110
— Понятное дело, — сказал Падла. — Чего-то такого я и ожидал…
Он сидел на корточках, обложенный вытащенными из компьютера платами и вертел в руках извлеченный из гнезда процессор.
— Что? — жалобно спросил я. Ощущение было — как на приеме у врача, который посмотрел твои снимки, анализы, постучал по коленке, прослушал легкие — и теперь с загадочным лицом пишет в карточку невнятные каракули.
— Двадцать четыре вольта на процессор — и опаньки! — жизнерадостно сообщил Падла. — Вика, пивка открыть?
— Спасибо, пока есть.
Позиция у Вики была самая выигрышная. Поджав ноги, она сидела на диване, наблюдала за нами, попивая пиво и временами подхватывая оливки из банки.
— Сдох твой проц, слушай! — Падла вздохнул. Открыл бутылку «Ярославского янтарного» — очередной компромисс между «Жигулевским» и вежливостью. Глотнул. — Есть запасной?
— Шутишь? Откуда…
— Эх… для себя берег… — Хакер полез в карман, достал носовой платок не первой свежести, в краешек которого недавно сморкался. Развернул — я был уверен, что он жестом фокусника извлечет оттуда процессор.
Но Падла только снова прочистил нос.
— Поставлю тебе проц на один и два. Материнка хорошая, выдержит… молодец, что с запасом брал…
— Что было, то и взял… вперед не загадывал. Падла, как возможно подать на процессор такое напряжение? Откуда, черт возьми?
— БИОСы пошли слишком умные… — в объяснения он вдаваться не стал. — Сейчас посмотрим. Может, у тебя еще что погорело…
— Падла, ну ведь с блока питания выходит двенадцать вольт!
— Что такое плюс и минус двенадцать — знаешь?
Я не знал. Но на всякий случай кивнул.
Из баула был извлечен маленький чемоданчик. Из него — процессор. Падла воткнул его на место старого, даже не глядя на плату переставил джампера. Стал соединять разложенное железо проводами. Буркнул:
— Монитор подключай…
Я подключил дисплей, Падла торжественно вдавил кнопку питания.
— Не заводится, — прокомментировала Вика.
— Минутку. — Падла приподнял палец. — Леонид, шнур в розетку воткни.
Он снова нажал питание, и винчестер мягко зашуршал.
— Вот и все дела, — торжественно сказал Падла, когда на экране возникла заставка «Виндоус-Хоум». — А вы боялись.
— Падла, у меня сейчас не найдется денег за процессор.
— Я с Чингиза сдеру, — безмятежно отозвался Падла. — Он не обеднеет. В конце концов в чьем доме твою машину грохнули?
— Падла, это неправильно…
— Правильно, неправильно… надо, чтобы машина работала… Тем более тебе сейчас нужен быстрый конь. Давай мозгов еще добью до гигабайта…
Отказываться сил не было. Я представил себе ощущение от работы на тысяча двухсотом процессоре, да еще с гигабайтом оперативной памяти, и совесть, испустив пронзительный вопль, стихла…
— Вы все-таки собираетесь искать этот Храм? — спросила Вика.
— Конечно! — не прекращая возиться с машиной, ответил Падла. — Что еще остается, а, подруга?
— Не маяться дурью, дружок.
Падла чуть втянул голову, что при короткой шее было практически незаметно. Опасливо глянул на меня:
— Извините, Вика… это я так, фигура речи…
— Ты не лавируй, Падла. Лучше объясни, чего хотите добиться?
— Найти файл. Прижать к ногтю тех, кто соорудил новое оружие.
— Удастся ли?
— Ну… попробуем… — Падла закончил крепить материнскую плату, принялся втыкать в нее остальные компьютерные потроха. — Попытка не пытка? Да?
— Может быть, и пытка. Время не повернуть вспять. Оружие уже есть.
— Ломать — не строить! — с хрустом втыкая в разъем графический акселератор, сообщил Падла. — Главное — ввязаться в бой, а там — посмотрим!
— Ребята, я вам не советчик. Я вообще давным-давно в глубину не хожу…
Я вспомнил, как недавно обнаружил ее в шлеме, у включенного ноутбука, но промолчал.
— Ну так мы попробуем! — сообщил Падла.
— Есть простое правило безопасности, — сказала Вика. — Избегать опасных мест. Сейчас опасной стала вся глубина. Проще всего какое-то время обойтись без нее. Понимаете?
— Понимаем, — согласился Падла. — Но послушаться не можем. Завтра пойдем в «Лабиринт».
— Я бы не советовала, — повторила Вика. — Всем вам. Особенно Лене.
— Нам один уже не советовал… — упрямо сказал Падла. — Сейчас небось тоже над машиной плачет…
Я посмотрел на Вику. И отвел глаза. Мне вдруг стало не по себе.
— Это эскалация, — сказала Вика. — Падла, еще с год назад ты был бы возмущен самим фактом, что какой-то гад убил чужую машину. Теперь — злорадствуешь.
— Ха! — воскликнул Падла. — Что с Ленькой стало, видишь? А кто первый начал?
— Кто? — поинтересовалась Вика.
Мы с Падлой переглянулись.
— Ну, Маньяк не в счет… — заявил Падла. — У него оружие было чистое, это раз. И ни фига не сработало, это два. Вот Пат…
Может быть, мне не следовало рассказывать ей о случившемся так подробно…
— Так он же ребенок еще, — смущенно сказал Падла. — Ну, пожурить там… выдрать, как Сидорову козу… Зачем же машину убивать?
— Падла, вы перешли к оружию второго поколения без малейших угрызений совести, — сказала Вика. — Так произойдет и с оружием, которое убивает. Едва оно попадет вам в руки — найдутся основания пустить его в ход.
— Никогда, — хмуро сказал Падла.
— Тогда убьют вас. Вы сами влезаете в ситуацию, которая требует все более и более серьезных действий. Ведь этот Темный Дайвер, он лишь хотел вас предостеречь! Вероятно, что он и впрямь владеет информацией в большей мере.
— Вот и поделился бы ею…
— Может быть, он собирался?
Падла крякнул.
— Вика, что ж ты его защищаешь? Он Романа подставил — это раз! К Чингизу в дом ворвался — это два! Леониду машину покалечил — три!
— Я не защищаю. Я стремлюсь к объективности. Чем глубже вы будете влезать в происходящее, тем больше риск, что вы станете жертвами нового оружия. Или… примените его сами.
— Никогда! — повторил Падла.
— Не зарекайся. — Вика пожала плечами. — Впрочем, вам решать.
— Леониду ты запрещаешь входить в глубину? — невинно спросил Падла.
— Ты чего-то не понимаешь в наших отношениях. — Вика улыбнулась.
Неудивительно… я-то и сам давно уже ничего не понимаю.
— Конечно, не понимаю, — согласился Падла. Кивнул мне: — Запускай тачку…
Я не воспользовался предложением.
— Все очень просто, — спокойно сказала Вика. Наши глаза встретились, и я отвел взгляд первым. — Мы любим друг друга. Но, наверное, мы любим в первую очередь тех, кем были в глубине. Два года назад, когда встретились… когда прошли вместе очень… очень многое… Жить вместе, под одной крышей, жить в настоящем мире — немного другое. Мы живем, как ты видишь. Мы любим друг друга. Но…
Вика аккуратно отставила пустой стакан.
— С той минуты, когда я, прилетев в Питер, чтобы впервые увидеться с Леней, простояла час в аэропорту, прежде чем поняла, что Леонид меня не встретил, мы выработали правило. Простое правило. Наша жизнь в Диптауне — это одно. Наша жизнь в реальном мире — совсем другое. И живя вместе, мы не вправе вмешиваться в то, как поступаем в глубине. Мне очень не нравится мысль, что Леонид ввяжется в эту авантюру. Но я не вправе ни на чем настаивать.
