ГЛАВА 18
СПАСЕННАЯ ДУША
Поместье Фаул,
девяносто восемь минут спустя
Артемис занимался в своем кабинете последними приготовлениями, собирая в кулак волю, пытаясь успокоить чувства и разогнать серую тучу уныния, грозившую затмить его решимость. Он знал, что доктор Аргон был против того, чтобы он сдерживал свои эмоции, поскольку это может привести к долгой психической травме.
«Слово „долгий“ здесь неуместно, док», — криво усмехнулся Артемис.
После многочисленных приключений он не мог не знать, что все происходит не в точности так, как планировалось, но все равно его поражала категоричность шага, который он вынужден предпринять, а также то, что он готов даже сделать его.
«Парень, похитивший несколько лет назад Холли Шорт, никогда и не подумал бы пожертвовать собой».
Но он больше не был тем парнем. Его родители вернулись к нему, и у него были братья.
«И дорогие сердцу друзья».
Теперь еще одно дело, о котором Артемис никогда прежде не думал.
Он подписал слегка дрожащей рукой свое завещание — сохранят ли ценность многие из указанных в нем вещей, Артемис уверен не был. Банковская система по всей Земле была фактически разрушена, и биржи тоже, а ведь именно туда поступают акции, облигации и долевые паи.
«Сколько времени было потрачено на накопление богатства, — подумал Артемис. — Сколько времени — впустую».
Затем его мысли потекли в другом направлении.
«Прекрати. Ты становишься сентиментальным и слезливым. Ты любишь золото точно так же, как Мулч Диггамс любит цыплят. Дай тебе еще один шанс, и ты, очевидно, опять примешься за то же самое».
Так оно и было. Артемис не верил в преображения на смертном одре, в этом было что-то беспринципное. Человек должен оставаться самим собой, какие бы божьи кары не ожидали его по ту сторону жизни.
«Если мне доведется повстречать Святого Петра, я не буду спорить с ним у ворот рая», — пообещал Артемис своему подсознанию, хотя на самом деле знал, что если его теория верна, то его душа воспарит в небеса так же, как души берсерков.
«И я стану небесным телохранителем для Майлса и Беккета».
Эта мысль успокоила Артемиса и даже заставила его улыбнуться. Он понял, что больше ничего не боится, словно ему предстоит просто попытаться сыграть в ролевой игре, а не делать этого в реальности. Но настроение у него вновь изменилось, когда он запечатал конверт с завещанием и прислонил его к настольной лампе.
Он посмотрел на конверт, чувствуя неотвратимость момента.
«Пути назад больше нет».
И тут страх обрушился на Артемиса, словно гиря весом в тонну, и приковал его к офисному креслу Артемис почувствовал свинцовую тяжесть в желудке и обнаружил, что у него отнялись руки и ноги. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы его не стошнило, и постепенно успокоился.
«Я всегда воображал, что у меня будет время для последних прощаний, возможность сказать самые главные слова тем, кого я люблю».
Но времени на это у него не было. Не было времени ни на что, кроме действий.
Страх рассеялся, и Артемис не отказался от своего решения.
«Я могу делать это, — понял он. — Я могу думать своим сердцем».
Артемис оттолкнул поехавшее на роликах кресло от стола, хлопнул себя по коленям и повернулся лицом к ожидавшим его испытаниям.
В кабинет влетела встревоженная Холли.
— Я видела, как что-то вылезло из винного погреба, Артемис.
— А, — сказал Артемис. — Капсула прибыла.
— Да, прибыла. И я заглянула внутрь.
— Мне жаль, Холли, что ты это увидела, — вздохнул Артемис. — Мулч должен был это спрятать.
— Мулч и мой друг тоже, и я сказала, что ты попытаешься что-то притащить. Мулч копал туннель на случай спешного отступления, когда на автопилоте прибыла эта капсула. Мулч посчитал, что это и есть то, что ты пытаешься притащить.
— Холли, это не то, что ты думаешь.
— Я знаю, что ты задумал. Я вычислила это.
— Это выглядит крутым, я знаю, — произнес Артемис. — Но это единственный способ. Я должен сделать это.
— Ты должен сделать! — возмущенно воскликнула Холли. — Артемис Фаул, как всегда, сам все решает за всех.
Возможно, но на этот раз к этому вынуждают обстоятельства.
Холли не шутя потянулась к своему пистолету.
— Нет. Забудь об этом, Артемис. Этому не бывать.
— Это должно произойти. Возможно, что будь у меня время и ресурсы, я смог бы выработать альтернативный план…
— Выработать альтернативный план? Но мы говорим не о корпоративных делах, Артемис. Речь идет о твоей жизни. Ты намереваешься выйти отсюда, чтобы убить себя. А как же Батлер?
Артемис вздохнул. Ему было больно оттого, что он покидает остающегося в бессознательном состоянии Батлера, тем более зная, что его преданный телохранитель во всем будет винить только себя.
«Человек, наносящий сопутствующий вред, вот кто я».
— Нет, я не могу сказать ему, и ты тоже не…
Холли прервала его взмахом пистолета.
— Никакие ваши приказы не принимаются, мистер шпак. Я — действующий офицер полиции. И я категорически налагаю вето на этот план.
