Глава 6
Фаина

«Красивый муж – чужой муж», – твердила когда-то Фаине мама. Сначала в шутку, потом, когда девочка подросла, – всерьез, многозначительно закатывая глаза и поджимая губы. А когда, презрев наставления родительницы, девушка все-таки вышла замуж за писаного красавца, мать стала это повторять с меланхоличным озлобленным упрямством. Когда ее мрачные пророчества подтвердились и муж Фаины загулял, она замолчала и больше не проронила ни единого слова на эту тему. Но зятя в своем доме перестала принимать. Фаина сначала пыталась как-то супруга перед ней оправдать, уверяла, что его оклеветали и на самом деле все не так, но ничего из этого не вышло. Мать закрывать глаза на измены зятя не хотела и видеть его не желала. Тогда Фаина смирилась и стала приходить в гости к ней одна.

Однако каждый раз, сидя за празднично накрытым столом, не могла отделаться от мысли, что поступает неверно. Фаина старалась не думать, чем в это время занимается ее благоверный и какая новая красотка и где скрашивает его одиночество, но назойливые мысли так и лезли в голову. От них она сникала и, ожидая, когда наконец стрелка часов доползет до девяти и можно будет улизнуть домой, нервно поглядывала на циферблат.

Совместное дело на какое-то время внесло свежую струю в их трещащий по швам брак. Любовные связи завяли, супруг полностью погрузился в налаживание бизнеса, и Фаина вздохнула облегченно. Правда, когда эйфория новизны прошла, все покатилось по накатанным рельсам. Налаженный бизнес не требовал много сил, муж расслабился и начал снова заводить романы.

Фаина переживала охлаждение мужа тяжело. Она запиралась в своей комнате и слушала меланхоличную музыку или просто смотрела в окно и говорила себе, что ее жизнь не удалась. О разводе она и не помышляла, потому что была убеждена: она не имеет права лишать ребенка отца. А значит, должна терпеть.

Но постепенно боль притупилась, и Фаина смирилась, насколько это было возможно, со своим положением нелюбимой жены. Всю же нерастраченную любовь она обратила на дочь. Фаина знала всех ее друзей и подруг, была в курсе самых грандиозных планов и помнила о тайных мечтах. Дочь и любимое дело. Между этими двумя берегами текла ее жизнь, до тех пор пока девочка не погибла. Теперь осталась только работа.

Сегодня был воскресный день, и в здании ее фирмы находились только сторожа. Фаина специально выбрала такое время, когда никого не будет и специалисты смогут установить оборудование без лишних глаз. По телефонам, оставленным Александрой, она довольно быстро договорилась об установке прослушивающих устройств.

– Хотите, выведем на мониторы изображения из всех помещений? Можно даже сделать так, чтобы вы наблюдали за действиями сотрудников и с рабочего места, и из дома. Запись, естественно, будет вестись круглосуточно, параллельно с режимом онлайн.

– Не стоит. Вполне достаточно записи, я не собираюсь следить за экранами весь день, – возразила Фаина. – Да, и еще. Все должно быть выполнено с соблюдением строжайшей секретности. Не хочу, чтобы по офису поползли слухи, что я устанавливаю камеры и устраиваю тотальную слежку.

– Обижаете, – огорченно качнул головой мастер, – мы все сделаем как надо. Но, чтобы соблюсти полную тайну, желательно, чтобы людей в офисе не было. Лучше, чтобы нас вообще никто не видел.

И вот сейчас Фаина ехала в офис, собираясь провести мастеров через черный ход, а потом ловко увести с их пути охранников. Поскольку всем в последнее время занималась она, а не муж, то охрана слушалась ее беспрекословно, и проблем не должно было возникнуть.

Машина затормозила у самого входа, Фаина легко взбежала на крыльцо и танцующей походкой вошла в фойе.

– Здравствуй, Алексей, – грудным голосом поздоровалась она. – Где напарник?

– Здание обходит.

Парень смотрел на нее таким долгим и чувственным взглядом, что только слепой не догадался бы: он влюблен. Однако Фаина ничего не замечала. Абсолютная убежденность в том, что ее жизнь, можно считать, закончилась, потому как в сорок лет все заново не начинают, мешала ей посмотреть вокруг себя. Но Алексей знал: стоит ей только поднять на него глаза, и она сразу догадается о его чувствах. Но это вовсе не означает, что она обрадуется своему открытию. И даже, возможно, для него это чревато неприятностями – кто знает, как отреагирует хозяйка на влюбленного вассала? Может статься, выгонит вон. Но в то же время Алексей понимал, он ничем не рискует. За полгода работы в фирме Фаины ему еще ни разу не удалось поймать ее прямой взгляд. Она смотрела на все как-то мельком, вскользь, будто самой себе не доверяя или чего-то опасаясь.

