Глава 3. УБИЙСТВО

Вооруженные люди стояли наготове. Крондор продолжал праздновать, так как Арута объявил праздником и следующий день, объяснив это тем, что у него родилось двое сыновей, и поэтому Первое Приветствие должно длиться два дня. Это заявление было с радостью встречено всеми горожанами, кроме дворцовой челяди, но мастер де Лейси быстро взял дело в свои руки. Теперь, когда таверны и харчевни были полны народу, а праздничное настроение предыдущего дня, казалось, еще больше поднялось, передвижение по городу большого количества людей, которые, очевидно, были свободны и не знакомы друг с другом, не привлекло внимания. Но к полуночи отряды принца собрались в пяти точках: в таверне «Разноцветный Попугай», в трех товарных складах, контролируемых пересмешниками, и на борту «Королевского Ворона».

По условному сигналу — не правильному бою городских часов — все пять отрядов вышли по направлению к убежищу братства убийц.

Арута вел отряд, который собрался в «Разноцветном Попугае». Тревор Халл и Аарон Кук возглавили отряд моряков и солдат, подбирающийся к канализации со стороны моря. Джимми, Гардан и капитан Валдис должны были командовать отрядами, прятавшимися в зданиях старых складов в квартале бедняков.

Когда последний солдат тихо проскользнул в склад через приоткрытую дверь, Джимми огляну лея. Склад пересмешников, где они хранили украденные товары, был заполнен людьми. Джимми сконцентрировал внимание на единственном окне, через которое можно было наблюдать за улицей, ведущей к укрытию ночных ястребов. Роальд смотрел на песочные часы, которые он перевернул при последнем ударе городских часов. Солдаты прислушивались к скрипу двери склада. Джимми опять оглядел собравшихся. Лори, неожиданно появившийся чае назад вместе с Роальдом, напряженно улыбнулся ему:

— Здесь гораздо удобнее, чем в пещере под Морелином.

Джимми ответил явившемуся без приглашения экс-певцу улыбкой:

— Точно.

Он понимал, что Лори старался смехом отогнать тревогу. Во многих отношениях они были плохо подготовлены к встрече с врагами и даже не представляли, сколько их. Но появление двойника принца означало, что моррелы возобновили войну, и Арута настаивал на необходимости нанести открытый удар как можно скорее. Он решил быстро собрать все силы и напасть на ночных ястребов до начала нового дня. Джимми считал, что нужно провести тщательную разведку, но принц остался непоколебим: мальчик допустил ошибку, рассказав Аруте, как его чуть не обнаружили. К тому же, по сообщению Натана, самозванец умер, и Арута рассудил, что узнать, имел ли он во дворце сообщников, невозможно. Неизвестно было также и то, каким образом ночным ястребам должны были сообщить об успехе или провале операции. Они рисковали обнаружить засаду или, хуже того, опустевшее логово. Джимми понимал нетерпение принца, но все же предпочел бы совершить еще одну разведочную вылазку. Ведь они не были даже уверены, что перекрыли все выходы из убежища убийц.

Чтобы увеличить шансы на успех операции, принц отослал в город огромное количество эля и вина — «подарок» жителям. В этом им помогли пересмешники, завернувшие необычайно большое количество бочек с напитками в квартал бедняков и особенно Рыбный город. Все законопослушные обитатели Рыбного города — как бы мало их ни было, подумал печально Джимми, — к этому времени уже, должно быть, полностью заняты выпивкой. Затем кто-то проговорил:

— Слушайте, звонит колокол.

Гардан взглянул на песочные часы. В них еще оставалось песка на пятнадцать минут.

— Это сигнал.

Джимми выскочил за дверь, показывая путь остальным. Его отряд, состоявший из бывалых солдат, должен был первым подойти к логову ночных ястребов. Сквайр, единственный, кто хоть мельком видел расположение комнат в здании, служившем им пристанищем, вызвался выгнать их оттуда. Отряды Гардана и Валдиса будут поддерживать его атаку, окружив здание. Отряды Аруты и Тревора Халла уже проникли в канализационные туннели через люки в погребе «Разноцветного Попугая» и ходы контрабандистов в доках. Они должны были блокировать все пути через канализацию, которыми могли воспользоваться убийцы.

