11
Карт нет никаких. Как и раньше.
И служебных входов — тем более. В них абсолютно не осталось нужды с тех самых пор, как люди перестали тонуть в глубине.
— Попробуй, — говорит Крейзи. — Глянь… что да как.
— Может быть, все-таки пойдешь со мной? — спрашиваю я.
Арка из черного мрамора, вход в «Лабиринт Смерти», не изменилась. Клубится багровый туман, пролетают медленные, будто сонные, разряды молний и бредут нескончаемым потоком люди.
Часть — настоящие, часть — добавленные компьютером. Для массовости.
— Я уже стар для этой игрушки, — говорит Крейзи.
Мы стоим чуть в стороне от потока. Я по-прежнему в теле Стрелка, а Крейзи надел более молодое и крепкое. Спрашиваю:
— Сильно изменили местность?
— Не только местность. Это уже второй этап игры, первый, старенький, перенесен на дополнительный полигон. Там, как и раньше, отбивают нашествие инопланетных захватчиков.
— А тут?
— Ответный удар. Земной крейсер с десантниками высаживается на вражескую планету.
Ой-ей-ей…
Как я отстал от жизни. Интересуюсь:
— Но основа не изменилась?
— Основа, черт возьми, со времен «Волчьего логова» не менялась. Убей все, что движется. Собери все, что под руку попадется.
— Тогда в чем проблема?
Крейзи пожимает плечами. Смотрит на нескончаемый поток.
— Леонид, понимаешь ли… нет, лучше сам сходи… Я буду ждать тебя в кабинете. Удачи!
Правильно. Нечего заранее паниковать.
— К черту! — Я хлопаю его по руке. И делаю шаг к неспешно бредущей колонне.
Лица вокруг — самые разные. Безусые пацаны, крепкие мужчины, пожилые, седовласые ополченцы. Можно подумать, что вся Земля собралась на бой с пришельцами. Старый милитарист Хайнлайн был бы в восторге от этой картины.
Есть и женщины, конечно. Но их куда меньше.
А иногда попадаются инвалиды — на костылях, и даже на колясках.
Политкорректность, в общем… куда нынче без нее.
— Привет…
Легкое дежа вю…
Но со мной здоровается не Алекс, на одной лишь ненависти не отстававший от меня когда-то до тридцать шестого этапа…
Молоденькая, лет семнадцати, девчонка. Черные волосы очень коротко подстрижены. Лицо, может быть, даже слишком молодое и наивное. Но фигурка крепкая и ладная. Джинсы, клетчатая мужская рубашка…
Где-то я ее видел…
— Тоже не взяли на работу? — спрашивает девушка. И я вспоминаю. Это она стояла перед секретаршей, что-то доказывая, когда меня направляли к Ричарду.
— Сам не пошел.
— Условия не устроили?
Бросаю взгляд вперед — до арки еще далеко. Давящий гул потихоньку нарастает.
Почему бы и не поговорить…
— Вроде того.
— А ты неразговорчив.
Киваю.
— Меня зовут Нике.
— А я Стрелок.
— Ты давно играешь?
— Я давно не играю.
— Давай вместе пойдем вначале? Там очень сложно.
Я едва сдерживаю улыбку.
— Нет, извини. Я одиночка по натуре.
Будет неприятно ее убивать, когда она направит пистолет мне в спину. Лучше уж не доводить дело до греха.
— Ладно, — легко соглашается девчонка.
— Предложи кому-нибудь другому, — говорю я.
— Найду кого-нибудь настоящего — предложу. — Она сразу утрачивает ко мне интерес и внимательно оглядывает идущих рядом.
Что ж, похоже, и впрямь вокруг в основном компьютерные муляжи. В «Лабиринт» ежесекундно входит один игрок, но никак не два-три десятка…
— Стрелок, тебе никогда не казалось, что и в жизни все так же? — вдруг спрашивает Нике. — Что вокруг — манекены. С разными лицами, с разными характерами. Где-то свободы воли побольше, где-то поменьше. Но все равно девяносто процентов — куклы. Кем-то сделанные, чтобы нам веселее жить было.
— С чего бы это? — Я даже немного теряюсь от такого допущения.
— Ну, если верить в переселение душ… Людей-то все больше и больше становится. Откуда каждому брать душу? Вот и бродят — манекены. С виду нормально, а души нет.
Можно, конечно, сказать, что не верю в переселение душ.
Только это не аргумент.
Портал уже рядом. Гул давит на сознание, воздух пахнет озоном, кое-кто вокруг сбивается с шага, неуверенно оглядывается по сторонам. Да, вход в «Лабиринт» всегда впечатляет и настраивает на своеобразный лад.
— Бывай, Стрелок! — кричит девчонка и переходит на бег. Ныряет в клубящийся туман.
Правильно. Нечего тянуть!
Бегу следом, и арка закрывает небо. Туман. Тишина.
Я ожидаю, что сразу же окажусь на чужой планете. В первом «Лабиринте» все начиналось быстро. Но меня ждет неожиданность.
Огромный зал. Металлические стены, низкий потолок с холодным светом ламп. Вдоль одной стены — открытые душевые кабины, вдоль другой — низкие, прикрытые стеклянными колпаками ванны.
Толпа людей — кое-кто еще одет в свое, другие, голые, моются в душевых или растерянно бродят по залу.
И небольшое количество крепких, поджарых мужчин и женщин в форме, с короткими дубинками в руках.
— Чего вылупился! — ко мне подходит, покачивая дубинкой, молодая негритянка. Она жует жвачку, на щеке — шрам, на груди — планки незнакомых орденов. — Новобранец хренов… в душевую, быстро!
Спорить не хочется. Устраивать разборки — тоже, тем более что в кобурах уже нет револьверов.
Раздеваюсь, бросаю одежду на пол — в гору чужих тряпок. Вхожу в душевую.
Вода зеленоватая и резко пахнет химией. Как они добились такого четкого медицинского запаха?
Моюсь долго, тщательно. Происходящее начинает забавлять. Сержанты расхаживают по залу, загоняя «новобранцев» в душевые, а после душевых — в ванны. Колпаки ванн немедленно наполняются белесым туманом.
— Размылся, блин! Не в бане!
Удар дубинкой по ребрам не слишком болезненный, но обидный. Тем более когда стоишь голый, а бьет женщина.
— Зря это делаете, сержант, — говорю я.
Негритянка щурится.
— Ты еще поговори… В анабиозную камеру, живо!
Иду к ближайшей свободной ванне, сзади негритянка, как конвой. Дурацкое ощущение, что сейчас получу пинок под зад.
А к соседней кабинке подходит Нике. Тоже обнаженная. Наши взгляды встречаются.
Пусть мир виртуальный, а тела нарисованы, но все равно чувствую неловкость. Женщина-сержант не в счет, она на работе…
Впрочем, и мы теперь тоже.
— Быстро!
Подмигиваю Нике и забираюсь в ванну. На дне — лужица ледяной жидкости, торчат какие-то форсунки и электроды. Гибрид джакузи и электрического стула… точнее, электрической ванны…
В последний миг негритянка еще раз вытягивает меня дубиной — теперь уж совсем гнусно. Среагировать не успеваю — стеклянный колпак опускается, из форсунок валит туман.
— Ты мне попадешься! — кричу я, корчась от боли и упираясь коленками в стекло.
Но тут из тупых конусов электродов бьют синие разряды, и наступает темнота…
Времени нет. Темнота.
И далекий, заунывный вой сирены…
Открываю глаза и тупо смотрю в разбитый колпак. Сквозь дыру в стекле медленно улетучивается белый туман.
Прилетели уже?
А что ж так темно — горят только две или три тусклые лампы на весь потолок?
И колпак анабиозной ванны… зачем имущество портить?
Толкаю колпак — не поддается. Пытаюсь расширить дыру в стекле — режу руки, но выламываю здоровенный кусок. Теперь можно и протиснуться…
Картина жуткая.
Половина зала смята и сплющена. Там ванны разбиты, из некоторых торчат изуродованные тела, на полу лужицы крови.
Что-то нехорошее случилось с нашим десантным кораблем…
Заглядываю в соседние ванны, но их колпаки открыты, и никого нет.
Значит, меня посчитали мертвым? И ушли?
Быстро обхожу зал в поисках хоть какого-то оружия. Ничего нет. Зато обнаруживаю мертвого сержанта, вполне подходящего по габаритам. Парню размозжило голову какой-то циклопической балкой… аккуратно так размозжило, форма не пострадала и даже не испачкалась. Стягиваю с тела одежду, не испытывая ни малейших колебаний. Для того он тут и лежит, страдалец, чтобы я смог одеться.
Но где же оружие, черт возьми?!
Какое-то неправильное начало игры.
Легкой трусцой выбегаю из зала в какой-то коридор. Свет везде тусклый, нереальный. Обшариваю несколько отсеков, но оружия не нахожу. Только какой-то фонарик, забытый на неработающем пульте.
Мне становится все интереснее и интереснее. Зря пренебрегал «Лабиринтом», ох зря!
Через четверть часа я наконец-то обнаруживаю выход из корабля. Это не люк, а пробитый участок стены с оплавленными краями. Осторожно касаюсь металла — тот еще горячий. Пригибаюсь, выглядываю.
Пейзаж великолепен.
Высокое, сиреневое небо, на порядочной высоте плывут облака. Кружат какие-то птицы, временами доносится печальный гортанный клекот.
Спрыгиваю на землю, слегка отбивая ноги. Отхожу подальше от корабля, окидывая его взглядом. Корабль лежит на грунте, он наполовину раскололся, ударившись о скалу. Жесткая посадка. Исполинская же была машина, метров триста в длину…
И никого.
Где же мои уцелевшие товарищи по несчастью?