Артемис сел в кресло, обхватив лицо ладонями.
— Холли, у нас всего тридцать минут до рассвета, а потом я по-любому умру. И Батлер умрет, и Джульетта. Моя семья. Почти всех, кого я люблю, не станет. То, что ты делаешь, играет на руку Опал. И тебе никого не спасти.
Холли подошла и осторожно прикоснулась к плечу Артемиса. Артемис неожиданно уловил аромат духов Холли.
«Трава и цитрус. Когда-нибудь нужно будет внести эту информацию в базу данных».
— Я знаю, тебе это не по душе, Холли, подруга моя дорогая, но это хороший план.
Холли провела пальцами по шее Артемиса, и он почувствовал легкое покалывание.
— Мне это не нравится, Арти, — сказала она. — Но план хороший.
Транквилизатор подействовал через несколько секунд, и Артемис сполз на афганский ковер, уткнувшись носом в узор, изображавший Древо жизни. Мозг Артемиса заволокло туманом, и он уже плохо понимал, что происходит вокруг.
— Прости, Артемис, — произнесла Холли, опускаясь на колени рядом с ним. — Опал — одна из моего народа, так что будем считать это моим жертвоприношением.
Левый глаз Артемиса закатился, а его рука безвольно упала на ковер.
— Обещай, что не будешь вечно ненавидеть меня, Арти, — прошептала Холли. — Я этого не перенесу.
Затем она крепко пожала Артемису руку.
— Я солдат, Артемис, и это работа именно для солдата.
— Хорошо сказано, Холли, — трезво произнес Артемис. — Но это мой план, что там ни говори, и я единственный, кому можно доверить его выполнение.
Холли была смущена. Всего мгновение назад Артемис практически был без сознания, и вот, пожалуйста, он уже читает ей мораль, как ни в чем не бывало!
«Но как он это сделал?»
Холли отвела назад свою руку и увидела на ладони маленький клейкий бугорок.
«Он ввел мне наркотик! — поняла она. — Этот хитрющий Грязный мальчишка опять обманул меня!»
Артемис встал, повел Холли к кожаному дивану и удобно устроил на мягких подушках.
— Я подумал, что Фоули может проболтаться, и ввел себе адреналин, чтобы нейтрализовать твое снотворное.
Холли почувствовала, как затуманилась ее голова.
— Но как ты мог… Как?
— Рассуждая логически, у тебя нет права сердиться. Я просто последовал твоему примеру.
Глаза Холли наполнились слезами, и какой-то неясный голос позвал ее издалека, сквозь мутную дымку.
«Он действительно собирается сделать это».
— Нет, — приказала она.
— Другого пути нет.
Холли ощутила ледяную пустоту под сердцем.
— Пожалуйста, Арти, — прошептала она. — Позволь мне…
Больше она не смогла сказать ничего, не в силах шевельнуть губами.
Артемис едва не сломался — это она заметила по его глазам, — но все же отступил от дивана и глубоко вздохнул.
— Нет. Это должен быть я, Холли. Если будет взломан второй замок, тогда я умру, но если мой план увенчается успехом, тогда души всех эльфов, находящихся внутри магической сферы, будут унесены в посмертие. Эльфийские души. А моя душа — человеческая, Холли, неужели ты не понимаешь? Я не собираюсь умирать, и у меня есть шанс уцелеть. Небольшой шанс, согласен, но шанс тем не менее. — Артемис потер глаз кулаком. — Мой план, конечно, далек от совершенства, однако альтернативы ему нет.
Он поправил подушки, на которых лежала Холли.
— Я хочу, чтоб ты знала, подруга моя дорогая, что без тебя я не был бы таким, каким стал сейчас.
Он наклонился над Холли и прошептал:
— Я был парнем, который разваливается на куски, а ты собрала меня. Спасибо.
Холли была уверена, что плачет, поскольку все перед ее глазами казалось размытым, но она не чувствовала текущих по щекам слез.
— Опал ожидает тебя и меня, — услышала она голос Артемиса. — И это именно то, что она получит.
«Это западня! — хотела закричать Холли. — Ты идешь в западню!»
Но даже если бы Артемис мог слышать ее мысли, это це могло остановить его. Холли знала, что с выбранного пути он не свернет. Она предполагала, что Артемис вышел из комнаты, но он вновь возник в поле ее зрения с печальным выражением на лице.
— Я знаю, ты еще слышишь меня, Холли, — сказал он. — Поэтому попрошу тебя об одной последней услуге. Если Опал переиграет меня, и я не вернусь из кратера, скажи Фоули, чтобы он подключил хризалиду. Он это сможет. И передай ему от меня вот это, — он наклонился и поцеловал Холли в лоб.
Когда Артемис уходил, Холли не хватило сил даже на то, чтобы повернуть голову ему вслед.
Опал знала, что ряды ее воинов поредели, но это не имело значения — она дошла до последнего уровня второго замка Врат берсерков. От приятного возбуждения у нее даже сыпались искры с кончиков ушей.
— Мне нужна тишина, — сказала она охранявшим ее берсеркам. — Если кто-то приблизится, убейте их.