Солдаты быстро продвигались по улице, стараясь держаться ближе к стенам домов и прячась в тень. Было приказано по возможности соблюдать тишину, однако, учитывая, что столько вооруженных людей передвигалось одновременно, скорость была важней. Кроме того, был приказ атаковать, как только их обнаружат. На ближайшем к убежищу ночных ястребов перекрестке Джимми разведал обстановку, но часовых не обнаружил. Он махнул в сторону двух узких боковых улочек, показывая, что их надо перекрыть, и солдаты поспешили выполнить приказание. Когда они заняли свои места, Джимми направился ко входу в здание. Последние двадцать ярдов были самыми трудными, так как укрыться было практически негде. Джимми понимал, что ночные ястребы расчистили пространство перед домом на случай ночной атаки, такой, как сейчас. Он также понимал, что в угловой комнате второго этажа должен быть хотя бы один часовой, наблюдающий за перекрестком. С соседней улицы доносился еле слышный стук подкованных металлом сапог по мостовой: приближался отряд Гардана, а сзади подходил отряд Валдиса. Джимми заметил движение в окне второго этажа и yа мгновение замер. Он не знал, заметил ли его часовой, но понимал, что если заметил, то кто-нибудь вскоре выйдет из дома, чтобы узнать, в чем дело. Тогда он отшатнулся от стены и упал на вытянутые руки, притворяясь пьяным, извергающим излишки вина из желудка. Повернув голову, он увидел, что Роальд уже совсем близко. В перерыве между громкими звуками Джимми тихо проговорил:

— Приготовьтесь.

Через минуту он продолжил свой путь к угловому зданию шатающейся походкой. Остановился и опять пошел. Все это время он как бы про себя напевал простенький мотивчик и надеялся, что его примут за припозднившегося гуляку. Подойдя ко входу в здание, он сделал вид, что заворачивает за угол, и прыгнул к стене у двери. Джимми задержал дыхание и прислушался. Можно было различить приглушенный гул разговора, но тревоги в нем не было. Джимми кивнул, и продолжил свой путь к соседней улочке, где ждал отряд Гардана. Мальчик прислонился к стене и притворился, что ему опять плохо, а затем прокричал что-то дурацкое и веселое, надеясь, что этот крик на мгновение отвлечет наблюдателей.

Несколько людей с легким тараном подбежали к зданию, а за их спинами встали четверо лучников. Они могли стрелять напрямую по окнам второго этажа и по входной двери. Джимми, все так же шатаясь, направился обратно к дому ястребов и, поравнявшись с окном, заметил, что кто-то высунулся, чтобы посмотреть, куда он идет. Часовой наблюдал за его представленном и не заметил приближавшихся солдат. Джимми надеялся, что Роальд знает, как поступить.

Просвистела стрела: нападавшие воспользовались моментом. Если у ястребов был второй часовой, то солдаты ничего не теряли, убив первого, а если этот был единственным, то они получали еще несколько секунд для неожиданного нападения. Часовой высовывался из окна все дальше, как будто продолжал следить за Джимми, затем выпал на улицу, ударившись о мостовую в нескольких шагах от мальчика. Джимми не стал отвлекаться на убитого — им займется кто-нибудь из солдат Гардана.

Джимми подошел к двери, собрался с духом и дал сигнал. Вперед вышли шестеро солдат с тараном — окованным железом деревянным брусом. Дверь была заперта на замок, но не на засов. Удар тараном разбил ее в щенки, и створки распахнулись вовнутрь. Солдаты схватились за оружие. Они еще не успели обнажить мечи, как мимо них в дверной проем полетели стрелы. Роальд и его люди вошли в здание в то самое мгновение, когда отброшенный таран стукнулся о мостовую и подскочил.

В комнате за дверью завязалось сражение, но сквозь звон оружия, крики и проклятья было слышно, как в другой части дома кто-то громко интересовался, что случилось. Джимми с одного взгляда оценил обстановку и от огорчения выругался. Он повернулся к сержанту, командовавшему вторым отрядом:

— Они прорубили двери в соседнее здание. Там еще есть помещения!

Он указал на двери. Сержант тут же разделил отряд на две группы, чтобы одновременно войти в обе двери. Другой сержант повел свой отряд вверх по лестнице, в то время как солдаты Роальда и Лори, подавив сопротивление тех немногих ястребов, что были в первой комнате, принялись искать люки в полу.

Джимми побежал к двери, которая, как он считал, вела в комнату над канализацией. Он толкнул ее и обнаружил убитого ястреба. Из люка поднимались солдаты отряда Аруты. В комнате была еще одна дверь, и Джимми показалось, будто чья-то тень скользнула в нее. Он бросился туда, но засады не обнаружил. Когда год назад солдаты впервые столкнулись с ночными ястребами, они убедились, что те предпочитали умирать, но не быть захваченными в плен. На этот раз они, похоже, предпочитали улизнуть.

Джимми побежал по коридору, за ним последовали шестеро солдат. Толчком распахнув дверь, он увидел троих мертвых ястребов на полу в комнате, расположенной рядом с той, в которую они вошли. Солдаты уже приготовили факелы. Приказ Аруты был предельно ясен: у всех трупов вырезать и сжечь сердца. На этот раз ни один из черных убийц не восстанет из мертвых, чтобы выполнять приказы Мурмандрамаса.

