Глава 18
Габриель провел в каюте черного капитана трое суток. Что происходило снаружи, следователь не знал. Он ориентировался исключительно по звуку и по встряскам. Какие-то вещи по этим параметрам можно было понять, но подробности оставались где-то за гранью. Спрашивать капитана тоже не имело смысла. Он только пожимал плечами и философски замечал: «А вам-то что за печаль, брат Габриель?»
Черный капитан заглядывал исправно два раза в день. Как по часам. Заходил, приносил еду и питье. Курил и пил какое-то горячее варево, которое называл кофеем, утверждая, что когда-то его пили все, а потом растение, из которого делается напиток, стало редким и теперь это настоящая ценность. Пока капитан пил свой кофей, курил и чистил трубку, у них было время поговорить. Причем сам пират относился почему-то к этим беседам трепетно.
— Понимаете ли, брат Габриель, — пыхтел он трубкой, — Церковь — это пережиток. Но пережиток уверенный. Церковь держит позиции за счет былых побед. Кстати, вы никогда не задумывались, почему всякий раз, когда вера в Церковь начинает терять силу, появляются Призраки? Церковь ловит Призраков и восстанавливает позиции. Еще бы, никто кроме священников Света не способен на такой подвиг.
К заданному собеседником тону Габриель уже привык. Злиться и раздражаться было непродуктивно, а беседы, хоть священник-следователь и не соглашался с пиратом, оказались весьма любопытны. Жестокий убийца и грабитель, черный капитан отчего-то все больше и больше вызывал в Габриеле если не симпатию, то уважение.
Человек принципа, человек слова и дела всегда вызывает уважение, даже если принципы разнятся с твоими. Главное, чтобы слова и дела не расходились между собой, а в этом черного капитана упрекнуть было нельзя.
— На что вы намекаете? — полюбопытствовал священник.
— Я не намекаю, боже упаси. Я просто предлагаю задуматься. Человек так устроен в большинстве своем, что ему надо подавить окружающих, продемонстрировать, что он лучше. Быстрее, выше, сильнее. Умнее. Злобнее. Я стараюсь не доказывать свою правоту, брат Габриель. Может быть, я и не прав, хотя живу по своей правде. Нет, мне вовсе не нужно, чтобы все человечество и прочие гуманоиды жили моими мыслями. Мне просто очень хочется, чтобы каждый человек думал своей головой. Понимаете? Своей. Ведь она есть у каждого. Я не скажу, что я в этом сильно оригинален, вовсе нет. Но если каждый чуть больше станет думать головой, а не брюхом, кто знает, может быть, начнется золотой век.
Габриель усмехнулся.
— Золотой век — это мечта. Причем мечта несбыточная. И потом, сто лет тотального счастья — это слишком мало по любым летоисчислениям. Если ваша теория на практике закончится всего лишь столетием, пусть и золотым, то она не шибко лучше прочих. Век очень быстро канет в лету, а что будет дальше?
— Пока никто не подарил тотального счастья всем даже на сутки, — покачал головой черный капитан. — Так что век — это уже кое-что.
Он замолчал, затягиваясь трубкой и долго, со смаком выпускал колечки дыма. Лицо черного капитана приобрело задумчивое выражение.
— Вы говорили о Церкви, — напомнил Габриель.
— Да, да, Церковь — это пережиток, который держится на былых победах. Другое дело — техномаги. Молодая бойкая организация, которая решила противопоставить себя Церкви. Они ищут любой возможности заявить о себе и утереть нос священникам Света. Получается паршиво. Вы же в курсе ситуации на Паладосе?
Название планеты резануло по ушам. Брат Исаак. Они отправляли туда брата Исаака. Других свободных священников-следователей на тот момент не было. Что же умудрился натворить там этот ходячий кусок кошмара?
Хозяин каюты смотрел на Габриеля с интересом. Следователь постарался контролировать мимику, но мысли скакали совсем в другом направлении. Черный капитан сказал, что у техномагов плохо получается утирать нос Церкви. Выходит, на Паладосе техномаги оказались в невыгодном положении. Что же учудил там брат Исаак?