Падла неуклюже поднялся, откашлялся. Подхватил сумку:
— Пойду я, пожалуй… Спасибо большое, Вика. Очень тронут знакомством.
— Заходи, — любезно сказала Вика. — Всегда рада буду тебя видеть.
В коридоре Падла сгреб меня за воротник и прогудел в ухо:
— Что ж ты, уродец такой, невесту встретить не мог? А?
Я освободился, с некоторым трудом оторвав от себя его руку. Вполголоса сказал:
— Ты понимаешь, Падла, я-то был уверен, что встретил Вику.
Он не понял. Но я уже отпер дверь и показал взглядом на темную лестничную клетку.
— Э-хе-хе, — вздохнул Падла. — Так что… ты идешь?
— Когда?
— Завтра, в десять ноль-ноль, сбор у Чингиза.
— В глубине?
— Давай там.
— Я буду.
Падла снова вздохнул и вышел.
Когда я вернулся в гостиную, Вики там уже не было. Бутылки и стаканы так и остались стоять где попало. Я собрал все и отнес на кухню. Бутылки — в старый полиэтиленовый пакет, стаканы — в мойку…
Вика легла спать, не дожидаясь меня.
Я постоял немного, борясь с искушением сесть за машину. Новый процессор. Добавленная память. Хорошо бы погонять компьютер в разных тестах, посмотреть, насколько выросли цифры быстродействия…
Раздевшись, я выключил свет и лег рядом с Викой. Она всегда засыпала быстро. Может быть, действительно уснула.
— Спокойной ночи, — сказал я.
Но Вика не ответила.
Что ж. Будем считать, что она и впрямь спит.
— Я не проспал тогда, Вика. Я думал, что встретил тебя. Я поехал в аэропорт. Я дожидался у справочного. Ты подошла. Ты была такая же, какая есть. Такая же, как в глубине. Я сказал, что никогда не стану дарить тебе нарисованных цветов.
Она молчала. Дышала тихо и спокойно.
— А на самом деле у меня просто начался дип-психоз, Вика. Это был первый приступ. Самый тяжелый, наверное. С тех пор полегче.
Она и впрямь спала.
Я еще с полчаса лежал молча. То ли надеялся, что она все-таки ответит. То ли боялся этого. Лежал и смотрел в фосфоресцирующие звездочки, наклеенные на потолок. Звезды светили все слабее и слабее.
Нарисованными бывают не только цветы.
Потом я уснул.
Холодный душ. Горячий душ.
Есть такая хорошая русская традиция — перед боем помыться и переодеться в чистое.
Может, потому мы и воевать любим — хочется иногда чистыми походить?
Вики уже не было, она ушла совсем рано. Я слышал, как она собирается, но продолжал лежать, пока не хлопнула дверь…
Теперь надо поесть. Немного.
Я сделал себе горячий бутерброд, прожевал, не ощущая вкуса. Выпил крепкий кофе — растворимый, но неплохой.
На часах было самое начало десятого.
Можно еще погонять компьютер в разных режимах…
— Вика, работа, — сказал я. Достал из гардероба чистый подкостюмный комбинезон, надел. Старый, пропотевший за три дня работы, отстегнул и вытащил из костюма, бросил в тазик для стирки.
Вика на экране ждала.
Я немного постоял у окна. Шел снег. Совсем уже зима. Даже метет немного. И судя по небу, снегопад будет долгим…
— Вход в сеть, — сказал я. — Режим входа обычный. Личность номер семь… Стрелок.
Шлем. Застежки. Чуть-чуть увеличить яркость картинки на экранах…
deep
Ввод.
Огненная радуга…
Наверное, оружие третьего поколения действует именно так. Переливы красок, мерцание далеких звезд… и обезумевшее подсознание начинает корежить тело. Возможно ли остановить сердце усилием воли? Возможно ли войти в кататонический ступор? Да, возможно. Для йога, для очень серьезно тренировавшегося человека… или для любого, подвластного гипнозу дип-программы…
Цветная метель стихает.
Встаю.
Я — в глубине.
А глубина — во мне.
Все, как обычно.
Делаю шаг по гостиничной комнатке, смотрю на часы. Время есть, еще довольно много времени. Впрочем, у меня найдется еще одно дело…
Выхожу в коридор, уже с привычной осторожностью оглядываюсь. Рука — на рукояти револьвера.
Никого.
Спускаюсь, беру мотоцикл со стоянки у входа. Пароль простенький, ведь и мотоцикл стандартный, не стоящий почти ничего.
По улице — поток машин. Сегодня мне будет несколько труднее, все-таки тело Стрелка штучной работы.
Еду к офису «HLD».
Добираюсь довольно быстро. Сегодня серверы не перегружены. Может быть, где-то протянули новый оптоволоконный канал. Может быть, наоборот, упал крупный провайдер, и все его клиенты оказались отрезанными от Диптауна…
В диспетчерской дежурит Галочка. Жалко… хорошая девчонка, наверняка смутится, сообщая мне об увольнении.
— Привет… я Леонид, — заглядывая в окошко, говорю я. — Как всегда — я без шоколадки.
Она и впрямь смущается. Ко всему еще мой новый облик произвел на нее какое-то впечатление. Надо же. Вечно так — держишь себя, старого, в запасе, не думая, что кому-то еще нужно это морщинистое лицо, злые голубые глаза, жилистые руки…
— Леонид… ты знаешь…
— Догадываюсь, — говорю я.
— Ты не появился на работе…
— Галочка, оставь. Все я понимаю. Пришел официально уволиться. Мне ведь надо где-нибудь черкануть подпись?
Галя виновато, будто именно она меня уволила, кивает. Достает бланк, кладет передо мной. Быстро проглядываю.
«В соответствии с пунктами 2.1 и 2.4 контракта… Невыход на работу без предупреждения руководства… В случае если будет обнаружена упущенная выгода компании… Согласно пункту 3.7 выходное пособие может быть выплачено лишь…»
Расписываюсь. Щелчком пальца отправляю бланк к Гале. Снова улыбаюсь:
— Все нормально, поверь. Мне просто надоело ходить на службу.
— А у тебя есть куда податься? — интересуется она.
— О… с этим у меня проблем нет совершенно. — Улыбка выползает на лицо сама собой. У меня не такой умный шлем, как последние модели, которые регистрируют и отображают мимику. Это только пальцы — коснувшиеся клавиатуры, вбившие в нарисованное лицо символ улыбки. Может, оно и к лучшему. Я могу улыбаться, даже если я плачу.
— Удачи тебе, Леонид…
— И тебе, Галя…
Перегибаюсь вперед, чмокаю ее в щеку.
Вот теперь, пожалуй, с формальностями покончено. Можно заняться и делом.
— Если у тебя есть вещи в раздевалке, можешь забрать… — Галя улыбается. Похоже, она довольна, что все разрешилось так хорошо. Я не в обиде, расстаемся друзьями, подпись получена…
— Сейчас гляну.
Иду в раздевалку. На самом деле мне нечего там забирать.
Но мой сосед по шкафчикам в это время обычно уходит с работы. Илья всегда работал по утрам и вечерам.
Так и есть.
Я застаю его в тот момент, когда Илья традиционным пинком отправляет мальчишку-письмоношу в шкафчик. Судя по выражению лица, он опять пробегал по Диптауну в поисках того, чего нет.
— Привет, Илья.
Недоуменный взгляд. Да, конечно… эту личность он не видел.
— Я Леонид.
— А…
С легкой заинтересованностью Илья осматривает Стрелка. Кивает:
— Ничего… только старомодный какой-то… На Клинта Иствуда похож.
— Я вообще старомодный. Как твои успехи?