Лишь через пять минут, приближаясь к цепочке скал, я нахожу первого.
Точнее — первую. Это Нике. Частично Нике, частично куски кровавого грунта. Ее вдавило в землю и перемешало так, что и Босху бы не приснилось.
Зато ее мертвая рука сжимает пистолет…
— Вот оно как, девочка, — говорю я. — А ты говоришь куклы… марионетки…
Теперь она для меня — такая вот марионетка. Появившаяся и погибшая для того, чтобы снабдить оружием.
Или все-таки это совпадение?
Осматриваю оружие. Пистолет стреляет разрядами голубого пламени, причем, удерживая спуск нажатым некоторое время, можно добиться более мощного выстрела. Судя по индикатору, заряд оружия практически неисчерпаем.
Да уж… сложное дело. С таким оружием только последний дурак способен проиграть.
Куда в лучшем расположении духа я иду к скалам.
Птицы все так же тоскливо вопят над головой. Борюсь с искушением пострелять по ним.
— Я — Стрелок! — говорю сам себе. Настраиваюсь на тот прежний, задорный боевой лад, что всегда выручал до момента, когда требуется включать настоящую ярость. — Я — Стрелок!
Пещера в скалах — самое подозрительное место. Беру пистолет на изготовку, включаю фонарик, иду. Пещера почти сразу переходит в какой-то туннель, грубый, но явно искусственного происхождения. Давно пора начаться стрельбе.
И противник не заставляет себя долго ждать.
Вначале я слышу тяжелое сопящее дыхание, гулкие шаги. Занимаю позицию поудобнее, у поворота, прижимаюсь к стене. Жду.
Существо, появившееся передо мной, напоминает чудовищно раскормленного и слегка побритого медведя, идущего на задних лапах. Существо выше меня на две головы. Нажимаю на спуск, и серия голубых вспышек бьет в грудь чудовища.
Прямо в тусклые пластины брони.
Чудовище не издает ни звука. Не снисходит до этого. Зато с плеча его срывается короткая тупорылая ракета.
Ой…
Больно…
Я умираю секунд пять. По моему предвзятому мнению — излишне много для человека, размазанного по полу. Я еще успеваю заметить, как существо склоняется надо мной и протягивает лапу к пистолету, вижу, что пластины брони немного потемнели и вмялись от моих выстрелов…
Потом — умираю.
— В душ, мать твою! Что вылупился?!
На этот раз меня обругал молодой парень, но тоже в сержантской форме. И не бьет дубиной, что уже прогресс.
Значит, каждый раз придется начинать с погрузки в корабль? И оживать вот так — голым, вымазанным в кровавой жиже?
Снова вижу Нике.
Девчонка растеряна. Ага…
Ну как, кто настоящий, а кто куклы? Уж не все ли мы вместе?
— В штаны наложили? — Сержант уже обращается ко всем. Похоже, никто из вошедших не прожил достаточно долго, чтобы опоздать ко второму заходу. Компания та же. Я уже начинаю выделять отдельные лица, кроме Нике, это пожилой, очень интеллигентного вида господин, двое парней-близнецов (чем черт не шутит, может быть, и впрямь близнецы), крепко сбитая дама, напоминающая мне Луизу, и прыщавый юнец, явно нарисованный человеком, ненавидящим всю молодежь в мире.
— Нечестная игра! — высказывает общее мнение один из близнецов. Второй лишь кивает.
— Никого силой не держим. — Сержант сплевывает на пол. — Трусы могут уходить.
Я молча иду в душ.
Остальные — тоже.
— Спасибо за пистолет, — говорю я Нике.
— Какой? — Она смывает с себя грязь и кровь в соседней кабинке. Уже никто ничего не стесняется.
— Я твой труп видел. И подобрал оружие.
Девушка отворачивается. Потом говорит:
— Если держать спуск нажатым три секунды, генерируется более мощный заряд.
— Спасибо, я понял. В том мире лишь мух давить такими зарядами.
Нас опять разгоняют по ваннам.
Шипение белого газа. Короткая боль от электрических разрядов. Темнота.
На этот раз я пробуждаюсь вместе со всеми. Теперь зал пострадал меньше, но что-то случилось с аппаратурой большей части анабиозных ванн. Там покоятся поджаренные тела.
— Это те, у кого не было души, — говорит Нике, победно усмехаясь.
Вынужден согласиться. Погибли самые невзрачные персонажи. Явно программные порождения.
Все, кого я определил как настоящих игроков, живы.
Еще живы три сержанта. Они раздают нам пистолеты и обмундирование унылой серой окраски. В ярком мире за пределами корабля эта защитная форма будет лишь мишенью.
Небольшим отрядом выбираемся наружу. Там я останавливаюсь.
— Пошли! — рявкает сержант.
— Иди сам… по известному адресу, — держа руку на рукояти пистолета, говорю я.
— Что???
— Я — Стрелок. Я пойду сам.
Прыщавый юнец в восторге. Интеллигент и близнецы смотрят неодобрительно. Нике размышляет.
Сержант колеблется. Потом кивает:
— Давай… дурак. Иди один.
Группа уходит. Нике стоит, глядя на меня. Спрашивает:
— Почему ты отделяешься?
— Этот отряд — одна прекрасная мишень, — говорю я. — Для ракетного оружия цели лучше не придумать.
— А что ты сделаешь в одиночку?
— Подумаю.
Нике смотрит в сторону удаляющегося отряда. Пожимает плечами и убегает следом.
Я же действительно сажусь на камень и размышляю. Довольно долго. Потом иду вслед за отрядом.
С одной стороны, это полное свинство — пустить перед собой группу зачистки местности. С другой — я сюда не играться пришел.
И самое основное — я не верю в их успех.
Правильно делаю, что не верю…
Туннель похож на разделочный цех бойни. Ошметки тел повсюду. Оружия нет, увы…
Зато вновь слышны тяжелые шаги.
— Я Стрелок, — повторяю, закусывая губу. Не устарело ли заклинание…
Шаги все ближе и ближе.
Когда монстр должен вот-вот появиться из-за поворота, нажимаю на спуск. Пистолет мелко вибрирует, набирая усиленный заряд. И выплевывает темно-синий сгусток пламени в грудь врага.
Хоть бы что!
Прыгаю вперед. Кручусь перед самым носом урода. Не станет же он палить из ракетомета себе под ноги?
Не стал!
Зато удар толстой лапы, хоть и пришедшийся вскользь, чувствительно швыряет меня о стену…
Все это время я стреляю не переставая. Пистолет делает все более внушительные интервалы между выстрелами, заряд не успевает восстановиться. Но я все-таки добиваюсь своего.
Грудная броня лопается, и монстр падает.
Встаю. Голова гудит, бок болит, руки трясутся.
Хорошо поиграли!
Кровь в висках «бум-бум-бум»…
Какая еще кровь в висках! Навстречу выскакивает второй, точно такой же монстр. Только он свеженький, полный сил и жажды деятельности. А я уже полудохлый, с едва стреляющим пистолетом…
Глубина-глубина, я не твой…
Будем играть без правил!
Мир, как ни странно, изменился очень умеренно. Великолепная проработка среды, потрясающая! Но я уже был не в «Лабиринте Смерти», я стоял в своей квартире, в шлеме и комбинезоне, сжимая в вытянутой руке нарисованный пистолет.
Выстрел — я бросился вправо. Монстр разворачивается на экране, грузновато, но все-таки слишком быстро.
Откатиться…
Вскочить…
Отпрыгнуть…
Монстр палит не переставая. Ракеты садят по стенам, меня шатает ударной волной.
Танец меж огненных цветов.
Полупридавленная пчела, порхающая перед огнедышащим медведем, вот кто я сейчас.
И жалить могу редко-редко…
Но все-таки могу.
Я выпустил последний заряд, уже понимая, что не могу дальше поддерживать безумный темп. Решение подобраться к врагу вплотную было, бесспорно, правильным, но я не ожидал появления второго монстра…
Враг издает глухой рев и валится замертво.
deep
Ввод.
Сажусь возле разодранного в клочья тела. Кладу на колени пистолет, вытираю со лба пот.
И это — самое начало игры?
Первый этап?
Но я же все-таки справился…
Обшариваю помещение. Движения замедленны — я ранен. Но под какими-то пустыми ящиками удается найти аптечку. Вечная и, наверное, неизбежная уступка создателей игр — и людям, и монстрам помогают одинаковые медикаменты.
Прикладываю маленький аппаратик к телу, боль уходит. Сразу прибавляется сил, из глаз исчезает розовый туман.
Ну, вперед! Я все-таки Стрелок!
Выхожу из туннеля на холмистую равнину. Вдали какие-то хижины.
Печально кричат птицы. Все громче и громче кричат…
Поднимаю голову как раз для того, чтобы получить в лицо удар клювом.
Больше всего птичка походит на миниатюрного птеродактиля. В раскрытом клюве — тонкие острые зубы…
Да что же это такое!
Почти минуту ухитряюсь вертеться под натиском стаи, паля во все стороны.
Одну птичку я даже сбиваю.
А потом пять секунд наблюдаю, как летучие твари пируют на теле Стрелка.
Клочьями формы они тоже не брезгуют, глотают запросто. На закуску, наверное.
— Ага, вот и добегался! — победоносно провозглашает сержант. Тот самый, которому я угрожал пистолетом. — Ну… Стрелок…
Он вдруг оглядывает меня с проблеском интереса.
— Историй наслушался, решил в Стрелка поиграть, — без особого осуждения говорит интеллигент. — Господа, давайте подойдем к вопросу серьезно! Нам необходимы коллективные усилия! Командная игра!
Сержанты вовсе не протестуют против его инициативы. И даже не обхаживают никого дубинками. Видимо, это и было целью, сколотить из нас дружную боевую единицу?
