Глава 9

Интуиция – главный инструмент в работе сыщика. В этом Лямзин был абсолютно уверен.

Неделю назад из Новосибирска позвонил давний приятель Эдуарда Петровича, Кирилл Скворцов, и попросил об одной услуге. Когда-то они вместе работали в московском угрозыске, но потом Кирилл женился и уехал с женой в Сибирск. К счастью, дружба не прервалась, и Эдуард и Кирилл не только поздравляли друг друга с разными праздниками, начиная с Нового года и заканчивая днями рождения родни, но и бывали иногда друг у друга в гостях. Поэтому помочь Скворцову для Лямзина было не в тягость.

– Эдик, окажи мне небольшую услугу. У меня в розыске находится один человек – Иванов Семен, уроженец Новосибирска. Он занимался мошенничеством, проходил по делу о подделке документов, паспортов. Недавно я узнал, что его жена, Наталья Аркадьевна Иванова, в настоящее время проживает в Москве. Так вот, я подозреваю, что Семен Иванов тоже живет с ней. Не мог бы ты навести справочки. Мне очень срочно надо, а посылать запросы, – это ждать недели. Нет резона, лишняя потеря времени только. Да и с ней самой хорошо бы неформально поговорить. Выяснить, какой она образ жизни ведет, чем занимается, ну и, разумеется, главное, не у нее ли живет супруг. Есть информация, что это именно так. Прописана она по улице Большая Остроумовская, тринадцать.

Разумеется, старому другу Лямзин не мог отказать.

Наутро была намечена поездка в офис сотового оператора, услугами которого пользовался два года назад Илья Григорьевич Захаров. Лямзин взял в службе безопасности компании детализацию телефонных переговоров – несколько распечатанных листов бумаги в прозрачном файле, и направился в сторону Сокольников, где жила «протеже» Кирилла Скворцова – Наталья Иванова.

Дом по Большой Остроумовской, тринадцать, оказался кирпичной шестиэтажкой, выкрашенной желтой охрой. Свернув во двор, Эдик остановил машину, вышел и, задрав голову, принялся рассматривать балконы и окна. По его нехитрым подсчетам получалось, что квартира сто двадцать восемь должна находиться на пятом этаже последнего подъезда. Идти прямо к Наталье Ивановой, действуя «в лоб», было бы неправильно. Эдик решил пойти в обход.

– Славик, – приглушая голос и прикрывая трубку рукой, чтобы не привлекать излишнего внимания, сказал Лямзин, – дай-ка мне информацию, которую я тебя просил собрать.

Прижимая телефон плечом так, что начала ныть шея, он быстро вытащил блокнот и принялся писать. В первом подъезде жил малолетний хулиган, состоящий на учете в милиции, на первом этаже пятого подъезда – ночная бабочка, скатившаяся из валютных жриц любви до дешевых девочек по вызову, на третьем шестого подъезда – тип, которого уже несколько раз задерживали в состоянии наркотического опьянения.

При нынешней ситуации, когда жители первого подъезда плохо помнят, кто живет в последнем, да и в своем-то подъезде далеко не всех по именам знают, Эдуард решил использовать наркомана, как повод.

Лямзин подошел к дому, уперся взглядом в домофон и с тоской вспомнил те золотые времена, когда двери в подъездах никогда не закрывались, а люди доверяли друг другу.

Конечно, можно методом тыка понажимать кнопочки – вдруг кто не «глядя» откроет, или представиться почтальоном, принесшим телеграмму, но ему было откровенно лень притворяться. К счастью, бороться со своим нежеланием вступать в дискуссии по домофону ему не пришлось: юная девушка со скрипочкой в твердом футляре подбежала к двери и открыла ее магнитным ключом.

– Дай Бог тебе пятерок, красавица, – смеясь, пожелал ей Лямзин, и она весело помахала ему стянутой с руки перчаткой.

