Глава 4. ОТПРАВЛЕНИЕ
Томас проснулся: что-то позвало его. Он сел и оглянулся. Его глаза в темноте могли разглядеть в комнате каждую мелочь. Апартаменты королевы и консорта были вырезаны в стволе огромного дерева и не отличались большими размерами. Все, казалось, было на своем месте. На мгновение он испугался, что безумные сны опять вернулись к нему, но, полностью оправившись от сна, успокоился. Здесь, как нигде, он был уверен в своих силах. И все же ужас от пережитого часто неожиданно навещал его.
Томас посмотрел на жену. Агларанна крепко спала. Он встал и подошел к кровати Калиса. Мальчику было уже почти два года, и он теперь спал в алькове, примыкающем к спальне родителей. Маленький принц Эльвандара крепко и безмятежно спал.
Затем зов повторился. Теперь Томас знал, кто его звал. Но вместо того, чтобы успокоиться, он ощутил странное чувство неизбежности происходящего и подошел к своим белым с золотом доспехам. Со времен Войны Врат ему пришлось надеть их лишь однажды:
Чтобы сразиться с черными убийцами, напавшими на Эльвандар. Однако он понял, что пришло время опять облачиться в боевую одежду.
Он тихо снял со стены доспехи и вынес наружу. Летняя ночь была полна ароматов, нежные запахи цветов перемешивались с запахами подготовки эльфийских пекарей к новому дню.
Томас оделся под зеленым пологом Эльвандара. Поверх нижней рубашки и штанов он надел золотую кольчугу и подшлемник. Затем последовал белый камзол с золотым драконом. Он пристегнул золотой меч, взял в руки белый щит и надел золотой шлем.
Какое-то время он просто стоял, облаченный в доспехи Ашен-Шугара, последнего из валкеру, повелителей драконов. Их связало мистическое наследство, пронзившее время, и неким необъяснимым образом Томас был одновременно и человеком и валкеру. По природе он оставался тем же человеком, что рос и воспитывался матерью и отцом в замке Крайди, но в нем скрывались сила и могущество, намного превосходящие человеческие. Доспехи сами по себе не имели магической силы; они были лишь связующим звеном, выкованным Макросом Черным, знавшим, что Томасу суждено унаследовать древнюю силу валкеру. Теперь эта сила пребывала в нем, однако без белого с золотом одеяния Томас все же чувствовал себя не так уверенно.
Он закрыл глаза и с помощью давно не использовавшихся сил пожелал перенестись туда, где его ждали.
Золотистый свет окутал Томаса, и внезапно он полетел через эльфийский лес быстрее, чем это мог заметить глаз. Он летел мимо ничего не подозревавших часовых, пока не добрался до большой поляны на северо-востоке от королевского двора. Там он опустился на землю, ожидая того, кто его звал. Из-за деревьев вышел человек небольшого роста в черном одеянии, чье лицо было знакомо Томасу. Когда он подошел, они обнялись, так как в детстве росли как братья.
— Странная это встреча, Паг, — сказал Томас. — Я узнаю твой зов, как подпись, но зачем вся эта магия? Почему нельзя было просто прийти ко мне домой?
— Нам нужно поговорить. Я был далеко отсюда.
— Да, Арута говорил об этом. Он сказал, что ты остался на Келеване, чтобы обнаружить силу, стоящую за темными армиями Мурмандрамаса.
— Я многому научился за год, Томас. — Паг подвел Томаса к упавшему дереву, и они сели. — Теперь я полностью уверен, что за Мурмандрамасом стоит нечто, называемое цурани Врагом, древняя могущественная сила. Это ужасное создание хочет войти в наш мир и направляет моррелов и их союзников. Только не знаю куда. Как армия моррелов или убийство Аруты могут помочь Врагу войти в наше время-пространство, мне непонятно. — На минуту он задумался. — Несмотря на все обучение, я еще многого не понимаю. Я просмотрел почти все в библиотеке Ассамблеи, и нашел лишь одно. — Паг, казалось, был одержим неотложностью этого дела. — То, что я обнаружил в библиотеке, было всего лишь намеком, но он привел меня на крайний север Келевана, в сказочное место под ледяной шапкой полюса. Весь последний год я прожил в Эльвардейне.
Томас в растерянности моргнул.
— Эльвардейн? Это означает… «убежище эльфов», как Эльвандар означает «дом эльфов». Кто же?..
— Я обучался у эльдаров.