Фаина быстро сделала запись в журнале посещений и поманила парня к себе рукой.

– А ну-ка иди сюда. Поможешь мне кое-что сюда поднять.

Когда они спустились к машине, она вручила ему пару коробок, для прочности обмотанных скотчем, и велела:

– Неси ко мне в кабинет. Я пока здесь постою.

Дождавшись, когда Алексей уйдет, она закрыла парадные двери и быстрым шагом прошла к черному ходу.

Впустив двух мужчин, Фаина провела их к лестнице и приказала ждать ее там. Вскоре спустился Алексей и, обнаружив пустой холл, громко окликнул:

– Фаина Станиславовна, вы где?

Она торопливо вышла к нему и демонстративно осмотрелась:

– И где до сих пор Николай? Почему я его не вижу?

– Я его встретил наверху. Он уже закончил осмотр и идет вниз.

– Хорошо. – Она кивнула и направилась к ожидающим ее мастерам. Значит, Николай спускается по лестнице, и можно спокойно воспользоваться лифтом.

Показав помещения, где нужно поставить устройства, и оставив ребят работать, Фаина зашла в свой кабинет и села за стол. Некоторое время смотрела пустым взглядом перед собой в стену, потом вздохнула и взяла в руки фото дочери, которое всегда стояло на столе.

На нем девочка была заснята в свой последний день рождения. Она сидела, озаренная лучами утреннего солнца, и напоминала ангела – столько в ней было света и чистоты. Милена с доверием и надеждой смотрела в объектив фотоаппарата, который держал в руках приглашенный фотограф. Но Фаине казалось, будто она сама делала снимок и на нее дочь смотрит через объектив. И еще в глазах девочки ясно виделся налет недетской грусти, словно она знала, что это последний в ее жизни день рождения.

Фаина судорожно всхлипнула и прижала ладони к лицу, выронив рамку с фото. Она вдруг вспомнила, как дочь в тот день сказала, что она чувствует: ей недолго жить на земле.

– Не смей больше никогда так говорить! – испугалась Фаина.

Но Милена только невесело засмеялась.

– Мама, я знаю. Мне суждено умереть молодой.

Это было так чудовищно для Фаины, что она, отругав дочь и запретив ей даже думать о смерти, постаралась сама о том разговоре забыть. А вот сейчас вдруг все вспомнилось. Так, будто было только вчера.

Фаина опять схватила фото и покрыла его поцелуями, даже не пытаясь сдержать слез. Потом поставила рамочку обратно на стол и тихо и нежно провела кончиками пальцев по лицу на фото.

Ей так хотелось, чтобы Милена приходила к ней каждый день во сне, но увы. Девочку она вызывала только усилием воли, воображения. Лишь потому, что Фаина не отпускала ни на минуту воспоминания о дочери.

Фаина так и не смогла смириться с тем, что ее Милены больше нет на свете, и все продолжала разговаривать с ней мысленно. Ей казалось, что Милена жива, лишь уехала ненадолго куда-то и скоро вернется.

От печальных мыслей Фаину отвлек осторожный стук в дверь. Это оказались мастера. Они закончили установку оборудования в помещениях офиса и пришли в кабинет, чтобы и в нем поставить камеры и подключить их к компьютеру Фаины.

– Вот, смотрите, – сказал один из парней, когда работа была окончена. – Наблюдать можно как за каждым помещением в отдельности, так и за всеми одновременно. – Он нажал на кнопку, и экран разделился на шесть секторов. – Помещения сейчас пусты, но можете себе представить, как это будет выглядеть в разгар рабочего дня. Если заметите что-либо подозрительное, переключаетесь на режим монопросмотра. Достаточно кликнуть по нужному сектору мышью.

Он поводил курсором по экрану.

– Спасибо, – сказала Фаина.

Она неторопливо прошла к сейфу, достала деньги и расплатилась за выполненную работу и за установленное оборудование.

– Вот телефоны, – второй мастер быстро написал ей номера на листке бумаги, – это мой, а это Славы, – он кивнул на напарника. – Если вдруг что-то будет непонятно или какой сбой – звоните.