Он медленно шел по лестнице, озираясь по сторонам и мысленно «всматриваясь» в квартиры. Это было похоже на состояние транса, в котором Лямзин пытался почувствовать, за какой из дверей окажется полезный ему человек. Конечно, те, кто попроще да поглупее, начали бы тарабанить во все двери. Но ему, во-первых, на это элементарно жаль тратить время, а во-вторых, уж очень не хочется поднимать шум. Идеальный вариант – точное попадание, когда в первой же квартире удается получить наиболее полную информацию. Тогда для подстраховки останется только в других квартирах сложившееся мнение закрепить. За долгие годы практики он уже привык к тому, что первое сенсорное ощущение часто оказывается самым верным. Именно та едва уловимая мысль, эмоция, которой мы чаще всего не придаем значения. В повседневной жизни так и происходит: мы поступаем как привыкли или как диктует нам логика. А потом спохватываемся: вот была же у меня мысль! В народе о таком человеке говорят – «задним умом крепок». Да, и Лямзин, чего греха таить, тоже регулярно совершал ошибки, но в ситуациях, когда нервы напряжены, ему удавалось собраться и сделать верный ход.

Сейчас он стоял на первом этаже, медленно «сканируя» каждую дверь, потом поднялся на второй и затем на третий. Отметил, что энергетически квартира наркомана кажется чем-то темным, вязким. Видно, действительно парень сидел на игле давно и прочно. И скорее всего, ему уже вряд ли можно помочь. Оттуда же, из сплошной черноты, шли всполохи красного огня – гнева матери. Похоже, женщина уже почти смирилась с медленной гибелью сына и только изредка вспыхивала, и тогда происходили ссоры.

Затем Лямзин осмотрел соседние квартиры. Судя по внешнему виду дверей и другим мелким признакам – тишине, слою не потревоженной побелки около половиков и пыли, в них либо не жили, либо появлялись очень редко.

Дальше он решил не подниматься. Спустился на этаж ниже и позвонил в дверной звонок.

– Кто там? – спросил глуховатый голос и закашлялся.

– Откройте, полиция, – он развернул удостоверение и поднес его к дверному глазку. – Старший оперуполномоченный подполковник Лямзин Эдуард Петрович.

Дверь приоткрылась, и в щель выглянуло маленькое личико, ровно половину которого занимали большие очки с толстыми линзами.

– А что случилось? У нас вроде бы спокойно все, – женщина вглядывалась щурясь и наклоняла голову набок, как птица.

– Можно я войду? Неудобно как-то в подъезде говорить.

– Да, конечно, – женщина посторонилась, пропуская визитера в дом.

Она зябко закуталась в вязаную кофту и прошла в большую комнату. Повернувшись, жестом поманила Лямзина за собой. В центре гостиной оказался стол, накрытый белой льняной скатертью, с дымящимися ароматными пирожками на нем и чашками чая. В левом углу, у окна, сидела белокурая женщина средних лет и делала вид, что читает газету.

– Извините, я вам помешал, – смутился Лямзин. – Но я постараюсь недолго вас задерживать. К нам поступила информация, что в вашем подъезде содержится притон. Приходят наркоманы, готовят зелье, вонь от него идет на весь подъезд. Хочу удостовериться, так это или не так. Вы сами ничего не замечали? Запахи какие-то странные, может быть, использованные шприцы на лестнице?

– Да-а, – нараспев протянула хозяйка, задумчиво подняв глаза вверх, – конечно, есть такое. Я замечала, даже поднималась вверх, чтобы понять, откуда разит. Вы знаете, на третьем этаже часто собираются странные люди. И глаза у них такие... пустые. Будто они в гипнозе или вообще зомби.

Лямзин невольно покосился глаза на книжные полки, которые тянулись вдоль стены до самого окна. В глаза бросились книги братьев Стругацких, Ефремова и Казанцева.

– Вы мне не верите? – перехватив его взгляд, обиделась хозяйка квартиры.

– Почему же, верю. Просто фантастику люблю, вот и залюбовался. У вас богатая библиотека.

Женщина зарделась.

– Это да. Книги моя страсть. Всю жизнь ими занимаюсь.

– А где вы работаете, если не секрет?

– Да какой там секрет, – она засмеялась, – товаровед в книжном магазине.

– А вот скажите мне, как любителю, почему в одном и том же книжном цены такие разные? Одна книжка вполне доступно стоит, а другая ну просто как паюсная икра. Я не о тех говорю, которые изданы на мелованной бумаге и с иллюстрациями, а о самых обычных, одинаково оформленных.

