Неправильно думать, что волшебники не вмешиваются в дела государственные. Если закаленный в боях рыцарь позволяет себе давать советы сюзерену, если делегация купцов или ремесленников считает себя вправе просить о послаблениях для какой-то гильдии или о строительстве мостов и дорог, если простые крестьяне и горожане порой жгут господские дворцы и сажают себе на шею новую знать из своего числа – так чем хуже волшебники? Ведь давно известно, что управлять государством могут все, кроме тех, кто сейчас находится у власти.

Торопливо шагая вслед за Щавелем, Трикс вспоминал вмешательства волшебников в дела государственные, которые описывали летописи. Не все они были удачными. К примеру, Рагосту Златоусому, непререкаемому авторитету в делах чести, вряд ли стоило исполнять данное умирающему барону Коморо слово и возводить на трон его сына. Конечно, сын наследовал трон по праву, но много ли радости от законного правителя, чье любимое развлечение – поджигать ночами скирды сена и с хохотом бегать вокруг них за специально приглашенными селянками? Ну а добрейшая волшебница Сесилия Невам, вступившаяся за сиротку Гланю, обиженную жителями городка Тиклам? Да, жители поступили нехорошо, не заплатив Глане за сверхурочную работу и выгнав ее из дома сразу после Осенней Ярмарки, где та так славно потрудилась. Но восемьсот тридцать два жадных дрозда (Трикса всегда интересовало, почему Сесилия в гневе воскликнула именно «Вы жадные дрозды!», однако вряд ли на этот вопрос могла ответить даже сама волшебница) вместо жителей? И даже то, что на следующий день Сесилия сжалилась и принялась превращать дроздов обратно в людей, ситуацию не спасало – почти все птицы разлетелись, утаскивая в клювах драгоценности и золотые монеты.

Но были и положительные примеры!

Делегация магов, вовремя навестившая Марвиса Беспощадного, убедила того не повышать налоги. Юный маг Кэвин Декуин, ловко используя самые простые заклинания, ухитрился утихомирить народный бунт и одновременно смягчить сурового правителя. Ну а прославленный…

– Трикс, – прервал его размышления Радион, когда они уже подходили к стенам дворца. – По твоей неожиданной молчаливости я вижу, что ты в полной мере понимаешь всю серьезность ситуации.

– Да, господин Щавель?

– Если регент задумал тайный союз с витамантами, то он не может выпустить нас живыми. Его волшебники будут наготове и постараются нас уничтожить.

– Но вы же сильнее их, учитель! – воскликнул Трикс. – Да?

– Конечно, сильнее, – согласился Щавель. – Я наверняка успею телепортироваться в безопасное место. А вот с тобой сложнее. Захватить тебя с собой я не смогу… так что постарайся достойно принять последний бой. Не моли о пощаде, не плачь, ничего не рассказывай. Тогда враги могут испытать к тебе уважение и посадить в темницу. Учеников в общем-то убивать не принято.

– Может быть, мне не ходить во дворец? – заволновался Трикс.

– Еще как ходить! – Щавель повысил голос. – Мне будет нужен прихвастень.

– Прихвастень?

– Ну да. Тот, кто слушает, как я… э… произношу заклинания. И восхищается ими. Самая первая степень ученичества.

– А нельзя мне как-то по-другому называться? – спросил Трикс.

– Нельзя. До подавана ты еще не дорос. До преспешника – тем более.

– А кто такие подаван и преспешник?

– Подаван – тот, кто подсказывает, подает магу нужные слова, когда тот запинается, не находя слова. А преспешник – это такой шустрый подаван, который может найти нужное слово быстрее мага и подсказать его заранее.

– Вот это да… – От сознания открывающихся перед ним перспектив Трикс даже забыл, что нужно бояться. Пусть пока он находится на самой нижней ступени, но все еще впереди!

В княжеский дворец Щавель и Трикс вошли через Радужные Ворота, острословами называемые Леденцовыми. Широкий – карета могла проехать свободно – проем в стене из коричневого камня был накрыт сверху аркой из разноцветного стекла, бросающей вниз разноцветные веселые тени. Таков уж был замок, построенный первым графом Дилоном, сладкоежкой, обогатившим мир афоризмами «В сахаре – вся сила!», «От халвы еще ни у кого не слиплось» и «Пей сироп и жуй шербет – избежишь немало бед!». Говорили также, что превыше своих немалых магических способностей и необходимого любому правителю искусства интриговать князь Дилон ставил изобретенный им рецепт варенья из помидоров и искусство выпекания горячих булочек с мороженым внутри.

Как ни странно, но прапрадедушка княгини Тианы, при всей любви к сладкому, доходившей до того, что даже мясо он ел только тушенное в меду, при жизни был сухим, худощавым человеком. А вот придворные его, вынужденные подражать господину, по большей части отличались невиданными размерами талии и одышкой. И до сих пор могучая магия (а как поговаривают некоторые – запечатленный в городе дух князя) неустанно подстрекала население к потреблению сладостей. Особенно страдали от этого навязчивого желания те, кто жил во дворце – и знать, и придворные, и простолюдины. Люди, сильные духом, боролись с искушением, более слабовольные – регулярно отправлялись в пешее паломничество или, если позволял кошелек, в модный похудальный лазарет Гювач на границе с Самаршаном. В Гюваче их за немалые деньги держали взаперти, давая на завтрак половинку яблока, на обед наливая тарелку процеженного капустного отвара, а на ужин позволяя съесть половинку моркови и два стебля сельдерея. В общем, все то же самое, что имеет самый бедный и ленивый крестьянин… впрочем, крестьянину никто не ставит по утрам клизму.

И все-таки некая печать пухлости неизбежно появлялась на обитателях дворца. Вот и стражники, несшие караул у дверей, были широкоплечими и толстощекими – живот прикрывали крепкие стальные панцири.

– Волшебник Радион Щавель и его ученик Трикс Солье, – сухо возвестил Щавель, когда они с Триксом прошли в ворота. – К регенту Хассу, по делу государственной важности, не терпящему отлагательства!

Двое стражников остались у ворот, а двое без лишних слов зашагали рядом с волшебниками. Укрытый высокими стенами двор замка был так огромен, что походил на маленький город. Здесь имелись и несколько храмов, и прижавшиеся к крепостной стене домишки прислуги, и казармы стражников, и даже небольшой базар, на котором продавалась всякая всячина. Румяная кухарка несла перекинутую через плечо связку битых, но не ощипанных кур, рядом поваренок тащил истошно визжащего поросенка. Навстречу им двое плечистых мужчин в коричневых одеждах гильдии золотарей, со звенящими, по уставу, колокольчиками на шляпах, несли огромную деревянную бадью. Впрочем, запах был еще действеннее звона – золотарям любезно уступали дорогу. По двору сновала в основном прислуга, но попадались и аристократы, старательно делающие вид, что не замечают окружающей кутерьмы.

– Что поделать, – пробормотал Щавель. – Чем больше знати, тем больше требуется черни. Закон природы.

Трикс вспомнил вечно суетящихся в их родовом замке слуг и кивнул.

– Вот почему я крайне неодобрительно отношусь к человеческой прислуге, – продолжал Щавель. – Истинно свободен может быть лишь человек, не обременяющий себя услугами посторонних.

Трикс вспомнил долгие дни, проведенные за уборкой, мытьем полов, приготовлением обедов, заточкой карандашей, стиркой одежды, и вздохнул. О, это были очень долгие три дня!

Стражники довели их до входа в главное здание дворца, где стояли уже другие охранники – княжеская гвардия, в большинстве своем нанятая из северных варваров и горцев. Щавель повторил свою речь, один из охранников удалился, через минуту вернулся с церемониймейстером, с которым у Щавеля завязался оживленный разговор. Трикс маялся, переступая с ноги на ногу и разглядывая жутковатого вида боевой топор, висевший на поясе у охранника-варвара. Потом решился поднять глаза повыше и увидел, что молодой варвар с робостью разглядывает книжечку заклинаний в его руке.

Трикс приосанился и покрепче сжал верный Айпод.

– Пошли, – окликнул его Щавель. – Регент примет нас во внутреннем саду.

Вслед за церемониймейстером они прошли длинной анфиладой поражающих своей роскошью залов. Стены украшали огромные картины – частью изображающие баталии, но в большинстве своем – веселые пирушки. Даже на знаменитом полотне «Сеча при Полых Холмах», занимавшем полстены и прославленном на все королевство, взгляд притягивали не отважно сражающиеся рыцари и противостоящие им монстры, а сам великий князь Дилон, который завтракал у своего шатра, попутно раздавая окровавленным вестовым приказания. Как выяснилось, в то утро, когда решалась судьба всего княжества, на завтрак у Дилона были сладкие оладьи с творогом и медом, зеленая фисташковая халва и медовуха.

В очередном зале церемониймейстер с поклоном распахнул высокую стеклянную дверь и произнес:

– Регент Хасс ждет вас у клумбы с белыми розами, господин Радион Щавель.

Уже вдвоем, без всякого сопровождения, Щавель и Трикс вышли в дворцовый сад.

– Довольно мило, – кисло сказал Щавель, оглядывая благоухающие клумбы и цветущие деревья. – Одновременно цветет равнинная вишня и горный шиповник… а вот незабудки чахнут… чахнут…

Трикс тем временем с любопытством озирался. Сад был со всех сторон окружен стенами дворца. В распахнутых окнах мелькали люди, из одного окна доносился звук клавесина, наигрывающего популярный мотивчик «А я к милому пойду, подержу за бороду», в другом зале кто-то терзал гитару, которая страдала, но не сдавалась. Молоденькая служанка, боязливо оглянувшись, выплеснула с третьего этажа тазик с грязной водой на клумбу с крокусами, старичок с граблями, ровнявший белый гравий на дорожках, сердито погрозил ей пальцем.

