Стас прилетел, загорелый, довольный, искал взглядом отца, но его не было.

– Не понял, – пробормотал он. Отец всегда приезжал заранее.

Он набрал его телефон – недоступен, домашний – не отвечает. Стас позвонил Ане. Подошла Вера, что-то невнятное сказала сонным голосом, потом трубку взяла Аня.

– Прилетел? Ниче не знаешь? Отец твой в тюрьме! Это он маму твою убил. Может, и тебя, того… хотел. Я ж говорила.

– Эй, ты пьяная, что ли?

– Сам ты пьяный. Можешь следователю позвонить.

– Какой телефон?

– Откуда я знаю.

Стас стоял посреди зала в полном опустошении. Он ничего не понимал. Что ему теперь делать? Катя! Она знает. Он набрал ее номер.

– Это я. Где отец?

– Стасик, тут такое…Ты можешь ко мне приехать?

– Да я вообще не знаю, куда мне ехать. Анька сказала…

– Давай ко мне. Я постараюсь все объяснить. Как хорошо, что ты приехал! Ты очень нужен.

Катя не знала, смогла ли она что-то вразумительное сообщить Стасу, слышит ли он ее вообще. Разговор быстро угас. Они сидели рядом, с осунувшимися перевернутыми лицами и смотрели на телефон. Потом Катя в очередной раз посмотрела на часы и сказала: «Можно звонить».

– Это Стас Калинин. Я насчет папы… Приехать к нему можно?

– Здравствуйте, Станислав, – сказал Слава. – В общем-то, можно, конечно. Только он просил никого к нему не пускать. Депрессия у него, понимаешь.

– Я к отцу хочу! Вы чего меня не пускаете? Не имеете права.

– Да приезжай. Что вы на меня все с утра наезжаете, честное слово. Не дело, а черт знает что.

Слава сам вошел в камеру Олега.

– Калинин, я вам дал сегодня два свидания. С сыном и с вашим заместителем. Возражения есть?

– Стасик приехал? – у Олега дрогнул подбородок. – Какие возражения. Мне сейчас идти?

– Пошли. Они оба здесь. Кого первым пускать?

– Сына, конечно.

Слава провел Олега в комнату для свиданий, велел к нему пропустить Стаса, сам остался в смежной посмотреть, послушать. Ни черта он не мог разобраться в этом Калинине.

Стас вошел, взглянул на отца и бросился к нему с натуральным ревом. Елки… такой бугай вымахал.

– Папа, – всхлипывал Стас, – это неправда? Это все Анька придумала? Что ж ты ментам не сказал, что они все наговорили?

– Сынок. Ну, успокойся. Что ты. Никто ничего не наговорил. – Олег гладил сына по голове, вытирал его слезы… Надо же: чуть что – они, оказывается, опять становятся маленькими, эти дети. Его единственный сын… Мать которого он убил.

Олег усадил Стаса за стол, сел напротив.

– Не знаю, как тебе сказать. Это правда. Я сейчас ничего не сумею объяснить. Может, потом…

– Нет, папа. – Стас вцепился в его руки. – Скажи им, что ты этого не делал. Пусть они тебя выпустят. Я не могу без тебя. Я не знаю, как буду жить…

Слава страдальчески поморщился и пошел в свой кабинет. Ужас какой-то. Что ж парень так раскис? Наверное, это бывает рядом с сильным, правильным отцом. Что-то случается, и мальчишка себя собрать не может.

…Ирина видела, что Олег не пришел в себя после свидания со Стасом. Не вовремя она заявилась. Но Олег собрался.

– Ира, поговори с нашими юристами, пусть все подготовят. Я фирму на тебя перепишу.

– Да ты что!

– Пожалуйста, прими все. Там же люди, дела, нужен нормальный владелец – на месте, а не на нарах. Ну, так надо, сама понимаешь. В случае чего – все вернем назад. Какие наши проблемы!

– Да ладно. Как скажешь. Я насчет «в случае чего». Почему ты отказался от адвоката? Я сейчас поеду и займусь поисками хорошего.

– Прошу тебя, Ира, не надо. Ну, зачем мне адвокат? Кто, кроме меня, все лучше знает. Я себе и адвокат, и прокурор. Я не хочу, чтобы мне кто-то мешал. Что-то за меня говорил, объяснял.

– Адвокатом себе ты, наверное, и можешь стать, а без прокурора суда не бывает. И он за тебя как раз объяснит… какой будет срок.

– Ира, я все сказал. Спасибо, но ничего не нужно. Жду тебя с бумагами.

– Я так и знала, что только время потеряю. Почему ты Катю видеть не хочешь?

– Это не нужно нам обоим. Ей – особенно.

– Понятно. Дубина ты упертая.

