужчина не мог. И когда он позвонил в домофон, то по голосу сразу понял, что Лена напряглась и даже испугалась из-за его внезапного визита.
— Олег? Вы? Что случилось?
— Ровным счетом ничего, Леночка.
Олег старался казаться спокойным, он даже изобразил на губах улыбку.
— Мне просто нужно взять кое-какие свои вещи. Помните, мы с вами оговаривали, что часть вещей я оставляю в шкафу.
— Но вы сказали, что там всякий старый хлам, который стоило бы выбросить, если бы не мешали сентиментальные чувства.
— Вот эти самые чувства теперь меня и побуждают извлечь этот хлам. Поможете мне? Меня интересует черная тряпичная сумка, у нее на боку еще пришит рыжий клоун.
— Сумка с клоуном? И вы хотите, чтобы я ее для вас поискала?
По голосу Лены чувствовалось, что она совсем не в восторге от подобного поручения.
— Мы с Тимошей целый день в поликлинике провели, — пробормотала женщина. — Хочу отдать его в садик. А перед садиком надо столько врачей пройти. Даже пообедать с ним не успели. И еще соседи сказали, что пока нас не было дома, к нам почему-то полиция приходила.
— Полиция?
Олег ощутил вновь нарастающее беспокойство. Оно и прежде его не отпускало, а теперь и вовсе окатило ледяной волной. Ясно, почему приходила полиция! Узнали его домашний адрес и явились выяснить, не тут ли он прячется. Если один раз приходили — еще придут. Может быть, уже в эту минуту поднимаются в лифте, чтобы позвонить в дверь!
От сознания того, как близка к нему опасность, Олега даже холодный пот прошиб. И он произнес уже более настойчиво:
— Лена, мне нужна эта сумка! Быстро!
— Давайте я поищу.
Это раздался голосок Яны. И снова в голове у Олега словно колокольчики зазвучали. Лена тоже расположилась к девушке, которая вызвалась избавить ее от ненужной ей работы, и быстро сказала:
— Конечно, ищите. Вот этот шкаф. Сейчас я принесу стремянку, ищите что нужно!
Принесла стремянку и умчалась. Судя по доносящимся из кухни голосам, Лена пыталась уговорить Тимошку съесть сосиску и горошек. Мальчик упирался и капризничал.
Он не хотел вареную сосиску, он не хотел консервированный зеленый горошек, он хотел хлеба и конфету. Во всяком случае, именно эти две вещи его мама категорически отказывалась ему дать, твердя, что сначала надо съесть основное блюдо.
Воспользовавшись отсутствием молодой мамочки, Олег подтолкнул Яну:
— Давайте! Слышали, что я сказал? Черная сумка с клоуном на боку.
Яна принялась извлекать одну сумку за другой, описывая их Олегу.
— Красная с белыми горошками.
— Это Раисы Никитичны, там нитки.
— Для ниток слишком тяжелая, — усомнилась Яна. — Тут что-то еще. Какая-то ткань.
— Теща прежде увлекалась вышиванием, накупила и ниток, и отрезов ткани, но потом все забросила.
— Ясно. Вот еще рюкзак. Черный, но без клоуна.
— Рюкзак — это мой. В нем мой студенческий архив. Лучшие работы, лекции, конспекты, одним словом, все! Оставьте, он нам не нужен.
— Тут еще есть какой-то мешок из плащовки.
— Мешок? А какого цвета?
— Тоже черный, но с синими и зелеными кольцами.
— Это тоже Раисы Никитичны, но я не знаю, что в нем. Какой-нибудь хлам, наверное.
— На ощупь больше похоже на бумаги.
Яне пришлось изрядно попыхтеть, прежде чем она извлекла из недр шкафа нужную сумку. Помимо уже перечисленного, в стенном шкафу также были сложены подшивки журналов, старые книги, целых десять зонтиков, все работающие, но потрепанные и немодные. Было также два чемодана, в которых находились старые вещи и обувь. Стояло несколько коробок со старой, вышедшей из употребления техникой — вафельница, сушилка для обуви, настольная лампа, вязальная машинка и набор железных формочек для выпечки кексов.
Наконец Яна заметила на самом дне шкафа какой-то черный мешок. Потянув за него, она с радостью увидела сбоку что-то яркое и оранжевое.
— Кажется, я нашла вашу сумку.
— Серьезно? Вот хорошо! А то я уже начал беспокоиться, что заставил вас перерывать весь этот хлам зазря. Мне казалось, что я клал эту сумку с самого верха.