— Здесь кто-нибудь пробегал? — крикнул Джимми.

Один из солдат поднял голову.

— Я никого не видел, сэр, но мы все были очень заняты.

Джимми кивнул и побежал через зал. Выскочив в коридор, он проскользнул мимо гвардейцев, уже теснивших ястребов, и помчался к следующей двери. Она была приоткрыта: как будто кто-то захлопнул ее за собой, но не обернулся посмотреть, закрылась ли она. Джимми широко распахнул дверь и ступил в широкий проход. Прямо перед ним было три открытых двери. Джимми почувствовал, что сердце его упало. Он обернулся и увидел позади себя Аруту и Гардана. Арута от разочарования чертыхнулся. На месте большого выгоревшего дома были построены несколько маленьких, а в стене, оставшейся от большого дома, прорублены двери. И ни один из солдат Аруты не добрался до них вовремя, чтобы перекрыть их.

— Кто-нибудь убежал этим путем? — спросил принц.

— Не знаю, — ответил Джимми, — но думаю, один все-таки ушел.

Гвардеец спросил Гардана:

— Продолжать преследование, сэр?

Арута повернул обратно в дом, а на улице в это время послышались крики обитателей Рыбного города: их разбудил шум сражения.

— Не стоит продолжать, — глухо сказал принц. — В тех домах есть выходы на другие улицы, это так же точно, как то, что скоро встанет солнце. На этот раз мы потерпели неудачу.

По коридору к ним подходили другие солдаты. Один из них обратился к принцу:

— Двое убежали по соседней улице, ваше высочество.

Арута прошел мимо говорившего и опять вошел в дом. В центральной комнате стражники под руководством Валдиса занимались ужасным делом — чтобы быть уверенными, что убийцы, не восстанут, они разрезали грудные клетки мертвецов и вынимали сердца, которые тут же сжигались.

Прибежал запыхавшийся матрос.

— Ваше высочество, капитан Халл просит вас побыстрее прийти к нему, — доложил он.

Арута, Джимми и Гардан уже вышли из комнаты, когда показались Роальд и Лори, все еще сжимавшие в руках оружие. Арута посмотрел на забрызганного кровью свояка и спросил:

— А ты что здесь делаешь?

— Я пришел за компанию, чтобы присмотреть тут за вами, — ответил тот. Роальд смущенно посмотрел на принца, и Лори добавил:

— Он никогда не умел врать. Как только он предложил мне пойти поиграть в карты, я понял: что-то затевается.

Арута отмахнулся от дальнейших объяснений. Следуя за моряком, он прошел в комнату, в которой был люк, и спустился по лестнице в туннель. Остальные последовали за ним. Они прошли вниз по туннелю туда, где их ждали лодки. Арута и Гардан забрались в одну лодку, Джимми, Роальд и Лори сели в другую.

Они проплыли до места соединения шести туннелей. Там, привязанная к причальному кольцу, качалась лодка, а из люка свисала веревочная лестница.

— Мы задержали три лодки, но эта проскользнула мимо. Когда мы добрались сюда, они уже исчезли.

— Сколько? — спросил принц.

— Человек шесть, — ответил Халл.

Арута опять выругался.

— Мы упустили двоих или троих на боковых улицах, а теперь и эти ускользнули. Так что по городу сейчас может разгуливать около десятка ночных ястребов. — Он замолчал на мгновение, посмотрел на Гардана, и глаза его сощурились от гнева:

— В Крондоре вводится военное положение. Город будет закрыт.

Второй раз за четыре года в Крондоре объявили военное положение. Город закрыли, когда Анита сбежала из заключения во дворце своего отца, и Джоко Рэдберн, начальник тайной полиции Гая де Бас-Тайры, искал в ее городе. Теперь муж принцессы искал в городе убийц. Причины были разные, но следствия для населения были те же. И, введенное сразу за праздником, военное положение казалось для горожан вдвое более обременительным.

В течение считанных часов после получения приказа о введении военного положения торговцы начали собираться у дворца с жалобами. Первыми явились корабельные маклеры, так как их бизнес военное положение затронуло раньше всех: корабли не могли выйти из порта и войти в порт. Эскадрой, блокировавшей город, командовал Тревор Халл. Как бывший контрабандист он знал всевозможные тонкости блокады. Дважды корабли пытались выйти в море, и дважды их перехватывали и брали на абордаж. Капитаны были арестованы, а командам было запрещено покидать суда. В обоих случаях быстро установили, что капитаны стремились получить прибыль, а не избежать карающей руки Аруты. Но поскольку никто не знал, кого ищут, всех арестованных держали в городской тюрьме, в дворцовом подземелье и в бараках для заключенных.

