Глава 5
Домик с картины Кинкейда

Когда Александра подъехала к дому, где жила ее мать, уже начинало темнеть. Ох уж эти вечные московские пробки, попав в которые вынужден ждать целую вечность, жалея о том, что природа не наделила ни тебя, ни твоего железного «коня» крыльями и ты не можешь вспорхнуть и, облетев длинную шеренгу машин, свободно помчать прочь. Вот и получается, что на получасовую дорогу уходит два-три часа.

Наверное, это не предел, и можно простоять в пробке и дольше, но Александра была так напряжена, что каждая минута была как лезвием по нервам. Наконец вдали показался домик, будто сошедший с картины Кинкейда. Яркие веселые окошки, палисадник, утопающий в розовых цветах, белые, увитые плющом стены и сиреневая крыша. Каждый, кто видел его впервые, обязательно останавливался полюбоваться, невольно представляя себе уютную добрую фею в светлом передничке, которая с улыбкой приглашает дорогих гостей в дом.

Собственно, и Александра именно так представляла воображаемую хозяйку, каждый раз пытаясь найти ответ на вопрос: почему ее мать выбрала именно этот домик?

Она взбежала по ступеням, толкнула дверь рукой и, пролетев по узкой прихожей, ворвалась в кухню. К этому моменту Александра уже плохо владела собой и едва не падала в обморок от переживаний.

Однако картина ее глазам предстала вполне идиллическая. Близнецы сидели за столом друг напротив друга и рисовали картинки гуашью, хихикая и время от времени подрисовывая друг другу усы. Мать чистила картошку, а два кота, точнее, кошка и кот, с неусыпным вниманием следили за падающими в ведро картофельными очистками.

– Мама, что случилось? – спросила Александра, встревоженно оглядываясь по сторонам. Ей казалось, что сейчас непременно отыщутся следы какого-нибудь стихийного бедствия или, того хуже, преступления.

– Во-первых, здравствуй, – невозмутимо откликнулась maman хорошо поставленным грудным голосом. – А во-вторых, сядь и выпей валерьянки. На тебе лица нет. Еще не хватало «Скорую помощь» вызывать.

Александра кулем свалилась на стул и только и смогла, что облегченно выдохнуть и прижать дрожащие руки к пылающим щекам. Близнецы сорвались со своих мест и облепили ее с двух сторон, обнимая и наперебой выкладывая все новости. Она нежно обняла их и прижалась к головкам, пахнущим солнцем и лугом. Безумная тревога сменилась ощущением тихого счастья. Немного успокоившись и расслабившись, она устало посмотрела на мать.

– Мама, что ты сказала Зине? Она была сама не своя.

– Твоя Зина – истеричка. Сама завелась и тебя накрутила. Ничего особенного я ей не сказала, можешь мне поверить. Только попросила, чтобы ты как можно скорее приехала ко мне. – Мать была само спокойствие и невозмутимость.

Александра даже испытала угрызения совести: ну как можно заподозрить эту святую женщину в неблаговидном поступке?! Но вовремя спохватилась, вспомнив, с кем имеет дело.

– Зина работает у меня давно, – она с сомнением покачала головой, – и я ей вполне доверяю. Она не стала бы ни с того ни с сего в панику впадать. Мама, если ты сейчас же мне не расскажешь, что сказала моей секретарше, я сама позвоню ей и потребую в точности мне доложить.

Мать в сердцах бросила картофелину в кастрюлю с водой так, что поднялся сноп брызг.

– А мне ты, значит, не веришь?! Да она врет все, твоя Зина.

– Мама, я жду. – В голосе Александры прозвучали металлические нотки. За свои тридцать с лишним лет она так и не научилась спокойно относиться к выходкам своей маменьки. И каждый раз всерьез пугалась, когда случался подобный инцидент.

– Ну ладно, ладно. Я просто пошутила! Я сказала, что если ты немедленно не приедешь, то можешь не застать меня в живых.

– Мама! – заорала Александра, вскакивая. – Да как ты можешь так шутить?! Я чуть рассудок не потеряла, пока к тебе неслась.

