– Это я… – Голос в трубке был больной, хриплый, тихий.

– Кто «я»? – недоуменно спросил Сергей.

– Ирма Георгадзе. Что вы мне скажете, Сережа?

– Обрадовать, к сожалению, пока нечем. Я говорил, что все ниточки ведут к вашей знакомой Стелле, но она признательных показаний не дает, а мы ничего найти до сих пор не смогли. Собственно, это не совсем наш профиль. Вы же понимаете, мы отдел по расследованию убийств… Мы передаем Гулькину нашим коллегам. Думаю, они справятся с этим делом лучше.

– Какую Гулькину?

– Стеллу. На самом деле ее зовут Серафима Гулькина.

– Вы уверены, что это она?

– Так получается. У нее нашли ключ от вашей квартиры, вы же знаете.

– Да, вы говорили. Что же мне делать?

– Ждать, видимо. Я же объяснил: мои коллеги принимают у нас это дело…

– Нет, вы что! Я не согласна! Какие коллеги… Я же попросила вас. Вы же все обо мне знаете. Как меня преследуют, как мстят… Если Стелла взяла гарнитур, значит, она могла и Наташу… Значит, ее прислали.

– Ирма, Стелла – просто воровка. Ее никто не присылал. У нее находят вещи других людей, ваши пока просто не нашли. То есть следствие не может однозначно сказать, что именно она украла ваш гарнитур. Ее на данном этапе в этом подозревают. Извините, у меня мало времени. Я позвоню вам, когда мы передадим дело, дам телефон другого следователя.

– Нет, не надо. Не надо других телефонов. Я этого всего не переживу. Я умираю, понимаете? Моя дочь тоже умирает. Вы должны нам помочь. Вы не можете нас бросить. Сделайте что-нибудь. – В трубке раздались душераздирающие рыдания. Сергей страдальчески поморщился.

– Успокойтесь, прошу. Я что-то придумаю. Я постараюсь. Позвоню.

Он немного посидел, задумавшись. Потом вздохнул и вызвал на допрос Гулькину.

Она вошла, села, мрачно уставилась в стену за его спиной.

– Послушай, Серафима, – почти умоляюще сказал Сергей. – Нет смысла запираться. Сейчас твоим делом занимаются люди, которые разматывают кражи, как клубки с пряжей. Скоро мы будем знать, что ты тырила даже в детском саду. У меня к тебе просто человеческая просьба и добрый совет. Не тяни ты с признанием по гарнитуру. Это, наверное, самое крупное твое хищение. Если ты сейчас скажешь, где искать, надеюсь, его еще можно вернуть. Это значительно уменьшит твой срок и сумму, которую на тебя повесит суд. Ты же продвинутая девушка, знаешь, что добровольное признание…

– Да пошел ты с добровольным признанием, – прервала его Стелла. – Ну, достал, чесслово! Мне уже нечего терять. Я долблю, долблю столько времени… Не брала я его. Не успела. Просекаешь? Да, ключ я у нее прихватила, дверь открыла, дырку эту гребаную в диване отлепила, а там пусто! Грабанули ее до меня, ты понял? Ну, опоздала я, никогда себе этого не прощу.

– Так… И что, есть какие-то соображения?

– Есть. Весь форум, весь Интернет, кот ее бешеный, – все могли обокрасть эту курицу. Ее Манана – луч света в темном царстве. Может, дочка уже остров в океане себе покупает. Неохота ей с пузом таскаться ради того, чтобы цацки эти получить. Мамашка-то полоумная: сначала ей дочь роди, пусть та сразу скажет, что тоже дочь родит… А может, зять ее гарнитур в этот самый момент уже Анджелине Джоли цепляет. А вы ко мне присрались.

– Черт! Когда ты выйдешь на свободу с чистой совестью, заходи, я тебе место у нас подыщу. Мы ж так на тебе действительно зациклились… Уведите ее.

Сергей набрал по местному номер Толи.

– Стеллу только что допрашивал. Лоханулись мы, брат. Алиби дочери проверили, а зятя – нет. Думали, грабительницу взяли. Похоже, ошиблись. Ну, то есть я давно догадывался, что, если бы Стелла украла, мы бы все нашли. Дело уже вроде не наше, но косяк наш. Ты согласен?

– Я не в восторге. Но полагаю, что Ирма – не чужой нам человек. Нам, братьям и сестрам по форуму. Погнали.

Алиса проснулась рано, прислушалась, домработница Рая еще не пришла. А приступать к работе, не приняв душ с ее помощью… Это казнь. Но отступать некуда. Осталось два дня. Она включила ноутбук, открыла новый документ и написала заголовок: «Кино, которого нет». Программный материал для ведущего киножурнала от имени записного кинокритика. Дима Птицын так хорошо устроился по жизни, что решил за свои деньги стать умным и талантливым. Алиса уже не делала попыток получить у него живую информацию о международных кинофестивалях, которые он не оставлял без своего присутствия и где чувствовал себя, как козел в родном хлеву. Любые наводящие вопросы вели к отклонению от темы. «Не, Лис, ты подожди. Ты не поверишь. Я сам просто описался, когда увидел. Как ты думаешь, с кем приехала Н.?.. Не, но ты не знаешь главного: когда вся наша группа была в отрубе, как думаешь, кого потащил к себе в номер мэтр?» В общем, Алиса приняла жесткое решение. Общение только дистанционное, желательно по мэйлу. Никаких впечатлений, воспоминаний, только список фильмов и та информация, которую им выдавали на месте. Все. «И не вздумай звонить». – «Ладно, – обиженно сказал Дима. – У тебя очень испортился характер, Лис».

