18

Припарковавшись недалеко от больничного корпуса, Андрей достал телефон и набрал номер старшего группы охраны. Не получив ответа, он нахмурился и посмотрел на Павла.

– Что-то происходит.

Они вышли из машины и двинулись в сторону больничного корпуса, где должна была быть рассредоточена группа из четырёх охранников. Густой кустарник, разросшийся вокруг здания, подступал к самым стенам, его не убирали, потому что на это, видимо, не было денег, и именно там Андрей оставил охрану, которая наблюдала за палатой незнакомки.

Сейчас охранников не было. Андрей снова набрал номер старшего, но ответа не получил.

– Смотри.

Метров за двести от приёмного покоя, за кустами сирени, стоял синий седан, точно такой же, как тот, что преследовал на Острове Лену и Андрея. Какой-то мужчина вывел из дверей приёмного покоя девушку, одетую в серый больничный халат, она шла с ним абсолютно безучастно, как заводная кукла.

– Хотел бы я знать, где наша охрана.

Зазвонил сотовый, и Андрей, выругавшись, взял трубку.

– Где вы, чёрт вас подери?!

– Андрей Васильевич, ты же сам позвонил и велел сворачивать пост. – Старший группы был явно обескуражен. – Полчаса назад мы выдвинулись на базу.

– Я? Велел сворачиваться?

– Ну да. Что я, твоего голоса не знаю?

– С какого номера я звонил?

– Так номер был скрыт. Но ты спросил, всё ли тихо, и велел снять пост. А что, я неправильно понял?

– Ничего, всё правильно.

Андрей с Павлом переглянулись: старый трюк – узнать номер охранников через базу оператора, вычислить старшего группы и позвонить, используя голосовую программу. Конечно, это оборудование не продаётся в любом магазине, но у кого-то оно есть. И позвонили для того, чтобы спокойно умыкнуть из больницы беспамятную Джамилю.

– Парня узнаёшь? – Андрей сделал несколько снимков. – Вроде бы его личность мне смутно знакома… не помню, где его видел…

– Да в нашей Конторе ты его видел. – Павел даже крякнул от раздражения. – В списках лиц, чьё устранение желательно. Борис Строганов, бывший мой коллега, умелец задавать вопросы. Уволен с позором, за связь с преступными группировками – использовал свои умения для них. Убрать его не успели, ушёл, отправив на тот свет шестерых оперативников, с тех пор в розыске. Инструкция – убивать его сразу, не пытаться взять живым. А мне этот парень нужен именно живым, понимаешь? Если кто и мог меня обработать так, как это было сделано, то только он. И с адвокатом он управился – быстро, грязно и эффективно. Видишь, как девица покорно шагает? Вколол ей то, что я вколол Герасимовой, действие препарата продлится по такой жаре где-то полчаса, но в эти полчаса ты ей скомандуй шагнуть в огонь, и она шагнёт. Вот чёрт, взять его сейчас – значит устроить перестрелку у больницы, а этот гад с нарезки слетает очень легко.

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда, откуда и ты. Мне регулярно присылают фотографии вместе с досье. – Павел хмыкнул. – Как и всем бывшим сотрудникам. Мы ведь в запасе, из Конторы никто навсегда не уходит, ты же сам знаешь. Но в отличие от тебя я эти досье внимательно изучаю, а ты – нет, ты на Контору обижен. Но лицо этого деятеля и в твоей памяти зацепилось.

У машины девушка остановилась – видимо, босой ногой наступила на что-то острое. Болевые ощущения ослабляют действие препарата, Павел это отлично знал. Строганов что-то сказал ей и дёрнул за руку, она послушно сделала шаг, и тут оказалось, что идти ей некуда. Посреди лба у Строганова вдруг откуда-то взялась тёмная дыра, и он мягко осел на гравий. Девушка остановилась, глядя прямо перед собой. Павел, не долго думая, ринулся к ней.

– Пашка!

Андрей огляделся – стрелка нигде не было, да он знал, что никого не увидит, это было просто инстинктивное движение, он сам на себя разозлился за это, надо же, словно новичок, инстинктивное, блин, движение! Если бы стрелок был рядом, то тело Строганова отбросило бы на пару шагов, а так он просто сложился, как марионетка, которой обрезали нитки. Похоже, стрелок далеко – может, метров за триста отсюда, а это значит, что и он сам, и девушка, и Павел запросто могут стать следующей мишенью.

