Глава 22
Квартира встречает меня гулкой пустотой.
Интересно, кому помешал Торопов? И каким образом там оказалась тетка, в которой опознали меня? Бред собачий.
Хорошо, что я сейчас осталась одна, а то все последние дни мне не удавалось спокойно подумать и разобраться с некоторыми вещами. Надо просмотреть блокнот и Витькины записи, а также прослушать диктофонную запись. Не зря же их прятала покойная Литовченко, что-то там есть. Если, конечно, не сам убийца подбросил эти вещи, чтобы нашла полиция. Или мы с Игорем.
Мне немного странно держать в руках коричневый блокнот покойного Матвеева. Он долго валялся в ящике моего стола, и сейчас мне кажется, что никуда и не девался. Но это не так – больше года записная книжка диверсанта была у Борецкого, и тот сумел ее прочитать. Листаю страницы, густо заполненные уверенной рукой. Записи велись карандашом – человек, видимо, опасался, что чернила, намокнув, сделают текст нечитаемым. Как Витька разобрался в нем? Далеко ведь не все понятно. Записи короткие и деловитые:
«23 июля 1943 г. – зем. раб. 348 чел. пл. (12 м., 230 р.)
29 августа 1943 г. – бетон. 150 чел. пл. 42 з. (р.)
13 октября 1944 г. – бетон. 2 ур. пл.? запрос Шварцкопфу.
Ост. пл. р.»
И дальше в том же духе. Что здесь интересного? Ладно, перейдем к Витькиному блокнотику. Открываю его и листаю. Борецкий расшифровал записи Матвеева по страницам. Вот молодец, все понял! Ну да, Витька никогда не был дураком, хотя временами и строил из себя глупенького богемного мальчика – но только тогда, когда ему это зачем-то было нужно.
Итак, что мы имеем?
«23 июля 1943 года, земляные работы, 348 человек пленных (12 умерли, 230 расстреляны).
29 августа 1943 года, бетон, 150 человек пленных, 42 заключенных (расстреляны).
13 октября 1944 года, бетон, второй уровень, пленных не подвезли, послать запрос в ведомство Шварцкопфа.
Оставшиеся пленные расстреляны».
Я молча смотрю на страницу. Как там сказал Витька? Человек методичный и абсолютно безжалостный? Таким он и был, Матвеев, и я рада, что его нет на свете.
Далее идут подобные же записи о количестве рабочей силы, тщательно указано, откуда прибыли, на какие работы, смертность и количество расстрелянных. Их так много, тех, которые расстреляны, что у меня в голове не укладывается. Да, собственными глазами видела кучу тел, но… но потом просто старалась о них не думать. И мне удалось. И вот этотблокнот просто валялся в моем столе столько лет?!
Витькины записи простые и логичные. Не знаю, как он додумался до всего, расшифровав колонки цифр и букв. Матвеев описывал глубину и длину коридоров, коды переходов, замков охраны. Цифр много, и понятно, почему подручный коменданта Венца их записал – запомнить столько никто не в состоянии. То, что мы с Игорем видели, – вход в огромный подземный город с коридорами, отсеками, переходами, залами, лифтами, системой вентиляции. Грандиозное строительство осуществили так, чтобы и памяти о нем не осталось: взводы охраны были постоянными, а рабочая сила пускалась в расход сразу после выполнения задания на определенном участке, и новые работники знали только ту часть подземелья, где трудились. На случай, если кто-то из них все-таки выживет. И я думаю сейчас о том, что, по-моему, смерть Матвеева была слишком легкой.
Единственное, чего нет в блокноте, это указания на место, где находится бункер, и получается, что все записи не имеют значения. Зачем нужен ключ, если неизвестно, где замок? Но Матвееву такое указание не было нужно, он его знал. Что ж, и я тоже знаю, но надеюсь, это знание умрет вместе со мной.
Запись на кассете не очень хорошего качества, но расслышать можно.
«– Она скажет, если знает.
– Не скажет. Страшно упрямая баба.
– Так заставь! У нее есть ребенок, родители, брат, племянник. Убей одного из родителей, чтобы она прониклась. Детей пока не трогай, мы же не звери.
– Вы же знаете, как сейчас сложно. Скоро выборы, а у нее много знакомых среди журналистов… В старые времена забрали бы ее и расспросили, а теперь нет. Да и допрашивать ее опасно, загнется, и все. А по-тихому надавить не выйдет, не тот человек.
– Так пообещаем ей долю. Убрать всегда успеем.
