Глава 5
Яна не стала тянуть. Едва только они тронулись в путь, она позвонила своему знакомому и попросила у того помощи в поиске завещания тещи Олега.
Ответы собеседника Олегу были не слышны. Он лишь мог улавливать ответы Яны:
— Ага, угу, — бормотала девушка. — Я поняла. — Положив трубку, она спросила у Олега: — У вас есть деньги?
— А сколько нужно?
— Он хочет пять тысяч. Три у меня есть, так что я могу вам их одолжить. Вот только где взять еще две?
— Не беспокойтесь! — радостно воскликнул Олег, у которого моментально отлегло от сердца. — Такие деньги у меня есть. Только давайте заедем в Сбербанк, я сниму там пенсию и отдам ее вам.
С тех пор как Олег стал инвалидом, его теща успела сделать целый ряд шагов, которые должны были помочь им продержаться этот сложный период. Так что пенсию по инвалидности Олег получил исключительно благодаря Раисе Никитичне, которая собрала весь пакет документов, заставила Олега пройти медкомиссию, несколько раз таскала его с собой в Пенсионный фонд, но пенсию в результате ему все же выбила.
Не такие уж большие деньги, но, учитывая еще и средства от сданной в аренду квартиры, жить вполне можно. Потребности Раисы Никитичны и Олега за последнее время настолько сократились, настолько мало им теперь чего-то хотелось, что снимать пенсию даже как-то и нужды не возникало. Теща и Олег жили на деньги квартиросъемщиков, а пенсии даже не трогали.
И теперь, как считал Олег, у него на пенсионной карточке должна была набраться приличная сумма. Войдя в знакомое отделение Сбербанка, Олег направился к банкомату. Пин-код карточки прочно сидел у него в голове, за это волноваться было не нужно. И бумажник с документами и карточками был у него с собой. К счастью, в отделении полицейские забрали у Олега лишь паспорт и телефон, из которого хотели скопировать все сведения, а вот бумажник все еще оставался на своем месте — в нагрудном кармане куртки.
Достав на ощупь нужную карточку, Олег ввел с помощью Яны пин-код и стал ждать получения наличных. Тут до него донесся женский голос, в котором отчетливо слышались слезы.
— Ну, и когда же все-таки будут работать эти ваши номинальные счета? — спрашивала женщина у кого-то, явно продолжая начатый ранее разговор.
— Сейчас они находятся в стадии разработки, — бубнил в ответ унылый голос. — Вероятно, в следующем месяце что-то уже будет ясно.
— То есть мы с дочкой и в следующем месяце должны будем сидеть без пенсии? Как же так? Мы ведь живем на эти деньги! Все до копеечки у нас рассчитано.
— Подождите.
— Может, кто и может подождать. А нам с дочкой эти деньги очень нужны прямо сейчас!
— В следующем месяце, — тупо бубнил второй женский голос — равнодушный и какой-то неживой, — мы сможем дать вам более точную информацию. А пока что, извините, ничего нельзя поделать.
— Неужели у девочки совершенно нет никакой возможности получить пенсию сейчас?
— Я же вам объясняла: несовершеннолетним мы пенсии на руки не выдаем.
— Мне дайте! Я — мать!
— Для этого принесите нам разрешение из органов опеки.
— Но я же вам тоже говорила: они мне его не дают! Говорят, что раз я — мать, то они не могут дать мне такого разрешения, согласно закону оно и не нужно.
— Это вы мне уже не первый раз говорите! А между тем я уже выдала вам официальный ответ нашего руководства. Согласно указу правительства все пенсии, которые получают дети начиная с 14 лет, перечисляются на так называемые открытые на их имя номинальные счета, которые на данный момент находятся в стадии разработки. Сбербанк приносит вам свои извинения и просит проявить понимание.
— Понимание! А меня кто поймет? Мне-то как быть?
— В следующем месяце, возможно, уже что-то будет ясно.
— А до тех пор как быть?
— До тех пор опекуны могут получить пенсии своих опекаемых с разрешения органов опеки.
— Так то опекуны! — заплакала несчастная мать. — Как вы не поймете? Будь я бабушкой или тетей моей девочке или даже вовсе посторонним человеком, взяла бы ребенка под опеку, тогда опека дала бы мне такое разрешение. А родителям они его просто не дают! Как мать, я имею законное право в присутствии моего ребенка и с его и своим паспортом снять пенсию. Поймите, это же пенсия, мы на нее очень рассчитываем!