Илья мрачно разводит руками.
— Не собираешься отказаться от этого письма? — небрежно интересуюсь я.
Разумеется, он клюет…
— С чего бы? Не собираюсь. Сам хочешь найти Храм, что ли?
Отвечаю только на второй вопрос:
— Хочу тебе помочь.
Вот теперь цель достигнута. Полностью. Во взгляде Ильи подозрительность и решимость искать Храм Дайвера-в-Глубине до скончания веков.
Откуда ему знать, что апокалипсис и впрямь близок…
— Сам справлюсь.
— Илья, тут такое дело… — начинаю мяться. — У меня есть завязки на одного дайвера… он может сказать, где Храм…
— Подумаешь. У меня есть знакомые хакеры! Они могут найти Храм за пару часов!
Как интересно…
— Так чего же ты двое суток с письмом носишься?
— Они сейчас заняты. Очень. — Илья мрачно смотрит на меня. — Я тебе не могу сказать, что они делают… это слишком круто.
А все-таки он действительно ребенок.
Обо всем, что делал тот же Маньяк, я узнавал лишь постфактум. Хотя он был хакер, а я — его друг. Хакеры, которые говорят, что «делают что-то крутое»… как интересно…
— Ну смотри… — пожимаю плечами. — Вот откажутся от письма за позднюю доставку — останешься вообще без награды.
— Погодь… — Илья быстро запирает шкафчик. Раздумывает. — А сколько ты хочешь?
— Половину.
— Ого! — Он крутит пальцем у виска. — Нашел дурака!
— Ты же получишь сто двадцать пять долларов за это письмо, — продолжаю гнуть свою линию. — Ну… пятьдесят баксов мне.
— Нет!
Судя по тону, Илья настроен серьезно.
— Хорошо. Сколько дашь?
Он размышляет минуту. Похоже, вопрос и впрямь принципиальный.
— Двадцать… пять… — с видом спартанского мальчика, откусывающего на страх врагам собственный палец, решает Илья. — Больше не дам.
Теперь моя очередь размышлять.
— Я не жадный, — вдруг говорит Илья. — У меня просто звуковая карта совсем позорная. А за сто баксов мне продадут хорошую… очень…
Господи… да не нужны мне ни сто, ни двадцать пять, ни десять баксов с причитающейся ему суммы… И не стану я их брать, если все получится, и он доставит письмо по назначению.
Мне просто нужно уверить его, что игра ведется по-честному. Что Храм будет найден, что он сможет доставить письмо. Что нельзя сдавать его на хранение в архив.
А доверие бывает лишь в двух случаях: если ты друг или если ты деловой партнер.
На дружбу у меня нет времени.
Значит, надо стать деловым партнером.
— Договорились, — решаю я. — Как отыщу того дайвера и узнаю адрес Храма, так сразу тебе сообщаю. И все по-честному. О’кей?
Илья кивает, мы молча бьем по рукам.
— Если мои друзья раньше адрес узнают, ты ничего не получаешь! — торопливо уточняет Илья.
— Конечно, — соглашаюсь я. — Давай обменяемся пейджерами… если что, так сообщишь, чтобы я зря не искал.
— Ага…
Я записываю его номер, он — мой.
— Когда тебя можно найти в глубине? — уточняю я.
— Утром и вечером. Еще ночью.
— Днем бываешь?
Илья мрачно качает головой:
— Телефон нельзя занимать…
Бедолага. Так он по модемному соединению…
— Я когда не на работе, то сижу в баре «У погибшего хакера», — говорит Илья. — Если что, можешь меня там найти. Только пускают лишь хакеров.
— Круто, — киваю я. — Жалко… я не хакер.
— Назовешь пароль и пустят, — решает Илья. — Только он очень секретный, учти.
— Правда? Я никому не скажу.
— Сердце и Любовь! — торжественно произносит Илья.
Давлю смех. Пароль, имеющий хоть малейший смысл, уже не пароль. Однажды, когда военный генератор пароля случайно выдал осмысленную фразу, подтверждая древний тезис об обезьяне, которая способна сочинить «Войну и мир», паника поднялась на весь бывший СССР…
— Договорились!
Что ж, вот теперь и впрямь все. Осталась сущая малость — найти сам Храм. Смотрю на часы — без десяти десять…
— Мне пора, — сообщает Илья.
— И мне тоже, — говорю я. — Пойду играться в игрушки.
— Какие игрушки?
— Ну, «Лабиринт Смерти» проходить.
— Детство какое-то, — презрительно говорит Илья. — Я когда был маленьким, тогда игрался. А сейчас работаю.
— А у меня теперь такая работа — по «Лабиринту Смерти» бродить.
Нехорошо, конечно, провоцировать зависть. Но я ведь не вру…
…На этот раз дверь в жилище Чингиза открывает Падла. В руках у него — «моссберг маринер», очень серьезный полицейский карабин. Наверняка его виртуальный аналог не менее опасен.
— Ты, что ли? — изрекает Падла.
— А ты не видишь?
— Мало ли, что я вижу, — вздыхает хакер. — А ну-ка скажи, какой проц я тебе вчера поставил?
— Тысяча двухсотый…
— Ощущаешь радость бытия?
Честно признаюсь:
— Пока не заметил разницы.
Падла все-таки не торопится меня впустить, а золотистый ствол карабина продолжает смотреть мне в живот.
— Чего я принес с собой?
— Пива… цветы Вике.
— Какие цветы, какое пиво?
— Букет роз, желто-кремовых, пиво было «Ярославское»…
— Проходи, Ленька…
Да. А ведь, пожалуй, мы теперь всегда будем обмениваться воспоминаниями при встрече в глубине. Напугал нас Темный Дайвер.
Сегодня вся толпа собралась не в столовой, а в библиотеке. Комната очень приятная… обилие книг наводит на странные мысли. Создать такую комнату в глубине — несложно, как правило, любая выпущенная в свет книга быстро становится общедоступной. Но если у Чингиза на самом деле такая библиотека… все эти стеллажи до потолка, заполненные классикой, фантастикой, детективами, альбомами, справочниками, энциклопедиями, какими-то миниатюрными и репринтными изданиями…
Понятно, почему он перестал быть хакером. Столько читать и сохранять при этом профессиональный уровень — невозможно. А для интерьера, как мне кажется, он книг держать не станет…
Комната длинная, в конце, между двумя зашторенными окнами, пылает камин. Возле него все и толкутся. Пат сидит на полу, обхватив руками коленки. Он мрачный как туча, мне лишь едва заметно кивает. Похоже, вчера у него был серьезный разговор с Чингизом.
Чингиз развалился в кресле. Он в халате, весь расслаблен и вальяжен. Сигара, тлеющая в руке, дополняет картину. Буржуй чертов…
— Позор русского хакерства, — бормочет Падла. — Буржуй. Сибарит фигов. Расселся тут, понимаешь…
Впрочем, это не мешает ему усесться во второе и единственное кресло, более того — немедленно потянуться за собственной сигарой.
— Здравствуй, Леонид, — говорит Чингиз. — Садись куда-нибудь…
Маньяк, сложив руки на груди, стоит у камина. Меня он приветствует кивком и едва заметной улыбкой. Одет он во все черное, на голове какой-то темный берет.
— Вот все и в сборе, — решает Чингиз, когда я, недолго думая, сажусь перед камином рядом с Патом и протягиваю к огню руки. — Будем обсуждать тактику?
— Вначале обсудим вчерашние дела, — негромко замечает Маньяк. — Мне кажется, так будет вернее…
В последний момент я замечаю, что он косится на что-то за моим плечом. Пригибаюсь — и вовремя.
— Привет, Ленька! — кричит кто-то, прыгнувший на меня сзади. Увы, плеча, на которое он хотел навалиться, уже нет. Имеются только мои ноги, о которые он благополучно запинается и с протяжным воплем влетает головой в камин.
