III
В субботу утром Скотт проснулся рано и съел на завтрак две холодные мятные лепешки, которые запил остатками отцовского кофе. Предки уже уехали, отправившись в свое еженедельное путешествие по гаражным распродажам, и в доме он был совершенно один.
За едой мальчик посмотрел мультики, а потом, поставив грязную посуду в раковину, разыскал в чулане фотоаппарат отца под 35-миллиметровую пленку, которым они в последний раз пользовались, когда были в Диснейленде. В нем все еще была пленка, но, так как счетчик кадров не работал, сказать, сколько их осталось, никто не мог.
Если все пойдет как надо, то одного будет достаточно, однако все может случиться, так что Скотт надеялся, что пустых кадров осталось хотя бы половина. Он нажал кнопку «Тест» на вспышке. Все было в порядке, и, выключив телевизор и заперев дом, Скотт прыгнул на велосипед и погнал к дому Адама. Когда он добрался до него, фургона уже не было, но, хотя дом выглядел так, как будто хозяева уехали, он решил в этом убедиться. Постучал в дверь – подождал, постучал – подождал, постучал – подождал – и прекратил это только после шестой попытки. Он заранее предупредил Адама, когда появится утром, но, очевидно, его друга дома не было. Может быть, его запрягли на какую-то семейную прогулку, заставили поехать кататься на велосипедах или прихватили с собой по магазинам…
А может быть, Адам просто не хотел с этим связываться.
Раньше Скотт об этом как-то не задумывался. Он знал, что Дэну его идея сфотографировать внутренности купальни не нравилась, а вот на робкие возражения Адама он не обратил никакого внимания, и вот теперь ему пришло в голову: а не боялись ли оба его друга этого маленького домишки?
Нет, ответил он сам себе. Адам ходил туда уже давно и совершенно один. Это немного страшновато, но прикольно, поэтому волосы у него на затылке слегка зашевелились, когда он вновь вскочил в седло и, объехав дом с краю, направился по участку в сторону холма.
Купальня.
Он увидел ее на фоне сгоревшего остова дома, когда выехал из рощи паловерде и остановился.
День был ярким, солнце стояло высоко в небе, но Скотт вдруг заколебался, нужно ли ему все это. Сама идея была классная, и мальчик был уверен, что сможет продать любое количество фотографий, но он подумал, что, может быть, стоит подождать Адама или чтобы в доме появился кто-нибудь живой, прежде чем начинать фотографировать…
Просто все дело было в том, что он не хотел заходить в купальню один.
Скотт прислонил велосипед к стволу дерева и медленно пошел через россыпь камней в сторону маленькой глинобитной постройки. Он заметил, что птиц было не слышно. Здесь вообще стояла абсолютная тишина, и было слышно только, как хрустят камни под его теннисными туфлями. На ходу он открыл объектив камеры и включил вспышку. Может быть, ему удастся сделать быстрый снимок, а потом смотаться отсюда как можно быстрее…
Нервничая, Скотт подошел к купальне. Раньше он относился ко всему этому слишком легко и небрежно, а ведь Дэн был прав. Там действительно что-то есть.
Ну конечно, там что-то есть. Именно поэтому он и хочет это что-то сфотографировать.
Правда, сейчас ему пришло в голову, что это может быть опасным. Оно было не просто необычным, интересным и напоминающим «Секретные материалы». Это не было какой-то ерундой, которую надо изучить. В том, что находилось внутри этого маленького сооружения, было что-то неправильное и совершенно неестественное, и Скотт неожиданно замедлил шаг, устрашившись его присутствия.
Может быть, ему лучше забыть об этих своих намерениях?
Нет, уж коли он зашел так далеко, не стоит отступать. Потому что потом мужества повторить все это еще раз ему точно не хватит.
Когда все это закончится, он никогда в жизни здесь больше не появится.
Скотт поежился, почувствовав холодок страха, пробежавший по спине, но в этом было и что-то возбуждающее. Дополнительная доза адреналина позволила ему пройти последние несколько футов и вплотную приблизиться к купальне.
Он встал в дверях и поднял камеру. Внутри было слишком темно, чтобы что-нибудь рассмотреть, и в видоискателе тоже была сплошная темнота. Однако Скотт направил объектив туда, где, как он знал, находилась тень, и нажал на спуск. Блеснула ослепляющая вспышка света – и опять темнота.
Скотт отступил назад. Ему показалось, что во время вспышки он что-то увидел. Какое-то движение. Оно было очень быстрым – слишком быстрым, чтобы его рассмотреть, – но точно было. Он был в этом уверен. Серебристая тень перелетела из одного места в другое.
С колотящимся сердцем Скотт наклонился вперед и сделал еще один снимок.
И опять это движение.
Движение и что-то материальное.
Да, на этот раз он увидел кожу. Кого-то обнаженного, сидящего на скамейке.
Кого-то, ждущего парной бани.
