Глава 21
Мы с Панковым, оба сердито надувшись, поднимаемся ко мне в квартиру. Интересно, он так и собирается жить у меня? Не то чтоб я сильно возражала, но мне просто интересно, где он вообще живет, когда не живет у меня. Хотя интересно не настолько, чтобы сейчас об этом спросить.
Квартира дышит знакомым запахом уюта. Бог ты мой, как же я рада быть дома!
– Чур, я первая в ванную!
Пусть посидит и остынет. Да и нечего нам маячить друг у друга перед глазами. А играть со мной в молчанку – дело бесперспективное, учитывая мой брак с Лукашем.
Моя кровать широкая для одного человека, и когда Вадик дома, мы с сыном каждый вечер тусим здесь – читаем книги, разговариваем, смеемся, смотрим мульты в Интернете, и никто не влетает к нам с перекошенной от ненависти рожей и с яростным истеричным визгом, мол, как вы меня достали своим идиотизмом. Но чаще, пока Лукаш жил с нами, в квартире стояла напряженная тишина. Фу-ты, вспоминать такое на ночь глядя… И все из-за Игоря, потому что тот вдруг решил поиграть со мной в молчанку.
Теперь он плещется под душем. Слава богам, следит за собой, не то что Лукаш, которого в ванную надо было силком загонять. Так, все, вечер воспоминаний объявляю закрытым, дальше – танцы. Это я шучу, потому что жутко хочу спать. И пусть Игорь хоть утонет.
Мне снится Телехово. Около уличной печки хлопочет бабушка, бросает в огонь кукурузные стебли. Мурзик сидит под сливой, во дворе цветут астры – ага, значит, начало августа.
– Где ты носишься?
Бабушкино лицо обрадованное и ласковое. Действительно, что-то я припозднилась, непонятно отчего.
– Молока выпей, свеженького нацедила. Вон кувшин на столе.
– А дедушка где?
– С Мироном за сеном поехал, на Росань. Леся пироги поставила, скоро принесет.
Я пью молоко. Оно теплое и пахнет так знакомо….
– Игоря я уже напоила, побежал куда-то.
– Разве Игорь здесь?
– А где ж ему быть? Конечно, здесь.
Огонь в печи разгорается все ярче. Наверное, початки кукурузы в котле варятся.
– Ну, тогда я тут останусь, дедушку подожду. И по Игорю соскучилась.
– В другой раз, родная моя, в другой раз.
Бабушка улыбается, огонь в печи слепит глаза. А меня тянет куда-то. И кувшин опрокинулся, молоко заливает все вокруг…
– Рита, Рита!
Кто-то трясет меня за плечи. Конечно, Игорь. Но не тот Игорь…
– Тебе просто что-то приснилось, не надо плакать.
Разве я плачу? Да, раз щеки мокрые. Я так скучаю по ним, моим дорогим, уже умершим… Я была счастлива, когда они были живы, и мне очень их не хватает. Днем я боюсь о них даже думать, потому что тогда со мной случается то, что сейчас, после этого сна: я плачу и не могу остановиться. Тоска по тем, кто ушел, выскальзывает из того уголка памяти, где я прячу ее, наваливается на меня, и я тоскую – по их голосам, по тому счастливому ощущению, что они есть у меня и все хорошо. Ужасно несправедливо, когда уходят навсегда те, кто так нужен для счастья. И только во снах иногда все как прежде. Но я никак не могу там остаться…
– Рита, не плачь… не надо…
Игорь прижимает меня к себе, гладит по голове, как маленькую. Мне уютно с ним. Спокойно и уютно, словно он загородил меня своими плечами от всего мира, от всего того страшного, что уже случилось и что еще случится. Зло часто вырывается из тюрьмы, где ему вообще-то положено быть, и его очень сложно запихнуть обратно. А потому если некоторые вещи оставлять там, где они есть, они там все равно не остаются.
Телефон снова звенит в темноте. Я забыла его отключить, и он орет как ненормальный. Но я не стану откликаться. Плавали, знаем.