— Видимо, она провалилась вниз, когда я начала свои поиски.
— Все равно хорошо, что вы ее нашли.
Яна быстренько запихала обратно все вещи. Не вошла лишь коробка с настольной лампой и та самая сумка Раисы Никитичны, в которой лежали какие-то старые бумаги.
— Категорически заявляю, я все заново перекладывать не стану! — прошипела Яна.
Олег, которому не терпелось убраться отсюда, не стал спорить и махнул рукой:
— И не надо. Заберем их с собой.
К этому времени из кухни появился маленький Тимошка. Мальчик держал в руках огромную горбушку белого батона и с видимым удовольствием откусывал от нее по огромному куску. В другой руке у него был леденец на палочке. По выражению его мордашки Яна поняла: жизнь у пацана удалась.
Лена появилась следом за сыном, держа в руках тарелку с недоеденной сосиской и горошком. Отправляя в рот кусок за куском, она жадно их глотала, почти не пережевывая.
— Ну что? Закончили? — осведомилась она с нетерпением.
— Да, уже уходим.
Попрощавшись с Леной, которая не скрывала своего облегчения оттого, что они наконец уходят, новые друзья вышли на улицу. Олег торжественно нес коробку с лампой и свою сумку с клоуном на боку, а Яне досталась сумка Раисы Никитичны с бумагами.
— Тут поблизости где-нибудь есть мусорка? — спросил Олег у своей подруги.
— Нет. Что-то не видно. А вы хотите выкинуть эти вещи?
— Ну да. А что с ними еще делать?
— Не знаю, может быть, сначала отнесем в мою машину и там посмотрим?
Олег не стал спорить. Машину им удалось поставить лишь на изрядном отдалении от подъезда. Так что если полиция и вздумает нанести Лене еще один визит, Олега они просто не увидят. Успокаивая себя, Олег дотопал до машины Яны, где они принялись потрошить свои находки. Вернее, Яна их потрошила, а Олег стоял рядом и просто наслаждался ее голосом.
Настольная лампа привела Яну в настоящий восторг.
— Это же винтаж! — воскликнула она. — Откуда она у вас?
— При свете этой лампы еще моя бабушка читала «Известия». Она любила по вечерам почитать, и почему-то мне помнится, что она читала всегда именно эту газету.
— Лампа чудесна! И абажур цел. Зачем же вы собирались ее выбросить?!
— Но сами посудите: куда мне с этой лампой? Я сам временно бездомный, лампа в таком случае будет только мешать. Если она вам и впрямь нравится, я буду рад подарить ее вам.
— Правда?
— Ну конечно!
Олегу показалось, что только чувство приличия удержало Яну от того, чтобы броситься обнимать его. А потом он неожиданно ощутил на своей щеке прикосновение чего-то мягкого и догадался, что это были губы Яны, поцеловавшей его.
— Что это? — спросил он.
— Ой, простите!
На мгновение Олег даже ощутил нечто вроде досады. Могла бы и не извиняться. И поцеловать могла бы несколько раз. Все-таки лампа. Да еще, как она говорит, винтажная.
Но Яночка уже сунула нос в сумку с бумагами.
— Тут какие-то химические формулы, — разочарованно произнесла она. — Что это, как по-вашему?
— Муж Раисы Никитичны, по ее словам, был химиком. Правда, мне уже не довелось с ним встретиться. Да и моя жена тоже не очень-то хорошо помнила, каким был ее отец. Видимо, теща сберегла записи, которыми занимался ее муж.
Выдвигая эту версию, Олег и сам был удивлен. И зачем теща хранила в сумке записи своего супруга? Раиса Никитична нечасто упоминала об отце своей дочери. Но когда все-таки говорила о нем, то в ее голосе неизменно звучала горечь. И Олег хорошо понимал чувства тещи: отец Лены ушел от них, когда Лена была еще совсем маленькая. И не просто ушел — подло сбежал, не простившись и не уведомив о своем намерении бросить их.
Зачем же теща все эти годы хранила записи сбежавшего мужа? Странно это было и непонятно. Но спросить теперь уже не у кого, остается лишь признать этот факт чудачества за бедной старой Раисой Никитичной. Возможно, она до последнего надеялась на возвращение мужа назад? Потому и от листов с его научными расчетами не избавилась, хотя и могла это сделать запросто.