А еще они с любопытством смотрят на меня. На покрытое кровью тело.
— Птички, что ли? — спрашивает негритянка. Цокает языком.
Неужели по моему виду можно понять, как далеко я зашел?
— Или мухи?
Там еще и мухи есть?
Молча захожу в душ. Смываю кровь. Поднимаю свою одежду.
На меня смотрят понимающе. Но и с некоторым презрением.
— Не кипятись. — Парень-сержант кладет мне руку на плечо. — Задатки у тебя есть. Но в одиночку, да еще без всякого опыта…
У меня нет ни малейшего желания вставать в строй. Играть в дружной команде. Соревноваться с другими командами. Я не играть сюда пришел!
Пройти новый «Лабиринт Смерти» до конца действительно потребует месяца усилий.
Столько времени мне попросту не отпущено.
100
Пьем с Ричардом кофе.
— Ты уверен в существовании оружия третьего поколения?
Он должен был задать этот вопрос раньше. Видимо, шок был слишком велик.
— Да.
— Надо проверить карточку медицинского страхования Романа, — говорит Ричард. — Потом… у вас обязательная служба в армии, его должны были тщательно обследовать военные медики…
— Дик, — качаю головой. — Мы не в Канаде живем. Не в Израиле. Проверка военных медиков сводится к приблизительному подсчету количества конечностей.
— Если это оружие создано — Диптаун превращается в душегубку, — говорит Крейзи. — Нет принципиальной разницы между программой локального действия, которая атакует конкретного человека, и бомбой, выжигающей целые области виртуального пространства. Достаточно одного-единственного психопата, Леонид.
Киваю. Аналогия понятна — если бы атомную бомбу можно было собрать на коленке из старого пистолета, мир давно бы превратился в радиоактивную пустыню.
— Что могло быть в похищенном файле?
— Не знаю, Крейзи. Фирма занимается прикладной мелочью, периферийными девайсами разного рода. Но…
— Неужели они разработали это оружие?
Да, конечно, это самый правдоподобный вариант. Очередной сумасшедший гений, вроде Димы Дибенко. Придумал и написал программу, убивающую всерьез. Обалдевшее руководство фирмы вооружило охрану новой разработкой и пытается тянуть время. Может быть, торгуются, шантажируют крупнейшие электронные фирмы мира. Может быть, чем черт не шутит, вынашивают грандиозные планы по завоеванию виртуального мира.
— Не знаю, Крэйзи.
— «Лабиринту» конец, — рассуждает Крейзи. — Жалко, но не это страшно. Всей глубине конец.
— Сотни тысяч человек, в один миг умирающие перед своими компьютерами, — вот о чем ты должен думать! — не сдерживаюсь я. — Вот о чем!
— Достаточно будет пустить слушок, и никто не сунется в виртуальность. — Крейзи разводит руками. — Вот только необходима полная уверенность…
— Слуху никто не поверит, Дик. Ты вспомни, сколько безумных историй ходит по глубине…
Крейзи извлекает бутылку виски, щедро плещет в стаканы себе и мне.
— Пойдем с другой стороны, Леонид. Кто такой этот Темный Дайвер, заказавший похищение файла?
— Никакой конкретной информации.
Дик кивает, поднимает указательный палец:
— Но мы его имеем в виду, так? Он явно догадывался о происходящем!
— Если догадывался, то он преступник, Крейзи. Он подставил вместо себя людей, не способных вовремя уйти из глубины.
— Мораль его оценивать пока не будем. Лучше решим — как на него выйти?
— Один человек этим занят. Если он не сумеет, то вряд ли это вообще возможно.
Крейзи ничего не уточняет. Мы все-таки предпочитаем доверять друг другу. В случае крайней необходимости.
— Где сам файл?
— В компании «HLD», в которой я работаю… точнее, работал.
— Леонид, не проще ли организовать взлом твоей конторы? Вздыхаю.
— Слушай. Ситуация примерно следующая…
— Письмо с файлом у какого-то паренька, ты говоришь?
— Да оно могло быть и у меня, Дик. Ничего это не меняет! Все устроено очень просто — в конверте находится лишь ярлычок, линк к файлу. Файл — в конторе. Закрыт на ключ длиной четыре тысячи девяносто шесть байт…
Крейзи только морщится.
— Если письмо доставлено по назначению, его можно вскрыть. Защиту самого письма тоже не так-то просто обойти, между прочим. Когда оно будет вскрыто и программы убедятся в правильности доставки, файл будет передан по адресу.
— По адресу? — уточняет Крейзи. — Не получателю, а по адресу доставки?
— Да. Именно.
— Но у Храма Дайвера-в-Глубине нет четкого адреса! Храма вообще нет, пока в него кто-нибудь не входит!
— О чем я и говорю. Обойти защиту невозможно. Если даже похитить закриптованный файл, вскрыть его практически невозможно. Если нейтрализовать курьера, отобрать и вскрыть письмо — информация будет направлена в Храм.
— В Храм, которого нет… Зачем вы ставите такую длину ключа? Вы секретами Пентагона торгуете? Или ролики интимной жизни президентов пересылаете?
— Мы просто гарантируем безопасность… — Я невольно ухмыляюсь. — Мы… да я там никто. Мелкая сошка. Наемный работник за копеечные деньги.
— Обратиться к руководству, — предлагает Крейзи. — Рассказать им всю правду. Наверняка они имеют какие-то аварийные варианты.
— Тебя сильно изменила официальная работа, — мне даже не хочется спорить. — Пойдем. Скажем, что мы дружки погибшего хакера, укравшего ценный файл у весьма уважаемой компании. Расскажем, выпучивая глаза, байку про Темных Дайверов и оружие третьего поколения. Дождемся полиции…
— А что ты предлагаешь делать? — устало спрашивает Крейзи. — Что?
— Зачем ты спрятал вход в Храм в «Лабиринте»? Все было бы просто!
— С твоей же подачи! Ты продемонстрировал, что дайвер способен идти по «Лабиринту», как по бульвару! Логично было устроить вход в место, куда способны войти лишь дайверы, в конце самой сложной игры в мире!
— Надо войти в Храм, — говорю я. — Зафиксировать его в какой-то точке Диптауна… это ведь возможно сделать? Хотя бы на время?
— Да.
— Потом сообщить пареньку, где находится Храм, получить письмо и… и понять, что происходит. Для начала — понять. Дальше уже можно будет бороться.
— «Лабиринт» теперь невозможно преодолеть в одиночку, Леонид. Опытная команда будет проходить его около месяца. Рекорд… э… да, двадцать семь суток, причем ребята шли по десять часов в день. Из команды в тридцать человек к цели дошли четверо. Остальные отстали. У нас есть это время?
— Нет. Мне кажется — нет. Все надо решить в ближайшие трое-четверо суток.
— Я всегда верил твоим предчувствиям. Так что ты будешь делать? Идти по «Лабиринту»?
— Вначале посоветуюсь с друзьями. Да, наверное, придется собирать команду. Крейзи… ты не хочешь взять отпуск?
Он удивленно поднимает на меня взгляд.
— Как ты понял?
— Дик, спасибо.
— За что?
— Будет куда проще идти с тобой, ведь это твоя работа…
Я замолкаю. До меня доходит, что на самом деле имел в виду Ричард.
— Леонид, я собираюсь взять отпуск и провести его вне глубины.
Молчу.
Не ожидал все-таки. От него — не ожидал.
— Считаешь, не прав? — спрашивает Ричард.
— Прав. — Я встаю. — Ты совершенно прав, Крейзи. Здорово, что твое прозвище — от обратного.
— Леонид, и тебе лучше не появляться в глубине…
— Знаю. Вот только я не умею поступать разумно.
— Тогда ищи другие пути, — устало говорит Дик. — Я поступил неправильно, спрятав свой вход в Храм в конце «Лабиринта». Признаю. Но мне осточертела вся затея… вся эта гальванизация трупа… И в голову прийти не могло, что однажды понадобится экстренно туда отправляться.
— Какие такие пути?
— Леонид, найди опытных хакеров. Пусть придумают, как взломать защиту, похитить и расшифровать файл. Проще будет.
Киваю и выхожу. С каменным лицом.
Хотя и стоило бы признать, что совет дельный. «Лабиринт» не пройти.
Глубина-глубина, я не твой…
Я снял шлем.
Смешно…
Не ожидал я, никак не ожидал от Крейзи Тоссера решения удрать от опасности!
Все мы не герои, если честно. Мне кажется, настоящим героем может быть лишь дебил. Но всегда есть два пути — убегать или идти навстречу своему страху.
Ведь у меня и мысли такой нет, сдаться и бросить глубину.
Хотя…
— Вика, выход…
Я отключил разъемы. Подошел к окну, отодвинул занавеску. Посмотрел вниз.
Шел дождь. Гнусный, плотный, на грани мокрого снега. Плыли над тротуаром зонты, брели люди в плащах и куртках. Приятно смотреть на все сверху вниз. Приятно видеть дождь через стекло.
Приятно быть бесстрастным свидетелем.
А ведь Крейзи не совершает ничего аморального. Даже по нашему забытому кодексу чести, которому ныне грош цена. Крейзи уходит от опасности. Почему бы и нет? Есть ему, что защищать в Диптауне? Наверняка что-то есть… работа, места развлечений… и ничего, за что стоило бы рискнуть жизнью по-настоящему.
Что собираюсь защищать я?
Ромку не спасти. Мстить? Кому? Вряд ли охранник знал, чем он стреляет и что произойдет. А конкретный изобретатель оружия третьего поколения и слышать не слышал про Ромку. Нельзя же предъявлять иск Калашникову за то, что из его автомата бандит стрелял по толпе заложников…
Уйти.