Павел тем временем взял Джамилю за руку. То, что он с ней находится на линии огня, он знал отлично. Но и оставить ничего не осознающую девушку он тоже не мог.

В кармане ожил сотовый, и Олешко машинально взял трубку.

– Не дёргайся. – Знакомый голос звучал насмешливо. – Забирай девку и уезжай, вечером увидимся в каменной беседке. Я знаю, что этот гад был тебе нужен живым, но поверь мне на слово: мёртвый он гораздо полезнее.

Павел и сам это понимал. Строганов был одной из легенд Конторы, мэтр и художник. И когда оказалось, что он работает не на ту сторону, это стало для многих неприятным открытием. А уж когда он принялся убивать вчерашних коллег, выглядело это так, словно он показывал Конторе «фак» – мол, никто из вас меня не достанет.

И он был прав, достал его не их, конторский, а Пупсик. Что тоже неплохо, кстати. Вряд ли он станет афишировать свою причастность к данному деянию – что касается публичного признания заслуг, то здесь Пупсик отличается скромностью.

– Хорошо, до вечера.

Павел кивнул Андрею, и вместе они обыскали труп. Густые кусты сирени укрыли их от любопытных взглядов, но они всё равно торопились – не ровен час, на дороге появится другая машина. Найдя ключ, они открыли багажник и запихнули труп туда. В карманах ничего, кроме ключей и денег, не оказалось, даже телефон остался в машине, и это был самый простой мобильник, без следящего устройства.

– Ишь ты, подстраховался. – Андрей закрыл машину и выбросил ключ в заросли. – Только на всякого хитреца довольно простоты, а проще пули ничего на свете нет. Ты уж, Паша, мог бы мне сказать. Раз мы в одной лодке.

Павел подтолкнул безвольно стоящую девушку в сторону их машины:

– Идём, Джамиля. Купим тебе одежды какой-нибудь.

Усадив её на заднее сиденье, Павел посмотрел на Андрея.

– Ничего не спрашивай. Поехали на Сталеваров, там магазин женской одежды, надо её одеть.

Андрей хмыкнул и развернул машину, девушка безучастно таращилась в пространство.

– Это же он, гад, охрану нашу отозвал. – Андрей прокручивал в голове все промахи и сердился. – Но кто же знал…

– Сто раз говорил – давай пароли раздадим, а ты – детский сад, детский сад! А на такой вот случай пароль бы очень сгодился.

– Паш, не морочь мне голову. Работу над ошибками сделаем потом, успеется. Ты лучше скажи, что значит – ничего не спрашивай? Нет, приятель, не надо сейчас секретов. Не в той мы с тобой ситуации. Кто снял Строганова?

– Есть один парень, я с ним несколько лет назад по одному делу пересёкся. – Павел осторожно подбирал слова. – Из свободных охотников. Здесь у них гнездо, так сказать, в баре «Козырная семёрка» сидит координатор и принимает заказы.

– На что?

– На всякое. – Павел вздохнул. – Андрей, ты же сам понимаешь. Эта братия… вечная. Но конкретно этот – мой друг, как бы странно это ни звучало. И он меня страхует – как сам это понимает.

– Он хоть знает, кого убил?

– Думаю, лишь отчасти, и ему это неинтересно. Он счёл его угрозой, от существования которой больше вреда, чем пользы. Я же его не контролирую, он действует сам. Но знаешь, я привык доверять его суждениям. И он прав, говоря, что мёртвый палач лучше живого. А нам останется Густав, он в этом тандеме главный, потому что внешность Строганова описала мне Герасимова в порыве откровенности, а Густава даже она никогда не видела. Останови здесь, я зайду в магазин и куплю девчонке шмоток. – Павел открыл заднюю дверцу, распахнул халат на девице и прикинул размеры, потом осмотрел её ступни. – Сидите здесь, я мигом.

– Куда ты торопишься?

– Действие препарата скоро прекратится, а её ещё одеть надо, и лучше бы это сделать, пока она ничего не соображает, а то ведь визга не оберёмся.

– Тоже верно.

Павел исчез в магазине и через десять минут появился, увешанный пакетами.

– Ты что, приданое ей купил?