В общем, дворец жил своей, мирной и повседневной жизнью, будто и не убегала из него юная княгиня, и не зрел в нем зловещий заговор против короны.

– Идем, – снова поторопил Трикса Щавель. – Розы, если мне не изменяет память, были в центре сада, у пруда.

Память Радиону не изменяла. У маленького декоративного пруда, где цвели лотосы, а разноцветные карпы лениво толкались у самого берега в ожидании прикорма, они увидели регента Хасса.

По детским воспоминаниям Трикс ожидал увидеть человека хоть и немолодого, но властного, высокого и худощавого. Оказалось, однако, что с Хассом они одного роста, а общей стройности регента изрядно мешает основательное брюшко. Что же касается властности, то в данный момент регент стоял у огромной круглой клумбы белых роз, одетый в старый пачканный рваный халат, обутый в грязные башмаки и в больших, не по размеру, брезентовых рукавицах.

– Господин регент Эльнор Хасс, – коротко сказал Щавель вместо приветствия и легонько стукнул посохом о землю. Из земли немедленно проклюнулся вьюнок и попытался оплести посох.

– А! – радостно закричал Хасс, поворачиваясь к волшебнику. – Радик! Любезнейший господин Щавель!

– Эльнор, оставьте пустые любезности, – поморщился Щавель.

Регент хихикнул.

– Ладно, ладно. Но я и впрямь рад тебя видеть, ученая твоя морда… Радик, что с розами? Ты видишь – им нездоровится!

Щавель бросил косой взгляд на клумбу.

– Не удобряйте навозом, сколько раз говорить. Пожжете корни. Лучше берите удобрения из дворцового нужника.

– Так ведь воняет… – вздохнул регент.

– Это не самый плохой запах, – отрезал Щавель, – по сравнению с тем, как пахнет предательство и измена.

Хасс поморщился. Впервые поглядел на Трикса. Нахмурил брови.

– Так-так-так… Так-так-так… Молодой человек… не появлялись ли вы четыре года назад во дворце, вместе с… ох, память моя, память…

– Вместе с отцом, со-герцогом Ратом Солье, – сказал Трикс.

– Трикс! – воскликнул регент. – Бедное дитя…

Трикс неожиданно оказался в крепких объятиях регента и даже был удостоен поцелуя в лоб. Через миг, отодвинув Трикса на расстояние вытянутой руки, регент вздохнул:

– И впрямь! Папин нос, мамины глаза… уши бабушкины. Бедное дитя! Предательство? Разумеется. Я возмущен тем, как повел себя со-герцог Гриз. Но, увы, изменой короне его поступок не является. Он ведь представил убедительные доказательства, что твой отец злоумышлял против него, а потом, уже в качестве полноценного герцога, присягнул на верность короне. В таких ситуациях король рекомендует аристократам самим выяснять отношения между собой.

– Хасс… – начал Щавель. Тот его не слушал.

– Что я могу? Я жалкий старик, я даже не князь… – На глаза Хасса навернулись слезы. – Что я могу… А? Отвечай, мальчишка!

В голосе регента прозвучал такой приказ, что Трикс вздрогнул и пробормотал:

– Я не знаю…

– А кто должен знать? Кто? Хорошо, я сделаю все, что могу. Хочешь, отдам тебя на формальное усыновление какому-нибудь барону… да нет, ты уж больно здоров вымахал… Понял! Понял, мой мальчик! Ты поступишь в мою гвардию, и я лично посвящу тебя в рыцари!

– Эльнор… – сказал Щавель, откашлявшись, но регент не обратил на него никакого внимания.

– Ты научишься драться на мечах, стрелять из арбалета, танцевать, в общем, выучишься всему, что положено для благородного юноши. А потом вызовешь Гриза на поединок. И я прослежу, чтобы бой был честным… – Регент вдруг помрачнел. – Нет, ты его не осилишь. О! Я понял, я понял! Я отправлю тебя учиться в Самаршан, в школу ассасинов «Таящаяся гадюка». Учитель Абв кое-что задолжал мне… Ты научишься владеть кинжалом, составлять яды, танцевать – в общем, всему, что требуется для жестокого и беспощадного убийства. Потом отравишь весь род Гризов – я рекомендую тебе муйотовую пыль, очень забавная штука. Скормил корове, ей ничего не сделалось, а молоко стало отравленным! Гризы перед сном обязательно пьют стакан теплого молока, я это точно знаю. Это у них такая семейная дурка. Вот выпьют – и не проснутся! А тут ты, предъявляешь свои права на герцогство! – Регент весело рассмеялся и потер руки. – И я тебя поддержу, дружок!

– Регент! – рявкнул Щавель.

Хасс посмотрел на Радиона. И просиял.

– Да что же это я! Совсем ума лишился… Ты же уже при деле! Ты ученик великого Щавеля! Все в порядке, малец! Научись магии, испепели злодеев и взойди на трон. А я, как уже было сказано…

– Регент Эльнор Хасс, я веду речь о другой измене и другом предательстве! – воскликнул Щавель.

– Да? – Регент помрачнел. – И кто у нас предатель?

Щавель заколебался. И Триксу было понятно почему. Пусть стражников и не видно, но вокруг так много кустов, окон… а мантия волшебника – не лучший доспех против арбалетного болта.

– Вчера ночью в мой городской домик… – начал Щавель.

– Кстати, – мимолетно заметил Хасс, – на тебя жалуются. Ты не вносишь земельный налог и плату за труд наших доблестных стражников. Но продолжай, продолжай…

– В мой домик, – ледяным голосом продолжил Щавель, – где этот учтивый юноша готовил все к моему приезду, постучалась юная девица, убежавшая из дворца.

– Княгиня Тиана! – воскликнул регент. – Так это ты приютил ее на ночь, малыш? – Он захихикал и погрозил Триксу пальцем. – Я рад, что ты вел себя как подобает благородному юноше из хорошего рода. Я твой должник, Трикс!

– Хасс, ты не отрицаешь, что княгиня Тиана убежала из дворца и провела ночь под защитой моего ученика? – растерянно сказал Щавель.

– Нет, конечно!

– А что ты скажешь по поводу… по поводу информации… что княгиня убежала, поскольку услышала твой разговор с послом витамантов!

– О том, что ей предстоит выйти замуж за Эвикейта, – кивнул регент. – Так мало того, что убежала! Она в меня кидала посудой! Видишь синяк? – Регент энергично потер под глазом. – Припудрил, но болит-то как! А еще вазу разбила с прахом великого рыцаря Андронаса, и прах смешался с лужей хмельного меда, так что мы Андронаса, прошу прощения за фамильярность, совком в новую вазу соскребали! А он ведь при жизни дал зарок хмельного не употреблять. Я вот все думаю, не обидится ли он за такое обхождение…

– Итак, – голос Щавеля набрал силу, – ты не отрицаешь, что хочешь выдать Тиану замуж за Эвикейта, – регент закивал, – а сам взойти на трон княжества. – Регент потупился и скромно развел руками. – Не отрицаешь?

– Нет, – коротко ответил регент.

– Эльнор Хасс, мой долг – сообщить королю о твоем предательстве! – отчеканил Щавель.

– О каком? – полюбопытствовал Хасс.

Повисло тягостное молчание. Трикс хоть и пренебрегал делами государственными, но четко понял – Щавель попал впросак.

– Ну… ты хочешь отдать витамантам княгиню, которая в близком родстве с королем и находится под его защитой… и если король, да продлятся его дни, умрет, не оставив прямого наследника…

Трикс вдруг с печалью понял, что Щавеля беспокоит вовсе не судьба Тианы, которую хотят выдать замуж за старого злого мага. Радион волнуется о делах государственных, просто по случайности они тоже требуют освободить Тиану.

– Все так, все так, мой мудрый друг, – кивнул Хасс. – Но кто я такой, чтобы спорить с волей короля? Я, конечно, не ожидал вашего прихода… Но у меня с собой случайно оказалось последнее письмо от его величества Маркеля Веселого…

Из-под халата Хасс извлек небольшой тубус из слоновой кости, открутил крышку, достал лист пергамента и вручил Щавелю. Даже стоя в сторонке, Трикс увидел, как печать на пергаменте светится благородным пурпурным светом, подтверждая, что письмо писал лично король и по своей монаршей воле.

– «Высокородному Эльнору Маркелю Хассу…» – Радион запнулся и уточнил: – Так ты Маркель?

– Маркель, – подтвердил регент.

– По какой линии?

– По линии двоюродного дяди, – скромно сказал регент. – Прапрапрадед короля был шурином сводного брата тети…

– Понятно… – Волшебник кивнул. – Прав на трон никаких, родство формальное?

– Абсолютно!

– Так-так-так… – Щавель проглядывал письмо. – Налоги… таможня… Его величество любит серьезные вещи писать в самом конце… Ага. «Если же ты, старая балда, хочешь и впредь щипать за попы фрейлин и обжираться как свинья…»

Волшебник замолчал.

– Читай, – печально сказал регент. – Это мы с Маркелем шутим так, по-родственному. Трикс умный мальчик, он понимает.

– «…то медлить с моим повелением дальше не будешь. Посланник Эвикейта, рыцарь-маг Гавар, прибудет к тебе со дня на день. Прими его со всем почтением, однако же не лебези излишне. Поговори с юной княгиней, объясни ей всю важность данного предприятия, необходимость мирных торговых отношений с Хрустальными островами и ответственность правителя за благополучие державы. В конце концов, вонючий хрыч Эвикейт рано или поздно откинет копыта, а княгиня еще молода и может того дождаться. Отправь княгиню с Гаваром, снабдив ее положенным приданым и двумя-тремя служанками из числа глупых, некрасивых, но верных. Также не забудь прислать мне меда со своих пасек, две-три бочки, но не каштанового, ибо он горчит, а липового и одуванчикового. Писано мной собственноручно, воля моя изложена верно и прямо, король и господин твой Маркель Веселый».