Просто уйти — навсегда. И сразу станет легче. Найду я себе работу, не связанную с глубиной. Вместо походов в виртуальные рестораны начну покупать пиво. Пусть даже «Жигулевское». Падла его пьет, так почему же мне должно быть западло? Съездим с Викой куда-нибудь к морю… или сходим в поход, по настоящему лесу и настоящим горам. Заведем друзей побольше. И будем читать в газетах, что творится в Диптауне.
Или…
Ведь даже лишаться чудес дип-программы не обязательно! Соорудим ресторанчик для нас двоих. Маленький, уютный… Запрограммируем прислугу. Нарисуем себе дом. Вот такой, как у Чингиза я видел, например.
Вика может повторить свои горы. Исходники программ у нее есть.
Не обязательно лишаться виртуального мира. Достаточно схлопнуть его, закрыться в раковину. Телефонные провода обрезать, выделенную линию отключить.
Сделаем мирок — маленький, уютный, безопасный. На двоих. Днем — работаешь. А вечером уходишь в свой персональный рай.
— Глубина… я не твой… — сказал я.
Дождь припустил еще сильнее. Пронеслась девчонка со сложенным зонтом в напрасной попытке успеть на троллейбус. Прошагал мальчишка, отважно ступая по лужам.
Ведь живут люди без всякой глубины!
На кой ляд она сдалась?
В Диптауне регулярно бывают около тридцати миллионов человек. Можно называть их интеллектуальной элитой общества, сливками науки и искусства. И все-таки — это очень тоненький слой. Погибни они все в одночасье — мир взвоет от боли, содрогнется… но устоит.
Потому что держится мир все-таки другим. Полуграмотными китайцами, собирающими на конвейере компьютеры. Не видавшими этих компьютеров в глаза пастухами. Строителями, что после рабочего дня отправляются домой, к женам и детям. Политиками и бизнесменами, для которых Диптаун просто модная игрушка… они и так способны понежиться на гавайских пляжах и устроить прием на сотню человек.
Мы — лишь особая каста. Вросшая в свой придуманный мир и почти забывшая о настоящем.
Мы готовы защищать глубину до конца.
Потому что мы — ее часть.
…Это даже не я все думаю. Это думает дип-психоз во мне. Тот воспаленный участок мозга, что уже не в силах жить без глубины. Это не мне — ему нужны бескрайние леса, небо невиданной голубизны, роскошь ресторанов и, самое главное, — информация.
Новые встречи. Новые лица. Слухи и сплетни. Интриги и опасности. Безумный ритм.
Потому я и хочу драться до конца. Искать защиту против новой беды виртуального мира. Глубина обрела самосознание. Не впрямую, конечно, не стоит придумывать электронный разум, его нет. Мы сами стали нейронами его сознания, клетками его организма. И каждая клетка обрела свою функцию. Строить глубину. Мыслить за глубину. Заманивать в глубину. Оборонять глубину.
Не зря же художники и дизайнеры тратили месяцы и годы, придумывая и создавая Диптаун…
Не зря же программисты и техники выжимали из компьютеров все, куда больше того, что те могли дать, — возводя Диптаун…
Не зря же писатели сочиняли книги, прославляя и романтизируя Диптаун…
А я — фагоцит электронного мира…
Единственная опасность, которая ему грозит, — само человечество. Стоит человечеству по-настоящему испугаться виртуального мира — и клеточки начнут отмирать одна за другой.
Когда-то главным страхом Диптауна был страх остаться в виртуальности навсегда. Не суметь выйти, умереть от голода, объедаясь придуманными яствами.
Поэтому и были мы, дайверы. Те, кто мог выйти и вывести.
Потом что-то случилось… никто не знает, что, почему и как. Люди перестали тонуть. И мы оказались ненужными. Нет, глубина не убила нас, просто отвергла.
Теперь стряслась беда покруче. Что такое страх утонуть по собственной глупости, когда появилась опасность, что тебя утопят?
Настоящий страх всегда направлен извне.
Вот и всполошилась глубина… пораскинула несуществующими мозгами.
И Темный Дайвер, кем бы он ни был, узнал про существование оружия третьего поколения. И мальчик Ромка погиб, пытаясь вытащить из офиса самую страшную тайну Диптауна. И Ежик рассказал мне сплетню о погибшем хакере.
В невидимых жилах быстрее понеслась кровь. Заиграли электронные гормоны, ударили по всему, что было нам дорого.
И старого, полудохлого фагоцита кинуло в мясорубку. Науськало на нового врага.
Глубина не умеет думать, она лишь живет. И борется за жизнь, как умеет.
В списанных бойцах возникла потребность. В тех, кто еще умеет бороться. Причем бороться по-настоящему. От души.
Вот Ричард Паркер — он был подлинным дайвером!
Глубина для него всегда оставалась лишь местом работы. В реальном мире, наверное, имелось достаточно много интересного и волнующего. И он вышел из игры. Отстранился.
И Вика сумела уйти. Легко, по крайней мере внешне легко. Забросила «перспективные темы», наплевала на налаженный бизнес, на способности пространственного дизайнера…
А мне уже не выйти. Хоть тушкой, хоть чучелом — лишь бы в глубину… Когда не осталось иного выхода, я готов был таскать нарисованные рояли, но не уходить из Диптауна.
Так и Ромка не смог уйти. Был великим дайвером-оборотнем, стал неумелым хакером.
Мы попали в ловушку. Нам казалось, что умение вовремя стянуть виртуальный шлем — знак нашей свободы от глубины. Оказалось, не так все просто. Подлинная свобода — совсем иное. Цепных псов регулярно отпускают побегать, но лишь в пределах крепкой ограды.
Так у кого больше свободы — у болонки, гуляющей на поводке с хозяином, или у волкодава, что носится всю ночь по двору, опьяненный свободой и метящий доски забора?
Приятно считать себя волкодавом, пока умеешь не замечать ограды…
— Ты меня держишь, сволочь, — сказал я. Посмотрел на компьютер. Вика нахмурилась, пытаясь уловить ключевые, командные слова. — Ты ведь и сейчас здесь, глубина…
— Не поняла, Леонид…
— Молчи! — рявкнул я на ни в чем не повинную программу. — Ты ведь здесь, я знаю! Ты следишь… ждешь… ты не умеешь думать и говорить, но ты умеешь жить!
Нарисованная Вика молчала.
Придуманная любимая — лучше настоящей. Она всегда выслушает. Согласится. И скажет лишь то, что ты хочешь услышать.
— Ты поймала меня, да? У меня дип-психоз? Я не могу без тебя?
Чего я жду? Ответа? Громового голоса: «Да, я компьютерный разум, и ты в моей власти!»?
Тогда это полноценный психоз. Без всяких приставок.
Я наклонился над столом, прижался лицом к холодному стеклу монитора. Прошептал:
— Да, ты права. Не могу без тебя. Мне нужен Диптаун. Нужна эта роль… особая роль… пусть даже роль фагоцита…
Безумие — ругаться с грудой холодного железа.
Но ведь не большее безумие, чем умирать от нарисованных пуль?
— Я согласен, — сказал я. — Глубина… я твой.
Я буду тебя защищать. Буду драться с любой угрозой, что может прийти к тебе.
Вот только если окажется, что у нас были разные цели и результат тебя не устроит — не обессудь…
Но вслух я этого не скажу.
Никогда — при включенном компьютере.
Будем считать, что я полностью спятил.
deep
Ввод.
Сколько я продержусь в режиме рваного сна, по три-четыре часа в сутки? Наверное, достаточно долго. Раньше ведь держался.
Личность номер один.
Мотоциклист. Байкер. Безликий, стандартный, никому не интересный.
Вот только в кармане куртки-косухи лежит тяжелый тупорылый пистолет с зарядами второго поколения.
Не так уж и много по сравнению с тем, что может противопоставить мне неведомый враг. И все-таки получше прежнего. Пострашнее «Варлока» в чем-то.
Мне еще не приходилось убивать чужие компьютеры.
Наверное, меня мог бы понять какой-нибудь бравый гусар девятнадцатого века. Одно дело — взять врага в плен, другое — зарубить… а вот как насчет того, чтобы убивать под противником лошадь? Даже не лошадь, скажем гордо и красиво — коня! Который не просто средство передвижения, а еще и верный любимый друг, напарник, не раз выручавший и помогавший…
Ничего. Придется — убью.
Фагоциты совести не имеют.
Достаю из кармана Протея пейджер. Маньяка вообще нет в сети… что ж.
— Шурка, это очень важно. То, чего не может быть, есть. Надо поговорить. Очень срочно. Назначь место и время.
Все. Сообщение отправлено. Теперь остается лишь ждать… и искать другие пути.
Кто у меня еще остался из знакомых хакеров? Версию со взлом письма все-таки надо отработать до конца.
Ищу по пейджеру Падлу. Не нахожу. Надо было спросить… Впрочем, номер Чингиза я помню!
— Телефонный звонок в Москву, — сообщаю я. Пейджер мигает зеленым огоньком — значит, денежный лимит до конца еще не выбран. Звонок из виртуальности в реальный мир не очень дорогой, но все-таки платный…
Набираю номер на клавиатуре, не доверяя пейджерным программам распознавания голоса. Жду — минуту, другую, слушая размеренные гудки…
Черт возьми, да ты же по квартире с сотовым ходишь! Ответь!
— Да.
Голос Чингиза резок и напряжен, будто он ждет какого-то неприятного, но неизбежного разговора. Ладно, это его проблемы, а я сейчас ищу, на кого бы вывалить часть своих.
— Это Леонид.
— Привет. Уже проснулся?
По крайней мере интонации меняются, он не против разговора…
— Можно считать, что и не спал.
— Что так?
— Все то же… Чингиз, тут новые проблемы со старыми неприятностями.
— Ясно. Подъезжай ко мне.
— Хорошо, но мне надо еще кое-что сделать.
