Глава 17
В глотке скребло так, словно неделю кормили паладонийским высушенным песком. Исаак попытался сглотнуть, но в ответ только сухо шкрябнуло в горле и болезненно отозвалось в голове. Он застонал и открыл глаза.
Увиденное не добавило радости. Он возле пульта управления рядом с креслом пилота в совершенно незнакомой рубке совершенно незнакомого корабля. Анатомическое кресло автоматически подстроилось под его спящее скрюченное тело. Тело по пьяни вывернулось столь причудливо, что ремень безопасности нещадно давил на грудь.
Пробуждение оказалось настолько невыносимым, насколько это вообще возможно. Помимо прочего, священник-следователь не помнил ничего из произошедшего накануне. Последнее воспоминание относилось к бару, где он сидел, не выпив и рюмки, медитируя на стакан «Гранд Паладоса». Что было после, как он оказался там, где оказался, где он и куда летит, рыжий следователь сказать не смог бы при всем желании.
Видимо, он с кем-то пил и уговорил этого кого-то взять их с собой на корабль. Их! Внутри радостно защемило. Конечно же, их. Их двое, значит, где-то рядом спут. Сейчас он подойдет и все объяснит.
Исаак повернулся. От каждого движения хотелось мучительно стонать, но он постарался сдержаться, отчего потенциальные стоны превратились в жалобное кряхтение.
— Проснулся наконец, — подал голос спут, сидящий почему-то на пилотском кресле.
Следователь понял, что на слова нет сил, и кивнул. В голове что-то сместилось, перевернулось, в горле дернулся комок, и Исаак все же застонал.
— Пить надо меньше, — проворчал синекожий.
— Антрацит, — простонал рыжий с мольбой. — Говори тише, не будь садистом. И принеси чего-нибудь жидкого… и по возможности холодного.
Антрацит смерил приятеля скептическим взглядом, со вздохом встал с кресла и удалился, бурча под нос о вреде пьянства. Исаак медленно повернулся в другую сторону, вздрогнул. Похмелье как рукой сняло. На соседнем кресле сидел ярко, безвкусно одетый человек. К креслу его пристегивал ремень безопасности. Руки и ноги были туго замотаны обрывком провода. Изо рта торчал импровизированный кляп. Мужчина таращил на него красные похмельные глаза, и ничего кроме злости в этих глазах не было.
Направление агрессии угадывалось безо всяких разночтений. И мужчину Исаак узнал. Имени, правда, не помнил, но помнил, что этот петух был космическим пиратом.
— Пей.
От резкого оклика священник вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял Антрацит со стаканом чего-то золотисто-прозрачного. Спут был молчалив и не вдавался ни в какие подробности касательно содержимого стакана или происшествий вчерашнего вечера. Даже за жизнь не трепался. Исаак понял, что близок к помешательству. Что-то во всем происходящем было настолько неестественное, что захотелось поскорее проснуться.
Он попытался сосредоточиться, заставить дурной сон оборваться, но усилия возымели совсем иной эффект. К мистеру Брауну вернулась память. Это случилось вдруг, без высокохудожественных сентенций. Просто по голове словно двинули мешком с мукой, отчего в черепе загудело, перед глазами все поплыло, а от осознания того, что было и есть, стало жутко, равно как и от понимания возможного будущего.
— Опарт… — прошептал Исаак невпопад.
Связанный пират зло замычал. Священник вздрогнул. В голове, словно в калейдоскопе, замелькали осколки вчерашнего вечера. Постепенно образы, сцены и детали сложились в единую мозаику.
Протянутый спутом стакан Исаак опорожнил в три жадных глотка, но легче не стало. Исаак снова скосил взгляд на пирата, тот смотрел с еще большей ненавистью. Похмелье у Опарта тоже было не из легких, а смотреть, как кто-то пьет, когда у тебя сушняк и кляп во рту, занятие весьма раздражительное, наталкивающее на мысли об убийстве ближнего своего.