— Я знаю только, что, по слухам, там был замечен Призрак, и туда направили одного из священников-следователей, — уклончиво ответил Габриель.
— О, значит, вы не в курсе, — обрадовался черный капитан. — Там вышла веселая заваруха. Не знаю деталей, но в общем ситуация такова, что там действительно появился Призрак. Техномаги принялись за ним охотиться, но, видимо, неудачно, так как техномагов там больше нет. Головной офис взорван. Большая их часть погибла, а Призрак исчез.
— А дальше? — насторожился следователь.
— Дальше информация свежая, потому непроверенная. Слухи, сплетни. Выжившие техномаги вроде столкнулись с вашим священником. Кто-то кого-то гоняет. Местный правитель с перепугу решил поймать и того и другого и закрыл порт. А ваш следователь угнал космолет у засевших на Паладосе пиратов. Слухи, брат Габриель, слухи. Но подобные слухи вызывают уважение. В тех местах сейчас орудует кучерявый Гер, брат Габриель. А это, я вам скажу, та еще сволочь. Но хитрый. Угнать у такого космолет… — пират покачал головой. — Нет, невозможно. И уж я боюсь себе представить, что станет с тем, кто осмелиться попытаться.
Лес внизу искорежило чудовищно. Хотя, если смотреть с такой высоты, выглядело это вполне невинно, похоже на поле, по которому кто-то протащил тяжелый мешок, приминая траву. Только все же здесь была не трава, а роль мешка выполнял космолет с номер сто девятнадцать на борту. Корабль серебрился обшивкой сквозь поломанные деревья, словно далекая звездочка.
Еще некоторое время корабли пиратской эскадры постреливали по застрявшему в джунглях космолету, но он находился слишком далеко, а снижаться и садиться в этих непролазных лесах мог только самоубийца или сумасшедший, и вскоре попытки дотянуться до сто девятнадцатого были оставлены.
Досталось космолету, подумал Гер, но вслух произнес совсем другое:
— А еще говорят, что тринадцать — несчастливое число. Кажется, нам везет больше, чем им.
Тринадцать, любимое число Гера, красовалось на борту его космолета и никаких неудач до сегодняшнего дня кучерявому капитану не приносило.
— Будем садиться, — распорядился Гер.
— Здесь? — не сдержал удивления первый пилот. — Невозможно, капитан.
— Они же сели, — резонно заметил Гер.
— Сели, — кивнул пилот. — Только взлететь оттуда они не смогут. Там лес.
Гер посмотрел на пейзаж, плывущий по экрану.
— Лес расчистим, — сухо заметил он. — Понадобится взлетная полоса, я тебе ее хоть забетонирую, хоть асфальтом укатаю. Главное — посади без повреждений.
Пилот посмотрел на кучерявого командира со смешанным чувством. Никто и никогда прежде не смел перечить Геру. Но сейчас была другая ситуация.
— Это безумие, капитан, — боязливо сказал первый пилот.
Гер безумно ухмыльнулся, подтверждая его слова, и повернулся к тому, кого подобрали в космопорту перед самым отлетом.
— А ты чего думаешь, Васик?
Васик был странным. Глаза полыхающие, как огни всех девяти кругов ада, при этом одет как оборванец, да и выглядел, словно с помойки подобрали. Но глаза! Гера не обманешь, он по глазам судит. Новичок пристал в порту, представился Васисом Владимреску, за что тут же был переименован в Васика, и попросился на борт, рассказав, что здесь он в бегах.
Но не история, поведанная Васиком, повлияла на решение капитана Гера. И даже не блеск в глазах. Владимреску, который сказал, что знает угнавшего корабль и знает, как его ловить, а для капитана это была бесценная информация. Ведь он просто не мог допустить, чтобы кто-то когда-то стянул у него целый корабль.
Весть о краже уже разлетелась по всему Паладосу, так что Гер был уверен, что спустя пару дней о его потере узнают по всему сектору. И если он не накажет обидчика, то его репутации будет нанесен значительный ущерб, а поскольку для пирата и, тем более, пиратского капитана репутация дороже любых кредитов, Гер просто обязан поймать и убить вора, и сделать это как можно быстрее, ярче и публичнее.
— Надо садиться, — кивнул бывший техномаг.
