Глава 4
Высоко подняв голову, Пия направилась к роскошному «мерседесу», ожидавшему ее возле заднего выхода из «Бараттзы», и грациозно уселась на кожаное сиденье, с трудом сдерживая кипевший внутри гнев. Она удивлялась сама себе, почему не бросилась вслед за Ником в его комнату и не разорвала его на мелкие клочья.
Неужели на нее так подействовали его флюиды? Ник намеренно хотел унизить ее? Знал ли он, с каким трудом ей удалось добиться того, чтобы ее серьезно воспринимали в обществе? Конечно, не знал. Наверное, он считал ее коварной распутницей, исполняющей прихоти своего отца и втайне жаждущей самоутверждения.
Она могла представить себе, что сказал бы ее отец, если бы увидел, как она целуется с Ником. Внутри у нее все сжалось при мысли об этом.
«Ты женщина, и тебе нужно много трудиться, чтобы завоевать уважение окружающих. Стремление к блуду не принесет тебе ничего хорошего, Олимпия».
Поэтому ей следует держаться невозмутимо в присутствии своего персонала. Она должна быть холодна как лед. Пия хотела, чтобы Ник воспринимал ее серьезно. Знал о том, что она – самостоятельная и успешная женщина.
Но сейчас ей оставалось лишь сглотнуть свой гнев и молча страдать.
Было бы гораздо легче, если бы она смогла отменить свою поездку в Северную Европу, но в это время года ей непременно надо было отправиться туда. Наступала зима, и требовалось немедленно приняться за ремонт отеля.
Да, в ближайшие дни Нику станут известны некоторые ее интересы, и это было неизбежно. А она тем временем будет разыгрывать роль маленькой избалованной наследницы.
Поставив кейс на пол, Пия откинула крышку стола и, установив на нем компьютер, стала просматривать свежие биржевые сводки. Краем глаза она заметила мужчину, вышедшего из отеля. Он направился к ней таким неспешным шагом, словно у них была масса времени. Она почувствовала, что по телу ее пробежала дрожь. Это был гнев? Раздражение?
Пальцы Пии нервно стали стучать по клавишам. Но как она ни старалась успокоиться, ей не удавалось совладать с собой.
И сейчас она смотрела в окно, не сводя глаз с высокого красивого мужчины. Он шел, перекинув пиджак через плечо, одетый в брюки и тонкую черную рубашку, плотно облегавшую его узкую талию и широкую грудь, и ветер играл в его волосах.
Сердце Пии подпрыгнуло, поднявшись к самому горлу. Это был Ник. С царственной осанкой, но с видом плейбоя, с небрежно уложенными волосами, в огромных дизайнерских темных очках и модных ботинках. Он чем-то напоминал ей князя тьмы.
Пия не любила вспоминать своих прежних любовников, но инстинкт сейчас подсказал, что секс с Никандро будет унылым. Никандро искал только наслаждений, и это отталкивало ее.
Дверь открылась, и Ник уселся рядом с ней на кожаное сиденье – непринужденно и элегантно. От него исходил запах свежести после принятого душа и тонкий аромат дорогого одеколона. Боже, ей надо успокоиться, иначе она взорвется. Пия испытывала подобное впервые. Ей было так жарко, будто ее жгли на костре. Даже одежда казалась ей очень тесной, она сдавливала ее грудь, как стальной обруч.
«Дыши, дыши глубже», – мысленно твердила она себе.
– Дорогая Пия. Куда мы направляемся в этот прекрасный день?
Услышав свое имя, слетевшее с его губ, и вполне невинный вопрос, заданный глубоким, чувственным голосом.
Резко повернувшись, Пия крикнула:
– Как… как ты посмел?
Ник нахмурился, но не сказал ничего, просто оглядел кожаный салон машины, словно ответ скрывался в подставках для чашек или кармашках для газет.
– Я что-то сделал не так?
Он внимательно взглянул на компьютер, и Пия представила, о чем он подумал. Наверное, он решил, что она нашла какие-то доказательства его злодейства, поэтому набросилась на него. О, как хотела бы она их найти!
– Я думаю, наш разговор был бы гораздо более приятным, если бы ты сказала мне, в чем проблема, querida.
– Проблема, Никандро, в том, что ты унизил меня перед моим персоналом! Как ты посмел вчера меня поцеловать в присутствии людей, уважение которых я таким трудом завоевала? Ты выставил меня шлюхой!
Ник повел бровью. Затем губы, которые виделись ей в грезах, искривились в дьявольской насмешке.
– Ты это серьезно?
Пия продолжала с гневом смотреть на него, и тогда до Ника дошло.
– Похоже, ты не шутишь.
– Зачем? Зачем ты это сделал?
Отвернувшись, Ник покраснел и явно смутился, и ей очень важно было знать, почему.