– Рита…
Игорь поднимает голову. Мы так и уснули рядом – устали страшно.
– Ты что, трубку брать не будешь?
– Нет. Чего ради? Отключи его, и все, спим дальше.
С сотовыми все стало намного проще, так что мне и дела нет, кто там звонит среди ночи.
– Отключил. Тебе воды принести?
– Принеси, если не лень.
Черт, надо было не включать телефон, и все. Удастся ли теперь уснуть…
– Держи.
Вода такая, как я люблю, – не холодная и не теплая.
– Спасибо. А ты куда?
– Пойду на диван. Мы тут уснули – устали.
– Спи уж тут. Чего тебе среди ночи с бельем затеваться?
– Рита, ты что, и правда, не понимаешь?
– Чего?
– Значит, не понимаешь… Что ж, многое проясняется.
– Ума не приложу, о чем ты бормочешь. Игорь, третий час, давай спать. Завтра надо…
– Рита, ты же взрослая женщина, нельзя быть такой наивной!
– Игорь, чего ты от меня хочешь-то среди ночи? Все, спать, утром поговорим.
Я поворачиваюсь на бок и натягиваю на себя одеяло. Зимние ночи такие длинные и холодные, и мое одеяло уютно укутывает меня… А вот не пойду никуда завтра! В смысле, на работу не пойду. И пусть Руслан хоть повесится. Разве что случится срочный клиент, уж ладно, иначе – нет.
Рука Игоря уверенно обнимает меня. Мне сонно и тепло, но он, видимо, считает, что недостаточно тепло.
– Что ты…
Он целует меня с такой страстью… Абсолютная неожиданность для меня. Ведь ничто вроде бы не предвещало беды. Мало ли что он Рустаму сказал? Так было надо, но тут… совсем другое.
Но, наверное, не слишком другое. У меня давно никого не было, но все равно это немного странный поворот дела, я ничего подобного не планировала. Но, как оказалось, Панков планировал. Так вот о чем он только что толковал! Честно говоря, я и представить себе не могла, что Игорь рассматривает меня в таком ракурсе.
– Рита…
Его руки такие требовательные и сильные… а мне в последнее время было так одиноко… и комната кружит вокруг нас, а тьма горячая и дрожащая…
– Игорь!
Он так самозабвенно занимался со мной любовью, что у меня не было времени подумать. Наверное, и хорошо, потому что в такие моменты мне думать вредно.
– Рита, это невероятно. Ты что-то сказала?
– Нет, все в порядке.
– Прости, что вот так набросился на тебя, но сдерживаться уже было выше моих сил. Неужели ты не видела ничего, не понимала? Только не говори, что нет.
– Нет. Даже не думала ни о чем таком.
– Я чувствую себя старым извращенцем.
– Чувствуй.
Мы тихо смеемся. Странно, а ведь после Игоря – того Игоря! – мне никогда ни с кем не было так спокойно, как сейчас. Ни Витька, ни Рустам, ни Лукаш, конечно же, – никто не вызывал у меня желания вот так полежать после секса и просто поболтать. И вот то ощущение вернулось. Странно.
– Пить хочешь?
– А там осталось?
Он подает мне чашку, но я в темноте проливаю воду на себя. Игорь припадает губами к моей груди, ловя капли, и мне приятно и немного щекотно.
– Не смотри на меня, я толстая…
– А мне нравятся женщины в теле, чтоб ты знала.
Словно и нет его работы, моих неприятностей, какого-то сумасшедшего, который преследует меня, убивая знакомых мне людей направо и налево…
– Когда мы поженимся, ты перестанешь носиться по городу в поисках приключений.
– Быстрый какой…
– А то! – Он прижимает меня к себе. – Конечно, ты станешь делать, что захочешь, но столько работать нужды не будет, сможешь больше времени бывать дома.
– Игорь!
– Что? Хочешь сказать, что не выйдешь за меня? Переспала со мной и пинка дашь?
– Ага, поматросила и бросила.
Мне смешно, но ему не до шуток. И я в какой-то момент понимаю, что мент сейчас всерьез делает мне предложение.