Ему надо срочно сматываться, подумал Скотт, бежать, улепетывать во все лопатки. Для того чтобы добраться до велосипеда, ему нужно всего несколько секунд, а потом он просто исчезнет, умчится. Две фотографии уже есть, он получил то, за чем приходил.
Но ему надо понять, что это было. Он не может уйти просто так, ни в чем не разобравшись.
«В школе все будут заслушиваться твоим рассказом», – твердила ему храбрая, но глупая его часть.
И это придало ему силы. Он сделал еще одно фото.
И опять вспышка что-то осветила. Что-то, что сам он не смог бы увидеть. На этот раз сцена была более сложная, и Скотту показалось, что он увидел нескольких людей.
Людей?
Нет. Не людей.
В купальном доме стояла абсолютная тишина, и ему в голову почему-то пришла фраза «тихо, как в могиле». Скотт не знал, когда и где услышал ее впервые, но он стал медленно пятиться назад, не отводя взгляда от темного пятна и отчаянно пытаясь рассмотреть в нем хоть какие-нибудь контуры. Однако казалось, что непроглядная темень начиналась сразу же за порогом, и ему так и не удалось ничего рассмотреть.
Ему захотелось сделать еще одно фото, самое последнее, но на этот раз он отошел от порога на несколько шагов и направил объектив просто в сторону темноты, даже не посмотрев в видоискатель.
И в свете вспышки он увидел какие-то тела, тени, быстрое, как молния, движение; и над всем этим на задней стене – фигуру русского, как бы наблюдающего за происходящим.
Скотт бросился бежать.
В любом случае пленка кончилась, и сейчас он слышал звук перемотки. Несколько крупных прыжков – и вот он уже у дерева, к которому прислонил свой велик. Скотт вскочил на сиденье и закрутил педали, не оборачиваясь назад.
«Получилось! – подумал он, изо всех сил крутя педали и не обращая внимания на булыжники и ямки в земле. – У меня все получилось!»
Он не замедлил скорости, пока не добрался до центра. Здесь вынул пленку из камеры и отдал ее в экспресс-печать, которая располагалась в видеосалоне.
Вернувшись домой, Скотт убрал на место камеру и включил телевизор. Наблюдая за приключениями Скуби-Ду, он отчаянно пытался не думать о том, что видел, ожидая, пока его пульс придет в норму.
Через час, который показался ему долгим, как целый день, и целой серии мультфильмов Скотт залез в ящик с носками, где его отец хранил мелочь, которую собирал, и отсчитал пять долларов монетами по двадцать пять центов. Надеясь, что этого ему будет достаточно, он вскочил на велосипед и отправился в экспресс-печать.
Прежде чем открыть пакет с фото, он вышел из помещения и убедился, что рядом с ним на тротуаре никого нет. Тогда он стал просматривать фотографии. Диснейленд… Диснейленд… Диснейленд… пляж… купальный дом.
Скотт остановился и посмотрел на фотографию.
Фото чуть не выпало из его внезапно вспотевших пальцев, но мальчик сжал его покрепче и уставился на сцену, которой никогда не было. Он узнал дверной проем, граница которого проходила по верхней границе фотографии. Однако внутри этого дверного проема Скотт не увидел ни старого, разваливающегося интерьера, который показывал им Адам, ни страшноватого мира движущихся теней, который он почти увидел в свете фотовспышки.
На фотографии несколько толстых пожилых людей сидели голыми на скамейках. Такого он совершенно не ожидал и перешел к следующему фото.
То же самое.
Следующее.
То же самое.
Глядя на последнее фото, он нахмурился. Пугающая неясность освещенной только вспышкой сцены куда-то исчезла. Теперь в фотографии не было ничего даже отдаленно загадочного. И это относилось ко всем фото. Происходившее на них было ясно видно и хорошо освещено – две толстые старые парочки: мужчины завязаны полотенцами по поясу, а женщины закрывают полотенцами бедра и грудь. Все покрыты по́том, хотя пара на фото не видно. Кажется, что все они устали, а женщины даже откинулись на спинку скамьи и прикрыли глаза. Мужчины же, наоборот, наклонились вперед, и на их лицах видны признаки дискомфорта. На задней стене ничего нет. Никакой призрачной тени.
А может быть, эти люди сами призраки?
Может быть. Но почему-то это показалось Скотту неправильным. Они выглядели слишком… реальными. Эти люди точно не были призраками, они были из мяса и костей. Скотт рассмотрел уродливую родинку на бедре одного из мужчин, обвисшие мускулы на руках более крупной женщины. Все в этой сцене было слишком четким, слишком ясным. Как будто он заснял реальное событие – только в действительности этого события перед камерой не было.
Что тогда это было?
Он сфотографировал прошлое!