Волшебник медленно скрутил пергамент и вернул регенту.

– Мед я уже отправил, – сказал регент, пряча письмо. – Четыре бочки.

– Угу… – промычал Щавель.

– И Тиану тоже, – бросил регент небрежно.

– Что Тиану?

– Отправил на Хрустальные острова в сопровождении рыцаря-мага Гавара. Разумеется, не в бочке. Поговорив с ней по душам, как ласковый и любящий наставник. И она все поняла и признала, что ее ночная шалость была… э… не совсем подобающей для княгини.

– Хасс, что происходит? – тихо спросил Щавель. – Его величество отдает витамантам возможную наследницу трона?

Хасс вздохнул.

– Очень жаль девочку, слов нет. Но… до меня дошли слухи… – Он помолчал. – Что в ближайший месяц ее величество королева Глиана, которая последнее время изрядно располнела, официально объявит…

– Это известие радует меня так же, как и любого верноподданного, – кивнул Щавель. – Но полагаться на это…

– Воля короля, – сухо сказал Хасс.

– Витаманты…

– Могли вновь вторгнуться в наши земли. Теперь мы можем на время забыть об этой угрозе. А может, и не на время. – Хасс пожал плечами. – Кто знает, вдруг удастся наладить с ними мирное сосуществование?

– С белокнижниками? Поднимающими мертвых из могил? – возмутился Щавель.

– Тише-тише! – Хасс замахал руками. – Во-первых, мертвые тоже жить хотят. Во-вторых, всем хочется пожить дольше. Верно? А в-третьих – воля короля.

– И княгиня уже…

– Плывет к Хрустальным островам и, если все сложится удачно, будет там через неделю.

– Позвольте откланяться, регент, – сказал Щавель.

– Конечно-конечно, – пробормотал Хасс и сделал рукой какой-то знак, после чего в кустах со всех сторон слегка зашуршало. – Я рад, что мы обсудили эту сложную ситуацию и прониклись мудростью короля. Да, не забудь заплатить земельный налог, Радион!

Пока Щавель с убитым горем Триксом (на него Хасс больше не обращал ни малейшего внимания) шли к выходу из сада, регент вновь углубился в изучение розовых кустов. Трикс молчал от внезапно свалившейся на него тоски, причину которой мог понять очень смутно – ведь вроде бы и мятежа не было, да и Тиана, если верить регенту (а у Трикса создалось впечатление, что Хасс никогда не врет – во всяком случае, напрямую не врет), согласилась сочетаться браком с витамантом.

Но почему-то ему становилось все тоскливее и тоскливее.

– Ничего не понимаю, – произнес Щавель, но лишь после того, как они вновь вышли за Радужные Ворота.

– Чего не понимаете, господин учитель? – спросил Трикс.

– Письмо написано рукой короля, его слогом и в его манере. Печать подлинная. Значит, регент не врет. Король решил заключить союз с витамантами. Но король Маркель Веселый никогда и ни за что на свете не пошел бы на этот союз!

– Почему? – решился продолжить расспросы Трикс, поскольку его наставник явно был в настроении поговорить.

– Ты плохо знаешь, что такое витамантия, мальчик, – задумчиво сказал Щавель. – Пожалуй, настало время кое-что тебе рассказать…

Трикс энергично закивал.

– Магия позволяет нам повелевать материей живой и мертвой, – сказал Радион, и Трикс почувствовал воодушевление от этого небрежного «нам». – Мы можем превращать одну материю в другую… с известными тебе ограничениями, конечно же. Можем и создавать живое из Идеального.

– Из Идеального? – удивился Трикс.

– Ну да. Вот твоя бестолковая и бесполезная фея. Откуда она взялась?

– Оттуда же, откуда ваши толковые и полезные минотавры, – поразмыслив, ответил Трикс. – Я ее придумал и велел ей появиться.

– Правильно, – кивнул Радион. – Мудрецы древности говорили на этот счет так: «Разум создает Идею, а слово – Вещь». То, что придумано – и придумано убедительно, уже как бы сделано!

– Ну да, – мрачно сказал Трикс. – А когда я вам сказал, что все реторты и колбы вымыл, хотя только собирался, вы на меня так наорали…

– Это в обыденной жизни, – поморщился Щавель. – Реальный мир скучен, примитивен и не очень-то приспособлен для нас, волшебников. Тьфу на него! А вот в волшебстве все иначе. Если ты что-то придумал – оно уже ждет воплощения. В своем, Идеальном мире. После этого требуется лишь воплотить придуманное, дать ему плоть из слов. Есть много неудачливых магов, мой юный прихвостень. Они могут придумать удивительное волшебство, но не находят слов, чтобы более-менее складно воплотить его из Идеи в реальность. А еще больше таких магов, которые легко работают с чужими Идеями, ухитряются даже миллион раз описанный огненный дождь заново рассказать в жизнь и обрушить на головы врагов! Но чего-то нового, необычного от них не дождешься…

– То есть важно и придумать, и воплотить? – сказал Трикс.

– Верно!

– А вы, господин Щавель? – не удержался от вопроса Трикс.

– Я умею и придумывать, и воплощать, – гордо ответил Радион. – Потому я и есть великий волшебник. Будешь стараться – тоже станешь настоящим волшебником, у тебя есть и фантазия, и дар слова.

– У меня есть фантазия? – обрадовался Трикс.

– После того как ты призвал эту… эту фею, я ни капли не сомневаюсь.

Если бы в славном городе Дилоне проводился конкурс на мальчика с самым гордым выражением лица – Трикс наверняка победил бы в соревновании.

– Так вот, теперь о витамантах, – вернул его на землю Щавель. – Витамантам показалось мало повелевать стихиями, материями и призывать живых существ из Идеального мира. Они захотели бессмертия и стали исследовать саму природу жизни и смерти.

– Зачем? – поинтересовался Трикс.

Щавель вздохнул и посмотрел на него с легкой завистью.

– Подрастешь – поймешь… Так вот, они захотели жить вечно. Нарушили основной закон магии – не желай бессмертия!

– А почему? – удивился Трикс.

– Потому что это запрещено.

– Но почему?

– Все волшебники, которые изучают магию жизни и жаждут бессмертия, становятся жестокими злобными завоевателями. Они говорят, что хотят всем добра и благополучия, что они принесут в мир вечную жизнь и даже воскресят мертвых… Но на самом-то деле поступки их полны зла и подлости, молодые люди гибнут в войнах, а воскрешенные – становятся солдатами, чтобы снова умереть… от мечей ли, от колдовского огня…

– Но почему? – Трикс даже повысил голос.

– Хочешь знать? – спросил Щавель.

– Да…

– Вот и я хочу, – вздохнул Радион. – Но это невозможно понять со стороны, мальчик. Чтобы разобраться, что же овладевает умами витамантов и превращает их в злобных извергов, мы, добрые светлые маги, применили все способы. Засылали шпионов. Пытались подкупить молодых адептов. Пытали пойманных витамантов самыми причудливыми пытками. Ничего не получается! Похоже, надо самому начать изучать витамантию, чтобы понять. Но даже самые мудрые из нас, попытавшись постичь врага, закончили тем, что перешли на его сторону! Клаус Снисходительный – самый добрый из магов, кого я знал… Однажды юная ученица, устав от занятий, уснула на его руке. Клаус, чтобы не тревожить ее сон, отрезал свою руку, а себе с помощью магии вырастил новую.

– Представляю, как она визжала, когда проснулась! – сказал Трикс, восхитившись картиной.

– Но даже Клаус, когда капитул магов поручил ему исследовать трофейные книги витамантов, не справился. Уже через неделю он сбежал на Хрустальные острова, превратив охранявших его рыцарей в каменные изваяния, а в порту сжег дотла таверну и потопил два корабля. Таверна, впрочем, была гадкая, там вечно разбавляли пиво… В общем, ученик, витаманты порочны и злы по самой природе своего искусства. Но в чем причина этого – мы не знаем.

– У отца в библиотеке была книга про витамантов, – вспомнил Трикс. – «Живой труп». Но мне ее не давали читать…

– А, старье, – пренебрежительно махнул рукой Радион. – «Живой труп» очень устарел. Я посоветую тебе прочитать «Живые и мертвые», более информативно. Или «Мертвые души», фундаментальное исследование, которое писал Клаус Снисходительный. К сожалению, второй том он сжег…

– Нельзя отдавать Тиану витамантам! – твердо сказал Трикс. – Если они такие мерзкие, то никак нельзя.

– Ты же слышал волю короля. – Волшебник достал из кармана мантии кисет, трубку и огляделся. Чуть в сторонке, на краю покатого склона, стояла изящная беседка, где усталый путник мог отдохнуть и полюбоваться видом с холма на реку и город. Но Щавель к беседке не пошел, а присел на поросший мхом камень и стал набивать трубку. Трикс с огорчением посмотрел на волшебника, и Радион спросил: – Не одобряешь?

– Не очень, – признался Трикс.

– Я тоже курить не люблю, – признался Щавель. – Но для настоящего волшебника это вроде правила хорошего тона… присесть на камень, закурить, задуматься, пуская вверх клубы дыма…

– Лучше думается? – предположил Трикс.

Щавель вздохнул, выпустил колечко дыма.

– Ученик, я же тебе объяснял. Работа волшебника очень сильно зависит от мнения окружающих. Какое уважение вызовет волшебник, который сидит на скамеечке в беседке и смотрит на реку? А вот волшебник, устало опустившийся на придорожный камень, так что полы его мантии лежат в пыли, волшебник, задумчиво покуривающий трубочку и выпускающий вверх затейливые кольца ароматного дыма, – это красиво. Это впечатляет.

– Так что насчет Тианы? – переминаясь с ноги на ногу, спросил Трикс.