– А у тебя его никогда и не было, подумаешь, эка невидаль, – невозмутимо заявила мать и поставила на огонь картошку. – Иди руки мой, у меня есть отличное рагу. Они, – она кивнула на детей, – вчерашнее есть не будут, а мы с тобой за милую душу поедим.

Александра вздохнула и поплелась в ванную мыть руки. Мать не переделаешь, тем более что и переделываться-то она особо не желает. Остается лишь смириться и терпеть.

Когда они сели за стол, Александра спросила:

– Так что за спешка была, можешь мне объяснить?

– Детям вредно дышать гарью, – заявила мать, – вокруг горят леса. И хотя до нас еще не дошло, но иногда, особенно когда ветер в нашу сторону подует, тут дымом ощутимо пахнет. Мне предложили путевки, и я решила увезти детей к морю! Но выехать нужно завтра.

– Хорошо, я не возражаю.

– Попробовала бы ты возразить! – Мать посмотрела на нее жалящим взглядом, всем своим видом демонстрируя превосходство. Но поскольку у Александры давно на ее приемы выработался иммунитет и она никак не отреагировала, мать быстро сменила тон на более сердечный. – Мне не на кого оставить своих котов, так что заберешь их к себе.

– Ладно. Когда у вас поезд?

– Самолет завтра утром.

– Мама, полетели с нами! – Митя прижался к ней, обхватив за шею и целуя в щеку.

– Да, мама, полетели! – Дочь тоже вскочила и повисла на ней с другой стороны.

Александру всегда удивляло, что в детском тандеме именно Митя был более ласковым и нежным, хотя и имел явные задатки лидера. И совсем другое дело Алиса. Она могла проявить сентиментальность только вслед за братом, чураясь и стыдясь своих эмоций, когда его не было рядом. И если бы не Митя, Александра и не знала бы, какое это наслаждение – общаться с ребенком, сколько можно получить детской благодарности и любви. Она и сама была в детстве не слишком ласковой, но относила это на счет того, что мать всегда обходилась с ней строго и считала неправильным целовать и обнимать детей. Александра понимала ее. Начитавшись в свое время книг доктора Спока, очень популярного когда-то в Советском Союзе, мама своих сына и дочь воспитывала в полном соответствии с «буквой закона». Александра считала теории Спока не совсем верными и искренне сочувствовала тем детям, которые так же, как и она, были лишены некоей важной части материнской любви.

Сама она детей своих зацеловывала, восхищалась ими давала максимум свободы. И тем не менее они росли совершенно разными – Митя собранный, серьезный, очень внимательный и ласковый, то есть такой, каким она и хотела видеть своего сына, а Алиса – живое воплощение ее собственных детских комплексов и проблем, к тому же страшно рассеянная и частенько стесняющаяся открыто проявить свои чувства.

Когда закончился ужин, Александра перемыла посуду и, поиграв немного с близнецами в лото, отправилась в свою комнату. Там достала альбом и раскрыла его на странице, где она была на фотографии вместе с отцом, погладила кончиками пальцев снимок.

– Как ты там, папочка? – тихо сказала Алекс, и глаза ее наполнились слезами. – Мне трудно тут без тебя. Ты приходи хотя бы иногда ко мне во сне, хорошо? Мне очень тебя не хватает.

Она сглотнула слезы, вытерла глаза и, захлопнув альбом, убрала его на книжную полку. Потом расстелила постель и легла. Но сон все не шел и не шел, Александра так и лежала с открытыми глазами, глядя в потолок и вспоминая далекое детство и не совсем далекую юность, когда вдруг тихий шелест привлек ее внимание. Она приподнялась на локте и вгляделась в темноту. В комнату вплыло нечто светлое и невесомое, оно медленно приближалось к ней, то останавливаясь, то снова двигаясь на нее, неспешно и неотвратимо.

Александра завороженно следила за белым «облаком», чувствуя, как горло стискивает спазм, и не находя в себе сил бежать. И вдруг «облако» резко дернулось, затем стукнулось о потолок и застыло. Александра, ожив, поспешно протянула руку и зажгла свет.

– Сильвер, это ты! – воскликнула она. – Ах ты, проказник!

Все-таки, какими бы мы ни были реалистами, иногда суеверный доисторический страх просыпается в нас и дает о себе знать.