– Так у нас наценка на всю продукцию одна и та же. Если книга дороже – значит, мы ее получили по более высокой отпускной цене. Вот и вся арифметика.

– Ясно, спасибо. Вернемся к нашим «баранам». А те, кто на третьем этаже собирается, они в какую квартиру приходят, не знаете?

– Знаю. В сто девятнадцатую, к Митьке Сватову.

– А в соседних никто больше ничем подобным не занимается?

– Не думаю. У них на этаже никто постоянно не проживает. Одна квартира давно стоит пустая: хозяева за границей, а сдавать ее почему-то не хотят. В сто семнадцатой хозяева в загородном доме живут, тут только иногда остаются переночевать. А в сто восемнадцатой бабушка старенькая раньше жила. Сейчас ее дочь к себе забрала, приходит время от времени цветы поливать. Наверное, продавать квартиру будут.

– А на этажах выше? На четвертом? Вот, к примеру, над вами на пятом, кто живет?

– Хорошая женщина, бухгалтер. Да вот она, кстати, сидит, – и указала на блондинку, тихо, как мышка, затаившуюся в своем углу и старавшуюся даже не шелестеть листами газеты. – Познакомься, Наташа, это подполковник полиции, – Лямзин Эдуард Петрович, у нас по делам.

Лямзин от неожиданности закашлялся, но быстро справился с собой.

– Вы Наташа? Обожаю это имя. А чем в жизни занимаетесь, Наташа? Кроме бухгалтерии, разумеется.

– Ничем. Работа – дом. Хорошо еще, что Рита меня иногда развлекает, – она кивнула на женщину в очках. – То на посиделки вытащит, то в кино, то в театр.

– А вы что же, не замужем?

– Была. Но полгода как развелась.

– Ах, какая жалость, – вздохнул Лямзин, – примите мои соболезнования.

– Да что вы, это такое счастье! Я наконец-то жить в полную силу начала, а то света белого не видела.

– Тут я с вами солидарен, тоже давно развелся. А не появляется бывший в Москве, преследовать вас не пытается?

– Нет. Не знаю, где он, и знать не хочу.

Распрощавшись с женщинами и пожелав им приятно провести время, Лямзин ушел.

Из разговора выходило, что мужа Натальи Ивановой в Москве нет и с женой он не живет. Но, чтобы подстраховаться и проверить ее слова, Эдуард поднялся на пятый этаж к квартире сто двадцать восемь и позвонил в дверной звонок. В ответ заливисто зашлась лаем собачонка. Соседняя дверь тут же приоткрылась, и рыженькая конопатая женщина с прической типа «заросший пудель» стрельнула глазками и сообщила:

– А она внизу, в сто восьмой сидит. Вы на третий этаж спуститесь, да и позвоните. Наташка с Риткой там, они вместе чаи гоняют. Подружки! Других не зовут.

– А что муж ее, давно не объявлялся?

– Муж? – У рыжей маленькие поросячьи глазки моментально стали вполлица. – А у нее и муж есть?!!

– Ой, простите, я, наверное, ошибся, – мысленно посмеиваясь, «доверительно» сказал Лямзин. – Это же квартира Львовых, Людмила Сергеевна здесь живет? У нее еще муж и пятеро детей.

Блеск в зеленых глазках моментально потух, рыжая постно скривилась:

– Не-а. Даже не слышала про такую. Здесь Наташка Иванова проживает, в одиночестве. Вон, собака, да она, вся ее семья.

Несколько соседей, к которым он под тем же предлогом обратился, подтвердили: Иванова живет одна. Итак, пусть и с отрицательным результатом, но просьбу Кирилла он выполнил.

В кабинете на Петровке Лямзин разложил листы со списком всех телефонных звонков Ильи Захарова за месяц до его гибели и принялся их изучать. Отметив несколько наиболее часто повторяющихся, он поднял базу данных и узнал, кому принадлежат номера. Самый последний звонок Ильи перед гибелью был Оксане Козловой, секретарю. Предыдущий – оператору в банке, Алле Крюковой. Перед ним входящий – звонила секретарь, Оксана.