– Думаю, все равно не скажет. Если ей известно, а она не воспользовалась своим знанием, значит, доля ее не интересует. Место знали двое, один умер, она осталась одна. Я много лет искал ее.
– Нужно поставить ее в такое положение, чтобы сказала добровольно.
– Разве что запихнуть ее в тюрьму, а потом вытащить в обмен на информацию?
– Делай что хочешь, но так, чтобы не поднялся крик. Если она пронюхает, откуда ветер дует, поведет себя непредсказуемо. Используй ее старые связи, но так, чтобы люди не знали, что ты их используешь. Мне тебя учить?
– Нет, конечно, но такая работа потребует времени. Лучше бы…
– Не лучше, дольше ждали. Но если ты решишь своими методами разговорить ее, она может загнуться. Я выяснил, врачи говорят – у нее сердце слабое. Мне она нужна живой и при памяти. Изучи все, что можно, о ней и используй.
– Я и сам уже думал…»
Вот и все. Один голос я узнала точно – потому что иногда смотрю телевизор, а заместитель губернатора Мальцев любит светиться на экране. Другой голос, глухой и тихий, тоже кажется мне знакомым, я определенно слышала его раньше. Вот только где?
Интересно, кто и как записал этот разговор? И откуда копия записи у Литовченко? Хотя сумка, где я нашла кассету, Литовченко не принадлежала, значит, ее оставил тот, кто убил Нину. Зачем? Не знаю.
Мне надо все выяснить. Но те, кто мог бы мне помочь, мертвы – Витька Борецкий, офис-менеджер Сашка, Нина Литовченко. Торопов тоже почти мертв. Хотя, думаю, Сашку убили, потому что просто возникла необходимость в трупе, а знал он, скорее всего, совсем немного. Ровно столько, чтобы помочь Литовченко выдать себя за клиентку. А может, начал задавать неудобные вопросы – после того как в продаваемой квартире обнаружился труп Витьки.
Все мертвые. Все, кто что-то знал. Кроме одного человека – жены заместителя губернатора.
Конечно, фигура заметная. Но это и хорошо – по крайней мере, ее всегда можно найти, эту фигуру. Для кого-то Виктория, вероятно, и большая шишка, а для меня – злобная маленькая вошь. Такой родилась, такой и сдохнет. Люди не меняются. Что родилось, то и выросло. Да, она окрутила Мальцева, но это не делает ее неуязвимой.
Игорь, естественно, будет в бешенстве. Но что с того? Передумает на мне жениться? Да боже ж мой, неужели я хотя бы на минуту подумала, что все это всерьез? Правда, вот кольца… Блестящие, новенькие кольца. И я подписала заявление в загсе. Сумасшествие! Я не могу выйти замуж. Тем более вот так, после нескольких дней знакомства.
Где можно найти Витку? В каком-нибудь салоне, тренажерном зале, в бутике, наверное. Или в каком-то ресторане – она еще маленькой, случалось, выпивала. Мать ее, тетка Ольга, пила, а тут как раз тот случай, когда кокос упал совсем рядом с пальмой. И я должна добраться до этого кокоса и как следует расспросить.
Что ж, теперь понимаю, почему случилось все то, что случилось. Но не знаю, кто еще в игре, как не знала и в тот день, когда убили моего Игоря. Как и тогда, я оказалась в центре сложной интриги, но теперь меня некому прикрыть. Тогда Игорек встал между мной и убийцами. А теперь кто на такое пойдет? Никто. Ничего, я уже взрослая девочка.
Сукин сын хочет найти клад? Он сам не знает, что ищет! А я знаю. Только больше не хочу всего этого. Там ведь, в бункере, не только клад. Там еще что-то есть. Оно живет в тумане, шагая тихонько за тобой, осторожно стучит в окно, смотрит в спину. Но его словно бы и нет. Оно перестало преследовать меня, когда я потеряла Игоря, потому что с его смертью я тоже исчезла, практически умерла, а довершил дело Валька. Но всякий раз, когда я вспоминаю ту давнюю историю, злой толстый черт подбрасывает вязанку самого сухого хвороста под котлы всем причастным – всем, кто виновен в нашей с Игорем смерти.
Нужно позвонить Андрею, вот он точно сможет мне помочь. Кум знает всех в городе, и кто-то из этих всех знает, где мне найти Витку.
– Рита, я сейчас приеду к тебе.
Андрей и слова не дает мне сказать. Может, и правильно, кто знает, кто греет уши на моих телефонах.
