Сиволап вёл Переплута по каменному тоннелю, освещённому редкими факелами. Под ногами бесхозно валялись алмазы, рубины и золотые самородки. Бог Пьянства несколько раз споткнулся и выругался:

– Чёрт побери! Велес мог бы и электричество здесь провести. Того, что под ногами валяется, хватит на освещение всего Пекла. Как думаешь, карачун?

– Не моего ума это дело, – отчеканил конвоир.

– Это точно, с твоим умом лучше сидеть и не вякать.

– Уй! – карачун налетел на золотой самородок размером с футбольный мяч и пожаловался, – любимой мозолью врезался.

– Больной палец – самый длинный, – утешил Переплут и как бы невзначай наступил карачуну на многострадальную лапу.

– Ы-ы-ый! – взвыл Сиволап, – осторожнее!

– Извини, братан, был неправ, вспылил, искуплю, заглажу.

– Дальше один пойдёшь. Мне в Правь ходу нет, – простонал карачун.

– И правильно. Нечего там всяким блохастым шлындать.

– Ты бы поостерёгся служителю Фемиды так дерзить, Переплут. Неизвестно ещё, как твоя дальнейшая судьба сложится. Ведь ты уже не Бог Всемогущий, а без пяти минут арестант.

– За посадками будут побеги, – хохотнул Бог пьянства.

– Из Пекла побегов не было.

– Будут.

Переплут пошагал дальше, а карачун, тихо чертыхаясь, поковылял обратно. Через пять минут Бог пьянства очутился в каменном гроте, унизанном сталактитами и сталагмитами. В центре, в кресле из урана восседал Велес с посохом в правой руке, над ним висел портрет Сварога в огненной раме. Велес грозно нахмурил брови и приказал:

– Ну, рассказывай, охальник.

– О чём?

– Обо всём. Как в самоволку сходил, как подвал пивом затопил, как электричку и холдинг бражкой накачал.

– Откуда сведения?

– Припекала тебя с потрохами сдал.

– Вот поганец.

– Глаза – бирюза, а душа – сажа, – согласился Велес, – заложи и ты его. Глядишь, на Суде зачтётся.

– Не стану.

– Пугаешь ты меня, Переплут, – признался Велес, – ты из последней ходки другим вернулся. Раньше был просто неслух и прохвост, а сейчас каким-то идейным стал.

– Тебе кажется.

– Когда кажется – похмеляться нужно, – съязвил Велес, – ничего мне не кажется, грядущее рождение ребёнка делает тебя таким. Ты ведаешь, что у тебя будет мальчик?

– Хорошо бы.

– Так Вера сказала, а волхвицы не ошибаются. Меня царица тогда сразу предупредила – у нас будет пацан, так оно и вышло.

Бог Тёмных Сил погрузился в воспоминания.

– Помог бы, – выдавил из себя Переплут, – как отец отцу.

– Как поможешь, – развёл руками Велес, – Совет Высшей Стражи сразу взбеленится, мол, сам Полубога в своё время настрогал, теперь такому же отступнику потворствует. Не-е-ет, Переплут, я тебя на Суде топить буду.

– Вассалов боишься? – усмехнулся Переплут, – какой же ты после этого соверен? Нет, Велес, никакой ты не командир.

– Хорошо тебе, озорнику и анархисту рассуждать, а мне, номенклатурному работнику, приличия нужно блюсти.

– Ну, так блюди.

Велес усмехнулся в бороду и предупредил.

– Переплут, тебе шьют неповиновение и неуважение к Высшим Богам. Учитывая, что ты злостный рецидивист и десять раз получал взыскания, тебе светит тысяча лет в Пекле.

– Они пролетят быстро, – подмигнул брат два, – ты же отсидел, прожарился – и ничего. Потом даже в люди вышел…

– Очень смешно, – оборвал Велес, – я смог помочь сыну, а ты не сможешь. Вера родит, и младенца сразу приберут карачуны.

– Так прикажи им, чтобы они его не трогали.

– Ага, прикажи, – усмехнулся Велес, – а они тут же донесут Перуну или, не дай бог Сварогу, тогда и до моего Балды очередь дойдёт.

– У вас, у чиновников, руки завсегда намертво связаны, – помрачнел Переплут, – поэтому мне всегда нравилось быть деклассированным элементом.

– Конечно, быть люмпеном легко и забавно, а вот нести бремя ответственности никто не хочет. Ты слышал о теории маятника?

– Не а.

– Я в последнее время всё больше утверждаюсь в её истинности. Теория хаоса слишком примитивна и не способна объяснить разнообразия Вселенной. Откуда Вселенная взялась? Почему расширяется? Что будет, когда она лопнет? Где взять энергию для нового Большого Взрыва?

– Ну-у-у, Велес, ты забрался в дебри, – хохотнул Переплут, – оставь бесплодное мудрствование людишкам. Они этим грешат, особенно в отроческом возрасте.

– Теория маятника многое объясняет. Старая Вселенная лопается, как мыльный пузырь, и возникшая при этом энергия рождает новую Вселенную. И всё повторяется точь в точь: снова греки возьмут Трою, Сталин победит Гитлера, Крым отойдёт России, и так далее.

– В Интернете вычитал? – развеселился Переплут, – там чего только не напишут. Ты, я смотрю, на старости лет суемудром заделался.