— Слыхал? — обратился кучерявый капитан к первому пилоту. — А ты говоришь — безумие. Давай на посадку. И еще передай, пусть первая тройка садится за нами, остальные на орбиту и в дрейф до отдельного распоряжения.
Первый пилот тяжело вздохнул и склонился к пульту.
— Убери пушку, синий дурак! — Голос, прорвавшийся сквозь темноту, показался знакомым.
Опарт! Воспоминания нахлынули всесметающей волной, возвращая к действительности. Исаак приоткрыл глаза. Сперва все показалось мутным и плавающим, потом мир начал постепенно приобретать четкость.
— Сиди, где сидишь, — осадил пирата Антрацит.
— Нет, вы все-таки кретины, — ругнулся Опарт. — Я вас спас. Хоть как-то сели.
— Вот именно, что как-то. Чуть не разбились.
— Без меня бы вы точно разбились, — парировал пират.
Исаак поднял голову, отстегнул ремень и попытался встать. Его мутило, видно, сильно ударился головой. Хотя обо что ей ударяться? Об анатомическую спинку? Смешно.
Впрочем, сделав пару шагов, рыжий следователь понял, что ему не до смеха. Голова кружилась, к горлу подступала тошнота, сдерживать рвотные позывы становилось все труднее.
Пират сидел в кресле первого пилота, руки держал на подлокотниках. Антрацит стоял в пяти шагах от него. Две конечности спута стискивали взятое на изготовку плазменное ружье.
— Очнулся? — спросил Антрацит, не поворачивая головы.
— Лучше б не очухивался, — отозвался Исаак. — Башка трещит, хуже, чем с похмелья. И перед глазами все плывет.
— Легкое сотрясение мозга, — определил синекожий. — Позже скажу, что с этим делать. А сейчас…
— А сейчас скажи мне, откуда у тебя оружие?
— Из местного арсенала, — удивился спут. — Это же пиратский корабль. Пока вы валялись в отключке, я провел небольшую ревизию. У входа и для тебя кое-что есть. Там же наши вещи. Можно идти, надо только понять, что делать с этим.
Синекожий кивнул на пирата. Тот поднял руки и тяжело выдохнул.
— Сдаюсь.
— Оставь его, — махнул Исаак. — Пошли. Пусть дожидается своих, если они здесь сядут.
Он развернулся и заковылял к выходу. Ружье и пара походных сумок, как и обещал Антрацит, ждали у дверей. Оружие приятно утяжелило руку. С винтовкой на плече поворачиваться к сидящему хоть и под прицелом пирату было спокойнее. Закинув вещи на второе плечо, рыжий повернулся к приятелю.
— Идем.
— Куда идем? — возмутился вдруг Опарт. — А я? Корабль потрепали, вы ушли. Да меня Гер за это убьет. Нет, я с вами.
— Твой кучерявый начальник тут еще не приземлится, — покачал головой следователь.
— Плохо ты его знаешь, — отозвался Опарт. — У него дури не меньше, чем у тебя, а то и еще побольше. Если чего в голову стукнет, ни перед чем не остановится. А ты его обидел. Так что сядет. И будет ловить.
Пусть попробует, мелькнуло в голове. В этих джунглях следователь если кого и опасался, то не пиратов, а представителей местной фауны. Брать с собой Опарта было боязно. С другой стороны, оставлять его здесь тоже не лучший вариант. Пусть даже и связанного. А вдруг сумеет освободиться? Опускаться же до убийства священнику не хотелось. Не тот случай.
— Ладно, — решил Исаак. — Только пойдешь первым.
Опарт кивнул и медленно поднялся с кресла. Под прицелом двух ружей прошел к выходу и оглянулся. На роже пирата возникла гнусная ухмылка.
— Вы всю дорогу так напрягаться будете? — поинтересовался он непринужденно. — Смотрите друг друга не пристрелите с перепугу.
Местная звезда резанула по глазам ярким выжигающим светом. После мрачного космолетного нутра сияние светила показалось убийственным. Священник прикрыл ладонью глаза, ткнул ружейным стволом в спину Опарту.
— Чего встал? Двигай.