Щавель выпустил еще одно дымное колечко и сказал:

– Даже если какой-то шпион попытался бы сейчас подслушать разговор мудрого волшебника с его нерадивым учеником, до его слуха не донеслось бы ни звука. Невидимая стена тишины окружала мага и ученика – стена, за которой они могли говорить спокойно, не опасаясь быть услышанными… ибо речь они вели о делах серьезных и опасных, способных навлечь на них гнев сильных мира сего.

Трикс почувствовал, как стихли все звуки вокруг – до этой поры незаметные, привычные. Исчез стрекот цикад, шелест листьев, скрип колес груженной мешками телеги, медленно катящейся в гору, к дворцу. Порывы свежего ветерка все так же долетали до волшебника и мальчика – но теперь совершенно беззвучно.

– Так вот, Трикс, – как ни в чем не бывало сказал Щавель, – я нарушить приказ короля не могу. Вот ведь в чем дело – не верю я, что Маркель добровольно пошел на союз с витамантами. Он воевал и не боится ни смерти, ни новой войны. Я ему верю.

– Так, может, письмо…

– Письмо настоящее. Что тогда получается?

Трикс молча пожал плечами.

– Интрига. Маркель затеял какую-то хитрую игру, – объяснил Щавель. – Усыпить бдительность витамантов… заманить их в ловушку… убедить, что он идет на мировую…

– Но Тиана!

– А вот княгиней король вполне мог пожертвовать, – вздохнул волшебник. – Мало ли династических браков заключается ради великой цели?

– Она же еще девочка совсем! – сказал Трикс и покраснел.

– Так и Эвикейт не мальчик. Поверь, после сотен лет занятий магией… э-э-э… любовные забавы – самое последнее, к чему он стремится. Ну, будет княгиня считаться его женой. Жить в отдаленном замке. На всякий случай, безопасности ради, Эвикейт с ней ни на минуту наедине не останется – вдруг Тиана должна его отравить, зарезать во сне или проклясть страшным заклинанием. Так что сыграют пышную свадьбу, как положено, и отправит Эвикейт твою подружку на какой-нибудь маленький островок. Будет она сидеть в высокой башне и ткать гобелены, глядя на бушующее седое море. Вечерами печальный крик чаек, а не сварливый голос витаманта будет звучать в ее спаленке. А со временем, быть может, она влюбится в какого-нибудь приличного рыцаря, отряженного ее охранять, и совсем утешится.

Трикс опустил голову и невольно всхлипнул.

– Но если какой-нибудь сообразительный юный волшебник… может быть, даже ученик… не связанный клятвами и обещаниями королю, но симпатизирующий княгине… решится помочь ей… – Радион подмигнул Триксу. – Король-то свое обещание выполнил, княгиню Эвикейту отправил. Теперь, если Тиану похитят в пути…

– А? – Трикс вздрогнул. – Но ведь там Гавар. Рыцарь-маг! Настоящий! И с ним еще солдаты витамантов.

– Конечно, в одиночку этот доблестный юноша ничего сделать не сможет, – продолжал Щавель. – Если… если не догадается обратиться к отважному рыцарю, который ненавидит витамантов, от природы обладает сопротивлением к магии и всегда готов вступиться за слабого. От юноши потребуется всего ничего – наполнить ветром паруса корабля, чтобы догнать витамантов.

– Какого корабля?

– Ну… не знаю. Какого-нибудь маленького и быстрого. Если этот корабль догонит корабль Гавара… дай-ка свой Айпод, я запишу тебе одно хорошее заклинание по призыву ветра… А потом… – Щавель мечтательно посмотрел в небо. – Я, конечно, предпочитаю пользоваться природными средствами. Гибкая виноградная лоза, что вылезает из земли и нежно обвивает шею врага… Хищные креветки, которые стрелой выскакивают из воды и выгрызают неприятелю все мягкие части тела… Или что-нибудь огненное, или сернокислое, или иглы из замороженной ртути… М-да. Идти на прямую войну с витамантами тебе нельзя! Молод ты еще.

Он быстро написал что-то в наладоннике Трикса изящным серебряным карандашиком. Перечитал, нахмурив лоб. Снова задумался.

– А вот что мы с тобой… точнее, ты сделаешь. Сон. Крепкий здоровый сон, услада уставшего организма! От которого нет защиты и спасения. На вражеском корабле все уснут и будут спать трое суток. – Радион принялся снова писать в книжечке.

– Почему трое? – решил уточнить Трикс. Он всей душой был за более крепкий сон – неделю там или даже месяц.

– С числом три всегда лучше получается. Еще хорошо работает семерка и дюжина, но усыпить человека на неделю – это значит его убить. Трое суток. Хватит, чтобы вернуться обратно.

– А потом?

– Потом я еще не придумал, – честно ответил Щавель. – Я вмешиваться не хочу, понимаешь?

– Понимаю, – с большим сомнением ответил Трикс.

– То есть я не должен видеть Тиану. И приказов никаких я ведь тебе не даю, верно? Все, что ты хочешь сделать, ты делаешь по своей воле, без принуждения и понуждения.

– Ну так что же мне делать, если все получится? – воскликнул Трикс. – Вот я вернусь с Тианой… если все получится. А витаманты-то станут говорить, что у них княгиню украли! И Хасс велит ее искать! Честное слово, велит! Где мы спрячемся?

Щавель задумался. Потом улыбнулся.

– А ты ее заколдуй. Преврати ее… нет, нет, я не хочу знать в кого! В собачку, в птичку, в старушку, в мальчишку! Уж такое заклинание ты должен составить сам. Вернешься ко мне, а Тиану пусть ищут хоть до посинения. Когда разберемся, как и что, так и расколдуем девчонку.

– В старушку? – Трикс задумался. – Да она меня потом убьет! В мальчишку – тем более!

– Нет, нет, не рассуждай! – Щавель замахал руками. – Знать не хочу. Это будет чисто твоя идея.

Он вернул Триксу Айпод, вытряхнул трубку и сказал:

– Но, конечно, можно ничего этого и не делать. Я тебя уверяю, Тиане не грозит реальная опасность. Обычный династический брак – тьфу! Можно по пальцам пересчитать благородных господ, которые женились по любви.

– У меня родители друг друга любили! – возразил Трикс.

– Со-герцог Рат Солье и его жена Реми Солье, в девичестве баронесса Реми Малорат из захудалого феода? Выдана замуж в пятнадцать лет, в качестве приданого со-герцогство получило спорную платановую рощу и право беспошлинного пересечения Хранского ущелья? А после смерти старика Малората – так и весь лен был присоединен к со-герцогству?

Трикс понурился.

– Они, конечно, друг друга любили, – утешил Трикса волшебник. – Но только брак их заключали родители и тоже по расчету. Так бывает. Я даже допускаю, что Тиана…

– Господин Щавель, а у меня получится? – спросил Трикс.

– Есть все шансы, – кивнул волшебник. – Скажем так, это будет твой экзамен на переход из прихвастней в подаваны. По сложности вполне годится.

Трикс насторожился.

– А много прихвастней становится подаванами?

– Примерно каждый третий.

– А подаванов преспешниками?

– Каждый седьмой. – Волшебник улыбнулся.

– Понятно. – Трикс наморщил лоб. – Наверное, волшебником становится каждый двенадцатый преспешник?

– Магия – она склонна к красивым числам, – кивнул Щавель. – Ну так что скажешь, ученик?

Трикс глубоко вздохнул и сказал:

– Господин Щавель! Позвольте взять отпуск на две неде… на двенадцать дней по обстоятельствам чести?

– Двенадцать – это много, – ответил мудрый Щавель. – Хватит тебе и трех… Ладно, семь дней. Семь дней отпуска начиная с этого момента.

– Спасибо, – сказал Трикс. На душе у него скребли кошки, но он старался смело смотреть на мага.

– Доблестного рыцаря ты наверняка найдешь в «Чешуе и когтях», – сказал Щавель. – Дальше уж решайте с ним, что и как… И… вот возьми. Пригодится.

Трикс принял из рук мага тяжелый кожаный кошель. Недоверчиво заглянул внутрь – там тускло блеснули золотые монеты.

– Господин Щавель…

– Бери, бери, – поморщился волшебник. – Мне на симпозиуме очень в карты везло. Удачи тебе, Трикс.

Он поднялся с камня, потер поясницу и громко сказал:

– И напутствовав отважного юношу этими простыми словами, мудрый волшебник Радион Щавель одним лишь усилием воли растворился в воздухе, чтобы тут же возникнуть в рабочем кабинете своего скромного домика на окраине Дилона…

Последние слова донеслись уже из пустоты.

Сразу же после этого стена тишины рухнула, и Трикс услышал звон цикад, ругань стражников на стенах княжеского замка и задорные вопли детворы, колотившей друг друга кварталом ниже.

Почему-то от этого он почувствовал себя еще более маленьким и одиноким – хотя учитель последними словами недвусмысленно произвел его из мальчика в юношу.

Оказалось, что взрослеть не так-то радостно.

Войдя в славный, пускай и грязноватый трактир «Чешуя и когти», Трикс с удивлением понял, что в нем ничего не изменилось. Ну или почти ничего.

Всё так же звенела на все лады броня, надетая на доблестных рыцарей. Оглядываясь повнимательнее, Трикс подметил любопытную подробность – большая часть рыцарей оставила на себе кольчуги или панцири, а кольчужные штаны и ножные латы все-таки сняли и сложили под лавками. Разумная предосторожность, учитывая, сколько пива выпивали рыцари и как часто им приходилось бегать на задний двор. Однако грязные подкольчужные штаны, а у рыцарей попроще – так и вовсе обычные рваные подштанники, никак не добавляли атмосфере ни благородства, ни благоухания.