Фаина кивнула.

– Надеюсь, обойдется без проблем.

Она почему-то была уверена, что новая кража не заставит себя долго ждать. Но увы. Следующий за выходными рабочий день не принес никаких открытий. И вторник – тоже. Как и вся рабочая неделя. Впрочем, Фаина к этому отнеслась равнодушно – глубоко в душе у нее таилась уверенность, что рано или поздно злоумышленник будет обнаружен.

В пятницу к ней в кабинет влетела раскрасневшаяся и взбудораженная Александра. Она плюхнулась на стул, выпила залпом стакан ледяной воды, предложенный Фаиной, и скороговоркой выпалила:

– Ну как?

– Что – как? – вопросом на вопрос ответила Фаина.

– Вора поймали?

– Нет, – пожала она плечами. – Такое впечатление, что все притаились и ждут, когда у меня терпение лопнет и я аппаратуру отключу. И вот тогда оторвутся по полной. Даже разговоров на эту тему никаких не ведут, я специально просматривала записи.

– Да ты что! – ахнула Александра, но выражение ее лица осталось дурашливо-счастливым, несмотря на трагические интонации.

Похоже, в этот момент мысли ее витали далеко отсюда.

– Что с тобой? – с подозрением покосилась на нее Фаина. – Ты влюбилась?

– С чего ты взяла? – Александра фыркнула.

– Да уж не с неба. Ты поаккуратней с этим, а то еще парочкой близнецов обзаведешься, а потом выяснишь, что он – вовсе не то, чего тебе хотелось.

– О боже, с чего ты вдруг, как проповедник, заговорила? Неужели мне теперь и ошибок делать нельзя? Ты лучше расскажи, как собираешься вора вычислять?

Фаина неопределенно качнула головой:

– Не знаю. Наверное, никак. Просто буду ждать.

Александра вскочила и забегала по кабинету как заводная.

– Зачем ждать? Думаешь, я к тебе просто так приехала? Нет. Я хотела тебе предложить мою знакомую ясновидящую посетить. Да, представь себе, – сказала она с вызовом, – я уже давно собиралась повезти тебя к ней, но все не решалась. Думала, ты или возмутишься, или будешь смеяться надо мной. Но раз у тебя все по нулям и результата так и нет, то почему бы не попробовать? Поедем, а, Фай? – заискивающе закончила она.

– Алекс, что ты несешь, какая ясновидящая?! Еще чего не хватало! Никуда я не поеду.

Она встала, прошла к бару и плеснула себе в бокал коньяка.

– Будешь? – повернулась она к Александре.

– Не хочу. – Та села за стол, подперев подбородок руками, и надулась. – Вот так стараешься, стараешься для нее. А в ответ никакой благодарности.

– Расскажи лучше, отчего у тебя глаза так светились, когда ты прибежала, – проигнорировала ее выпад Фаина, садясь рядом и медленно потягивая коньяк. – И кто он, наш новый принц? Я надеюсь, не Лямзин?

– И не подумаю ничего тебе рассказывать. – Александра скорчила злорадную гримаску. – Пока тебе трудно от стула оторваться, мне трудно свои новости рассказать.

Фаина с недоверием поглядела на нее и вдруг засмеялась.

– А-а, – протянула она, – ты так настаиваешь, потому что сама гадала у нее? Алекс, неужели?

– Ну-у… – Александра помялась, решая, говорить или нет, но потом согласно кивнула. – Конечно, да. Иначе с чего бы я вообще тебя туда тянула?!

– И на кого же ты гадала, детка моя, на жениха?

– На покойного отца.

Фаина резко встала, и лицо ее стало белым, как стена.

– И что? – вмиг охрипшим голосом спросила она.

– Ничего. Говорит, не видит его в мире мертвых. Но и среди живых не увидала, будто скрывает что-то его.

Она замолчала, а Фаина стояла, замерев и устремив безжизненный взгляд вдаль. Потом, с трудом разомкнув плотно сжатые губы, она бесцветно произнесла:

– Я поеду с тобой. Скажи только когда.

Александра обрадованно вскочила и засуетилась, собирая вещи.

– Так давай скорее, – скороговоркой выпалила она, – Татьяна Михайловна уже ждет. Я все-таки надеялась, что ты согласишься, и потому взяла на себя наглость назначить время заранее.

– А если бы я отказалась?

