Книга: Две причины жить
Назад: Глава 18
Дальше: Глава 20

Глава 19

 

Князев целовал Наташку у камина в своем доме на Рублевском шоссе.
— Подожди, я забыла сказать. Ты ворота свои открой. Ко мне подруга должна приехать.
— Какая еще подруга?
— Ну одна, из салона. Я ей обещала дом показать. Ну что ты надулся? Она только посмотрит и сразу уедет.
Князев сдержал раздражение.
— Приедет — позвонит.
— Нет, ты открой, я так договорилась, мы звонка можем не услышать, а она поцелует замок и скажет, что я сволочь. Пусть лучше в дверь позвонит.
— Ладно. Открою. Только на ночь закрою.
— Конечно, не будет же она по ночам таскаться. Князев вернулся, посмотрел на нее от двери, и ему показалось, что он соскучился по ней за эти пять минут. Он расстегнул ее халат, долго целовал грудь, мучительно оттягивая момент обладания, девичий живот, нежную, горячую и влажную плоть, а затем приподнялся и с силой нагнул ее голову вниз. Он заполнил собой ее розовый приоткрытый рот, теряя сознание от блаженства, а она вдруг вскочила на ноги.
— Тьфу! Охренел совсем? Свое дерьмо мне толкает!
Князев ударил ее по лицу. Наташкины глаза на мгновение стали испуганными, вся она — такой беспомощной, что он почувствовал знакомое возбуждение. И второй раз ударил уже не от гнева, а для удовольствия. Он не помнил, как долго бил девочку, ставшую совсем маленькой под его руками, и вдруг страшная боль в паху привела его в чувство. Маленькой испуганной девочки больше не было. Дикая, рассвирепевшая кошка шипела и готовилась к нападению. В руке у нее сверкал нож.
— Наташа! — крикнул он.
— Убью, сука, б…ь! — проорал нежный рот.
— Успокойся, глупенькая, я пошутил. Просто поиграл с тобой.
— Засунь себе в жопу свои игрушечки. Я домой ухожу. А ну дай пройти, хрен собачий!
И в эту минуту Князев испугался. Убить его пытались не раз люди покруче, чем Наташка. А вот любимая женщина его еще не бросала так жестоко, без малейшего сожаления. По одной причине: у него никогда не было любимой женщины.
Он охрип, умоляя ее остаться. Он унижался и размазывал себя перед ней по полу. Целовал ее ноги и плакал. Наконец, сказал, что убьет себя, если она уйдет. Она посмотрела на него с интересом. И произнесла польщено: «Ой, прям я так и поверила». Затем спокойно развалилась в кресле:
— Ладно. Хватит. Давай пожрем чего-нибудь.
Князев счастливо заметался между ней и кухней. Принес икру, шампанское, нарезки сырокопченой колбасы, окорока, буженины. Поставил фрукты, сладости и смотрел, как она все это поедает. Глядел умиленно, как старая добрая няня. Ему кусок в горло не лез. Потом они занимались любовью, он был нежным и осторожным. Задремали на белой медвежьей шкуре у огня, а когда Князев открыл глаза, у его носа торчал ствол пистолета. В комнате стояли и сидели вооруженные мужчины в камуфляже и в масках.

 

Блондин постучал в комнату к Алисе, когда она выходила из душа, закутавшись в халат. Она сказала: «Войдите», — улыбнулась ему и вдруг стала сползать на пол, теряя сознание. Он схватил ее на руки, положил на кровать, бросился за сестрой, но Алиса тихо сказала: «Не надо. Я сама. Не могу больше уколы выносить».
Он сел рядом с ней, с ужасом наблюдая, как жизнь, казалось, оставляет ее. Обострились черты, появились черные тени у глаз, губы стали совсем белыми. Он впервые почувствовал свое сердце. Оно болело! Оно разрывалось от боли. Блондин встал на колени и стал целовать руки Алисы. Даже запах их казался ему прекрасным и родным.
— Алиса, открой глаза. Посмотри на меня, моя хорошая, чудесная, любимая.
Длинные ресницы вздрогнули, и прелестные карие глаза внимательно и ласково посмотрели на Блондина.