– Андрюха, ей же и потом во что-то переодеться надо будет. Она же девушка.

Он бросил на заднее сиденье комплект белья, джинсы и топ и велел:

– Одевайся.

Туда же полетели летние туфли-балетки.

– Надеюсь, с размером ноги я угадал.

Угадал он и с остальными размерами, и Джамиля, одетая во всё новое, словно уснула.

– Скоро к ней вернётся способность соображать. – Павел достал из пакета бутылку с водой. – Пить ей будет хотеться зверски. Андрюха, не дуйся. Появление Строганова было для меня такой же неожиданностью, как и для тебя.

– Ладно, проехали. – Андрей фыркнул. – Как мы теперь будем искать Густава? Ведь в той адвокатской конторе их было двое, и это явно не Герасимова или Данилов, это Строганов занимался адвокатом, а Густав стоял на стрёме, он и девчонку-секретаршу порешил, потому что Строганов бы не допустил такой оплошности, как скользнувший по бусинам нож.

– Густав понятия не имеет, что его напарник уже в аду анкеты заполняет. И это отлично. – Павел прокрутил в голове всю имеющуюся информацию и довольно крякнул. – Не знает и рассчитывает, что напарник его прикроет, а без него он будет не такой борзый. Ты понимаешь, как это работает? Организация международная, но сеть в каждой стране курируют считаные люди. Не такое это дело, чтобы многим знать. Конечно, в стране есть ещё кто-то, но эти двое наладили свою сеть осведомителей, боевиков и перевозчиков и завязали её на себя. Они ж конторские оба, не доверяют никому, и все детали знали только они двое. Осведомителей мы выявим, не всех, конечно, но всё же. Они знают Герасимову и Данилова, а этих двух деятелей не видели никогда и уж тем более понятия не имеют обо всех делах с торговлей. Думаю, в транспортной компании тоже есть один экипаж грузовика, и только он перевозит «особый» груз, никак не все водители, такое нельзя доверить многим, просочится информация. Один, от силы – два экипажа, и всё. И Ферма, я думаю, не у нас расположена, а где-то за границей, в каком-нибудь отдалённом частном владении. Ну, ладно, подумаем об этом позже, а сейчас…

– Кто вы такие?

Девушка смотрела на них испуганно.

– Ага, ты проснулась.

– Куда мы едем?

Голос у неё высокий и мелодичный, говорила она с небольшим акцентом, который сама вряд ли замечала.

– В деревню, Джамиля.

– Ты меня так называешь… это моё имя, да?

– Да.

– А ты мой брат? Мне сказали, что за мной приехал брат. Я тебя не помню.

– Ты ничего не помнишь. – Андрей хмыкнул. – Я не совсем брат тебе, конечно. Вот его зовут Павел, меня – Андрей, своё имя ты тоже знаешь. Мы едем к доктору, который, возможно, поможет тебе вспомнить то, что ты забыла, не бойся.

– Я не боюсь.

Она смотрит на них своими пронзительными чёрными глазами, и Андрею хочется поскорее избавиться от неё. Отдать кому-нибудь на передержку, так сказать. Потому что не должна эта девушка так безоглядно доверять незнакомцам.

Золотово – небольшая деревня в тридцати километрах от Александровска. Павел никогда не бывал здесь, и его удивили одинаковые добротные дома из бетонных блоков, хорошая дорога и аккуратные дворики.

– Здесь когда-то совхоз настроил домов. – Андрей притормозил, пропуская стайку гусей. – Тут центральное отопление, вода, канализация – всё как в городе. Ну, и народ привык жить культурно, алкашам и дебоширам быстро объясняют, почём дыни на базаре.

– Это хорошо.

Павел очень не любил бывать в деревнях именно из-за убогости и патологической неаккуратности большинства обитателей. Вечно пьяные мужики и обозлённые тётки, одетые в какие-то жуткие обноски, чумазые дети и вульгарно накрашенные девицы в спортивных костюмах и туфлях на каблуках – всё это вызывало в нём отторжение.

Золотово выглядело по-другому, и это сразу понравилось Павлу.

– Старика зовут Семён Михайлович, не забудь. – Андрей притормозил у подъездной дорожки одного из домов. – Остальное он сам скажет, вытряхивайтесь.