— Ну ладно, — решила Яна. — Записи эти мы пока тоже оставим. Они не занимают много места, пусть пока поездят с нами. Доберемся до мусорки, тогда и выбросим. А что у вас в вашей сумке с клоуном?
Олег давно ждал этого вопроса. Он сразу полез в сумку и извлек оттуда кудрявый парик. Нацепил его на голову, а потом еще пошарил в сумке. Он знал, что ищет. И уже через минуту извлек узкую полоску искусственной щетины, которую и приклеил к верхней губе.
— Ну как?
— Потрясающе! Вас просто не узнать!
Олег радостно улыбнулся. Именно это восклицание он и ожидал услышать. Парик, усы и щегольская бородка, которую еще предстояло отыскать в недрах сумки, были деталями его сценического костюма — пышные штаны, расшитый стеклярусом камзол, пышное кружевное жабо. Имелись еще когда-то и шляпа, и туфли с красивыми пряжками, но где они теперь, Олег не мог даже представить.
Костюм остался у Олега с тех пор, как в юности он выступал в любительской театральной труппе. Только благодаря этому костюму все роли пиратов и графов были его. Ему даже герцога Орлеанского в одноименной постановке как-то довелось сыграть. И все это благодаря этому костюму, который мама Олега раздобыла через свою знакомую, работавшую в театре.
— И что? — услышал он голос позади себя. — Думаешь, застанем мы его?
— Надеюсь.
Эти два голоса Олегу были хорошо знакомы. Не далее как несколько часов назад эти двое деловито обсуждали способы, какими они будут «выбивать» из подозреваемого признание. Но Олег даже не успел толком испугаться, как эти голоса уже прошли мимо него и стали отдаляться.
— Сядем в машину? — услышал он голос Яны, которая ничего не заподозрила, и молча кивнул в ответ.
Усаживаясь в машину, парик и усы Олег решил не снимать. Он понимал, что маскировка его оказалась в высшей степени удачной. Ведь только благодаря ей полицейские не признали в нем того, кого искали. Олег был уверен, что эти двое явились сюда именно по его душу. Это они приходили днем к Лене, когда она и Тимоша были в поликлинике. Приходили, но никого не застали дома. Однако идеи этой не оставили. И вот теперь полицейские вновь направлялись к квартире Олега.
— Так и поедете? — спросила Яна у него, когда они тронулись с места.
— Так и поеду. Парик и усы делают меня неузнаваемым. А если еще добавить и бородку… Вы поможете мне загримироваться?
— Помогу, — согласилась Яна. — Я так понимаю, вы собираетесь в таком виде идти на собрание к сестре Анне?
— Да.
— Не знаю, — засомневалась Яна. — Маскировка, конечно, хороша. Но как только они догадаются, что вы — слепой, у них сразу же закрадутся подозрения на ваш счет.
Об этом Олег как-то не подумал. Но Яна была права. Его слепоту тоже следовало замаскировать. Но как?
— Я могу не брать с собой трость и темные очки тоже сниму.
— Как же вы будете обходиться без трости?
— Мы с вами возьмемся за руки, и вы будете меня всюду направлять, чтобы я не заблудился. Согласны?
Яна помолчала, а потом произнесла:
— Сама не знаю, почему я на это подписываюсь… Но да, я согласна!
— Ура! — обрадовался Олег. — Спасибо вам!
Им пришлось заехать домой к Яне, чтобы Олег мог спокойно переодеться и загримироваться. Кудрявый парик и усы с бородкой придавали Олегу вид богемного художника, впавшего в крайнюю степень богемности, или вовсе полубезумного музыканта. Одним словом, человека настолько же творческого, сколько и эпатажного.
— Вам нужно снять ваш серый свитер и джинсы, — решила Яна.
— Чем они плохи? Свитер с кашемиром. И джинсы недешевые. Покупал, когда еще был здоров, прилично зарабатывал и волновался по поводу моды.
— Дело не в этом. Просто эти вещи… Они не подходят к вашему новому облику.
— И что же делать?
— Сейчас… Тут просто надо кое-что освежить.
И Яна убежала в соседнюю комнату. Судя по звукам, она открывала и закрывала там дверцы, выдвигала ящики. В итоге, вернувшись, она накинула на шею Олега мягкий шарф, а его самого заставила облачиться в пиджак.
— Вот теперь вы выглядите подходяще.
— Какого цвета шарф?
— Он яркий.
— Но все-таки? Зеленый? Синий? Красный?