 

Наташку увели в другую комнату. Князеву бросили одежду.
— Чего вы хотите? — хрипло спросил он. — Денег?
— Нет, — ответил Сергей. — Поговорить нужно. Об одном деле. Убийство Ирины Сидоровой помнишь?
— Кто это? А… Сопровождала особые грузы в гарнизон Г-на и оттуда.
— Бумаги на грузы оформлял ты. Юрисконсульт Министерства обороны. Потом ее убил один человек, а посадили другого. Вот об этом и давай во всех подробностях.
— Да с чего вы взяли, что я знаю?
— Слушай, ты опытный человек. Нам что, твоими способами помогать беседе? Утюг согреть, пальцы ломать по одному?
— Это без толку, — криво усмехнулся Князев.
— Не беспокойся. Мы что-нибудь придумаем, чтоб тебе понравилось.
— А вы кто такие? Бандиты, менты?
— Допустим, не то и не другое.
— Никак народные мстители, — насмешливо протянул Князев. — Скажете, кто послал, я, может, и подумаю.
— Ты и так подумаешь. — Сергей открыл дверь в другую комнату: — Давай, Леша.
Пронзительный Наташкин визг оглушил присутствующих. Князев изменился в лице:
— Ладно. Спрашивай, придурок.

 

Филипп Нуаре сидел в офисе Ричарда в Нью-Йорке.
— Она, конечно, удивилась, Рич. Вроде бы обрадовалась, растерялась. Но уехать из Москвы, говорит, не может. Квартиру с душами умерших родственников оставить не в состоянии. Трущоба. Точнее, «хрущоба» у них называется. Но главное — собаку не отдаст в карантин.
— Какой еще карантин?
— Сорок дней. Для животных, которых перевозят самолетом.
— Но это же легко обойти.
— Я сказал, Рич. Но что нам делать с душами умерших?
— Это, конечно, проблема.
— Рич, она приглашает тебя приехать. В свою собачью конуру с душами.
— Не надо иронии, Фил. Я ее понимаю. Это ее дом. Она хранит то, что осталось от семьи. Я иногда жалею, что дал сломать дедушкин дом. Поздно узнал. Да, я ее понимаю.
— На то вы и родственники, Рич. Честно говоря, я был потрясен, когда она заговорила. В своей жизни я встретил второго человека с такой логикой. Первый ты.
— Она действительно такая красавица, как на снимках?
— Она прекраснее, чем ты можешь себе представить.

 