Дорожка забетонирована и чисто выметена, прямо над ней по стальным прутьям, образующим сплошной навес, вьётся виноград. Павел посмотрел во двор – серый дом с красной двускатной крышей и спутниковой тарелкой-антенной, чистые окна, перед крыльцом цветут георгины, и он сделал себе зарубку в памяти: не забыть полить цветы, из-за которых Ровена плакала в три ручья.

– Ягоды…

Джамиля потянулась к ветке, усыпанной спелыми вишнями, большими и практически чёрными от зрелости.

– Это вишня-чернокорка. Ешьте, дети, она скоро отойдёт.

Невысокий старик в клетчатой рубашке-ковбойке, линялых джинсах и в белой шляпе – самой обычной старорежимной шляпе! – вышел к ним из-за угла.

Джамиля сорвала несколько ягод и отправила в рот.

– Вкусно!

– Ешьте, деточка. Свежие вишни, таких вы нигде не купите. Здравствуй, Андрей.

– Здравствуйте, Семён Михайлович.

Андрей сказал это с заметным почтением, что удивило Павла, который знал, что его друг и заместитель испытывает почтение к очень ограниченному кругу лиц. Дружеское расположение – да, но почтение… И старик занятный: очень загорелый, чисто выбритый, с голубыми глазами, живыми и умными. Поджарый и тренированный дед, которого и дедом-то называть неудобно, настолько легки его движения, а глаза блестят весёлой иронией.

– Кушайте вишни, детка, а мы с ребятами на веранде потолкуем. – Семён Михайлович задумчиво смотрит на девушку. – А как наедитесь, милости прошу в дом.

Девушка кивнула и села на скамейку около дерева. Она нарвала полную горсть ягод и ела их одну за другой, задумчиво глядя на цветы.

Веранда сияла чистыми полами, плетёная мебель мягко светилась – солнце как раз повернуло в сторону веранды, и когда они расселись в удобные кресла, Павел отчего-то почувствовал неловкость: жил себе старичок, никого не трогал, а теперь из-за них он вполне может попасть в неприятности.

– Семён Михайлович, если б не крайняя нужда, мы бы вас не побеспокоили. – Андрей тоже ёрзал. – Просто не знали, у кого совета спросить.

– Перестань ёрзать, Андрюша. – Старик плутовато подмигнул. – Что, думаете, старый гриб с вами в передрягу попадёт? Да ни минуты. Меня ведь и правда без крайней нужды никто не беспокоит. Компоту хотите?

Не дожидаясь ответа, он достал из шкафчика чашки, а из холодильника – большой стеклянный кувшин, наполненный восхитительным компотом из вишен.

– Угощайтесь.

Он разлил компот по чашкам, не пролив ни капли, и Павел, отхлебнув, даже зажмурился от удовольствия.

– Здесь не только вишни!

– Конечно. – Старик улыбнулся. – И малина, и смородина, и веточки мяты для свежести. Компот летом – первое дело, утоляет жажду и весьма полезен.

Они минуту молчали. Павел предоставил Андрею вести переговоры, а сам смотрел, как солнце освещает пол, золотит плетение стола и кресел. Он думал о Ровене, о её цветах и о том, что ему нужно как-то суметь приблизиться к Ровене настолько, чтобы убедить её в серьёзности своих намерений. Он понятия не имеет, как Ровена относится к нему. Она с ним беседовала, слушала то, что он говорит, иногда шутила, улыбалась его шуткам и дала ему кличку – но это всё. Ему оказалось этого мало, хотя раньше, с другими женщинами, было бы достаточно. А теперь ему хотелось знать, что Ровена думает о нём. И думает ли вообще.

– Проблема мне понятна. – Старик посмотрел на Павла. – Вопрос в другом: готов ли ты к тому, что я сделаю. Это, видишь ли, достаточно серьёзная терапия, а любое вмешательство в подсознание чревато непредсказуемыми последствиями.

– Что это значит?

– Друг мой, это значит, что могут всплыть воспоминания, которые твоё подсознание блокировало давным-давно. Воспоминания, которые могут впоследствии уничтожить тебя. Ты готов к этому?

– Вопрос не в том, готов я или не готов, нам это для дела нужно, и сегодня. – Павел злился, сам не зная, на что. – С остальным разберусь потом.

– Понятно. – Старик кивнул Андрею. – Иди, погуляй.