– Привези чего-нибудь к чаю.
– Хорошо.
Нам же надо хоть чаю попить, а то ведь у меня нет почти ничего.
– Быстро ты обернулся.
– Некогда сопли жевать. – Андрей бросает дубленку в кресло. – Жрать хочу – умру сейчас!
– Есть картошка, будешь?
– Спрашиваешь! Давай.
Пока Андрюша голоден, говорить с ним бесполезно. И жестоко. Пускай поест картошки с селедочным салатом, выпьет чаю, а тогда уж…
– Уф-ф-ф-ф, уважила умирающего. – Андрей сыто щурится, улегшись на тахте в кабинете. – Я отдохну маленько, а ты давай рассказывай.
Так, а что, собственно, рассказывать? Все плохо. Да и долгое получится повествование. Но делать нечего.
– Если я правильно понял, то последний человек, известный тебе как участник сговора, – Виктория Мальцева, жена заместителя губернатора, сестра покойного Тернового?
– Ага.
– И ты собираешься похитить ее и допросить.
– Да. Полиция не станет этого делать, сам понимаешь.
– И тебе нужно, чтобы я выяснил, где ты можешь ее найти.
– Именно.
– Рита, ты спятила!
– Андрюша, я…
– Рита, ты понимаешь, что сейчас собираешься сотворить? Похитить жену чиновника высокого ранга. Да еще допросить! А потом…
Я молча смотрю на кума, и тот умолкает. Он умный, мой кум Андрей, все понимает правильно. Конечно же, я не оставлю Витку в живых.
– Рита, я не позволю тебе совершить такое!
– Ладно. Я не в претензии. Извини, что побеспокоила.
Наткин муж встает, снова садится, отворачивается к окну.
– Ты все равно сделаешь по-своему, помогу я тебе или нет.
– Не понимаю, о чем ты толкуешь.
– Не смей закрываться от меня! Рита, неужели ты не понимаешь, что тебя словно подводят к этому решению? Слишком очевидна связь: Литовченко, убийства, и все сходится на Мальцевой. За тобой могут следить и возьмут со свежим трупом на руках. А потом предложат отдать то, что, по итогу, и собирались от тебя получить. И теперь подумай, сколько ты после этого проживешь? Совершенные уже преступления – дело рук дилетанта, но режиссура значительно глубже. Дело-то с двойным дном, неужели сама не видишь?
– Думала, меня хотели просто подставить теми убийствами.
– Хотели. И, возможно, удалось бы, если бы не цепочка случайностей. Но я думаю, кукловод не делал на это основную ставку. Он убрал всех исполнителей, кроме одного, кроме Виктории Мальцевой, чтобы тебе не осталось ничего иного, кроме как достать ее. Интригу затеял кто-то очень умный. И он ждет твоего шага, на него и делает главную ставку, просчитав тебя. Нельзя быть такой предсказуемой, Рита.
Высказанная кумом мысль кажется мне разумной. Да, слишком все на поверхности. Как там было в разговоре на кассете – используй ее прошлые связи? А мои прошлые связи – это Витька, Рустам, Литовченко и Мальцева, она же Терновая. Я так понимаю, заместитель губернатора решил убить двух зайцев: подставить меня и заодно избавиться от супруги, которая, наверное, уже надоела ему своими истериками. Насчет второго в другой ситуации я бы его не осудила, но не сейчас. Что он получит от смерти Витки? Свободу, конечно, и ореол мученика. А скоро выборы, Мальцев баллотируется в мэры. Довести меня до ручки, дать понять, кто и за что все это мне организовал, а потом убрать всех, кроме единственного свидетеля, – идея неплохая. Он хочет убрать Витку моими руками, а потом сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться. Да, я отдала бы ему бункер в обмен на свободу. Я себя знаю, отдала бы. Только действительно, сколько бы прожила после этого? Немного.
И откуда-то он знал, что я убью мерзавку Викторию. А я бы убила, конечно.
– Рита, не спи! – Андрей дергает меня за руку. – Давай думать. Что мы можем сделать в данной ситуации? Что им от тебя нужно?
– Тебе об этом лучше не знать.
– Ты уверена?
– Просто поверь мне. Дело очень давнее и очень опасное. Кстати! Я говорила тебе, что выхожу замуж?
– За кого?
– За Игоря. Мы сегодня заявление в загс подали.
– Ничего себе новость!
Андрей подскочил как ошпаренный и закружил по комнате.
