Глава XXI
Граф де Сен-Вир смущен
Скромный постоялый двор "Черный бык" в крошечной деревушке Ле Денье никогда прежде не принимал столь знатных особ. Хозяйка, которую Леони именовала запросто "матушка Марта", была на седьмом небе от счастья. Она отправила слугу к мадам Турнуаз с просьбой о помощи; добрая женщина прибыла тотчас, изнывая от любопытства. Ей поведали, что в Ле Денье прибыл ни больше ни меньше, как английский герцог, и с мадам Турнуаз едва не случился припадок. Когда же в гостиную спустился величественный господин в бледно-лиловом плаще, наброшенном поверх серебристого камзола, бедняжка от избытка чувств обратилась в соляной столб. Не удостоив мадам Турнуаз и взглядом, его милость прошествовал в маленькую гостиную и потребовал перо и бумагу. Хозяин гостиницы примчался, по дороге расплескав содержимое чернильницы, и, заикаясь, спросил, не желает ли Монсеньор чем-нибудь освежиться. Его милость заказал бутылку бургундского, попросил принести три бокала и принялся за письмо. На губах его играла ехидная улыбка.
"Моя дражайшая кузина,
Надеюсь, к тому моменту, когда это послание достигнет Эйвона, Вы уже оправитесь от прискорбного недомогания, случившегося с Вами три дня назад. С тяжелым сердцем вынужден просить Вас, любезная Генриетта, подвергнуть себя новым страданиям и как можно скорее присоединиться ко мне. Вас будет сопровождать Гастон, слуга, который доставит Вам это письмо. Прошу Вас собрать вещи в расчете на длительное отсутствие, ибо я предполагаю в скором времени перебраться в Париж. Думаю, Вас обрадует известие о том, что моя воспитанница находится при мне. Мы обитаем в очаровательной французской деревушке в компании милорда Руперта.
Имею честь, милая кузина, оставаться Вашим преданным, покорным и послушным слугой.
Эйвон."
Герцог запечатал письмо, и ехидная улыбочка, бродившая по лицу его милости, переросла в злорадную ухмылку. Дверь отворилась, и в гостиную вошла Леони; девушка была одета в пышное муслиновое платье, перетянутое голубой лентой. Такого же цвета лента стягивала медные волосы.
— Монсеньор, как мило со стороны леди Фанни прислать такое чудесное платье! Я прекрасно в нем выгляжу, правда? Почти так же хорошо, как и в панталонах.
Герцог нацепил монокль.
— Дитя мое, ты выглядишь очаровательно. У леди Фанни безупречный вкус. — Его милость протянул Леони плоскую бархатную коробочку. — Прошу принять этот скромный знак моего внимания к тебе.
Леони одним прыжком пересекла комнату.
— Еще один подарок, Монсеньор! Мне кажется, вы слишком добры ко мне! Интересно, что там?
Его милость открыл коробочку. Леони затаила дыхание.
— М-монсеньор!
Герцог вынул из коробочки жемчужное ожерелье и застегнул на шее Леони.
— Благодарю, Монсеньор! — Девушка благоговейно коснулась жемчужин. — Они прекрасны! Какие чудесные… А теперь мне следует сделать реверанс и поцеловать вам руку?
Его милость улыбнулся.
— Это излишне, дитя мое.
— Я все же сделаю и то, и другое. — Леони присела, старательно расправив юбку и слегка выставив маленькую ножку из-под муслиновых оборок. Она поцеловала герцогу руку и выпрямилась. Покончив с формальностями, девушка внимательно осмотрела наряд герцога.
— Прекрасный костюм, — с одобрением заметила она.
Эйвон поклонился.
— Он мне нравится, — важно кивнула Леони. — Монсеньор, я теперь чувствую себя очень храброй. А что вы сделаете с этой свиньей, когда она объявится здесь?
— Она? Мне казалось, что это скорее он. Я представлю тебя, моя милая. А ты с достоинством сделаешь перед графом реверанс. Это будет частью нашей маленькой игры.
— Игры? Но мне вовсе не хочется делать перед ним реверанс, Монсеньор! Я хочу, чтобы этот неприятный человек всю оставшуюся жизнь сожалел о нашей встрече.