— А ты здесь подъезжай. В Диптауне. Адрес простой — «Хакерское подворье».
— Падла будет?
— Все будут. Очень хорошо, что ты позвонил. Давай…
Все? Наверное, имеется в виду еще и Пат.
Чингиз прерывает связь первым.
Что ж, предложение неплохое… Выхожу из гостиницы, по-прежнему озираясь, но ничего подозрительного нет. Диптаун живет и здравствует, в Диптауне все спокойно… Над городом — темное, вечернее небо с первыми звездами. Опросом было выяснено, что для отдыха и развлечений семьдесят с лишним процентов людей предпочитают ранний летний вечер…
Ловлю машину, называю адрес.
И совершенно не удивляюсь, когда после трехминутного пути машина подъезжает к точной копии здания, стоящего в реальности в Москве.
Даже морды охранников похожи…
А что, собственно говоря, можно было ожидать от человека, чья квартира похожа на горячечный бред обитателя Диптауна? Взять да и поместить эту квартиру в виртуальное пространство. Стереть разницу между мирами окончательно. Я сам когда-то так экспериментировал… вот только хоромы были не столь роскошные.
— К Чингизу, — говорю я охране, и никаких возражений не следует.
Это пока все так просто. Если в Диптауне появится настоящее оружие — проверки будут посильнее, чем в настоящем мире.
Поднимаюсь в лифте. На этот раз внутренняя дверь квартиры заперта, звоню и некоторое время жду.
«Внимание! Производится внешний контроль системы!» — предупреждает Вика.
Что ж, пусть производится.
Дверь открывает Пат.
Он несколько более растрепан, чем в настоящем мире. Одет в виртуальный костюм с радиоудлинителем, что уж совсем ни в какие ворота не лезет. Зачем носить в глубине то, во что ты одет на самом деле?
— Приветики… — бормочет Пат, отступая в сторону. — А ты быстро…
Вхожу, с любопытством озираюсь, пытаясь сравнить впечатления. Вроде бы интерьер выдержан точно… Впрочем, чего можно ждать от Чингиза — за свои деньги тот способен нанять лучших пространственных дизайнеров Москвы…
— Привет, Пат. А где хозяин?
— Тут хозяев нет, — солидно отвечает Пат, пожимая мне руку. — Только в своих комнатах каждый хозяин.
У меня вертится на языке все, что я думаю о подобных играх в коммуну и хакерскую вольницу, но я молчу. В чужой монастырь…
— Лады. Тогда — где Чингиз?
— Пошли…
Иду за мальчишкой на кухню, по пути заглядывая в окна. За окнами — Москва. Причем живая, настоящая. Ездят машины, ходят люди, плывут облака, моросит дождик…
Это даже не закрученный в кольцо ролик, готов поручиться. У каждого окна настоящего дома стоят камеры, транслирующие в глубину изображение.
Не просто круто!
Изящно…
Навстречу лениво выдвигается ретривер. Тянется носом к моей ладони.
— Байт, отвяжись! — бросает Пат. Собака покорно отходит. Слишком уж покорно. Ну хоть собака сделана программно. А то я готов поверить, что они и на пса натягивают комбинезон…
Я ожидаю, что Чингиз будет пьянствовать на кухне. Но Пат указывает на винтовую лестницу и пропускает меня вперед. Похоже, предпочитает замыкать наше шествие.
Поднимаюсь в столовую, куда в настоящем мире так и не попал.
Помещение округлое, часть стен — стеклянная. В потолке — стеклянный купол. Пол выложен плотным ковровым покрытием. В общем-то обстановка даже аскетичная. Никакой мебели. Стола и стульев — и то нет!
Зато на полу, вокруг нескольких бочонков пива, сидят по-турецки Чингиз, Падла… и Маньяк!
— Ага! — вопит Падла. Оглаживает рукой лысину. — Вот и наш дайвер!
Здороваюсь с ним и с Чингизом, обнимаюсь с Маньяком. Спрашиваю:
— Шурка, ты мое сообщение не получил?
Маньяк хмурится, достает пейджер. Смотрит на табло, потирает переносицу:
— Получил… оказывается.
Ладно. Все равно все собрались.
— Садись, будь как дома, — дружелюбно предлагает Чингиз. — Пат, сгоняй за чипсами!
— Почему это… — начинает Пат, но под взглядом Чингиза стихает и уходит вниз.
Сажусь на пол. Мне наливают пива — «Балтика», седьмой номер… Наверное, это некий компромисс между вкусами Падлы и всех остальных.
— Мы пытались выяснить реальность оружия третьего поколения, — говорит Чингиз. — Вот… кое-что накопали. Саша, ты повторишь?
Маньяк кивает. Вид у него растерянный, будто даже ошарашенный.
— Я там попытал… у нас. Кстати, Леня, ты учти — я взял на работе отпуск.
Повторяется история с Крейзи Тоссером?
— Не хочу пользоваться нашими рабочими каналами, — уточняет Маньяк. — Они все контролируются. Я сейчас нахожусь в глубине через нелегальный вход, которого вообще не существует в природе. Итак… я поспрашивал. Работа над оружием третьего поколения ведется уже почти два года. Руководит ею…
Он делает паузу. И мне кажется, что я уже знаю продолжение…
— Лично Дмитрий Дибенко.
— Черт, — только и говорю я. — Черт, черт, черт…
— Накличешь, — бормочет Падла, наливает себе еще пива. — А чего удивляться? Подумай, кто еще может это сделать?
Все верно. Оружие, убивающее из глубины, может действовать одним-единственным способом: создавать некую гипнотическую картинку, воздействующую на подсознание. Так же, как и сама дип-программа. Далее — по вкусу. Остановка сердца. Остановка дыхания. Тетанический спазм — так, чтобы невозможно было вдохнуть.
Вариантов не так уж и много.
Наверное, есть и менее кровожадные разработки. Какие-нибудь виртуальные пули, вызывающие расслабление сфинктеров. Мало приятного — обделаться, сидя за компьютером. А еще можно придумать слезоточивый газ для глубины. Или — рвотное средство… впрочем, для человека в шлеме рвота может стать фатальной…
Возвращается Пат с пакетами чипсов. Он явно обижен, но на его демонстративно надутые губы никто внимания не обращает.
— Дибенко добился успеха? — прямо спрашиваю я.
— Видимо… — говорит Маньяк. — Последние полгода режим секретности ужесточен настолько, что ничего выяснить нельзя. Я даже и пытаться не стал, себе дороже. Обычно введение таких мер предосторожности, как отключение лаборатории от глубины, делается лишь на этапе отладки разработанных программ.
— Это ваша фирма ведет работы?
— Нет. Всем занимается лично Дибенко с небольшим коллективом. Некая компания «Shield and Sword». Но туда переманили двух наших сотрудников, специалистов по психологическим воздействиям. Так и удалось кое-что узнать. Косвенно… до них теперь не достучаться.
— А не пробовал поговорить с ними в обычном мире? — интересуюсь я.
— Чтобы меня убили по-настоящему? — Маньяк удивленно смотрит на меня. — Леня, очнись! Если кто-то решился сделать подобное — он ни перед чем не остановится!
— Значит — оружие третьего поколения есть? Никто больше не сомневается? — подытоживаю я.
Все молчат. Лишь Падла крякает и опускает глаза. Уж ему-то чего стыдиться… он первый поверил.
— Ты тоже что-то узнал? — вступает в разговор Чингиз. — Не так ли?
— Да, узнал… Шурка, а этот «Щит и меч» как-то связан с «Новыми горизонтами»?
— Почти никак. Кроме разве что того, — Шурка невесело улыбается, — что «Shield and Sword» полностью принадлежат Дибенко, а в «New boundaries» у него лишь пакет акций. Даже не контрольный пакет.
— Прямая связь.
— Вот именно. Дибенко мог вооружить охрану «Новых горизонтов». В качестве эксперимента, например.
Качаю головой. Это уж слишком… не верю.
— Скорее все-таки там шли разработки, имеющие для него еще большую ценность.
Возражений нет, но и согласия — тоже. Все это лишь версии…
— Так вот, ребята… — оглядываю хакеров. — Самое удивительное в произошедшем, что Ромка, хакер-недоучка, успел все-таки спрятать похищенные файлы!
— Как? — Чингиз удивленно приподнимает брови. — У него не было времени…
— Было. Он отправил украденный файл письмом. Через компанию «HLD», где я, кстати, работаю.
— Ёптыть! — вопит Падла. — А! И в голову не приходило!
Еще бы. Кто из хакеров додумается довериться официальным путям пересылки данных?
— Куда отправил? — у Маньяка все-таки куда более деловой подход.
— В Храм Дайвера-в-Глубине.
— Он что, реально существует?
— Может существовать.
Наливаю себе пива. И подробно пересказываю услышанное от Крэйзи Тоссера.
По мере рассказа каждый реагирует по-разному. Маньяк все больше мрачнеет. Падла веселится, особенно узнав, что именно мой поход по «Лабиринту» подал Дику идею спрятать вход в Храм в конце игры. Пат, кажется, впадает в азартное возбуждение. Что он задумал, даже не надо спрашивать. Чингиз полностью уходит в себя. Размышляет… то ли об услышанном, то ли о своем…
— Леонид, идти через «Лабиринт» — это биться лбом о стену, — говорит наконец Маньяк. — Может быть, рано или поздно, стена рухнет. Но гораздо вероятнее, что треснет голова.
— Согласен. — Я киваю. — А ты можешь предложить другие варианты?
— Украсть файл?
— И что? Ну, оглушить парнишку любой из боевых программ несложно, отобрать конверт… так он самоуничтожится.
— Это обойти можно. — Маньяк только усмехается. — Я знаю, как устроены подобные программы идентификации.