— О Господи… — тихо-тихо говорит Чингиз.
Высокий, нескладный парень уже выдергивает голову обратно. Голова урона не понесла. Голова — это кость.
Где же он прятался? Компьютерный Маг, или просто Маг, или «Зуко» — из-за любви к химическим растворимым напиткам. Он бывший программист в виртуальном борделе, где когда-то работала Вика. Один из самых талантливых и одновременно безалаберных программистов, которых я знаю. И наверняка самый шумный.
— Здравствуй, Зуко… то есть — Маг, — обреченно говорю я.
— Ага! Узнал! — Компьютерный Маг присел, схватился за голову. — Он меня узнал! Видите? Все видите? Ага! Ну, сколько лет я тебя не видел, а?
— Месяц, — признаюсь я, вставая.
Зуко виснет на мне, пытается приподнять. Увы, виртуальное тело Стрелка весьма тяжелое. Стрелок сухопарый, но ширококостный…
— Растолстел как! — кричит Зуко. — Заматерел, мать-перемать, прости за каламбур! А что, ты раньше с Чингизом не был знаком? Почему ж я тебя не познакомил, а? Ведь Чингиз — мой лучший друг! Правда, Чингиз? Ты, конечно, человек скромный и нелюдимый, но когда я прихожу — сразу все на стол, все дела — к черту, и на все готов!
Оглядываюсь — в глазах Чингиза и Падлы какое-то жалкое, пришибленное выражение. Пат начинает медленно отползать в сторонку. Похоже, Маньяк это замечает.
— Сергей, у нас времени немного, — вполголоса говорит он Зуко, берет его за плечо. — Давай потом отметите встречу?
Маг стряхивает его руку, укоризненно кивает головой:
— И ты, да? И ты? Поздороваться не даешь! Нет, все, я обиделся…
— Маг, давай вначале дела сделаем? — прошу и я. — Ты ведь в курсе, что произошло? Тебе ведь сказал… кто-то… интересно, кто…
Смотрю на Шурку — тот разводит руками и слегка втягивает голову в плечи.
— Давно думал, что дело к этому идет! — садясь рядом, шепчет Компьютерный Маг. Его шепот еще пронзительный, чем когда он говорит в полный голос. Это настоящий театральный шепот, которому артисты учатся долго и трудно. — Да… бардак, бардак… Ленька, а как там Мадам?
— Ничего, нормально, — шепчу я. — Маг, давай послушаем Шурку?
Зуко с громким хлопком закрывает рот обеими ладонями. Жест этот ему явно нравится, значит, три минуты тишины нам обеспечены.
Маньяк это тоже понимает и начинает говорить без лишних церемоний:
— Вчера мы все вели себя непрофессионально. Более того — смешно.
Падла кряхтит, Чингиз кивает, Пат забивается куда-то в дальний темный угол и делает вид, что разглядывает корешки книг.
— Во-первых, Чингиз, твоя система защиты оказалась примитивна.
— Это хорошая система… — возражает хозяин. — Просто…
— Просто она не работает, — говорит Шурка. — Во-вторых, мы сразу же, едва появился Темный Дайвер, проявили агрессивность. Тут моя вина, конечно. Я использовал очень неплохую разработку нашей фирмы, противник должен был полностью лишиться подвижности, но… в общем — моя вина. Я как бы задал дальнейшую линию нашего поведения.
Мне лично кажется, что поведение Маньяка было вполне оправданно. Но я не спорю. Если ему хочется разделить вину на всех, включая себя, то мешать не стоит.
— Совершеннейшим образом сглупил Падла, — жестко говорит Шурка. — Пока враг не проявил активности, ему надо было контролировать Пата. Это в-третьих. В-четвертых… Пату не стоило начинать стрельбы. Как бы оскорбительно ни вел себя визитер! Можно многое списать на возраст, на характер, но в глубине мы все равны. Вошел в Диптаун — будь добр повзрослеть!
Интересно, а какую плюху он отвесит мне…
— И в-пятых… То, как вел себя Леонид, мне вообще не понятно! — говорит Маньяк. — Абсолютно! Ты же дайвер, черт возьми! Ты должен был сразу выйти из глубины и контролировать происходящее по монитору! Это ведь дает выигрыш во времени в условиях боя! Ты мог бы застрелить его сразу, едва дело приняло серьезный оборот…
Все. Серьги розданы всем сестрам…
Опускаю глаза.
Да. Маньяк прав, конечно же.
Не объяснять же ему, что Темный Дайвер не врал, что у меня действительно дип-психоз.
Технически мне по-прежнему легко выйти из глубины в любой момент. Практически же… я этого не хочу делать.
Зуко рядом со мной начинает подпрыгивать на месте и тянуть руку.
— Хочешь выйти? — тоном учителя спрашивает Маньяк.
Пат в углу облегченно хихикает.
— Нет, я только узнать хочу, а я в чем виновен?
— Ты? — Маньяк на миг задумывается. — Ты еще год назад обещал доделать свою систему опознания и входного контроля и дать всем ребятам, включая Чингиза, на тестирование. Если бы доделал — никто не смог бы проникнуть в дом.
Ошарашенный, Зуко стихает.
— Ладно, Саша. — Чингиз стряхивает пепел с сигары. — Все ошибки понятны. Давай разберемся с выводами из вчерашнего прискорбного происшествия.
— Давить гада, вот и все выводы! — Падла бьет кулаком по журнальному столику. Столик скрипит, но выдерживает.
— У него оружие второго поколения! — тихонечко подает голос Пат и шмыгает носом.
— Плюс иммунитет к большинству видов оружия, — добавляет Маньяк.
— Он преследует какие-то свои цели и не собирается работать с нами вместе, — говорит Чингиз.
Да уж… теперь точно — не собирается. Если мои заряды нанесли ему урон, аналогичный тому, который получил я…
Все смотрят на меня, и я вставляю свое замечание:
— Он знаком с Шуркой.
— Да, я помню эту фразу. — Маньяк кивает. — «Кстати, привет, Шурка…»
— Так вы знакомы? — уточняю я.
— Он со мной знаком, вероятно. В каком обличье, где и когда я его видел — мне неизвестно. Увы.
— А давайте я скажу? Давайте? — Зуко оглядывает нас. — Ребята, да видно же сразу — этот Темный Дайвер знает о нас все! Ну — или почти все! А мы о нем — ничего! И тут дергаться бесполезно, надо работать исходя из имеющейся ситуации. Что он будет делать, как вы думаете?
— Идти в Храм. — Маньяк пожимает плечами.
— Ясно даже пьяному ежику… — бормочет Падла.
— А единственный вход в Храм где? В «Лабиринте Смерти»! — Зуко торжественно поднимает указательный палец.
— И этот дайвер уже там, — кивает Падла. — Это уж будьте-здрасьте! Он, зуб даю, еще вчера туда рванул!
— Тогда чего мы сидим? — спрашивает Маг. — Если кому-то еще неизвестно — я специально взял отпуск на три дня! Фирму свою без руководства оставил, на придурка-компаньона, который только языком трепать умеет и пошлые шуточки отпускать! Так что давайте быстренько все двинемся в «Лабиринт» и поможем Леониду войти в Храм!
— Остается последний вопрос: кто именно пойдет? — говорит Чингиз. — Все… или? Лично я, разумеется, иду.
Несколько секунд слышно лишь, как потрескивают в камине дрова.
— Я специально взял отпуск… — робко повторяет Зуко.
Падла шумно вздыхает и косится на Чингиза:
— Ты видел, что я с утра пива не пил? Ну… почти не пил.
Маньяк лишь усмехается.