— Поверь, дитя мое, я заставлю его сожалеть, непременно заставлю, но чуть позже. И запомни, ma fille, до этого дня ты ни разу не видела нашего дорогого друга.
— Ба! — Леони округлила глаза. — Как это так? Я ведь прекрасно знаю графа, а он прекрасно знает меня!
— Потрудись немного пораскинуть мозгами, — вздохнул его милость. — Наш дорогой граф похитил пажа Леона. А ты моя воспитанница, мадемуазель де Боннар.
— О! — с сомнением протянула Леони. — Значит, я должна вести себя с ним учтиво?
— Крайне учтиво, дитя мое. И помни, мы приехали сюда, чтобы немного отдохнуть. Мы ничего не знаем ни о похищении, ни о снадобьях, ни даже… о свиньях. Ты умеешь притворяться?
— Конечно, Монсеньор! Но станет ли граф притворяться?
— У меня есть все основания полагать, что Сен-Вир последует твоему примеру.
— Почему, Монсеньор?
— У этого человека имеется тайна, и он подозревает, что его секрет мне известен. Если эта тайна выплывет наружу, граф будет опозорен, а потому он постарается сделать вид, будто ничего не произошло. Мы с ним словно скрестили шпаги, правда, я сражаюсь при ярком свете, а он тычется в потемках.
— Я поняла! — весело воскликнула Леони. — То-то он удивится, обнаружив вас здесь, n'est-ce pas!
— Скорее всего, да, — согласился Эйвон и налил два бокала бургундского. — Дорогая, я пью за твое благополучное освобождение.
— О, благодарю вас, Монсеньор! А мне за что выпить? — Леони задумчиво склонила голову. — Voyons, я просто выпью за моего дорогого господина!
— Весьма лаконично, — усмехнулся его милость. — Гастон? A la bonne heure! Гастон, ты немедленно возвращаешься в Эйвон.
Лицо слуги вытянулось.
— Хорошо, Монсеньор.
— Доставишь это письмо моей кузине Генриетте. Обратно вы вернетесь вместе.
Гастон повеселел.
— Кроме того, ты должен наведаться к милорду Меривалю и захватить одежду милорда Руперта. Ясно?
— Всю одежду милорда Руперта, Монсеньор? — в ужасе спросил Гастон.
— Абсолютно всю. Захвати также камердинера его светлости. Да, чуть не забыл, привези камеристку мадемуазель Леони.
Гастон растерянно моргнул.
— Хорошо, Монсеньор, — сказал он, сделав над собой усилие.
— "Серебряная королева" к твоим услугам, до Портсмута вы доберетесь каретой. — Его милость бросил слуге туго набитый кошелек. — В Портсмуте разыщи кобылу некоего мистера Манверса.
— Bon Dieu! — пробормотал Гастон. — Хорошо, Монсеньор, я разыщу кобылу мистера… Марлинга.
— Ты выкупишь животное. — Второй кошелек полетел вслед за первым. — Цена значения не имеет. Отвезешь кобылу в Кросби-холл и выразишь благодарность от лица милорда Руперта. Все понятно?
— Да, Монсеньор, — уныние на лице Гастона переросло во вселенскую скорбь.
— Bien. Сегодня, как мне кажется, среда. Ты вернешься не раньше понедельника. А теперь пришли ко мне конюха. Можешь идти.
Через несколько минут появился конюх.
— Ваша милость звали меня?
— Звал. Через час, друг мой, ты выезжаешь в Париж.
— Хорошо, ваша милость.
— Известишь несравненного Уолкера о моем приезде и отправишься обратно, захватив большую дорожную карету, маленькую дорожную карету и легкий фаэтон для милорда Руперта. Подготовь смену лошадей в Руане, Тэне и Понтуазе. Одну ночь я проведу в Руане в гостинице "Золотой петух".
— Будет исполнено, ваша милость. На какой день заказывать гостиницу?
— Понятия не имею. Но по прибытии мне понадобятся четыре спальные комнаты, отдельная гостиная и комната для слуг. Надеюсь, я достаточно ясно выразил свои пожелания?
— Да, ваша милость.
— Тогда все.
Конюх поклонился и вышел.