Лариса готовилась к эфиру. Будет эта красотка Петренко. Лариса предвкушала эффект, который произведет ее ожерелье на прекрасную гордячку. Когда-то Сережка просто пажом при ней служил и впадал в бешенство; если Лариса пыталась выяснить его истинные мотивы. Пусть же Петренко увидит, как выглядит жена человека, об которого она ноги вытирала. Лариса потребовала у Сергея тысячу долларов, он немного подумал и сказал: «Да, конечно». Он попросил ее заехать утром к нему в офис и без звука дал требуемую сумму. Лариса взяла и на обратном пути локти кусала от досады, что не попросила больше. Она ехала к своему модельеру. Эльвире Андреевой.
Та приготовила ей на выбор три платья из последней коллекции. Громкого имени у Эльвиры пока нет, и потому она берет не больше пятисот долларов за платье.
Но просит никому не говорить, что они стоят так мало. Готовится к быстрому взлету. Что, вероятно, произойдет. Но тогда Лариса найдет себе другого модельера. За пятьсот долларов.
Эльвира разложила платья. Одно бутылочного цвета, очень сложного фасона, асимметричное: левое плечо чуть прикрыто, правый рукав — длинный, с кружевным манжетом. На талии — переплетение цепочек. Другое платье — простое, черное, без рукавов, с небольшим вырезом у шеи. Третье — из ярко-голубой тафты, с перламутровыми пуговичками, широкой юбкой и большим, ниже плеч, отложным воротником. Оно сразу безумно понравилось Ларисе.
— Но я не знаю, как с этим будет. — Она достала из сумочки ожерелье и с восторгом заметила, как расширились глаза Эльвиры.
— Господи! Какая красота! Ты можешь примерить каждое. Даже обязательно примерь все. С этой роскошью.
Лариса надела одно за другим три платья. Ей по-прежнему больше всех нравилось голубое. Оно и шло ей потрясающе. Но ожерелье, конечно, не очень вязалось с отложным воротником. К двум другим оно подошло идеально.
— Выбирай, — сказала Эльвира.
— Вот это, — Лариса решительно взяла бутылочное.
— Я так и думала, — улыбнулась Эльвира и мысленно припечатала: «О вкусе не может быть и речи. Такое ожерелье нужно носить только с черным». Но говорить ничего не стала.
— Сколько? — формально спросила Лариса, прикидывая, не взять ли и голубое.
— Тысяча, — спокойно ответила Эльвира.
Лариса открыла рот для вопроса, но тут же его закрыла. О чем тут спрашивать. Эти люди… Значит, она, Лариса, в их глазах стала дорогой женщиной. Она холодно расплатилась и поехала на Ленинградский проспект, в косметический салон.
Игорь встретил ее настороженно. Но Лариса сделала вид, что не замечает. Она тепло его поцеловала и сказала:
— Я сегодня ужасно тороплюсь. Важный эфир. После массажа ты сам, пожалуйста, подкрась меня. Не люблю останкинских гримеров. Мне нужен грим вот к этому наряду и этому украшению.
Пока Игорь хлопал глазами, Лариса получала удовольствие не меньшее, чем от секса с ним.
Князев рассказывал долго, подробно и не без удовольствия. Он гордился той операцией. Сложным, продуманным планом, в ходе которого он всех поставил раком: следствие, суды, прокуратуру. Он получил наслаждение от своей власти и в глубине души презрительно удивлялся, как же это легко.
— Кто убил Сидорову?
— Блондин.
— Валентин Карасев?
— Да. Специалист по особым поручениям.
— Его в тот же вечер арестовали за кражу?
— Да.
— Значит, ребенка журналистки Петренко похитил не он?
— Мне ничего не известно про ребенка и журналистку.
— Леша! — крикнул Сергей в полуоткрытую дверь в другую комнату.
— С этим ребенком ничего не должно было случиться. Мне сказали, что только таким способом можно ее остановить. Чтоб она не таскалась и не приставала ко всем с этим делом. Мне не объяснили, что мальчишка болен.
У Сергея потемнело в глазах, он ударил Князева по голове рукояткой пистолета. Увидел кровь и невероятным усилием воли сдержался. «Стоять, — сказал он себе. — Это самосуд». И себе же ответил: «Законник хренов. А что требуется?»
— Тещу ты Блондину заказывал?
— А это при чем?
— При том. Говори. Это тебе не следствие по одному эпизоду.
— Ну послал его. Святое дело — от тещи избавиться.
— Заткнись, урод. А то прикончу тебя раньше, чем надо.
— А когда надо?
— Сообщу дополнительно. Это Блондин?
Князев посмотрел фотографию.
— Да.
— Откуда он взялся? Нигде никаких сведений о его прошлом.
— Я его родил.

 