Тут же спохватившись, она подкорректировала приказ:
— Кроме человека Фаула и его подружки, капитана ПП. Вы поняли меня?
Сидевший в теле Беккета Оро все отлично понял, но очень желал, чтобы в магических чарах нашлась хоть какая-то щелка, позволяющая намекнуть о том, что их предводительница забыла о своей личной вендетте. Однако заклятие Брюна Фадды такой возможности не оставляло: полное подчинение эльфу, который откроет замок.
«Мы должны убить их, — хотелось проговорить Оро. — Если мы сможем уничтожить этих нескольких последних людей, вообще не потребуется открывать второй замок».
Опал повернулась и крикнула ему в лицо, брызжа слюной:
— Я спросила, ты понял меня?
— Да, — ответил Оро. — Убить любого, кроме Фаула и женщины.
Опал постучала пальчиком по его курносому носу.
— Правильно. Мамочка извиняется за то, что ей пришлось повысить на тебя голос. Мамочка устала сверх всякой меры. Ты не поверишь, если я скажу, сколько нервных клеток потратила мамочка, работая над этим замком.
«Скажет еще раз „мамочка“, — подумал Оро, — и чары или не чары…»
Все, что Оро мог противопоставить магическим чарам, это нахмуриться и приготовиться перенести за это судороги в желудке, но на этот раз все обошлось, поскольку Опал уже повернулась к замку, освещая его мерцающей вокруг ее головы магической короной.
Последним защитным механизмом в волшебном замке Брюна Фадды был сам колдун. Брюн заточил свою собственную душу в камне точно так же, как захоронил перед этим в земле берсерков.
Когда Опал провела пальцами по поверхности камня, на нем показалось лицо друида, грубо вырезанное, но явно принадлежащее эльфу.
— Кто пробудил меня от сна? — спросил он дребезжащим старческим голосом. — Кто призвал меня назад из бездны Вечности?
«Вот тебе раз, — подумала Опал. — „Кто призвал меня из бездны Вечности“. И вот с этим куском древнего навоза мне придется иметь дело, чтобы стереть с лица Земли человечество?»
— Это я, Опал Кобой, — сказала она, подыгрывая ему. — Из дома Кобой. Великая царица эльфов.
— Приветствую тебя, Опал Кобой, — произнес Брюн. — Как приятно видеть лик другого эльфа. Это означает, что мы еще не исчезли.
— Пока что нет, великий волшебник, но в то время как мы беседуем с тобой, к Вратам приближаются люди. Хэвен в опасности. Мы должны открыть второй замок.
Камень затвердел как жернов, когда Брюн нахмурился.
— Второй замок? О, это судьбоносное пожелание. Вынесешь ли ты груз вины за это действие?
Опал изобразила на своем лице раскаяние. Она давно освоила это выражение, обращаясь с просьбами о досрочном освобождении из тюрьмы.
— Я вынесу этот груз ради своего народа.
— Ты действительно отважна, королева Опал. Пикси всегда были благородны, несмотря на свой малый рост.
Опал решила пропустить ремарку о своем малом росте мимо ушей. Во-первых, ее компенсировали слова «королева Опал», а во-вторых, они попусту тратили время. Меньше чем через час взойдет солнце, а полная Луна скроется, и тогда шансов сохранить еще на целый день эту маленькую армию — даже если люди будут гоняться за собственным хвостом — практически не останется.
— Благодарю тебя, могучий Брюн. Теперь пришло время услышать твой ответ.
Колдун нахмурился еще сильнее.
— Я должен обдумать свой ответ. Мои берсерки на твоей стороне?
Этот вопрос был легко предсказуемым.
— Да. Капитан Оро — моя правая рука. И он полностью согласен со мной.
— Я должен посоветоваться с ним, — сказало каменное лицо.
Характер Брюна начинал выводить Опал из себя. Секунду назад этот дряхлый фокусник называл ее королевой, а теперь, видишь ли, хочет проконсультироваться у ее слуги.
— Великий Брюн, я не думаю, что тебе есть необходимость советоваться с твоими воинами. Времени в обрез.
— Я должен посоветоваться с ним! — громыхнул Брюн, и глубокие морщины на его лице вдруг налились сияющей магической силой, потрясшей Опал до самого сердца.
«Нет проблем, — подумала она. — Оро подвластен мне. Мое желание — это его желание».
Оро выступил вперед.
— Брюн, товарищ, — проговорил он. — Я думал, ты давно ушел в следующую жизнь.
Каменное лицо улыбнулось, и показалось, что в нем блеснул солнечный луч.
— Скоро, Оро Шейдова. Твое старое лицо мне нравилось больше, чем это, молодое, но я вижу под ним твою душу.
— Душу, которая жаждет освобождения, Брюн. Нас всех призывает к себе свет. Некоторые из моих воинов уже потеряли разум, другие близки к этому. Мы не знали, что это такое — столько времени пролежать под землей.
— Время освобождения близко, мой старый друг. Наша работа почти завершена. Скажи мне, угроза все еще висит над нашим народом?
— Да. Королева Опал говорит правду.
— Однако ты связан магическими чарами, как я посмотрю, — прищурился Брюн.
— Да, Брюн. Я раб королевы.
Каменные глаза Брюна сверкнули.