Лямзин решил начать с нее, по логике вещей ему показалось наиболее простым и вероятным сразу найти ее. Телефон фирмы Александры Эдуард знал наизусть, так что бодро набрал его и тут же услышал ответ Зины.

Девушка на том конце провода немало удивилась, когда голос Эдика Лямзина – а она конечно же узнала его! – попросил не Александру Ильиничну к телефону, а Оксану Козлову.

– А кто это? – от растерянности спросила она.

– Секретарь вашей фирмы. Думаю, предыдущий.

– Ах, да, – спохватилась она, – Оксана работала до меня, это точно. Но я ее не застала, потому узнать не успела. Извините, не сообразила сразу, что вы спрашиваете о ней.

– А как можно ее найти? Мне очень нужно.

– Ну-у-у, – Зина замялась, подбирая слова, – боюсь, это будет сложно.

– Ничего, мы трудностей не боимся. Диктуйте номер.

– Понимаете, Эдуард Петрович, – вздохнув, сказала Зина, – я пришла на место Оксаны, потому что она умерла. Погибла, попав под поезд.

– Когда?

– Еще полтора года назад. Там такая ужасная история... Оксана торопилась домой к больному ребенку, отпросилась пораньше с работы. Увидела свою электричку и побежала через пути. Хотела к приходу врача успеть, боялась опоздать. А с другой стороны – тоже поезд... В общем, хоронили ее в закрытом гробу.

После столь неудачно закончившихся поисков секретаря, энтузиазм Лямзина немного поугас. У него была такая примета: если сразу дело не идет, то и дальше будет со скрипом продвигаться. И надо же ему было начать с поисков именно Оксаны.

«Впрочем, так, чтоб все время везло, не бывает. Должны же существовать и проколы», – думал он.

Алла Крюкова, оператор, звонившая Илье Захарову в день гибели, разумеется, в банке уже не работала.

– Кто бы сомневался, – буркнул Эдик, кладя трубку. – Раз уж с начала не задалось, то теперь быстрого результата не будет.

Однако удача все-таки улыбнулась ему, и вскоре удалось выяснить домашний адрес Аллы. Оказалась она жительницей подмосковного Чехова, и Лямзин, не раздумывая, поехал туда.

По дороге заскочил к Александре.

– Не хочешь со мной прокатиться? – предложил он.

– Ой, – она растерянно оглянулась на приготовленный пакет с продуктами и плюшевую игрушку, – а я к Насте с Лизой собралась...

– К Насте, значит, – он задумчиво посмотрел на часы. – В принципе, нас никто не торопит, даже лучше, если во второй половине дня приедем. Ну что, рискнем?

– А, давай, – она засмеялась.

Настя выскочила навстречу им, порхая от счастья.

– Все нормально! Сделали бронхоскопию, вытащили эту циркульную штучку, так что обошлось без операции. Лиза сейчас спит, еще не отошла от наркоза.

– Насть, ты героиня, столько вытерпела, – Александра обняла ее и прижала к себе.

– Да что там я,? отмахнулась Настя. – Тут детки лежат с такими проблемами! У нашего соседа по палате пуговицу вытащили, у второго – колпачок от ручки. Маленький такой, который скручивается. Но самое ужасное, что они с этим оба полгода жили! Я просто в шоке. И мамы забеспокоились, только когда от кашля детей вылечить не смогли. Ребенок кашляет и кашляет, уже все что можно перепробовали, а толку нет. И выяснилось, что там ужас просто. Ну ничего, вытащили, гной вычистили, теперь поправляются.

– Я бы точно от ужаса померла. Поцелуй от меня Лизу, как проснется, и передавай ей большой-большой привет! Пусть никогда ничего в рот не засовывает.

– Хорошо, передам. Спасибо за игрушку, Лизка будет довольна.

– Когда вас обещают выписать? – спросил Лямзин.

– Вроде бы завтра. Я очень надеюсь на это, тут все-таки тоскливо.

– Ты обязательно позвони, если выпишут. Договорились, Настя? Я приеду и тебя с Лизой заберу, – сказала Александра.

– Ой, да мы сами! – Настя смущенно улыбнулась и махнула рукой.

– Только попробуй! Я обижусь и вообще больше никогда к тебе не приду. Слышишь?