— Он всякий.
— В смысле — всякий?
— Ну, полосатый.
— Что же я буду как светофор?
— Поверьте, этот шарф полностью прикует к себе все внимание. На вас самого люди и смотреть не будут.
— А пиджак какого цвета?
— Коричневый.
Олег пощупал ткань, ощутил на локтях кожаные заплаты, наложенные и пришитые ровными мелкими стежками, и понял, что пиджак не из дешевых. Он был ему немного великоват, но благодаря свитеру это впечатление скрадывалось.
— Как я выгляжу?
— Великолепно!
Олег постеснялся спросить у Яны, откуда у нее мужские вещи. На всякий случай он решил уточнить:
— Вы живете с братом?
— Нет. С чего вы взяли? Я у родителей вообще одна.
— Просто эти вещи… Они — мужские.
— И что? — сухо спросила Яна. — Можете быть совершенно спокойны — их владелец не станет предъявлять к вам претензии! — И уже совсем враждебно она добавила: — Если он не хватился их столько времени, значит, они ему вовсе не нужны!
Олег не стал настаивать и расспрашивать Яну дальше. Он понял по ее тону, что девушка не настроена говорить на тему того, откуда у нее мужские вещи и кто может быть их владельцем.
Было уже время отправляться на собрание церкви Пергаминона, если они хотели его сегодня посетить. И двое заговорщиков вышли из дома.
Собрание проходило в самой обычной городской квартире. Олег с Яной поднялись на четвертый этаж большого дома на Васильевском острове. Лестница была пологая, с удобными широкими ступенями, оставшимися еще с царских времен и потому изрядно потертыми. Но все равно подниматься по ним было сплошным удовольствием.
— Кто тут живет? Вы сказали, сестра Анна?
— И еще отец Пергаминон.
— Как? — удивился Олег. — Сам? Лично?
— Да, сам.
— Знаете, я ведь сначала думал, что это какой-то древний святой.
— Отец Пергаминон своими последователями и впрямь почитается святым. Но, на мой взгляд, он просто ловкий предприниматель, впрочем, не лишенный некоторых добродетелей.
Олег был рад услышать столь здравую мысль.
— А что тут будет? — с любопытством спросил он.
— Собрание.
— Вы на таком уже бывали?
— Меня приглашали, но я не приходила. Откровенно говоря, я не фанат этого. И сейчас пришла только ради вас.
— Огромное вам спасибо.
— Потом поблагодарите, когда все закончится.
С этими словами Яна нажала на кнопочку звонка. Даже через толстую стену и дверь Олег услышал трель. Какое-то время им пришлось подождать, а затем дверь отворилась и незнакомый женский голос произнес:
— Ах, Яночка! Как хорошо, что ты все-таки решила к нам заглянуть. А это кто с тобой?
— Это мой друг — Алексей. Он художник.
— А что же Алексей сам про себя рассказать не может? Ты за него зачем говоришь? Или он немой?
Нет, только слепой.
Яна же сказала другое:
— Он просто стесняется.
И пихнула Олега в бок.
— Здравствуйте! — выдавил из себя Олег. — Рад знакомству с вами.
— Ну, заходите, — пригласила их женщина, хотя в ее голосе и слышалось некоторое сомнение, стоит ли приглашать такого странного гостя, который уставился на нее, словно на пустую стену.
Несмотря на то что Олег очень рассчитывал, что к нему хотя бы на время вернется зрение, этого не произошло. Разговаривая с женщиной, он был вынужден очень постараться, чтобы она не заподозрила правды. Но, к счастью, тетку тут же окликнули из глубины квартиры, и она быстро убежала, велев гостям раздеваться.
Яна помогла Олегу раздеться, шепотом объяснила, где и что в квартире находится.
— Прямо коридор, из него направо две двери, а налево три двери. Туалет и ванная прямо в самом конце коридора.
Олег тем временем аккуратно повесил свою куртку с самого края вешалки, чтобы, уходя, ничего не напутать и не взять случайно чужую вещь.
— Вы готовы?
— Можем идти.
Как и договаривались, Яна взяла Олега за руку. Так они прошествовали по длинному коридору. Наконец они остановились возле входа в комнату, где, судя по шуму и духоте, уже собралось немалое количество народу. Олег чувствовал, что это для него решающий миг. Сейчас он войдет в помещение, где наверняка находятся женщины, хорошо запомнившие его в лицо. По крайней мере, одна, а может быть, и все они тут. Если они его узнают, это будет провал. И хотя Яна неоднократно уверяла Олега, что узнать его совершенно невозможно, Олег все же немного трусил.
