Ранним утром, когда солнышко только-только проглянуло сквозь тучи, в кубрик спустился Паклус и хорошенько потряс гамак, в котором спал Трикс.

– Вставайте, волшебник! Мы нагоняем витамантов!

Сон с Трикса как рукой сняло.

– Уже? – выпутываясь из гамака, спросил он. – Так быстро?

– Ты вызвал хороший ветер, – добродушно сказал Паклус, направляясь к выходу. – Их паруса уже на горизонте, не пройдет и часа, как мы их нагоним. Буди всех, умывайся и поднимайся на палубу.

Ночью корабль вели могучий варвар и закаленный боями рыцарь. Вся команда сладко похрапывала в гамаках.

Трикс прошелся по кубрику, поднимая артистов.

Майхель проснулся сразу, с возгласом: «Куда бежать?» Шараж открыл глаза раньше, чем Трикс коснулся его плеча, строго посмотрел на мальчика, кивнул и вскочил – будто и не спал. Бамбуру пришлось трясти и раскачивать в гамаке, он никак не хотел просыпаться и говорил: «Ну еще чуточку… братец, отстань… я только досмотрю сон…» Видимо, артисту снилось что-то давнее, из детства.

Иен, едва Трикс до него дотронулся, сел в гамаке, сказал: «Уже встал!», но едва Трикс отвернулся – заснул снова, причем сидя. Пришлось плеснуть на него водой из кувшина.

Маленький Халанбери спал так сладко, что у Трикса не хватило совести его будить. Поэтому он велел разбудить малыша недовольно бурчащему Иену, а сам пошел в камбуз.

Позавтракав остатками вареной картошки и твердой как камень копченой лосятиной, Трикс быстренько сбегал в гальюн. Опасливо поглядывая в дырку на бушующие за кормой волны, сделал свои дела. Потом поднялся на мостик, где шептались о чем-то Хорт и Паклус.

– Где витаманты? – спросил Трикс, зябко поежившись от свежего ветра. За кормой по-прежнему грохотала и сверкала буря.

– Смотри… – Паклус протянул руку.

Трикс всмотрелся – и с испугом понял, что корабль витамантов куда ближе, чем он думал, минут через пять они должны были сойтись. Это был двухмачтовый бриг, немного крупнее их «Каракатицы».

– Тебе надо будет остановить ветер, когда мы приблизимся, – сказал Паклус. – И сразу же погрузить их в сон.

– Ладно, – нервно поглаживая Айпод, сказал Трикс. – Заклинание хорошее, Щавель постарался. Я пока читал, сам чуть не заснул.

– А ветер?

– Ветер… – Трикс сглотнул. – Сейчас придумаю. Остановить-то проще.

– Ну, не знаю. – Паклус с сомнением покачал головой. – Как-то видел я Щавеля, пытавшегося остановить огненный смерч, который он сам же и вызвал…

– Я бы посоветовал уже начинать, – сказал Хорт. Достал из кармана несколько ягод горного кофе, две бросил в рот, прожевал. Протянул ягоды Паклусу, тот с благодарным кивком их принял. – А то через пару минут витаманты ударят по нам из катапульт.

– Они нас заметили? – спросил Трикс.

Хорт захохотал.

– Заметили? Мальчик, трудно не заметить корабль, который несется за тобой на крыльях бури, со скоростью, которой не бывает в природе. Корабль, чьи спутники – молнии и смерчи! Корабль, который…

– Понял, понял. – Трикс оглянулся. Команда уже поднялась и с тревогой смотрела на него. Даже Иен и Халанбери – оба мокрые, понятно стало, как Иен будил малыша, выглядели напуганными. Трикс собрался с мыслями и начал: – Море уснуло… Ни зыби, ни волны – ничего окрест. Ветер стих… Его игривые порывы не будят больше тяжелую дрему вод… Сизые тучи рассеялись в небе, стихли раскаты грома, угасли молнии. На гладком как зеркало океане недвижимо застыли два корабля…

Он замолчал.

– М-да. – Хорт задумчиво огляделся. – Как-то… чересчур…

На палубу «Каракатицы» брякнулся огромный черный буревестник. Птица тяжело дышала, широко открыв клюв, и ошалело смотрела на людей. Потом укоризненно крякнула, глядя на Трикса, и вперевалку пошла на ют.

– Всю ночь, бедный, мчался в буре, – сказал Паклус. – То вверх, то вниз… То крылом волны касался. То стрелой вонзался в тучи. А уж как голосил! Сердце кровью обливалось…

– Между прочим, на корабле витамантов разворачивают катапульты… – меланхолично сказал варвар. – И судя по дымку, собираются стрелять горящей смолой…

Трикс торопливо открыл Айпод и принялся читать заклинание:

– Сон! О, сладкий сон, смежающий веки, радость усталого тела и утомленной души! Трудна работа моряка, краток миг отдыха. Как приятно опуститься на теплую палубу, упасть щекой на ладонь и почувствовать, как море ласково, будто заботливая мать – колыбель, качает корабль витамантов… Сон, сладкий сон приходит к каждой живой душе. Он избавляет от печалей и страданий, от усталости и горести. Крепко уснули все, кто был на корабле витамантов: так спит дитя на пахнущей молоком груди матери; так спят влюбленные, слыша дыхание друг друга; так спит усталый каменщик, отложив кайло; так спит прилежный школяр, уронив голову на свиток… Их сон будет длиться ровно трое суток, ни минутой больше, ни минутой меньше. Они уже спят… спят… спят…

Трикс замолчал. Паклус и Хорт напряженно вглядывались в корабль витамантов. Потом Паклус удовлетворенно кивнул:

– Что ж, катапульты замерли… Похоже, ты их усыпил, Трикс. Молодец! Хорошее заклинание. И для глаз есть слова, и для слуха, и для осязания, и для обоняния.

– Обоняния? – удивился Трикс.

– Ну, про молоко матери…

– А оно пахнет? – смутился Трикс. – Я думал так, фигура речи… Но это вообще-то Щавель заклинание сочинил.

– Все равно молодец. А теперь наколдуй-ка нам чуть-чуть ветра. Легонького. Чтобы приблизиться к их кораблю.

Пока Трикс сочинял простенькое заклинание (в голову лезла в основном какая-то дребедень вроде «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер…»), Паклус достал алмазный брусочек и принялся подтачивать меч.

– Они же все спят, – заметил варвар. – Сам говоришь – заклинание хорошее.

– Знаешь ли, – невозмутимо сказал рыцарь, – мне с магами не раз доводилось в одном бою сражаться. И я давно понял – какое бы хорошее заклинание ни было, а всегда есть возможность чего-нибудь да не учесть.

Он подумал и добавил:

– Особенно если заклинание придумывал мой любимый друг Радион Щавель…

Варвар подумал, достал бархатную тряпицу и стал протирать боевой молот.

Под легкими порывами магического ветерка «Каракатица» приблизилась к кораблю витамантов вплотную, притерлась борт о борт и застыла. Теперь было видно и название шхуны – «Живодёр». Ветерок послушно стих.

Скрипели снасти. Взгромоздившийся на грот буревестник издал гортанный вопль и замолчал, словно испугавшись самого себя. Громыхая железом, Паклус подошел к борту и подозрительно осмотрел палубу вражеской шхуны, усыпанную неподвижными телами. Команда витамантов спала.

– Вот уж воистину мертвецкий сон, – пошутил рыцарь и сам посмеялся собственной шутке. – Помогите мне перебраться… мне в воду падать нельзя, на мне доспехи…

– Заржавеют? – понимающе пискнул Халанбери.

Рыцарь снисходительно посмотрел на него:

– Хуже, малец… На дно утянут!

На вражеское судно закинули широкий причальный мостик – благо фальшборты были почти на одном уровне, – и рыцарь отважно перебрался на палубу «Живодёра». Следом пошли варвар с молотом на изготовку, Шараж с длинным горским кинжалом и отважный капитан Бамбура в легкой кольчуге и с мечом-бастардом. Последним шел Трикс, сжимая в одной руке Айпод, а в другой – свой магический посох. Чудесным образом выученное в день прибытия в Дилон искусство боя на палках делало посох даже более полезным, чем заклинательная книга. На плече Трикса сидела фея Аннет – притихшая и настороженная.

– Остальные пусть ждут, – велел Паклус.

– Нет, Халанбери пусть идет рядом со мной! – скомандовал Трикс.

Малыш слегка побледнел, но, сжимая свой молоточек, двинулся за юным волшебником.

– Внимательно слушай все, что я буду говорить! – велел Трикс. – Очень внимательно! Это могучая магия, и тебе полезно услышать настоящие заклинания.

– А-а-а, – понимающе протянул Паклус. – Да, волшебник прав. Слушай его внимательно, дружок!

На вражеской шхуне было тихо и покойно. Чадила в котлах разожженная смола, которой моряки собирались закидывать их корабль. Возбужденно кудахтали в клетках, закрепленных за шканцами, куры.

– Вот уже недочет, – весело сказал Паклус. – Гляньте-ка, на животных заклинание не подействовало!

На всякий случай он больно пнул окованным железом сапогом одного из моряков. Но тот действительно спал.

– Если даже у них тут есть пара сторожевых барсов, нам это не помешает, – свирепо сказал Шараж. – Ну что, ищем девочку?

Трикс кивнул. Что-то его тревожило… что-то все-таки было неправильно в заклинании, составленном Щавелем… какая-то маленькая неточность… Сон, сладкий сон, приходит…

– Стойте! – завопил он. – Я понял, в чем ошибка!

Громогласный хохот разнесся над палубой – и из открывшейся двери юта вышел рыцарь-маг Гавар. Черные доспехи зловеще блистали на солнце, в одной руке витамант легко сжимал длинный двуручный меч, в другой – магический посох.

– Поздно, самоуверенный мальчишка! – проревел он. – Поздно! А ну-ка, мои верные слуги… вперед!

Из дверей за спиной Гавара с рычанием выскочили зомби – с раздутыми синими лицами, опухшими руками и ногами, мертвыми слепыми глазами и оскаленными поломанными зубами. Защищали их доспехи из гнилой рваной кожи, а вооружены они были тупыми ржавыми мечами.

– Сонное заклинание действует лишь на живых! – продолжал витамант. – Узнаю глупость Щавеля!

– Твоя мертвая рать нас не страшит! – крикнул в ответ Паклус и сильным ударом перерубил ближайшего зомби на две половины. Верхняя поползла к Паклусу, цепляясь руками за палубу и оглашая воздух зловещими криками. Нижняя принялась слепо бродить между воинами, пытаясь тем не менее пнуть противника.

– Но ты же должен был уснуть! – не выдержал Трикс.

К его удивлению, Гавар не только его услышал, но и ответил. Он поднял забрало шлема и уставился на Трикса белыми бельмами мертвых глаз.

«Никогда не буду есть вареные яйца…» – обморочно подумал Трикс.

Синие губы витаманта шевельнулись, и он сказал:

– Если бы я был жив – я бы уснул. Но я уже давно мертв… и все из-за этого гнусного Щавеля!