Дина для выступления в передаче Стражникова купила себе костюм из темно-розового плотного тусклого шелка: платье и жакет. Примерила с ним топазовые серьги, подумала и надела тонкую золотую цепочку с маленьким кулоном-сердечком. Потом прикрыла глаза и до боли сжала руки. Она жалела, что согласилась.
Какая глупость — участвовать в политических играх, зная им цену. Все это — просто дешевка. Ради чего возвращаться в ту боль, в тот ад? Спокойно, это всего лишь работа. Пусть постылая, больше ненужная, но работа. И все-таки есть шанс, что в пылу очередного переворота дело пересмотрят и Сашу Блинова выпустят.
Жертвы предшественников — сладкий кусочек в такой возне.
Лариса встретила Дину у бюро пропусков. Быстрым взглядом окинула ее с ног до головы. Черт, какая шикарная. Лариса встала поближе к освещению и чуть пошевелилась. Заметила! Еще бы! На самой-то жалкая цепочка. Дина одобрительно посмотрела на Ларису и сказала: «Хорошо», подумав: «Платье надо было черное надеть».
— Сергей еще не пришел? — спросила Дина.
— Нет. А что, он тоже в кадре будет? Не знаю, согласится ли Стражников. Сережка, наверное, в джинсах придет.
— Да хоть в трусах, — заметила Дина. — Мы это дело вместе вели, значит, и рассказывать будем вместе. К тому же он до сих пор им занимается.
«Спокойно говорит, что они вместе занимались, — констатировала Лариса. — Может, и не было ничего? Наверняка не было. Такая баба знает, с кем спать. До чего морда красивая. Мне надо было макияж поярче наложить».
Стражников при виде Дины вильнул толстым задом, изобразив галантность, и даже поцеловал ей руку. «Какой-то он слюнявый», — Дина незаметно сунула ладонь в сумочку и вытерла платком.
— Виталий, мы вместе с Сережей рассказывать будем. Одной просто невозможно. Все-таки он следователь.
— Пожалуйста. Если он не опоздает. Эфир-то прямой.
Лариса подняла трубку местного телефона.
— Вот и он. Явился — не запылился. Сейчас приведу.
Тамара сидела в холле клиники у телевизора и волновалась. Молодцы, ребята. Так спокойно, логично изложили жуткую историю. Но у Сергея вид такой, будто он держит в кармане мину. Стражников вроде доволен, только все время к месту и не к месту пристегивает военного прокурора.
— Дина, я хотел бы уяснить, что делала на протяжении всего этого беззакония прокуратура вообще и военный прокурор в частности. Он был в курсе?
— Я три раза говорила с ним об этом деле. Показывала документы.
— И что?
— Он удивлялся, точнее, делал вид, что удивляется. Не думаю, что обо всем он узнал от меня.
— Но какие-то предложения, действия с его стороны были?
— В первый раз он предложил встретиться и все обсудить в неформальной обстановке. Я сказала, что самое важное в общих чертах уже ему изложила. Дело нуждается не в дальнейшем обсуждении, а, как минимум, в прокурорском протесте. Во второй раз он вышел на пять минут, как я поняла, в туалет, и не вернулся. Я ждала час.
— Узнаю наши органы надзора! — с комическим пафосом произнес Стражников. — Александр Блинов уже два года отбывает чужой срок. У правоохранительных органов, конечно, не нашлось основания для продолжения расследования. Но у вас за это время появилась какая-нибудь информация? Сергей теперь частный детектив.
— Да, — спокойно сказал тот. — Нам известен заказчик этого преступления и исполнитель. Человек, который убил Сидорову в вечер ареста Блинова, тогда же был арестован за инсценированную кражу.
— Вы можете назвать этих людей?
— Мы не станем этого делать в интересах нашего расследования. Но адвокаты Блинова будут требовать возобновления следствия по вновь открывшимся обстоятельствам. Если расследование окажется не очередной метлой, заметающей старые ошибки, мы, разумеется, ему поможем. У нас есть даже кассета с признанием заказчика, круг свидетелей.
— Но преступники могут скрыться.
— Они не настолько боятся возмездия. У них другой опыт. Пока они живут по месту прописки, и если даже скроются, то не бесследно.
— У нас есть доказательства того, что преступление совершено именно так, определенными людьми. Этого достаточно, чтобы освободить Блинова и впоследствии реабилитировать. Ловить настоящих преступников не самая сложная задача, и к нам отношения, в общем, не имеет, — сказала Дина.

 

— Фу, — выдохнула Дина в машине. — Достал этот Стражников со своим прокурором. Я вообще-то давно поняла: нет такой инстанции, как военная прокуратура. Это просто еще одна лазейка, прикрытие для криминала. И вся эта бадяга с военным судопроизводством. Что значит военный суд? Это же не революционный трибунал. Они судят преступников по Уголовному кодексу. Военные убивают штатских, и наоборот. Этак можно придумать суд механиков, электриков, доцентов.
— А ты подскажи кому-нибудь сию светлую мысль. Депутату, например…
— Дина, что будем делать с Блондином, он же Валентин Карасев? — спросил Кольцов.
— А что ты хочешь с ним сделать?
— Нужно, видимо, его сдавать.
— Но мы не станем этого делать, Сережа. Он с Алисой.
— Он убийца. И есть Тамара, на которую он покушался.
— Он сейчас нужен Алисе. А там видно будет. Он пока неопасен.
— Мы можем страшно пожалеть о таком решении.
— Я знаю. Но мы же не убийцы. Пока.

 

К Тамаре в холле присоединилась Алиса. Ей очень нравились передача, Дина, Сергей. «Здорово они, правда?» — Алиса обернулась к Блондину, который стоял за ее стулом.
— Мне нравится, — ответил он.

 

Назад: Глава 18
Дальше: Глава 20