— Садитесь, — услышал он шепот Яны. — Стул справа от вас. Не упадите!
Олег почувствовал мягкую спинку и с облегчением опустился на сиденье. Яна присела рядом. Она продолжала держать руку Олега в своей, и, честное слово, Олег был ей за это очень благодарен. Присутствие Яны рядом вызывало в нем какие-то необыкновенные чувства. После гибели жены ему казалось, что он умер вместе с ней, а его душа превратилась в выжженную и пересохшую пустыню, где уже никогда не сможет вырасти ничто живое. Но вот теперь, когда рядом появилась Яна, какой-то крохотный родник вновь начал пробиваться в душе у Олега.
— Братья и сестры! — услышал он внезапно сочный густой баритон и едва удержался, чтобы не подпрыгнуть на месте. — Приветствую вас у себя в гостях!
Олег дрожал. Это не укрылось от Яны.
— Что с вами? — спросила она у него. — Вы весь дрожите. Вы не заболели?
— Нет. Но этот голос… Помните, я вам говорил, что какой-то тип положил глаз на квартиру тещи, и я слышал его разговор с женщиной, записанный на диктофоне?
— Помню.
— Так вот это он!
Яна удивилась.
— Хотите сказать, что Пергаминон лично побывал у вашей тещи дома?
— А как иначе его голос мог оказаться на диктофоне, который всегда стоял у нас на кухне?
Но дальше обсудить эту тему у них не получилось.
— Тише вы! — раздался со всех сторон возмущенный шепот.
— Дайте послушать!
— Дома еще наговоритесь!
Яна с Олегом покорно замолчали. Привлекать к себе излишнее внимание — это было не в их интересах. Явившись на собрание, Олег был вынужден слушать всю речь господина Пергаминона целиком. Ничего нового он не услышал. Господин Пергаминон хвалил одних, порицал других, наставлял третьих. Все эти люди были Олегу незнакомы. Но все же у него сложилось впечатление, что господин Пергаминон как-то не слишком доволен своей паствой и чем-то раздражен.
— Отец-то наш не в духе сегодня, — услышал Олег тихий женский голос у себя за спиной.
— Говорят, сестры Дятловы с заданием не справились, — ответил другой женский голос, тоже очень тихий.
Шепот этих женщин никому не мешал. Лишь Олег услышал его.
— А что он им поручал? — полюбопытствовала первая женщина.
— Уход за какой-то старушкой.
— И чего старушка?
— Померла вроде как. Поэтому отец наш и недоволен.
— Святой Пергаминон! — умилилась собеседница. — Всех-то он жалеет, всем-то помочь стремится.
— А люди-то до чего злы! — подхватила вторая. — Все время напраслину норовят возвести. Младшая Дятлова по секрету мне рассказала, что к отцу из-за той старушки уже люди-то приходили.
— Что за люди?
— Из полиции.
— Ой, батюшки! Что делается-то на свете! Праведного человека так и норовят оболгать!
Будь на месте Олега какой-то другой человек, он бы ничего не сумел услышать, так тих был разговор этих двух женщин. Но слух у Олега в последнее время как-то необыкновенно обострился, да и прочие чувства тоже. И все бы ничего, кабы не тени, которые непрестанно мелькали у Олега перед глазами. С тех пор как он ослеп, тени не оставляли его в покое почти никогда. А в последнее время, Олег был вынужден это отметить, тени стали обретать большую четкость.
Иной раз тени даже обретали очертания лиц, вот только черты эти были какими-то размытыми, трудно узнаваемыми. Иногда тени были сами по себе, они двигались, переговариваясь между собой невнятными и непонятными Олегу голосами, на него самого не обращая никакого внимания. Иногда они, словно сговорившись, смотрели на Олега. И тогда Олегу становилось жутко тоскливо и холодно. Он также замечал, что по ночам активность этих теней усиливалась, днем, наоборот, ослабевала.
Но тени были не единственные, кто посещал Олега. Уже несколько раз он ясно видел высоко над собой светлую человеческую фигуру, от которой исходило свечение и какое-то непонятное тепло. Тени тогда совершенно исчезали, буквально растопленные исходящим от этого существа светом. Светлая фигура тоже ничего Олегу не сказала, постояла немного, а потом просто исчезла.