– У меня сын, – напоминаю ему.
– А я никогда о нем и не забывал. Я буду ему хорошим отцом. Захочешь – заведем общего ребенка, еще успеваем. Нет – значит нет.
– Фамилию я менять не буду.
– Почему?
– Не хочу, чтобы Вадик чувствовал себя как бы отрезанным от меня. Разве что и Вадику поменять. Но Лукаш не согласится.
– Понимаю. Ладно, мы это уладим. Так или иначе в загс сходим утром. Нечего тянуть.
– Игорь, но…
– Можем жить у меня. Дом на Правом берегу – хороший, все удобства, гараж…
– Нет. Вадику в школу с Правого берега ездить далеко, а школу ему менять не надо.
– Ладно, оставим вопрос пока открытым. Хотя ведь сможем возить Вадика, у меня тоже машина есть. Эту квартиру продавать не будем – Вадик вырастет, ему будет.
Черт, я все-таки думала, что Игорь шутит. Но не похоже.
– Ты что, серьезно все это говоришь?
Он включает ночник. Его удлиненные зеленые глаза сейчас совсем темные, красиво очерченные губы еще разгоряченные от наших поцелуев, и весь он большой и крепкий, и ужасно серьезный.
– Рита, я такими вещами шутить не привык.
– Ты сумасшедший.
– Был бы сумасшедшим, если б упустил тебя. Нам хорошо вместе, Рита, разве ты не чувствуешь? Можем говорить обо всем, смеяться, ссориться, молчать – что угодно, но вместе нам хорошо. Разве нет?
– Знакомы-то всего ничего.
– И что? У нас нет времени проверять чувства годами, будем корректировать прицельность по ходу стрельбы. В общем, так! Оставь эти глупости, нам не по двадцать лет, мы взрослые и понимаем, чего хотим. Кольца купим после загса. Подадим заявление и поедем выберем. Потом, если успеем, съездим ко мне, покажу тебе дом. Хочу, чтобы ты его посмотрела и как следует подумала, где будем жить. Заставлять тебя я не буду. У меня, конечно, нет такого шикарного ремонта, как здесь, в твоей квартире, но это, собственно, оттого, что он мне был не нужен.
– Ну прямо авантюра какая-то.
– А что ты теряешь?
– Ладно. Только чтоб потом не пожалел! Я ведь не леденец на палочке.
– Очень мягко сказано, солнышко.
Игорь снова обнимает меня, и я сама выскальзываю из своих рук, в которых все еще себя держала. Потому что очень давно мне не было так хорошо ни с одним мужчиной. Больше двадцати лет…
Ранний телефонный звонок может испортить настроение на весь день. Панков прижимает сотовый к уху, поднимается и выходит. Я слышу, как он что-то говорит собеседнику, но не прислушиваюсь – мне его полицейские дела сейчас неинтересны. А когда Игорь возвращается в спальню, укутываюсь в одеяло поплотнее, всем своим видом давая понять, что не собираюсь вылезать из кровати в такую рань.
Он целует меня и ощутимо встряхивает.
– Вставай, у нас мало времени, всего час.
– Для чего?
– Для того, чтобы собраться, подать заявление в загс и купить кольца. А потом мне пора на службу, так что ко мне в гости поедем вечером.
– Я вообще никуда не собиралась сегодня выходить. Там хо-о-о-о-лодно-о!
– Вставай, малыш. Кто рано встает…
– У того целый день болит голова.
Панков фыркает и идет в ванную. Черт подери, но не могу же я вот так, ни с того ни с сего, выйти замуж! Что я скажу родителям? И Вадику? Неделю знакомы… Ладно, время еще есть.
Я встаю. За окном мерзкий зимний день. Не знаю, что еще приготовил мне больной на голову сукин сын, устроивший мне все это, – но я достану его.
– Быстрее, малыш! Что ты там копаешься?