— Я освобождаю тебя от этих чар, можешь говорить свободно.
«Плохо дело», — подумала Опал.
Плечи Оро резко опустились, а на его лице сейчас, казалось, отпечатались все прожитые воином годы.
— Люди теперь владеют оружием, — сказал Оро, и было странно смотреть, как вылетают его слова из полного молочных зубов рта. — Они кажутся мне удивительными. В памяти этого мальчика я видел, что они убивают не нас, а друг друга, миллионами. Они губят Землю и уже уничтожили тысячи видов животных.
Каменное лицо стало тревожным.
— Так они не изменились?
— Они стали более искусными, чем мы помним, и это все.
— Должен ли я открыть второй замок?
— На этот вопрос я не могу тебе ответить, — потер свои глаза Оро. — Это верно, что королева Опал пока что сдерживает их усилия, но они наращивают давление на нас. Врата уже дважды подвергались нападению, и среди атакующих были двое наших — эльфийка и гном, и оба они искусные соперники.
Каменное лицо вздохнуло, и у него изо рта полился белый свет.
— Предатели всегда отыщутся.
— Мы не в силах больше держаться, — заметил Оро. — Некоторые из моих воинов уже призваны к Дану. Мир охвачен хаосом, и если люди завтра пойдут атакой на Врата, их уже некому будет охранять. Со своим новым оружием люди, возможно, найдут способ открыть второй замок.
Опал молча ликовала, и если бы она не считала, что королеве не пристало аплодировать, то, наверное, захлопала в свои крошечные ладошки. Оро убеждал этого замшелого идиота даже лучше, чем сделала бы она сама.
— Наш народ чахнет и умирает без солнечного света, — кисло добавила она. — Вскоре мы совсем исчезнем. Страдание — вот наш повседневный удел. Мы должны возвыситься.
Оро не мог не согласиться с этим.
— Да. Мы должны возвыситься.
Брюн надолго задумался, и по мере того, как он раздумывал, его каменные черты стирались.
— Хорошо, — произнес он наконец. — Я открою замок, но окончательный выбор за тобой, королева Опал. Раз конец близок, ты должна сделать выбор. Твоя душа возьмет на себя груз последствий, как уже делает это моя душа.
«Да, да, да!» — подумала Опал, едва скрывая свое нетерпение.
— Я готова нести эту ответственность, — мрачно сказала она.
Опал не видела, как за ее спиной Оро закатил глаза, чувствуя сердцем, что Опал действует не в интересах их народа. Но ее мотивация не имела значения, поскольку конечный результат от этого не менялся — уничтожение человечества.
Лицо Брюна неожиданно погрузилось в озерцо бурлящей магмы, которая выплеснулась на камень, открывая две выбитые на камне ладони. Первая — ключ Опал, и вторая, новая, светящаяся кроваво-красным светом.
— Выбирай по зову сердца, — прозвучал голос Брюна из глубины камня. — Благоразумие навечно закроет Врата, освободит души и навсегда разрушит этот путь. Безрассудство пробудит силы Дану и сотрет человечество с лица нашей Земли. И эльфы снова будут ходить по Земле.
«Отпечаток В, — радостно подумала Опал. — Я всегда находила безрассудство изумительным мотиватором».
Теперь, когда наступил момент истины, Опал не спешила, упиваясь им.
— Теперь я просто не могу проиграть, — сказала она Оро. — Мамочка нажмет большую кнопку.
Оро сам нажал бы любую кнопку, лишь бы заставить Опал перестать называть себя мамочкой, но, увы, активировать второй замок мог только эльф, открывший Врата.
Опал пошевелила пальцами.
— Пора. Мамочка готова.
И тут с края кратера донесся крик:
— Человек сам сдается в плен. И он принес эльфа.
— Приведите их ко мне, — приказала она. — Я хочу, чтобы они видели то, что происходит.
Артемис Фаул волок накрытую капюшоном фигуру по земле — ботинки этой фигуры то и дело попадали в ямки и подскакивали. Когда они подошли к кратеру, выбитому при прибытии Опал, один из пиратов толкнул локтем Артемиса, и тот покатился вниз по склону, при каждом перевороте ударяясь лицом в грязь. Вторая фигура скользила рядом. На дно кратера, к Вратам берсерков, оба они скатились одновременно.
Жалкая, перемазанная грязью, побитая пара. Вторая фигура лежала лицом вверх. Это была Холли Шорт. Все говорило о том, что сюда она попала не по своей воле.
— Подумать только, — сказала Опал, хихикнув в кулачок. — Бедные детки. Как трогательно.
Опал была горда собой, потому что, как ей казалось, сумела сохранить капельку сострадания к другим.
«Пожалуй, мне действительно жаль их, — подумала она. — Очень благородно с моей стороны».
Но затем Опал вспомнила, что именно Артемис Фаул и Холли Шорт были главными виновниками того, что она долгие годы провела в строгом заключении, и что именно они вынудили ее придумать рискованный план своего освобождения — и ее «благородное сочувствие» испарилось, как утренняя роса.
— Помоги им подняться, — приказал Оро Джульетте, сидевшей рядом с ним на корточках, поедая окровавленную кроличью тушку.