– Рита, ты пошутила?
– Нет. Смотри, вот обручальные кольца.
Андрей недоверчиво взвешивает на ладони два золотых ободка, потом поднимает на меня удивленный взгляд.
– Ты всегда была сумасшедшей, но такого я не ожидал. И тем не менее рад. Теперь хоть муж за тобой присмотрит. Лично я считаю, что Игорь – мужик стоящий.
– Ты серьезно?
– Абсолютно. Нормальный мужик, хоть и мент. И пусть это будет самым большим его недостатком. А другой с тобой не выдержит, другого ты сожрешь с потрохами. Так что – поздравляю! Ты сама себе этим окажешь огромную услугу, хотя, уверен, еще не поняла, как удачно все получилось.
– Но я, собственно…
– Обдумываешь, как дать задний ход? Рита, не надо. Тебе нужен рядом мужик, который станет о тебе заботиться и будет снисходительным к твоим недостаткам и социопатическим наклонностям. Игорь именно такой и есть.
– Ты и правда так считаешь?
– Безусловно. Рита, ты близкий мне человек, я не стал бы лгать тебе из вежливости.
– Никто еще не знает, только тебе сказала.
– Я ценю, правда. И в самом деле очень рад за тебя. За вас обоих рад. Игорь получит отличную жену, рутина ему не грозит. Хотя, конечно, и авантюра – пожениться после недельного знакомства. Но так похоже на тебя.
Телефон звонит громко и не вовремя. Я же его вроде отключала? Наверное, Игорь утром куда-то звонил.
– Рита, это Людмила Макаровна.
Витькина мать. Что ей нужно от меня? Я не способна ее утешить.
– Да, слушаю вас.
– Рита, ты не могла бы ко мне приехать?
– Ну…
– Пожалуйста, дело очень важное.
– Хорошо.
Андрей уже одевается.
– Интересно послушать, чего она хочет сказать.
– А ты не занят?
– Нет, отменил свои дела, так что поехали.
Витькины родители до сих пор живут в том же микрорайоне. Небольшой домик на Фильтровой, построенный еще в шестидесятые, стоит отремонтированный и аккуратный, кованый забор стоит кучу денег, но меня это уже не удивляет.
– Рита, ты…
Женщина осунулась, постарела, глаза погасли.
– Мой друг Андрей Коломийцев, адвокат, – представляю я спутника. – Людмила Макаровна, ужасно сочувствую вашему горю, все это так страшно.
Дом отремонтирован не только снаружи, но и внутри. Я была здесь давно, и с тех пор все изменилось: из полуразрушенного курятника Витька создал нечто очень приличное. Новая столярка, паркет, стильная мебель, ковры на полу, мягкое освещение. Дорогая бытовая техника, кухня блестит поверхностями. И никаких следов Борецкого-старшего на диване.
– А где ваш муж?
– Я его выгнала еще два года назад. – Людмила Макаровна жестом приглашает гостей сесть. – Витя так заботился о нас, ремонт вон какой сделал, мебель купил, агрегаты всякие, а этот лежал на диване и постоянно ныл – он, видите ли, сына вырастил, а тот вместо того, чтобы найти нормальную работу, на гитаре бренчит. Котлеты топчет, мясо на Витины деньги купленное лопает, а все недоволен. Ну, я терпеть больше не стала, развелась и выбросила его за порог. По документам-то дом только мой, от родителей достался, так что ушел, и где приземлился, не знаю. А Витя часто приезжал…
Женщина сжимает губы, чтобы не заплакать, а я вижу на полках Витькины фотографии: вот совсем младенец, малыш, уже стоящий на ножках, или в трогательном костюме зайчика на елке в детском саду. А тут уже взрослый – высокий, мускулистый и красавец, что глаз не оторвать. Жаль и Витьку, тот не заслужил ужасной смерти, и Людмилу Макаровну – единственный сын был, да какой! Черт подери, мне вообще жаль, что все это случилось.
– Людмила Макаровна, я могу чем-то вам помочь?
– Извини, Рита, что сорвала тебя с места, и ты вынуждена была ехать ко мне…
– Да ладно, ерунда. Если я могу что-то для вас сделать, то…
– Я всегда надеялась, что вы с Витей будете вместе. Ты была лучшей из всех его девушек. Если бы сын был с тобой, ты не позволила бы ему попасть в беду, но…
– Людмила Макаровна, у нас ни о чем таком даже речи не шло.