Центром веселья, как и в прошлый раз, был великолепный сэр Гламор. Рыжекудрый рыцарь стоял на круглом столе, высоко подняв кружку с пивом, и распевал во весь голос:

Компания рыцарей не столь прославленных, обнявшись за плечи, раскачивалась и притоптывала вокруг стола с Гламором. На каждое упоминание слова «пивко» рыцари грозно топали ногами и кричали:

– Кружку!

Слегка смущенный размахом веселья Трикс начал пробираться между столиками в поисках своего недолгого господина, славного рыцаря Паклуса. В прошлый раз его появление в трактире прошло совершенно незамеченным – мало ли мальчишек трется возле доблестных воинов, восхищаясь их сверкающим вооружением, мечтая поступить на службу или попросту спереть чего-нибудь. Но в этот раз Трикс был в мантии волшебника, с посохом (чтобы не отдавить никому ногу, юноша взял его под мышку), с бархатной сумочкой на поясе, где лежала заклинательная книга. На него поглядывали. Некоторые с иронией, а некоторые, как правило, рыцари постарше, которым приходилось видеть магов в бою, – с уважением. Один рыцарь даже дружески похлопал его по плечу. Другой протянул в дрожащей руке недопитую кружку с пивом, что в кругу рыцарей считалось священным знаком дружбы и уважения… К счастью, Трикс не заметил, что, когда он прошел мимо рыцаря, тот, все с той же благородной улыбкой на лице, стал протягивать кружку собаке, грызущей под столом кость.

Наконец Трикс обнаружил слегка возвышающуюся над столом лысину сэра Паклуса. Пышная борода рыцаря лежала на столе наподобие салфетки. С обоих боков сэра Паклуса обнимали весело щебечущие официантки. Одна игриво завивала его бороду тонким пальчиком в колечки, другая что-то шептала на ухо. Паклус улыбался, посверкивая глазами. Казалось, он никак не мог сделать какой-то выбор.

– Сэр Паклус? – Трикс остановился перед рыцарем.

Взгляд отважного воителя потеплел. Он рявкнул, перекрывая даже пение Гламора:

– Трикс! Ах, шалопай, да ты уже почти настоящий волшебник!

Сдвинув по скамье одну официантку, Паклус жестом указал на место рядом с собой. Трикс, смущенный, присел.

– Нравится? – осведомился Паклус, взглядом указывая на отодвинутую официантку. – Ее зовут… ну, не важно. Хочешь познакомлю?

Официантка вначале надула губки, но потом с интересом посмотрела на Трикса. Трикс содрогнулся – знакомиться с тридцатилетней старухой никак не входило в его планы.

– Сэр Паклус… Нам надо поговорить…

– Кыш, малютки! – проревел Паклус. – У нас серьезный разговор с юным волшебником!

– Подумаешь, – выпуская его бороду, сказала вторая официантка. – Волшебник… у меня младший брат тоже в учениках ходит… уже десятый год.

Но все-таки официантки удалились, все так же веселясь и хихикая.

– Слушаю, сынок, – довольно трезвым голосом сказал Паклус. – Если ты разочаровался в магии, то не надо долгих просьб – я готов взять тебя обратно. Мои старые оруженосцы почему-то не захотели ко мне возвращаться. И новые как-то… не спешат наниматься.

Трикс покачал головой:

– Нет, спасибо большое. Я уже как-то привык к волшебству. На самом деле меня прислал Щавель…

– Жаль, но я весь внимание! – еще более трезво провозгласил Паклус.

Трикс огляделся и решил, что услышать их разговор никто не должен. Сэр Гламор ревел во все горло:

Окружающие его прихлебатели барабанили ножнами по полу и выкрикивали:

– Чашу! Чашу!

Хозяин трактира уже бежал к столу, ухитряясь нести одновременно четыре кувшина.

– Господин рыцарь… – начал Трикс. – Сегодня ночью случилась такая история…

– Изложи краткую версию, – посоветовал Паклус.

– Витаманты с позволения регента и самого короля увезли на Хрустальные острова княгиню Тиану, чтобы отдать ее в жены витаманту Эвикейту!

Паклус пошарил рукой по столу. Нашел среди нескольких пустых кружек одну недопитую и опрокинул себе в рот. Крякнул и встал.

– Пошли, сынок, воздухом подышим.

Нет в приморском городе места романтичнее, веселее и грязнее, чем порт.

Трикс и Паклус стояли на вымощенной камнем набережной, изучая скопившиеся в гавани корабли.

– Эти не годятся, – бормотал Паклус. – Грузовые, медленные, на них только репу возить… Вон тот быстрый, красивый, но дорогой. Не зафрахтуем. Те, что в отдалении стоят, – самаршанские, с ними связываться себе дороже… в любую минуту предадут.

– А вон тот? – Трикс указал на изящный корабль, над бортами которого торчали сложенные рычаги катапульт.

– Это ж военный королевский фрегат, «Умиротворитель», – фыркнул Паклус. – Ты предлагаешь арендовать королевский корабль, чтобы пойти против воли короля?

– А вы не боитесь нарушать королевскую волю? – спросил смущенный Трикс.

– Я? Нет, дружок. Я присягал не королю, а покойному князю. Если его дочь в беде, то я добуду корабль и спасу ее! – Паклус крякнул и твердо сказал: – Остается только одно! Отправимся в портовый трактир.

– Поищем там капитанов, которым нужна работа? – предположил Трикс.

– Вообще-то я собирался выпить еще пива, прочистить мозги, – задумчиво произнес Паклус. – Но ты хорошо придумал, мальчик! И впрямь, где еще найти безработных моряков, как не в трактире?

Если рыцарский трактир «Чешуя и когти» был местом веселым, шумным, наполненным лязгом металла, звоном кружек и задорными песнями, то портовый трактир «Якорь и бушприт» жил совсем другой жизнью. За маленькими столиками сидели – большей частью поодиночке – суровые люди в моряцкой одежде – желтых робах из сурового сукна, с карманами вовнутрь и завязками на воротнике. Пили они не пиво или вино, а крепкий ром из маленьких стаканчиков. Почти все курили трубки, и в воздухе висели клубы плотного сизого дыма.

Окинув моряков придирчивым взглядом, сэр Паклус направился к стойке. Судя по манере держаться, за ней стоял сам хозяин трактира – долговязый пожилой моряк с добродушным, внушающим доверие лицом. За его спиной на жердочке примостилось пыльное и закопченное чучело попугая.

– Пива! – требовательно сказал Паклус. – Пива мне и моему юному другу!

– Пиво, пиво… – задумчиво сказал моряк. – Слышал я, что сухопутные пьют такой напиток… Не устроит ли вас ром?

– Пива! – повторил Паклус.

– Сейчас, господин рыцарь… Был у меня один бочонок…

Слегка прихрамывая, трактирщик отошел от стойки. Трикс с сочувствием посмотрел на беднягу – он увидел, что у трактирщика нет одной ноги, ее заменяла гладко обструганная деревяшка.

– Потерял в сражении за любимого короля Маркеля! – будто почуяв его взгляд, сказал трактирщик. – Слава королю!

– Слава… – буркнул Паклус.

Трактирщик вернулся с небольшим бочонком, из которого и наполнил две большие кружки. Трикс с удовольствием сделал глоток – пиво было сладковатым и вкусным. Паклус тоже глотнул, одобрительно крякнул и бросил на стойку пару медяков.

– Не могу ли я еще чем-то помочь благородным господам? – спросил трактирщик. – Я вижу перед собой блистательного рыцаря и юного мага… позвольте предположить, что вы набираете компанию приключенцев? Возможно, вы хотите отправиться на поиски сокровищ?

– У? – присосавшись к кружке, буркнул Паклус.

– Мне давно уже приелась тихая жизнь на суше, – доверительно сказал трактирщик. – Хочется в море! К далеким необитаемым островам… Я разбираюсь в морском деле. От меня будет толк в бою. К тому же я неплохо готовлю! Я мог бы быть коком…

– Мы не ищем сокровищ, – опустошив кружку и вытирая бороду, ответил Паклус. – Нас зовет долг чести, который сулит нам много проблем и лишений, но никакой денежной выгоды.

– Жаль, – вздохнул трактирщик. – Ну да ладно… все равно вы можете спросить моего совета.

– С чего вдруг такая благосклонность? – недоверчиво спросил Паклус.

– Ваш юный друг, – трактирщик слегка поклонился Триксу, – напомнил мне одного славного юношу, с которым мы пережили удивительные приключения на пустынном затерянном острове очень далеко отсюда. В этой истории слились воедино благородство и предательство, великодушие и коварство, поиски кладов и сражения с пиратами… Ох, интересная была история, надо бы ее записать для назидания… Так вот, с тех времен я понял, как важно помогать подрастающему поколению, давать ему правильные моральные установки и нравственные ориентиры. В память о своем маленьком друге, которого я учил морскому ремеслу и даже спас от кровожадных пиратов, я готов помочь и вам.

– Ну, это меняет дело, – согласился Паклус, возвращая кружку за добавкой. – Тогда, быть может, вы дадите совет? Нам нужен маленький быстроходный корабль с надежной командой. На несколько дней. Дело будет опасное и неприбыльное. Но самое главное, что команда должна быть надежной. Никто не должен после разболтать о том, чему будет свидетелем!

– Трудная задача, – нахмурился трактирщик. – Моряки, которые не разболтают секреты? Не знаю таких. Можно, конечно, отрезать им языки или просто отправить за борт, когда судно вернется в порт… – Он осекся и улыбнулся: – Это шутка, благородный рыцарь! Только шутка старого доброго кока… Проще всего вам было бы арендовать корабль без экипажа. Есть тут славная шхуна, чей капитан в глубоком запое, а команда давно уже разбежалась. Суденышко небольшое, но резвое. За приемлемую плату я устрою все так, что капитан отдаст вам судно на недельку-другую. Но команду ищите сами! Этому сброду, что просиживает штаны в моем трактире, веры нет!