— В отношении меня вопросов как бы и нет, — говорю я. — За неимением других дайверов…
Пат в углу встает. По лицу видно, что он готов к долгой и безнадежной схватке:
— Чингиз… если вы меня не возьмете… ты мне больше не друг… знать тогда тебя не хочу!
Мы все смотрим на мальчишку. Тот подозрительно хлюпает носом и продолжает:
— Если я вчера сглупил, то это еще ничего не значит! Между прочим, каждый ошибается! А если никогда не давать возможности исправить ошибки, то они так и останутся неисправленными, и ошибшийся человек будет с этими ошибками жить, и… и ошибки эти…
Он путается в своей пылкой сумбурной тираде, смолкает и в полном отчаянии кричит:
— Чин, ну так вы меня берете или нет?
Чингиз давит в пепельнице сигару, будто обычный бычок.
Я знаю, о чем он думает.
— Если меня часто убивать будут, так ладно, я тогда отстану, я вас не заторможу! — говорит Пат. — Тогда вернусь домой! Честное слово!
Он так и не может понять до конца, что все изменилось. Что не после любой смерти в глубине можно будет вернуться домой. Что вчера мы уже готовы были его похоронить.
— Чин… — совершенно безнадежно говорит Пат.
— Да что ты кричишь, будто программист при виде калькулятора… — Чингиз встает. — Конечно, берем. Ты из нас самый образованный в играх. Куда мы без тебя…
Я бы ему поаплодировал. Но нельзя.
Когда человек берет на себя ответственность за кого-то другого — это не нуждается в аплодисментах.
А то все станут озираться на редкие звуки в глухой тишине.
111
Мы подходим к арке из черного камня такой слаженной группой, что вряд ли кто-то может принять нас за компьютерных фантомов-массовиков.
И результат не заставляет себя долго ждать — к нам начинают прибиваться другие игроки. Двое парней, делающих вид, что болтают исключительно между собой, нервная девица потрясающе некрасивой наружности, какой-то бесцветный субчик…
Честно говоря, мне это не особо нравится…
Переглядываемся.
Чингиз кивает.
В общем, двух мнений тут быть не может. Служить тараном, который потянет за собой других игроков, мы не собираемся.
— Эй, братишки-сестренки! — громко произносит Падла. — Мы сами по себе, вы — сами.
— «Лабиринт» — игра командная, — замечает невзрачный тип.
— Конечно, — миролюбиво говорит Шурка. — Кто бы спорил? Вот только наша команда уже укомплектована.
Споров не возникает. Кто-то ускоряет шаг, кто-то отстает, кто-то отходит в сторону.
Бесконечная река из человеческого мяса и крови течет в жадный зев «Лабиринта»…
— Эй, Стрелок!
Вот это интереснее.
Оглядываюсь.
Ага…
Это вчерашняя девица, Нике. Она чуть изменилась — стала блондинкой, и глаза, кажется, побольше. Но лицо осталось вполне узнаваемым.
— Тоже решил повторить попытку? — Она подходит ближе. С любопытством смотрит на моих спутников.
— Мы повторяем. — Я сразу расставляю необходимые акценты.
— Группой? И все Стрелки? — Нике улыбается. Подмигивает Пату — тот сразу начинает пыжиться и шагать неестественно прямо.
— Конечно. А где твоя команда? — спрашиваю я.
Нике морщится.
— Я отстала. Помнишь, там был такой, очень культурный? Мы его Профессором прозвали…
— Который призывал к коллективной игре? — вспоминаю я.
— Да. Он, конечно, призывал… Мы объединились еще с тремя командами. Но темп Профессор задал такой, что половина отряда отсеялась. Остальные, наверное, уже этапов десять отмахали. — Нике улыбается, но как-то неуверенно.
— А ты?
— Я на четвертом отстала. Там появились такие… такие бестии… Сержанты ведут группу только до четвертого этапа, дают первичные навыки. Дальше лишь на себя надо полагаться.
Гул от портала уже заглушает слова. Молнии сшибаются прямо над головами.
Смотрю на Чингиза, на Маньяка. Чингиз пожимает плечами, Маньяк прикусывает губу.
Все может быть.
Возможно, что в этом свое лике Темный Дайвер собрал команду из достаточно крепких парней и пошел к цели.
А может быть, это чистой воды совпадение.
Идущий чуть впереди Падла исчезает в арке. Зуко хохочет и радостно прыгает вперед.
Следующая очередь моя.
Багровый туман.
И знакомый уже зал.
Судя по всему, из нашей команды в новом «Лабиринте» был только Маньяк. Он уверенно двигается к душевым, на ходу раздеваясь.
— О, мадемуазель! — Зуко оценивает обстановку и бросается к негритянке-сержанту. — Скажите, а вы не сможете потереть мне спинку мочалкой?
Для меня ее ответ вполне ожидаем. Получивший дубинкой вдоль хребта Маг летит на пол. Встает, обиженно произносит:
— Можно было и на словах объяснить… нет мочалок, так и не надо… никакой культуры обслуживания…
Нике проходит мимо него, начинает раздеваться. Маг мигом пристраивается к соседней кабинке и, поглядывая на девушку, начинает разоблачаться синхронно. Сержанты, ухмыляясь, наблюдают за странным стриптизом. Нике абсолютно равнодушна. Наверное, за время всех своих попыток уже насмотрелась всякого.
Зато начинает комплексовать и нервничать Пат. Уж не знаю, куда он забредал в глубине, но обилие обнаженных девушек и необходимость раздеться самому его явно смущают. А я-то был уверен, что он играл именно в «Лабиринт»!
— Извините, а это обязательно? — спрашивает он мужчину-сержанта вполголоса. Но акустика в зале неожиданно хороша, и слова доносятся до всех. — Я два часа назад душ принимал!
Вот дурачок. Не хватало, чтобы его приняли за настоящего ребенка, а не за взрослого, выбравшего детское тело в целях увеличения подвижности и уменьшения зоны обстрела! Официально «Лабиринтом» разрешено пользоваться лишь после шестнадцати лет, слишком жестокая и кровавая это игра. На практике никто не проверяет, соблюдается ли игроками правило, но если специально нарываться…
К счастью, реплика Пата воспринимается сержантами лишь как продолжение шутовства Компьютерного Мага.
— У нас свой душ, — многозначительно помахивая дубинкой, сообщает сержант. — Для того чтобы всякие умники не протащили в «Лабиринт» неразрешенного оружия — в одежде или на теле. Ибо был прецедент!
Маньяк на миг поворачивает голову и всем лицом изображает огорчение.
Да. Мы понимаем, о каком «прецеденте» говорит сержант.
Оружие сделал Маньяк, применял его я. Замаскированный в виде пояса вирус «Варлок-9000»…
Смирившийся Пат юркает в какую-то кабинку и начинает раздеваться.
Моемся. Стою, запрокинув голову, ловя губами пахнущую химией воду. Вот оно как, значит. Не просто душ для антуража. Противовирусный контроль…
— Ну, размылись…
На неприятности нарываться не пробую. Иду к анабиозной камере. В соседнюю справа ложится Нике, подмигивает мне напоследок. Над ней опускают крышку. В соседнюю слева пулей прошмыгивает Пат.
— Счастливого полета, — бросает мне чернокожая девушка-сержант. Опускает крышку.
В ванну льется густой белый туман. Бьют электрические разряды.
Темнота…
Туман.
Протягиваю руки. Что-то странное… Крышки надо мной нет. А туман — остается.
Подтягиваю ноги, сажусь на корточки. Выпрямляюсь.
Что за черт?
Кожу прошибает ознобом.
Я начинаю понимать, но это… это слишком неожиданно!
Темнота. Сероватая клубящаяся мгла.
Нет расстояний. Нет ориентиров.