— Эльдаров! — Томас, казалось, еще больше смутился. К нему стали возвращаться воспоминания жизни Ашен-Шугара. Эльдары были эльфами, которым больше всех доверяли их хозяева, повелители драконов. Они имели доступ ко множеству томов знаний разных миров, которые валкеру привозили из набегов. По сравнению со своими хозяевами они были слабы. Однако в сравнении с другими смертными в Мидкемии это был народ могущественных магов. Они исчезли во время Войн Хаоса, и считалось, что они погибли вместе с валкеру. — Значит, они живут на планете цурани?
— Келеван не является родной планетой ни для цурани, ни для эльдаров. И те, и другие поселились там во время Войн Хаоса. — Паг помолчал. — Эльвардейн задумывался эльдарами как сторожевой пост на случай, когда они понадобятся, как сейчас, например. Он очень похож на Эльвандар, Томас, но он другой. — Он начал вспоминать. — Когда я пришел туда, меня ждали. Эльдары учили меня, но это было не похоже на обучение, которое я прошел раньше. По-видимому, эльф по имени Акайла отвечал за мое обучение, хотя мне помогали многие. И за весь год, проведенный подо льдом полюса, я не задал ни одного вопроса. Я думал. — Он прикрыл глаза. — Это было так странно! Среди людей только ты можешь понять, что я имею в виду.
Томас положил руку на плечо Пага:
— Я понимаю. Эта магия не для людей. — Он улыбнулся. — Но нам пришлось научиться ей, не так ли?
Паг улыбнулся его словам.
— Верно. Акайла и другие начинали творить заклинание, а я сидел и наблюдал. Прошли недели, прежде чем я начал понимать, что они дают мне уроки. Затем однажды я… присоединился к ним. Я научился творить чары вместе с ними. Тогда и началось мое обучение. — Паг усмехнулся. — Они были подготовлены. Они знали, что я приду.
Томас широко раскрыл глаза:
— Откуда?
— Макрос. Похоже, он предупредил, что к ним должен прибыть «потенциальный студент».
— Это значит, что между войной и странными событиями прошлого года существует связь.
— Да. — Паг замолчал. — Я узнал три вещи. Первое: наше представление о том, что существуют разные пути магии, неверно. Они все магия. Путь определяется лишь возможностями мага. Второе: несмотря на все обучение, я лишь начал понимать то, чему меня учили. Ведь я не задавал вопросов, а значит, эльдары ничего не отвечали. — Он вздрогнул. — Они так отличаются от… от всех. Не знаю, может это из-за полной изоляции, недостатка общения с другими родственными народами, но Эльвардейн так чужд нам, что после него Эльвандар кажется таким же родным, как Леса вокруг Крайди. — Паг вздохнул. — Иногда мне казалось, что все тщетно. Каждый день я вставал и уходил в лес, ожидая возможности поучиться. Теперь, когда нет Макроса, я знаю о магии больше всех в этом мире, но я ничего не узнал о том, с чем нам предстоит бороться. Меня готовили как орудие, не указывая, каково мое предназначение.
— Но у тебя есть подозрения?
— Да, но пока я не уверен, я не стану делиться ими даже с тобой. — Паг поднялся. — Я многому научился, но мне еще многое надлежит узнать. Совершенно очевидно, — и это третье, что я узнал, — оба мира стоят перед лицом величайшей опасности, самой серьезной со времен Войн Хаоса. — Паг встал и посмотрел Томасу прямо в глаза. — Мы должны отправляться.
— Отправляться? Куда?
— Скоро все прояснится. Мы еще недостаточно подготовлены, чтобы вступить в противоборство. Мы мало знаем, и знания эти приходят к нам с трудом. Нам надо знать больше. Ты должен отправиться со мной. Сейчас.
— Но куда?
— Туда, где мы сможем узнать то, что поможет нам в борьбе: к Оракулу Аала.
Томас внимательно посмотрел на Пага. За все годы их знакомства Томас никогда не видел молодого мага столь взволнованным. Он тихо спросил:
— В какой мир?
— Именно поэтому мне нужен ты. Твои силы отличны от моих. Я еще могу провести коридор на Келеван, но путешествовать в миры, которые я знаю лишь по книгам тысячелетней давности?.. Если мы будем вместе, у нас еще есть шанс. Ты поможешь мне?