Она написала первую фразу, и в это время хлопнула дверь. Вместе с Раей пришла Настя.

– Настя? Что случилось? Почему ты не позвонила?

– Извини, Лис. Я не хотела тебе звонить из дома рано, чтоб не разбудить. Думала, приеду, позвоню. И, оказывается, мобильник забыла. Я помешала?

– Нет, конечно. Скажи, наконец, что случилось?

– Может, и ничего страшного, просто я себя накрутила… Ой, ты работаешь? А можно выйти на форум? Буквально на десять минут. Я хочу, чтобы ты темку одну прочитала.

– Конечно. Вот. Ищи тему, Рая сейчас принесет завтрак. Я, кстати, тоже есть захотела.

Рая вошла с подносом, на котором стояли две чашки с чаем, рядом с каждой по бутерброду с сыром на салфетке.

– Рая, спасибо. Слушай, ты чашки потом не мой, я сама, ладно? – сказала Алиса.

– Ой, сидите тут со своими компьютерами, – махнула рукой Рая.

– Алис, самое главное я не сказала. Я ж вчера Шоколада к себе притащила.

– Да ты что! Почему?

– Ну, не могу я больше оставлять его там, ты же знаешь, как он мучился, а я еще больше.

– Но как ты можешь справляться с таким семейством?

– А, где двое, там и трое. Зато сегодня первый раз спала спокойно. А потом, может, он пристроится. Ты обещала в «МК» заметку послать.

– Конечно. Сегодня же. Найдем кого-нибудь. Ему, конечно, нужен особый человек. Собака эксклюзивная. Никогда такой не видела.

– А умница какой! Давай его привезу, покажу?

– Нет, Настенька. Никогда не знакомлюсь с собаками, которые могут слишком мне понравиться.

– А почему ты никого к себе не берешь? У тебя же Рая, сестра… Они бы гуляли. Чтоб не сильно привязаться, да? Тогда возьми такую, которая не очень нравится. С ними все равно хорошо.

– Смешная ты. И очень точно все понимаешь. Нет. Я себе ничего не могу позволить. Даже цветка в горшке. Любая встреча, приобретение – будущая потеря. Не каждый с этим справляется. Я – нет… А, вот эта тема. Вижу. Читаю ее, Настя. Не хочу влезать. Несет от нее чем-то ужасным.

– Чем, скажи?

– Криминалом.

– Вот. Понимаешь, меня одна девочка попросила съездить к ее собаке на передержку в Бутово, ну, это та, которую ТИМ держала. Надо было срочно лекарства отвезти. Я приехала, работница – тетка такая хмурая – даже не поняла, кому лекарства. Ходили по дому, участку, а она не может найти Найду, для которой я привезла лекарства. «А, – говорит, – я вспомнила. Она у соседки моей сидит. Мы там тоже собак держим». Приходим, там забор покосившийся вокруг домика, вокруг грязь, доски, будки фанерные. И прямо в грязи лежат собаки! Худые, больные, несчастные. Еле нашли эту Найду, я сама ей лекарства дала, покормила. А потом Малыша увидела. Он у них на цепи сидит! То есть лежит в болоте прямо швом своим. Аля, у меня сердце оборвалось. Говорю, куратор знает, что он здесь? Эта работница отвечает: «А как же. Она сама его привезла, сказала на цепь посадить, чтоб не сбежал».

– Настя, мне страшно жалко Малыша и остальных собак этой Маш-маш, но я прошу тебя – держись от нее подальше. Я слышала, что эта передержка теперь ей принадлежит. Что там происходит, куда деваются животные, на которых деньги перестали поступать потоком, нам лучше не знать. Потому что изменить ситуацию мы не можем, а ничего хорошего не узнаем. Ты не считала, сколько собак она берет ежедневно на кураторство, причем самых тяжелых, больных, инвалидов? Дальше умело организован постоянный поток денег, а информация о них исчезает. Только: «нужны лекарства», «нужна вторая, третья, четвертая операции», сложное восстановление, плохо, плохо, денег нет на передержку, а передержка, оказывается, уже ей принадлежит… Потом деньги поступают реже – и тут же сообщение: собака счастливо пристроена. Куда, кому – неизвестно так же, как что были за операции. Я слышала, дело не только в сборе форумских денег. У Маш-маш есть подружка – Гречка. Это теневая бизнесменша, занимающаяся отмыванием грязных денег. Можешь посмотреть, ее спонсоры постоянно дают скромные суммы на больных детей, дома престарелых, собачьи приюты… Похоже, под это дело уплывают серьезные деньги.

– А откуда эти спонсоры деньги берут, чтобы отмывать?

– Да господи! Неоткуда, что ли? Наркотики, незаконный ввоз лекарств, ну, я не криминалист. Просто об этом слышу.

– Но при Наташе на передержке вроде такого не было?

– Ну, то, что Маш-маш прибрала ее к рукам после Наташи, – точно. Я это отметила. Но раньше были другие передержки… Будут еще…

– Что же делать?

– Умоляю тебя. Не делай ничего. У тебя столько проблем появилось с Шоколадом. Занимайся им.