— Ничем не могу вам помочь, — снова пробубнил второй голос. — Правила не разрешают мне позволить вам это сделать. По-человечески мне вас, конечно, жаль, но если я разрешу выдать вам эти деньги, то потом их вычтут из моего кармана.
— Но почему? В чем тут проблема? Это же наша пенсия!
— Принесите разрешение из органов опеки или их официальный отказ.
— Но я же к вам прихожу уже третий раз! И в органы опеки успела смотаться столько же раз! Они говорят, что ничего не дадут мне. И вы тоже говорите, что ничего не дадите. Как нам с дочкой быть?
Чувствовалось, что женщина доведена до отчаяния сложившейся ситуацией. Она уже откровенно, никого не стесняясь, плакала. Все присутствующие в отделении банка люди замолчали, слушая этот диалог.
— Что же вы? — услышал Олег голос Яны. — Вот же деньги вам банкомат выдал!
Вздрогнув, Олег спросил:
— Сколько их тут?
— Вы снимали двадцать тысяч, — удивленно ответила Яна.
Олег нащупал четыре бумажки. Отлично! Одну пятитысячную бумажку он сунул Яне, а с тремя другими подошел к продолжавшей плакать женщине, вложил купюры в ее влажные от слез пальцы и сказал:
— Вот, возьмите, пожалуйста. Я невольно услышал ваш разговор, мне очень жаль, что бесчувственность чиновников заставила вас плакать. Это небольшая сумма, но я надеюсь, что эти деньги помогут вам с дочерью продержаться какое-то время, пока ситуация так или иначе не разрешится.
И быстро пошел к выходу, пока женщина не успела опомниться и догнать его. Она и не догнала, видимо, до сих пор не поняла, что произошло. Зато отлично поняли другие люди. Все, кто находился при этом в отделении банка, зашумели. Судя по всему, тут было подавляющее количество пенсионеров. А этой категории граждан, как известно, терять нечего, так что за словом в карман они обычно не лезут.
— Вот так вам!! — зло воскликнул кто-то один. — Слепой инвалид, и тот эту бедную женщину пожалел!
— Сколько вы над ней издевались!
— А у вас сердца нет!
— Сама вся в золоте, рожа того и гляди поперек треснет, а сироте в копейке отказала!
— Тоже потеху себе нашли, над горем-несчастьем издеваетесь!
— Мало того что у нее ребенок пенсию получает, значит, либо инвалид, либо отца потерял, так вы еще ей и от себя добавляете!
— Позор вам!
— Стыдно!
И напрасно бюрократическая дама пыталась объяснить возмущенной толпе клиентов, что это не ее вина, что она сама-то с радостью, да вот по бумагам ну просто никак нельзя выдать матери подростка его пенсию, пожилые люди ее даже не слушали:
— Раньше сюда в сберкассу приходили, так чувствовали, что для нас работаете. А теперь пенсию несчастной женщине не выдаете! Это вы так для людей стараетесь?
Яна догнала Олега только на улице.
— Зачем вы это сделали? — воскликнула она.
— Что?
— Отдали деньги той женщине! Вы ее знаете?
— Нет.
— Тогда зачем?
— А разве не этого вы от меня добивались?
— Я?!
— Когда сказали мне несколько минут назад, что в банкомате есть деньги.
— Я всего лишь хотела напомнить вам, что банкомат уже сработал и нужно забрать ваши деньги, иначе они могут уехать обратно.
Олег развеселился.
— Значит, я вас не так понял!
Яна в ответ тоже почему-то засмеялась. Они смеялись и не могли остановиться. И никто в целом свете не смог бы объяснить, почему эти двое заливаются теперь, словно малые дети. Но одно мог сказать Олег совершенно точно: так весело он не смеялся уже очень давно. Если вообще когда-либо так смеялся.
Закончив веселиться, Олег объявил Яне:
— Как хотите, но назад я уже не пойду. И деньги забирать у тетки не буду.
— Да, это было бы слишком жестоко по отношению к бедной женщине, — согласилась с ним Яна.