– Тогда мне пришлось бы звонить и извиняться. Хотя я и предупреждала Татьяну Михайловну, что ты можешь не прийти. Все-таки непросто в первый раз решиться. Хотя у меня это получилось без проблем. – Александра трещала без умолку, боясь, что если она замолчит, то подруга передумает и никуда не поедет.

Фаина, болезненно поморщившись, приложила пальцы к вискам:

– Алекс, не части. У меня от тебя голова начинает болеть.

– Хорошо. Но только быстрей собирайся, скоро уж назначенное время подойдет. Да, и еще. Она представляется как Татьяна Михайловна, но, кажется, ее зовут Тавиша.

– Да мне все равно, – равнодушно откликнулась Фаина, – лишь бы дело свое знала.

Александра смущенно усмехнулась.

– Не обращай внимания, это у меня нервное, оттого и болтаю все подряд.

Гадалка жила на жутких задворках. Фаина и Александра долго кружили по пыльным улочкам, отыскивая дом номер тринадцать, корпус четыре, и никак не могли разобраться, где же он. Нумерация шла как-то странно. Непрерывная вначале, она заканчивалась на доме тринадцать, корпус один. Потом, после череды гаражей, отыскались наконец корпуса номер два и три, но на этом все и закончилось. Дальше начинался бескрайний пустырь, вероятно, когда-то служивший футбольным полем. Во всяком случае, на нем все еще торчали остатки деревянных ворот.

– Я не понимаю, ты же сказала, что уже здесь была, – с недоверием посмотрела на Александру Фаина. – Почему ты не можешь точно сказать, где дом?!

– Да потому что у меня топографический кретинизм! Я обычно в трех соснах путаюсь, где все ясно и понятно, не то что здесь. Да и была я в прошлый раз тут практически ночью и на чужой машине. Привезли меня друзья, понимаешь? Я и после этого раза, если вдруг соберусь опять к ней на прием, все равно опять буду полдня плутать.

– Все, не кипятись, я поняла, – миролюбиво сказала Фаина. – Тяжело тебе.

Александра, разгоряченная своим монологом, ринулась было отвечать, но потом, взглянув на подругу, расхохоталась.

– Да, вот такие мы, вольные мыши-песчанки в открытом космосе. Пищим, но летаем.

Они покружили еще минут пятнадцать вокруг пустыря. Затем, увидев одинокого прохожего, дружно ринулись к нему выяснять, где найти нужный дом. Он с готовностью показал, но там, кроме корпусов пять и шесть, ничего не обнаружилось. Четвертый как сквозь землю провалился.

Фаина мрачно остановила автомобиль на обочине, вышла из него и, присев на низкую скамейку, выкрашенную в желтый цвет, загрустила.

– Все, Алекс, не судьба. Видишь, мы дом никак не можем найти. Так что надо ехать назад.

Александра ее пессимизма не разделяла. Она решительно хлопнула дверцей и села рядом на скамью.

– Хотя мне Татьяна Михайловна и запретила строго-настрого звонить, когда идет сеанс, ну да делать нечего. Так просто я не сдамся. – Она достала телефон. Тон ее, решительный вначале, неожиданно сменился на жалобно-просящий, и она заныла: – Татьяна Михайловна? Вы уж простите, что я игнорирую вашу просьбу и все-таки звоню, но мы с Фаиной никак не можем ваш дом найти. Что? Описать, где мы находимся? Тут зеленые гаражи и заброшенное футбольное поле…

Слушая ответ, Александра торопливо завертела головой, отыскивая взглядом ориентиры, потом поднялась и сделала несколько шагов вперед, вытягивая шею и вглядываясь в даль. Выражение лица ее стало слегка очумелым.

– Ну что, – нетерпеливо спросила Фаина, – узнала, куда идти?

– Ты не поверишь. – Александра засунула телефон в чехол и убрала в карман. – Нам нужно перейти на ту сторону дороги. Дом там.

– Как это??

– А вот так. Какие-то проблемы с планировкой.

Оставлять машину в чужом дворе и идти пешком они не стали. Проехали до перекрестка и по другой стороне дороги подкатили к серому невзрачному дому с исписанной граффити стеной. Он походил больше на жилище рабочей молодежи, чем на дом современной колдуньи.

– Интересно, у нее много клиентов? – с сомнением оглядела граффити Фаина. – Ее же практически невозможно найти, разве только кто-нибудь к ней за руку проведет.