– Скажи еще – сапог.

– И сапог. Я пошла… Олег, когда кажется, что жизнь кончилась, это не всегда так и есть. Не будь совсем уж ослом. Ты не один на свете. Ты сделаешь кого-то очень несчастным. Стаса зареванного я уже видела. А тебе сказали, что муж Кати покончил с собой?

– Что?!

– Вдова она. Боится, что и ты туда же соскочить собираешься. В общем, не добивай ее. Согласись на свидание. Пока.

Слава подавил приступ раздражения, потом постарался спокойно взглянуть Николаю в глаза. Не получилось. Прячет он свои глаза.

– Давайте рассуждать логически, Николай. Вы с матерью так долго вели свою игру, вводили в заблуждение отца Людмилы Калининой, изготовили липовую доверенность от ее имени – она у нас, экспертиза скоро даст заключение, – вы приложили гигантские усилия, чтобы приехать во Францию, получили завещание Эжена Терра. И при этом продолжаете утверждать, что не имели планов избавиться от семьи Калининых, которая стояла между вами и этим завещанием. Вопрос: чего вы добивались? Вы собирались ждать, пока довольно молодой мужчина и его совсем юный сын умрут естественной смертью?

– Не знаю. Мало ли… Мать все придумала.

– Слава, – вмешался Сергей со своего постоянного места у окна, – ты же видишь, они и сейчас свою игру ведут. Он все на мать будет валить, мать во всем признаваться, у нас на суде обвинение рассыплется. Ты ж знаешь, как суд реагирует на чистосердечное признание. Оно есть – судье ума не надо. Лидия за это время еще продумает, как убийство Юли на себя взять. Чтоб он у нас выкрутился, этот молодчик.

Николай поднял голову и посмотрел на Сергея взглядом, полным такой злобы, что тот подавился сигаретным дымом.

– Еб… – сказал он непринужденно. – Его клинит, Слава. Отправляй, ей-богу, в камеру, можешь мать звать: она тебе расскажет, где на рынке в «Теплом стане» цианистый калий брала.

– Почему в «Теплом стане»? – замороченно спросил Слава.

– Мне так кажется, – загадочно ответил Сергей.

Когда Николая вели в камеру, Сергей шел рядом.

– Слушай, я тебе совет дам. Не дури и не мудри. Я все равно до всего докопаюсь, а чистосердечное признание – тю-тю.

– Пошел ты, – буркнул Николай.

Сергей вернулся в кабинет Славы и спросил:

– Слушай, мне показалось, что в приемной Ирина Васильева мелькнула? Ты ей опять свидание дал?

– Да. Олег просил. Она должна бумаги ему принести. Он фирму на нее переписывает.

– Ни фига себе жесты! С ним, конечно, тоже проблемы великие возникнут. Он так и не согласился на свидание с Катей?

– Говорит, перед судом встретятся, попрощаются.

– Ну, е…

– Сережа, ты как-то заладил сегодня одно и то же.

– Извини. Слава, позвони охране. Пусть меня проведут к Олегу. Интересно мне узнать кое-что.

– Ты, как в кино, чесслово… Забыл, ты ж у нас и есть киношник. Звоню, иди.

…Контролер долго ковырялся ключом в скважине, отворачиваясь от Сергея. Наконец, дверь тяжело сдвинулась с места… Сергей оторопело огляделся. В камере никого не было! Его замешательство длилось ровно две минуты.

– Веди, придурок, быстро! – повернулся он к контролеру. – Хотя нет, стой!

Он ловко ощупал его со всех сторон и вытащил из заднего кармана брюк довольно толстую пачку тысячных купюр.

– Это посетительница принесла? Ну-ка бегом! К нему!

В камеру Николая они действительно буквально влетели. Николай лежал на полу, лицо его было багровым, Олег сидел на нем верхом, временами сдавливая толстую шею боксера.

– Коля, я тебе не следователь. Ты мне сейчас в точности расскажешь, как сына моего убивал. Я отец, понимаешь. Мне надо, чтоб ты сел прочно. Чтоб точно досидел, пока я тебя найду.

Николай молча рвался, ему почти удалось вывернуться из-под Олега, завернуть тому правую руку, но он тут же получил удар по челюсти левой. Опять в его глазах мелькнул страх.

– Олег Витальевич, – произнес Сергей над ухом Олега. – Ну, какого черта вы усугубляете свою ситуацию. Подкуп должностного лица, самоуправство… ну, просто, как маленький, честное слово. Вставайте и пошли на выход. В карцер, что ли, вас посадить, чтоб не мучились?

Олег посмотрел на Сергея серьезным, все еще грозовым взглядом и вдруг улыбнулся.

– А что. Посади, Серега. Говоришь, там не мучаются?