Вскоре за корабельными маклерами последовали грузчики; потом мельники, поскольку крестьян не пускали в город; а потом и остальные. При этом каждый просил сделать исключение только для его особого случая. Однако всем было отказано.

В основе законов Королевства лежал принцип личной свободы и обычное право. Каждый добровольно нанимался на работу, за исключением отдельных преступников, приговоренных к рабству, или контрактников, дорабатывающих свой срок. Знать получила привилегии в обмен на защиту тех, кем она правила, а система вассальства включала как обычного фермера, вносящего арендную плату своему барону или сквайру, так и самого барона, который выплачивал налог графу. Граф, в свою очередь, служил герцогу, который повиновался королю. Но когда права свободных людей нарушались, эти самые люди быстро выражали свое недовольство. В Королевстве и за его пределами было слишком много врагов, чтобы какой-нибудь жестокий дворянин смог Долго удерживать власть. Пираты с Островов Заката, квегские каперы, банды гоблинов и, как всегда. Братство Темной Тропы — все это требовало внутренней сплоченности населения Королевства. Лишь один раз за его историю люди выносили притеснения без открытого сопротивления. Это было в правление сумасшедшего короля Родрика Четвертого, предшественника Лиама, так как последней инстанцией, куда обращались все угнетенные, был сам король. При Родрике оскорбление короны было объявлено государственным преступлением, и люди не могли публично выражать свое недовольство. Лиам отменил эти установления. Если речь не шла об измене, то люди могли свободно выражать свои мысли. И свободное население Крондора громко выражало свое неодобрение.

В городе было неспокойно. В первые дни военного положения недовольство ограничивалось ворчанием, но когда блокада города перевалила на вторую неделю, появился дефицит товаров. Цены подскочили. В одной из пивных закончился эль, и дело едва не кончилось бунтом. Арута ввел комендантский час.

Наряду с обычной охраной улицы патрулировали вооруженные отряды Королевской стражи. Агенты канцлера и Хозяина подслушивали разговоры, пытаясь уловить намеки на местонахождение ястребов.

А свободные граждане протестовали.

Джимми бежал через зал по направлению к личным покоям принца. Его послали с приказом к командиру городской стражи, и теперь он возвращался в сопровождении этой персоны. Арута сосредоточился исключительно на поиске ускользнувших убийц. Пока искали ночных ястребов, повседневные дела не рассматривались.

Джимми постучал в дверь, ведущую в кабинет принца, и получил разрешение войти. Начальник стражи направился прямо к принцу, а Джимми отошел к Лори и герцогине Каролине. За креслом принца стояли Гардан, капитан Валдис и граф Волней. Арута поднял глаза на вошедшего:

— Капитан Бейн? Я послал вам приказ, а не вызывал вас к себе.

Начальник стражи, седеющий ветеран, который начал свою службу тридцать лет назад, сказал:

— Ваше высочество, я прочитал приказ. И пришел вместе со сквайром, чтобы вы подтвердили его.

— Это мой приказ. Что-нибудь еще?

Командир Бейн покраснел и с видимым гневом сказал, тщательно выговаривая слова:

— Слушайте, ваше высочество, вы что, черт побери, с ума сошли? — Все присутствующие были ошеломлены этой вспышкой, а он продолжал:

— То, что написано в приказе, означает, что мне придется посадить в тюрьму еще около тысячи человек. Прежде всего…

— Капитан! — прервал его оправившийся от изумления Волней.

Начальник стражи не обратил внимания на канцлера.

— Прежде всего, арест любого, кто, в соответствии с приказом, «не является хорошо известным по крайней мере трем примерным гражданам», означает, что любой матрос, прибывший в город впервые, путешественник, бродяга, менестрель, пьяница, проститутка, игрок или просто незнакомец будет отправлен в тюрьму без суда и в нарушение закона. Во-вторых, у меня недостаточно людей, чтобы справиться с этим. В-третьих, у меня нет столько камер, чтобы разместить всех, кого забирают на улице и допрашивают, их не хватает даже для тех, кто не смог дать удовлетворительного ответа на наши вопросы. Черт, я едва могу найти место для тех, кто уже за решеткой. И кроме того, все это уже слишком. Вы же сумасшедший! Еще две недели, и в городе будет открытое восстание. Даже этот подонок Рэдберн не допускал такого.

— Достаточно, командир! — взревел Гардан.

— Вы забываетесь! — крикнул Волней.

— Это его высочество забывается, милорды. И если только оскорбление короны не вернули в список уголовных преступлений Крондора, я имею право высказать свое мнение.

Арута пристально посмотрел на ветерана.

— Это все?