— Нет! — истерично закричала Опал. — Обшарьте Грязного мальчишку, чтобы проверить, нет ли при нем оружия, а затем пусть он ползет к моим ногам. Пусть молит за человечество. Я хочу видеть кровь у него на коленях и слезы отчаяния на его лице.
Берсерки чувствовали, что конец близок и что скоро их души наконец-то освободятся от своих обязанностей и получат в награду покой, и потому собрались в своих ворованных телах-носителях у подножия Врат, замкнув собой магический круг. Они наблюдали за тем, как Артемис, мучительно сгибая спину, тащит Холли вверх по ступеням.
«Я желаю видеть его лицо, — подумала Опал. — Хочу видеть, чего это ему стоит».
Обмякшее тело Холли ударялось о ступени, одна ее нога свесилась за край башни.
Холли выглядела маленькой и хрупкой; дыхание ее было неровным. Опал позволила себе помечтать о том, что должен был сделать Фаул, чтобы довести эльфиню до такого состояния.
«Я натравила их друг на друга, — подумала она. — Полная победа. Напрасно старались, дурачки».
Артемис взобрался на вершину башни и уронил Холли, словно мешок с костями. Это возбудило Опал, и ее обычно бесстрастное лицо исказила ненависть.
— Вот и мы, ваше величество, — сказал Артемис, со злостью выплюнув титул. — Я сдался сам, как было приказано, и принудил Холли сделать то же самое.
— И я рада видеть тебя, Артемис. Очень рада. Это весьма упрощает все дело.
Артемис оперся локтями о колени, восстанавливая дыхание. Из его носа капала кровь.
— Холли сказала, что ты никогда не держишь слово, но я пытался убедить ее в том, что у нас как минимум есть хоть какой-то шанс, но нет выбора. Она не согласилась со мной, и мне пришлось усыпить свою лучшую подругу. — Артемис установил зрительный контакт с пикси, взглянув ей прямо в глаза. — У нас есть шанс, Опал?
Опал звонко рассмеялась в ответ.
— Шанс? О боги, конечно, нет. И никогда не было у вас ни единого шанса. Ты мне нравишься, Артемис. Ты такой забавный.
Опал пошевелила пальцами, и на их кончиках заплясали искры.
Лицо Артемиса побледнело, его руки дрожали от напряжения и злобы.
— И тебе нет дела до жизней, которые ты отбираешь?
— Я не хочу убить кого-то конкретно. Либо люди, либо эльфы должны уйти, а я, таким образом, возглавлю оставшихся. Могу сказать, что там, под землей, у меня мощная поддержка. Существует закрытый сайт, и ты удивился бы, узнав имена тех, кто на нем зарегистрирован.
Оставшиеся берсерки смотрели в небо, слегка покачивались и бормотали молитвы богине Дану. Два пирата неожиданно рухнули на землю и превратились в груду костей.
— Мои детки начинают падать с ног, — произнесла Опал. — Мамочке пора отослать их на небо. Беллико, подвинь этого мерзкого гениального мальчишку немного назад. Маловероятно, что Артемис Фаул способен начать психическую атаку, но у него в запасе может оказаться какой-нибудь трюк, способный помешать осуществлению моих прекрасных планов.
Джульетта швырнула Артемиса спиной в грязь. Лицо ее не выражало никаких эмоций, она просто не была способна действовать иначе.
— Мне убить Грязного мальчишку? — бесстрастно спросила она.
— Что ты, нет, — ответила Опал. — Я хочу, чтобы он видел. И сама хочу видеть его беспредельное отчаяние.
Артемис перекатился на колени.
— Люди не угрожают тебе, Опал. Большинство из них даже не подозревают о существовании эльфов.
— Это пока. Порты наших шаттлов открыты и лишены защитного поля. Я раскрыла наше существование Грязному народу, и теперь у меня нет иного выбора, как только уничтожить всех людей. Это простая логика.
Джульетта поставила ногу на спину Артемиса и прижала его к земле.
— Он опасен, моя королева. А если очнется эльфиня-предательница, она тоже может причинить тебе вред.
Опал указала на терракотовых китайцев.
— Сторожи эльфиню, а этим ходячим статуям прикажи держать мальчишку. Мамочке хочется немного поиграть на публику. Это банально, я знаю, но, в конце-то концов, имею я право выглядеть перед зрителями царственно и быть в безопасности?
Джульетта схватила Холли за шиворот и без труда подняла вверх. Два китайца зажали Артемиса с обеих сторон, крепко удерживая его своими каменными ладонями — у них двигались только руки и ноги.
«Он беспомощен», — удовлетворенно подумала Опал.
— Подведите их ближе, — приказала она. — Я хочу, чтобы они видели, как я очищаю от людей Землю.
Артемис беспомощно барахтался, а голова Холли безвольно моталась внутри капюшона, и это слегка раздражало Опал, которой хотелось видеть эльфиню очнувшейся и испуганной.
Опал взошла на помост и пробежалась пальцами по камню, как пианист по клавишам. Заговорив, она принялась работать над Вратами берсерков, погружая ладони в камень, который расплавлялся там, где она к нему прикасалась.
— Когда-то люди владели магией, — говорила она.