Машину им удалось припарковать за углом банка. Так что, свернув за него, они уже не успели увидеть той женщины, которой Олег передал деньги. Опомнившись только сейчас, она выскочила на крыльцо и завертела головой по сторонам. Она явно искала взглядом Олега, возможно, чтобы поблагодарить его. Но было уже слишком поздно. Яна с Олегом ехали дальше, время от времени все еще улыбаясь при воспоминании о том, как растерянно бормотала оправдания пристыженная народным возмущением сотрудница банка.
Яна закинула Олега в благотворительную столовую, где поручила его заботам знакомой старушки. Та внимательно проследила за тем, чтобы Олег проглотил целиком весь обед, ласково, словно дитя, уговаривая доесть супчик до конца:
— Ну, еще ложечку. Совсем немножко. Оставлять еду нельзя. В последней ложке вся сила.
В результате Олег, который в последнее время ел совсем мало, наелся до такой степени, что даже не мог толком шевелиться. Тогда старушка отвела его в комнату отдыха, где в распоряжение одного Олега был выделен мягкий диванчик, на котором тот и растянулся.
После съеденного обеда, состоящего из постного борща и плова, который хоть и назывался «с мясом», но мяса в нем Олег не нашел, мужчину потянуло в сон. Однако заснуть Олег не мог, не давало чувство тревоги, поселившееся в нем с того момента, как он вернулся из санатория домой. Так что Олег хоть и погрузился в своего рода дрему, но мог слышать все, что происходило вокруг него.
На соседнем диване устроилась пожилая пара — мужчина и женщина, то ли супруги, то ли просто давние знакомые, обсуждали некую Валентину Алексеевну. Как быстро понял Олег, эта Валентина Алексеевна была президентом данного благотворительного фонда, вот только сама она от дел уже отошла, поручив руководство фондом своему сыну — Андрею. А тот, как опять же понял Олег из сетований пожилой пары, совсем забросил дела, практически сведя на нет все старания своей матери помочь бедным людям.
— Ни медицинской помощи теперь у них уже не получить, ничего!
— Ага. А помнишь, врач общей практики каждый день в своем кабинете принимал. Раз в месяц можно было также получить бесплатную консультацию специалистов. Медсестричка с тонометром бегала, давление чуть что мерила. Надоедало даже, а теперь нет ее, и понимаю — плохо без нее. Вот сейчас в голове шумит, а низкое давление или высокое, не разберу. Сижу и не знаю, пить таблетку или нет? Если от высокого давления выпью, а оно у меня и так низкое, что будет?
— И вещи больше не раздают, — вторил знакомой и мужчина. — В бывшей кладовой теперь цветочный магазин расположился.
— Андрей уверяет, что средства, полученные от аренды этого и других помещений, он направляет на нужды фонда.
— И где они, эти средства? Ничего же нет! Только благотворительная столовая и осталась. Да и то потому, что работу столовой Валентина Алексеевна за собой оставила. Если бы не это, так и столовая бы уже давно прикрылась.
Олег еще немного послушал, но дальше узнал от стариков лишь о том, что безвозмездную ссуду в «Фениксе» теперь нечего даже мечтать взять. К Андрею обращаться за деньгами было бесполезно, у него на все был один и тот же ответ: «Сейчас свободных средств нет». А если обращались к Валентине Алексеевне напрямую, то она опять же перенаправляла всех желающих получить материальную помощь к своему сыну. Ну, а тот отвечал заученной фразой или в лучшем случае обещал «подумать».
Олег уже собирался перевернуться на другой бок, прикрыть голову курткой и немного подремать, как вдруг до его слуха донеслась фраза, которая заставила его насторожиться:
— Если кто от Андрея деньги и видит, то это только те святоши, с которыми он так сдружился.
— Точно! — оживилась женщина. — Много раз лично сама видела, как они из кабинета Андрея выходили с благодарностями. А за что им его благодарить? Ясно, что он чего-то с этими пергаминонцами мутит!
Услышав знакомое слово, Олег почувствовал, как сонливость покидает его. Выходит, святоши, о которых вела разговор пожилая пара, — это те самые тетки, крутившиеся возле тещи Олега! Теперь Олег был одно сплошное внимание. Он надеялся, что услышит еще что-нибудь путное о деятельности эти подозрительных людей. И не разочаровался.
— Мутит — это ты правильно сказала, — произнес старик. — Андрей — сквалыга, он никому и ничего за просто так не отдаст. И мне лично кажется, что Андрей через этих святош деньги себе намывает.