Я один здесь — голый, дрожащий человечек в бесконечном мире. Но я слишком хорошо знаю по прежним снам, что мне надо сделать…
Шаг…
И впереди вспыхивает едва заметная белая искорка. Далекий огонек…
Вытираю вспотевшее вмиг лицо.
Еще никогда эти странные сны не накатывали на меня в глубине.
Господа, что же делать? Сидеть и ждать, пока меня разбудят?
Или идти — в очередной безумной попытке преодолеть мост?
Ждать как-то… скучно, что ли…
Иду.
И снова ощущение чужого присутствия. Кто-то идущий рядом. Так, что я не могу его видеть, но слышу шаги.
Останавливаюсь — звуки стихают.
— Эй! — кричу я. — Может быть, хватит играть в эти игры?
Тишина.
Что это, я ищу собеседника в собственном сне?
Ладно. В конце концов я знаю, как проснуться. Проверено… всем, кроме электроники, черт возьми.
Почему бы не провести очередной эксперимент?
Иду на свет.
Туман постепенно светлеет. Он уже белый, чистый, яркий, будто флюоресцирующий.
И вот впереди вырастают скалы.
Левая стена — синий лед, правая — алый огонь…
Стою перед волосяным мостом. Как просто было преодолеть его — в «Аль-Кабаре». Там он и построен-то был, как ловушка на дайверов… Но здесь, в моем зациклившемся сне, не помогает старый верный стишок. Исчезнет иллюзия — исчезнет и мост.
Чего я еще не пробовал, интересно…
Представим себе, что это канат. Канат над бурной рекой. А я — сумасшедший старый турист или не менее сумасшедший малолетний скаут. Будем переправляться?
Будем!
Приседаю на корточки. Берусь за нить. Руки она не режет, прекрасно.
Оплетаю канат ногами. Повисаю над пустотой. И начинаю ползти.
Смех, да и только! Как все было просто!
Если я пройду этот мост, может быть, сны перестанут меня терзать?
Ползу.
Небывалый аттракцион… человек на канате… ваши ставки, господа… посмотрите, как он по канату ползет…
А ведь не все так просто!
Нить начинает резать ладони. Вначале просто неприятно. Будто тащишь слишком тяжелую сумку со слишком узкой ручкой.
Черт…
Нить уже впивается в руки. Пальцы скользят в крови — моей собственной крови.
Дьявол…
Нет, нить не становится тоньше. Просто я ползу слишком долго. Просто я не рассчитал длины моста. Не понял, что капля точит камень, время стирает горы.
А волосяные мосты режут самоуверенные ладони…
— Не так!
Голос едва слышен — я все-таки отполз достаточно далеко от начала своей безумной переправы. И даже запрокинув голову, не могу увидеть того, кто кричит мне, пытаясь то ли предупредить, то ли напугать и помешать…
— Не так!
Капля крови срывается с нити и падает мне на переносицу. За ней — вторая.
Начинаю ползти, сцепив зубы, уже понимая, что сил не хватит… и все-таки…
Левая стена — синий лед…
Правая стена — алый огонь…
Неизменный выбор…
Огонь — это быстрее.
Быстрее и дотла.
Резким рывком бросаю тело вправо и срываю израненные руки с нити…
Только одного нельзя сказать о правой стене — что она убивает чище.
Я еще замечаю, как мои руки превращаются в черную, густую, смрадную копоть.
Боли, правда, не успеваю испытать.
И на том спасибо повелителям снов…
Рассеивающийся туман над головой. Пробитая крышка анабиозной камеры.
Лежу, закусив губу. Да… сюрприз, сюрприз…
Не ожидал, что этот сон будет преследовать меня даже в виртуальном мире. Видимо, все дело в том, что по дурацким правилам игры я лежал во сне достаточно долго.
Открываю крышку, на этот раз ломать стекло не приходится. Подозрительно смотрю на свои ладони, будто ожидаю увидеть на них тонкие нитяные порезы…
Нет — и хорошо.
Наплюем на сны. У нас другие дела. Куда серьезнее.
Нахожу неизменный труп, натягиваю его форму.
Знакомой уже дорогой иду к пробитой обшивке корабля.
Тому, что вся наша команда сидит на травке, поджидая меня, удивляться не приходится. Я — единственный дайвер. Наконечник тарана, острие стрелы. Космический корабль, который будет выводить на орбиту многоступенчатая ракета…
О судьбе отработанных ступеней думать не хочется.
— А вот и я! — кричу, спрыгивая вниз.
Падла ухмыляется, почесывает затылок и протягивает мне пистолет.
— Откуда? — удивляюсь я. На отставшего оружия вроде бы не предусматривается…
— Мы же не в бирюльки играем, — туманно объясняет Падла.
Логично. Светлая память безвестным героям «Лабиринта Смерти». Интересуюсь:
— Кто-то ушел вперед?
— Да. Два сержанта, девчонка и еще трое парней, — сообщает Маньяк.
— Ребята, кто из нас играл в этот вариант «Лабиринта»? — спрашиваю я.
Пат тянет руку, будто на уроке:
— Я играл! Только не здесь, а в локализованной версии! Там, впереди, пещера с двумя кабанами, да? Они бьются лапами и пускают ракеты?
— Скорее медведи, чем кабаны, — поправляю я.
— Я их сделаю! — азартно говорит Пат. — Я знаю тактику!
— Кто еще играл? — игнорирую его чистосердечное предложение.
Маньяк усмехается, поигрывая пистолетом. Все остальные, увы, лишь разводят руками.
— Тогда пошли, — непроизвольно беру командование на себя. — Первую парочку уродов делаю я… с Патом. Хорошо? Вы наблюдаете издалека, стараясь не попасть под ракетный залп. Дальше — посмотрим.
Возражений нет, и мы направляемся к скалам. Над головой кружат проклятые птицы. Я уже понял, что поначалу они не нападают, но все-таки поглядываю временами вверх.
У входа в пещеру останавливаются все, кроме нас с Патом. Что они оттуда увидят? Да ничего, пожалуй… Ладно, хотя бы не попадут под удар.
Стены все ровнее, пещера превращается в туннель. Пат, сдвинув на затылок пестрый армейский берет, крадется чуть впереди, временами бросая на меня азартные взгляды. Не проворонил бы…
Но нас поджидает неожиданность.
Вместо двух монстров — на полу ошметки плоти и железа.
— Ого, а та команда прошла, — разочарованно говорит Пат. — Леня, а здоровски!
Почему-то мне так не кажется. Хотя… если «не наша» половина группы продержится достаточно долго, время мы сэкономим.
Подзываем остальных.
Зуко радостно улюлюкает при виде поверженных врагов. Приходится объяснять, что в этой победе нет нашей заслуги.
Идем вперед. Аптечки, увы, не находим, трофей кем-то подобран.
Выбираемся на холмистую равнину.
— Вон в тех хижинах еще тварюги будут! — возбужденно говорит Пат. — Мерзкие, жуть! С ними долго так надо возиться…
— Я покажу, как быстро, — бросает Маньяк. — Но вначале будут птички…
Я качаю головой. В небо я начал смотреть, едва мы вышли из-под каменных сводов.
— Нет, Шурка… Похоже, и птичек перебили…
— Хорошая команда, — с уважением произносит Чингиз. — Но так мы не потренируемся на легких мишенях, а ведь сложность должна нарастать с каждым этапом…
Не сговариваясь прибавляем шаг.
И отходим от туннеля метров на сорок, прежде чем по нам открывают огонь.
Из таких же, как и наши, пистолетов…
Бежать бесполезно. Отстреливаться — тоже. Ушедшая вперед часть десантников не пошла расчищать нам путь, они залегли за раскиданными в стороне валунами. Их позиция идеальна. Мы же, пусть и залегшие в траве, — как на ладони. Вполголоса матерится Падла, которому первым же выстрелом обожгло руку. Открывает быструю, но бестолковую стрельбу Компьютерный Маг. Редко, прицельно палит Шурка. Чингиз прижимает к земле Пата и тоже ведет огонь короткими очередями.