Паклус озадаченно посмотрел на Трикса:

– Трикс, у тебя нет на примете капитана и команды?

Трикс покачал головой. И вдруг его посетила безумная мысль.

– А большая ли команда требуется?

– Человек пять-шесть, если готовы работать на совесть, – ответил трактирщик.

– Паклус… – обмирая от собственной решимости, сказал Трикс. – Знаешь, можно поговорить с одним человеком… он в какой-то мере капитан…

Паклус бросил на стойку еще монетку. Сказал:

– Готовь судно, добрый человек. Мы вернемся к вечеру. Пошли, Трикс.

Рыцарь и ученик волшебника вышли, провожаемые меланхоличными взглядами моряков и любопытствующим взглядом трактирщика.

– Как, говоришь, зовут твоего капитана? – спросил Паклус.

– Его зовут капитан Бамбура… – ответил Трикс, чувствуя себя так, будто с разбегу прыгает в ледяную воду. – Капитан Бамбура, ужас Хрустальных островов…

Надо сказать, что посетившая Трикса идея вообще-то предназначалась не ему. В Идеальном мире, где хранится всё, придуманное всеми, кто умеет придумывать, плодотворная идея «а что, если комедианты будут всерьез исполнять свои роли – бунтовщики бунтовать, военные – воевать, а изобретатели – изобретать» хранилась для других комедиантов. Ибо ничто так не веселит самих актеров, как попытка представить свои поступки на сцене воплощенными в жизнь. Но то ли от выпитого крепкого пива, то ли от страха за Тиану и отчаяния, Трикс уцепил эту идею за хвостик – и благополучно изложил Паклусу.

Ну а то, что Паклус идею одобрил, может объясняться либо выпитым в «Чешуе и когтях» пивом, либо тем полнейшим непониманием морского дела, которым отличаются только рыцари и гномы.

Здание театра, куда пришли Паклус и Трикс, окружала медленно расходящаяся толпа. Дети галдели на все лады, няни и гувернёры суетились вокруг, пытаясь придать движению своих подопечных правильное направление. Повсюду валялись пустые стаканчики из-под прохладительного и фруктового льда, коробочки из-под шербета и рахат-лукума. Какой-то малыш голосил во все горло:

– Еще! Хочу еще про Бамбуру и Альбу!

Трикс слегка приуныл. Судя по всему, в Дилоне выступления комедиантов пользовались популярностью. А Триксу, при всей его любви к лицедеям, сейчас хотелось бы увидеть пустой зал и голодных артистов, готовых за пару золотых наняться в матросы.

Суровый северный варвар у входа узнал Трикса и слегка кивнул. Видимо, каждый, кто хоть чуть-чуть приобщился к миру театра, становился среди комедиантов своим.

А вот на Паклуса варвар уставился с подозрением и положил руку на боевой молот.

Рыцарь в ответ гордо вскинул голову, так что борода задралась вверх, и опустил руку на меч.

Несколько секунд они изучали друг друга.

Потом варвар вынул молот из перевязи и протянул Паклусу рукоятью. Трикс подумал было, что варвар предлагает взять и оценить его оружие. Но ничуть не бывало! Длинным грязным ногтем варвар чиркнул по рукояти молота, будто отмерил кусок с ладонь длиной.

Паклус хмыкнул, достал свой меч и показал зарубку на рукояти.

Варвар прислонил молот к мечу и придирчиво сравнил отмеренные участки. У рыцаря он был длиннее.

– Хм, – с уважением произнес варвар. Снова повернул рукоять молота к рыцарю. Рыцарь молча повернул к варвару навершие меча. Они сложили рукояти оружия и внимательно осмотрели.

Рукоять меча оказалась толще.

Варвар занервничал. Он перехватил молот поудобнее и три раза вскинул его вверх. Потом, поколебавшись, поднял в четвертый.

Паклус засмеялся. И бодро отсалютовал мечом шесть раз подряд.

– Не может быть! – воскликнул варвар.

– Это если не в форме, – скромно произнес Паклус.

– Невозможно!

– Гномья кровь, – вполголоса произнес рыцарь.

Во взгляде варвара появилось уважение. Он склонил голову:

– Проходи, о доблестный муж.

Трикс и Паклус вошли в здание театра. Изнывающий от любопытства Трикс спросил:

– Что это было? Какой-то варварский обычай?

– Да, – подтвердил Паклус. – Варвары очень вспыльчивый и гордый народ. Если бы они каждый раз решали спор оружием, то быстро перебили бы друг друга. Поэтому испокон веков у них принят обычай меряться оружием. Я доказал, что превосхожу его по всем параметрам, – и он признал мое превосходство.

– Вот это да! – воскликнул Трикс. – Ты сильнее этого громилы!

– Варвары – очень вспыльчивый, гордый и доверчивый народ, – туманно ответил Паклус. – Ну… где тут твой капитан Бамбура?

Они прошли сквозь зрительный зал, где две бодрые старушки возили по грязному полу грязными тряпками, периодически окуная их в ведра с грязной водой. Такие старушки живут во всех мирах и во всех временах. Некоторые маги даже подозревают, что это вовсе не люди, а феи чистоты, особая порода существ, которые появляются на свет уже немолодыми, с тряпкой и ведром в руках. Их отличительными особенностями являются секретные фразы и обычаи, по которым они опознают себе подобных.

– Ходють тут всякие… – произнесла одна старушка, когда Трикс шел мимо, и мазнула по его ботинкам тряпкой.

– И ходють, и ходють… – добавила вторая. – Делать им нечего, что ли? Ходють и мусорять, ходють и мусорять…

Трикс не знал, что в ответ на это тайное приветствие он должен дважды подпрыгнуть на левой ноге и выкрикнуть: «Житья от них нет! Затоптали все, по мокрому ходють и ходють!» О, если бы он это сделал – старушки мигом обернулись бы прекрасными феями, заключили бы его в объятия и легко исполнили бы любое желание – к примеру, слетали на корабль витамантов, побили швабрами всех живых мертвецов и принесли Тиану в Дилон. Вся наша история разом пошла бы другим путем!

Но Трикс этого не знал и, виновато потупившись, прошел мимо ворчащих старушек. Следом за ним, гордо вскинув бороду, прошел рыцарь – на него феи ругаться не посмели, памятуя о давней вражде с гномами.

Отважного капитана Бамбуру соратники нашли в гримерной. Капитан с Шаражем ели вареную курицу. Компанию им составлял невысокий толстенький мужчина тех лет, которые ближе к старости, чем к зрелости.

– Трикс… – с удивлением сказал Бамбура, облизывая пальцы. – Трикс, ты и впрямь подался в волшебники!

– Курицу будешь? – без всякого удивления предложил Шараж. – А кто это с тобой?

Из-под стола недовольно гавкнул Альби, явно возмущенный увеличившимся числом едоков.

– Это мой друг, отважный рыцарь Паклус, – сказал Трикс. И ляпнул: – Он не гном!

Наступила тишина. Паклус сверкнул на Трикса глазами и положил руку на меч.

– Садитесь, достойный рыцарь, – разрядил напряжение Бамбура. – Мы наслышаны о вас.

– И о вашей семье, – добавил Шараж.

– Постойте-постойте! – воскликнул толстяк. – Это не про ваших ли дедушку с бабушкой мы как-то ставили оперетку? «Если бы бабушка была дедушкой, или Гномья Лагуна»?

Наступила мертвая тишина. Трикс хотел было крикнуть актерам, чтобы они бежали, но, вспомнив боевую прыть Паклуса, решил, что это бесполезно и только приведет к излишним страданиям комедиантов.

Но Паклус внезапно снял руку с меча и спросил:

– Так это ваша труппа сочинила? Бабушке… бабушке очень понравилось. Она говорит, что даже всплакнула на представлении. Ну, в той сцене, когда дедушка помогает ей соорудить кузнечный горн из ракушечника…

– Да, это мы! – Толстяк кинулся к рыцарю, схватил его за руку и принялся энергично трясти. – Я ее помню, милейшая старушка! Один господин пытался раскритиковать наше представление, так она выкинула его в окно. Как она поживает?

– Да что ей сделается? – пожал плечами Паклус. – Кует себе помаленьку… Помнится, ей очень понравилась актриса, которая ее играла…

– Это я играл, – гордо сказал толстяк. – Позвольте представиться – Майхель, директор театра и по совместительству актер.

– А также билетер, повар и страшные звуки из-за кулис… – вполголоса сказал Шараж.

– Но как вы могли сыграть бабушку? – возмутился Паклус.

– Я был моложе и симпатичнее, – быстро сказал Майхель. – У меня была чудесная пышная борода.

– Не накладная? – подозрительно спросил рыцарь.

– Ну что вы, как можно! Это было бы оскорблением, которое ваша бабушка не простила бы…

Паклус засмеялся и увесисто хлопнул директора по плечу, от чего тот сразу присел.

– А ты ничего… комедиант. Вижу, знаком с на… с гномьими обычаями.

– Актер должен вникать в суть того, что изображает, – потирая плечо, ответил Майхель. – Иначе выйдет профанация… и кто-нибудь может актера случайно убить.

– О! – Паклус присел на свободную табуретку, предварительно осмотрев ее ножки. Табуретка заскрипела, но выдержала. – Это очень хорошо. Дело в том, милейший Майхель, что я хотел попросить у вас взаймы – с их согласия, разумеется, и за достойное вознаграждение, пять-шесть актеров, играющих в пьесе «Альби и Бамбура на Хрустальных островах».

Все актеры весело засмеялись.

– Что не так? – нахмурился Паклус.

– Дело в том, высокочтимый рыцарь, – начал Майхель, – что это невозможно арифметически.

– Арифметически?