— Voyons, — заметила Леони, устраиваясь в кресле у камина. — Мне нравится, как вы раздаете приказания направо и налево! А в ответ лишь — "Хорошо, Монсеньор", "Да, Монсеньор".
Эйвон расхохотался.
— За всю жизнь у меня был только один слуга, который осмелился оспаривать мои приказания.
— Вот как? — Леони подняла на него наивный взгляд. — И кто же этот нахал, Монсеньор?
— Некий Леон, паж.
Глаза Леони сверкнули, но она тут же смиренно потупилась.
— Tiens! Как же он посмел, Монсеньор?
— Это на редкость отчаянный субъект, — усмехнулся Эйвон, разглядывая девушку.
— Правда? Он вам нравился, Монсеньор?
— Дорогая, ты слишком назойлива.
Девушка рассмеялась и тряхнула головой.
— Это вовсе не комплимент. — Его милость сел напротив Леони. — Ты слышала, что я послал за твоей дуэньей?
— Да. — Леони скорчила гримасу. — Но ведь она не приедет раньше понедельника? Зачем мы отправляемся в Париж?
— Париж — это только начало, — задумчиво ответил Эйвон. — Твое образование почти закончено. Пора представить тебя высшему свету.
— Меня, Монсеньор? Vraiment? Думаю, это будет fort amusant. И я поеду к Вассо?
Его милость нахмурился.
— Нет, ma fille, к Вассо ты не поедешь. Постарайся забыть о существовании подобных мест.
Леони изумленно взглянула на герцога.
— А Мезон Шурваль?
— Я и туда тебя брал? — его милость нахмурился еще больше.
— Да, Монсеньор, но вы велели мне дожидаться в вестибюле.
— Значит, кое-какое представление о приличиях у меня сохранилось. Я настоятельно рекомендую тебе забыть о существовании Мезон Шурваль. Кстати, интересно было бы узнать о твоих впечатлениях от этого заведения?
— Их почти нет, Монсеньор. Думаю, это не очень хорошее место.
— Ты права, дитя мое. Это очень дурное место, да и я был ему под стать, раз потащил тебя туда. Это не тот свет, которому я хочу тебя представить.
— Расскажите же, Монсеньор! — взмолилась Леони. — Я буду ходить на балы?
— Конечно, ma belle.
— А вы будете танцевать со мной?
— Дорогая, там будет достаточно кавалеров, которые захотят потанцевать с такой очаровательной особой. Я тебе для этого не потребуюсь.
— Если вы не согласны со мной танцевать, тогда я никуда не пойду, — мрачно сказала Леони и исподлобья взглянула на Эйвона. — Так вы будете танцевать со мной, Монсеньор?
— Возможно.
— Мне не нравится это "возможно", — пробурчала Леони. — Обещайте!
— До чего ж ты exigeante, — посетовал его милость. — Я слишком стар для танцев.
— Eh bien! — Леони вздернула подбородок. — Тогда я слишком молода, чтобы танцевать. Nous voila!
Эйвон нахмурился.
— Ты, дитя мое, капризная и своенравная девчонка. Не знаю, почему я так ношусь с тобой.
— Я тоже не знаю, Монсеньор. — Леони еще выше вздернула подбородок. — Так вы будете со мной танцевать?
— Совершенно неисправима, — пробормотал его милость. — Да, дитя мое, я буду с тобой танцевать.
Леони испустила торжествующий клич. Эйвон собрался было высказать все, что он думает по поводу оглушительных воплей в исполнении юных особ, но тут с улицы донесся стук копыт.
— Монсеньор, вы думаете, это он? — испуганно прошептала девушка.
— Весьма вероятно, моя дорогая. Итак, игра начинается.
— Я боюсь, Монсеньор.
Его милость неторопливо поднялся и взглянул на девушку.
— Ты же не станешь подводить меня, милое дитя? Тебе нечего бояться.
— Д-да, Монсеньор.
В гостиную скользнул хозяин постоялого двора.
— Милорд, приехал доктор.
— Какое разочарование, — вздохнул Эйвон. — Иду. Оставайся здесь, дитя мое, и если наш дорогой друг все-таки заявится, помни — ты моя воспитанница и должна вести себя с подобающей учтивостью.