Тем не менее ее появление оставило у Олега в душе ощущение тепла и радости, да и тоска, которая исходила от серых теней, тоже совершенно пропала. А в другой раз он видел нечто светлое, что порхало в воздухе перед его носом, отчего серые тени тоже поспешно расступились, если не сказать — кинулись наутек.
Олег уже давно понял, что эти тени не имеют ничего общего с тем, что происходит вокруг него в реальном мире. Потому что тени появлялись и когда он был совсем один. Охотнее, чаще и в большом количестве они появлялись, когда Олегу бывало одиноко и грустно, когда он был один в квартире или у себя в комнате. Вот тогда серые тени очень оживлялись. Чем большую грусть испытывал Олег, тем этих теней становилось больше и больше.
А прогнать их могло лишь появление живого человека рядом с Олегом, его ласковое участливое слово или же то самое светлое сияние, которое Олег видел уже не один раз. Сейчас теней было много, но не так, чтобы слишком. Они не мешали Олегу, занимались своими делами, и на том спасибо.
Пергаминон говорил так долго, что у Олега даже голова разболелась. Но он терпел, потому что понимал: как ни занудна речь Пергаминона, надо держаться до последнего. Тетки за спиной Олега умолкли, теперь ничего не отвлекало Олега от речи Пергаминона.
— А теперь, братья и сестры, помолимся!
Все поднялись, как показалось Олегу, со вздохом облегчения. Пергаминон затянул молитву во славу Божию, но Олег не слушал его. Совершенно неожиданно в голове у него что-то щелкнуло, и он вспомнил последний день своей прежней нормальной жизни. Да, да, вот так безо всякой подготовки он все вспомнил! Вспомнил, как Ленка явилась забирать его из больницы. Солнце освещало и ее золотисто-рыжие волосы, и задорный курносый нос, на котором когда-то, в пору их первого знакомства, красовались умилительные веснушки, которые влюбленный Олег так любил целовать и буквально умолял Лену не выводить их. Она его не послушалась и вывела, но следующей весной веснушки высыпали снова. Ленка ругалась и даже ходила жаловаться в клинику, где делала процедуры, а Олег хохотал и твердил, что это ее судьба — ходить с веснушками.
Увы, Лена довела задуманное до конца. Жена вообще умела быть очень упрямой, когда дело касалось того, что ей хотелось получить.
Но в тот день она выглядела очень взволнованной.
— Как ты? — спросила она у Олега, едва поцеловав его. — И не дождавшись ответа, сразу же спросила: — Можешь съездить со мной в одно место?
— Смотря что это за место.
— Это в городе. Мы должны сходить в кафе.
— Сегодня?
— Мне нужно встретиться там с одним человеком.
— Это не может подождать?
— Нет!
Олег вздохнул и поинтересовался:
— А что хоть за человек?
— Ты его не знаешь.
— А ты?
— И я тоже. Но зато он говорит, что знал моего отца!
Жена выглядела такой взволнованной, что Олег понял: для нее эта встреча по какой-то причине является крайне важной. Она хочет поехать туда во что бы то ни стало. Ну а раз так, то, как ее муж, он обязан сопровождать жену, куда бы она ни отправилась. Когда доходило до заботы о семье, Олега не могли бы остановить ни слабость, ни головокружение, ни странные шумы в голове, ни даже порядком побаливающий еще правый бок, на котором красовался внушительных размеров свежий шрам с еще даже не снятыми металлическими скобками, удерживающими края кожи на месте разреза.
Это воспоминание было совсем недолгим. А уж в голове у Олега оно и вовсе оформилось в один краткий миг. И все же он даже вспотел, так тяжело далось ему возвращение в тот страшный день.
Пергаминон все выводил и выводил новые молитвенные рулады, а Олег снова погрузился в свои мысли. Так вот что произошло в промежуток времени между тем, когда они выехали из больницы, и страшной аварией, унесшей жизнь его жены. Раиса Никитична подтвердила, что домой дочь с зятем в тот день из больницы не возвращались. Лена же уехала из дома около одиннадцати утра. К полудню она уже забрала выписавшегося Олега с незажившим шрамом и всеми полагающимися бумагами. Но авария произошла лишь около трех часов дня. И где они с женой находились эти три часа, ведущий дело об аварии следователь очень хотел бы знать.
Тогда, полгода назад, Олег ничем не смог помочь следователю. Но теперь ему казалось, что какие-то подвижки в этом направлении все же имеются.