Господи, да этот разъяренный пират его пришибет! Хотя нет, не пришибет. Он пока связан и беспомощен. Вот если развязать, тогда да. А зачем его развязывать? А что с ним делать? Мысли прыгали в голове, как обезумевшие белки, бегущие из горящего леса. Боже, чем он думал?
Мысль напроситься в путешествие или в команду к пиратам была неплоха. Первые полбутылки служили вполне оправданным шагом для того, чтобы завести беседу. Но зачем он выпил все остальное? И от какого нечистого пришла идея украсть пиратский корабль, да еще и пирата с собой прихватить?
— Антрацит, — промямлил Исаак. — Почему ты меня не остановил?
Спут передернул плечами, он все больше и больше перенимал человеческие привычки.
— А это было возможно? Ты действовал решительно, говорил убедительно. Потом я был уверен, что мы идем смотреть корабль. Кто же знал, что ты его бутылкой приложишь. Причем быстро так: раз — и все.
Священник остервенело запустил пятерню в рыжую растрепанную шевелюру.
— Так… — пробормотал он.
Пальцы яростно ворошили волосы, словно пытаясь раскопать в них умную мысль, но умных мыслей там почему-то не было.
— Та-а-ак, — протянул следователь.
Антрацит молча стоял рядом, не рискуя нарушить работу мысли.
— Та-а-ак, — в третий раз промычал Исаак. — Значит, мы можем вернуть корабль и извиниться. Идея?
Он с надеждой поглядел на синекожего, но тот лишь головой покачал.
— Если это и идея, то плохая. Наше «попросить прощения» никому не нужно. Посмотри на него. Как представитель другой расы я не очень хорошо разбираюсь в человеческой мимике, но мне кажется — он не простит.
Он убьет, пронеслось ниже лохматящей волосы пятерни. Причем убивать будет долго и со смаком. Он не то что не простит, он… Глаза пирата полыхнули такой яростью, что Исаак поспешил отвернуться.
— А почему у него во рту тряпка? — спросил у Спута, только чтобы что-то спросить.
— Он проснулся раньше тебя, — охотно объяснил Антрацит. — Проснулся и начал громко и грязно ругаться. А уж сколько пыток обещал тебе и мне за компанию. В общем, я посчитал уместным заткнуть его, чтобы не фонтанировал.
— А ноги?
— Что ноги? — вопросом ответил синекожий.
— Ноги зачем ему связал?
— Ты связывал, — снова пожал плечами Спут. — Откуда мне знать зачем?
Исаак снова схватился за голову, понимая, что в памяти возникает новый эпизод вчерашнего вечера. Кровь прилила к голове, зашумела в ушах. Ему стало жарко. Возвращать корабль было невозможно. Лететь со связанным пиратом на борту пиратского корабля… Попадешь к пиратам, убьют. Попадешь не к пиратам, скорее всего тоже убьют, хотя могут посадить до конца жизни.
— Ну, по крайней мере, — попытался найти хоть что-то положительное в сложившейся ситуации Исаак, — мы улетели с Паладоса, и нас больше не тронут паладонийские власти.
— Ага, — кивнул спут. — Только они нас теперь и не тронут. Зато тронут другие. Куда летим?
— На планету с хорошим информаторием. Будем изучать карты и искать нужную планету. И надеяться, что нас никто не тронет. А когда долетим, отпустим этого, — он кивнул на Опарта. — Или нет, сперва уйдем, а потом пришлем кого-нибудь, чтоб его развязали. Хорошая мысль.
— Неплохая, — меланхолично кивнул спут. — Только за нами уже прилетели, сейчас начнут трогать.
— Кто? — Исаак напрягся.
Антрацит кивнул на экран локатора. К ним на большой скорости приближались десятка три точек. Каждая из точек на экране была, судя по размерам, кораблем не меньше того, что они присвоили накануне. Выступать одному против целого флота с командой из человека, не умеющего управлять кораблем никак, спута, умеющего это делать плохо в теории, и связанного пленника, неизвестно что умеющего? Шансов на победу никаких.