— Конечно. Я поговорю с Агларанной и…
— Нет, — голос Пага был тверд. — И на это есть причины. То, о чем я подозреваю, еще ужаснее того, что я знаю. Если это окажется правдой, тогда будет лучше, если никто, кроме нас двоих, не будет знать, что мы решили предпринять. Рассказать о наших поисках кому-то еще означает, что мы рискуем все погубить. И те, кого ты хочешь успокоить, будут уничтожены. Так что пусть лучше немного поволнуются.
Томас взвесил слова Пага. Лишь в одном был сейчас уверен этот выросший в Крайди молодой человек, ставший валкеру: с ним говорил один из немногих людей во вселенной, заслуживающих полного и абсолютного доверия.
— Мне это не нравится, но я понимаю твою осторожность. Что же мы собираемся делать?
— Чтобы пересечь космос и, возможно, проплыть по течению времени, нам нужен скакун, повелевать которым можешь только ты.
Томас отвел глаза и, глядя в темноту, сказал:
— Это было так… давно. Как и все бывшие слуги валкеру, те, о ком ты говоришь, за прошедшие столетия стали сильнее и вряд ли согласятся подчиниться. — Он подумал, восстанавливая в памяти давние образы. — Но я попытаюсь.
Отойдя к центру поляны, Томас закрыл глаза и поднял руки высоко над головой. Паг молча наблюдал за ним. Долгое время никто не двигался. Затем человек в золотых доспехах повернулся к Пагу.
— Один отвечает мне. Он далеко, но спешит сюда. Скоро будет.
Время шло, и звезды над головой двигались своим чередом. Затем вдалеке послышался шум мощных крыльев, рассекающих ночной воздух. Вскоре звук превратился в рев ветра, и гигантская тень закрыла звезды.
Несмотря на огромный размер, она спускалась быстро, легко и наконец приземлилась на поляне. Создание, больше которого не было живого существа в Мидкемии, мягко сложило крылья более сотни футов в размахе. Лунный свет серебрился на золотых чешуйках огромного дракона. Голова размером с большую повозку опустилась до уровня двух стоящих перед ней людей. Огромные рубиновые глаза пристально глядели на них. Затем дракон проговорил:
— Кто смеет вызывать меня?
Томас ответил:
— Я, тот, кто когда-то был Ашен-Шугаром.
Реакция гиганта была очевидна: раздражение мешалось с любопытством.
— Ты думаешь повелевать мной, как когда-то моими предками? Так знай же, что могущество и умения драконов возросли. Никогда добровольно мы не превратимся в слуг. Ты осмелишься оспаривать это?
Томас поднял руку, прося слова.
— Мы ищем союзников, а не слуг. Я Томас. Вместе с гномом Долганом я сидел с умирающим Руагом. Он считал меня своим другом. Это его дар превратил меня в валкеру.
Дракон обдумал его слова.
— Та прощальная песнь была хороша, Томас, друг Руага. Ничего более изумительного не случалось на памяти нашего народа. Когда Руаг умирал, он в последний раз промчался по небу, как будто юность вернулась к нему, и громко пропел свою предсмертную песнь. В ней он пел о тебе и гноме Долгане. Все великие драконы слышали ту песнь и благодарили вас. Я выслушаю ваши слова.
— Нам нужно добраться до мест, отделенных от нас временем и пространством. С тобой я смогу достичь их.
Несмотря на все уверения Томаса, дракон, казалось, был недоволен тем, что ему опять придется нести на своей спине валкеру.
— Зачем вы хотите туда добраться?
Ему ответил Паг:
— Великая опасность нависла над этим миром, она грозит и твоему племени, и ужасней ее нельзя себе представить.
— Странные вещи происходят на Севере, — промолвил дракон, — и темный ветер проносится над землей по ночам. — Он помолчал, размышляя над собственными словами. — Я думаю, мы сможем заключить сделку. Я соглашусь нести тебя и твоего друга ради того, о чем вы говорили. Меня зовут Райат.
Дракон пригнул голову, и Томас ловко взобрался к нему на спину, показывая Пагу, куда ступать, чтобы не причинять гиганту неудобства. Когда оба поднялись наверх, они сели в мелкую ложбину между крыльями, где шея переходила в плечи.
— Мы у тебя в долгу, — сказал Томас. Дракон взмахнул крыльями и взлетел. Пока они быстро набирали высоту над Эльвандаром, магия Томаса удерживала Пага и его самого на плечах Райата.
Дракон заговорил:
— Долг дружбы не есть долг. Я из рода Руага; он для меня был тем, кого вы в вашем мире назвали бы отцом. Мы не придаем родственным связям такого значения, как вы, люди, но, тем не менее, это важно. Начинай, валкеру, время тебе взять управление на себя.