При каждом слове изо рта витаманта вываливалась какая-то труха.

– Это лич, колдун-мертвец! – выкрикнул Хорт, и Трикс с ужасом увидел, что даже бесстрашный варвар побелел от страха. – Как страшно жить! Мы все умрем!

– Колдуй, Трикс! – рубя очередного зомби, проревел Паклус. – Ты маг или сопля собачья?

Простые и веские слова рыцаря помогли Триксу собраться с духом.

– Кровь воинственных предков бурлила в жилах рыцаря! – закричал он. – Меч, будто пушинка, порхал в его руках, одним прикосновением рассекая мертвую плоть! И… – в приступе вдохновения добавил он, – так велика была отвага рыцаря и его ненависть к витамантам, что после его ударов зомби умирали окончательной смертью и превращались в лужи отвратительной слизи!

Зомби, которому Паклус только что отсек руку, обиженно посмотрел на Трикса. И – растекся зловонной лужей.

– А ты силен, мальчик, – зловеще произнес Гавар. – Что ж, когда я убью вас всех, тебя я оживлю и сделаю своим рабом! – Витамант нахмурился и громогласно произнес: – Страшное заклятие превращало мертвых воинов в зловещую слизь, но даже она продолжала бороться, ползла на врага, жгла живых едкими брызгами и отравляла ядовитыми испарениями!

Лужи слизи, в которую под ударами Паклуса и присоединившегося к нему Хорта превращались зомби, задрожали – и поползли вперед, шипя и брызгаясь. Хорт, которому на лицо попала капля отравы, взвыл от боли.

– Но яркое солнце светило с небес! – закричал Трикс. – И его животворные лучи сжигали отвратительную мерзость, превращая ее в безобидный серый прах, уже не способный причинить никому вреда, что бы там ни говорил подлый лич!

– Ах, так! – взвыл Гавар, обнаружив, что ряды его мертвых бойцов тают, а ядовитая слизь превращается в безвредный серый порошок. – Ну, погоди! Могучий лич не испугался заносчивых слов юного колдуна! Он нахмурился и произнес самое страшное из известных ему заклятий, призывая со дна моря неслыханное чудовище, истлевшее еще в доисторические эпохи! Вставай же, проклятьем заклейменный! Твой возмущенный разум кипит, ты готов идти в смертный бой!

Шхуна начала раскачиваться. Вода за бортом забурлила. Что-то огромное и страшное готовилось подняться на поверхность – в глубине уже угадывался неимоверных размеров силуэт, похожий на исполинского спрута.

Трикс задрожал. Попробовать наколдовать еще большее чудовище? Какого-нибудь кита? Или гигантскую белую акулу-убийцу?

– Любимый! – дрожащим голоском прошептала ему в ухо Аннет. – Не стремись состязаться с ним в гигантомании! Поверь, не размер важен!

– Да? – поразился Трикс.

– Конечно! Могучий медведь в панике убегает от стаи отважных пчел!

– Понял! – просиял Трикс. И громко, вдохновенно произнес: – Но прежде чем мертвое чудовище, очнувшись от векового сна, всплыло на поверхность, навстречу ему ринулись тысячи и тысячи живых обитателей моря! Крошечные рачки отщипывали частицы мертвой плоти, маленькие рыбки пожирали мертвечину, ядовитые медузы жалили монстра своими щупальцами. Не успев подняться на поверхность, навстречу убийственному для него солнечному свету, монстр развалился на части – и вновь окончательно умер!

Вода будто вскипела – косяки рыбы носились вокруг кораблей, раскачивая их ударами плавников. Бурая муть и зеленая кровь монстра окрасили воду. Всплыл обрывок щупальца длиной с корабль – и тут же был растерзан разноцветными рыбками.

Рыцарь-маг Гавар подбежал к борту и растерянно посмотрел вниз. Потом повернулся к Триксу. Все его мертвые прислужники были повержены, Паклус и Хорт угрожающе наступали, высоко занеся свое оружие.

– Что ж… – произнес лич. – Если магия бессильна, то честный меч и подлые финты решат наш спор!

Он вытащил из ножен свой длинный черный меч с зазубренным лезвием. Потом зловеще оскалился:

– Ну и, конечно же, старый верный огненный шар! Простое и смертоносное оружие колдунов, сжигающее людей колдовским пламенем!

Гавар взмахнул рукой и метнул в Трикса комок огня, вспыхнувший в его руке.

Трикс так растерялся, что даже не успел уклониться.

Спас его Паклус. Отважный рыцарь шагнул навстречу огненному шару – и тот вонзился в его доспехи.

Трикс закричал от ужаса. На «Каракатице» завопили комедианты и Иен, затаив дыхание, наблюдавшие за боем.

Паклус стоял неподвижно и, опустив голову, смотрел на почерневший от огня нагрудник. Его борода слегка дымилась.

– Ты чего не падаешь? – растерялся Гавар.

– Все-таки надо честно признаться, – печально сказал Паклус, – хотя бы самому себе… Наверное, я не совсем человек… Наверное, я в большей степени гном… – Он тряхнул тлеющей бородой и испустил древний боевой клич гномов: – Киркой по голове!

– Молотом по… – воинственный клич варвара утонул в радостных криках команды.

И началась битва. Черный меч Гавара с неимоверной ловкостью отбивал удары варвара и рыцаря. За спинами двух сильнейших бойцов суетился Шараж, ловкими ударами кинжала держащий лича в постоянном напряжении, и Бамбура, потрясающий мечом и оскорбительными выкриками выводящий витаманта из равновесия.

Очень медленно живые теснили мертвеца к борту. В какой-то момент Гавар, едва не оступившийся на теле крепко спящего моряка, приставил к его груди меч и выкрикнул:

– Бросайте оружие, или он – покойник!

Паклус и Хорт остановились и недоуменно переглянулись.

– Ну и что? – спросил Паклус.

– Он нас с кем-то путает, – решил Хорт и вновь взмахнул молотом.

Гавар с проклятиями отпихнул сонное тело и вновь принялся обороняться.

Надо признать, что мастерство витаманта было так велико, что нападающим тоже досталось. Хорт был ранен в плечо и в ногу. Доспехи Паклуса покрылись вмятинами. Но они не снижали свой натиск и прижали витаманта к фальшборту.

Гавар рассвирепел. Подпрыгнув, он ловко встал на планшир и выкрикнул, размахивая мечом:

– Ну что ж! Если вы хотели увидать витаманта в гневе – вы добились своего! Сейчас вы узрите подлинную магию!

– Зачем он хвастается? – удивленно спросила Аннет.

– Это необходимый элемент волшебства, – признался Трикс, у которого зуб на зуб не попадал от страха. – Чтобы заклинание сработало, в него должны поверить… и сам волшебник, и слушатели…

Паклус и Хорт в ужасе застыли перед размахивающим мечом витамантом. А тот, оскалившись в злобной ухмылке, произнес:

– Я придумал такое страшное заклинание, что даже мое мертвое тело сотрясает озноб! Итак… сама основа материи, мертвая от сотворения мира…

– Не хочу слушать! – закричал Халанбери тонким голоском. – Не хочу!

И запустил в витаманта своим маленьким боевым молотом.

Кувыркающийся молоточек пролетел в опасной близости от макушки варвара и тюкнул витаманта в грудь. Не ожидающий такого подвоха Гавар, как раз в этот момент занесший меч опасно далеко назад, пошатнулся от удара – и полетел вниз, в щель между бортами кораблей. Молоточек отлетел назад, под ноги варвару.

Раздался громкий «буль», и наступила тишина.

Все кинулись к борту и долго стояли, глядя, как исчезает в глубине блеск черных доспехов.

– Он умер, да? – спросил Халанбери дрожащим голосом. Поскольку он был слишком мал, чтобы заглянуть за фальшборт, то ему приходилось непрерывно подпрыгивать, опасливо поглядывая в пучину моря.

– Как же он может умереть? – успокоил его Трикс. – Он давно уже мертвый…

– Ему и дышать не надо, и кушать не обязательно, – подтвердил Паклус.

– До ближайшего берега – миль пятьсот, – сказал Хорт. – Если идти со скоростью пять миль в час…

– Четыре дня, – подсказал Трикс, не без оснований гордившийся своими знаниями арифметики.

– Там ила небось слой метров десять, – злорадно сказал Бамбура. – А на нем доспехи тяжелые. Хорошо, если он за день пять миль пройдет.

– Рыбий корм, – подытожил Паклус и плюнул за борт.

– Я что-то неправильно сделал? – чуть не плача, спросил Халанбери. – Надо было бить молоточком по ногам?

Хорт легко поднял его, посадил себе на плечо и сказал:

– Ты? Да ты всех нас спас! Ты героический воин! В тебе, наверное, есть кровь варваров!

Халанбери мигом повеселел и гордо посмотрел на Трикса.

– Между прочим, вначале нас всех спас Трикс! – обиделась за своего любимого Аннет. – Причем несколько раз!

Варвар подумал и кивнул:

– Да. Мы все проявили себя в этом поединке. Мы все герои!

– Это я подсказала Триксу, как победить чудовище! – решила закрепить успех фея.

– И ты героиня, – признал Хорт. – Но я думаю, нам стоит поскорее найти княгиню и возвращаться домой.

Трикс кивнул, со стыдом осознав, что совсем позабыл о целях их дерзкой экспедиции.

– Как тебе твой первый магический поединок? – настороженно ощупывая подпаленную бороду, спросил Паклус.

Трикс подумал и ответил:

– Знаешь… вот если честно… Это очень похоже на то, как ты мерялся оружием с Хортом.

Поскольку никто не мог дать гарантии, что в бою погибли все мертвые воины некромантов, то в каюты Трикс отправился в сопровождении Паклуса и Шаража. Высокий варвар, прикинув высоту потолков на корабле, с сожалением признал, что от него в тесных помещениях будет больше вреда, чем пользы. Он вместе с Бамбурой принялся стаскивать спящих моряков в трюм – иначе за трое суток на жарком солнце они рисковали обгореть до костей.

Первым шел Паклус, угрожающе ворча и держа перед собой меч. Следом Трикс, который после некоторых усилий смог зажечь на своем посохе волшебный огонек, освещающий дорогу. Ну а Бамбура прикрывал их с тыла.

Каюты на корабле витамантов, к легкому огорчению (и одновременно к облегчению) Трикса, вовсе не выглядели устрашающе. Ну, разве что одна, совершенно пустая, темная, с грубыми лавками вдоль стен – там, наверное, Гавар держал своих боевых зомби. А так обычные каюты, с маленькими круглыми окошками, привинченной к полу мебелью и грязноватыми коврами. И пахло тут не мертвечиной, а обычным корабельным букетом – сыростью, немытыми телами, клопомором, горелым маслом и благовониями.

В капитанской каюте они нашли капитана, которого сон сразил в момент надевания доспехов. Как ни странно, было это на корабле, но доспехи ему помогали надеть две молодые, хоть и некрасивые девицы в весьма вольной одежде. Разумеется, они тоже не бодрствовали.