Тот поднялся и поспешно вышел, в дверях оглянувшись на Павла, но ничего не сказал, и Олешко остался со стариком.

– Вещества применялись грамотно. – Старик улыбнулся. – Но человек, который их применял, экспериментировал. И его эксперимент столкнулся с твоей выучкой, а потому получился такой вот результат. Ты готов?

– В чём состоит методика?

– Гипноз. – Старик ухмыльнулся. – Неприятно, конечно, зато не больно. Я просто разрушу стену, которую ты построил, и воспоминания вернутся.

– Стену?

Как старик узнал о кирпичной стене, за которой он прятался от голоса, и тот спрашивал, спрашивал, а он не слушал, потому что ему надо было считать эти проклятые кирпичи?

– Я сам разрабатывал эту методику. – Старик засмеялся. – Освоить её мог не всякий, но ты освоил в совершенстве. И теперь только я могу заглянуть за стену и вытащить на поверхность то, что ты там спрятал. Если мы хотим сделать это с минимальным ущербом для тебя, а мы хотим, нельзя портить ценное имущество.

– Я не имущество.

– Как сказать, как сказать… – Старик успокаивающе похлопал Павла по плечу. – Мы все в какой-то степени – имущество. И я тоже. Ладно, как-нибудь в другой раз поспорим. Готов?

– Действуйте.

Старик улыбнулся и взглянул Павлу в глаза. И мир закружился, стал вязким и мягким, планеты заплясали вокруг него, словно он – Солнце. И голоса всё ближе, и лица, и всё, что держало его за стеной, потому что он там был не один, там были все, кого он любил, помогали ему и утешали, приходили к нему, когда сил уже не оставалось. Его леди Ровена оказалась с другой стороны этой стены, и пришёл страх забыть её или стать другим от того, что стена исчезнет, а Ровена останется по ту сторону. Стена куда-то пропала, под ногами был твёрдый пол, и нужно сделать вдох, но плохо получается.

Что-то бьёт его в грудь, и он делает вдох.

– Жив? Ну и отлично. – Старик смотрит на него пронзительно и иронично. – Что ж, путь свободен.

И пришла боль. Она таилась за стеной, убаюканная мерным счётом и голосами близких людей, но теперь стены не было, остались кирпичи, разбитые и разбросанные вокруг, из них уже ничего нельзя сложить, но каждый из них – кусочек пазла.

– Джамиля!

Павел хотел вскочить, но старик удержал его. Павел знал, что должен сдерживаться изо всех сил, но сил оказалось не так много. Куски его прошлого падали ему на голову, и удержаться, не упасть, не нырнуть в спасительную тьму – очень трудно.

– Как… как вы это сделали?

– Тебе вкололи смесь психотропных веществ, и твоя психика, выйдя за привычные рамки, установила такие барьеры для воспоминаний, что даже ты сам не смог их преодолеть. – Старик снова налил ему компота и сунул холодную чашку в руки. – Мы используем ничтожно малую часть своего мозга, и одному богу известно, что мы могли бы сделать, если бы пользовались остальной частью. Думаю, у каждого следующего поколения высвобождается всё больше скрытых возможностей. Наш мозг – это задел на будущее, если можно так сказать. Наши возможности безграничны, и рамки ставим мы сами. А если убрать барьеры, ведущие к участкам мозга, которые не используются, кто знает, что человек сможет. Ты, например, сумел стереть свою память. Некоторые из своих воспоминаний ты счёл опасными, вещества, которые тебе кололи, высвободили дремавшие в мозгу возможности, и ты заблокировал определённую часть воспоминаний так, что никакие последующие методы дознания не достали бы их оттуда.

– То есть я сам это сделал?

– Да. – Старик улыбнулся одними губами. – Человек, который допрашивал тебя, допустил стратегическую ошибку. Он решил поэкспериментировать на сложном объекте. Думаю, он своё снадобье использовал не раз, но то были обычные люди, а ты для него – вызов, потому что учились вы одному и тому же. Ему было интересно, сможешь ли ты противостоять действию его коктейля.

– Да. – Павел поднялся, голова немного кружилась, но он вышел на улицу. – Джамиля!

Она не сразу повернулась к нему. В её глазах не было ни удивления, ни узнавания, она словно спала наяву. И своё имя не узнала.