Пират поспешно сошел вниз. Голову опускал, пряча глаза от непривычного света. Исаак и Антрацит спустились следом. Лес вокруг выглядел натуральным и диким. Такого не встретишь ни на одной обжитой планете. Даже Земля с ее восстановленным ландшафтом и заповедниками смотрелась бледнее. Не было там ни в одном заповеднике таких красок, звуков и запахов непокоренной живой природы.
Глаза постепенно привыкли к палящему свету. Рыжий следователь задрал голову и глянул в небо. По безоблачному голубому своду плыли четыре серебристые точки.
— Что это? — пробормотал Исаак.
— А ты угадай, — предложил пират, нагло скалясь.
— Возвращаются, — согласился Спут.
— И будут садиться, — подтвердил Опарт. — Давайте сматываться, пока не поздно.
Серебристые точки нарастали, превращаясь из загадочных звездочек на дневном небосклоне во вполне реальные летательные аппараты. Кораблей было всего четыре, но сомневаться в их намерениях не приходилось. По мере приближения скорость пиратских космолетов падала. Пираты снижались.
— Пошли, — кивнул Исаак.
Опарт послушно двинулся сквозь джунгли. Исаак зашагал на некотором отдалении, замкнул процессию спут.
Джунгли вокруг жили обычной жизнью. Деревья, птицы и насекомые здесь не походили ни на что виденное Исааком ранее, но высказываться по этому поводу или задавать вопросы он не стал, боясь нарваться на новый энциклопедический спич Антрацита.
Впрочем, спут не заставил себя долго ждать и заговорил без напоминаний:
— На Семеге преобладает тропический климат. Не буду утруждать тебя цифрами, площадями, объемами и массами, скажу только, что звезда в системе Z-12 одна. Желтый карлик. Скорость вращения Семеги вокруг звезды и вокруг своей оси такова, что сутки здесь равны примерно 27 земным часам. В году 380 дней.
— Познавательно, — вздохнул Исаак.
Опарт остановился и повернулся к попутчикам. Следователь тут же положил руку на ружье. Это не укрылось от взгляда пирата, и тот усмехнулся.
— А твой синий приятель всегда строит из себя ходячую библиотеку? Или сегодня праздник?
— Всегда, — огрызнулся Исаак. — Привыкай.
Сверху послышался нарастающий гул. Исаак запрокинул голову. Гул сделался оглушающим, деревья закачались, затрещали. Блеснуло серебристым тело космолета. Сверху посыпались поломанные ветки и листья. Гул пронесся вперед, с треском вламываясь в лес.
Следователь повернулся к Опарту, тот смотрел на вбуравливающийся в джунгли космолет с восторгом.
— Я же говорил, что он еще более сумасшедший, — сообщил пират. — Гер кучерявый! Знай наших, мистер Браун, или как там тебя на самом деле…
— Двигай, — сердито приказал Исаак. — Они не просто так приземлились. Не пикник устраивать собрались, за нами побегут.
Опарт повернулся и поспешно зашагал сквозь джунгли. Ветви стегали по лицу, норовя ткнуть в глаз, но на физиономии пирата красовалась самодовольная улыбка, которой не могли видеть ни Исаак, ни его синекожий спутник.
На борту сто девятнадцатого никого не обнаружилось. Только обрезки проводов в рубке, да следы чужого присутствия в арсенале, где не хватало теперь нескольких ружей и пары плазменных пистолетов.
Гер стоял посреди рубки и взирал на разделенный на три части, так и не погашенный экран. Из трех окон горело сейчас только одно — радар. Внешняя камера, судя по всему, вышла из строя, а третья часть экрана была отдана переговорам с его кораблем.
— В трюме чисто, — сообщил один из его людей, входя в рубку. — Ушли, капитан.
— И Опарт с ними. Предатель.
Кучерявый зло сплюнул. На стоящего за плечом Васика глянул исподлобья. Владимреску был спокоен, только глаза полыхали ярко-красным пламенем.
— Ну, знаток корабельных воришек, куда они делись?
— Ушли, — послушно ответил Владимреску. — На юго-восток. Я чувствую.
— Чем? — пошутил стоящий в дверях пират. — Задницей?