На камбузе обнаружился спящий юнга, ровесник Трикса, уснувший за чисткой картошки, и толстый старый кок, отошедший ко сну с бутылкой вина в руках. Паклус досадливо крякнул, обнаружив разлившееся вино, вынул бутылку из цепких даже во сне пальцев и сделал маленький глоток. Прополоскав рот вином, он сплюнул его в кастрюлю, где варился суп, и на миг задумался. Потом произнес:

– Северный Жмальц, предгорья, сбор позапрошлого года… Винограды Рель и Каша. Терпкий вкус с нотками лаванды и мускатного ореха, послевкусие с ароматом сандалового дерева и кедра… Любопытно. Неплохо живут витаманты, если кок хлещет такое вино…

Трикс, открыв рот, с удивлением смотрел на рыцаря.

– Ну… – смутился Паклус. – Был у меня такой жизненный эпизод… работал дегустатором. Считаешь, зазорно?

Трикс и Шараж замотали головами.

– У меня папа тоже любил хорошее вино, – признался Трикс и погрустнел. – Только он не выплевывал, когда пил. И больше не про вкус и послевкусие говорил, а забирает оно или нет.

Паклус вздохнул и похлопал его по плечу.

– Не грусти. Твой доблестный отец с гордостью смотрит на тебя с небес… Ну, или из горных недр, если придерживаться точки зрения гномов… Идем дальше.

Минут через пять, обшарив еще несколько кают, Трикс начал терять терпение. Его посетила ужасающая мысль: а что, если Гавар переправил княгиню на Хрустальные острова с помощью телепортационной магии? Или заколдовал на время пути, и теперь бедная Тиана лежит в трюме в виде резной статуэтки или тюка с хлопком? Или, предвидя поражение, выбросил за борт, в набежавшую волну? От витаманта можно было ожидать любой подлости…

– Если ее и здесь не будет, – сказал Паклус, подходя к последней двери, – то мы в чем-то просчитались…

– А что здесь? – глядя на большой замок, спросил Трикс.

– Карцер. Для провинившихся моряков и пленников. – Паклус примерился и ударом меча сшиб замок. – По совести говоря, самое место, где плененную княгиню держать…

Трикс прошмыгнул мимо рыцаря в карцер – маленькую тесную каморку без окон. Под потолком болталась потухшая лампа, на полу стоял ночной горшок.

Тианы не было. Вообще никого тут не было.

– В чем-то мы просчитались… – мрачно сказал Паклус. – Что ж, пошли, волшебник…

– Куда? – спросил убитый горем Трикс.

– Кладовую пограбим, – пожимая плечами, ответил Паклус.

– Как же без этого, – поддержал его Шараж. – Золото, серебро… Оружие…

– Пойдем, пойдем, милый, – поддержала их Аннет. И фальшивым голоском добавила: – Ужасно жаль, что мы не нашли твою подружку!

Трикс пребывал в такой печали, что не стал спорить. В общем-то он вовсе не был против легкого послевоенного грабежа. Когда отец приходил из похода – это случалось нечасто, Солье не отличались воинственностью, но все-таки случалось, – маленький Трикс всегда первым бежал ему навстречу. Отец смеялся, подхватывая сына на руки, сажал перед собой на коня… «Папа, папа, что ты мне привез?» – спрашивал Трикс. «Вот, играйся!» – отвечал отец, вручая ему красивую маленькую саблю, или книгу с изукрашенной финифтью обложкой, или вкусный печатный пряник… «Откуда это, папа?» – любопытствовал Трикс. «От зайчика!» – со смехом говорил отец. «А зайчику не жалко было?» – спрашивал Трикс, любуясь расшитым бисером плащиком или мастерски сделанной игрушечной мельницей. «Нет, ничуть!» – хохотал отец.

Трикс вздохнул и поплелся за Паклусом.

Кладовая располагалась рядом с капитанской каютой и оружейной. Как ни странно, но первым делом Паклус с Шаражем вскрыли оружейную и стали изучать мечи, сабли и пики, закрепленные в стойках у стен.

Трикс подошел к двери кладовой и осмотрел замок. Потом откашлялся и как можно увереннее сказал:

– Горе придало юному магу такие силы, что он без труда вырвал замок вместе с петлями…

Аннет, сидя на его плече, зааплодировала и воскликнула:

– Ты такой замечательный!

Трикс схватился за замок и дернул. Заклинание явно получилось не ахти какое, но одна из петель все же выскочила, вытянув за собой гнутые гвозди. Трикс открыл освободившуюся дверь – и ахнул.

В кладовой не оказалось ни мешков с золотом, ни драгоценностей, ни даже колбас и окороков. В кладовой горела яркая лампа, на полу лежал яркий самаршанский ковер, а у стены стояла заправленная кровать. На кровати сидела княгиня Тиана – в красивом длинном платье из розовой парчи, с перевязанными белой ленточкой волосами и с пяльцами в руках. Княгиня тревожно смотрела на дверь.

– Тиана! – завопил Трикс.

Лицо девочки просветлело. Отбросив пяльцы (вышивала она палача, отрубающего кому-то голову, что наводило на определенные размышления), Тиана вскочила, ловко задвинула ногой под кровать ночной горшок и закричала:

– Трикс!

Не помня себя от радости, Трикс обнял Тиану, и несколько секунд они молча стояли, прижавшись друг к другу.

Потом сверху донесся возмущенный голос феи:

– Вообще-то тебе положено пасть на колено и сказать…

Голос и стрекот крылышек прекратился, будто кто-то ловко сгреб фею в кулак. И Шараж ласково произнес:

– Какая трогательная встреча… Да вы не смущайтесь, не смущайтесь…

Трикс и Тиана, покраснев, отшатнулись друг от друга. Паклус и Шараж с умилением смотрели на них из коридора.

– Старина Гавар был не лишен определенного стиля, – изрек Паклус. – Посадить княгиню под замок в сокровищницу – очень символично!

– А где он? Гавар? – побледнев, спросила Тиана.

– На дне морском, – гордо ответил Трикс. – Мы пришли тебя спасти. Это друзья… благородный рыцарь Паклус и… благородный горец Шараж.

Паклус и Шараж склонили головы. Паклус даже сделал такое движение, будто собирался упасть на колено, но Тиана вовремя махнула рукой, освобождая его от церемоний.

– Отпустите! Отпустите меня! – задушенно выкрикнула из кулака Шаража Аннет. Горец разжал кулак, фея вспорхнула, окинула всех оскорбленным взглядом и полетела прочь.

– Этот проклятый витамант… – Глаза Тианы наполнились слезами. – Этот гнусный Гавар… Он… он заставлял меня… он лишил меня…

– Княгиня, вам вовсе не обязательно говорить об этом… – сказал Шараж.

– Нет, я скажу! – Тиана топнула ногой. – Я все скажу! Он заставлял меня саму убираться в этой каморке! Он лишил меня служанок!

Паклус и Шараж переглянулись.

– Неслыханно, – сказал Шараж. – Это просто за гранью добра и зла.

– А где служанки? – спросил Трикс, который за последнее время стал относиться к физическому труду более философски, зато к тем, кто занят физическим трудом, – с большим уважением.

– Он их отдал капитану, – печально сказала Тиана. – И вы представляете себе… они смеялись! Пили с капитаном вино и смеялись, я сама слышала!

– Ну, учитывая внешность тех дамочек, – пробормотал Паклус, – их можно и простить. Только на корабле, полном зомби и неотесанных матросов, они могли обрести хоть какое-то женское счастье…

– Тиана, нам надо уходить отсюда, – твердо сказал Трикс, решив не вдаваться в столь деликатные вопросы. – Я нашел верных людей, но все-таки тебя надо спасать тайно. Ты понимаешь… это ведь наш король приказал отдать тебя витамантам.

Тиана кивнула, и глаза ее опять опасно увлажнились:

– Я знаю. Это все их проклятая дипломатия! Ненавижу политику!

– Тиана, я должен тебя замаскировать… – признался Трикс. – Понимаешь… мой учи… один волшебник очень советовал. Я должен тебя превратить. В кого-то или во что-то. Чтобы, когда мы вернулись, тебя не смогли найти. Это ненадолго, не бойся! Ну, на несколько дней, на неделю…

– В кого-то или во что-то? – заинтересовалась Тиана.

– Ну да. В мальчика, например. Или в бабушку. Или в белочку. Или… или в драгоценный перстень… – Трикс вздохнул. – Нет, в перстень не смогу. В металлическое не получится. Во что-то живое, деревянное… керамическое…

– Керамическое?

– Ну, в вазу, наверное… – Трикс пожал плечами. – Но лучше не надо, вдруг разобьется… Ты кем хочешь быть? Или чем?

– Бабушкой не хочу! – сразу ответила Тиана. – И мальчишкой не хочу, и белочкой! А это вообще обязательно?

Трикс печально кивнул. Ему вовсе не хотелось, чтобы Тиана в кого-то или во что-то превращалась. Но ослушаться Щавеля он не смел.

– А какого размера может быть превращенный предмет? – поинтересовался Паклус. – Я слыхал, что нельзя превращать более легкое в более тяжелое. Но как волшебник способен превратить толстого грубияна в маленькую изящную ящерицу?

– Точно не знаю, – признался Трикс. – Кажется, при этом лишнее рассеивается, а потом берется из окружающей среды… Тиана?

Девочка задумчиво смотрела на него. Потом отважно сказала:

– Знаешь что… А преврати меня в какой-нибудь музыкальный инструмент. В дудочку или во флейту… Я музыку люблю. А тебе будет нетрудно меня носить.

Трикс представил себе, как он подносит к губам флейту-Тиану и начинает наигрывать тихую нежную мелодию, и задрожал от волнения.

– Я попробую, – сказал он. – Сейчас… чтобы не ошибиться… Айпод!

Он открыл верную заклинательную книгу, достал карандашик, на миг задумался. И принялся строчить:

«Юный волшебник произнес слова заклинания, и красивая восхитительная прекрасная девушка преобразилась. Что развеет одиночество мага? Что может говорить, хоть и не имеет человеческого голоса? Что лучший собеседник в час раздумий, что развлечет и даст повод задуматься, что позволит передать все чувства, обуревающие человека, что позволит понять чужую душу? Вместо молодой юной нежной красавицы перед ними оказалось творение искусного мастера, созданное из благоухающего сандалового дерева…»

Трикс задумался. Что там еще есть во флейте? Обязательные для благородного юноши музыкальные уроки он проходил давно и многое успел подзабыть. Вроде как на новых флейтах делают клапаны из меди. Это не годится. А вот на старых – из кости и кожи. Очень даже хорошо!

«…из благоухающего сандалового дерева, драгоценной слоновой кости и нежной телячьей кожи».

– Кхм, – заглянувший через его плечо Паклус, шевеля губами, читал текст. – Ты знаешь, Трикс… я, конечно, не волшебник… и вообще узнаю стиль Щавеля…

– Что-то не так? – обиженно спросил Трикс.

– Ну… – Паклус пошел на попятный. – Тебе видней, конечно.

Трикс перечитал написанное и остался доволен.

– Ты готова, Тиана? – спросил он.

– Да, Трикс, – храбро ответила девочка. – Я готова.