— А открыть файл?
— Сколько там у вас ключ?
— Четыре тысячи девяносто шесть байт…
— Да. Понятно. Вопрос снят.
— Уверен? — неожиданно спрашивает Чингиз. — Ты вроде бы не специализировался на дешифровке.
На лице Маньяка появляется тихая улыбка.
— А что, появились новые методы факторизации? Чингиз, дорогой, ты совсем обленился…
— Оки, — соглашается Чингиз. — Но, может быть, еще с кем-нибудь посоветоваться?
— Давай пригласим Зуко, — предлагает Шурка. — Он любит возиться с ключами. Но я тебя заранее скажу, что он ответит. «Дайте мне все ресурсы сети и несколько лет».
— Значит, надо идти через «Лабиринт»! — вскидывается Пат.
— Есть еще вариант, — говорю я. Все смотрят на меня — с неожиданной надеждой. — Если мы создадим ложный Храм? Письмо попадет туда и…
— И? — насмешливо говорит Маньяк. — Ключ, которым можно вскрыть шифр, встроен в саму программу. В само здание… если это будет понятнее. Да, первая часть операции пройдет успешно. Письмо будет доставлено по адресу. Файл принят. Но открыть его мы не сумеем все равно.
— Значит, «Лабиринт», — говорю я.
— Нет, почему же, — Чингиз пожимает плечами, — есть еще вариант. Наплевать и забыть. Уйти самим.
Я долго ждал, пока кто-нибудь это скажет.
Не хотелось предлагать первым.
101
— В конце-то концов, — говорит Маньяк, стоя у окна. — Что нам нужно от глубины? Что для нас главное в Диптауне?
Нам всем надоело сидеть на полу вокруг бочонков. Мы стоим с кружками в руках, смотрим на настоящий город — из глубины, из виртуального пространства. Пьем пиво и рассуждаем. Пока еще есть время просто рассуждать, живо и непринужденно, чувствуя себя в безопасности.
Пат лежит на полу, болтая ногами. То ли придуривается, то ли вторая кружка пива была ему лишней. Скорее, второе. Падла кряхтит, временами скребет пятерней лысину. Интересно… что за манера так стричься к наступлению холодов?
Чингиз и Маньяк самые сдержанные в нашей компании. И по манерам, и по тону.
— Общение, — говорит Чингиз. — Общение, приключения. По большей части. Все остальное может дать простая электронная почта.
— Можно закрыться, — говорит Маньяк.
Да… мысль лежит на поверхности. То же самое, о чем размышлял и я.
— Можно, — соглашается Чингиз. — Чего уж тут… не проблема.
— Объединим воедино наши участки виртуального пространства, — продолжает Маньяк. — Вы трое, я, Леонид, Зуко, ну… найдем десятка два людей, кому можно доверять. Позовем к себе тех, кто никогда не принесет в глубину настоящее оружие. Сделаем все сами. Дома, рестораны, пляжи… бордели. Все, что нам нужно. А в остальную часть Диптауна — контролируемый выход. Если уж вдруг нам понадобится…
— Это тупик, — говорит Чингиз, и я киваю, потому что согласен. — Тупик по всем параметрам. Во-первых, нам придется иметь настоящее оружие. Чтобы обороняться в случае необходимости.
— Но мы же не станем стрелять друг в друга? — спрашивает Маньяк. Голос его почти серьезен.
— Ты, я, Падла… мы не станем. А вот…
— А чего я-то? — вопит с пола Пат. — Что я? Я тебя хоть раз пальцем тронул?
— Ты, блин, меня ногами пинал, спящего! — напоминает Падла.
— Так то ногами!
— А в Леню стрелять не будешь? — спрашивает Чингиз.
Мальчишка смотрит на меня и неохотно говорит:
— Не… он хороший.
— Тогда второе возражение, — говорит Чингиз. — Каждый из нас захочет привести в этот маленький безопасный Диптаунчик своих друзей. Верно? И каждый будет готов поручиться за них… и каждый будет им верить. Но друг твоего друга не обязательно станет и твоим товарищем. Увы, это так.
— Ограничим прием. — Маньяк не то чтобы спорит. Они просто отрабатывают вариант до конца.
— Не выйдет. Если нас будет слишком мало — нам надоест. Начнутся ссоры и склоки. Проблемы всякого разного рода. Рано или поздно кто-то из нас войдет в маленький, безопасный район с настоящим оружием. Просто, чтобы защитить себя. И рано или поздно мы начнем стрелять. В друзей своих друзей.
Со всеми вытекающими последствиями. Саша, твое предложение — утопия.
— Пусть бы и утопия, — говорит Маньяк, доставая сигарету, закуривая. — Хотя бы отсрочка. Альтернатива — бросить глубину совсем.
Я встаю между ними. Смотрю вниз, на улицу.
И впрямь — белеет.
— А ведь снег ложится, ребята…
Минуту мы все молча смотрим вниз. Даже Пат поднялся с пола и приник к окну.
— У нас жара… — говорит Маньяк. — Я бы хотел сейчас… под настоящий снег.
— Прилетай, — бросает Чингиз.
— У меня не твои доходы, — беззлобно огрызается Маньяк. — Может, на тот год.
— Лето — тоже хорошо, — тихонько шепчет Пат.
— Лето кончилось, — отвечаю я ему.
— Оно давно кончилось, старик, — вдруг замечает Падла. — Ты просто этого не хотел видеть. А сейчас пришла зима.
Так мы и стоим, у нарисованного стекла в нарисованном доме… хакеры и дайвер.
— Это не станет концом глубины, — говорю я. До меня вдруг начинает доходить, что истина куда страшнее той картины, которую я представлял вначале. — Ребята, да вы только подумайте… когда всем станет известно про появившееся оружие…
— Массовое бегство, — сухо изрекает Чингиз.
— А вот это фиг. — Падла качает головой. — Смотря сколько народа по первости положат. Ленька, а ты прав!
— Кто-то уйдет, — говорю я. — Но основная часть предпочтет остаться, приняв меры предосторожности. Именно те, которые вы сейчас обсуждали. Диптаун развалится на множество маленьких районов. В каждом будет своя полиция, а в перспективе — армия. Люди начнут группироваться по каким-либо признакам — по национальности, по специальности, по интересам, по сексуальной ориентации…
— Тысячелетняя война садистов и мазохистов! — радостно подхватывает Падла. Он, похоже, готов веселиться по любому поводу. — Французское княжество «La profondeur» предъявило ультиматум Вольному Союзу Системных Администраторов!
— Любители стратегичек против… против… — Пат подпрыгивает на месте, не в силах найти достойного неприятеля.
— Против поклонников «тетриса»! — Падла вдруг замолкает. Мрачно смотрит на меня: — Да. Как в жизни, выходит, станет?
Я киваю:
— Глубина стала для мира свободой. Новой свободой, равной которой не было и быть не могло. Ее душили, травили, регламентировали. Ничего не вышло. Глубиной пугали, глубиной клялись, глубину старались не замечать. Ничего не менялось. Диптаун рос. Все больше и больше людей входили в виртуальность, начинали там работать и развлекаться. И страх смерти ничего не изменит. Наверное, не изменит. Просто добавит всю грязь, что есть в реальной жизни. Настоящие правительства, настоящая полиция, настоящая армия. Настоящие похороны.
— Как много времени у нас есть? — спрашивает Маньяк.
— Все зависит от того, ищет ли враг похищенный файл.
Я сам не замечаю, как легко произношу слово «враг».
Слово, которому в Диптауне раньше не было достойного применения.
— Как быстро можно пройти «Лабиринт Смерти»? — Шурку, похоже, вопрос времени тоже тревожит в первую очередь.
— По мнению Крейзи Тоссера — за несколько месяцев. За месяц, в лучшем случае. Я думаю…
Все снова смотрят на меня. Пат даже открыл рот.
— Думаю, у нас есть на это двое-трое суток.
Жду смеха, но никто не смеется.
— Давно не играл, — вздыхает Чингиз. — А когда-то… помнишь, Сашка?
Маньяк покусывает губу, вопроса он не слышит:
— Так… мне надо поесть, отоспаться и перенастроить машину… Часов через восемь-десять начнем, ага?
— Ёшкин свет! — вопит Падла. — Так что, для спасения мира надо хорошенько в игрушки поиграть?
— Только попробуйте меня не взять! — Пат кидается вперед, хватает меня за куртку. — Вот только попробуйте! Сами пожалеете! Я же игры лучше вас всех знаю! Чингиз, скажи им! Чинга!
И в этот миг где-то далеко-далеко хлопает дверь.
Секунду Чингиз еще улыбается, глядя на Пата. Потом его лицо обретает странное, настороженное выражение:
— Леонид, Саша! Вы слышали что-нибудь?
— Стук. Дверь вроде… — Маньяк медленно делает шаг от стекла к винтовой лестнице.
— Значит, это здесь. В виртуальности. — Чингиз немного расслабляется.
— Чингиз, кто может войти в этот дом?
— Ключей не знает никто, кроме меня, Пата и Падлы. — Новый русский хакер делает легкое движение рукой и извлекает откуда-то из-за спины длинноствольный пистолет. — От меня они никуда не уходили.
— Я не давал! — вопит Пат.
— Гад буду, никому не давал! — ревет Падла.
Ой-ей-ей.
А дела совсем плохи?
Маньяк нехорошо щурится и крадучись идет к винтовой лестнице. При этом он достает из кармана маленький перочинный ножик.
В жизни не поверю, что над этим изделием фирмы «Victorinox», в рекламных целях распространяющимся в глубине бесплатно, не поработали его шаловливые ручки.
Смотрю на Падлу — у того в руках пустая пивная бутылка. Откуда? Мы же пили пиво из бочек!