— А может, это не за нами, — жалобно произнес Исаак.
Спут молча ткнул конечностью в приборную панель. Точки на карте сменились картинкой с внешней камеры. Сзади их догоняла целая эскадра кораблей того же класса, если не выше.
— Пираты, — язык залипал и еле ворочался, словно его снова накрыло алкогольной волной. — Вот сейчас нас и убьют.
Связанный Опарт замычал.
— Что? — не понял спут.
— Слушай, — оживился Исаак. — А может, мы тебя отпустим, а ты с ними договоришься, чтобы нас не трогали?
Пират замычал сильнее и замотал головой. Священник рискнул потянуть на себя кляп.
— Ага! — заорал Опарт, стоило только тряпке открыть доступ кислорода к его легким. — Держи карман шире! Тебя будут медленно убивать, а я буду стоять рядом, смотреть и просить продлить удовольствие.
— Злой ты, — обиженно буркнул Исаак. — Чего я тебе сделал-то?
Пират налился краской, набрал побольше воздуха, готовясь снова негодующе заорать, но прозевал момент. Священник-следователь лихо заткнул кляп обратно.
Корабли противника выросли до таких размеров, что уже не умещались в экран. Темные махины, достаточно крупные, чтобы задавить, достаточно прыткие, чтобы увернуться от любого встречного маневра.
— Они нам сигналят, — сообщил Антрацит. — Что будем делать?
— А что хотят? — поинтересовался священник.
Вместо ответа спут нажал пару тумблеров. Экран разделился на несколько частей. На одной зеленело изображение радара, где одну точку настигали десятки других, на другой сохранились изображения приблизившихся, казалось, вплотную кораблей. На третьей возник текст:
«Господа воры! Вас приветствует ударная эскадра капитана кучерявого Гера. Вы покусились на нашу собственность и должны понести кару. Мы предлагаем вам остановить корабль, выключить двигатели, положить космолет в дрейф и выйти без скафандров в безвоздушное пространство. Таким образом вы вернете украденное и подарите себе легкую смерть. Капитан Гер кучерявый».
— Юморист, твою мать, — возмутился Исаак. — Как ему ответить?
Спут щелкнул каким-то переключателем.
— Говори, сигнал декодируется автоматически.
— Значит так, господин капитан, — начал священник. — Мы рады приветствовать вас и готовы отдать вам корабль на ближайшей обитаемой планете. Мы не собираемся умирать ни долго, ни быстро, никак. Напоминаем, что атаковать нас глупо, ибо вы атакуете свою собственность. Кроме того, у нас на борту ваш помощник, капитан Опарт. Поэтому давайте так: вы проводите нас до ближайшей населенной планеты, мы оставляем ваш корабль и уходим. Искренне ваш, мистер Браун.
Не успел он закончить сообщение, как корабли закружили, меняя строй. Это просматривалось и с видеокамеры, и с радара. Третья часть экрана пустовала недолго. Вскоре возник текст:
«Мистер Браун. Мне наплевать и на корабль, и на олуха Опарта. Я потратил на тебя время, а время стоит дорого. Теперь ты умрешь медленно, хотя я предлагал тебе быструю смерть. Атакую. Капитан Гер кучерявый».
— Вот теперь нам крышка, — печально усмехнулся Исаак и повернулся к Опарту. — Утешает только одно. Мы их бесим, а на тебя им наплевать.
Связанный пират сверкнул глазами, что все больше наливались кровью, замычал, но кляп был вставлен крепко — не то что слов, тональности не разобрать.
Исаак плюхнулся в свободное кресло пилота. Антрацит вылупился на приятеля с удивлением.
— Ты же говорил, что не умеешь управлять.
— А я и не умею. Чем тут вправо-влево вертеть?