Запрыгнув на кровать, кот попытался лапой поймать узкую ленточку от воздушного шарика, причем, судя по уверенным и отточенным движениям, проделывал он это не первый раз. Ему даже пришлось привстать на задние лапы, и он размахивал передними, как заводной механический заяц. По истечении второй минуты попыток ему удалось все-таки подцепить ленту когтем, притянуть ко рту и схватить зубами. После чего кот спрыгнул с кровати и, гордо подняв голову, двинулся в обратный путь. Шарик снова поплыл, как белое привидение, но теперь вызвал у Александры не суеверный страх, а смех.

Собственно, Сильвер был ее «протеже» в доме матери. Это она около семи месяцев назад подобрала маленького чахлого котенка необычного окраса и принесла к себе. Ветеринар, осмотрев нового питомца на дому, нашел малыша здоровым, но выписал витамины и предупредил, что ему необходимо хорошее питание.

– Он просто недоедал. Обычное дело у дворовых кошек. Как его назвали?

– Сильвером. Мне кажется, его окрас похож на черненое серебро.

– Может быть, может быть, – с сомнением пробормотал ветеринар, глядя на котенка.

– Что-то не так?

– Просто эта шерстка у него еще детская, и она скоро поменяется. А вот что из него получится, у «дворян» трудно предугадать, возможно, окрас несколько изменится.

Мудрый старый ветеринар оказался прав. Сильвер полностью оправдал свою кличку в плане характера – вылитый пират, Джон Сильвер из «Острова сокровищ», нагловатый и хитрый, а вот окрас… В итоге только на брюшке остался пятачок светлой шерсти как напоминание, что когда-то весь котенок был серебристо-серым и только подшерсток был темного, почти черного окраса.

Котенок оказался очень подвижным и шкодливым, с ним постоянно что-то случалось. Один раз он запутался головой в веревке, которой регулируют жалюзи, и непеременно задохнулся бы, если б не Марина, помощница по хозяйству в доме Александры. К счастью, в этот самый момент она пришла убирать и услышала истошный вопль Сильвера. Нашла она малыша испуганно барахтающимся, с настолько туго стянутой шеей, что веревку пришлось разрезать.

В другой раз он неудачно спрыгнул с подоконника и застрял задней лапкой в отверстии радиатора отопления. К счастью, и в этот раз помощь подоспела вовремя. Батарею позже пришлось сменить во избежание новых проблем. Последней каплей для Александры стало падение котенка из окна второго этажа. В принципе не особенно опасное происшествие для кошки, но для него оно окончилось плачевно. Каким-то образом, может быть о растущий внизу куст сирени, он сильно поранил себе десны и нижнюю губу. Но самым удивительным в этой истории было то, что Александра перед тем, как уйти, сама закрыла все окна. Как одно из них оказалось открытым, непонятно.

– И ничего странного, поверь мне, – безапелляционно заявила maman, едва Александра поделилась с ней горем. – Я у тебя в доме вообще спать не могу. Там вечно кто-то ходит, вздыхает, стонет, а иногда позвякивает посудой на кухне. И заметь, я говорю не о жильцах! Я имею в виду те случаи, когда я оставалась одна!

– Ты уверена, мама? Я ничего такого не замечала.

– Как ты можешь сомневаться в словах матери?! Совершенно точно, у тебя живет домовой. И твой кот для него – соперник. Ну не понравился ему Сильвер, понимаешь?

– Нет, – честно ответила Александра.

– Когда в доме сильный домовой, – терпеливо продолжала мать, – он всеми правдами и неправдами попытается убрать неприятное ему животное. А может, он для него конкурент, не знаю. В общем, считается, что коты способны наблюдать за сущностями из параллельных миров. Видят они домовых и сильно их этим раздражают. Я таких историй много слышала.

– Мама, – с подозрением покосилась на нее Александра, – где ты всего этого нахваталась?

– Фу, что за вульгаризмы, Александра? Все-таки твое дворовое детство не прошло для тебя даром. – Она поморщилась. – И потом, ты разве не знаешь, сейчас мистика в моде. Стыдно не разбираться в элементарных вещах.