Собрав силы, которыми он не пользовался тысячелетия, Томас пожелал создать проход в то место за пределами космоса, где когда-то странствовали его братья и сестры, сея разрушения в бесчисленных мирах. В первый раз за многие годы повелитель драконов летел между мирами.
Томас мысленно направлял Райата. Он открыл в себе способности, не использовавшиеся в этой жизни. Снова он почувствовал в себе сущность Ашен-Шугара, но на этот раз его не поглотило безумие, которое он пережил, прежде чем смог преодолеть наследство валкеру и снова стать человеком.
Почти инстинктивно Томас поддерживал иллюзию космического пространства вокруг себя, Пага и дракона. Тысячи звезд освещали им тьму. И Паг, и Томас знали, что они не находились в том, что можно было назвать «реальным космосом», их окружало серое ничто, в котором Паг побывал, когда вместе с Макросом ему удалось разрушить мост между Келеваном и Мидкемией. Но это ничто не было даже материей, оно существовало между самими волокнами времени-пространства. Здесь можно было состариться и, тем не менее, вернуться обратно через мгновение после старта. Здесь не было времени. Но человеческий разум, каким бы одаренным он ни был, ограничен, и Томас понимал, что, независимо от своих способностей. Паг был человеком, и было не время испытывать его. Райат же, казалось, равнодушно отнесся к иллюзии реального пространства. Томас и Паг ощущали, как он поворачивает и меняет курс.
Способность дракона маневрировать в этой пустоте заинтересовала Пага. Он подумал, что Макрос, должно быть, научился путешествовать между мирами во время своих занятий с Руагом. Он мысленно сделал заметку на память, чтобы не забыть просмотреть записи Макроса в Звездной Пристани.
С громовым шумом они ворвались в обычное пространство. На сильных крыльях Райата они летели по грозовому небу, сквозь набухшие тучи над рваным ландшафтом древних гор. В воздухе ощущался горький металлический привкус, холодный, колючий ветер нес с собой намек на затхлость. Райат послал мысленное сообщение Томасу:
— Это место чужое. Мне оно не нравится.
Томас ответил вслух, чтобы и Паг мог слышать его:
— Мы не задержимся здесь, Райат. И нам здесь нечего бояться.
— Я ничего не боюсь, валкеру. Просто я не люблю такие странные места.
Паг показал в сторону, и Томас повернулся, чтобы посмотреть. Мысленно отдавая команды, Томас направлял дракона, следуя указаниям мага. Они пролетели мимо зазубренных пиков, над ландшафтом, образованным скрученными скалами, который мог присниться лишь в кошмарном сне. Огромные вулканы вдалеке изрыгали высокие столбы черного дыма, поднимающегося кверху. Свет отражался от их поверхности. Склоны гор были накалены докрасна, по ним ползла огненная лава. Затем они увидели внизу город. Когда-то величественные стены лежали в развалинах, в расшатанной каменной кладке виднелись бреши. Гордые башни еще кое-где вздымались над развалинами, но большая часть города была полностью разрушена. Нигде не было ни единого признака жизни. Они облетели место, где некогда была площадь, самое сердце города, где собирались толпы народа. Теперь же здесь слышался лишь звук крыльев Райата, рассекающих ледяной воздух.
— Что это за место? — спросил Томас.
— Не знаю. Я знаю только, что это мир Аала, или то, что когда-то было им. Это древний мир. Посмотри на солнце.
Томас посмотрел на злое белое пятно за быстрыми облаками.
— Странно.
— Оно уже старое. Когда-то оно было таким, как наше, сияющим и теплым. Теперь оно угасает.
Долго дремавшие знания валкеру возвращались к Томасу.
— Оно приближается к концу цикла. Я знаю. Иногда они просто сжимаются и исчезают, а иногда… раскаляются до тех пор, пока не взорвутся. Интересно, что будет с этим солнцем.
— Не знаю. Может быть, это знает Оракул. — Паг показал на дальнюю цепь гор.
Быстрые крылья Райата понесли их к ним навстречу. Город был расположен на краю плато, которое, как они поняли, когда-то возделывалось. Но вокруг не осталось ничего похожего на фермы, за исключением единственной полосы, напоминающей акведук, одиноко стоящий в центре широкой равнины, молчаливый памятник давно исчезнувшему народу. По мере приближения к горной цепи Райат начал набирать высоту. Они опять летели меж старыми, выветренными горными вершинами.
— Здесь, — промолвил Паг. — Мы прибыли.