А короткий винчестер, который Пат торопливо собирает, свинчивая казенную часть с прикладом, крепя ствол и одновременно запихивая патрон? Где он его прятал?
Возникает ощущение, что я голый. Достаю револьвер Стрелка, и ощущение пропадает. Нет, не фиговые листочки использовали Адам с Евой, чтобы прикрыть наготу от Бога. Сделали себе по дубинке — и сразу стыд пропал.
— Я бы посоветовал тебе выйти, — негромко говорит Чингиз. — Ты единственный из нас, кто может это сделать в любой момент.
— И что? — Я не отрываю взгляд от лестницы, за перилами которой притаился Шурка.
— Возможен вариант, что ты останешься единственным свидетелем, — очень серьезно отвечает Чингиз. Делает шаг, заслоняя собой Пата.
Он не шутит.
Вот только меня уже захлестнула багровая волна ярости.
— Я Стрелок… — говорю я.
Даже в этом теле я был и буду Стрелком.
Мы стоим так почти минуту. Ждем. Потом Маньяк выпрямляется, заглядывает через перила вниз, пожимает плечами, вопросительно смотрит на Чингиза.
— Пошли, — решает хозяин.
Он делает шаг вперед, я двигаюсь следом. Падла остается на месте, крепко схватив протестующего вполголоса Пата.
И вот в этот миг все и происходит.
Движение — рывок — серая тень взмывает над ступеньками.
Маньяк коротко размахивается — и безобидный перочинный ножик в полете превращается в копье из голубого света. Визитер пытается уклониться, но луч пронзает его, отбрасывает к дальней стене. Там он и замирает, пришпиленный, будто жук на булавке.
— Ёпрст, — говорит Падла. Что он имеет в виду под этим невразумительным сочетанием букв — не знаю.
Может быть, то, что незваный гость — точная копия Чингиза?
Даже одет так же — спортивный костюм и кроссовки.
— Кто ты? — Чингиз реагирует на появление двойника очень спокойно. Целится в него, но стрелять не спешит.
Лже-Чингиз морщится, берется за пылающее копье, резким рывком выдергивает из плеча. Кровь течет, как и положено. Коротко отвечает:
— Гость.
— Незваный, и с чужим лицом…
— Откуда ты знаешь, каково мое лицо, Чингиз? — Незнакомец криво улыбается. — Впрочем…
Он проводит ладонью по лицу и преображается. Рост делается ниже, плечи — шире, волосы исчезают с головы, зато появляются на груди. Из одежды остаются только старые мятые шорты.
— Неправда, я не такой урод! — восклицает Падла. Чингиз взмахивает рукой, и хакер замолкает.
— Кто ты? Чего ты хочешь? Как и зачем проник в мой дом?
— Отвечать по порядку? — Гость ничуть не чувствует себя смущенным. То, что нас пятеро, а он один — будто бы и не важно.
Учитывая, как легко он преодолел оружие Маньяка, — его самоуверенность оправданна.
— Да.
— Я тот, кого зовут Темным Дайвером.
— Опаньки! — говорит Падла. — Опять морду лица сменил?
Его двойник не реагирует, а продолжает:
— Я хочу вас предостеречь.
— Как ты вошел? — повторяет Чингиз.
— Очень просто. Я стал тобой, — насмешливая улыбка в награду. — Господа хакеры… кстати, привет Шурка. Как-то с этой суетой и не поздоровались…
Маньяк щурится, но молчит.
— Господа хакеры, уважаемый дайвер… — легкий кивок в мою сторону. — Мне кажется, вы делаете большую ошибку.
— А именно? — Чингиз остается невозмутимым.
— Наш маленький контракт, — Темный Дайвер смотрит на Падлу, — очевидно, расторгнут. Вы не смогли добыть файлы из «New boundaries». Я очень переживаю, что Роман погиб. Но больше нас ничего не связывает… и связывать не должно.
— Ты не прав, браток. — Падла отпускает Пата, который, похоже, чуть утратил агрессивность, и подходит к Темному Дайверу. — Файл-то мы добыли…
— Он у вас? — Двойник Падлы улыбается так широко, что играть нет смысла.
— Нет. Но скоро будет.
— Не будет. Вам его не достать. Никак.
— Достанем! — Падла жизнерадостно машет пустой бутылкой. — И передадим тебе. Все как условлено.
— Вы не понимаете. — Темный Дайвер очень натурально вздыхает. — Храм Дайвера-в-Глубине недостижим для человека, не обладающего способностями дайвера…
Он и впрямь все знает!
Я вдруг понимаю, что это — всерьез. Легкое оцепенение, наступившее после появления незнакомца, спадает.
Передо мной и впрямь стоит дайвер, не утративший своих способностей. Человек, который продолжает играть с глубиной по своим правилам!
Мы сходили с ума и глушили водку. Мы учились программировать и нанимались на подсобные работы. Мы решили, что наш век кончился.
А он продолжал идти по Диптауну, легко и беззаботно, играя с реальностью и вымыслом в старую-старую игру…
— Пусть даже вы пройдете «Лабиринт», — говорит Темный Дайвер. — Допустим. Тряхнете стариной, примете в команду десяток помешавшихся на играх тинэйджеров, протащите с собой вирусное оружие… Пройдете. Найдете вход в Храм. Что, думаете, дальше все просто?
Все молчат.
— Войти сможет лишь дайвер, — говорит незнакомец.
— У нас в команде есть дайвер, — вступает в разговор Маньяк. — Очнись. Мы пройдем «Лабиринт» и войдем в Храм. Или — он войдет.
Двойник Падлы смотрит на меня. И что-то меняется. Становится не по себе. Будто он видит меня насквозь.
— Леонид… бывший дайвер… — движение руки, взмах снизу-вверх, будто шторка прошла перед его лицом.
Я смотрю в собственные глаза.
— Он давно уже не дайвер, — говорит мой двойник. — Он списан с корабля. По состоянию здоровья. Дайвер с дип-психозом — смешно…
— Я пройду, — говорю я. Мне самому не верится в эти слова. Но я все-таки их произношу.
— Нет… нет, не пройдешь. Расслабься, Леонид. Очнись. Ты — не Стрелок. Ты — не дайвер. Твое время кончилось два года назад. У тебя был шанс — ты его упустил. Теперь ты никто, и звать тебя — никак.
— Не стоит так говорить, — произносит Маньяк. — Не стоит.
— У меня предложение ко всем присутствующим. — Темный Дайвер оглядывает нас. Улыбается.
Черт возьми, у меня улыбка куда обаятельнее!
— Говори, — разрешает Чингиз.
— Прекратите гоняться за файлом. Вам он ни к чему. Вы не сможете ничего сделать с полученной информацией, даже если найдете ее. Все происходящее касается лишь меня.
— То, что Ромка погиб, — твое дело? — говорю я. — То, что Диптаун превратится в такое же дерьмо, как реальный мир, — твое дело?
Темный Дайвер снова поворачивается ко мне:
— А откуда ты знаешь, какие отношения были у меня с Ромкой? И что для меня — Диптаун и реальный мир? Вы — дети… заблудившиеся в глубине дети. Это вы превратили виртуальный мир в скверное отражение своей жизни, уже давным-давно…
Может быть, разговор бы длился еще долго. Мне даже кажется, что мы смогли бы услышать что-то важное… Но тут Пат вскидывает свой обрез и вопит:
— Ты сам заблудился! Тебе здесь не рады!
В чем-то он, конечно, прав…
Обрез в руках Пата строчит как автомат, пули дырявят стену. Но Темный Дайвер успевает прыгнуть на пол, и заряды проходят мимо. Зато ответный выстрел — из такого же, как у меня, револьвера! — достигает цели.
Пат скрючивается и падает на пол.
Вот тут начинается безумие.
Чингиз стреляет, пули ложатся в тело Темного Дайвера, но, похоже, не причиняют тому ни малейшего вреда. Падла с уханьем прыгает на врага, бьет того по голове бутылкой.
Нуль реакции.
Я целюсь, пытаясь не попасть в Падлу. И вдруг замечаю, что из всех присутствующих Темный Дайвер выбрал в качестве цели меня.
Будто зная, чем заряжен мой револьвер.
Мы стреляем одновременно. Или все-таки я на долю секунды раньше?
Ведь я успеваю увидеть, как голова Темного Дайвера разлетается кроваво-серыми клочьями, а тело изгибается в судороге.
Потом его пуля настигает меня.
Темнота.
Не самое большое удовольствие — сидеть с кастрюлей на голове.
Экраны шлема темны и безжизненны.
Я отстегнул крепление и снял свою потрепанную «Sony». Первым делом посмотрел на дисплей — та же картина.
Черт.
— Вика, старт! Включись. Работаем.
Надежда на то, что оружие Темного Дайвера просто отключило питание компьютера, была слабая. И все-таки я нажал кнопку питания и подождал минуту.
Машина не оживала. Даже не пыталась включиться.
Отцепив все провода, я вытащил системный блок, стянул корпус, который никогда не закручивал, и уставился внутрь. Будто мог что-то увидеть глазами.
На вид все было цело. Дым не валил, винчестеры не разлетелись на кусочки, револьверных пуль, застрявших в материнской плате, тоже не наблюдалось.
Я снял телефонную трубку и набрал номер Чингиза. Он ответил сразу:
— Леонид?
— Да. Что с Патом?
— Ревет у компа. У этого гада было что-то второго поколения… Как ты?
— Аналогично.
Чингиз помолчал. Спросил:
— Ты сам разберешься с железом?
— Нет.
— Ясно. Знаешь что… я попрошу Падлу к тебе подъехать.
— Что с Темным Дайвером?
— Ты его убил. Из чего стрелял?
— Заряды второго поколения. Те, что у вас взял.