– Представь себе, народная тропа не зарастает. Сейчас сама увидишь: когда я звонила, у нее все еще были люди, хотя нам она назначала последним, а мы изрядно опоздали.

Слова Александры вскоре подтвердились. В прихожей квартиры гадалки подруг встретил сын Татьяны Михайловны, шустрый черноглазый мальчик. Он провел их в одну из комнат и попросил подождать. Дамы сразу занялись каждая своим делом – Александра взяла со стола эзотерический журнал, а Фаина села и, сложив руки на коленях, закрыла глаза. От волнения у нее кружилась голова, и ее слегка подташнивало.

– Выпьешь после захода солнца, – донесся из прихожей приглушенный расстоянием голос. – И смотри, после этого никому ничего не говори, ложись спать. Сон, который приснится, вещий будет.

– Спасибо, спасибо, – рассыпалась в благодарностях женщина. Голос ее дрожал. – Дай бог вам здоровьица…

Послышались стук закрываемой двери и скрип половиц в коридоре. Александра повернулась и посмотрела на Фаину. Та сидела, выпрямившись, напряженная и бледная.

– Ну что, красавица, пойдем? – На пороге появилась невысокая полная женщина с карими глазами и небольшими черными усиками над верхней губой. Она поманила Фаину к себе, а Александру, которая тоже вскочила, намереваясь идти за подругой, толкнула легонько в плечо. – Жди здесь.

Алекс подчинилась, плюхнувшись обратно туда, где сидела, и нетерпеливо заерзала. Ей ужасно хотелось послушать, что будет говорить Татьяна Михайловна Фаине. Она вскочила и, взяв со стола стакан, прижала его к обоям. Но как она ни мечтала хоть что-то расслышать, из-за стены не донеслось ни звука.

Вскоре из кухни, куда увела гадалка Фаину, ощутимо потянуло ладаном, плавящимся воском и странным горьковато-дымным запахом, будто горела полынь. Вслед за тем раздался дробный стук, напоминающий удары металлической метелкой о бронзовую музыкальную тарелку, и монотонный речитатив с резкими завываньями и вскриками в конце. Александра, которая всегда была слишком впечатлительной натурой, почувствовала, как ее охватывает панический ужас. Ей вдруг захотелось куда-то бежать, может быть, кричать, хватать кого-то за руки, о чем-то просить – она и сама не понимала кого и зачем, и оттого ей стало еще страшнее. Она заметалась по комнате, как раненый зверь в клетке, едва сдерживаясь, чтобы не ворваться на кухню и не посмотреть, все ли хорошо с Фаиной, как вдруг все стихло. Александра обессиленно плюхнулась обратно на диван, потянула к себе глянцевый журнал и попыталась читать, но не видела перед собой строчек.

И тут…

Нет, это нельзя было назвать человеческим криком. Это был вой, способный вырваться разве что из глотки зверя. Тоскливый и страшный, он взмыл к потолку и, ударившись о него, моментально стих. Александра вскочила. В первые секунды ей показалось, будто из кухни не доносится ни звука, но уже в следующее мгновение она различила тихий плач и жалобные монотонные причитания.

Судорожно сжав кулаки, она бросилась туда. В Александре сейчас боролись два чувства – желание поскорее увести свою подругу домой и страх помешать сеансу и пустить всю работу Татьяны Михайловны под откос.

Дверь распахнулась, и из нее вышла зареванная, с красными, опухшими от слез глазами Фаина. Вслед за ней, переваливаясь с ноги на ногу, как утка, и поглаживая по ссутуленной спине Фаину, шла гадалка. Александра смотрела на них, боясь пошевелиться и нарушить невидимую нить, что все еще связывала их.

– Не забудь. В церковь сходи. Свечку поставь за упокой, – бормотала Татьяна Михайловна. – И не держи ее, не держи. Что ж ты ей спокойно уйти не даешь? Мучается же она!

Фаина казалась до того погруженной в свои мысли, будто и не слышала ничего. Она слепо нашарила ручку входной двери и вышла на лестничную клетку.

– Вот деньги. – Александра положила заготовленный заранее конверт на холодильник в коридоре. – Все нормально с ней? Что случилось?

– Иди за ней. Быстро! Ей лучше не оставаться одной. По крайней мере пока не успокоится. А что с ней случилось, она тебе потом сама расскажет.

Татьяна Михайловна буквально вытолкала ее в коридор, и Александра побежала вниз по лестнице.