Возможно, следовало заклеить Артемису его прекрасный ротик на случай, если он засорил свои мозги этой чушью. Впрочем, судя по бессмысленному взгляду Грязного мальчишки, эту чушь, если она и была, из него вышибло.
— Да, это так, — продолжила Опал. — Люди когда-то владели магией почти так же хорошо, как демоны. Вот почему Брюн Фадда навел так много чар на свой замок. Он полагал, что если люди станут достаточно могущественными, чтобы расколдовать замок, то у него, Брюна, не будет иного выбора, кроме как только выпустить на свободу силы Дану. Во имя и на благо своего народа.
Опал нежно улыбнулась Вратам берсерков.
— Сейчас все просто, как детская игрушка, — сказала она. — Два изображения на каменной доске. Но для этого мне пришлось потрудиться, о, да. Фоули никогда не справился бы с такой задачей, можете мне поверить. Этот нелепый кентавр и представить не мог бы, чего стоило решить эту головоломку — заколдованные руны в нескольких измерениях, квантовая физика, магические вычисления. Я сомневаюсь, чтобы во всем мире нашелся кто-нибудь, кому удалось бы вернуть к жизни этого старого олуха Брюна. Я все это проделала в уме, без мониторов и даже клочка бумаги. Некоторые знания я получала от своего младшего «я». Вы знаете, я не потеряла свою память, когда она умерла, а я думала, что и сама тоже умру. Странно, не так ли?
Артемис не ответил. Он погрузился в мрачное молчание.
— Вот как это работает, — оживленно произнесла Опал, словно объясняла арифметическую задачку в младшей группе детсада. — Если я выберу первый символ, то закрою Врата навечно, и все эльфийские души, находящиеся внутри магического круга, обретут свободу — меня самой, это, разумеется, не касается, поскольку я защищена черной магией. Но если я выберу вот этот знак в виде ужасной багровой руки, сила Дану выйдет на волю, но уничтожит только людей. Жаль, что отсюда мало что можно увидеть, но, по крайней мере, я буду наблюдать, как умираете вы, и смогу представить, как это происходит с остальными.
Артемис высвободил одну руку из каменной хватки китайца, разорвав при этом рукав и содрав кожу. И, прежде чем кто-либо успел опомниться, приложил свою руку к первому замку Врат.
Разумеется, ничего не произошло, лишь Опал разразилась хохотом.
— Ты не понял, глупый мальчишка. Выбирать могу только я. Не ты, не твой жалкий кентавр Фоули и не твоя маленькая подружка. Только Опал Кобой. Вот в чем соль. Только я могу открыть замок, управляющий Вратами. Он закодирован на мою личную ДНК, — маленькое личико Опал побагровело от ощущения собственной значимости, а ее заостренный подбородок мелко задрожал. — Я — мессия. И я пролью кровь, чтобы мой народ мог поклоняться мне. Я повелю построить храм вокруг этих дурацких Врат, которые ведут в никуда, и назвать его моим именем. Сюда станут привозить школьников и рассказывать им обо мне.
Если Артемис и чувствовал еще неуверенность, то самую малую.
— Я могу закрыть Врата, — заявил он. — Дело нескольких минут.
Опал оторопела.
— Ты можешь… Ты можешь закрыть Врата? Ты что, не слушал меня? Думаешь, это так просто? Никто не может их закрыть, кроме меня.
Артемис оставил ее слова без внимания.
— Я могу все вычислить. За час, может, даже за десять минут. Холли эльфиня, она из вашего народа. Я могу использовать ее руку и свои мозги. Я знаю, что смогу. Что здесь сложного, если даже ты с этим справилась? А ведь тебе далеко даже до Фоули.
— Фоули! — взвизгнула Опал. — Фоули — шут гороховый. Возится со своими примочками, когда целые измерения остаются неисследованными.
— Прости, Холли, — официальным тоном сказал Артемис. — Ты предупреждала меня, но я не прислушался. Ты была нашим единственным шансом, а я обманул тебя.
Опал была разъярена. Она ринулась мимо китайцев к Джульетте, державшей Холли — голова эльфини по-прежнему безвольно свисала.
— Ты думаешь, эта жалкая тварь сможет когда-нибудь сделать то, что удалось мне?
— Это капитан Холли Шорт из Подземной полиции, — проговорил Артемис. — Относись к ней хотя бы с некоторым уважением. Раньше она уже побеждала тебя.
— Сейчас — это не раньше, — многозначительно заявила Опал. — Сейчас — это сейчас. Последний день человечества.
Она схватила Холли за руку и хлопнула ею по отпечатку ладони на Вратах берсерков.
— Ну, видишь? Врата не закрываются. Холли Шорт не способна сделать это, — торжествующе рассмеялась Опал. — Ах, бедняжка Холли! Как тебе не повезло! Если бы твоя рука могла активировать замок, твои мучения уже закончились бы.
— Мы можем сделать это, — промямлил Артемис, но глаза его были закрыты, а сам он казался потерявшим веру в себя. Его свободная рука выбивала по камню какой-то неопределенный ритм. Его гениальный ум, очевидно, впал в ступор.