– Неужели я так уязвила твое самолюбие, что ты решил мне отомстить? – язвительно бросила она.
– Нет, это не так, – с жаром произнес он.
Его искренность поразила ее.
– Я не думал, что это на тебя так подействует. Я…
– Что?
Ник не закончил фразу, но его растерянность была очевидной. А еще… эти точеные загорелые скулы, на которых горел румянец, заставили ее внутренне содрогнуться. Не понятно почему, но он явно переживал.
Возникло неловкое молчание, и Пия заерзала на сиденье. Она не знала, что ей делать дальше.
– Больше не поступай так безрассудно, хорошо? Никто не знает о том, что мы с тобой заключили договор. Я приложила немало усилий сил, чтобы завоевать уважение окружающих.
– Значит, ты все же работаешь на своего отца? – Ник бросил на нее внимательный взгляд.
– Да, женщины способны быть самостоятельными, Ник. Я хорошо выгляжу и дорого одеваюсь, поэтому ты решил, что я живу за счет своего отца?
Казалось, Ник смутился.
– Я думаю, что нашел одну из твоих «горячих точек».
– Ты очень догадлив.
– Но все же мне нужно от тебя кое-что другое.
Пия всплеснула руками:
– Ты снова за свое! Смотришь на меня и думаешь только о сексе?
– Мне кажется, я не смогу выиграть! – прорычал он и, крепко выругавшись, откинулся на спинку сиденья.
– Чем скорее ты это поймешь, тем будет лучше, – съязвила она.
Пия почувствовала себя гораздо лучше. Для нее было открытием, что яростный спор может принести облегчение.
Ник вскоре успокоился и с улыбкой взглянул на нее:
– Наверное, ты скажешь, что мне известно множество «избалованных принцесс», и ты будешь права. Ты меня прощаешь?
Он говорил, как маленький мальчик. Пия могла поклясться в том, что он был любимым ребенком своих родителей, хотя семья его была небогатой, и ее плохое настроение мгновенно улетучилось.
– Прощаю.
– Хорошо, – сказал он, взглянув в окно на белый песчаный пляж, простиравшийся по другую сторону дороги.
Нику показалось, что они проехали много миль, прежде чем он прикоснулся к ее колену кончиками пальцев. Это прикосновение было таким легким, что Пия, наверное, не заметила ничего. Он гладил ее колено и вдруг почувствовал, что она дрожит.
– Пожалуйста, прекрати. Ты всегда так нагло ведешь себя?
Не успела она это сказать, как он отнял свою руку и задумчиво взглянул на нее. Боже мой – она хотела, чтобы он снова гладил ее.
Ник пожал широкими плечами:
– Бразильцы – очень эмоциональные люди, querida. Мы откровенно выражаем свои чувства, увидев что-то красивое, и выражаем свой восторг посредством объятий или поцелуев. Разве вы, греки, ведете себя иначе? Или ты выросла с матерью во Франции?
Пия молчала. В правилах всегда бывают исключения, и каждый раз, когда кто-то упоминал ее мать, ее охватывал ужас.
Через секунду она обнаружила, что снова стучит по клавиатуре своего компьютера.
– Что же там такого интересного, что ты предпочитаешь смотреть в монитор, а не разговаривать со мной?
Она покачала головой:
– Ты слишком много о себе думаешь.
Он что-то пробормотал, и Пия, подняв глаза, взглянула на его крепкую загорелую шею и бьющуюся жилку в расстегнутом вороте рубашки. Она почувствовала тепло, исходившее от него. И на нем было не так уж много одежды. При мысли об этом сердце ее забилось чаще и волна тепла разлилась внизу живота.
Ник был невероятно красив. Черты его лица были точеными: изысканно подчеркнутые скулы, рельефный подбородок. Его губы казались словно вырезанными из камня.
– Это «Мерпия инк»? – спросил он, наклонив голову так, чтобы лучше видеть экран.
Пия поспешно загородила собой компьютер, со злостью взглянув на него.
– У тебя мерзкая привычка шпионить, Никандро.
Он поднял свою черную бровь:
– На этот раз я не шпионю, а просто интересуюсь.
– Боже, ты невыносим.
Пия не любила разговаривать о работе, и это не имело ничего общего с какой-либо секретностью или ее потребностью в уединении. Иногда она просыпалась в холодном поту, думая о том, что действительно ни на что не способна. Пия отчаянно боялась оступиться и продемонстрировать всем, что она не великий бизнесмен, как считал ее отец, а полное ничтожество.
«Я посвятила всю свою жизнь тысячам дел, заниматься которыми никогда не хотела. И я никогда не выбрала бы себе такую работу, если бы у меня была свобода выбора».