Следуя мысленным приказаниям Томаса, Райат облетел вершину. С юга им открылась расчищенная плоская площадка, расположенная прямо перед входом в большую пещеру. Площадка была мала для дракона, и Томас решил спуститься сам и спустить на землю Пага с помощью левитации. Райат мысленно сообщил, что он полетит поохотиться, но вернется по зову Томаса. Томас пожелал ему успеха, хотя подумал, что, скорее всего, он вернется голодным.
Путешественники летели по сырому, ветреному небу, настолько затемненному бурей, что не было никакой разницы между днем и ночью. Они приземлились у самого входа в пещеру.
Проводив глазами улетающего Райата, Паг сказал:
— Здесь неопасно, но, может быть, нам придется отправиться в более грозные места. Ты думаешь, Райат действительно не знает страха?
Томас с улыбкой повернулся к другу:
— Я думаю, да. В моих снах о древних днях я касался сознании его предков. Сравнить этого дракона с ними — это то же, что сравнить их с твоим Фантусом.
— Тогда я рад, что он добровольно помогает нам. Было бы нелегко заставить его сделать это.
Томас согласился:
— Конечно, я мог бы его уничтожить, но заставить его Подчиниться моей воле? Не думаю. Дни безоговорочного повиновения валкеру давно прошли.
Паг повернулся, разглядывая странный пейзаж.
— Какое печальное и пустынное место. Оно описано в книгах, хранимых в Эльвардейне. Когда-то этот мир украшали огромные города, прекрасные народы; теперь же ничего не осталось.
Томас спросил тихим голосом:
— Что же случилось с этими народами?
— Солнце состарилось, изменился климат. Землетрясения, голод, война. Что бы то ни было, этот мир был разрушен.
Они повернулись к пещере, у входа в которую появился человек, фигура которого была полностью скрыта длинным одеянием, лишь тонкая рука виднелась из рукава. Эта старая морщинистая рука крепко сжимала жезл. Человек медленно подошел к ним, и из-под темного капюшона послышался слабый, как шелест древнего ветра, голос:
— Кто ищет Оракула Аала?
Паг отвечал:
— Я, Паг, именуемый также Миламбер, маг двух миров.
— И я, Томас, именуемый также Ашен-Шугар, что жил дважды.
Человек жестом пригласил их войти в пещеру. Томас и Паг последовали за ним в низкий, неосвещенный туннель. Движением руки Паг зажег над головой свет. Туннель привел их в невероятных размеров пещеру.
Томас остановился.
— Мы же были у самой вершины. Пещера не может находиться внутри…
Паг положил руку ему на плечо.
— Мы находимся в другом месте.
Пещера была освещена тусклыми огнями на стенах и под потолком, поэтому Паг убрал свой источник света. В дальних концах пещеры можно было разглядеть еще несколько человек в длинных одеяниях, однако ни один из них не приблизился к ним.
Встретивший их у входа прошел мимо, и друзья последовали за ним. Паг промолвил:
— Как нам называть тебя?
Человек ответил:
— Как вам нравится. Здесь у нас нет имен, нет прошлого или будущего. Мы лишь простые служители оракула.
Он повел их к большому выступу в скале, на котором располагалась странная фигура. Это была молодая женщина, или, скорее, девочка, тринадцати или четырнадцати лет, может, немного старше: судить о ее возрасте было трудно. Она была нагой, вся в грязи, покрыта царапинами и собственными экскрементами. Длинные каштановые волосы были спутаны. Когда они подошли поближе, глаза ее широко раскрылись, и она с криком ужаса стала карабкаться на скалу. Путники поняли, что она безумна. Продолжая вопить, она обхватила руками плечи; затем крик перешел в дикий хохот. Внезапно девочка оценивающе посмотрела на подошедших к ней и начала дергать себя за волосы, как бы причесываясь, словно вдруг обеспокоилась своим внешним видом.
Не говоря ни слова, человек с жезлом показал на девочку. Томас спросил:
— Так это и есть оракул?
Фигура в капюшоне кивнула.
— Это нынешний оракул. Она будет служить до самой смерти, затем появится другая, как когда-то перед смертью прежнего оракула появилась она. Так всегда было и так всегда будет.
— Как вы живете на этой мертвой планете?
— Мы торгуем. Наш народ вымер, но другие, как вы, например, приходят к нам. Мы пребываем, а не живем. — Он указал на девочку. — Она наше богатство. Задавайте свои вопросы.
— А цена? — поинтересовался Паг.