— Да, Монсеньор, — пролепетала Леони, пытаясь справиться с дрожью. — Вы ведь скоро вернетесь?
— Разумеется.
Его милость удалился, сопровождаемый шелестом шелкового плаща. Леони замерла, уставясь на носки своих туфель. Из комнаты Руперта, находившейся прямо над гостиной, доносились шаги и приглушенные голоса. Девушка немного успокоилась. Монсеньор здесь, рядом. Снова послышался цокот копыт. Леони побледнела.
— Теперь уж это точно он! — прошептала она. — Где же Монсеньор? Почему он не идет?! Неужели Монсеньор хочет, чтобы я взяла игру на себя? Eh bien, Leonie, courage!
Из коридора донесся скрипучий голос графа. Послышались тяжелые шаги, дверь распахнулась. На пороге стоял Сен-Вир, сапоги его были забрызганы грязью, камзол перепачкан, волосы взъерошены, шейный платок сдвинут набок. Леони надменно взглянула на графа, припомнив уроки леди Фанни. В первый момент ей показалось, что Сен-Вир ее не узнал. Потоптавшись на пороге, граф решительно шагнул к Леони, лицо его потемнело от гнева.
— Ты надеялась одурачить меня, госпожа паж? Но я так просто не сдаюсь. Не знаю, где ты раздобыла это платье, но оно тебе не поможет.
Леони встала.
— Сударь, видимо, ошибся комнатой, — холодно произнесла девушка.
— Отлично сыграно, — хмыкнул Сен-Вир, — но меня подобными ужимками не проймешь. Где твой плащ? Я не собираюсь терять время!
Леони не двинулась с места.
— Я вас не понимаю, сударь. Это незаконное вторжение.
Граф схватил девушку за руку.
— Твой плащ! Живей, не то пожалеешь!
Леони утратила значительную часть своей ледяной учтивости.
— Ба! Отпустите! — прошипела она. — Как вы смеете прикасаться ко мне?
Сен-Вир свирепо взглянул на разъяренное лицо девушки.
— Все! Игра окончена, дорогая. Сопротивляться не имеет смысла. Я не сделаю тебе ничего дурного, если ты станешь меня слушаться.
Со стороны двери донесся какой-то шорох. Невозмутимый и надменный голос произнес:
— Вы ошибаетесь, сударь. Соблаговолите отпустить мою воспитанницу.
Граф подпрыгнул, словно его огрели хлыстом, и стремительно обернулся. В дверях стоял Эйвон, в монокль изучая незваного гостя.
— Sacre mille diable! — выругался Сен-Вир. — Вы!
Губы его милости медленно раздвинулись в крайне неприятной улыбке.
— Не может быть, — промолвил он. — Мой любезнейший друг Сен-Вир!
Сен-Вир потянул за шейный платок, будто тот мешал ему дышать.
— Вы! — повторил он. Голос его упал до шепота. — Вы всегда оправдываете свое прозвище? Даже здесь… я на вас натыкаюсь!
Эйвон подошел ближе. От его камзола исходил едва уловимый аромат духов. В руке он держал кружевной платок.
— Не правда ли, граф, какая неожиданная rencontre? — Он дружески взмахнул рукой. — Хочу представить вам мою воспитанницу, мадемуазель де Боннар. Надеюсь, она примет ваши извинения.
Граф побагровел и, помешкав, поклонился Леони. Девушка сделала реверанс.
— Уверен, что вы перепутали мою воспитанницу с какой-то другой особой, — его милость был само радушие. — Не думаю, что вы прежде встречались.
— Не встречались… Вы правы, я перепутал мадемуазель с… Mille pardons, mademoiselle.
Его милость неторопливо открыл табакерку и отправил в нос щепоть табаку.
— До чего же странные иногда случаются ошибки, — томно протянул он. — Порой невозможно объяснить, почему два человека так похожи друг на друга. Вы согласны, граф?
Сен-Вир вздрогнул.
— Похожи?
— Вы так не считаете? — Его милость достал из кармана шелковый веер. — Интересно, что привело графа де Сен-Вира в столь непрезентабельное место.
— Дела, герцог. Но не менее интересно, что привело сюда герцога Эйвона.