– Юный волшебник произнес слова заклинания и прекрасная девушка преобразилась, – начал Трикс. – Что развеет одиночество мага? Что может говорить, хоть и не имеет голоса? Что лучший собеседник в час раздумий, что развлечет и даст повод задуматься, что позволит передать все чувства, обуревающие человека, что позволит понять чужую душу? Вместо нежной красавицы перед ними оказалось творение искусного мастера, созданное из благоухающего сандалового дерева, драгоценной слоновой кости и нежной телячьей кожи…

Тиану окутало мерцающее розовое свечение. В воздухе возник странный нежный запах. Потом сияние померкло – и розовое платье из парчи осело на пол. На нем что-то лежало. Трикс наклонился – и охнул от удивления.

– Не переживай. – Паклус положил руку ему на плечо. – Я не раз убеждался, что излишне цветастые заклинания могут не достигать цели. Ты очень красиво все говорил…

– Ты только ни разу не сказал, что хочешь превратить Тиану именно во флейту, – вставил Шараж.

– Проще надо быть, – кивнул Паклус. – Четче формулировать. Вот я простой человек… но мне как-то сразу показалось, что ты говоришь не о флейте.

– Я вообще вначале подумал, что речь идет о боевом барабане, – признался Шараж. – Но их из сандалового дерева не делают.

– Но ведь это тоже неплохой вариант, верно? – ободрил Паклус лишившегося дара речи Трикса. – И все верно… и развлечет, и чувства передаст, и одиночество развеет… и может говорить, хоть не имеет голоса… Размер небольшой. В общем, все вполне удачно получилось.

Трикс, бережно державший в руках небольшую, переплетенную в светлую кожу книгу с инкрустацией из слоновой кости, складывающейся в название «ТИАНА», вздохнул и открыл ее на первой странице. Прочитал: «Княжна Тиана появилась на свет в половине четвертого утра, чем доставила изрядные неудобства своей матери, до полуночи танцевавшей на балу. Повитуха, обтерев младенца чистой тряпицей, поднесла его поближе к лампе, всмотрелась и громко сказала: «Простите, ваша светлость, но это девочка!» Князь Дилон, ожидавший под дверью опочивальни вместе с собутыльниками, услышал эти слова и издал горестный вопль…»

Трикс покраснел и захлопнул книжку. Бережно засунул ее под мантию и прижал к боку локтем. Книжка была увесистая и теплая.

– Что ни делается, все к лучшему, – философски сказал Паклус. – Поможешь собрать трофеи?

– Нет… я лучше пошлю кого-нибудь… – неловко отводя глаза, сказал Трикс. – Я… я наверх пойду. Я попрошу кого-нибудь спуститься.

– Пусть Майхель придет, – попросил Шараж. – Он лучше всех отсортирует ценные вещи от барахла.

На палубе «Живодера» было тихо и спокойно. Похрапывающие моряки лежали кружком вокруг грота, головами к мачте, ногами наружу. Рядом бродил Халанбери с молоточком и кровожадно поглядывал на беспомощных врагов. При виде Трикса он оживился:

– Ага! Тиану нашли?

– Нашли, нашли, – кивнул Трикс. – Все в порядке.

– И в кого ты ее превратил?

– Это тайна, – отрезал Трикс. – Ты чего здесь бродишь-то?

– Ну… вот… – Халанбери развел руками. – Лежат…

– Даже не думай! – погрозил ему пальцем Трикс.

– Ага… – печально сказал Халанбери, пряча молоточек за спину. Отошел к борту – и тут же утешился, обнаружив в планшире плохо забитые гвозди. Принялся увлеченно тюкать по ним, вколачивая заподлицо.

Трикс вздохнул и пошел к команде. Отправил вниз Майхеля, а сам перебрался на «Каракатицу» и пошел в капитанскую каюту. Подумал немного, запер дверь на щеколду и, отерев рукавом стол, положил на него книгу-Тиану. Погладил пальцем переплет. Смутился, отдернул руку. Сходил к умывальнику, вымыл руки. Снова вернулся к столу. Бережно открыл книгу где-то ближе к началу.

«Тиана бежала по лужайке, путаясь ножками в высокой траве. Она увидела прекрасную ромашку, понюхала ее и сорвала. Побежала дальше. Увидела еще одну чудесную ромашку. Понюхала ее и сорвала. Оглянулась. Мама с фрейлинами была далеко – шагов десять. Тиана побежала назад. Увидела замечательную ромашку, понюхала ее…»

Трикс на всякий случай заглянул на соседнюю страницу, вздохнул и пролистал сразу страниц двадцать.

Похоже было, что книга все-таки рассказывает не всю жизнь Тианы минуту за минутой, тогда это был бы уж очень толстый том, а самые важные события. Вот только Трикс не всегда был готов согласиться с критериями отбора.

«Гадкая, гадкая, гадкая няня! Я княгиня и не должна стоять в углу! Вот вырасту – посажу няню в башню, пусть там сидит и плачет!»

«Почитай еще минуточку, милая нянюшка! – взмолилась Тиана. – Я хочу узнать, спас ли принц прекрасную принцессу, или его съел дракон!»

«Этот неловкий мальчишка сразу понравился Тиане. Было очень обидно, что он на нее совсем не обращал внимания, а предпочитал играть с оруженосцами во дворе или рыться в библиотеке. Поэтому Тиана то и дело подходила к нему, закатывала глазки, как взрослые фрейлины, и говорила: «Мне скучно, благородный юноша, развлеките меня!» У мальчишки сразу делались тоскливые и обиженные глаза, но он, печально поглядывая в окно, начинал что-нибудь рассказывать или покорно играл с красивыми куклами Тианы. Так ему и надо, подумаешь, со-герцог…»

Трикс покраснел. Это же про него! Это про их поездку в Дилон! Тиана его помнила, и он даже ей понравился! Вот это да!

Он пригладил волосы, вытер вспотевшие руки о мантию. И перелистнул книгу на самую последнюю страницу.

«Тиане было очень страшно, но она даже не подала виду. «Преврати меня в дудочку или флейту», – сказала она и с замиранием сердца представила, как этот смешной, влюбленный в нее мальчишка будет прикасаться к флейте пухлыми губами.

Но все пошло не так! Юный маг оказался таким недотепой, что превратил ее не в дудочку, а в книгу. В волшебную книгу, описывающую всю ее жизнь! Он прижал книгу к груди, напротив бешено стучащего сердца, притащил на свой корабль и принялся читать. Ему даже в голову не пришло, что это очень нехороший поступок, что это даже хуже, чем насильно выдать княгиню замуж за витаманта! А особенно Тиана боялась, что Трикс заглянет на двести шестую или триста восьмую страницу…»

Трикс захлопнул книжку. Сердце у него и впрямь колотилось как бешеное.

– Я не буду туда заглядывать, – пообещал он.

И тут же почувствовал, как сильно ему хочется прочитать эти две страницы!

Ну просто ужасно хочется!

В дверь легонько постучали. Трикс засуетился, спрятал книгу под мантию и открыл дверь. На пороге стоял Иен.

– А чего ты закрылся? – спросил он.

– Да… так…

– А что в капитанской каюте?

– Хорт все равно трофеи собирает, а тут светло и стол большой.

Иен уселся за стол и хитро посмотрел на Трикса:

– Ну как, Тиану нашли?

– Угу.

– И во что ты ее превратил?

– Не твое дело!

Иен надулся.

– В книжку, – смилостивился Трикс, решив не уточнять, что это получилось случайно. – В книжку под названием «Тиана». Там вся ее жизнь описана!

– Ух ты! – восхитился Иен. – Покажь?

Трикс положил книгу на стол, сказал:

– Только не лапать!

– Ладно… – Иен с любопытством рассматривал книгу. – С картинками?

– Нет.

– Жалко…

– Иен… вот послушай, – не удержался Трикс. – Я ее полистал… ну, чуток… Такое дело…

Он коротко рассказал Иену то, что прочел в книжке.

– Ну и что было на тех страницах? – заинтересовался Иен.

– Ты что! Я не заглядывал!

– Ну и дурак.

– Это же нечестно! Она же сама сказала, что не хочет этого!

– Она как сказала? Не хочет или боится?

– Ну… боится.

– Это две большие разницы, – веско сказал Иен. – Если женщина говорит, что не хочет, – значит, она боится. А если она говорит, что боится…

– Значит, не хочет?

– Нет! Наоборот! Если женщина говорит, что боится, значит, хочет!

Трикс задумался.

– А ты уверен?

– А то! – фыркнул Иен. – У меня папаша всегда так говорил. А он у меня не дурак был. Только воду пил сырую, думал, она здоровее…

– Если женщина говорит, что не хочет, значит, боится, если говорит, что боится, значит, хочет… – повторил Трикс. – Странно как-то. Но убедительно.

– Да и вообще, чего ты ее слушаешь! – нагло сказал Иен. – Ты же в нее влюбился, верно? И хочешь на ней жениться?

– Ты что мелешь! – завопил перепуганный Трикс. – Я просто выполняю свой рыцарский долг!

– Да ладно, – пренебрежительно сказал Иен. – Это всякому видно, что ты в нее втюрился. А что такого? Она сирота, ты сирота. Оба благородных кровей. Тем более ты ради нее подвиг совершил!

– Ну, вообще-то в летописях после этого положено жениться, – признался Трикс. – Так обычно и пишут. «И победив дракона, герой поднялся в покои прекрасной дамы. После чего, как честный человек, был обязан на ней жениться…»

– Вот! – махнул рукой Иен. – Читай!

Трикс колебался. Потом сказал:

– Все-таки хорошо бы еще проверить. У какой-нибудь женщины спросить.

– Где ты здесь найдешь женщину? Те две страшные фрейлины и на женщин-то не похожи, да к тому же спят как сурки.

– А фея? Она ведь не мальчик. Где Аннет?

– Сидела на плече у Бамбуры и тебя ругала. Тоже влюбилась, – непоследовательно, но как-то убедительно сказал Иен.

Трикс нахмурился и громко позвал:

– Аннет! Фея Аннет, твой повелитель вызывает тебя!

Раздался шелест крыльев, и в открытое окошко влетела фея. Обиженно сказала:

– И вовсе незачем так орать.

– Аннет, хочешь, я тебя поцелую? – спросил Трикс.

Фея затрепетала в воздухе. Покраснела как маков цвет. И тихонько ответила:

– Я боюсь…

– Значит, хочешь, – задумчиво сказал Трикс. – А ты хочешь, чтобы я дружил с Тианой?

– Не хочу!

– Значит, боишься… – хмыкнул Трикс. – Да, как-то все верно получается. Аннет, милая, пожалуйста, слетай к Паклусу. Поторопи их. Надо возвращаться.

– Для тебя все, что угодно! – просияла фея и выпорхнула из каюты.

– Вот! – гордо сказал Иен. – Говорю же, мой папенька не дурак был, только…

– Только воду во время горячки не кипятил, – кивнул Трикс. – Ладно, сиди и молчи!