Но был удостоен такого взгляда со стороны Гера, что улыбка слетела с лица, как последний осенний лист под натиском ветра. Да и желание не то что шутить, улыбаться пропало.
— Чем бы ты его ни чуял, — резонно заметил Гер, — веди. А ты, — обратился он к застывшему в дверях, — собирай остальных. Выступаем. Только предупреди каждого, что эти твари нужны мне живыми. Если кто-то кроме меня нарушит цельность их шкур, спущу шкуру с провинившегося. Усек?
Пират кивнул и исчез за дверью.
— Идем, Васютка, — кивнул кучерявый стоящему рядом, словно тень, Владимреску. — Чем быстрее мы их нагоним, тем лучше.
Стемнело в мгновение ока. Не было долгих красивых закатов, пропадающих за горизонтом последних лучей и прочей романтической чепухи. Ночь рухнула молниеносно. Но место для привала нашлось удачное. С одной стороны отвесной стеной поднимался вверх горный хребет, вбок от него уходило чернеющее глубиной ущелье. Где-то внизу шумела вода. Опасности оставалось ждать только из джунглей. Спина была защищена, а спиной к джунглям всегда можно посадить пирата.
Хворост для костра собирали уже при свете фонаря. Причем процесс был весьма странным. Сборами занимался Опарт. Антрацит подсвечивал ему фонарем, а Исаак держал пирата на мушке.
Когда разожженный костерок затрепетал робким пламенем, священник-следователь с наслаждением грохнулся спиной к скале.
— Спать будем по очереди, — озвучил он свое решение спуту. — Первым дежурю я, потом разбужу тебя. Утром, как рассветет, подъем и идем дальше.
Антрацит кивнул.
— А я? — поинтересовался Опарт. — Я когда караулю?
— Никогда, — покачал головой Исаак.
Он поднялся на ноги, подошел к пирату, на ходу снимая ремень. Потребовал:
— Руки.
Опарт криво ухмыляясь, вытянул перед собой руки. Исаак шустро перевязал запястья ремнем, затянул покрепче.
— Ты сидишь и не рыпаешься, — объяснил пирату. — Учти, одно лишнее движение, и ты труп, понял?
— Понял, — усмехнулся пират. — Доверие, дамы и господа, ключевое слово нашей сегодняшней встречи.
— Доверяй, но проверяй, — отозвался Исаак, возвращаясь на прежнее место.
Он откинулся назад, усаживаясь поудобнее. Ружье опустилось на колени так, что ствол смотрел в сторону Опарта. Рука священника легла сверху, готовая в любой момент подхватить оружие и нажать на спуск.
Пират демонстративно растянулся на земле, закинул руки за голову и затих. Через какое-то время с той стороны костра донеслось посапывание. Ему вторил лежащий рядом спут.
Спать Антрациту пришлось недолго. Зря он гундел полдороги про среднюю длительность ночи на Семеге. Исаак не был дураком и считать умел неплохо, поэтому быстро сообразил, сколько кому сидеть на часах. Через четыре часа спут был нещадно разбужен.
Вид Антрацит имел заспанный и непонимающий. Впервые увидевший спута в таком состоянии Исаак развеселился. Но стоило только синекожему немного прийти в себя, как в руки ему ткнулось ружье, а выдавший пару напутствий священник-следователь растянулся у костра и захрапел уже через минуту.
Инопланетянин в отличие от священника садиться не стал. Боязнь заснуть подняла на ноги и заставила прохаживаться возле костра. Сборщик информации вслушивался в ночные звуки.
Лес жил своей непостижимой жизнью. Дети цивилизации, хоть человеческой, хоть гуманоидной, не знали, что это такое. Настоящие, живые леса давно вымерли на большинстве планет, их заменили искусственно выращенными подделками. Здесь же этой искусственности не было.
Безусловно, кому-то дикие джунгли могли показаться пугающими, но если не трястись, а постараться вжиться, стать частью всего этого дикого самостоятельно выросшего великолепия, то страхи уйдут. А диковинные, ни на что не похожие шорохи, запахи и мелькающие в темноте тени будут выглядеть не пугающими, а умиротворяющими.