Спорить тогда Александра не стала, но котенка от греха подальше из дома убрала. Отдала матери под надзор, решив, что так будет надежнее. История же появления в доме Дуси была банальна: ее купили шесть лет назад. По умолчанию, когда Александра переехала в свой дом, кошка осталась у мамы.

Страшно породистая и настолько же неуклюжая, Дуся знала себе цену. Ходила неслышно, мяукала беззвучно, когда хотела есть, деликатно постукивала миской о подставку. Да и вся она похожа на плюшевую игрушку. Нет в ней той бешеной жизненной силы, которая бьет ключом из беспородного полудикого Сильвера.

Утром, забрав маму с близнецами и обоих кошачьих, Александра понеслась в аэропорт. Времени оставалось так мало, что на самолет они рисковали опоздать. А все из-за того, что сборы, впрочем, как всегда, затянулись, Алиска никак не могла решить, что ей взять из вещей, и старательно пихала в дорожную сумку все подряд. Митя не хотел расставаться с любимыми играми и книгами и тоже норовил всунуть их в багаж, напрочь забывая об одежде.

Бабушка, как всегда, обошлась минимумом вещей, взяв только необходимое, по-спартански. А потом деликатно устранилась от сборов, предоставив Александре самой упаковывать вещи близнецов.

В общем, в аэропорт она неслась на всех парах, мысленно молясь о том, чтобы не попасть в пробку. К счастью, обошлось. Помахав на прощание маме и Алисе с Митей рукой, Александра облегченно вздохнула и рысцой протрусила обратно к машине. Очень, до дрожи в руках хотелось закурить, хотя она бросила это дело семь лет назад. Поняла, что подает дурной пример детям, и одним махом избавилась от вредной привычки.

Александра медленно, не торопясь, завела автомобиль и, блаженно отходя от суматошных сборов, поплелась на самой умеренной скорости домой. Правда, ей все же пришлось поторопиться. Проснулся Сильвер и громко стал рассказывать, что он думает об ограничении свободы котов. Своими лозунгами он разбудил Дусю, и та взвыла таким дурным голосом, что Александра невольно надавила на газ и понеслась во все дозволенные лошадиные силы.

Работать совершенно не хотелось. Лямзин сидел, подперев рукой голову и мечтательно глядя в окно. Вспоминалась разгоряченная спором Александра, ее раскрасневшееся лицо и завитки золотистых волос, красиво падающих на плечи. Он уже машинально протянул руку к телефону, собираясь напомнить, что сегодня они идут в театр, как телефон зазвонил сам.

– Эдуард Петрович, здравствуйте. Это Василий Тимофеич, прораб со стройки Андрея Тамбовцева.

– Да, да, Василий Тимофеич, я вас слушаю.

Лямзин сразу подобрался, как борзая, почуявшая дичь, и романтический флер моментально выветрился у него из головы.

– Мы тут, пока тепло и не предвидится дождя, решили ремонт в вагончике для рабочих сделать. Вынесли все вещи и начали разбирать пол. Так вот тайник там обнаружили, деньги и некоторые личные вещи.

– Чей тайник? – уточнил Лямзин, уже прекрасно понимая, о ком идет речь.

– Так его, Юсуфа-то. Его схрон. Деньги в конверт завернуты, сколько – не считал…

Лямзин предупредил Планового, что отъедет, и сразу направился на стройку. Надо сказать, что отпечатки пальцев Юсуфа по базе данных не проходили, так что достоверно утверждать, кто он и откуда, было пока рано. Но личные вещи, найденные рабочими, могли содержать важную информация о потерпевшем. Во всяком случае, у Лямзина на этот счет были предчувствия. Поэтому, едва приехав, он, не тратя времени на церемонию приветствия и разговоры, сразу направился в вагончик.

Деньги, а их оказалось две тысячи долларов, были вложены в старый конверт. На штемпеле четко виднелась дата – пятое сентября. Год был затерт, но похоже, письмо отправлялось не позднее прошлого года. Адресовалось оно Ганжиеву Юсуфу Умаровичу, и, что самое главное, на нем оказался обратный адрес. Судя по одинаковым фамилиям, отправительница письма была родственницей убитого и проживала в городе Нальчике. Самого письма, к большому сожалению Лямзина, в конверте не было, но зато в нем лежало фото Юсуфа. Маленькая черно-белая карточка, из тех, что обычно делают на документы.