– Девушка останется здесь. – Старик за спиной Павла тоже смотрел на неё. – Боюсь, что с её воспоминаниями я мало что смогу сделать. По крайней мере, это займёт гораздо больше времени.

– Почему?

– Потому что её амнезия не добровольная. С ней это сделали против её воли, и найти барьер в её голове будет непросто.

– Как вы его вообще найдёте?

– Ты не поймёшь. – Старик вышел на улицу и сел на ступеньку. – Считай, что это гипноз.

– Ладно, не будем ходить вокруг да около. – Павел искоса взглянул на старика: – Что это за метод? На чём он основывается?

– На мне. – Старик улыбнулся. – Тебе пора поливать цветы, не забыл? Ты обещал своей женщине.

– Она не моя… Подождите! Откуда вы…

– Знаю. Это именно твоя женщина, и ты это знаешь. Езжай, поливай цветы и строй зловещие планы, времени у тебя очень мало. Андрей!

Павел вдруг с удивлением понял, что Нефёдов всё это время был во дворе. И на зов Старика он вскинулся, как хорошо обученная собака, привыкшая слушаться хозяина. Павлу даже показалось, что он вильнул хвостом… хотя какой хвост.

– Собаки – милейшие существа. – Старик тихо засмеялся. – Когда всё закончится, приезжайте в гости. Ну, если будет желание, конечно.

– Семён Михайлович, нам надо уезжать?

– Да, Андрей. – Старик похлопал его по плечу. – Рана не беспокоит?

– Иногда, на погоду, и то не всякий раз, спасибо.

– Ну, и слава богу. Всё, пора вам.

– Спасибо, Семён Михайлович.

– Не за что. Был рад знакомству. – Он протянул Павлу руку, и тот с опаской пожал её. – Езжайте, у вас сегодня много дел.

Павел молча кивнул и пошёл к машине. В голове его теснились мысли, и, проходя мимо девушки, он снова посмотрел на неё. Она сидела на скамейке, подставив лицо заходящему солнцу, и даже головы не повернула в его сторону. Павел поёжился и поспешно сел в машину. Он испытал огромное облегчение, когда они выехали на шоссе и Золотово оказалось далеко позади. Они ехали в полном молчании – словно старик был ещё рядом, сидел здесь, хитровато щурился, и обсуждать его при нём же было как-то неловко.

– Куда сейчас? В Озёрное? – Андрей с опаской посмотрел на Павла. – Ты как вообще?

– Нормально. – Павел взглянул на солнце, которое уже клонилось к закату. – Давай домой к Ровене, я обещал цветы поливать.

– Думаешь, там безопасно?

– Уверен. Да и Старик велел. Что я ему наболтал, будучи под гипнозом, я не знаю, но…

– Паш… – Андрей сосредоточенно смотрел перед собой. – Ты на часы-то глянь.

– Что?

– На часы глянь. – Андрей избегал смотреть на Павла, и тот машинально взглянул на часы на приборной доске. – Мы там были меньше получаса. Десять минут расшаркивались, минут десять ты со стариком на крыльце стоял. Много ты ему мог рассказать за те пять-семь минут, что вы провели наедине?

Павел тупо уставился на часы. По всему видать, Андрей прав, но как тогда можно объяснить происходящее? Как Старик узнал о цветах, о Ровене, о том, что случилось? И почему ему кажется, что прошло много времени?

– Когда ты ему успел всё рассказать? – спросил он у Нефёдова.

– Я при тебе ему звонил. – Андрей нервно заёрзал. – А до этого я видел его два года назад. Он тогда мне свой телефон дал и адрес, сказал, что ещё увидимся. Вот и увиделись. Паш, не всё можно объяснить привычными нам категориями.

– Чушь какая-то. Как тогда… что ж это…

У Павла в голове и так была изрядная каша, а теперь всё ещё больше запуталось.

– Я объясню, Паш. – Андрей вздохнул. – Только ты не поверишь.

– Поверю.

Машина свернула на знакомую улицу, Павел достал ключи и открыл ворота.

– Заводи машину, а я пойду займусь цветами, не то они засохнут, и Ровена мне голову оторвёт. Потом поговорим.

Ему нужно привести в порядок свои мысли и воспоминания, и лучшего места, чем владения Цветочной Феи, для этого не найти.