– Я знаю, знаю. Витя был большим ребенком, а тебе нужен уют. Он был таким ветреным. И вдруг стал зарабатывать большие деньги. Не говорил, где и как, но нервы у него совсем расшатались, даже не мог оставаться один. Потом начал встречаться с одной девушкой, Юлей. Та работала секретаршей в приемной губернатора, а когда забеременела, ее сразу уволили. Витя жил с ней в своей квартире, после они переехали сюда, ко мне. Сын не объяснил почему, а я не спрашивала, просто была очень рада. А через месяц его не стало. Теперь мы с Юлей остались одни. Мой внук должен родиться через полтора месяца, и я…
– Внук? Значит, появится малыш, сын Виктора?
– Да. – Людмила Макаровна поднимает на меня глаза. – Это единственная причина, по которой я до сих пор живу на свете. Родится ребенок моего сына, значит, мне есть для кого жить. Ты знаешь, когда Витя сказал, что Юля беременна, я так обрадовалась! Просила его расписаться с ней, но он отчего-то не хотел. Сказал: я должен кое-что сделать, и мне нужна Рита. Понимаешь? Постоянно твердил, что ты нужна ему.
Нет, Витька говорил не в том смысле. Я была ему нужна, чтобы найти клад. Но сказать это матери прямо не мог. И вообще сказать ей такое невозможно. Хотите – говорите сами, я – пас.
– Людмила Макаровна, я не…
– Знаю, что ты не хотела снова начинать с ним отношения, и ни в чем тебя не обвиняю. Сейчас Юля попросила, чтобы я тебя позвала. Но если не захочешь с ней говорить, я пойму.
– Какая сложная церемония… Почему я могу не захотеть? У нас с Виктором давно уже не было никаких отношений, и виделись мы крайне редко. Вы что, думаете, я…
– Нет, конечно, нет! – Людмила Макаровна сжимает руки. – Рита, мой сын был сложным мальчиком, да, однако любил тебя.
Ну, утверждение спорное, но пусть будет.
– Я могу позвать Юлю?
– Конечно. Вы могли сразу предложить ей присоединиться к нам.
Я видела девушку на похоронах – бледную до синевы, с почерневшими искусанными губами и кричащими от боли глазами. Тогда не заметила, что та беременна, потому что видела только лицо в толпе, но сейчас не заметить ее положение было невозможно. Как и то, что Юля на грани нервного срыва.
– Витя хотел бы, чтоб я вам рассказала… – начинает она.
Мы смотрим друг на друга, и я думаю, что в дальнейшем мы поладим. Прекрасно понимаю, чтобудущая мать сейчас чувствует – в ее жизни погас свет. Так всегда бывает, когда теряешь того, кого ты любил и кто был смыслом твоей жизни. Но Юля-то хоть своего любимого похоронила и оплакала, а мне и этого не довелось.
– Что именно ты хотела мне рассказать?
– Обо всем… О той женщине, о Нине. Витя говорил, что она шпионит за ним, чтобы узнать, где находится какое-то место. Только он и сам не знал. Но все говорил о каком-то месте, я не знаю, о каком. Сейчас вам просто передаю то, что слышала… Витя все не мог избавиться от той женщины, уверял, что, пока считают, будто он знает место, его не тронут, потому и расшифровывал записи из книжечки. Но там не было и намека на то, где находится то место… Витя был в отчаянии, я не могла его успокоить. Знаете, ему снились какие-то люди, он слышал стук в окна, а потом и я его слышала. Только когда мы переехали сюда, это прекратилось.
– Рита, ты что-то понимаешь? – Людмила Макаровна обнимает девушку. – Юля, Юленька, успокойся!
– Витя хотел бы, чтобы я сказала все, сам-то не успел.
– Да, я поняла. Юля, из-за кого еще волновался Виктор?
– Из-за Мальцева. Я была секретаршей у его помощника Глушкова. И еще из-за той женщины, Нины. Витя говорил, что она вас так ненавидит, что если бы могла, то убила бы. Но не могла, Мальцев запретил. Витя все читал записную книжку, искал хотя бы намек на то, где именно находится… Не помню, что. Но там не было того, что было нужно. И он тоже стал не нужен, и его убили. Теперь вот и Рустам куда-то пропал. Я звонила ему, а его нигде нет. Поэтому я должна была повидать вас и все рассказать – для Вити.
– Вам нужно отдохнуть. – Андрей нащупывает пульс на руке Юли. – Рита, ее нужно немедленно в больницу.
