Глава 101
— Тебе не удастся застрелить нас обоих! — заявил я. Эту фразу я произнес чистым и твердым голосом. Одновременно я повернулся к нему боком, чтобы представлять из себя менее удобную мишень.
Еще один шаг в сторону окна. Я увеличивал расстояние между собой и Кристиной Джонсон.
— Что ты, черт возьми, имеешь в виду? О чем ты говоришь, Кросс? Выкладывай начистоту! Я ТРЕБУЮ!
Я не стал ему отвечать. Пусть думает сам, если считает себя таким умником.
Взгляд Будро метался от меня к Кристине и обратно. Наконец, до него дошло, что ему расставили ловушку, как бы хорошо она ни была замаскирована.
Его глаза буквально буравили мой череп. Он понял суть моей уловки. Ведь если теперь он будет стрелять, ему придется выбирать кого-то одного, а в это время второй успеет наброситься на него. Таким образом, мы лишали его ореола славы.
— Ты кусок дерьма! — зарычал он на меня. Голос его звучал угрожающе. — Тогда первым будешь ты!
Он поднял «смит-и-вессон», но я не смотрел на оружие. Я уставился ему в глаза:
— Поговори со мной, ублюдок!
— Хватит! Довольно! — крикнула Кристина из другого угла комнаты. Она находилась под прессом свалившихся на нее несчастий. — Ты уже достаточно убивал!
Дэнни Будро запаниковал. Он смотрел на нас дикими глазами и, казалось, его голова вращается, как на шарнире:
— Нет, я уничтожил недостаточно этих гребаных бесполезных роботов! Я только начал! — Кожа лица обтянула его череп.
Он навел пистолет на Кристину, и его руки вытянулись, как две корявые ветки, а корпус начал клониться влево.
— Дэнни! — окликнул я его по имени и двинулся к нему.
Несколько мгновений он колебался, потом пистолет дернулся, и он выстрелил. В тесном помещении звук показался оглушительным.
Он выстрелил в Кристину!
Она попыталась увернуться, но я не заметил, удалось ли ей это.
Я подобрался, и вот я уже в воздухе.
Дэнни Будро успел перевести пистолет на меня. В его глазах застыли ужас и ненависть. Тело сотрясали судороги страха, гнева и отчаяния. Может быть, он действительно был способен расправиться с нами обоими.
Я двигался намного быстрее, чем он мог себе представить, и уже оказался в радиусе, очерченном его вытянутой рукой с оружием.
Я врезался в Дэнни Будро всей своей массой, словно он был взрослым мужчиной, опасным и вооруженным. Я испытал огромное удовольствие от этого контакта.
Мы рухнули на пол перепутавшимся клубком конечностей. В воздухе мелькали размахивающие руки и брыкающиеся ноги. Ударил еще один выстрел. Боли я не почувствовал, только ощутил привкус крови на губах.
Мальчик издал дикий и высокий вой. Он завопил! Я с силой вывернул пистолет у него из пальцев. Он зарычал и попытался укусить меня.
Потом у него начался приступ. Скорее всего, из-за того, что он перестал принимать лекарство. Энергия запредельной мозговой деятельности нашла себе выход через тело. Руки и ноги его задергались, он быстро и судорожно задвигал тазом.
Глаза закатились, а потом тело вдруг обмякло, и на губах запузырилась пена. Конечности продолжали хаотично подергиваться. Наверное, на пару секунд он потерял сознание, а потом закашлялся, захлебываясь собственной слюной.
Я стряхнул его с себя. Губы его посинели, но глаза постепенно начали приобретать осмысленное выражение. Он заморгал: припадок закончился так же неожиданно, как и начался. Дэнни безвольно валялся на полу, растекшись, словно мерзкая лужа.
Полиция, заслышав выстрелы, вломилась в дом и теперь заполняла гостиную. Повсюду мелькали ружья и пистолеты. Со всех сторон неслись крики, и слышалось бормотание портативных радиостанций.
Кристина Джонсон склонилась над мужем. К ней на помощь поспешили двое врачей.
Потом я увидел ее стоящей на коленях возле меня. Казалось, она была невредима:
— С вами все в порядке, Алекс? — хрипло прошептала она.
Мои руки продолжали сжимать Дэнни Будро. По-моему, он сейчас не соображал, где находится. Он весь обливался холодным липким потом. Убийца детей теперь выглядел грустным, потерянным и смущенным. Тринадцать лет, пять убийств. А может быть, и больше.
— Важный преступник, — констатировала Кристина. Я кивнул:
— По-моему, да. А может, мы воспринимаем все не так.
Дэнни пытался что-то произнести, но я не слышал его. Он брызгал слюной, и пена продолжала стекать из уголков его губ.
— Что ты сказал? Что? — Голос у меня был тоже хриплый, горло саднило. Меня самого била дрожь, и я изрядно вспотел.
Он заговорил тихим, неожиданно тонким голоском, словно внутри его тела зияла пустота:
— Мне страшно. Я не знаю, где я нахожусь. Мне всегда страшно.
Я кивнул этому маленькому отвратительному личику, уставившемуся на меня:
— Знаю, — ответил я юному убийце. — Представляю, что ты сейчас чувствуешь.
И это было самое страшное.