– Ну да. Дело в том, что в пьесе играют всего четыре человека. Бамбура, Шараж, наш отважный северный друг Хорт и я.

Маленький белый песик под столом гневно зарычал.

– Извини, Альби. – Майхель поклонился. – Четыре человека и собака.

– Но у вас же в пьесе действует экипаж корабля, дикари, витаманты… – недоуменно произнес рыцарь. И слегка покраснел.

Майхель благоразумно сделал вид, что не заметил близкое знакомство сурового рыцаря с легкомысленными детскими пьесами.

– О да! Но мы не можем позволить себе большую труппу. Вы знаете, как дорого обходится аренда театра в большом городе? Поэтому нас четверо, и каждый играет несколько ролей. Ну и статисты – их мы нанимаем на один-два вечера из горожан…

– Капитан Бамбура, вождь дикарей, чудовище в медвежьей шкуре с оленьими рогами, жена капитана Бамбуры и молодой витамант! – гордо отрапортовал Бамбура.

– Второй помощник Бамбуры, сын вождя дикарей, предводитель витамантов, стражник в порту и матрос на мачте! – сообщил Шараж.

– Первый помощник, второй матрос, человек за бортом, живой труп, дикарь-охотник и старуха в чуме! – раскланялся Майхель.

– Ну а наш доблестный Хорт – все остальные матросы, дикари, витаманты и пляшущий боевой танец минотавр. И еще бог солнца. – Бамбура улыбнулся.

– Театр – это обман, – печально сказал Паклус.

– Нет, что вы! – Майхель замахал руками. – Театр – это мечта. Это иллюзия. Это обоюдное волшебство доверия! А что вас смущает, благородный рыцарь? Мы и вчетвером сыграем вам любую пьесу.

– А умеете ли вы управлять кораблем? – спросил Паклус. – На самом-то деле? Или это все… иллюзия доверия и обоюдная мечта?

– Ну… – Майхель задумался. – Я консультировался у знакомых моряков. Так что умею вязать морские узлы.

– Я в детстве плавал на папином… – Бамбура закашлялся. – Плавал на одном корабле. Мне даже давали постоять у штурвала.

– А я год служил юнгой на торговой галере, – сказал Шараж. – На самом деле должен был три с половиной, но тут случилась победа у Черной Переправы, и всех, кто был моложе семнадцати лет, отпустили досрочно.

– Нам нужен экипаж для маленькой шхуны. – Паклус с досадой стукнул по столу кулаком. Ловко поймал подлетевшую курицу, оторвал у нее крылышко и засунул в рот. – Может, вы и умеете вязать узлы, но вы не моряки. Зря мы вас побеспокоили.

– Позвольте-позвольте! – возмутился Майхель. – Да, мы актеры! Но поверьте, что настоящий актер сумеет и в жизни сделать то, что показывает на сцене.

Шараж хмыкнул.

– Без капитана в море нельзя. – Паклус покачал головой. – Без настоящего капитана, который знает, где у корабля грот, а где бушприт.

– Грот – нижний косой парус, если корабль одномачтовый, – раздалось из-за спины Трикса. – А если корабль двухмачтовый, то грот-мачта та, которая выше. Ну а бушприт – передняя наклонная мачта, к которой крепят кливера и штаги фок-мачты.

Все повернулись к двери. Варвар Хорт, пригнувшийся, чтобы не задеть головой притолоку, оскалился в суровой улыбке:

– Хорт – капитан. Хорт девять лет плавал на драккарах, Хорт три года был капитаном самаршанской боевой галеры, Хорт год прослужил в королевском флоте старшим помощником, но дал по морде капитану, и его списали за борт. Хорт плыл два дня и выбрался на берег. С тех пор Хорт не ходит в море. Но Хорт – капитан.

– Почему ты никогда не рассказывал? – завопил Майхель.

Хорт пожал плечами:

– Хвастаться – недостойно мужчины.

– Ну тогда решено! – Паклус поднялся. – Собирайте вещички, все четверо…

Альби возмущенно тявкнул.

– И ты тоже собирай! – сурово посмотрел на него Паклус. – Собирайте вещички и айда на корабль.

– Постойте! – воскликнул Майхель. – Но мы еще не договорились!

– Разве? – удивился рыцарь.

– Я пойду с отважным рыцарем, – веско сказал Хорт. – Сражаться с тобой бок о бок – деяние, которое воспоют скальды!

– Куда мы отправимся и что надо делать? – поинтересовался Бамбура.

– Мы отправимся в погоню за кораблем витамантов… – начал Паклус.

Шараж вскочил. На лице его заиграли желваки:

– Витаманты сожгли родную деревню! Убили всех из моего рода. Я пойду с тобой!

– Мы должны спасти княгиню Тиану, которую увезли витаманты, – продолжил Паклус.

– Двоюродную кузину Тиану? – воскликнул Бамбура и осекся. – Маленькую девочку, попавшую в беду? Я пойду с тобой!

– Я смогу заплатить вам… – Паклус заглянул в кошелек, пошевелил губами. – Семь… нет, даже восемь золотых.

– Десять – и по рукам! – твердо сказал Майхель. – И половинная доля в трофеях!

Уже вечерело, когда на пристани возле маленькой двухмачтовой шхуны встретились четыре комедианта, Трикс с Паклусом с одной стороны и одноногий трактирщик – с другой. Чуть в сторонке остановилась подвода, груженная всеми необходимыми на неделю припасами – едой, водой и маслом для ламп.

– Вот она, красавица «Каракатица»! – воскликнул трактирщик, указывая на шхуну.

– Не больно-то она велика, – поморщился Паклус.

– Быстрее побежит по волнам!

– И парусов немного…

– Устойчивее будет в бурю!

– Вся изъедена древоточцем, – поковыряв ногтем корпус, сказал Хорт.

Трактирщик подозрительно посмотрел на варвара и ответил:

– Сразу видно, проверенная посудина!

Варвар, презрительно пренебрегая трапом, подпрыгнул, уцепился за палубу и подтянулся. Несколько минут он прохаживался по шхуне, потрогал штурвал, спустился в трюм – откуда поднялся с мокрыми ногами, заглянул в каюту. Потом вернулся на причал и сказал:

– Когда-то была хорошая стаксельная шхуна.

– А я что говорил! – обрадовался трактирщик.

– Теперь – груда досок. Если отправиться в плавание, то продержится на воде неделю-другую. Попадет в шторм – пойдет ко дну. Такелаж гнилой, паруса штопаные.

– Можно ли на ней вообще плавать? – испугался Трикс.

Варвар подумал и ответил:

– Можно. Если недолго. За неделю я ручаюсь. Сколько ты хочешь за нее?

Трактирщик зацокал языком, оглядывая шхуну.

– Сто золотых.

– Мы берем ее за двадцать, – ответил варвар. – Чтобы убрать эту рухлядь из порта, тебе самому пришлось бы платить, ее не купят даже на дрова.

Трактирщик воздел руки к небу.

– Что вы говорите, отважный воин! Это славный корабль! Пятьдесят!

– Двадцать, – повторил Хорт.

– Варвары не торгуются, – пояснил Майхель. – Если их пытаются втянуть в торговлю, они просто достают молот и…

– Из уважения к столь славной компании – я согласен! – Трактирщик махнул рукой. – Эх… моя щедрость меня и погубит… А вы точно не за сокровищами?

Ответа не последовало, и трактирщик, вздыхая, пошел от причала. А навстречу ему двигались две маленькие фигурки, при виде которых Трикс насторожился.

И не зря.

– Трикс! – Иен замахал руками и припустил бегом. Следом спешила фигурка поменьше.

– Это еще кто? – удивился Паклус.

– Мой… мой оруженосец, – смущенно сказал Трикс.

– Разве ученики магов имеют оруженосцев? – поразился рыцарь.

Иен уже подбежал к ним и остановился, опасливо оглядывая собравшихся.

– Что ты тут делаешь? – спросил Трикс. – Почему ты не с Щавелем? Это он сказал, где я?

– Нет, – замотал головой Иен. – Он сказал, что ты взял отпуск. И что я могу дожидаться тебя в его доме или поискать, если хочу. А Халанбери тоже сказал, что хочет тебя найти. И мы попросили Аннет…

– Только не это… – прошептал Трикс.

Аннет сидела на плече у Халанбери, свесив ножки и обиженно глядя на Трикса. Поймав его взгляд, она надула губки и отвернулась.

– Она немного поколдовала и сказала, что ты на пристани… Вот. – Иен развел руками. – А Халанбери я не смог прогнать, он говорит, что тоже будет спасать сестру…

– Вы что, хотите с нами отправиться? – растерялся Трикс.

– Ага! – пискнул Халанбери.

Надо признать, что Триксу было приятно. Все-таки когда ты отправляешься в опасное путешествие, любая помощь друзей уместна. Даже трусливого оруженосца неблагородного происхождения и маленького бастарда… Но что скажут остальные? Как-то недостойно ученика волшебника тащить с собой в опасный поход всякую мелюзгу…

– Паклус? – Трикс посмотрел на рыцаря.

– Сам решай, – ответил тот. – Твои люди, ты и решай. Лишние руки всегда могут пригодиться.

– Ну уж Халанбери нам не помощник…

– Это как сказать. – Рыцарь покачал головой. – Если он сводный брат Тианы, пусть даже и бастард, то его присутствие придает нашим действиям некоторые основания.

– Легитимность! – подтвердил Майхель. – Это вроде как исполнение родственного долга.

– Если мужчина готов вступиться за честь сестры, – веско добавил Хорт, – то не важно, сколько ему лет – он уже мужчина. Иди-ка сюда, малыш!

Халанбери опасливо подошел к Хорту.

– Держи! – Варвар порылся в карманах плаща и достал маленький молоточек. – В моем племени такие маленькие боевые молоты вручают детям, когда они идут на свою первую войну.