— Конечно же дела, граф, что же еще? — невозмутимо ответил Эйвон.
— Я приехал вернуть… кое-какую собственность, которую потерял в Гавре! — раздраженно буркнул граф.
— Какое совпадение! — заметил Эйвон. — И я прибыл с той же самой целью. Сдается мне, наши пути были обречены пересечься, мой милый граф.
Сен-Вир стиснул зубы.
— Да, сударь? С той же целью, говорите? — он натужно рассмеялся. — Это действительно совпадение!
— И весьма примечательное совпадение! Но моя собственность, в отличие от вашей, была у меня украдена. А мне поручено оберегать ее.
— В самом деле, сударь? — Сен-Вир облизнул пересохшие губы.
— Надеюсь, дорогой граф, вы отыскали свою пропажу? — вкрадчиво осведомился Эйвон.
— Пока нет, — выдавил Сен-Вир.
Его милость плеснул в бокал вина и протянул графу. Тот машинально принял его.
— Будем надеяться, что я смогу вам ее вернуть. — Герцог задумчиво пригубил вино.
Сен-Вир поперхнулся.
— Сударь?
— Думаю, для этого не потребуется особых усилий, — как ни в чем не бывало продолжал его милость. — Деревня невелика. Вы точно знаете, что ваша собственность находится здесь?
— Да… нет… не знаю. Не стоит беспокоиться, сударь.
— Мой дорогой граф, если это стоит таких усилий… — его милость бросил взгляд на заляпанные грязью сапоги Сен-Вира, — …таких усилий с вашей стороны, то безусловно заслуживает моего внимания.
После продолжительной паузы Сен-Вир медленно заговорил:
— Это драгоценный камень, но у меня есть основания полагать, что он с изъяном.
— Надеюсь, вы ошибаетесь, — посочувствовал Эйвон. — Так значит, драгоценный камень? А моя пропажа имеет отношение к оружию.
— Надеюсь, вам посчастливилось найти украденное, — Сен-Вир едва сдерживал ярость.
— Да, мой дорогой граф. Мне всегда сопутствует удача. Как ни странно. Позвольте уверить вас: я сделаю все, чтобы вернуть вам… драгоценный камень. Мне показалось, именно так вы назвали вашу утерянную собственность?
— Маловероятно, что вы его найдете, — процедил Сен-Вир.
— Вы забываете о его величестве Случае, дорогой граф. Я всегда верю в удачу.
— Вряд ли вас может заинтересовать моя собственность, дорогой герцог.
— Напротив, — лицо Эйвона осветилось любезной улыбкой, — мне доставит истинное наслаждение помочь вам в этом деле. — Он оглянулся на Леони, которая стояла у стола и недоуменно слушала этот обмен репликами. — Я весьма удачлив, если не сказать — ловок.
Лицо Сен-Вира мертвенно побледнело. Он поднес бокал к губам, рука его заметно дрожала. Эйвон взглянул на графа с преувеличенным беспокойством.
— Мой дорогой друг, вам определенно нехорошо. — Его милость перевел взгляд на сапоги Сен-Вира. — Вы, должно быть, проделали долгий путь, — заботливо продолжал он, — и сильно устали.
Граф отозвался невнятным бормотанием и со стуком поставил бокал на стол.
— Я и в самом деле немного не в себе. Перенес легкое недомогание, из-за которого последние три дня не выходил из комнаты.
— Поразительно! — с хорошо разыгранным изумлением вскричал его милость. — Мой брат… Надеюсь, вы знакомы? Так вот, мой брат сейчас находится наверху и тоже страдает от легкого недомогания. Боюсь, в здешнем воздухе есть что-то нездоровое. Вам не показалось, что в этих краях тяжело дышится?
— Нет, сударь! — просипел Сен-Вир.
— Нет? Хотя досадные неприятности способны вызвать недомогание у любого, вне зависимости от климата.
— Как чувствует себя милорд Руперт? — хрипло спросил граф. — Надеюсь, он не испытывает отвращения к моей стране по причине болезни?
— Напротив, — доверительно признался его милость. — Руперту не терпится отправиться в Париж. Мы с ним, дорогой граф, твердо уверены, что клин клином вышибают.
На лбу Сен-Вира вздулись вены.