Человек в капюшоне повторил:
— Спрашивайте. Оракул отвечает, когда хочет и как хочет. Она назовет цену. Она может попросить сладость, или фрукт, или ваше еще дымящееся сердце. Она может попросить какую-нибудь безделушку, чтобы потом играть. — Он показал на кучу странных предметов, сваленных в углу. — Она может попросить сотню овец или центнер зерна или золота. Вы сами решаете, стоит ли того знание, которого вы ищете. Иногда она дает ответы, не спрашивая оплаты. Бывает, что она совсем не отвечает, что бы ей ни предлагали. Она капризна.
Паг подошел к съежившейся девочке. Она долго смотрела на него, потом улыбнулась, рассеянно перебирая слипшиеся пряди волос. Паг сказал:
— Мы хотим узнать будущее.
Девочка сощурила глаза, и вдруг безумие исчезло из них. Как будто в ней поселился другой человек. Спокойным голосом она спросила:
— Ты заплатишь мне столько, сколько я попрошу за это?
— Назови свою цену.
— Спаси меня.
Томас посмотрел на их проводника. Голос из-под капюшона сказал:
— Мы не знаем точно, что она имеет в виду. Она узник своего сознания. Именно безумие обеспечивает ее дар пророчества. Без него она перестанет быть оракулом. Должно быть, она имеет в виду что-то другое.
— От чего я должен спасти тебя? — спросил Паг.
Девочка засмеялась, а потом спокойный голос вернулся:
— Если ты не понимаешь, то не сможешь спасти меня.
Фигура в длинном одеянии, казалось, пожала плечами. Паг подумал и сказал:
— Я думаю, что понимаю.
Он протянул руку и ладонями приподнял голову девочки. Она напряглась, как будто была готова закричать, но Паг мысленно успокоил ее. То, что он собирался сделать, считалось доступным лишь жрецам. Однако время, проведенное с эльдарами в Эльвардейне, научило его, что лишь сила мага определяет границы его возможностей.
Паг закрыл глаза и вступил в безумие.
Паг стоял среди движущихся стен в лабиринте невероятных красок и форм. С каждым шагом менялась линия горизонта, и пространство не имело объема. Он посмотрел на свои ладони и увидел, как они вдруг начали расти, и стали размером с дыню. Затем так же быстро и внезапно они уменьшились до размера: детских ладошек. Он посмотрел вверх: стены то удалялись, то приближались, вспыхивая разными цветами и рисунками. Даже земля под ногами была то в красно-белую клетку, то в черно-зеленую полоску, то в сине-зеленый горошек на красном фоне. Вспыхивающие яркие огни слепили его.
Паг овладел своими ощущениями. Он знал, что все еще находится в пещере и что эта иллюзия — попытка его сознания представить физический аналог безумия девочки. Сначала он уравновесил себя, странные изменения его рук прекратились. Необдуманный ход мог разрушить хрупкий разум девочки, и он не знал, что в таком случае будет с ним, учитывая столь тесный контакт их сознании. Возможно, он окажется захваченным ее безумием, чего нельзя было допустить. За последний год Паг научился управлять своей силой, но он также познал и ее пределы, поэтому понимал, что рискует.
Затем он стабилизировал пространство, остановив движение и вибрацию стен и слепящих огней. Осознав, что выбор направления не имеет значения, он отправился в путь. Движение тоже было иллюзией, но эта иллюзия была необходима, чтобы добраться до центра ее сознания. Как и любая задача, эта требовала системы отсчета, и в данном случае ее определяла сама девочка. Паг мог лишь реагировать на порождения ее безумного сознания.
Внезапно он погрузился во тьму. Там было так тихо, что только тишина смерти могла сравниться с ней. Затем до него донесся странный звук. Через минуту появился другой, — он пришел с другой стороны. Воздух начал пульсировать. Все быстрее и быстрее тьма заполнялась движениями и звуками. Наконец она вся превратилась в шумы и зловония. В лицо его дули странные ветры, и странные перья касались его тела, исчезая быстрее, чем он мог схватить их. Паг создал свет и обнаружил, что стоит в большой пещере, похожей на ту, в которой сейчас стояли он и Томас. Нигде не было ни единого движения. Оставаясь в иллюзорном мире, он позвал кого-то. Нет ответа.