– Ух ты… – восторженно произнес Халанбери. – Из метеоритной стали, рукоять из горного кипариса… такой десять золотых стоит, если в хорошем состоянии!

Майхель крякнул и посмотрел на Халанбери с уважением.

– В бою, если он случится, ты должен быстро ползать под ногами врагов и бить их по коленным чашечкам, – пояснил Хорт. – Ну или следовать за нами и бить упавших врагов по темечку, чтобы они уже никогда не поднялись.

Трикс схватился за голову:

– Да это не нужно! Мы обойдемся без боя…

– Надо быть готовыми ко всему, – пожал плечами Хорт. – Да, еще этим молоточком можно колоть орехи.

Трикс махнул рукой, сдаваясь:

– Ну и ладно. Как хотите. Я предупреждал…

Шараж наставительно произнес:

– У моего народа есть песня. Я не смогу спеть ее на вашем языке, но смысл передам… Вот послушай… Когда ты отправляешься в путь, веселее идти с другом. Когда ты один – ты один, а когда ты с друзьями – вас несколько человек. Тебе не страшны ревущие снежные бураны, тебя не пугает удушливый зной, тебя не смущает ливень – когда ты с друзьями. С друзьями легче работать и легче думать. Смертельно опасно одному идти на медведя, а если ты пойдешь с группой товарищей и вы нападете с разных сторон – медведь будет повержен, конечно, если не призовет на помощь другого медведя… Для того чтобы мудрость этой песни крепче отложилась в твоей голове, ее надо петь долго, повторяя слова несколько раз.

– Такие песни есть и у нашего народа, – одобрил Хорт. – И даже в жарком Самаршане акыны поют о том же.

– А ты? – мрачно спросил Трикс у Аннет.

– Я? – Голос феи задрожал от слез. – Как скажешь, милый. Хочешь – останусь. Буду ждать тебя на этом причале… пока хватит моих сил, пока злой ветер не сломает мои крылышки и не бросит в студеную воду…

Трикс молча протянул руку – и Аннет перепорхнула ему на ладонь.

В конце концов, он же читал сказания о детях-героях, которые во время войны с витамантами помогали взрослым. Разведывали количество и направление движения вражеских войск; поджигали скирды и стога, чтобы лишить противника фуража; травили колодцы и водопои; расклеивали призывы к витамантам сдаться, а к ожившим мертвецам – покаяться и добровольно зарыться в могилы…

Смущало Трикса только одно. Все сказания о детях-героях заканчивались тем, что витаманты ловили их, подвергали суровым пыткам и казнили.

Очень хотелось верить, что это условие не обязательное.

Мягкий вечерний бриз нес «Каракатицу» в открытое море. Они еще не вышли из эстуария, но чуть дальше по курсу уже мелькали над водой гибкие спины дельфинов, преследующих летучих рыбок, воздух пах солью, а прозрачная речная вода темнела, наливаясь глубокой синевой. Чайки медленно парили над шхуной, печально перекликаясь странными голосами: «Текели-ли… текели-ли…»

– Грот поднимай! – командовал Хорт.

К удивлению Трикса, артисты, коротко посовещавшись, выбрали один из канатов и принялись дружно его тянуть.

– Тяни стаксели! Дружно!

Паклус крякнул и принялся помогать артистам.

– Шкаторину крепите, рыбьи дети! Вяжи к уишбону!

Халанбери, восторженно наблюдающий за происходящим, даже засунул палец в рот. Это тут же заметил Хорт, рявкнувший:

– Юнга! Палец изо рта вынь! Марш на камбуз, поможешь Иену картошку чистить!

Трикс подавил невольное желание последовать за малышом, подальше от сурового капитана. Но в конце концов, он был не какой-нибудь там сопливый мальчишка, он был юный маг…

– Волшебник, уснул? – Хорт обратил внимание и на него. – А ну, где там твой ветер? Я держу курс, а ты паруса надувай!

Трикс опасливо покосился на груду серых старых парусов, полощущуюся у него над головой. Хлопали плохо натянутые веревки и веревочки, трещали на ветру заплатки на гроте…

– Айпод… – пробормотал Трикс, открывая заклинательную книгу.

Так… это огненная стена… это призыв к Щавелю о помощи… замечательное заклинание, только немножко стыдно будет кричать «О великий волшебник, услышь нерадивого ученика…».

Ага. Вот оно.

Трикс откашлялся, привлекая внимание команды. Для мага главное – чтобы его слышали и верили ему…

– Первый робкий порыв ветра пронесся над землей, пригибая траву и срывая листья с деревьев. Ярко светило солнце, и в свете его…

Трикс замолк. То ли Щавель не подумал о том, что время суток имеет обыкновение меняться, то ли забыл, что корабли ходят по морю, а не по суше.

Заклинание очень хорошо подходило для высокого холма, сидя на котором Щавель его сочинял. И не слишком-то годилось для моря.

– Сто якорей тебе за пазуху! – воскликнул Хорт. – Ты будешь заклинать ветер или нет? Ты вообще колдовать умеешь?

Из кармана у Трикса выглянула Аннет. Тревожно посмотрела на мальчика.

Трикс откашлялся снова. Пробежал глазами по тексту – и опустил руку с магической книгой.

– Над седой равниной моря ветер собирал тучи, – громко сказал он. – Подобный черной молнии буревестник реял между тучами и морем. Чайки стонали и метались над морем, пытаясь скрыть свой страх перед приближающейся бурей…

Ему казалось, что он делает что-то немножко не так. Что стоит чуть-чуть иначе переставить слова, и заклинание зазвучит на весь мир, встряхнет океан до дна, омоет самые высокие горы солеными пенными валами…

– Трикс! – завопил Паклус, в ужасе озираясь. В небе откуда-то и впрямь взялся буревестник, суматошно мечущийся вверх-вниз и явно не понимающий, зачем он это делает. Чайки истошно орали и непрерывно гадили. Со всех сторон наползали тяжелые свинцовые облака. – Трикс, не бурю! Не бурю, а ветер! Только ветер в корму!

– Синим пламенем пылали молнии, утопая в пучине моря…

Ударил громовой раскат. Синяя молния ударила в воду по правую борту от шхуны, вода зашипела, выплескиваясь клубами пара.

Трикс замотал головой, плохо соображая, что происходит. Торопливо продолжил:

– Ветер, ветер пришел вослед тучам и молниям! Ветер был могуч, он стаями гнал тучи в небесах! Он гулял по синему морю, веял на просторах океана! И наткнувшись на маленькую шхуну, ветер подхватил ее своей ласковой и сильной рукой – и погнал, погнал, погнал вперед! Вслед за кораблем коварных витамантов, что увозили княгиню Тиану в плен! Вслед за кораблем витамантов – но с удвоенной, с утроенной скоростью!

По корме будто хлопнуло что-то. Паруса с грохотом надулись. Каждый несчастный топсель, каждый, даже самый маленький тимсель, выгнулся, ловя ветер. Почти отрываясь от воды, шхуна понеслась вперед. А вслед за ней, клокоча и сверкая молниями, несся свирепый шторм.

– Волшебник, быстрее не надо! – крикнул Хорт. – Паруса не выдержат!

Трикс оглянулся, посмотрел на пронзенное молниями, клубящееся тучами небо за кормой. И решил, что будет смотреть только вперед.

– А ты и впрямь прирожденный волшебник! – сказал Паклус. Рыцарь одобрительно оскалился и ткнул Трикса кулаком в бок. – Пройдет лет сорок, может быть, даже тридцать, и я без страха встану рядом с тобой в настоящем бою!

Трикс не был уверен, что это очень уж сильный комплимент. Но спорить не стал, а вместо того крикнул Хорту:

– Чем еще я могу помочь, капитан?

Хорт окинул взглядом палубу, на которую летели пенные брызги, чистый горизонт впереди, ревущую бурю за спиной и сказал:

– Ступай на камбуз, помоги чистить картошку. На свежем воздухе всегда хороший аппетит.

Может быть, Трикса бы утешило то, что сказал Хорт, когда он скрылся на камбузе. А Хорт сказал следующее:

– Он слишком силен для таких простых дел, как попутный ветер. Слишком силен и слишком юн. Пусть повременит с волшебством.

Но Трикс этого не слышал. Он спустился на грязноватый камбуз, где в свете масляной лампы Халанбери чистил картошку, а Иен помогал малышу своими рассказами:

– Вот, помнится, дежурил я на кухне в приюте. И надо было нам перечистить пять ведер картошки, а ножик был только один и тупой…

При появлении Трикса Иен вскочил и изобразил бурную деятельность: принялся собирать картофельную шелуху, наполнять водой кастрюлю и разжигать в печи огонь, причем все одновременно.

Но Трикс не стал ругать его за нерадивость. Он сел в уголке, достал Айпод и принялся внимательно читать заклинание, навевающее на врага глубокий сон.

Вроде бы все было в порядке. Тут было и про море, и про корабль. Тут Щавель не ошибся.

Открытым оставался один вопрос: в кого (или во что) ему превратить Тиану?

– Иен, если бы ты мог на время в кого-то превратиться, ты бы кем стал? – спросил он.

– Королем, – резонно ответил Иен. – И мага, который меня превратил, тут же казнил бы.

– А если выбирать из зверей?

– Драконом!

– Понятно, – пробормотал Трикс. – Халанбери, а ты кем бы хотел стать?

– Жабой, – сказал малыш. – Ага. Жабой!

– Почему? – растерялся Трикс.

– Ну она прыгает так смешно. А еще может и в воде жить, и на суше. Здорово, ага?

Трикс махнул рукой и глубоко задумался.

На этом мы его и оставим на время. Все-таки это очень сложная задача – придумать такое превращение, чтобы самая капризная девчонка не обиделась.

А шхуна тем временем мчалась на крыльях бури, неуклонно нагоняя корабль витамантов…