Он осторожно раскрыл книгу на двести шестой странице. И принялся читать:

«Весь день, с раннего утра до позднего вечера, княжна провела за пяльцами. Она вышила сорок семь маргариток, четыре лилии и три незабудки. С незабудками было труднее всего…»

– Ерунда какая-то! – дочитав страницу, воскликнул Трикс. – Она тут сидит и вышивает!

– Что вышивает?

– Цветочки!

На всякий случай Трикс прочитал и соседние страницы, но ничего хоть сколько-нибудь интересного или относящегося к нему не увидел. На двести седьмой странице, правда, княжна умылась и отошла ко сну, но описано это было так кратко и целомудренно, что вряд ли могло кого-то смутить.

Для верности Трикс открыл и триста восьмую страницу. Здесь его ожидало долгое и скучное описание придворного бала, на котором Тиана даже не танцевала, поскольку, лазая по деревьям за орехами, подвернула ногу и просто сидела на стульчике, обмахиваясь веером.

– Фигня какая-то! – сказал огорченный Трикс. – Сидит на балу, веером машет как дура!

– Девчонкам веры нет! – согласился Иен.

Трикс вздохнул и открыл книгу на последней странице.

Удивительное дело – текста стало больше.

«Конечно, если бы Трикс не заглянул на эти страницы – Тиана бы обиделась. Ведь если Трикс по-настоящему в нее влюблен, то никакие уговоры не должны были ему помешать узнать побольше о прекрасной княгине! Но вот если Трикс всерьез вздумал прочитать всю книжку и узнать про Тиану все-все-все – это будет очень большой ошибкой! Всякой женщине лестно, когда мужчина старается узнать о ней как можно больше. Но ни одной женщине не понравится, если мужчина узнает про нее все!»

– Как сложно-то, – задумчиво сказал Трикс, откладывая книгу. – Колдовать куда легче…

– Вредничает? – мудро спросил Иен. – Это ничего. Главное, что она у тебя благородная, значит, драться не станет…

Трикс вздохнул, спрятал книгу и пошел на палубу, где Паклус с Шаражем честно делили на всех принесенное с «Живодера» добро.

Поздним вечером, тремя днями позже, глубоко сидящая в воде «Каракатица» пришвартовалась в гавани Дилона.

На обратном пути Трикс не рискнул вызывать сильный ветер. В этом вроде как не было нужды, да и Хорт, озабоченный количеством воды в трюме, попросил спешить помедленнее. Так что Трикс после нескольких попыток сколдовал умеренный ветер, временами до порывистого, который и погнал «Каракатицу» домой.

Трикса немного тревожило, что весь экипаж каким-то образом узнал, во что именно была превращена княгиня. То ли разболтал Иен, то ли Шаражу отказала прославленная горская сдержанность, то ли Паклус, празднуя с командой победу, выпил слишком много пива. Но стоило кому-то увидеть в руках у Трикса книжку, как все начинали вести себя крайне вежливо и едва ли не раскланиваться. Последним узнал про новый облик Тианы малыш Халанбери – ему рассказал сам Трикс, плюнув на бессмысленную секретность. Он отреагировал на удивление спокойно – вздохнул и сказал: «А все-таки в жабу было бы интереснее, ага…»

Немного утешало Трикса то, что комедианты собирались покинуть Дилон и отправиться с «гастрольным чёсом», как непонятно выразился Майхель. Триксу показалось, что немалую роль в этом решении сыграло желание актеров оказаться подальше от берега, куда временами приплывали витаманты. Что до Паклуса, то за него Трикс был спокоен. И вовсе не потому, что верил в его молчание. Просто для рыцаря спасение Тианы было рядовым событием, одним из многих в богатой приключениями жизни. Трикс подозревал, что через неделю Паклус и не сразу вспомнит про их великую битву с Гаваром.

На пирсе корабль встречал одноногий трактирщик. Трикс заподозрил, что тот вовсе не так прост, как хочет казаться, – его явно оповестили о возвращении корабля, который принадлежал, как начал догадываться Трикс, не мифическому запившему капитану, а самому трактирщику. Видимо, пьянство капитана кончилось тем, что старая шхуна перешла в уплату долгов и была быстренько сдана в аренду без всякой надежды на возвращение.

Судя по реакции трактирщика, так оно и было.

– Вы вернулись! – завопил он, едва Паклус сошел на берег. – Лопни мой желчный пузырь, вы вернулись! Это корыто не пото… Эта крепкая посудина еще послужит отважным морякам!

Паклус, которому, как самому сильному, пришлось чаще всех стоять на помпе, откачивая воду из трюма, мрачно посмотрел на трактирщика и не проронил ни слова. Тот, оценив ситуацию, отошел в сторонку.

Нагруженная тюками, на которые портовое отребье бросало жадные взгляды, отважная команда добрела до ближайшего приличного трактира, где оккупировала стол в отдельном зале. Все взяли пива, даже Халанбери заказали маленькую кружку грушевого сидра.

– Плавать с вами было удовольствием для меня, – первым сказал Хорт. – Приятно было вспомнить молодость.

Все дружно выпили.

– Сражаться с вами бок о бок было наслаждением, – выступил с ответной речью Паклус.

Все снова сдвинули кружки и посмотрели на Трикса.

– Колдовать рядом с вами – это счастье! – пылко сказал Трикс и заслужил одобрительные взгляды.

Когда закончили свои благодарственные речи комедианты, все взоры обратились к Иену. Тот уже несколько минут, наморщив лоб, что-то обдумывал.

– Чистить для вас картошку и варить кашу было радостью всей моей жизни! – отчеканил Иен.

Он тоже удостоился одобрительных кивков.

– Мыть палубу, по которой вы ходили, – это великолепно! – пискнул Халанбери. – Ага. Но вот чистить картошку мне не очень понравилось…

Суровый варвар с улыбкой потрепал его по голове:

– Ты хорошо справлялся. Скажи, а не хочешь ли ты присоединиться к нашей труппе?

– Убираться в театре? – загрустил Халанбери.

– Нет, мы возьмем тебя актером. Ты мне нравишься, маленький отважный воин. Ты будешь мне сводным братом!

Несколько секунд Халанбери обдумывал соблазнительную перспективу. Но помотал головой:

– Спасибо. Но я не могу бросить сестру! Я буду рядом с Триксом.

Трикс вздохнул, представив, что скажет по этому поводу Щавель. Но спорить не стал.

– Летать рядом с вами – феерично! – внезапно выкрикнула Аннет, сидевшая на спинке свободного стула.

Паклус молча протянул ей полную кружку, и Аннет отпила каплю пива.

– Мы сделали большое и доброе дело, – торжественно сказал Паклус, вставая. – Возможно, когда-нибудь о нем будут сложены баллады и легенды. Но пока – молчание! У витамантов длинные руки!

Все понимающе закивали.

– Пойдем, – кивнул Паклус Триксу. – Я провожу тебя к Щавелю.

Хоть Триксу и довелось уже побывать в настоящем бою, но он принял предложение рыцаря с благодарностью. И дело, конечно, было не в витамантах – ночной город таит много неприятных сюрпризов и без всякой магии: жадных разбойников, пьяных хулиганов, самаршанскую бедноту, которую городские власти любили нанимать для рытья канав и обтесывания камня…

Но к могучему рыцарю, сопровождающему двух подростков и ребенка, никто, конечно, приблизиться не посмел. Они дошли до домика Щавеля без всяких приключений. В окнах горел свет и доносилась негромкая игра на лютне. В саду фланировал летучий огонек.

– О… – с ноткой зависти сказал Паклус. – У Радиона гости… Что ж, идите, а я подожду, пока за вами закроется дверь, и продолжу свой путь…

– Куда вы пойдете, сэр рыцарь? – сочувственно спросил Иен.

– Мало ли в Дилоне постоялых дворов? – Рыцарь пожал плечами.

– Нет-нет, так не годится! – Иен схватил рыцаря за руку. – Пойдемте! Щавель же ваш друг, неужели он не приютит вас на ночь?

Трикс с сомнением подумал, что Иен раскомандовался зря. Конечно, Щавель с Паклусом друзья, но не Иену, который сам при Щавеле был на птичьих правах, приглашать его в дом!

– А ты как считаешь? – с надеждой спросил Паклус Трикса.

– Он обидится, если вы не зайдете! – пылко сказал Трикс.

Сторожевой огонек бдительно облетел вокруг них, но останавливать не стал. Трикс подошел к двери и постучал. Внутри продолжала звенеть лютня, и чей-то приятный голос что-то негромко напевал. Трикс толкнул дверь, и она открылась.

Взору их предстало зрелище сколь удивительное, столь и неловкое.

Сразу же за дверями, в прихожей, стоял пожилой человек, судя по лицу – простолюдин, судя по роскошной одежде – богатей, не то купец, не то видный мастер одной из гильдий. Под мышкой он держал небольшой сундучок. Чуть дальше сидела на стуле старуха со вздорным лицом, крепко сжимая в руках парчовый кошель. За спиной старухи стоял немолодой лакей. И купец, и старуха бросали друг на друга неприязненные взгляды. У самого входа в большую залу стоял напряженный юноша изящной наружности, в кружевной батистовой рубахе и штанах с отворотами. У молодого человека тоже был в руках пакет.

– Куда без очереди-то? – возмутился простолюдин, когда Трикс начал протискиваться мимо него. – Я, почитай, с обеда жду!

Из кармана Трикса выпорхнула Аннет и гневно пропищала:

– Смерд! На колени, или обратишься в гнилую корягу! Перед тобой – ученик Радиона Щавеля, великий маг Трикс Солье!

– Так бы и сказали сразу, что маг, – без особого испуга произнес простолюдин. – Проходите, ваше право… А пугать честного краснодеревщика не надо! Наша гильдия в городе видная, без нас благородным господам ни колыбели для младенца, ни стола для еды, ни домовины для упокоения!

Старуха ничего не сказала, лишь вперила в Трикса такой недовольный взгляд, что мальчик не выдержал и отвернулся. Сопровождаемый своим эскортом, он прошел в залу, где обнаружил еще ряд совершенно не похожих друг на друга горожан:

смуглого парня с бегающими глазками, прячущего что-то за пазухой,

жмущуюся к матери молодую девицу с зареванными виноватыми глазами,

хмурого стражника, бросающего на смуглого парня подозрительные взгляды,

моложавого музыканта, довольно приятно наигрывающего на лютне и напевающего старинную балладу,

древнего старика, вокруг которого стояли три здоровых мужика, судя по поразительному общему сходству – братья-близнецы.

– Э-э… – протянул Паклус, оглядываясь. – А Радик-то наш решил поработать… на благо города Дилона…

В этот момент дверь кабинета открылась, и оттуда вышел взволнованный, раскрасневшийся мужчина средних лет. Следом за ним показался Щавель со словами:

– …вы убедитесь, что эффект долгосрочный, в отличие от корня мырдовника и мускусных притираний… Следующий!

Тут он увидел Трикса – и на лице его отразилась искренняя радость.

– Ты вернулся! О! И Паклус!

Маг и рыцарь обнялись, Трикс заслужил одобрительное похлопывание по плечу, Аннет получила кивок, Иен и Халанбери удостоились беглого взгляда.

