56
В восемь двадцать девять Чистоплюй поставил стаканчик с кофе на замерзшую панель телефона-автомата на углу Пятьдесят первой и Мэдисон.
Первый глоток буквально ошпарил язык — Чистоплюй совсем не ожидал, что кофе, купленный у разносчика, будет таким горячим. Он мысленно поблагодарил продавца за сюрприз.
Кусок серого утреннего неба, зажатого между пепельно-серыми небоскребами, был похож на гигантский осколок грязного стекла. В тусклом свете темные сводчатые окна Святого Патрика, стоявшего на другой стороне перекрытой улицы, были еле видны.
Чистоплюй усмехнулся, наслаждаясь атмосферой несчастья, слишком горячим и невыносимым на вкус кофе, морозом, щипавшим лицо, и оглушительным треском генераторов. Как по команде, из-под вороха тряпья и сумок на тротуаре вылез бомж, зевнул и шумно высморкался в водосточный желоб.
«Доброе утро, Нью-Йорк», — подумал Чистоплюй, поднимая трубку.
Необходимость каждый день сталкиваться с этой неприкрытой, лезущей в глаза грязью была для него настоящим испытанием. Но когда он запустит руки в банковский счет, который скоро вырастет на семь знаков, все изменится.
— Ну что там? — ожила трубка.
— Все то же, все то же, Джек, старина! — жизнерадостно отозвался Чистоплюй. — Видел новый грузовик у входа? На вечеринку подтянулись переговорщики.
— Я о том же, — ответил явно довольный Джек. — Все играют свои роли точно по сценарию.
— Как там наши гости? Весело провели ночь?
— Богатеи не такие, как мы с тобой. В тыщу раз мягче. Правду сказать, с ними управиться легче, чем с детсадовской группой.
— Ну, что я тебе говорил? — усмехнулся Чистоплюй.
— Да, ты был прав. Все правда. Не расслабляйся там. Держись плана.
Линия отключилась. Чистоплюй повесил трубку и улыбнулся двум полицейским, проходившим мимо. Серая, как сегодняшний рассвет, тоска читалась на их опухших лицах.
Закрыв глаза, он представил себе огромную, залитую солнцем ванную комнату, сияющий мрамор, пар над бурлящей джакузи и ослепительно белую стопку безукоризненно сложенных полотенец на подоконнике возле окна, за которым дышит сине-зеленое море…
Чистоплюй взял свой стаканчик с бурлящей лавой и направился к церкви. Над острыми шпилями кружились голуби — от этого зрелища все у него в желудке перевернулось. Он вспомнил, как отец запускал голубей с крыши дома в Бруклине, где семья снимала квартиру.
Если он больше никогда в жизни не увидит ни одной летающей крысы и своего отца-нищеброда, то умрет счастливым человеком.
Часто заморгав, Чистоплюй отогнал видение прошлого и стаканчиком с кофе перекрестил церковь, как благословляющий священник.
— Пусть Господь сделает меня благодарным, — пробормотал он. — За благодать, которая меня ждет.