— Далеко не все, — дерзко ответил начальник стражи. — Вы отмените приказ?

Арута невозмутимо ответил:

— Нет.

Командир снял с себя знаки различия:

— Тогда найдите для наказания города кого-нибудь другого, Арута кон Дуан. Я этого не сделаю.

— Хорошо. — Арута взял знаки и передал капитану Валдису. — Найдите старшего стражника и присвойте ему новое звание.

— Он этого тоже не сделает, ваше высочество, — сказал бывший капитан. — Вся стража согласна со мной. — Он наклонился вперед, опершись костяшками пальцев о стол Аруты, и, глядя в глаза принцу, сказал:

— Лучше пошлите армию. Мои ребята не хотят иметь с этим ничего общего. Это они останутся на улицах в темноте, когда все закончится. Это они будут пытаться вернуть обезумевший и полный ненависти город к порядку. Вы заварили эту кашу, вам и расхлебывать.

Арута ответил, не повышая голоса:

— Это все. Вы свободны. — И повернулся к Валдису:

— Пришлите отряды из гарнизона и возьмите на себя командование стражей. Все, кто хотят служить в охране, будут приняты. Тех, кто откажется выполнять этот приказ, отчисляйте.

Проглотив слова оскорбления, капитан повернулся и вышел из комнаты. Джимми покачал головой и озабоченно взглянул на Лори. Бывший менестрель, как и бывший вор, прекрасно понимал, чем все это может обернуться.

Еще целую неделю Крондор задыхался на военном положении. Арута не слушал никакие просьбы по поводу окончания карантина. К концу третьей недели все мужчины и женщины, которых было затруднительно идентифицировать, оказались под арестом. Джимми общался с людьми Хозяина, который заверил Аруту, что пересмешники проводят свое расследование. В заливе уже нашли шесть тел.

Теперь Арута и его советники были готовы провести допрос задержанных. Несколько зданий складов в северном конце города, недалеко от Торговых ворот, были превращены в тюрьмы. Арута, окруженный охранниками с мрачными лицами, смотрел на пятерых первых арестантов.

Джимми стоял поодаль и слышал, как один из солдат пробормотал другому:

— С такой скоростью мы еще год проговорим с этими ребятами.

Некоторое время Джимми наблюдал за тем, как Арута, Гардан, Волней и капитан Валдис допрашивали заключенных. Было совершенно очевидно, что многие из них были обычными людьми, попавшими в переделку, в которой они ничего не понимали, если не родились превосходными актерами. Все выглядели грязными, голодными, испуганными и в то же время упрямыми.

Джимми было не по себе, и он отошел подальше. Пройдя сквозь толпу, он обнаружил Лори, который сидел на скамейке на улице перед пивной. Джимми присоединился к герцогу Саладорскому, и тот сказал:

— Тут у них оставалось только домашнее пиво, оно не очень дешево, но зато холодное.

Он продолжал наблюдать за тем, как Арута вел допрос под палящим солнцем.

Джимми вытер пот со лба.

— Это все ерунда. Так мы ничего не добьемся.

— Это помогает Аруте успокоиться.

— Я никогда не видел его таким. Даже когда скакал в Морелин. Он…

— Он сердит, испуган и чувствует себя беспомощным. — Лори покачал головой. — Я многое узнал о нем от Каролины. На случай, если ты еще не знаешь, у Аруты есть одна особенность: он не выносит состояния беспомощности. Он зашел в тупик, но характер не позволяет ему признаться в этом. Кроме того, если он снимет блокаду города, ночные ястребы смогут приходить и покидать город, когда захотят.

— Ну и что? Они в любом случае в городе, и независимо от того, что думает об этом Арута, мы не можем быть уверены, что они за решеткой. Может быть, они просочились в ряды дворцовой прислуги, как в прошлом пересмешники. Кто знает? — Джимми вздохнул. — Если бы Мартин был здесь или король, все можно было бы закончить быстрее.

Лори отхлебнул пива и скорчил физиономию от его горького вкуса.

— Может быть. Ты назвал тех единственных людей, к которым он прислушивался. Мы с Каролиной пытались поговорить с ним, но он лишь вежливо выслушивает нас и говорит «нет». Даже Гардан и Волней не могут убедить его.

Джимми еще немного посмотрел за ходом допроса. Привели три новых группы заключенных.

— Ну, хоть что-то хорошее из этого вышло. Четверых уже отпустили.

— А если их прихватит другой патруль, они попадут в другую тюрьму, и пройдет немало дней, прежде чем кто-нибудь разберется, что их приказал отпустить сам принц. А шестнадцать вернулись в тюрьму. Нам остается лишь надеяться, что Арута скоро сообразит, что ничего из этого не выйдет. До праздника Банаписа осталось меньше двух недель, и если к тому времени блокаду не снимут, нас ожидает городское восстание. — Лори огорченно нахмурился. — Может, если бы был какой-нибудь магический способ определить, кто является ночным ястребом, а кто нет…, Джимми привстал.