Антрацит поглядел на спящих людей, на полыхающие языки костерка. Дерево почти прогорело, и полыхали теперь только угли.
Спут подбросил веток в жадное пламя и присел у скалы на то место, где недавно сидел Исаак. От костра шло тепло, звуки леса сливались в убаюкивающую ночную серенаду. Синекожий не хотел спать, но глаза закрылись сами собой.
Антрацит проснулся неожиданно. Его разбудил шепот Опарта:
— Синий! Синий, проснись. Проснись же ты, болван!
Спут открыл глаза. Пират смотрел на него немигающим взглядом.
— Ружье, возьми ружье, синий, — прошипел Опарт.
— Зачем? — не понял спут.
Опарт мотнул головой в сторону джунглей. Спут всмотрелся в темноту, откуда доносились чудные, но уже привычные звуки.
— Слышал?
— Что?
— Что, что. Хищники.
— Какие хищники? — опешил Антрацит.
— Такие, которые людей едят.
— Людей? Едят?
— И спутов тоже едят, — добавил пират.
Антрацит вздрогнул.
— Что ты сидишь, синий? Давай, стреляй!
— Куда?
— Слушай, времени нет, стреляй, или мы все помрем.
— Но я не знаю, куда стрелять.
— Тогда развяжи меня, — потребовал Опарт.
— Но…
— Какие «но»?! Либо стреляй, либо дай мне.
Спут посмотрел на священника, но тот мирно сопел. Местные хищники его сейчас волновали меньше всего.
Ему снился Призрак. Синеватый сгусток света плавал от стены к стене огромной пещеры. Вокруг стояли неподвижно фигуры, а назвавшийся Азуру словно выбирал среди этих фигур новую оболочку.
Вот он подплыл к правителю Ксаю, замер, перелетел через пещеру и осветил лицо потрепанного техномага. Возле этого он задержался чуть дольше, потом снова двинулся в путешествие. Из темноты возникали знакомые лица. Опарт, брат Габриель, полицейский с Паладоса, брат Джон, бармен из паладонийской забегаловки.
Исаак вздрогнул. Призрак подлетел к нему и осветил лицо. Захотелось отпрянуть, но тело как будто онемело.
Призрак качнулся, словно головой покачал. Нет, Исаак не нужен ему в качестве носителя, он нужен ему иначе…
Откуда он это знает, пришла в голову мысль.
Призрак метнулся назад. Исаак хотел проследить, в кого он вселится, но тот унесся и пропал так стремительно, что священник не успел ничего понять.
Он вгляделся во тьму, пытаясь вычленить хоть одно лицо, но тьма была настолько густой, что в ней не угадывались даже силуэты. И рыжий следователь проснулся.
Силуэт прорисовался сразу. И лицо у этого прорисовавшегося было весьма и весьма довольным. Уже рассвело, и место стоянки просматривалось отлично. Хотя лучше бы Исааку не видеть того, что здесь происходило.
Опарт сидел по ту сторону потухшего костра. В руках он держал плазменное ружье. Рядом с ним лежали сумки и сваленное в кучу оружие, прихваченное из арсенала космолета номер сто девятнадцать. Спут сидел там, где ночью дежурил Исаак, только все шесть конечностей его были связаны, а рот заткнут яркой тряпкой.
Следователь перевел взгляд на пирата. Чтобы заставить Антрацита, молчать тот пожертвовал собственным рукавом, но эта потеря его, кажется, не расстраивала.
— Что это значит? — Священник попытался подняться.
Опарт резко вскочил на ноги и вскинул плазменное ружье. Ствол оружия смотрел теперь в грудь Исааку.
— Это значит, что мы возвращаемся, — отозвался пират и обошел вокруг костра, встав спиной к скале и связанному Антрациту.
— Не дури, — попытался урезонить рыжий следователь. — Гер тебя убьет вместе с нами. Сам же говорил.
— А вот и нет, — рассмеялся довольно Опарт. — Я приведу вас, и Гер простит мне все. Ну, может, понизит в должности, но это не беда. Главное — я снова буду в обойме. Понимаешь? Вставай, нас ждут. Только не делай резких движений.