Пии вдруг стало стыдно. Ей был дан шанс начать новую жизнь, за что некоторые люди продали бы свою душу. И она должна была быть благодарна за это. И все же иногда ей хотелось, чтобы эта круговерть на минуту остановилась, и она смогла бы свободно вздохнуть.
Никандро смотрел на нее так пристально, что она смутилась, но все же понимание того, что он не сможет прочитать ее мысли, немного успокаивало ее. Но ведь он уже видел папку «Мерпия инк» на ее столе.
Тяжело вздохнув, она повернула монитор к Нику, чтобы он легко мог видеть его.
– «Мерпия инк». Теперь понятно. Ну конечно же отец назвал эту фирму в честь тебя. Он назначил тебя управляющей?
Стиснув зубы, Пия молила небо о том, чтобы совладать с собой. «Мерпия инк» была ее детищем. Ее гордостью и радостью. Ее первым бизнесом, которым она стала заниматься в двадцать шесть лет.
– Можно и так сказать, – бросила она.
Красивые глаза Ника расширились, он восхищенно присвистнул.
– По слухам…
Пия чуть не подпрыгнула на месте, услышав эти слова.
– Не надо верить слухам, Никандро, – раздраженно проговорила она. – Это очень опасное дело.
Взгляд, который он бросил на нее, показался Пии безжалостным.
– В каждом домысле есть доля правды, querida. Я в этом не сомневаюсь.
Если Никандро сам распространял эти слухи, то у него не было никаких доказательств.
– «Мерпия инк», – продолжил он, и голос его был жестким, как сталь. – По слухам, этой фирмой владеет мужчина, обладающий гениальным умом.
– Действительно? – сказала она, будто это было новостью. – Могу поспорить с тобой. Скорее, это комбинация упорной работы, некоторой доли удачи и прекрасного чутья. Мое же чутье редко подводит меня, Ник. Могу я звать тебя Ником?
Его самоуверенность мгновенно испарилась.
– Конечно, bonita, – сказал он, протягивая руку и убирая прядь волос с ее лица. Этот жест был таким нежным, что внутри у нее все сжалось. – А что твое чутье подсказывает насчет меня?
– Что ты чрезвычайно опасный мужчина, и мне придется закрываться в спальне на ночь.
Он наклонился, но Пия отодвинулась от него, и двигалась все дальше, пока не оказалась зажатой в углу, на кожаном сиденье. Ник всем телом навалился на нее, и ей стало трудно дышать.
– Однажды ты откроешь мне дверь. Однажды ты будешь молить меня о поцелуе. Однажды та растаешь… только для меня.
Учитывая жар, который от него исходил, она не удивилась бы этому. «Пожалуйста, не надо снова меня целовать. На этот раз мне некуда бежать, и я не уверена, что смогу сопротивляться».
Он запустил руку в ее волосы, и, почувствовав его пальцы, она затрепетала. Голова у нее закружилась, но Пия с трудом собрала волю в кулак.
– Ты испортишь мне прическу, Ник. – И это все, что она сумела ему сказать?
Он пригнулся к ней ближе, она чувствовала его дыхание на своем подбородке. Поцеловав ее в самое чувствительное место, под ухом, он прошептал:
– Однажды. Очень скоро.
А затем Ник отодвинулся от нее.
– Так куда мы направляемся? Ты говорила о Северной Европе? Или об Англии?
Пия еще не пришла в себя, и резкая смена темы разговора застала ее врасплох.
– Направляемся?..
Он злорадно усмехнулся, сверкнув зубами, будто прекрасно понимал, какое воздействие он оказал на нее.
– Да, querida. Куда мы направляемся в этот прекрасный солнечный день? Куда ты меня везешь? Где я буду иметь удовольствие проводить с тобой время?
О да, Ник умел красиво говорить. В глубине души ей хотелось, чтобы он пожелал провести с ней время лишь потому, что восхищался ею, но думать так было очень глупо. Пия напомнила себе о том, что каждое слово, которое он произносил, каждый сделанный им шаг имели скрытый подтекст. Она защищала сейчас не только «Ку виртус», но и свою собственную жизнь.
– Нет, мы отправляемся не в Англию, – сказала она, успокаиваясь и мысленно возводя вокруг себя защитные стены. – В Финляндию. Норвегию. В самую северную часть континентальной Европы.
– Зачем? – Ник вскинул голову, широко раскрыв глаза, и на его лице отразился ужас. – Какого дьявола ехать так далеко на север в это время года?
Она не сказала ему, что это было самое прекрасное место на земле, где воздух был таким хрустящим и чистым, что мог смыть копоть многомиллионных городов и грязного прошлого. Она не сказала ему и о том, что надеялась погасить огонь, который постоянно разгорался между ними.
– Увидишь. – Это было все, что она сказала.