Все вокруг вздрогнуло и изменилось, и вот он уже стоит на великолепной зеленой лужайке, обрамленной красивыми деревьями. Они были слишком совершенны, чтобы быть настоящими. Тропинка между ними вела к невообразимо прекрасному дворцу из белого мрамора, украшенного золотом и бирюзой, янтарем и нефритом, опалами и халцедоном. Он был так прекрасен, что Паг замер в изумлении. Этот удивительный образ заключал в себе ощущение, что это место самое совершенное во Вселенной, убежище, которого не касались никакие беды, где в полном покое можно ждать прихода вечности.
Вид опять изменился, и Паг очутился внутри дворца. Белые мраморные с золотом полы, колонны из черного дерева — нигде и никогда он не видел ничего подобного, по роскоши этот дворец превосходил даже резиденцию Имперского Стратега в Кентосани. Потолок из резного кварца розовел, пропуская солнечные лучи, стены были украшены богатыми шпалерами, расшитыми золотом и серебром. Все двери были сделаны из черного дерева, отделаны слоновой костью со вставками из драгоценных камней, и куда бы Паг ни обратил свой взгляд, он повсюду видел золото. Посреди всего этого великолепия, в белом круге света, падающем на подиум, стояли женщина и девочка.
Он шагнул к ним. Внезапно из пола, как ростки из земли, выросли стражники. Один походил на вепря, превратившегося в человека, а другой — на огромного таракана. Третий выглядел как человек с головой льва, а у четвертого было лицо слона. Все они были вооружены, одеты в богатые, украшенные драгоценностями доспехи и страшно ревели.
Стражники ринулись в атаку, но Паг оставался неподвижным. По мере того, как каждый из них наносил удар, их оружие проходило сквозь тело мага, и кошмарные существа исчезали. Когда они пропали. Паг опять сделал шаг по направлению к возвышению, на котором стояли те двое.
Постепенно набирая скорость, платформа начала отодвигаться, как будто крошечные колеса или ноги уносили ее прочь. Паг зашагал вслед, нагоняя ее. Вскоре очертания предметов вокруг несколько расплылись, и он подумал, что иллюзия дворца, должно быть, раскинулась на мили субъективного пространства. Паг знал, что может остановить убегающую платформу с двумя пассажирками, но это могло причинить вред девочке. Любой акт принуждения, даже такой незначительный, как приказ беглецам остановиться, мог серьезно травмировать ее сознание.
Теперь платформа начала раскачиваться, проплывая по анфиладе комнат, наталкиваясь на разные препятствия. Паг же был вынужден увертываться от предметов, загораживающих ему дорогу. Он мог уничтожить их так же легко, как остановить платформу, но результат подобного действия мог оказаться столь же разрушительным. Нет, подумал он, когда ступаешь в чужую реальность, нужно следовать ее правилам.
Затем возвышение остановилось, и Паг догнал беглянок. Женщина молча стояла, наблюдая за приближающимся магом, а девочка села у ее ног. В отличие от своего реального прототипа здесь девочка была одета в красивый наряд из мягкого, прозрачного шелка. Ее волосы, элегантно собранные на макушке, были заколоты золотыми и серебряными шпильками с драгоценными камнями. Из-за грязи было трудно понять, как девочка выглядит на самом деле, но здесь она была хрупка и невероятно красива.
Затем девочка встала и начала расти, на глазах превращаясь в ужасное существо огромных размеров с головой рассерженного орла. Из нежных плеч выросли большие волосатые руки, молнии посыпались из ярко-красных глаз, а когти обрушились на Пага.
Он стоял, не двигаясь. Когти прошли сквозь его тело, не задев его, так как Паг отказался принять их реальность. Монстр вдруг исчез, а девочка стала опять такой, какой он увидел ее в пещере: голой, грязной и безумной.
Глядя прямо на женщину, Паг сказал:
— Ты и есть оракул.
— Да.
Она казалась гордой, царственной и чуждой миру, и в то же время она всецело принадлежала человеческой расе. Паг решил, что это тоже было иллюзией. На самом деле, она должна быть чем-то иным… или была иным, когда жила. Теперь Паг все понял.
— Если я освобожу ее, что будет с тобой?
— Я должна найти другую, и очень скоро, иначе мое существование прекратится. Так всегда было, так все и должно быть.
— Значит кто-то другой будет обречен на это?
— Так было всегда.
— Если я освобожу ее, что будет с ней?
— Она станет тем, чем была, когда ее привели сюда. Она молода, и разум вернется к ней.
— Будешь ли ты сопротивляться?