– На сегодня прием окончен! – торжественно объявил Щавель. – Вернулся мой ученик, которого я посылал… э… в Серые Горы за могучими эликсирами. Завтра, приходите завтра!

Люди безропотно потянулись к выходу, недовольно поглядывая на Трикса. Из прихожей попытался было высунуться краснодеревщик, но Щавель так на него зыркнул, что и он смолчал.

Только старик с тремя сыновьями остался сидеть.

– Дедушка! Ау, дедушка! – громко произнес Щавель. – Завтра прием, идите домой почивать, пожалуйста!

– Не глухой! – скрипуче ответил дедушка. – Нельзя мне домой, чародей. Помру ведь.

– Да ты еще крепок, ты еще покоптишь небо, – попытался успокоить его волшебник. – Завтра приходи!

– Помру ночью, коли не примешь, – упрямо ответил дед. – Эти меня и изведут. – Он сурово посмотрел на сыновей. – Они уже намаялись ждать, кого наследником назову. Сговорятся ночью, да и придавят подушкой!

– Папа, да что вы такое говорите! Вы же велели выкинуть все подушки! – возмутился один из сыновей.

– Потому и жив! Не подушкой придавят, так в вино цикуты намешают, знаю я их, неслухов!

Три сына задумчиво и как-то заинтересованно переглянулись.

– Ладно, – сдался Щавель. – Из уважения к сединам… Чего тебе надобно, старче?

Дедок откашлялся и сказал:

– Было у меня три сына. Старший – умный, средний – сильный, младший – добрый. Почуял я, что смерть моя близка, вот и решил разделить свое имущество. Старшему оставить мельницу, он с жерновами умеет обращаться. Среднему – осла, пусть грузчиком в порту работает. А младшему – любимого моего котика, он один такой слюнтяй, что не выбросит скотинку на улицу.

– Пока не вижу проблемы, – признался Щавель.

– Так я ж их различить не могу! – неожиданно громко завопил старик. – Они ж близнецы, от того и мать их померла в родах! Призвал к себе, спрашиваю, кто старший – каждый говорит, что он!

Братья потупились.

– Сговорились? – заинтересовался Щавель. – Неожиданный ход. Сильный!

– Папенька, – попросил один из братьев. – Да не делите вы добро. Позвольте все продать.

– Включая этого вонючего кота! – вставил второй.

– А деньги мы поделим поровну! – взмолился третий. – Ну чего нам, близнецам единоутробным, в раздор входить?

– Так продайте и поделите все, как отца схороните, – предложил Паклус, тоже увлекшийся ситуацией. – Делов-то!

– А вдруг старший, то есть я, после папенькиной смерти передумаю и делиться не захочу? – спросил один из братьев.

– Я, старший, умный очень, а все умные – они жадные, – сказал второй.

– Для меня, старшого сына, воля папенькина будет священна, – печально сказал третий.

Щавель захохотал:

– Молодцы, братья! Как завернули! Трикс, а ну-ка покажи мастерство. Как можно помочь дедушке мельнику?

Трикс задумался.

– Дедушка, а нет ли у сыновей ваших какого-то отличия? Ну, родимое пятно…

– У одного с детства след от ремня на левой ягодице, это я пряжкой попал, – вспомнил дед. – У другого на мизинце ноготь слез, это он под жернов неудачно руку сунул… А у третьего – на ноге шрам, телегу разгружал и уронил бочонок… Но у какого и что именно – это я не помню!

– Недостаточно данных, – печально сказал Щавель. – Логика здесь бессильна…

– Возможно, стоит применить заклинание, улучшающее память? – предположил Трикс.

– Я бы не советовал, – сказал Щавель. – Когда человек в таком преклонном возрасте – самая невинная магия может его убить.

– Тогда заклинание правды! – сказал Трикс. – Чтобы братья признались, кто есть кто…

– Мы будем жаловаться регенту! – сказал один брат.

– Запрещено такую магию к честным людям применять! – добавил второй.

– А скрывать, кто ты есть, из благородных побуждений – не преступление! – подытожил третий.

Трикс задумался. Щавель с улыбкой смотрел на него.

– Хорошо, – сказал Трикс. – У кого на ягодице след от ремня?

Стоящий слева брат поднял руку.

– У кого ногтя нет на мизинце?

Поднял руку и продемонстрировал палец брат, стоящий в центре.

– А на ноге отметина?

Брат, стоящий справа, кивнул.

– Вполне достаточно, – сказал Трикс. – Добрый брат не мог заслужить такой отцовский гнев, чтобы получить отметину от ремня на всю жизнь. Итак, слева либо сильный, либо умный. Умный брат не мог прищемить палец в жерновах. Итак, в центре либо сильный, либо добрый. Сильный брат не уронил бы тяжесть. Итак, справа либо умный, либо добрый.

– Мне кажется, это нам ничего не дает… – почесал переносицу Паклус.

– Это нам дает все! – торжественно ответил Трикс. – Допустим, что слева – сильный. Тогда в центре – добрый. А справа – умный! Так?

– А если слева умный? – спросил Паклус.

– Тогда в центре сильный, а справа – добрый!

– Ну и что? Есть два равновероятных варианта! Щавель прав, логика тут пасует!

– Зато мы точно знаем, что стоящий в центре – не умный, не старший сын! – гордо сказал Трикс. – Мельницу он точно не получает!

Стоящий в центре сын разинул рот. Посмотрел на братьев. Те отвели глаза.

– Ну а мелкую скотину, вроде осла и кота, можно распределить в рабочем порядке, – продолжил Трикс. – Я склоняюсь к мысли, что умный брат тоже не попался бы на шалостях и не получил ремня. Значит, слева сильный! В центре, таким образом, оказывается не сильный, не умный, а добрый – что и подтверждает факт получения им травмы, по доброте душевной он пытался работать на мельнице без всякой сноровки и способностей! Ну и, конечно же, склонный к умному труду брат, стоящий справа, оказался непригоден к погрузочно-разгрузочным работам. Все! Сильный – ему осла, добрый – ему кота, умный – ему мельницу!

Дедок почесал в затылке.

Первым не выдержал брат, стоящий справа.

– Это я-то к работам непригодный? – завопил он. – Это я-то? Как что таскать, как что грузить – всегда меня, оттого и поранился!

– Это я не умный? Это я-то в жерновах палец прищемил, оттого что не способный и несноровистый? Да я с пяти лет при жерновах, оттого и прищемился! – обиделся стоящий в центре.

– Да я по заднице получал только по доброте своей душевной! – бушевал брат, стоящий слева. – Они хулиганят, а потом просят: «Братик, возьми на себя вину, тебя папка любит, пороть будет не сильно!»

Трикс гордо посмотрел на волшебника. Тот одобрительно кивнул. Тогда Трикс подмигнул растерянному Паклусу и сказал:

– Логика – она вообще в человеческих отношениях не применима. И любые факты можно на любую сторону вывернуть. Я это и сделал. Тут главное – спорщиков раззадорить, заставить их на несправедливость обидеться.

– Из него действительно получится хороший волшебник, – признал Щавель. – Так, дед, муку принесли? Пускай твой сильный сын ее тащит в кладовую. И все, все, прием окончен!

Когда старик вместе со смущенными сыновьями удалился, Радион с довольным видом вытер руки о полы рабочей мантии и сказал:

– Удачный вечер. Три золотых, шесть серебряных. Гусь, мука, корзинка яиц, стопка свежих полотенец, сапоги, отрез бархата на новую мантию, две битые куры… эй, мальчик… как тебя…

– Иен, ваше мудрейшество!

От неожиданного титула Радион слегка оторопел, но заострять на нем внимания не стал:

– Мальчик Иен, иди на кухню, ощипи кур и пожарь со специями. Умеешь?

– Конечно! – Иен изо всех сил старался продемонстрировать свою полезность. – Халанбери, кончай ковырять в носу! Пошли готовить ужин!

– Ага!

– И пусть этот, мелкий, вымоет руки с мылом! – крикнул вслед волшебник. Тяжело вздохнул и, опускаясь в кресло, пробормотал: – Я так надеялся, что где-нибудь в пути эти дети потеряются.

– Щавель, ну нельзя же так, это ведь дети! – укоризненно сказал Паклус, садясь рядом.

– Были бы взрослые – превратил бы во что-нибудь полезное в хозяйстве! – пригрозил Щавель. – Кстати… как ваше… путешествие?

– Удачно! – просиял Трикс. – Кня…

– Тихо, тихо, тихо! – замахал руками Щавель. – Меня не интересуют твои родственники, твои любовные похождения и дорожные тяготы. Сходил в отпуск – вот и славненько.

Трикс вздохнул.

– Никто не погиб?

– Абсолютно, – поразмыслив, сказал Паклус. – Мертвые ведь умереть по второму разу не могут?

– Нет, нет и нет! – замотал головой Щавель. – Они могут только упокоиться. Совсем другое дело. А я тут был вынужден оказать небольшую помощь местному населению. Ну, сами понимаете… – Он помолчал. – Жрать-то хочется!

– В наши дни нет былого уважения к магии… как и к искусству меча… – кивнул Паклус. – Веришь ли, наш поход пришлось отмечать в ужасной таверне. Пивом! Там даже не было благородного вина…

– Трикс, в буфете! – скомандовал Щавель.

Трикс принес из буфета пузатую бутылку (похоже, Щавель перечислил не все дары благодарных за помощь горожан) и, по собственному почину, три бокала. Щавель и глазом не повел – сковырнул залитую сургучом пробку и разлил вино на троих.

– Садись, – велел он Триксу.

Трикс подтащил стул и сел рядом с магом и рыцарем.

– Итак, мой юный ученик… – Волшебник понюхал бокал и удовлетворенно кивнул. – Итак, мой юный ученик, я рад сообщить тебе тот факт, что ты переходишь из рядовых прихвастней в подаваны!

– Браво! – сказал Паклус и отпил вина.

– С этого момента ты можешь помогать мне в волшебстве, творить собственное волшебство без разрешения и приветствовать других волшебников не поклоном в пояс, а вежливым кивком головы! Сейчас ты почувствуешь, как растет твоя заклинательная книга…

Трикс и впрямь почувствовал на поясе шевеление – его Айпод ощутимо увеличился в размере.

– Ну а что касается твоего ученического посоха – ты можешь превратить его в волшебный!

– Как? – восхищенно спросил Трикс.

– Ну как это как? Заколдуй его!

– А как именно заколдовать?

– Ах да, ты же не знаешь Табели о рангах… – кивнул Щавель. – Итак, посох прихвастня во всем подобен волшебному, но по сути – это просто палка.

– Знаю, – грустно кивнул Трикс.

– Посох подавана куда серьезнее! Ты можешь заколдовать его так, чтобы в нужный момент он начинал светиться грозным багровым или колдовским зеленым светом, или же так, чтобы при ударе о землю или врага он испускал снопы искр, или же так, чтобы в момент опасности, когда у тебя от страха вспотеют руки, посох начинал угрожающе рычать и устрашающе стонать. Но только что-то одно из трех!