Исаак медленно поднялся на ноги. Если бы перед ним был Призрак, у него должны были бы активироваться какие-то возможности, заложенные генетически. Но перед ним стоял самый обычный мерзавец человеческой породы. Стоял и гнусно улыбался.
— Руки подними, — посоветовал Опарт.
Священник повиновался.
— А ты думал, — самодовольно продолжил пират, — что я дурак? Нет, не глупее вашего. Один раз попался я, один раз ты. Так что в расчете. Только смеяться последним буду я. Это очень смешно, когда с живого снимают кожу. Жаль, ты не увидишь. Зато прочувствуешь.
Исаак покосился в сторону оружия и сумок. Вещи лежали слишком далеко. Опарт перехватил взгляд. Улыбка стала шире. Пират покачал головой.
— Не стоит пытаться. Пока доберешься до ружьишка, я тебя пристрелю раза четыре. Я не дурак.
— Дурак, — фыркнул Исаак. — Самый настоящий. Ты знаешь, сколько конечностей у спутов? Восемь! Никогда не оставляй спута за спиной.
Улыбка сползла с лица пирата, как блин по намасленной сковороде. Опарт вздрогнул, не зная, верить или нет. Голова его рефлекторно дернулась в сторону Антрацита. Только дернулась. Но этого хватило.
Исаак бросился вперед. Рука вцепилась в ружье, выворачивая ствол. Опарт дернул спусковой крючок, но было поздно. Сгусток плазмы улетел в сторону, оставив паленый след на паре деревьев.
Под весом священника пират не удержался на ногах и полетел на землю. Два тела сплелись в единое целое и покатились по траве. Где-то выше в стороне отчаянно мычал заткнутым ртом спут.
Исаак вывернулся, оказался сверху и принялся давить вправо, пытаясь подтащить ствол к шее пирата и положить его поперек горла. Опарт норовил вывернуть оружие стволом к священнику для последнего выстрела. В результате плазменное ружье, ставшее точкой приложения усилий, ерзало в районе груди и не смещалось ни в ту, ни в другую сторону.
На секунду Опарт сдал позиции. Исаак надавил всем весом, устремляясь вслед за ружьем, но до горла противника так и не добрался. Пират рванул в сторону, спихивая с себя тело следователя, в результате чего дерущиеся поменялись местами. Теперь настала очередь Исаака пытаться вывернуть ружье.
Силы были примерно равны, и тела снова покатились по траве. Опять пронзительно замычал спут. Мычание странно удалялось, и рыжий уже догадывался о причине сдавленных воплей Антрацита. Понимание сыграло решающую роль в потасовке. Рассчитывая на удачу и того, кто следит за ним сверху, священник-следователь отпустил ружье и резко пихнул нависшего над ним Опарта.
Расчет вышел верным. Выстрел не заставил себя ждать, но сгусток плазмы снова пронесся мимо. Отброшенное тело пирата кувырнулось в сторону и скользнуло в ущелье. Опарт отпустил ружье, судорожно извернулся и повис на одной руке, зацепившись за выступ несколькими метрами ниже края пропасти.
Ружье быстро уменьшилось и растворилось в бездне. Спустя некоторое время оттуда донесся звук удара и всплеск. Опарт попытался подтянуться, но ничего не вышло. Пират поглядел наверх в поисках спасения. На лице его возникла мольба.
Там у самого края стоял Исаак и глядел на него.
— Вытащи меня, — взвизгнул Опарт. — Спаси! Я тебе все, что хочешь. Только вытащи.
— А что ты можешь? — полюбопытствовал рыжий.
Он был удивительно спокоен. К висящему на волосок от смерти пирату не испытывал ни жалости, ни отвращения, ни злости. Чувства словно выключили нажатием клавиши.
— Вытащи меня!!! — орал Опарт из последних сил. — Спаси!!!
— Я подумаю, — покачал головой священник и отошел в сторону.
Спут сидел под скалой связанный. Вид имел до такой степени замученный, будто только что держал эту скалу на плечах. Исаак начал распутывать веревки. На вопли, доносящиеся со стороны ущелья, старался не обращать внимания. Когда истерика Опарта достигла апогея, Исаак решительно вынул кляп изо рта спута.