Настя засмеялась:

– Хорошо, мой капитан. Слушаюсь! – Она, дурачась, козырнула.

– Вот то-то же. – Александра опять поцеловала ее и они с Лямзиным ушли.

Аллой Крюковой оказалась миловидная симпатичная шатенка с аккуратно подстриженными прямыми волосами. Она пригласила Александру с Лямзиным в дом и, поставив на печку чайник, села за стол.

– Нам сказали, что вы уже не работаете в банке, да и в Москве не проживаете, – начал Лямзин, – иначе бы мы не стали набиваться в гости.

Он улыбнулся, и Алла грустно улыбнулась ему в ответ.

– Да, я ушла. Мама заболела, еле ходит, пришлось перебраться к ней. Зарплата маленькая, конечно, да и скучно мне здесь. Ну что поделаешь, значит, такая судьба.

– А скажите-ка, Алла, вы же работали когда-то с Ильей Григорьевичем Захаровым. Я имею в виду, как оператор банка, разумеется.

Ее глаза увлажнились, и она потянулась за платком.

– Да, я помню его. Хороший был человек. Он мне нравился очень, – и покосившись на Александру, смущенно наклонила голову, – извините. Я знаю, что вы его дочь, вам наверное, это неприятно слышать.

Александра пожала плечами.

– Отнюдь. Папа – красивый мужчина, мне приятно, что он нравился женщинам.

– Вы тоже очень красивая, – девушка грустно улыбнулась.

– Алла, в тот день, когда погиб Илья Григорьевич, вы звонили ему. Не помните, зачем?

– Как не помнить, – она вздохнула, собираясь рассказать, и вдруг испуганно вскинула на Александру глаза, – а вы уверены, что это можно говорить? Все-таки конфиденциальная информация...

– Говорите, Алла. Эдуард Петрович на нашей стороне.

Она кивнула и начала:

– Утром в тот день я пришла на работу, все было нормально. Потом, спустя примерно час, вижу – поступила крупная сумма денег. Ну да Илья Григорьевич человек состоятельный, я этому значения не придала. Хотела ему чуть позже позвонить, сообщить, что деньги поступили: вдруг он их ждет...

– Это входило в ваши обязанности? – спросил Лямзин.

– Нет, что вы, – она зарделась, – просто мне приятно было лишний раз с Ильей Григорьевичем пообщаться.

– Ага. И что дальше?

– Беру листок бумаги, чтобы точно всю информацию записать, смотрю на экран и не верю своим глазам: денег нет!

– Сколько там примерно было? – заинтересованно спросил Лямзин.

– Пятнадцать миллионов долларов.

– Сколько?! – он аж поперхнулся от неожиданности.

– Да, именно такая сумма. Конечно, я занервничала. Решила Илье Григорьевичу позвонить, узнать, известно ли ему что-нибудь о судьбе этих денег. – Она замолчала, вспоминая.

– И что дальше?

– Он ничего не знал. Собирался приехать на следующий день в банк, выяснить что произошло, но погиб...

– И что это за деньги, вы как считаете?

– Я сначала подумала, что произошел сбой системы. Но все-таки решилась и проверила счет, с которого поступили доллары и куда потом ушли. Обе фирмы оказались подставные, так называемые однодневки. Мне кажется, Илья Григорьевич ничего об этих деньгах не знал. Нет, я даже уверена в этом, потому что слышала в его голосе растерянность и удивление.

Почти всю обратную дорогу они провели в молчании. Александра никак не могла успокоиться, соприкоснувшись так близко с памятью об отце, а Лямзин гадал, кто же все-таки виновен в произошедшем. Проверяя полученные по детализации телефонные контактные номера Захарова, Лямзин обратил внимание на несколько имен. Одно из них – Николай Мазуров – показалось ему наиболее подозрительным. Пришлось два дня потрать на то, чтобы установить, что Мазуров на момент покупки сим-карты работал охранником в фирме «Арсенал». Но если у Килина имелся мотив – к примеру, он и Илья могли не поделить сферы влияния в бизнесе, то что связывало владельца ювелирной фирмы и рядового охранника, представить было сложно. Именно поэтому Мазуров вызвал такой интерес у Эдика.