– Ага… – Трикс задумался. – А у преспешника?

– У преспешника посох может сразу и светиться, и испускать искры и издавать звуки!

– А у настоящего волшебника?

– Ну, тут все ограничивается твоей фантазией, – засмеялся Щавель. – Я вот люблю, чтобы цветочки распускались от удара посоха. Ну а если испугаюсь, то из посоха начинают вылетать вороны и со зловещим карканьем кружиться над головой.

– А что он делает, волшебный посох? – тихо спросил Трикс, уже зная ответ.

– Производит впечатление на окружающих, – так же тихо ответил Щавель. – Ну ты пойми, дружок, работа волшебника – на девяносто процентов работа на зрителя!

Трикс кивнул.

– Зато эффектный посох позволит тебе творить более сильную магию! – ободрил его волшебник. – Ну же! Пей до дна, мой славный подаван!

Трикс вздохнул и залпом осушил бокал.

Вино было густым, сладким, крепким – куда крепче, чем то, которое он привык пить в родительском доме. У Трикса закружилась голова.

– Он очень хорошо показал себя в бою, – сказал тем временем Паклус. – Да и с самого начала…

– Я ничего не хочу слышать! – с болью в голосе воскликнул Щавель. – Ничего! Не имею права!

– А если я расскажу историю, случившуюся со мной невесть в какие времена невесть в каких краях? – спросил Паклус. – Однажды пришел ко мне один знакомый молодой маг…

– Это идея! – просветлел Щавель. – Только без имен!

Иен с Халанбери торжественно принесли с кухни жареных кур. Подобревший при виде еды Щавель выделил Иену ножку и крылышко, а Халанбери – ножку, после чего отослал ужинать на кухню. Судя по раздающемуся временами хихиканью и звону посуды, они там вовсе не скучали.

– И тут мы увидели корабль вита… неприятеля! – рассказывал тем временем Паклус.

Аннет, последний час хмуро порхавшая по комнате, спустилась к уху Трикса и прошептала:

– Милый, я слетаю поужинать…

– Куда?

– Да есть тут на окраине одна делянка… – туманно отозвалась фея. – Ты мне оставь кусочек пирожного, ладно?

– Какого пирожного?

– Того, что Щавелю принес кондитер в награду за… за один эликсир. – Аннет сегодня предпочитала изъясняться загадками. – Ну пока, милый!

Фея улетела, а Трикс, сбегав по просьбе волшебника к буфету за второй бутылкой, продолжил слушать историю о своем героизме. К вину он теперь притрагивался с осторожностью, но все равно вскоре начал клевать носом и едва не проспал возвращение Аннет.

– Всем чмоки в этом зале! – воскликнула фея, влетая в открытую форточку. И с веселым звонким смехом закружилась над столом в танце.

Щавель и Паклус, только что обсуждавшие, сумеет ли злобный витамант по дну морскому добраться до Хрустальных островов, замолчали и с любопытством уставились на нее.

– Что же вы такие грустные? – осыпая мага и рыцаря сверкающей серебристой пыльцой, вопрошала фея. – Почему вы не радуетесь вместе со мной? Я хочу веселья! Я хочу праздника!

– Скажи, Аннет, а ты не могла бы стать одного с нами роста? – спросил Паклус, поглаживая бороду.

Щавель, уже задававший когда-то тот же вопрос, скептически улыбнулся. Но фея неожиданно прекратила танцевать в воздухе и ответила:

– Да. Но для этого ты должен меня поцеловать.

– Я готов! – немедленно ответил рыцарь.

Аннет опустилась ниже и села на подставленную Паклусом ладонь. Щавель с сомнением хмыкнул. Рыцарь откашлялся, бережно поднес Аннет к губам и неловко чмокнул.

– Ха-ха-ха-ха-ха! – взмывая к потолку, закричала Аннет. – Такой большой, а верит сказкам! Я фея цветов! Цветы – они маленькие! Я не могу вырасти! Ха-ха-ха-ха-ха! Что ты хмуришься, сэр рыцарь? Не надо! Каждый раз, когда ты хмуришься, в мире умирает фея!

– Если ты не прекратишь хохотать, то одна моя знакомая фея точно умрет! – рявкнул рыцарь, побагровев.

Фея презрительно хихикнула, но отлетела подальше и веселиться перестала. Улыбающийся Щавель сам сходил в свой кабинет, вернулся с большой коробкой шоколадных пирожных и выложил их на стол:

– Аннет, присоединяйся. Очень жаль, что ты не можешь составить нам компанию по-настоящему, но…

Упрашивать долго фею не пришлось. Трикс, который уже несколько минут задремывал, на секунду закрыл глаза – и обнаружил, что половина пирожных съедена!

– Ну ты даешь! – воскликнул он. – За одну секунду столько слопать!

Щавель, Паклус и Аннет недоуменно уставились на него. Трикс вдруг сообразил, что из кухни больше не слышны голоса Иена и Халанбери, под столом стоят пять пустых винных бутылок, а в руках мага откуда-то появилась дымящаяся трубка.

– Ты целый час проспал сидя, мой юный ученик, – мягко сказал Щавель. – Иди-ка ты в кровать. Можешь лечь в моей спальне, я сегодня переночую в кабинете.

– Это если мы вообще ляжем! – бодро сказал Паклус.

Трикс не стал спорить и ломаться – глаза так и норовили закрыться. Он побрел в спальню мага – судя по постели, за прошедшую неделю Щавель в ней ни разу не ночевал. Стянул ботинки, сбросил куртку и, не раздеваясь дальше, повалился на кровать. Книжку-Тиану, которую он, даже заснув за столом, бережно прятал за пазухой, Трикс переложил под подушку. Потом, не удержавшись, достал и некоторое время разглядывал обложку, осторожно поглаживая пальцем буквы Т, И, А, Н, А. Потом положил на кровати рядом с подушкой и уснул.

Разбудила его Аннет – наверное, уже под утро, так как в окнах светало, но по ощущениям Трикса – сразу же, едва он закрыл глаза. Вначале Трикс услышал тихую ласковую песенку:

Колыбельная эта, будучи самой распространенной в королевстве, пользовалась тем не менее сомнительной славой. Говорили, будто среди людей она пошла от эльфов-кровопийц и прочего лихого волшебного народца, норовящего в ночной тиши напасть на сонного ребенка. Но эльфов и прочий сомнительный сброд давно уже загнали в глухие чащобы, а колыбельная обладала остаточной магией и прекрасно усыпляла непослушных детей. Ну не пропадать же добру? Так что все детство Трикс засыпал под эту песенку…

Напевая песенку, Аннет принялась подтыкать со всех сторон одеяло. Не то чтобы Трикс в этом нуждался – было тепло, но забота каждому приятна…

Под знакомый с младенчества напев Трикс снова стал засыпать. Но Аннет внезапно замолкла. А потом больно ущипнула Трикса за щеку и возмущенно закричала в самое ухо:

– Ни стыда, ни совести! Ты что делаешь?

– Что? – Трикс испуганно сел на кровати, натягивая одеяло до подбородка.

– Ты затащил невинную девушку к себе в кровать! – Аннет обвиняюще указала на книгу.

– Но она же книжка! – возмутился Трикс.

– Ну и что?

– Но она же просто лежит рядом со мной! Вот, даже в балладах… – Трикс спросонку никак не мог вспомнить нужной истории, но потом строки из приключений барона Хмара всплыли сами собой. – Когда доблестный Хрей спас прекрасную Азоль из лап разбойников, он лег рядом с ней почивать…

Аннет нахмурилась. Спросила:

– Что, так и сказано?

– Ну да… лег почивать, а свой верный меч Оксогон положил между собой и Азоль…

– Вот! – Аннет затрепетала крылышками. – Единственная ситуация, при которой благородный юноша может лечь в одну постель с дамой – если между ними лежит острый меч!

Трикс подумал и решил, что Аннет права. В балладах либо герой ложился с дамой, а сразу за этим следовала свадьба, либо в постели они оказывались втроем – герой, его меч и его дама.

– У меня нет меча, – признался он. – Возможно, сгодится посох?

– Убери девушку в тумбочку! – топнув в воздухе ножкой, заявила Аннет. – Веди себя как подобает!

Пристыженный Трикс спрятал книгу в тумбочку, предварительно вытащив из ящика засохший сухарик, старую курительную трубку, пустой граненый флакон с надписью «Душистая вода № 4» и огрызок карандаша. Очевидно, все это принадлежало Щавелю.

Едва он опустил голову на подушку, как обнаружил, что рядом на постели примостилась Аннет, с умилением глядя ему в глаза.

– Ты чего? – спросил Трикс.

– Собираюсь поспать, милый!

– Еще чего! Как благородный юноша… – Трикс ловко схватил фею двумя пальцами за талию, – я просто обязан отправить тебя спать в тумбочку!

– Неблагодарный! – всхлипнула фея, вырываясь из его рук. – Хорошо, хорошо, запри меня в коробочку, посади меня в пузырек, свяжи меня суровыми нитками… – Она на миг замолчала, после чего с неожиданным энтузиазмом воскликнула: – Свяжи, свяжи меня суровыми нитками, мой строгий властелин!

– Так, – выпуская Аннет, сказал Трикс. – Я и впрямь твой повелитель, забыла? А ты мой фамильяр! Волшебный слуга! Так что приказываю – веди себя тихо, спи где-нибудь не на кровати и… и вообще не приставай!

Он поставил фею на тумбочку, уронил голову на подушку и мгновенно уснул.

Проснулся Трикс от какого-то неприятного назойливого ощущения. Открыл глаза и обнаружил, что Аннет, использовав флакон из-под «Душистой воды № 4» в качестве скамейки, лежит на тумбочке, подперев голову руками и мечтательно смотрит на него.

– Ты чего? – прошептал Трикс.

Аннет пожала плечиками и игриво заболтала ногами.

Трикс вздохнул и сел на кровати. В окно уже вовсю светило солнце. Пора было вставать.

– Аннет, нам надо поговорить, – сказал Трикс.

Фея сразу же насторожилась – как и любой человек, услышавший такую фразу.

Удивительное дело! Почти все люди (а также большинство нелюдей) обожают поговорить. Солдат рассказывает о своих ратных подвигах. Девушка обсуждает с подругами своего любимого. Злобный Черный Властелин, стоя на пороге завоевания мира, пускается в длинный разговор с поверженным противником – будто специально давая ему время собраться с силами и победить.

Да что тут говорить! Вот ты, мой любезный читатель. Да, да, именно ты! Я к тебе обращаюсь. Если ты юн – подойди к маме и скажи: «Мама, нам надо поговорить». Ты увидишь, как забавно она побледнеет и беспомощно опустит руки! А если ты немолод и у тебя самого есть дети – подзови-ка сына и скажи: «Сын, нам надо поговорить». Какие эмоции отразятся у него на лице! Какие секреты он начнет выдавливать сквозь слезы – и кто съел варенье, и кто баловался со спичками, и кто играл по Сети и поймал вирус…

А ведь казалось бы, всего лишь предложение заняться тем, что ничуть не предосудительно, что отличает человека от животного. Поговорить!