— Смехотворно, — сказала Опал, стараясь успокоиться. — Я устала от твоей болтовни. Ты достал меня, Артемис, и я буду только рада, когда ты наконец умрешь.
Пока Опал издевалась над Холли, произошли две вещи. Первая вызвала у Опал целый ряд мыслей:
«Рука Холли кажется очень маленькой».
Опал припомнила, что так и не рассмотрела эльфиню вблизи с того момента, когда та появилась на краю кратера. Либо она лежала ничком, либо Артемис закрывал ее своим телом.
«Но ее лицо. Я видела лицо. Это точно она».
Вторым событием было то, что маленькая рука, о которой только что размышляла Опал, по-прежнему лежала на Вратах берсерков. И не просто лежала, а начала судорожно подбираться к отпечатку на камне, нащупывая дорогу кончиками пальцев.
Опал откинула капюшон с головы Холли, чтобы лучше рассмотреть ее лицо, и оно слегка треснуло от первого прикосновения.
«Маска. Детская проекционная маска. Как та, которую использовал Пип…»
— Нет! — закричала Опал. — Я не позволю!
Она ухватила Холли под подбородком и сдернула маску. Под маской, разумеется, была не Холли.
Опал увидела под маской лицо собственного клона и отпрянула, словно получила сильнейший удар.
— Это я! — выдохнула Опал, а затем истерически захохотала. — И только я могу открыть Врата.
Двух секунд, пока Опал оставалась в шоке, хватило для того, чтобы ладонь Нопаль в точности совпала с отпечатком на камне. Отпечаток стал зеленым и мягко засветился. От камня вдруг пахнуло летом, и послышалась птичья трель.
Артемис усмехнулся, показав свои ровные зубы.
— Представляю, как я тебя сейчас достал.
Опал послала в торс клона яростный луч темной энергии, вырвавший Нопаль из рук Джульетты и отбросивший от Врат, однако от этого неземной свет не только не угас, но стал разгораться все ярче. Изумрудные лучи поднимались вверх, свиваясь в тугую спираль, а затем раскрылись веером, образовав охватившую магический круг полусферу. Берсерки вздохнули и подставили свои лица этому золотисто-зеленому сиянию.
— Вот и все, Опал, — сказал Артемис. — Твой план провалился. С тобой покончено.
В свете были люди, улыбающиеся и манящие к себе. Возникали сценки давно прошедших дней. На этой самой лужайке эльфы обрабатывали землю.
Опал не желала так просто сдаваться и продолжала сопротивление.
— Нет, — произнесла она. — Я все еще владею силой. Пускай я потеряла этих дурацких берсерков, но меня защитит моя черная магия. Надувай кого другого, а меня ты в следующий раз уже не остановишь.
Опал сильно ударила Оро, чтобы отвлечь его от света.
— Убедись в том, что клон мертв, — приказала она. — Магия не влияет на бездушные предметы. Если потребуется, прикончи ее. Пошевеливайся!
— Но она — одна из нас, — нахмурился Оро.
— Меня это не волнует.
— Но все закончено, ваше величество. Мы уходим.
— Делай, что тебе приказано, раб! Это будет твой последний поступок перед смертью. Я покончу с вами.
— Она не виновна. Беспомощная пикси.
— Не виновна? — вскипела Опал. — Какое мне дело до этого? Я убила тысячу ни в чем не повинных эльфов и убью в десять раз больше, если потребуется. Делай, что тебе говорят.
Оро вытащил кинжал, казавшийся в его ручке большим, как меч.
— Нет, Опал. Брюн освободил меня от твоих чар. Ты не убьешь больше ни одного эльфа.
И умело, как и подобает бывалому солдату, он с первого удара вонзил кинжал точно в сердце Опал. Крошечная пикси рухнула, все еще продолжая что-то бормотать.
Она лопотала до тех пор, пока не умер ее мозг, посылая проклятия и отказываясь поверить в то, что ей пришел конец. Она умерла, глядя в лицо Артемиса ненавидящим, остановившимся навсегда взглядом.
Артемис хотел бы ответить ей таким же ненавидящим взглядом, но не мог — ему было просто жаль напрасно прожившую свою жизнь пикси.
Похожая на скрюченную темную тень душа Опал вылетела в этот момент из ее тела, воровато покружилась возле него, а затем растаяла в магическом свете.
«Столько потраченного времени. Столько борьбы. И никто не победил. Трагично».
Свет разгорался все ярче, осколки сами собой откалывались от ореола и расплавлялись, а затем вновь застывали вокруг стоявших внутри круга берсерков. Некоторые души отлетали легко, сбрасывая тело, словно старое пальто. Другие выбирались наружу натужно, рывками. Оро выронил свой, кинжал, который теперь внушал ему отвращение, а затем освободил тело Беккета и исчез в зеленой вспышке пламени.
Возможно, он успел прошептать: «Наконец-то», хотя Артемис и не был уверен в этом. Рядом с ним валялись терракотовые китайцы, развалившиеся на куски после того, как их покинули души берсерков. Артемис опустился на землю и оказался лицом к лицу с Нопаль.
Она лежала с радостно сияющими глазами и легкой улыбкой на лице. На мгновение Нопаль остановила взгляд на Артемисе, но тут же свет в ее глазах померк, и она умерла. Конец ее оказался тихим и мирным, но не было видно отделившейся от ее тела души.