– Что случилось? – Людмила Макаровна испуганно и беспомощно поднимает руки.
– Вашу невестку необходимо сейчас же отвезти в больницу. Пульс посчитайте! Сейчас все организуем… Деньги у вас есть?
– Да, есть. Витя открыл счет на мое имя и все деньги держал там. Но как же…
– Скоро придет врач. Неужели вы не заметили, в каком состоянии девушка?
– Господи, нет! Я… Все вроде бы хорошо было, Юля не жаловалась…
– Лучше давайте соберем ей вещи для больницы.
Вся эта возня проходит мимо меня. Значит, мои преследователи думали, что я сказала Витьке, где находится бункер. А тот надеялся, что указание на место есть в блокноте. И все ошиблись.
Была, конечно, еще и карта. Та, с точкой без надписи, что отдал мне дед Мирон. Но она лежит в телеховском доме, надежно спрятанная. Я сразу тогда подумала, что опасно держать ее при себе. Да мне карта вовсе и не нужна была, от околицы деревни я с завязанными глазами к бункеру дойду. Даже по гати через трясину до самых Темных Озер доберусь.
Так, так… Значит, когда эти гады поняли, что Витька ничего толком не знает, они его убрали. Сделали из него реквизит для спектакля, устроенного, чтобы подставить меня.
– Юля, а где сейчас та записная книжка?
– Была в моей сумке, Витя засунул под подкладку. Но на похоронах сумку украли.
– Коричневая такая, на длинной ручке?
– Да. А откуда вы знаете?
– И косметичка в ней была, тоже коричневая, с пряжечкой?
– Да…
– А откуда у тебя диктофонная кассета?
– Кассета?
Удивление ее столь естественно, что детектор лжи не нужен.
– Юля, расскажи, как пропала сумка.
– Какой-то человек помогал мне сесть в автобус… а потом я обнаружила, что ее нет. Но там ничего ценного не было, только тот старый блокнот и Витины записи, вложенные в него.
Ну точно, тот, кто убрал Литовченко, специально подбросил сумку – чтобы я нашла ее. У меня есть неизвестный союзник? Любопытно…
– Рита, поехали, – окликает меня, выводя из задумчивости, Андрей.
Мы едем домой, и мой спутник упрямо молчит. Интересно, он-то о чем размышляет? Я лично много о чем думаю, и мыслей столько, что мне боязно тряхнуть головой – вдруг они выскочат через уши.
– Рита, мне кажется, у тебя большие неприятности.
– Ты только сейчас заметил?
Конечно, неприятности. Потому что Игорь дома, что-то готовит на кухне. И, наверное, очень сердит, ведь не застал меня в квартире, где велел сидеть безвылазно. А сейчас у него появится причина сердиться еще больше.
– Привет. – Андрей пожимает менту руку. – Быстрый ты парень, как я погляжу! В два счета уговорил мою куму!
– Уговорил – не то слово.
Мужчины переглядываются как-то очень по-свойски и смеются. Мне это не нравится.
– Чего вы ржете? Что такого смешного?
– Да мы так, о своем. – Андрей глядит на часы. – Все, ребята, вечером придем к вам с Наткой, обмоем помолвку. А сейчас мне пора в суд.
И ушел, оставив меня наедине со следователем.
– Вот, решил суп сварить. – Игорь на удивление сдержан. – Где вы были?
– У Людмилы Макаровны, Витькиной матери. Я вообще-то обещала к ней заехать, а тут она позвонила, вот Андрей меня и отвез. Лучше бы не ездила. Помнишь девушку на похоронах? Бледная такая, все губы кусала.
– Да.
– Витька жил с ней в последний год. Она от него беременна, рожать через месяц. Теперь живет у Людмилы Макаровны. Короче, ситуация тяжелая.
– Виктор, похоже, был вполне хорошим парнем. Мать жаль…
А мне надоело, что моего ребенка нет дома. Карантин продлили, грипп все еще косит детвору. Я понимаю, что и Вадику лучше с бабушкой, чем здесь, где я боялась бы за него, но… Да и наше дело, похоже, затягивается.
– Рита, ты понимаешь, что тебе таки придется мне все рассказать? – Игорь смотрит мне в глаза. – Иначе мы не распутаем историю.
– Что – все?
– Все, значит, все. И сначала я хочу знать, куда двадцать два года назад исчез Игорь Дановский.
Мне тоже хотелось бы это знать. Куда исчезает человек, когда тело умирает? Я не знаю.