— Что?

— Что-что?

— То, что ты сейчас сказал. Почему бы и нет?

Лори медленно повернулся к оруженосцу.

— Что ты имеешь в виду?

— Я подумал, что пора поговорить с отцом Натаном. Ты пойдешь со мной?

Лори отставил кружку горького пива и поднялся.

— У меня недалеко привязана лошадь.

— Нам и раньше приходилось ездить верхом вдвоем. Пойдем, ваша светлость.

Впервые за многие дни Лори засмеялся.

Натан выслушал идею Джимми, склонив голову набок. Какое-то время священник Санг Белоснежной задумчиво потирал подбородок. Он был больше похож на борца, чем на священнослужителя.

— Существуют магические способы заставить человека сказать правду, но они отнимают много времени и не всегда заслуживают доверия. Сомневаюсь, чтобы они помогли больше, чем те, что используются в настоящее время.

То, как он это говорил, ясно показывало его отношение к применяемым в настоящее время способам.

— А что в других храмах? — спросил Джимми.

— Их способы отличаются от наших в основном составом заклинаний. Но трудности от этого не исчезают.

Джимми выглядел побежденным.

— Я надеялся, что есть способ как-нибудь найти этих убийц в толпе. Похоже, что это невозможно.

Натан стоял позади стола в приемной Аруты, который он занял, пока принц занимался допросом.

— Только когда человек умирает и попадает во владения Лимс-Крагмы, можно найти ответы на все вопросы.

Мрачное лицо Джимми оживилось, как будто ему на ум пришла новая идея.

— Это нам и нужно.

— Что нам нужно? — спросил Лори. — Нельзя же всех их убить.

— Нет, — ответил Джимми, жестом отметая предположение, что такая абсурдная мысль могла прийти ему в голову. — Послушайте, вы могли бы позвать этого священника Лимс-Крагмы, Джулиана?

Натан сухо заметил ему:

— Ты имеешь в виду верховного жреца Джулиана из храма Лимс-Крагмы? Ты забываешь, что он получил это звание после того, как его предшественница повредилась в уме во время нападения на нее здесь, во дворце.

На лице отца Натана отразились воспоминания о том, как он сам одолел бессмертного служителя Мурмандрамаса и как нелегко это далось ему. Его до сих пор мучили ночные кошмары.

— О! — вымолвил Джимми.

— Если я попрошу его, может быть он согласится принять нас, но сомневаюсь, что он прибежит сюда по первой моей просьбе. Хоть я и являюсь духовным наставником принца, в церковной иерархии я занимаю скромное место обычного священнослужителя.

— Ну тогда узнайте, сможет ли он принять нас. Я думаю, что если он согласится сотрудничать с нами, то все это безумие в Крондоре скоро закончится. Но я хочу быть уверен, что храм поддержит нас, прежде чем рассказать обо всем принцу. Иначе он не станет нас слушать.

— Я пошлю ему записку. Обычно храмы не принимают участия в делах города, но ордена тесно сотрудничают друг с другом и с властью со времени появления Мурмандрамаса. Возможно, Джулиан и согласится помочь. Я полагаю, что это часть какого-то плана?

— Да, — вмешался Лори, — что это ты задумал?

Джимми задрал нос и усмехнулся.

— Тебе понравится это представление. Лори. Мы сыграем пантомиму и возьмем этих ястребов на испуг.

Герцог Саладорский откинулся назад и задумался над словами мальчика; после минутного раздумья на его бородатом лице появилась широкая усмешка. Натан переглянулся с ними и, поняв, наконец, в чем дело, улыбнулся, а потом засмеялся. Стараясь не уронить своего достоинства, служитель богини Истинного Пути попытался успокоиться, но не смог долго сдерживать веселье.

Из всех крупных храмов Крондора наименее посещаемым был храм, посвященный богине смерти Лимс-Крагме, хотя люди знали, что рано или поздно все приходят к ней. Обычно сюда приносили дары и приходили читать молитвы по недавно умершим, но мало Кто посещал храм постоянно. В давние века последователи богини смерти практиковали кровавые ритуалы, включая человеческие жертвоприношения. С годами традиции стали более умеренными, и поклоняющиеся Лимс-Крагме влились в общество. И все же прошлые страхи умирали медленно. Даже сейчас некоторые фанатики совершали такие кровопролития во имя богини смерти, что у простых людей ее храм всегда вызывал страх. Теперь же целая толпа направлялась к храму, и среди них, возможно, скрывались несколько человек не совсем обычных.