— Это как же?
— А так… Поступает взнос в благотворительный фонд, его ведь надо истратить. Если просто реально потратить на нуждающихся, деньги ведь на множество ручейков разделятся и утекут в разные руки. Потом и не собрать будет. А если передать этим сестрицам, чтобы те потом уже лично Андрею какую-то сумму вернули, это дело другое.
Пожилая женщина в ответ лишь вздохнула:
— Мы с тобой только гадать можем, что там у них происходит. А как на самом деле все обстоит, никогда и не узнаем.
Мужчина не стал возражать, промолчал. Олег тоже не проронил ни словечка. Однако теперь его мысли потекли в направлении, указанном этим разговором.
И к тому моменту, как Яна заехала за ним, Олег уже успел выработать план дальнейших действий.
Вернувшаяся Яна была печальна и озабочена. Она присела рядом с Олегом и произнесла:
— Все очень скверно.
— Что случилось?
— Завещание есть, и оно написано в вашу пользу.
В первый момент Олег не понял, о чем говорит Яна. Но уже через минуту до него дошло.
— Значит, квартира Раисы Никитичны теперь должна стать моей?
— Вот именно.
— И это означает, что у меня мог быть мотив, чтобы желать смерти тещи?
— Уверена, что, как только в полиции узнают о существовании завещания, по которому квартира достается лично вам, они снова захотят с вами побеседовать.
Олег промолчал. Он-то знал, что полиция хочет с ним «побеседовать» и без всякого завещания. Но, разумеется, как только полицейские узнают о существовании завещания, их тяга к «беседе» с Олегом возрастет многократно.
— И что же теперь делать? — растерянно пробормотал он. — Вы-то хоть верите, что я не желал теще зла? Во всем огромном мире она была единственным человеком, который взялся опекать меня — слепого.
— Я понимаю. Вы любили Раису Никитичну, а она любила вас. Но понимаете, такие отношения не характерны для людей, в них никто не поверит.
— Но ведь можно расспросить знакомых! Все подтвердят, что мы с Раисой Никитичной жили душа в душу!
Однако Яна продолжала молчать. И Олегу стало страшно.
— Яна! Скажите что-нибудь! — взмолился он. — Что же мне делать?
— Одно ясно, что члены церкви Святого Пергаминона не имеют отношения к убийству вашей тещи. Они ровным счетом ничего не выигрывают от ее кончины. А значит, и подозревать их в причастности к этому убийству мы тоже не можем.
Олег не знал, что ей и возразить. С одной стороны, слова Яны были разумны и взвешенны. В самом деле, зачем этим святошам душить его тещу, если квартира, на которую они нацелились, им все равно бы не досталась? А с другой… Кто знает, что за далеко идущие планы были у этих людей? Возможно, доконав тещу и засунув в тюрьму его самого, они все же сумели бы найти лазейку в законе, чтобы присвоить квартиру?
У Олега из головы никак не шел разговор, который случайно оказался записанным на диктофоне. Когда Олег рассказал об этом разговоре Яне, девушка также заинтересовалась:
— Случайно, вы не захватили с собой диктофон?
— Случайно — нет.
— А полиции вы о нем говорили?
— Пытался. Но они меня и слушать не стали.
— Все равно, — озабоченно произнесла Яна. — Надо их заставить прослушать эту запись. Это может помочь в определении истинного виновника преступления.
Мысль о том, что Яна будет напрямую общаться с полицейскими, Олегу совсем не понравилась. Ясно, что после общения со слугами закона Яна совершенно переменится к самому Олегу. Полицейские уж сумеют расписать его побег в самых жутких красках.
Поэтому Олег сказал:
— У меня есть мысль получше.
— Это какая же?
— Вы поможете мне проникнуть к этим… в церковь Пергаминона.
— Никак не можете оставить в покое идею о том, что кто-то из них виновен в смерти вашей тещи?
— И не оставлю эту идею, пока не буду убежден в ее абсурдности!
Яна помолчала, а потом деликатно осведомилась:
— Но как вы сможете это осуществить?
— Один — никак. А если с вашей помощью, тогда запросто! Вы ведь там всех знаете?
— Совсем нет!
— Но кого-то знаете?