Я такие слова уже слышала. Когда-то давно. Но этот человек – не тот Игорь, хотя и похож на него. Ой, вот только сейчас я поняла, что похож. Наверное, таким бы стал тот Игорь, если бы дожил до его возраста. Но ему навсегда останется восемнадцать. А сейчас рядом со мной другой мужчина. Правда, ощущения такие же.
– Идем завтракать. Я яичницу пожарил, и салат со вчерашнего дня остался.
– Ты приучаешь меня завтракать?
– Кто-то же должен заботиться о тебе?
Мы молча завтракаем, но меня не оставляет мысль о фантастичности ситуации. Словно слышишь эхо, но не знаешь, откуда идет звук.
– Паспорт не забудь.
В загсе очередь, но Игорь, показав удостоверение, заходит в высокие двери, держа меня за руку, как козу на привязи.
– Заполняйте заявления. – Немолодая, слишком разрисованная тетка сует нам в руки бланки. – Паспорта, пожалуйста.
Игорь быстро пишет, я тоже вставляю в графы нужные слова. Этого просто не может быть!
– Когда вы хотите расписаться?
– Давайте через месяц, сейчас нужно уладить дела.
– Хорошо, записываю вас на 15 марта, на одиннадцать часов.
– Прекрасно. А то моя Рита не любит рано вставать.
Мы едем на площадь Маяковского, там несколько ювелирных магазинов.
– Выбирай.
А тот Игорь тогда так и не успел купить мне кольцо…
Я не знаю, что выбирать.
– Позвольте вам помочь.
Продавщица берет меня за руку, снимает мерку с пальца.
– Обручальное кольцо нужно выбирать гладкое, без камней или узоров. Примета такая. Тоненькое колечко вам не пойдет – у вас крупная рука, слишком широкое будет выглядеть вульгарно, у вас тонкие пальцы. Предлагаю посмотреть вот эти.
Да какая разница? Нет, просто невероятно, прямо театр абсурда! Но я отчего-то не протестую.
– По-моему, сидит идеально. Как вам?
И правда, похоже, что кольцо – то, что надо. В пару есть и мужское. На руке Игоря оно сидит, словно всегда там и было.
– Хорошая примета, два одинаковых кольца из одной партии. – Продавщица улыбается.
– Берем. – Панков идет в кассу. – Солнышко, тебе нравятся?
– Да.
Мы выходим из магазина. Я так ошарашена, что слов не хватает.
– Отвезу тебя домой.
– Но…
– Рита, тебе не надо шастать по улицам. Посиди сегодня дома, хорошо? Если что-нибудь понадобится, прошу: что бы ни случилось, кто бы ни позвонил, сразу сообщи мне. Потом уж звони Андрею, Надежде Гавриловне, зеленым человечкам, черту лысому, но сначала – мне. Договорились?
– Ладно.
– Рита, мне не до шуток, в этом деле уже четыре трупа.
– Три.
– Нет, почти четыре. Два часа назад совершено нападение на Владимира Торопова прямо в его квартире. Пока это квалифицируется как покушение на убийство, мужчина жив, но очень плох, врачи говорят, что, вполне может быть, умрет в течение ближайших суток.
– Что произошло?
– Ситуация похожа на убийство Борецкого и Абрамова. Но на шее Торопова был шарф, и нож скользнул, наверное. И вот какая штука. Если убийство Борецкого сложно повесить на тебя, убийство Абрамова и Литовченко невозможно повесить на тебя, то убийство Торопова по всему – твоих рук дело. Свидетели видели женщину, совершившую нападение, и уже опознали ее. Указали на твою фотографию. То есть, выходит, на жизнь Торопова покусилась ты.
– Я?!
– Именно. Но дело в том, что в то время, когда было совершено нападение, ты спала со мной. И не просто спала, а… активно сотрудничала со следствием, скажем так. О чем я уже поставил в известность прокуратуру и свое начальство.
– Ты им сказал, что мы провели ночь вместе?!
– Да. Но этот момент не должен беспокоить тебя. Конечно, твоя репутация в полицейских кругах окончательно погибла, поэтому я, как честный человек, женюсь на тебе.