Это было единственным логичным объяснением произошедшего. Скотт еще раз быстро просмотрел фото из купальни. Теперь он обратил внимание на архаичные прически и какие-то «вышедшие из моды» лица женщин, а мужчины, на его взгляд, выглядели бо́льшими иностранцами, чем любой молоканин, которого он когда-либо встречал в своей жизни.
Это не были фотографии страшноватых теней. Это было просто чудо. Фото стоили во много раз больше, чем он надеялся за них выручить. Скотт спрятал их назад, в пакет, и, усевшись на велосипед, поехал домой. Страх прошел – он ощущал необычайный подъем, подобного которому не испытывал никогда в жизни. Первое, что он сейчас сделает, так это позвонит Адаму. Но хотя он и подождал целых двадцать звонков, ему никто не ответил.
Интересно, подумал мальчик, а можно ли это все повторить? Если они еще раз сфотографируют внутренности купальни, то будут ли на тех фото другие сцены, другие люди, другие времена? Скотту не терпелось все это проверить, а пока он взял пакет и достал из него фотографии.
Они изменились.
Его сердце пропустило удар, и Скотту показалось, что он опять в купальне – страх, нахлынувший на него, был почти непереносим.
Люди на фото сидели на других местах и смотрели в других направлениях. И хотя сами люди были те же – там, где на предыдущих фото они сидели парами, как мужья с женами, сейчас двое мужчин сидели рядом друг с другом, а женщины заняли места напротив.
Одна из женщин улыбалась в объектив, и на ней не было никаких полотенец.
Скотт смог все рассмотреть, и это было просто ужасно. Она была волосата и отвратительна, а валики жира свисали у нее со всех сторон.
В ужасе он уронил фото.
Но даже на полу они продолжали сводить его с ума. Все, за исключением одной, фотографии, сделанные в купальне, упали картинками вниз, а на той, что лежала картинкой вверх, Скотт все еще мог видеть скабрезную улыбку старухи. Он отошел на пару шагов. Заметив, что пакет все еще у него в руках, вытащил из него негативы и быстро их просмотрел.
Негативы фотографий, сделанных в купальне, оказались засвеченными.
Ему с трудом удалось восстановить дыхание. Происходило что-то, чего он не мог понять, но что пугало его до самого мозга костей. Почти эйфория, которую Скотт испытывал всего несколько минут назад, превратилась в ужас, и больше всего на свете ему хотелось, чтобы все это осталось в прошлом, а он вернулся бы в свою прежнюю безопасную и беззаботную жизнь. Он откажется и от денег, и от славы, если только ему удастся навсегда избавиться от этих фото.
Сначала Скотт решил оставить их там, где они лежали, и доверить отцу разобраться с ними, когда тот вернется домой. Но он знал, что это неприемлемо. Он хотел защитить от всего этого своих родителей. Адама и Дэна Скотт тоже не хотел в это посвящать. Он вообще не хотел, чтобы кто-то узнал о случившемся.
Мальчик не отрываясь смотрел на фотографии, валяющиеся на полу. Он боялся к ним прикоснуться, боялся приблизиться, но знал, что от них необходимо избавиться. Поэтому он наклонился, схватил их и бросился к кухонной раковине, куда и постарался их спустить. Они смешались с фотографиями с отдыха, но Скотт посчитал, что те теперь тоже заразные, и если он избавится разом от всех, то его родители ничего не заподозрят. Скорее всего они уже забыли, что в камере оставалась какая-то пленка…
Негативы он тоже бросил в раковину.
Скотт боялся, что фотографии вырвутся у него из рук, станут двигаться самостоятельно, попробуют убежать, поднимут шум и попытаются как-то остановить его, но ничего подобного не произошло. Тогда он открыл шкаф, достал оттуда половник и стал этой большой ложкой сначала мочить их под краном, а потом запихивать в измельчитель отходов.
После этого он включил и проточную воду, и измельчитель.
Скотт почувствовал облегчение, когда услышал звуки работающего прибора и увидел, как клочки измельченной бумаги мелькают в сливе раковины. После того как с фотографиями было покончено, он отправил вслед за ними и пакет из проявки, в котором находились фотографии и негативы.
Удовлетворившись, мальчик выключил измельчитель.
– И что это мы здесь делаем? – услышал он голос матери у себя за спиной.
Скотт обернулся и увидел родителей, которые входили на кухню нагруженные барахлом, купленным на гаражных распродажах, и повернул выключатель измельчителя.
– Я хотел вымыть посуду после завтрака, – соврал он. Мальчик знал, что голос его звучит слишком тонко и что он весь покрыт по́том. Сердце его продолжало колотиться как сумасшедшее.
– Можешь не беспокоиться, – сказала мама. – Я все сделаю сама.
– О’кей, – сказал Скотт, отходя в сторону.
– Что-то случилось? Ты как-то странно выглядишь, – спросил отец, нахмурившись.
– Нет, – ответил Скотт. – Со мной всё в порядке. И вообще – всё в порядке.