— Здесь, — указал спут.
Исаак взялся за управление, снимаясь с автопилота. Корабль тряхнуло. Спут покачнулся, синие конечности вцепились в спинку кресла. Когда космолет выровнялся, Антрацит поспешил занять второе кресло.
— А где ускорения поддать? — На помятом похмельном лице рыжего проявлялся азарт.
— Тут, — кивнул синекожий, судорожно застегивая ремень.
Исаак подмигнул спутнику, склонился над микрофоном передатчика и произнес со смаком:
— Капитан Гер? Ты тут? Пошел ты, кучерявый!
И прежде чем закончить последнюю фразу, врубил ускорение.
Борт сто девятнадцать дернуло так, что Антрацита вжало в спинку кресла. У Исаака лишь заложило уши. Что происходило с Опартом, мало кого сейчас интересовало. Космолет рванул вперед. Расстояние между перестраивающимися в боевой порядок кораблями противника и сто девятнадцатым резко сокращалось. Вслед им полетели шары плазмы. Один достиг цели и вскользь зацепил хвост сто девятнадцатого. Корабль тряхнуло.
Связанный Опарт замычал еще громче и грознее.
— А ты вообще помолчи, — весело прикрикнул на него Исаак и подмигнул спуту. — Ничего сложного, друг Антрацит. Все как за рулем на матушке Земле. Только управление чуть посложнее. В смысле непонятных кнопок больше. Зато дорожной полиции нет. И за управление в нетрезвом виде никто в тюрьму не посадит.
— А были прецеденты? — полюбопытствовал спут.
— Были, — с непонятной гордостью заявил Исаак. — Представляешь себе священника-следователя в тюремной камере в розовых шортах не по размеру?
— Нет, — честно ответил спут.
— И я не представляю, — с истеричной веселостью подхватил Исаак. — Эх, жалко мне зеркала никто не дал.
Точки на радаре удалялись молниеносно. Корабли противника снова начали перестраиваться, но это было последнее, что увидел священник. Точки растворились на краю радара.
— Оторвались, — хохотнул рыжий.
— Ненадолго, — пессимистично заметил спут.
— Посмотрим. — Исаак заложил небольшой крюк, меняя курс, добавил между делом: — А у нас, наверное, тоже такая плазменная пушечка должна быть. Спроси у нашего пленника, где ее включают.
Синекожий опасливо покосился на пирата. Рожу Опарта корежило злостью и болью. Воспаленные красные глаза начинали слезиться.
— Да ну его, — поежился спут. — Все равно ничего дельного не скажет.
Следователь пожал плечами и втопил ускорение. На «нет» и суда нет.
Прошло сравнительно немного времени. Правда, Исаак успел растерять остатки похмелья и освоится с простыми маневрами, на которые был способен космолет. А вот уйти от преследователей не успел. Ударная эскадра капитана Гера снова показалась на радаре. На сей раз корабли пирата, прозванного кучерявым, шли не абы как, лишь бы догнать, а летели в боевом порядке.
Скорость держали приличную, двигались на некотором расстоянии друг от друга, чтобы не перекрывать линию огня и оставлять место для маневра. Следователь сердито выругался. Спут поджал синие губы, но говорить ничего не стал. Отвернулся, сделав вид, что не услышал брани.
Точки на радаре приближались. Та часть экрана, на которой возникали сообщения, пустовала. Корабли на третьей части, куда шел сигнал с камеры внешнего наблюдения, росли в размерах, как грибы после дождя. Ближние начали неторопливо сплевывать сгустки плазмы.
— Пристреливаются, — пояснил Спут. — Кстати, интересная схема. Восемьсот лет назад капитан Лапортес, известный также как пират Синие Бакенбарды, использовал такую же методику нападения для захвата крупнейшего космического лайнера «Королева Бриджид». В захвате участвовало…
— Не сейчас, — прервал тираду Исаак. — А я уж было порадовался, что тебя не слышно. Сглазил.