— У спутов шесть конечностей, — первым делом поправил Антрацит.
— Я знаю, — устало кивнул Исаак, разматывая остатки веревок. — Но он не знал.
— Вытащи его, — попросил Спут, разминая затекшие конечности.
— Нет, — покачал головой Исаак.
— Ты ведешь себя не так, как должно священнику Церкви Света, — пожурил синекожий. — Помоги…
Договорить он не успел. Последний крик срывающегося в пропасть человека был страшен. Создалось впечатление, что вопль этот пронесся вместе с Опартом до самого дна, разбился и осколками вернулся обратно, улетая в джунгли и теряясь среди деревьев.
Исаак едва заметно вздрогнул. Спут побледнел, глаза его светились испугом. Синеватая кожа стала полупрозрачной, почти бесцветной.
— Я больше не священник Света, — хрипло произнес Исаак.
— Ты его убил…
— Он сам, — ответил Исаак. — И он мог убить нас. Он хотел убить нас. Он пытался убить нас.
Слова звучали как мантра, словно следователь убеждал сам себя.
— Но он не был ни Призраком, ни одержимым. Он был просто человек.
— Просто человек, желающий твоей смерти, — убийца, — покачал головой Исаак.
— А ты?
— А я защищался, — твердо повторил Браун. — Я не знаю, насколько это достойно или недостойно священника Церкви Света, но для обычного человека это нормально.
— Но брат Исаак…
— Мистер Браун, — снова качнул головой Исаак. — С сегодняшнего дня только так. Пойдем.
Джунгли редели. Теперь вокруг все больше проявлялись горы. Лес отступал, и Исаак не знал, радоваться этому или грустить.
Гер и его люди догнали их к полудню. Местное светило было в зените, когда сзади послышались первые выстрелы. Уставший донельзя Исаак взбодрился. Ноги сами собой понеслись вперед, словно только и ждали возможности побегать на длинные дистанции.
— Быстрее, — прикрикнул он на Антрацита, которому пробежки давались с огромным трудом. Ноги у инопланетянина были не в пример короче, и мчаться с той же скоростью он не мог чисто физически.
Исаак, чувствуя, что убегает далеко вперед, останавливался и отстреливался, пока синекожий нагонял его. И только потом бежал дальше.
— Может, — просипел через сбитое дыхание спут, — вернемся к деревьям. Там есть где…
Он захлебнулся, и фраза оборвалась, но священник прекрасно понял, что имел в виду приятель.
— Негде там прятаться. Их много, нас двое. Смотри, пещера, дуй туда.
Спут припустил вперед, часто перебирая короткими ножками, словно в нем поменяли батарейку. Исаак притормозил, выстрелил пару раз от бедра. Промазал. Первые из преследователей уже выскочили из-за деревьев и карабкались по склону следом за ними.
Отметив, что ему неплохо бы попрактиковаться в стрельбе, Исаак бросился вдогонку за Антрацитом. Тот ждал у пещеры и заходить не торопился.
— Чего стоишь?
— А вдруг там нет другого выхода? — Губы спута подрагивали.
— Ну и бог с ним. — Браун подтолкнул приятеля к входу в пещеру. — Даже если и нет, что с того? Пусть попробуют нас оттуда достать. Перестреляем их по одному на входе.
Из-за спины прилетел сгусток плазмы, с силой шмякнулся в скалу в метре от головы Исаака.
— Или они нас перестреляют, — проворчал спут и полез внутрь.
Браун развернулся и, выстрелив еще пару раз, поспешил за Антрацитом.
После палящего солнца Семеги в пещере казалось темно даже при включенном фонаре. Когда Исаак вломился внутрь, спут уже обшаривал лучом стены. Его радостный возглас донесся от дальней стены.
— Сюда, брат… — спут осекся и добавил: — Браун. Здесь есть проход.
И прежде чем Исаак успел что-то сказать, синекожий бросился в темноту туннеля. Раздумывать было некогда, и священник-следователь Церкви Света кинулся навстречу темноте. Неизвестной, ветвящейся, уходящей вглубь неизученной планеты, названной в честь любимой библиотеки какого-то давно склеившего ласты спута.