Чингиз коротко и зло рассмеялся:
— Хоть это радует. У нас всех было более гуманное оружие. Леонид… не раскисай. Падла подъедет. Жди.
— Жду, — согласился я. Мне ничего больше и не оставалось.
Так меня и застала Вика, когда пришла с работы. Сидящим у раскуроченного компьютера.
— Мне убили машину, — просто сказал я, когда она вошла. — Вика… мне убили машину.
— Как — убили? — стягивая шарф, спросила она.
— В глубине. Из оружия второго поколения. Повредили железо.
Вика присела рядом. Заглянула мне в глаза, потом посмотрела в компьютерное нутро. Улыбнулась:
— Леня… ты уверен? Кому могло понадобиться использовать такое против обычного человека?
Она даже не поняла, что сделала мне больно.
— Вика… я должен тебе кое-что рассказать.
— Говори. — Она вздохнула.
— Ромку убили.
— Оборотня? — Она еще улыбалась. — А что у него?
— Ромку. Убили. По-настоящему.
Я видел, как улыбка медленно исчезает с ее лица.
— Господи… Как?
— Из глубины. Оружием третьего поколения.
— Леонид…
— Выслушай меня, Вика. Пожалуйста. Поверь и выслушай.
Как быстро можно изложить события двух суток, если избавиться от эмоций. Быстро и легко. Взлом. Погоня. Смерть. Поиски. Маньяк. Чингиз. Письмо. Темный Дайвер.
К концу рассказа она встала и села на диван. Сжала в ниточку губы. Взгляд ее стал жестким и холодным… взглядом Мадам, а не Вики…
Я не люблю этот ее взгляд. Ненавижу.
Но нельзя смотреть на мир чужими глазами. И уж тем более нельзя решать за других, как им смотреть.
— Леня… это все правда?
— Это правда, какой она видится мне. Вика, глубине — конец. Почти конец. Она превратится в копию реального мира. Со смертью, опасностью, подозрительностью, недоверием. Если мы не справимся…
— Как вы хотите справиться? Леня? Оружие уже существует, так? Оно уже пущено в ход. Ничто из того, что появлялось в глубине, не оставалось тайной.
Я промолчал. Она была права, конечно же. Как обычно.
— Леонид… сейчас.
Я молча смотрел, как Вика достала из сумочки сигареты, зажигалку. Курит она крайне редко. Только если ей очень хорошо… или очень плохо.
— Выпущенного джинна в бутылку не загонишь. — Вика затянулась. — Ты прав, это конец виртуальности в том виде, в каком мы привыкли ее знать.
— Дай сигарету, — попросил я. Закурил легкий «Mild seven», сказал: — Если можно попытаться предотвратить беду — надо пытаться.
— Леонид, ты неправильно ставишь вопрос. Предотвратить уже нельзя. Процесс пошел. Вы уже опоздали — ты, Шурка, вся эта хакерская тусовка… Давай признаем неизбежное.
— Что?
— Диптаун живет по своим законам. Но это человеческие законы, от них никуда не деться. Несколько лет назад виртуальность была всего лишь ребенком. С детской восторженностью, с детской жестокостью. С драками в песочнице. Ты меня ведерком по голове, а я тебя совочком по попе. Все это было. Игры в доктора, потасовки, обидки, сказки про черную руку и кровавую простыню. Но детство проходит. И сейчас Диптаун обретает зрелость. А это — немножко другой расклад. Леонид, в глубину приходит нормальный человеческий мир.
— Убивать — это нормально?
— Леня, но ведь мы говорим не о том, что такое хорошо и что такое плохо. Мы говорим о норме. А норма человеческой жизни — война и убийство. Нельзя вечно спускать пар в «Лабиринте Смерти» или на арене «Смертельного Поединка». Маленький мальчик может бегать с пластмассовым автоматом, но когда ему исполнится восемнадцать, он получит боевое оружие. Смерть не могла не прийти в Диптаун. Вот она и пришла.
Вика помолчала. Стряхнула пепел на газету, валяющуюся на диване.
Крепко же ее проняло.
— Вот… открой газетку… Что ты прочитаешь на первой странице? Пьяный мужик пришел домой, выпил еще стакан, зарезал жену и выкинул в окно детишек, выпил еще сто граммов, погонялся за тещей, не догнал, допил бутылку и повесился в туалете. Американские ВВС совершили миротворческий полет над Европой. Уничтожено двадцать военных целей, включая кондитерскую фабрику, больницу и жилой квартал. Арабские террористы подложили бомбу в пассажирский самолет. В знак протеста против другой миротворческой миссии…
— Я не читаю газет.
— Леня… — Вика вздохнула. — Леня, милый, ты все-таки их читаешь. Слышишь. Догадываешься. Нельзя прятаться в глубине вечно. Понимаю — хочется. Но не выходит. Рано или поздно кто-то должен был принести в Диптаун подлинное оружие. И раз уж оно появилось — надо решать. Что для тебя реальность, а что вымысел? Если разницы нет — живи в глубине. Не все ли равно как умирать?
В прихожей тренькнул звонок.
— Это Падла, — быстро сказал я.
— Кто?
— Падла… хакер, я же говорил.
— И что? — Вика встала, быстро оглядела комнату, будто надеясь за двадцать секунд навести в ней порядок. — Ты предупредить мог?
— Извини… — Я поднялся с пола. — Забыл.
— Иди открывай. — Вика быстро оправила волосы. — Давай, давай… твой друг пришел. Чего уж теперь.
Да…
Лучше бы приехал Чингиз.
Я представил себе, как Падла с воплями и матюгами ввалится в прихожую, заполнив ее целиком, вывалит из рваной сумки двадцать бутылок «Жигулевского», и мне захотелось не открывать дверь.
Впрочем, с Падлы станется ее просто вынести плечом. На всякий случай. Вдруг я звонка не услышал.
Глубоко вдохнув, я подошел к двери, открыл замок.
— Добрый вечер, Леонид, — вполголоса сказал Падла. — Я не слишком задержался?
Поперхнувшись заготовленной фразой о том, что жена дома, и желательно не употреблять ненормативной лексики в полный голос, я отступил от двери.
Падла пошаркал ногами по половику и вошел.
В одной руке у него был здоровенный букет чайных роз. В другой — огромный баул. Наверное, именно в нем он пытался протащить в квартиру Чингиза проститутку?
— Супруга дома? — тихо спросил Падла. В ответ на мой кивок уточнил: — Как зовут?
— Вика…
— Ага…
Хакер заозирался в поисках тапочек. Я молча сбросил с ног свои.
— Добрый вечер. — Вика появилась в прихожей.
— Вечер добрый! — Падла неуклюже поклонился. Протянул букет. — Безумно рад встрече, Леонид так много о вас рассказывал. Меня зовут Антон.
Я сглотнул.
— Спасибо, какая прелесть… — Вика взяла цветы. — Леонид, может быть, ты представишь нас?
— Вика, моя жена, — пробормотал я. — Па… Антон. Замечательный специалист в области компьютеров.
— Как лучше — Антон или Падла? — поинтересовалась Вика. По ее глазам было видно, что ситуацией она наслаждается.
— Честно говоря, Виктория, мне будет привычнее называться Падлой. Но некоторых это имя шокирует…
— Ничего страшного, Падла. Раздевайтесь, проходите. Извините, у нас немного неубрано. Я весь день на работе, Леонид занят в глубине…
— У вас очень уютно и мило! — с жаром произнес Падла. Стянул с головы облезлую ондатровую шапку. Если бы он так встал у метро — ему бы быстро накидали туда мелочи. Вздохнул. — Не обращайте внимания, пожалуйста, на мой несколько необычный вид… я всегда бреюсь наголо к зиме.
— Как интересно… а можно узнать, зачем? Куртку вешайте сюда… И будьте как дома.
Падла хлюпнул носом. Поставил баул, спросил:
— Вы уверены, что я могу быть как дома?
— Конечно.
— Ну, блин… я предупреждал… — Падла стащил куртку, набросил на вешалку. Следом бережно повесил шапку. — Вот… в общем-то из-за нее и бреюсь. Старенькая она у меня…
— Кто старенькая?
— Шапка. Старенькая, дряхлая и села изрядно. Если наголо не стричься, то на голову не налезает.
Я попытался сообразить, получится ли быстро вытолкать Падлу в подъезд. По всему выходило, что никак не получится. Ни быстро, ни долго.
— А купить новую? Я понимаю, нынче все дорого, но…
— Понимаете ли Виктория, восемь лет назад я вступил в Общество Защиты Животных. С тех пор считаю, что использовать мех для изготовления одежды — варварство и фашизм. Поэтому я не вправе приобретать новую меховую шапку. Однако зимой в Москве настолько холодно, что ходить с непокрытой головой небезопасно для здоровья…
— Очень достойная позиция, — сказала Вика. — А вас не шокирует, что рядом висит моя шубка?
— Не шокирует, — с достоинством ответил Падла. — Но расстраивает. Если вы не против, то впоследствии мы с вами поговорим о защите окружающей среды и гуманном отношении к братьям нашим меньшим.
Я искоса посмотрел на Вику.
Она улыбалась. Улыбалась так хорошо, как я давным-давно не видел.
— Проходите, Падла. И будьте как дома, только чуть-чуть аккуратнее. Вы сразу станете пить пиво или после починки компьютера?
— Мы могли бы совместить… э… процесс, — осторожно предложил Падла. — Виктория, а вы употребляете пиво?
— Употребляю. Лучше Вика, договорились?
— Ясен пень, договорились! — Падла расплылся в улыбке. — Так, Ленька, тащи стаканы и показывай, где твое горелое железо.
— Я сама покажу, — сказала Вика. — Леня, нарежь хлеба, сыр и посмотри, что еще найдется в холодильнике.
Со смутным ощущением, что я немного лишний, я отправился на кухню.