Олег чувствовал, что Яна колеблется. Ей явно не хотелось встревать в эту историю еще глубже. И Олег взмолился:
— Яна, я прошу вас! Помогите мне! Честное слово, если бы я мог, то обратился к кому-то еще. Но сейчас мне не на кого рассчитывать, кроме как на вас.
— У вас совсем нет друзей?
— Друзья?
Олег даже растерялся от такого вопроса. В принципе когда-то у него было вполне приличное количество друзей. И до последнего времени он считал, что дружескими связями не обижен. Был у него и Толька, друг детства. И Борька, школьный друг. И Генка, с которым они вместе учились в институте. Но Толька еще в девяностые подался на заработки в Европу, да так там и застрял. Изредка приезжал, чтобы навестить родителей, но раз от раза промежутки между его визитами делались все длиннее, а сами встречи все короче.
Борька целыми днями пахал на работе, поднимал и расширял бизнес. Ну а Генка работал на Дальнем Востоке, потому что в Питере ему устроиться по специальности не удалось, а работать не по специальности ему не позволяло гражданское самосознание, которое упрямо твердило Генке: раз на твое обучение государством были потрачены деньги, изволь эти деньги вернуть обратно, работая там, где ты будешь востребован по специальности.
Конечно, друзья знали о том, что случилось с Олегом, очень ему сочувствовали, даже денег пытались несколько раз прислать, но вот возиться с ним, водить его за руку и оказывать тысячу услуг, в которых нуждается незрячий человек, они не могли.
И Олег сказал прямо:
— В общем, если вы мне не поможете, то я и не знаю, как мне быть.
— Ну, допустим, я найду способ привести вас в эту общину. И даже пойду туда с вами. Но ведь вы хотите проникнуть туда тайно, или я ошибаюсь?
— Нет, не ошибаетесь.
— Так они вас сразу же узнают!
В этом Яна была права. Олег уже успел засветиться перед несколькими «сестрами», и конечно, если он появится на их общей сходке, то будет мигом вычислен.
— Расскажите, как у них там все происходит, — попросил он Яну. — И мы вместе с вами придумаем, как мне можно обмануть этих мегер.
— Пожалуйста, не называйте их так! По крайней мере, до тех пор, пока не будет доказана их вина.
И Яна принялась рассказывать Олегу все, что знала сама. Оказалось, что церковь Пергаминона не имеет какого-то реального места нахождения.
— У них даже своего молельного дома не имеется. Собрания всякий раз проходят в новом месте, у того или другого члена общины. Занимаются они делами милосердия, много помогают старым, больным и просто несчастным людям. Не гнушаются иметь дело даже с пьяницами и наркоманами. Возглавляет общину отец Пергаминон, очень интересный человек, великолепный оратор и просто добряк, собравший возле себя великое множество энтузиастов.
Внезапно Яна воскликнула:
— Нет, ничего плохого я про них сказать просто не могу. И то, что вы пытаетесь обвинить их в смерти тещи, выглядит как напраслина!
— Но если мы с вами не убедимся в их невиновности, то червь сомнения навсегда останется в нас.
— Хорошо, — устало вздохнула Яна. — Раз вы так зациклились на этой идее, я вам помогу. Я уже выяснила, что сегодня собрание будет проходить в доме сестры Анны. Адрес я для вас узнала.
— Яночка!.. — обрадовался Олег. — Да вы просто волшебница!
— Мне это все не по сердцу, мне кажется, что мы обижаем недоверием хороших людей, но будь по-вашему, ставка и впрямь слишком высока. Так что сначала мы убедимся в том, что они хорошие, а потом уж извинимся за свои подозрения.
— А в котором часу назначено собрание?
— В семь.
— У нас еще есть время?
— Почти три часа.
— Тогда я бы хотел, чтобы мы заехали ко мне домой.
— Но… но там же все опечатано? Или я не права?
— Нет, вы правы. Но я имел в виду другую мою квартиру.
Олег говорил о своей собственной квартире, которую он сдавал молодой паре с ребенком. Квартира была двухкомнатная, но с хорошим ремонтом, и располагалась совсем рядом со станцией метро «Проспект Большевиков». Так что арендная плата была вполне приличной, что и позволяло им с тещей жить, не зная материальных затруднений.
Вот туда и намеревался направиться Олег. У него была на уме одна затея, с помощью которой он надеялся не только проникнуть в общество церкви Пергаминона, но также и остаться неузнанным этими людьми.