Бесполезно… не та позиция… нас поймали.
Вот только чужой огонь начинает вдруг стихать. Через несколько секунд по нам стреляет лишь один пистолет. Потом раздается чей-то рев:
— Су-у-ука!
Еще один выстрел. Не в нас. И тишина.
Переглядываемся, ничего не понимая.
Кажется, помощь пришла вовремя. Как всегда… ведь если она приходит не вовремя, то помощью уже не является.
— Ребята, не стреляйте!
Над валунами поднимается фигурка.
Падла испускает громкий восторженный рев. Кажется, он готов забыть даже о ране:
— Ох и девка!
Нике, держа пистолет за ствол в опущенной руке, идет к нам. Маньяк все-таки держит ее на прицеле, но, похоже, чисто из принципа.
— Все, я готов, я влюблен, я капитулирую… — бормочет Зуко, вставая и отряхивая с комбинезона мусор.
А я смотрю на Нике и улыбаюсь.
Почему-то мне чертовски приятно, что она не стреляла по нам, а пришла на помощь. Несмотря ни на что. Еще приятнее — что не ее убили ребята, добывая мне пистолет.
— Что произошло? — резко спрашивает Чингиз.
— Разве непонятно? — вопросом отвечает Нике.
— И все-таки объясните, — уже более вежливо просит хакер.
— Вы убили паренька, чтобы взять пистолет для своего товарища… — Мне достается едва заметная улыбка, и я едва заметно машу Нике рукой. — Сержанты объяснили, что это неспортивно и нечестно, предложили устроить вам засаду. Но…
Она замолкает, будто затрудняясь сформулировать. Потом продолжает:
— Но мне кажется, что это не менее неспортивно. Так что я сделала выбор. Заняла такую позицию, чтобы видеть всю свою группу… свою прежнюю группу.
Мы переглядываемся.
— М-да… — тянет Зуко.
— Ситуевина… — соглашается Падла. — Ребята… ну что?
Маньяк опускает пистолет. Говорит:
— Мы бы тут все полегли. Одного-двух сняли, но полегли…
— Берете в команду? — прямо спрашивает Нике.
И вдруг по взглядам товарищей я понимаю, кто будет делать выбор. Мы с Чингизом.
Вот так дела…
Отходить и советоваться нам не надо. Мы смотрим друг на друга, оба прекрасно понимая, что поступок Нике может быть неслучайным.
Темному Дайверу не обязательно носить только мужские тела.
А прибиться к нашей команде и вместе с ней пройти весь путь по «Лабиринту Смерти» — что может быть для него более забавным? Уверен, что шуточка в его вкусе…
И в то же время…
Демонстративным жестом засовываю пистолет в кобуру.
— Не пришлось бы пожалеть… — туманно изрекает Чингиз. — Девушка…
— Нике.
— Нике, мы несколько странная команда. Мы собираемся пройти «Лабиринт» как можно быстрее. Затрачивая, если понадобится, двадцать четыре часа в сутки, на протяжении нескольких дней кряду. Мы готовы на абсолютно неспортивные методы. Вас это не пугает?
— Я вполне свободный по времени человек, — говорит Нике.
Фраза такая, что ее мог бы сказать мужчина… а могла бы и женщина, особенно феминистка. Пожалуй, теперь нам придется вслушиваться в ее речь, ловить на неизбежных проколах…
— Рискуете? — столь же бесполо спрашивает Чингиз.
— Конечно. Я хочу устроиться на работу в «Лабиринт». Сержантом. — Нике усмехается. — Это очень неплохая и хорошо оплачиваемая работа. Но они берут лишь тех, кто отличился в прохождении нынешней версии «Лабиринта». Я готова.
— Мы не станем тебя ждать, если что… — говорит Чингиз, вызывая утробное неодобрительное бормотание со стороны Падлы.
— Это справедливо, — говорит Нике. — Я не буду иметь никаких претензий.
— К тому же отсутствие в нашей команде девушки являлось бы проявлением дискриминации по половому признаку, самого заурядного сексизма… — добавляет Маньяк.
Я смотрю на него, уверенный, что замечу улыбку. Но Маньяк вполне серьезен. Ой… что с людьми делает Америка!
Зачистка местности…
Маньяк пинком распахивает дверь в жалкую деревянную лачугу. Мгновенно скользит в сторону, а на то место, где он только что стоял, с тихим свистом сыпятся тонкие белые иглы.
Пистолет в руках Шурки подрагивает, накапливая заряд.
Он снова бросается в проем — стреляет, отшатывается, пропуская очередную серию игл, врывается в хижину. Я вижу, как он стреляет куда-то вверх, в потолок, длинной очередью…
Шмяканье чего-то тяжелого и мягкого.
Тварь висела, прицепившись к потолку. Бурдюк с хоботом, из которого летели иглы…
— Кто ни разу не убивал таких? — спрашивает Маньяк. — Чингиз, Падла, Леня — проверяйте остальные хижины.
День начинается удачно. Каждый из нас убивает по твари. Обходится даже без ранений.
— Что-то слишком легко, — высказываю общее мнение. — Когда я вошел в «Лабиринт» первый раз, мне показалось, что тут будет куда тяжелее, чем в старой игре…
— Тут и будет тяжелее, — обещает Маньяк. — Первые пять этапов — вводные. Они достаточно жестко сформированы, изменяются очень медленно и в небольших пределах. Все драки в основном с программными монстрами… разве что иногда друг друга пострелять приходится…
— А дальше?
Во взгляде Шурки появляется легкое удивление.
— Ты про «Защити свой дом» слышал?
— Это какая-то конкурирующая с «Лабиринтом» игра, да? — вспоминаю я.
Маньяк фыркает. Косится на Пата, обнаружившего в одной из хижин автомат и радостно подстраивающего приклад под свою руку.
— Конкурирующая? Ну, если можно сказать, что ноги конкурируют с руками… Это альтернативный вариант игры.
Я начинаю понимать.
— За монстров?
— Да, конечно. Чем отличался старый «Лабиринт Смерти»? По-настоящему разумными были лишь люди. Потому и самые интересные схватки завязывались друг с другом, а вовсе не с монстрами. Теперь есть возможность занять сторону чужих. Защищать свой дом, свою планету от человеческого десанта. Ты что, не читал рекламных проспектов?
— Ты же знаешь, я давно не играю в эти игры…
— Я тоже. Но стараюсь быть в курсе. Это же совершенно открытая информация, Леня! Сейчас почти все виртуальные игры завязаны на «Лабиринте Смерти»! Ты можешь пойти в «Звездный патруль» и стать пилотом истребителя, прикрывающего десант, воевать с монстрами в космосе. Причем как на нашей, так и на их стороне. Можешь отправиться в «Звезды и Планеты», начать службу в Генеральном Штабе Космических Сил Земли…
Вот это номер.
Какое-то время перевариваю услышанное. Я ожидал, что «Лабиринт», как и раньше, сведется к поединкам с могучими, но туповатыми монстрами… пусть даже изрядно поумневшими, но все равно предсказуемыми, и кровопролитным схваткам с другими игроками, равными тебе по силе…
Но если теперь все по-другому…
Если в бронированном теле монстра, вооруженного самонаводящимися ракетами, окажется человек? Способный затаиться, выждать удобный момент, поступить нестандартно, а не тупо бросаться в бой?
Если летающая тварь с зубами-пилами не станет кидаться на нас с неба, а затаится в кустах и тяпнет за ногу?