Вернувшись на Петровку, Лямзин размножил снимок и повторно разослал фотографии Юсуфа, теперь уже прижизненные, сотрудникам уголовного розыска всех округов Москвы. Он хотел установить через агентуру возможные связи потерпевшего, но, откровенно говоря, сделал это чисто формально, мало рассчитывая на положительный результат.

Он надеялся получить информацию из уголовного розыска Кабардино-Балкарии. Лямзин направил туда запрос о предоставлении компрометирующих материалов на Юсуфа и любых других сведений.

«Учитывая тяжесть совершенного преступления, прошу сразу по получении информации связаться со мной по телефону», – дописал он и, послав письмо по электронной почте, продублировал его факсом.

Рабочий день медленно приближался к концу. Лямзин взглянул на часы, мысленно отметив, что скоро нужно выезжать, чтобы успеть к Александре вовремя, и встал. Он прошелся по кабинету, разминая затекшую спину и прикидывая, удастся ли сорваться с работы пораньше. Очень хотелось до визита к Александре успеть принять душ.

Когда он уже нашел вескую причину, чтобы прям сейчас отпроситься у Планового, внезапно зазвонил телефон.

– Эдик! – радостно пробасил в трубку дядя Коля. – Я через три часа прилетаю из Ростова в Москву. Срочная поездка, на два дня. Надеюсь, ты меня встретишь.

Естественно, тон у дяди был утвердительный, как всегда. Он никогда не спрашивал, он отдавал приказы. Хотя, даже если бы это было не так, Лямзин все равно бы, без сомнения, поехал его встречать. Потому что очень любил.

Дядя всегда приезжал, груженный подарками, но главное достоинство его визитов было в другом. Дядя Коля – человек-праздник. Вокруг него всегда шутки, смех, он умеет так заполнять собой пространство, что к нему, как бабочки на свет, слетаются люди.

Иногда Эдик даже завидовал ему, его способности собирать вокруг себя людей и везде, в любой компании, становиться центром вселенной. Разумеется, и женщины дядьку обожали, чем он с успехом и крайне умело пользовался. Это было выше понимания Лямзина: как можно всю жизнь крутить романы на стороне и ни разу не влипнуть в неприятную историю? Похоже, дамы, с которыми у дяди Коли случались интрижки, счастливы были хотя бы погреться около него, как у солнца. А оно ведь априори принадлежит всем.

Итак, он обязательно поедет встречать дядю Колю. Теперь только надо придумать, как преподнести эту новость Александре.

Решение пришло мгновенно. В сущности, Лямзин не сомневался в правдивости своих слов, когда расписывал Александре преимущества знакомства с его родственником перед походом в театр.

– А спектакль мы посмотрим в следующий раз, – закончил свою пламенную речь он.

Александра некоторое время размышляла, потом весело засмеялась.

– Ну что ж, я согласна. Не каждый день удается познакомиться с человеком-праздником.

Дядя, как всегда, приехал, груженный гостинцами. Это была великолепная азовская вяленая рыба, засоленная по лучшим рецептам местных рыбаков, бочонок ароматного подсолнечного масла и бутылка рижского бальзама, явно привезенного им из командировки. Большой ценитель хороших спиртных напитков, он коллекционировал их и иногда делился любимыми экземплярами со своим племянником.

Засиделись они за праздничным столом почти до полуночи. Время пролетело так незаметно, что Александра, которая слушала дядю Колю, открыв рот, вскочила как ужаленная.

– Ай! Мне же домой пора! – Она заметалась в поисках сумочки, и Лямзин поднялся вслед за ней.

– Я провожу, – он кивнул дяде, и тот, улыбаясь, развел руками.

– Конечно. Хорошая девушка. Обратно не торопись.

Лямзин неопределенно хмыкнул. Сказать дядьке, Казанове и донжуану, что они с Александрой все еще на пионерском расстоянии, – значит сильно уронить себя в его глазах.

Но и спешить в отношениях с Александрой он не хотел: слишком сильно боялся ее потерять.