— Что значит «сглазил»?
Передний из кораблей ускорился, ушел на вираж. Предчувствуя подвох, Исаак дернул космолет в сторону, но один плазменный удар их все же достал.
— Ты можешь помолчать? — окрысился на Антрацита рыжий.
— Не всегда, — затараторил спут. — Дело в том, что…
— Заткнись! — взвыл Исаак. — Открывать рот разрешается только в том случае, если вспомнишь, как у этой фиговины врубается плазменная пушка.
Антрацит уже собравшийся замолкнуть, поспешил поправить приятеля:
— У этого корабля не обязательно должна быть плазменная пушка. Могут комплектовать лазерной. По умолчанию на них вообще не ставится тяжелое оружие, потому в стандартной схеме управления про пушки ничего нет, а так как я знаком со стандартной комплектацией…
Следующий выстрел попал настолько точно, что неизвестно чем укомплектованный сто девятнадцатый борт тряхнуло с неимоверной силой, и Антрацит прикусил язык. Корабли противника приблизились и не только сели на хвост, но заходили теперь и с флангов. Исаак понял, что его понемногу зажимают, и принялся ругаться уже в голос.
Каждая попытка вырваться из клещей пресекалась маневром одного из кораблей-преследователей.
— Точно как с «Королевой Бриджид», — восторженно заметил спут, наблюдавший за происходящим по радару и экрану внешней камеры. — Этот капитан Гер не промах.
— Будешь хвалить врага, — зло предупредил Исаак, — высажу. Лучше загляни в навигатор и скажи, что у нас поблизости с пригодными для жизни условиями.
— Мне для этого в навигатор лезть не надо. Ближайшая планета с кислородом, мягкой фауной и пресной водой Семега — системы Z-12. Это правее на пару градусов. Но она не населена.
— Будем первыми поселенцами, — проговорил Исаак. — Иначе нас убьют прямо здесь.
Он снова заложил маневр. Резкий, дерзкий, неожиданный. И на этот раз попытка вырваться из тисков увенчалась успехом.
Система Z-12 выскочила из космической черноты, как черт из коробочки. Исаак выключил акселератор и вопрошающе поглядел на спута.
— Нам нужна третья планета, — пояснил синекожий.
Стараясь не отрывать взгляда от навигатора, Исаак начал сближение. Преследователи маячили сзади на самом краю радара. Не отставали, но скорость тоже сбросили.
— Скажи мне, Антрацитище, а как совершается посадка, ты случайно не в курсе? — Исаак веселился все больше, создавалось впечатление, что он уже давно приготовился к встрече со смертью и теперь надеялся если не рассмешить старуху с косой, то хоть посмеяться над ней напоследок.
Спут помотал головой.
— Только теоретически. Сначала надо выйти на орбиту планеты, потом…
— Это я и сам догадался. Ладно, не боись, мой синий друг, как-нибудь сядем.
Сто девятнадцатый борт вышел на орбиту третьей планеты и сбавил скорость. Семега вращалась неспешно. Она была удивительно голубой, наверное, даже более насыщенного цвета, чем Земля.
Материков здесь оказалось всего два, один побольше, второй совсем мелкий. Основную площадь покрывала вода.
— Между прочим, эту планету открыл спут, — поведал Антрацит. — И назвал ее в честь своей любимой…
— Наверное, потому, что эта планета такая же круглая, как его подружка, — проворчал рыжий.
— Чья подружка? — не понял спут.
— Спута, что планету открыл.
— У него не было подружки.
— Ты же сам сказал, что он назвал планету в честь любимой?
— Да, любимой библиотеки. Ты не дал мне договорить…
Тем временем корабли преследователей один за другим заходили на орбиту. Пару раз в сто девятнадцатый жахнули из плазменной пушки, но стреляли вяло, навскидку, не надеясь попасть.
Опарт снова оживился, мычал и мотал головой.