Много чего может придумать человек, получивший нечеловеческое тело…
— Идем? — прерывает молчание Нике. — Я знаю, где выход с этапа.
Я взглядом указываю Маньяку на автомат в руках Пата. Шурка качает головой, вполголоса говорит:
— Бестолковая штука… Пусть забавляется. Пока поработаем пистолетами.
К обеду мы доходим до конца четвертого этапа. Достаточно чисто и грамотно, лишь на третьем едва не теряем Зуко… в общем-то — по его вине. Маг решает продемонстрировать нам свое мастерство в борьбе с «мухами». Больше всего «мухи» похожи на стрекоз размером с крупного голубя, и попасть в них не очень-то легко. Двух «мух» Маг убивает действительно красиво и быстро, зато третья заходит на него с тыла и начинает клевать в затылок. Выглядит это совсем не страшно, скорее забавно, и мы не сразу соображаем, что дикие вопли и прыжки Мага не обычная дурашливость, а предсмертная агония. Стрелять по «мухе» невозможно, почти наверняка выстрел зацепит и нашего друга. Спасает положение Пат — подскакивает к Магу и бьет «муху» прикладом своего автомата.
Оказывается, тварь весьма уязвима… главное, лишь попасть.
Полуживого и слабо стонущего Мага приходится тащить на себе до конца этапа, прежде чем удается найти аптечку.
— Забодай меня комар, — бормочет Зуко, приходя в себя и обретая способность говорить. — Руки-ноги еле шевелились! Гадость какая! Ребята, в следующий раз пристрелите меня, не хочу так мучаться!
Но нам не слишком весело.
— Шесть часов, — глядя на часы, говорит Чингиз. — Так… ребята. В «Лабиринте» сто этапов. Если мы прошли первые три за шесть… два часа на этап…
— Двести часов! — радостно сообщает Пат то, что и так не нуждается в подсчетах.
— Почти восемь суток. — Чингиз морщится. — Но нам надо спать, есть, отдыхать, ходить в нужник… иногда — думать. Накидываем еще два дня. Десять суток.
— Мы еще ни разу не теряли никого из команды, — добавляет Маньяк. — А ведь в этом случае нам придется либо бросать своего, либо возвращаться к началу этапа и проходить его заново…
— Сложность будет нарастать… — Зуко становится серьезным. — Пока воюем только с роботами. Дальше пойдут перестрелки с конкурентами… и люди в облике монстров.
— Зато опыт появляется, — возражает Падла. — Скажешь, нет?
— Опыт и усталость, — замечает Нике.
Умница девчонка…
Сажусь с ней рядом, достаю из кармана пищевой рацион, найденный в разбитой боевой машине… может быть, поставленной для антуража, а может быть, кто-то и впрямь пытался пройти «Лабиринт» на миниатюрном танке…
Молча делим пайку.
И я вдруг ловлю себя на том, что не предложил еды больше никому. Ни Чингизу, ни Падле, ни Шурке, ни Зуко, ни Пату…
Эта еда не существует в природе! Она просто-напросто нарисована! И мы можем сейчас, после третьего этапа, выйти из глубины, поесть настоящей пищи, передохнуть. Никто из нас не умрет от голода.
Но я распорядился своей находкой так, будто мы в настоящем боевом рейде на чужой территории. Поделился лишь с симпатичной мне девочкой…
Молча отдаю свою половину пищевого брикета Пату.
— Будешь? — быстро спрашивает Пат Чингиза.
Чингиз мотает головой, и Пат начинает грызть брикет, не спрашивая больше никого.
Вот так.
«Лабиринт» заставляет относиться к себе вполне серьезно.
— Вопрос питания вскоре встанет со всей остротой, — говорит Падла. И тут же переходит в другой свой образ, более обычный: — Эх, а жрать-то хочется, ёшкин свет!
— Сержанты говорили, что тут можно охотиться, — замечает Нике. — Часть местных животных и растений условно съедобны. На одних пайках не протянуть, они встречаются редко…
— Перерыв на обед… точнее, на ужин, — решает Чингиз. — Сейчас выходим на четвертый уровень, записываемся и возвращаемся обратно…
Он замолкает, прикидывая что-то в уме.
— Конец этапа — переход через ту речушку, — показывает Нике. — И что? Минут десять, чтобы добраться до дома… мне во всяком случае. Потом выход из глубины, четверть часа, чтобы поесть… Еще десять минут на обратную дорогу. Минут пять пока все соберемся.
— Теряем сорок минут, — итожит Маньяк. — Теряем темп. Заново привыкаем к этому миру…
Чингиз снова смотрит на часы.
— Сейчас шесть вечера… по московскому времени. Идем еще шесть часов. Найдем пищу — едим. Не найдем — подтягиваем пояса потуже. Есть возражения?
Возражений нет. Лишь Нике интересуется:
— Ребята, а зачем вы так гоните? На рекорд идете?
Все молчат…
— На рекорд идут, предварительно хорошо потренировавшись, — рассуждает Нике вслух. — А у вас вроде большинство первый раз в «Лабиринте»…
— Нике… — Я понимаю, что должен вмешаться, прежде чем любопытство заведет ее слишком далеко. — Ты нам помогла. Мы приняли тебя в команду? Так?
Девушка кивает.
— Если хватит сил — иди с нами. Будем рады. И поможем, если сумеем… Но причины, по которым мы сюда отправились, тебя не касаются.
— Тогда назовите хотя бы внешнюю цель своего похода, — неожиданно резко говорит Нике. — Вы все мне очень нравитесь. Но я не могу идти с командой, поступков которой не понимаю. Вдруг вся ваша задача — догнать какого-нибудь обидчика, разделаться с ним, а дальше — хоть трава не расти! А мне потом что, барахтаться в одиночестве?
— Хорошо, — внезапно произносит Чингиз. — «Внешний» мотив нашего поведения ты должна знать. Мы хотим, чтобы Стрелок, — кивок в мою сторону, — как можно быстрее достиг последнего этапа «Лабиринта Смерти».
— Именно Стрелок? — Нике с любопытством смотрит на меня.
— Да. При этом мы вынуждены сохранять свой отряд в полном составе как можно более долгое время, но лишь для облегчения основной задачи. Поэтому все время будем соблюдать баланс между скоростью передвижения и общей боевой силой группы. Не исключено, что на последних этапах «Лабиринта» мы будем бросать отстающих.
— Понятно, — кивает Нике. — Скорость эскадры равна скорости самого тихоходного корабля… но лишь до тех пор, пока на след эскадры не сядут подводные лодки… Скажи, Чингиз, а если нашу группу будет тормозить Стрелок? Пока он не производит… извини, Леонид… слишком уж сильного впечатления.
…Небо фиолетовое… птички кружатся… Дожил, Стрелок. Дожил. Но кто же знал, что от умения играть в виртуальные игры однажды станет зависеть жизнь? Тысячи жизней?
— Я уже назвал основной мотив нашего похода, — спокойно отвечает Чингиз. — В таком случае, пользуясь твоей аналогией, более быстрые корабли станут подставлять свои борта торпедам.
— Мне безумно интересно, — говорит Нике. — Но я больше не стану ничего спрашивать. Ваши игры, ребята, понимаю…
— Готовность подставить борт относится и к тебе. — Голос Чингиза становится все жестче и жестче. — Это ясно?
Девушка смотрит на меня. Кивает:
— Слушаюсь. Любопытно, конечно, чем загружена эта тихоходная калоша, но я спрашивать не стану…
Если бы она не улыбалась, я бы обиделся.
Так — улыбаюсь в ответ.
Встаю, поправляю сбившуюся куртку. До сих пор мы не нашли ни одного бронежилета… обидно…
Бреду к ручейку. Конец этапа?
Значит, бросаем играть.
Начинаем жить.