Вела машину Александра. Некоторое время ехали молча. Она то и дело смотрела на профиль Фаины, переживая, но нарушать молчание не решалась. Только когда они проехали достаточно большое расстояние, Фаина зашевелилась и, вскрикнув, прикрыла ладонью рот.

– Останови, пожалуйста. Меня сейчас стошнит.

Выглядела она такой бледно-синей, что с перепугу Александра так резко перестроилась в правый ряд, что водитель проезжавшей мимо «Тойоты» посигналил и выразительно покрутил пальцем у виска.

– Сам дурак, – буркнула Александра.

Не дожидаясь, когда машина остановится, Фаина выскочила из нее и принялась судорожно дышать, стараясь избавиться от приступа дурноты. Когда ей стало легче и румянец вернулся на щеки, она села обратно в машину и, глядя на подругу, сказала:

– Ты права, она сильная колдунья. Вот только я совсем не за тем к ней шла.

– Да что случилось-то?

– Миленочку она мне мою показала, – слабым голосом пояснила Фаина, глотая слезы, – и сказала, чтобы я ее не ждала. Отпустила чтоб, не привязывала к земле. Говорит, она ангелом стала, молиться будет за весь наш род… а я не верю… я знаю, она ко мне вернется… мы обязательно будем вместе…

И Фаина тихо заплакала, закрыв ладонями лицо.

Александра гладила ее по плечу, сама едва не плача. На улице постепенно стемнело, мимо них неслись автомобили с зажженными фарами и торопились прохожие. Александра смотрела на них, думая, что у всех есть любимые, которые их ждут. И тут же одергивала себя, напоминая, все это иллюзия и у кого-то из этих людей есть только телевизор с любимыми героями или в лучшем случае кошка с собакой. И на каком-то этапе они заменяют человеку семью. Нет, пожалуй, не заменяют. Дают ощущение своей нужности, чувство, что раз кто-то тебя ждет, то ты не зря живешь на свете.

Горе Фаины заставляло ее чувствовать себя бессильной. Алекс ничего не могла изменить и ничем не могла помочь ей, потому что единственное, чего просила душа Фаины, – вернуть Милену.

Девочка погибла два года назад, ей едва исполнилось пятнадцать лет. Она не вернулась вовремя из школы, а Фаина, ссорясь с мужем, не заметила этого. Она спохватилась позже, когда поняла, что дочь уже полтора часа как должна быть дома. Милена не пришла и через два часа, и через три. К тому времени Фаина с мужем успели обежать всю округу.

Девочку нашли в лесу только на следующий день, когда милиция и ОМОН прочесали ближайший лесок. Экспертиза установила, что смерть Милены наступила в тот момент, когда Фаина была занята распрями с мужем. И оттого чувство вины не покидало мать. Александра много раз повторяла, что нельзя день за днем корить себя, но Фаина возражала. Она была уверена: если б не ссора с мужем, непременно почувствовала бы тревогу и вышла встретить Милену, и тогда трагедии бы не произошло. Но увы, она была слишком занята собой.

Александра, погрузившись в воспоминания, вздрогнула, когда Фаина устало произнесла:

– Поехали, Алекс, поздно уже.

– Да, конечно. – Она завела автомобиль.

– Знаешь, а с кражей в офисе все совсем непонятно. Татьяна Михайловна сказала, что видит двоих, якобы это они деньги брали. Я ей возразила, дескать, нет, такого не может быть. А она меня подвела к чаше с водой и показывает: «Смотри, одна в белом ободке для волос, а вторая в чем-то сиреневом». Но если честно, ничего я в той водной ряби не увидела.

– Ну да, ты же в таком состоянии была…

– Нет. Все происходило до того, как гадалка мне про Милену рассказала. Если бы после, я бы не выдержала. Мне очень плохо стало. Она когда про дочь говорила, я будто реально ее увидела перед собой. Стоит, светлая вся такая, и улыбается. А глазки добрые-добрые, и словно свет от них идет. Не знаю, как я сознание не потеряла. Я к ней потянулась, хотела за руку взять, но тут в глазах потемнело и голова кругом пошла.

– Я уже жалею, что тебя к Татьяне Михайловне привезла. Но я хотела как лучше, – сокрушенно сказала Александра.

– Нет, что ты. Я давно мечтала девочку свою увидеть, а тут словно на свидании с ней побывала. Мне бы еще хоть разок, буду о том Бога молить.

И она замерла с мечтательной блаженной улыбкой на губах.