«Словно тебя никогда и не было», — с грустью подумал Артемис, а затем вернулся мыслями к собственной безопасности.
«Из магического поля нужно бежать, и как можно быстрее».
Рискованную игру он любил, но на этот раз риск был слишком велик. Артемис столько раз рисковал за последние годы, что знал: иногда шансы на успех могут оказаться близкими к нулю.
Конечно, будучи человеком, Артемис мог просто пройти сквозь стенку магической полусферы и уцелеть.
«Для этого не нужно быть гением, достаточно одного хорошего прыжка».
Он поднялся на ноги и побежал к краю башни Врат. Высота башни составляла около трех метров. Спрыгнуть сложно, но можно.
«Жаль, у меня сейчас нет пары крыльев колибри, которые придумал Фоули», — подумал он.
Сквозь зеленую дымку Артемис увидел взбирающихся по склону холма Холли и Батлера — они бежали к кратеру.
«Не торопитесь, друзья мои, — подумал он. — Я иду».
И он прыгнул. Артемис был доволен тем, что это видел Батлер — прыжок получился очень даже ничего. Во время прыжка Артемису даже показалось, что он не падает, а летит, плавно летит вниз.
На спуске Холли умудрилась немного опередить Батлера, и по ее губам Артемис прочитал, что она выкрикивает его имя. Ее руки коснулись стенки волшебного пузыря, и Холли проскочила внутрь, после чего Артемис почувствовал огромное облегчение.
«Сработало. Теперь все станет другим. Новый мир, в котором люди и эльфы живут вместе. А я могу быть посланцем этого мира».
Затем заклинание аккуратно подхватило его, как жука в банку, и Артемис скользнул вниз, внутрь магической короны, так, словно она была сделана из стекла.
Холли неслась вниз по склону, приближаясь к магическому свету.
— Стой! — крикнул Артемис, и его голос прозвучал с некоторым запозданием, отставая от движения губ. — Заклятие убьет тебя.
Холли не замедлила бег, и Артемис видел, что она готова предпринять попытку спасти его.
«Она не понимает», — подумал он и крикнул:
— Батлер! Останови ее!
Телохранитель выбросил вперед свои массивные руки и крепко обхватил Холли сзади. Она применила все известные ей способы освобождения от захвата, но против хватки Батлера ни один прием помочь не мог.
— Батлер, пожалуйста. Это нечестно. На его месте должна была оказаться я.
— Погоди, — ответил Батлер. — Просто погоди, Холли. У Артемиса есть план.
Он, прищурившись, посмотрел сквозь стенку зеленого купола и крикнул:
— Каков твой план, Артемис?
В ответ Артемис только улыбнулся и пожал плечами.
Холли прекратила барахтаться.
— Магия не действует на людей, Артемис. Почему ты до сих пор не освободился?
Артемис почувствовал, как волшебная сила сканирует его, выискивая что-то — и нашла это нечто в его глазнице.
— У меня эльфийский глаз — один из твоих, помнишь? — сказал Артемис, показывая на карюю радужную оболочку. — Я думал, мои человеческие гены смогут пересилить, но это глубокая магия. Колоссальная сила.
— Я добуду дефибриллятор, — произнес Батлер. — Может быть, разряд поможет.
— Нет, — ответил Артемис. — Будет слишком поздно.
Глаза Холли превратились в щелочки, и ее лицо побелело. Она чувствовала себя разбитой и уставшей.
— Ты же знал, Артемис. Почему? Почему ты пошел на это?
На ее вопрос Артемис не ответил. Холли достаточно хорошо знала его, чтобы разобраться позже в его мотивах. У него в запасе оставалось несколько секунд, и существовали гораздо более важные вещи, о которых нужно было успеть сказать.
— Батлер, ты не подвел меня, это я обманул тебя. В конце концов, я гениальный тактик, а ты лежал без сознания. Я хочу, чтобы ты запомнил это, просто на случай, если…
— На какой случай? — прокричал Батлер сквозь вязкий свет.
На этот вопрос Артемис тоже не стал отвечать. Рано или поздно Батлер все поймет сам.
— Ты запомнил все, что я сказал тебе? — спросил Артемис, прикасаясь к своему лбу.
— Я запомнил, — ответил Батлер, — но…
Для новых вопросов времени уже не оставалось. Зеленый туман начал втягиваться внутрь Врат берсерков, словно его туда засасывал невидимый пылесос. Еще мгновение Артемис оставался стоять целым и невредимым, и Батлер отпустил Холли и бросился вперед. Затем эльфийский глаз Артемиса полыхнул зеленым огнем, и к тому моменту, когда Батлер подхватил на руки падающее тело Артемиса Фаула, оно уже было мертвым.
Холли опустилась на колени и увидела рядом с замком перекрученное тело Опал Кобой. Остатки черной магической силы уже успели в нескольких местах поглотить ее плоть, обнажив блестящий, как слоновая кость, череп.
Хотя эту картину Холли наблюдала всего мгновение, взгляд остановившихся, широко раскрытых глаз пикси будет преследовать ее в ночных кошмарах до самого конца жизни.