Следующий день выдался суматошным и каким-то бестолковым. Когда Лямзин возвращался с обеденного перерыва к себе на Петровку – он выскакивал заказать в службе доставки цветы для Александры, – юркий мальчишка лет пяти ткнул в его светлые брюки вафельным рожком. В результате на брюках чуть ниже пояса отпечатался ярко-красный джем, цветом и видом напоминающий губную помаду.

Молоденькие девушки, шедшие навстречу, прыснули со смеху, а одна из них басовито прокомментировала:

– Кошачий поцелуй!

Лямзин покраснел. Негодница явно намекала на слово «минет», произошедшее от французского «кошечка».

Прикрываясь папкой и от этого чувствуя себя еще более неловко, Лямзин влетел в кабинет, намочил полотенце и попытался пятно замыть. Но тщетно. Оно только еще больше расползлось по ткани.

– Это отвратительно. Просто черт знает что такое! – Лямзин с раздражением кинул на подоконник полотенце, выпачканное клубничным мороженым. – Придется в магазин за новыми бежать.

Все так же прикрываясь папочкой, он пошел в ближайший магазин. Выбрав там с помощью продавщицы несколько моделей брюк своего размера, Эдуард отправился в примерочную. Звонок телефона раздался, когда он одной ногой застрял в штанине, а на второй прыгал, пытаясь не упасть. Лямзин плюнул на полуснятые брюки, вытащил из кармана мобильник и гаркнул:

– Слушаю!

– Здравствуй, дорогой! – по-кавказски радушно поздоровался Рашид. – Сейчас только увидел утренний звонок от тебя. Чего звонил?

– Здравствуй, Рашид. Мне нужна кое-какая информация. Сегодня сможем встретиться?

– Канэшно! Давай, как всегда, у меня в сауне. И попаримся, и вина хорошего попьем, и дело сделаем.

Утром Лямзину позвонил из Нальчика начальник одного из отделений уголовного розыска и сообщил, что Ганжиев Юсуф Умарович действительно зарегистрирован там и проживал он вместе с матерью. Женат не был, игрок, имеет небольшие долги. И это все! Собственно, Лямзин особенно и не надеялся, что получит какие-то ценные сведения. Так и вышло. Подтвердилась только та информация, которая и так была известна.

У Лямзина был человек, которого он использовал для получения оперативных данных. Азербайджанец по имени Рашид когда-то владел небольшим казино на юге Москвы. Уважаемый человек в своей диаспоре, он стал сотрудничать с милицией после одного неприятного инцидента. В клубе при казино, где обычно собиралась молодежь, у сынка одного из высокопоставленных начальников обнаружили наркотики. Отец поднял скандал, и Лямзину стоило большого труда доказать, что руководство казино не причастно к распространению наркотиков, а парень пришел на дискотеку уже «затаренный» под завязку. Одним из условий, которое Лямзин поставил Рашиду, когда брался за почти проигрышное дело, было негласное сотрудничество.

Рашид согласился. Обычно в таких случаях человека вербуют и оформляют как агента, но Лямзин решил иначе. Он использовал Рашида крайне редко, только в исключительных случаях, и тщательно скрывал это, боясь утечки информации о его сотрудничестве с милицией.

Сейчас Рашид содержал комплекс саун, в одной из них он и предлагал встретиться с Лямзиным.

Вечером, когда Эдуард приехал в баню, там уже был накрыт стол. Рашид принял дорогого гостя с истинно кавказским радушием, и Лямзин даже не сопротивлялся, зная, что все равно придется соблюсти своеобразный ритуал – сауна, стол – опять сауна – дело. Дождавшись часа, когда можно будет перейти к серьезному разговору, он вытащил из портмоне фотографию Юсуфа.

– Вот погляди-ка, Рашид. Этот человек – игрок. Мне нужно узнать, не был ли он должен кому крупные суммы и не возникало ли с ним каких-либо других проблем. Предлагаю использовать легенду, что ты разыскиваешь Юсуфа, потому что он задолжал и тебе. Во избежание недоразумений сразу хочу предупредить: человек этот мертв. Мне важно выяснить, не могли ли его убить из-за долгов.

– Харашо, сдэлаю, – кивнул Рашид, убирая фотографию в бумажник и подливая в бокал Лямзину вина.