— Я не смогу, ты же знаешь. Ты видишь сквозь иллюзии. Ты понимаешь, что все эти чудовища и сокровища — всего лишь творения разума. Но прежде чем избавить ее от меня, ты должен понять, волшебник. На рассвете времени, когда образовывалось множество вселенных, родились мы, жители Аала. Когда твой спутник валкеру и его родичи бушевали в небесах, мы уже были настолько старыми и мудрыми, что это было выше их разумения. Я последняя женщина своей расы, хотя это не определение» а всего лишь удобное обозначение. Те, кого ты видел в пещере, — мужчины. Мы стараемся сохранить наше великое наследство-силу оракула, ибо мы хранители истины и служители знания. В далеком прошлом было обнаружено, что я могу продолжать жить в разуме других людей, но ценой за это стало их безумие. Мы посчитали, что гибель нескольких представителей меньших народов в обмен на поддержание могущества Аала есть необходимое зло. Если бы был другой выход, мы использовали бы его, но другого не дано. Чтобы жить, мне необходимо сознание живого человека. Ты возьмешь эту девочку, но знай, что вскоре я найду другую. Она никто, обычная безродная сирота. На своей планете она могла бы в лучшем случае стать служанкой какого-нибудь крестьянина, в худшем — проституткой, игрушкой для мужчин. В ее разуме я дала ей богатства, которые превосходят мечты самых могущественных королей. Что ты сможешь дать ей взамен?
— Ее собственную судьбу. Но я думаю, что речь идет о другом — о спасении вас обеих.
— Ты проницательный человек, волшебник. Звезда, вокруг которой вращается эта планета, умирает. Ее неустойчивый цикл — причина гибели этого мира. Мы , уже пережили извержения вулканов, подобных которым не было миллионы лет. Еще год-два — и планета погибнет страшной смертью. А это уже третий мир, на котором мы живем после Аала. Но теперь наш народ исчез, и у Нас нет сил и возможностей искать четвертый мир. Чтобы решить эту задачу, ты должен захотеть помочь нам.
— Переместить вас в другой мир нетрудно. Вас осталось не больше дюжины. С этим все ясно. Возможно, мы даже найдем способ не жертвовать разумом другого человека. — Он кивнул в сторону сидящей на корточках девочки.
— Это будет предпочтительнее, но мы еще не нашли такого способа. Однако если ты найдешь нам убежище, я отвечу на твои вопросы. Это будет нашей сделкой.
— Тогда я предлагаю следующее. В своем мире я смогу найти вам безопасное место. Я считаюсь родственником нашему королю, и он благосклонно отнесется к моей просьбе. Но мой мир подвергается опасности, и тебе придется разделить ее с нами.
— Это для нас неприемлемо.
— Тогда сделка не состоится, и мы все погибнем, так как я не смогу выполнить свою миссию, а эта планета исчезнет в облаке пылающих газов.
Лицо женщины оставалось серьезным. После долгого молчания она сказала:
— Мы изменим условия нашей сделки. Я дам тебе ответ оракула в обмен на безопасное убежище, которое ты поможешь нам обрести после завершения своих поисков.
— Поисков?
— Я читаю будущее, и раз мы достигли соглашения, возможные пути определились, и перед моим взором встает самое вероятное будущее. Даже сейчас, когда мы с тобой разговариваем, я вижу, что предстоит тебе, и этот путь полон опасностей. — Она помолчала, а затем мягко добавила:
— Теперь я понимаю, что ждет тебя. Я согласна на эти условия, и ты должен согласиться.
Паг вздрогнул.
— Согласен. Когда все благополучно разрешится, мы перенесем вас в безопасное место.
— Возвращайся в пещеру.
Паг открыл глаза. Томас и служители оракула стояли, как в момент, когда он прикоснулся к разуму девочки. Маг спросил у Томаса:
— Сколько времени я стою здесь?
— Несколько секунд, не больше.
Паг Отошел от девочки. Она открыла глаза и четким, не тронутым безумием голосом, в котором, однако, слышались интонации женщины-оракула, сказала:
— Знай, что из места заточения идет тьма, которая разворачивается и собирается, пытаясь вновь обрести потерянное, чтобы погубить все то, что ты любишь, и восстановить все то, что ужасает тебя. Иди и найди того, кто знает все, кто с самого начала знал правду. Только он может направить тебя к последнему противостоянию, только он.
Томас и Паг переглянулись, и Паг задал вопрос, заранее зная ответ на него:
— Кого же я должен найти?
Глаза девочки, казалось, проникали в самое его сердце. Она спокойно произнесла:
— Ты должен найти Макроса Черного.