Вот и фея Аннет сразу заподозрила неладное.

– Я готова… – пролепетала она.

– Аннет, ты лучшая на свете фея, – сказал Трикс. – Я сам тебя призвал. И я счастлив, что ты так меня любишь и так обо мне заботишься.

– Но… – печально сказала фея.

– Но, – согласился Трикс. – Но ты – фея. Маленькое чудесное создание из света, магии и цветочной пыльцы.

– Вдруг я все-таки сумею подрасти? – спросила фея. – Стану с тебя ростом…

– Аннет, дело не в этом, – сказал Трикс. – Совсем не в этом. Ты – фея. Ты волшебное существо. А я – человек.

– Раз волшебная, то, значит, хуже? – прошептала фея.

– Нет, вовсе не хуже. – Трикс вздохнул. – Ну как бы объяснить… Вот окажись я на необитаемом острове с девочкой-гномом…

Аннет вскинула голову, и глаза ее радостно заблестели.

– Нет, нет, неудачный пример! – вспомнив Паклуса, воскликнул Трикс. – Гномы, эльфы – они все-таки тоже как люди. Только немного другие. А вот минотавры, сфинксы, грифоны, феи, домовые…

– Мы ведь тоже живые, – сказала Аннет. – Только по-другому. Но мы же думаем, мечтаем. Нам бывает страшно, бывает весело. Мы бываем хорошие, бываем плохие…

– Но вы – волшебные. Феи и люди могут дружить. Могут любить друг друга. Но… не так, как человеческие мальчик и девочка.

– Я знаю, – сказала Аннет. Она слезла с пузырька из-под душистой воды, села на старую курительную трубку Щавеля. – Я все прекрасно понимаю. Но ты меня такой создал, Трикс. Ты же не уточнял, как именно я должна тебя любить. Сказал бы: «Люби меня как сестра». Или: «Люби меня как верный пес». Мне было бы легче.

– Извини, – сказал Трикс. – Я не подумал. Я такой… неопытный маг.

Аннет молчала, глядя мимо Трикса. Пробормотала:

– Я надеялась, что очень быстро развеюсь. Через день-два… с нами, цветочными феями, это запросто случается… Но ты меня как-то удачно создал. Я, наверное, буду жить много месяцев. Или много лет.

Трикс смолчал – за это извиняться было глупо.

– Надо как-то приспосабливаться, – вздохнула Аннет. – Скажи, ты ее сильно любишь, эту Тиану?

– Я не знаю, – сказал Трикс, и у него часто заколотилось сердце. – Я… ни в кого еще не влюблялся.

Аннет вздохнула и вытерла глаза ладошкой.

– Значит, любишь, – сказала она. – Раз говоришь «не знаю», значит – любишь.

Некоторое время они молчали.

– Хочешь, я тебя переколдую? – спросил Трикс. – Ну, чтобы ты меня не любила…

– Нет! – Аннет вспорхнула в воздух. – И думать не смей! Во-первых, я тогда захочу тебе отомстить и начну делать всякие гадости! А во-вторых… а во-вторых, не смей. Не хочу я переколдовываться.

Они снова замолчали.

– Трикс и Тиана, – мрачно сказала Аннет. – Трикс и Аннет… Трикс и Тиана… Трикс и Аннет… Трикс и Аннет на самом деле не очень-то хорошо звучит. Похоже на название какой-то болезни.

Трикс хмыкнул.

– А Трикс и Тиана – как название какой-нибудь жаркой южной страны, где все бегают с копьями и без штанов! – мстительно добавила Аннет.

Трикс промолчал.

– Значит, так, – печально сказала Аннет. – Раз ты ее так любишь, то мне тоже придется ее полюбить. И даже о ней заботиться, – добавила она с отвращением. – Что ж делать… Но запомни, брать с собой книжку в постель ты не будешь!

– Не буду, – согласился Трикс.

– Если захочешь поцеловать ее в обложку – не чаще раза в сутки и под моим присмотром!

– А можно гладить ее по переплету?

Аннет подумала:

– Наверное, можно. Только не по корешку. И не по форзацам.

– Читать можно?

– Последнюю страницу, – кивнула фея. – Считай это добрым советом.

Трикс кивнул.

– Ну что ж, – нарочито бодро сказала фея, – закроем эту тему. Мы с тобой друзья… на всю жизнь. Любите друг друга… я благословляю.

– Я же не знаю, может, Тиана меня ничуточки не любит…

– Не настолько же она глупа! – вспыхнула фея. – Иди умывайся. Щавель вообще сегодня не ложился, он уже растолкал Иена, и тот готовит завтрак. Иди. Мы больше не станем возвращаться к этой теме… Если хочешь… Я даже могу сшить мешочек для этой… книжки. Чтобы ты не мусолил ее за пазухой, а носил ее на шее… – Аннет помолчала и ядовито добавила: – Привыкал!

– А из чего мешочек? – спросил Трикс.

– Я сошью его из лепестков роз, нитью мне послужит солнечный лучик, а иглой – перо феникса, – сладким голосом пообещала Аннет. – Да из чего найду, из того и сошью, дурачок! Поройся в шкафах у Щавеля, твой учитель так запаслив, что у него наверняка найдется лоскуток шелка… или какая-нибудь старая дерюга.

Трикс с благодарностью кивнул.

Как оказалось, маги переносят ночные посиделки гораздо лучше рыцарей. Радион Щавель был бодр и весел, восседал в кресле и ободрительными выкриками помогал Иену на кухне готовить ужин.

В то же время сэр Паклус мирно похрапывал на полу, укутавшись старой конской попоной. Под утро, когда рыцарь уже не держался на ногах, он попытался содрать со стены древний гобелен, изображающий восход солнца, и завернуться в него, но был остановлен хозяином дома и уложен на пованивающую лошадиным потом попону.

Собственно говоря, в этом нет ничего удивительного. Рыцари – люди физически очень крепкие, да и горячительные напитки они способны потреблять в неимоверных количествах. Но при всем при этом жизнь рыцаря протекает очень размеренно. Утром – подъем и долгое питье огуречного или капустного рассола. Днем – дорога, обед, поединки с монстрами и прочими рыцарями. Вечером, если повезет, большая битва с врагом. Если не повезет, что чаще, – сражение с вином и пивом в ближайшем трактире. Ночью – крепкий и здоровый сон.

А вот у мага никакого распорядка дня нет. Утром, когда маг открывает глаза, его переполняют гениальные замыслы. Строки новых могучих заклинаний, которые потрясут мир и покроют его неувядаемой славой (и золотом, конечно же), теснятся в его голове. Маг торопливо завтракает, очиняет перо и садится за письменный стол (ну, или мостится со своим наладонником где-нибудь на гнилом бревне, если он в походе). И вот торжественный миг близок… сейчас… сейчас волшебные строки придут в мир!

– Дорогой, ты не мог бы минуточку посидеть с ребенком, пока я почищу репу на суп? – спрашивает мага жена (да, да, как ни странно, многие маги – люди семейные).

Маг послушно принимается играть с ребенком, ибо жене решался прекословить только Черный Властелин (собственно говоря, именно из-за жены он и решил стать Черным Властелином, после чего превратил жену в иволгу и уехал в свой Замок Ужаса).

Но вот репа начищена, и маг снова садится над пергаментом. Первая строчка заклинания уже готова, перо нырнуло в чернильницу…

На столе начинает мерцать хрустальный шар. Это коллега-волшебник хочет немножко поболтать о магии, ну и еще пожаловаться на головную боль после вчерашнего симпозиума.

Разговор окончен, маг снова берет перо… И задумчиво смотрит на хрустальный шар.

А что происходит в мире? Стоит ли начинать работать над заклинанием, не выяснив, каков курс золотого королевского талера к серебряному самаршанскому динару? И чем закончилась стычка одного большого и двух малых горских княжеств в Серых Горах? Избран ли новый глава конгресса витамантов? А еще… а еще, конечно, можно немного пошалить и последить через хрустальный шар за женскими купальнями в Дилоне. Просто для вдохновения!

Но вот дела окончены, и маг снова берется за перо. Вот-вот, близок миг творения!

Но тут жена зовет его обедать реповым супом. И заодно начинает пилить по поводу отсутствия как золотых талеров, так и серебряных динаров.

После обеда маг некоторое время отдыхает – тяжело работать на сытый желудок. Потом приходит городской герольд и просит рассказать немного о магии – горожане очень интересуются. Над каким заклинанием сейчас работает уважаемый волшебник? А какое первое заклинание он придумал? Трудно ли сейчас стать магом – говорят, только по знакомству? Правда ли, что за некоторых магов заклинания сочиняют ученики? Кого из коллег волшебник уважает, а кого не очень? Много ли платят за заклинания?

Герольд уходит, а маг остается тупо смотреть в хрустальный шар. Все чудесные слова, придуманные утром, куда-то делись. То ли их унес с собой герольд, то ли они растрачены в болтовне с коллегами…

И так проходит весь день.

Если маг холост, то вместо жены и ребенка ему мешают дурак-слуга и какой-нибудь очередной авантюрист, решивший похитить из сокровищницы мага никогда не хранившийся там артефакт. Если маг в походе, то мешают муравьи, забирающиеся под мантию, глупые вопросы напарника-рыцаря и дурацкие проказы напарника-вора, порывы холодного ветра, который никак не удается заколдовать, и слишком сильный зной, от которого никак не укрыться.

В общем, только глубокой ночью, при свете звезд и колдовского огонька маг начинает творить свои заклинания. Они уже не такие красочные, какими виделись утром.

Но и то хорошо.

Так что маги прекрасно переносят любой распорядок дня. Они одинаково хорошо умеют не работать утром, днем, вечером и ночью. И неудивительно, что там, где рыцаря уже давно сморил сон, волшебник откупоривает очередную бутылку вина.

– Доброе утро, господин Щавель, – вежливо сказал Трикс. – Мне помочь Иену на кухне?

– Подавану не пристало возиться с едой, – ответил Щавель. – Пусть уж Иен… если он навязался на нашу голову… отрабатывает свое содержание.

Мысленно Трикс очень обрадовался. Похоже, Щавель все-таки решил оставить Иена. Но виду не подал, только кивнул и спросил:

– Какие будут распоряжения на сегодня, господин Щавель?

– Распоряжения простые. Позавтракаем, и начнешь собирать вещи.

Трикс удивленно уставился на Щавеля.

– Мы едем в столицу, глупый ученик! К королю Маркелю.

– З-зачем? – пролепетал Трикс. Столица – это очень далеко. А король – это очень серьезно! Три княжества, вольные бароны, королевские земли – огромная страна уже многие годы ликовала под властью древнего рода Маркелей. По сравнению с владениями короля даже княжество Дилон было маленьким и скромным, что уж говорить о со-герцогстве Солье и Гриза…

– Заниматься тем, чем и подобает заниматься волшебникам, – сурово ответил Щавель. – Задавать вопросы. Искать ответы. Завтракай плотно, юный подаван, обедать мы будем не скоро!

Трикс вздохнул и уселся за стол.