— В самом деле? Будем надеяться, что милорд не станет слишком торопиться.
— Не беспокойтесь за Руперта, дорогой граф. Он ведь со мной, а я никогда не теряю голову. По крайней мере, все так говорят. Но вот вы совсем другое дело! Вам надо поберечь себя, граф. Я просил бы вас отложить поиски до тех пор, пока вы окончательно не поправитесь.
Сен-Вир сжал кулаки.
— Вы очень любезны, сударь, но мое здоровье вас не касается.
— Ошибаетесь, дорогой граф. Я питаю живейший интерес к вашему здоровью.
— Полагаю, со мной все будет в порядке, сударь. Рад сообщить, что мое недомогание не столь серьезно.
— И тем не менее всегда имеет смысл поберечься. Никогда не знаешь, в какой момент пустяковая хворь может обернуться серьезной болезнью. Мне известны случаи, когда обычная простуда вдруг поражала легкие, и человек угасал в самом расцвете сил. — Его милость осветился очередной радушной улыбкой.
Сен-Вир вскочил и с утробным рычанием бросился на Эйвона. В двух шагах от его милости он остановился.
— Черт побери, у вас нет доказательств!
Брови его милости поползли вверх. В глазах отчетливо читалась насмешка.
— Уверяю вас, дорогой граф. Мне известен подобный случай.
Сен-Вир взял себя в руки.
— Думаю, со мной такого не случится, — прошептал он.
— Будем надеяться, — с готовностью согласился Эйвон. — Я считаю, у каждого на роду написано, когда он умрет.
Граф схватил хлыст.
— С вашего позволения, сударь, я вас покину. Я и так потерял много времени. Мадемуазель, ваш покорный слуга! — Сен-Вир нетвердым шагом направился к двери.
— Уже уходите? — сокрушенно спросил Эйвон. — Надеюсь, я буду иметь счастье видеть вас в Париже. Я непременно должен представить мою воспитанницу вашей очаровательной жене.
Сен-Вир распахнул дверь. На пороге он оглянулся.
— У вас обширные планы, сударь. Надеюсь, они осуществятся.
— Обязательно, — поклонился Эйвон. — А разве может быть иначе?
— Иногда в самом чудесном плане обнаруживается изъян!
— Вы меня смущаете, — горестно вздохнул его милость. — Мы говорим о вашем потерянном драгоценном камне или о моих планах, а может, и о том и о другом? Должен вас предупредить, дорогой граф, я в некотором роде знаток драгоценных камней.
— Правда, сударь? — Лицо Сен-Вира побагровело. — Возможно, герцог, вы заблуждаетесь. Игра еще не окончена.
— Ни в коем случае, — махнул веером Эйвон. — Кстати, совсем забыл спросить, как поживает ваш обворожительный сын.
Граф осклабился.
— С ним все в порядке, сударь. Относительно него я совершенно спокоен. Ваш покорный слуга! — И он оглушительно хлопнул дверью.
— Милый мой граф! — пробормотал ему вслед Эйвон.
— Монсеньор, вы же отпустили его! — возмущенно воскликнула Леони. — Я думала, вы его накажете!
— Ma fille, придет время, и я накажу графа. — Эйвон отшвырнул веер. Голос его изменился. — И пусть он не ждет пощады.
Леони с ужасом и восхищением смотрела на герцога.
— Вы выглядите разгневанным, Монсеньор!
Взгляд его милости остановился на лице девушки. Он подошел к ней, взял за подбородок и заглянул в глаза. Бездонные фиалковые очи доверчиво улыбались ему. Эйвон резко отстранил Леони.
— У меня есть на то причины, дитя мое. Сегодня ты видела перед собой мерзавца.
— Да, ужасную свинью, — с готовностью кивнула Леони. — Вы ведь не позволите, чтобы он снова похитил меня, Монсеньор?
— Нет, дитя мое. Ты больше никогда не попадешь в его лапы. Клянусь!
Леони нахмурилась.
— Мне кажется, вы рассердились, Монсеньор. На меня?
Эйвон улыбнулся.
— Это невозможно, милая. Пойдем поболтаем с Рупертом, а то он, бедняга, наверное, умирает со скуки.