— Чего это с ним? — не понял спут.
— Радуется, что его собратья нас догнали. Рано радуешься, пиратская твоя харя, сейчас мы сядем и…
— И что? — заинтересовался Спут.
— Бросим корабль и сбежим. Пусть погоняются за нами по горам и джунглям. Это не открытый космос, где все видно на парсеки вперед.
Внизу в самом деле был ярко-зеленый лес, больше напоминавший тропики. Из зелени величаво выступали горные хребты.
Опарт снова замычал что есть силы. Глаза его выкатились, как у рака.
— Дерни кляп, — попросил Исаак. — Кажется, он хочет что-то сказать.
Антрацит кивнул и опасливо дернул тряпку.
— ИДИОТ!!! — Голос Опарта разнесся на весь космолет, а может, даже и за его пределы.
Пират закашлялся и выдавил хрипло:
— Угол!! Выравнивай угол!! Расшибемся! Вам же, козлам, автопилот показывает!!!
В груди екнуло. Исаак мгновенно собрался, взгляд стал острым, тело напряглось. Корабль медленно, медленнее, чем хотелось бы, стал сглаживать угол приземления. Нос космолета задрался кверху.
— Скорость сбрось, — приказал Опарт.
— Куда еще-то, — буркнул Исаак. — И так еле ползем.
Но повиновался. Борт сто девятнадцать медленно плыл над заросшим зеленью материком. Внизу не было ничего, кроме леса и гор.
— Кретин! — рычал Опарт. — Идиот недоделанный! Куда ты собрался сажать корабль?!
Исаак поглядел на Спута, потом на экран, где из зелени торчали горные хребтины, как спины гигантских рыбин, вынырнувших из зеленой воды.
— Развяжи меня, если хочешь жить, — распорядился Опарт.
Исаак колебался. Как посадить корабль, он не знал. Знал только, что обычно это делают на ровной площадке, которой здесь и не пахло. Выходит, Опарт прав, и они могут расшибиться. С другой стороны, это может быть уловка.
— Ладно, — согласился Исаак. — Только без фокусов. Нас двое, и мы вооружены.
Провода пришлось резать, так как развязать то, что навертел пьяный священник, было невозможно. Опарт ругался и мял затекшие руки. Пальцы слушались пирата плохо. Ноги рыжий, видимо, перетянул сильнее, потому как Опарт сумел лишь встать и рухнуть, словно подрубленное дерево. Вдвоем со спутом следователь дотащил пирата до пилотского кресла.
Опарту хватило одного взгляда на пульт. Затекшие пальцы привычно забегали по пульту.
— Идиоты, — бормотал пират. — Законченные. Два идиота. Один рыжий, другой голубой. Паладонийское отродье.
— Мы не с Паладоса, — напомнил Спут.
— Да хоть из Добруйскленда, — зарычал Опарт. — Думаешь, от этого умнее стал?
Антрацит притих и молча следил за действиями пирата. Тот, вдоволь нащелкав тумблерами, теперь застыл и действовал редко и четко. Каждое движение его было безукоризненно отточенным.
Корабль снизился до предела, двигаясь теперь скорее как флаер. Внизу уже можно было разглядеть какие-то детали пейзажа.
— А вот сейчас будет жестко, — предупредил Опарт.
В следующую секунду космолет тряхнуло. Снизу что-то ударило. Деревья, догадался Исаак. Еще мгновение, и ударило сверху. Здесь гадать было не о чем. Преследователи, понимая, что садиться здесь некуда и они упускают свою цель, принялись снова шарашить из плазменных пушек.
Сто девятнадцатый борт затрясло, словно он попал в мясорубку. Анатомическое кресло больно било в спину и по рукам, не успевая подстраиваться под изменение осанки. В грудь с силой врезался ремень. Потом последовал сильный удар, от которого загудело в голове, и свет померк.
Священник-следователь не успел понять, что теряет сознание.