Арута молча стоял у входа в святилище Лимс-Крагмы. Вооруженная охрана окружила храм снаружи, а внутри его охраняли стражи богини в черном с серебром — цвета своего ордена. Перед бдительным оком верховного жреца Джулиана выстроились семь жрецов и жриц, одетых как для торжественной церемонии. Сначала Джулиан не был склонен участвовать в этом розыгрыше, но так как его предшественница оказалась на грани потери разума после противостояния слуге Мурмандрамаса, Джулиан сочувственно отнесся к попытке искоренить это зло. В конце .концов он неохотно согласился.

Заключенных подвели поближе к темному входу. Многие отпрянули, и солдатам пришлось подтолкнуть из копьями. В первой группе стояли те, кого больше всех подозревали в том, что они были членами братства убийц. Арута без особого желания согласился провести это представление, но настоял, чтобы всех подозреваемых «проверили» первыми на случай, если обман раскроется и об этом узнают другие арестованные.

Когда сопротивляющихся заключенных поставили перед алтарем богини смерти, Джулиан произнес:

— Да начнется это испытание.

И сразу все присутствующие жрецы и монахи начали произносить мрачные, угнетающие заклинания.

Повернувшись к группе из пятидесяти человек, которых окружали стражники храма, верховный жрец сказал:

— Перед этим алтарным камнем смерти ни один человек не может сказать не правду. Ибо перед Той, Что Ждет, перед Плетущей Сеть, перед Любовницей Жизни, все открываются в том, что они делали в своей жизни. Знайте же, жители Крондора, что среди вас есть те, кто отверг нашу госпожу, те, кто вступил в ряды тьмы и служит силам зла. Это люди, которым отказано в блаженстве смерти, конечном покое, даруемом Лимс-Крагмой. Это люди, которые презрели все благое, повинуясь лишь темной воле своего господина. Сейчас они будут отделены от нас. Ибо каждый, кто ляжет на камень богини смерти, будет испытан, и тем, кто скажет правду, нечего опасаться. Но те, кто согласились служить силам зла, будут выявлены, и им придется испытать гнев Той, Что Ждет.

Стоящая за алтарем статуя из черного янтаря, изображавшая красивую женщину с суровым лицом, засияла, пульсируя странными сине-зелеными вспышками. На Джимми это произвело впечатление, и он посмотрел, на Лори. Вся сцена приобрела еще большую драматичность.

Джулиан жестом приказал подвести первого из арестованных, и того чуть ли не волоком подтащили к алтарю. Трое сильных стражников подняли его на алтарь, в давние времена использовавшийся для принесения человеческих жертв. Джулиан вытащил из рукава черный кинжал. Поднеся его к груди арестанта, он просто спросил:

— Ты служишь Мурмандрамасу?

Испытуемый с трудом прохрипел отрицательный ответ, и Джулиан отвел от него кинжал.

— Этот человек невиновен, — проговорил он.

Джимми и Лори переглянулись, так как это был один из матросов Тревора Халла, и, судя по только что данному представлению, являлся неплохим актером. Его поместили в группу арестованных с целью придать всему происходящему больше правдоподобия. Для того же к группе присоединили и второго матроса, которого сейчас солдаты тащили к алтарю. Он жалостно всхлипывал, умоляя смилостивиться и отпустить его.

— Он переигрывает, — ответил Джимми, стоя поодаль.

— Неважно, — прошептал ему Лори. — Здесь и так от всего веет страхом.

Джимми смотрел на толпившихся людей, как зачарованные следивших за происходящим, в то время как священник объявил, что второй арестованный невиновен. Теперь стража схватила первого арестанта, которого должны были испытывать по-настоящему. Безропотно, как птица, завороженная змеей, он дал себя подвести к алтарю. Когда было испытано четыре человека, Арута подошел поближе к Джимми и Лори. Повернувшись спиной к алтарю и закрыв их от взглядов заключенных, он прошептал:

— Ничего не получится.

— Возможно, они еще не вытащили из толпы ни одного ястреба, — ответил Джимми. — Дайте им время. Даже если все пройдут это испытание, они остаются под арестом.

Внезапно человек, стоявший в первом ряду заключенных, кинулся к двери, сбив с ног двух стражей храма. Гвардейцы Аруты у дверей мгновенно перекрыли ему выход. Он бросился на них, заставив отступить. В свалке он попытался выхватить кинжал из ножен одного из стражников, но его ударили по руке, и кинжал полетел на пол. Другой стражник ударил его в лицо древком копья, и беглец упал на каменный пол.

Джимми, как и все другие, напряженно наблюдал за попыткой задержать беглеца. Затем время как бы замедлило свой бег, и он увидел, как другой заключенный спокойно наклонился и подобрал кинжал. С холодной решимостью он встал, перевернул кинжал и взялся за клинок большим и указательным пальцами. Затем он отвел руку назад и, когда Джимми открыл рот, чтобы крикнуть, метнул кинжал.

Джимми прыгнул вперед, чтобы оттолкнуть Аруту, но опоздал всего на мгновение. Кинжал попал в цель.

Священник закричал:

— Богохульство!

Все повернулись к принцу. Арута пошатнулся, с удивлением глядя на клинок, торчавший из его груди. Лори и Джимми схватили его под руки. Арута посмотрел на Джимми и попытался что-то сказать, но произнести что-либо, казалось, было невообразимо трудно. Затем глаза его закатились, и он тяжело повис на руках Лори и Джимми.

Джимми сидел молча, Роальд ходил по комнате из угла в угол. Напротив мальчика, погруженная в свои думы, сидела Каролина. Они ждали у двери спальни Аруты, в то время как отец Натан и королевский лекарь лихорадочно пытались спасти жизнь принца. Не обращая внимания на чины и титулы, Натан приказал всем выйти из комнаты, не разрешив Каролине даже взглянуть на брата. Сначала Джимми решил, что рана, хотя и серьезная, не смертельна. Он видел, как люди выживали и при более опасных повреждениях, но время шло, и юноша начал беспокоиться. К этому времени Арута должен был уже спокойно отдыхать, но никаких известий из спальни не поступало. Джимми догадывался, что это означало осложнения.

Он закрыл глаза и потер их, громко вздохнув. Он опять сделал все возможное, но не смог предотвратить несчастья. Пытаясь побороть в себе чувство вины за случившееся, он вздрогнул, услышав, как кто-то рядом с ним произнес:

— Это не твоя вина.

Он повернулся и увидел, что Каролина пересела к нему. С легкой улыбкой он спросил:

— Читаете мысли, герцогиня?

Она покачала головой, еле сдерживая слезы.

— Нет. Я просто вспомнила, как близко к сердцу ты принял ранение Аниты.

Джимми мог только кивнуть в ответ. Вошел Лори. Он подошел к двери спальни и что-то тихо сказал стражнику. Стражник зашел в спальню и через мгновение вернулся и прошептал ответ. Лори подошел к жене, поцеловал ее в щеку и сказал:

— Я распорядился послать всадников за Анитой и снять блокаду.

Как старший по титулу дворянин в городе Лори взял власть в свои руки и вместе с Волнеем и Гарданом пытался навести порядок в городе. Несмотря на то, что кризис был позади, некоторые ограничения оставались в силе, чтобы предотвратить реакцию сердитых горожан. Еще несколько дней будет в силе комендантский час и большие сборища будут разгоняться.

Лори мягко сказал:

— У меня еще много дел. Скоро вернусь.

Он поднялся и вышел из комнаты. Время тянулось бесконечно долго.

Джимми глубоко задумался. За короткое время, которое он провел с принцем, его мир полностью изменился. Превращение уличного мальчишки и вора в придворного повлекло за собой изменение в его отношении к людям, хотя оставшаяся от прежних дней осторожность помогала ему выстоять в круговерти дворцовых интриг. И все же принц, его семья и его друзья стали теми немногими людьми в жизни Джимми, которые что-то для него значили, и он тревожился за них. Его беспокойство росло с каждым часом и теперь граничило с паникой. Слишком уж долго находились у принца лекарь и священники. Джимми понимал: что-то было не так.

Затем дверь отворили, и стражник вошел внутрь. Через минуту он появился снова и поспешил из комнаты. Вскоре пришли Лори, Гардан, Валдис и Волней. Не отрывая глаза от закрытой двери, Каролина взяла Джимми за руку. Джимми посмотрел на нее и с удивлением увидел в ее глазах слезы. Со страшной уверенностью он вдруг осознал, что случилось.

Открылась дверь, и из спальни принца вышел бледный отец Натан. Он окинул взглядом собравшихся и начал было говорить, но остановился, как будто произнести эти слова было слишком трудно для него. Наконец он просто сказал:

— Он умер.

Джимми не мог больше сдерживаться. Он вскочил со скамьи и бросился к двери, охраняемой стражниками, крича не своим голосом:

— Нет!

Стражники еще не успели отреагировать, как Джимми уже был в спальне принца. Там он остановился. Не было никаких сомнений, что на кровати лежит принц. Джимми бросился к нему, хотел дотронуться до него, но рука его остановилась в каких-то дюймах от лица Аруты. Чтобы удостовериться в том, что человек, которого он так хорошо знал, умер, не было необходимости прикасаться к телу. Джимми опустил голову на покрывало и заплакал.