– Представляешь, – продолжил Велес, – всё повторяется один в один. По этой теории не только мы, Боги, но и человеки обладают бессмертием.

– Что-то не радует меня такое бессмертие.

– Не то слово, это в тысячу раз хуже теории хаоса. Получается, что все подвешены на ниточках, как марионетки, и биллионы раз рождаются и умирают, говорят одни и те же фразы…

Велес чихнул.

– Будь здоров.

– Правильно. Спасибо, Переплут, и тебе не хворать. Биллионы раз я чихаю, а ты биллионы раз желаешь мне здоровья. С ума сойти, – заключил Бог Тёмных Сил.

– Велес, если бы ты не был Богом, я бы уже решил, что тебе в голову постучался старик Альцгеймер, – хихикнул Переплут.

– Я веду к тому, что суетиться не надо. Если ты сможешь помочь своему сыну, ты ему и так поможешь, а если нет, значит, нет. Ты же знаешь, девиз викингов: клубок твоих дней давно смотан, книга твоей жизни заранее написана, и как ты ни пыжься, как ни старайся, не продлишь её ни на локоть и не изменишь ни на перст.

– Это ты, Велес, обалденно придумал. Целую базу подвёл, лишь бы оправдать своё невмешательство.

Бог Тёмных Сил прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

Грот в форме амфитеатра освещала только лава действующего вулкана, и багровые отсветы на ликах Богов выглядели довольно зловеще. Радогост – Верховный Судья сидел на естественном возвышении, образованном скалами, другие Боги расположились на уступах и расселинах. Эта демократичность подчёркивала объективность и неподкупность Божественного Суда, поэтому адвокат отсутствовал. Подсудимые: Переплут, Припекала и анчутки болтались в ивовой клети прямо над жерлом вулкана и, казалось, что она с минуты на минуту вспыхнет, и преступники рухнут в раскалённую лаву. Радогост треснул молотком по сталагмиту и предложил открыть Высокое Собрание.

– Уж коли, мы все здесь собрались, нужно обсудить насущные и животрепещущие вопросы именно сейчас. Ведь Боги – народ занятой, у нас ни секунды свободной нет, и не предвидится.

– Чем это они, интересно, заняты? – хмыкнул Переплут, – только и знают, что лясы точить, да козни строить.

– Не выступай, – поморщился Припекала, – глядишь, условными сроками отделаемся.

– Ты-то, может, и отделаешься, а мне наверняка тысячелетний срок в Пекле припаяют. Так что, мне терять нечего.

– Дурачина, покайся, срок-то и скостят.

– Ага, как же, такие злыдни скостят, догонят и ещё раз скостят.

– А нам пожизненное обломится, – повесили пятачки анчутки, – нас-то уж точно не помилуют.

– Может, и помилуют, – подбодрил их Припекала, – главное, стоять друг за друга горой. И, ни в коем случае никого не закладывать.

– А кто меня Велесу сдал? Не ты ли? – покосился на подельника Переплут.

– Конечно, нет. Это анчутки, антихристы эдакие.

– Мы не закла-а-адывали, – стали отбояриваться бесята, – мы не такие, мы хоро-о-ошие.

– Хорошие за печкой сидят.

– Припекала, а ведь Велес на тебя, указал, – уличил Переплут.

– Это он специально, чтобы внести раскол в наши ряды, – сделал честные глаза Припекала.

– Расска-а-азывай. Гляди-ка, ни Сварога, ни Перуна, ни Велеса не видно. Это всё он, Бог Тёмных Сил, подстроил, не хочет, чтобы с Балдой аналогии проводили.

Радогост шарахнул молотком по сталагмиту и провозгласил:

– На повестке дня первый вопрос – отчёт счётной комиссии по году Благолепия. Слово имеет Святобор – Бог лесов.

Святобор, ражий детина, рыжая грива ниже плеч, борода веником, поднялся со своего места, откашлялся и зычно загудел:

– Как известно, инициатива проведения в Сонме Богов года Благолепия родилась в премудрой голове нашего всеми уважаемого Велеса. На встрече Сварога с Верховными Богами председатель счётной комиссии Велес попросил Верховного Бога поддержать эту идею. Сварог молвил, что он её целиком и полностью поддерживает, только нужно, чтобы это был не просто праздник, а серьёзная работа, результат которой бы почувствовали все Небожители. В самом деле, если всё ограничивается казёнными отметками об одноразовых акциях Божественной направленности, без глубокого анализа ситуации, в котором оказался наш Сонм Богов, без должных выводов, а главное, без реальных действий, то мы получим дежурное мероприятие длинной в очередное тысячелетие.

– Первый раз я на таком собрании, – хмыкнул Переплут, – что могу сказать – маразм крепчал.

– Т-с-с, – шикнул на него Припекала, – не мешай, мне интересно.

– Вот, сволота, – поразился Переплут, – уже ссучился.

Между тем, Святобор распалился, принялся махать руками, как нунчаками и надсадно ябедничать:

– Однако, начиная с последних десятилетий минувшего века, и по сей день, наше Благолепие не столько развивается, сколько чахнет. Исчезают капища, урочища, требища…

– Давно исчезли!!! – раздались истошные крики из зала.

В голосе Бога лесов натянулась, зазвенела и лопнула тетива:

– У нас под носом запускают спутники. Непосредственно в эти дни. Долго запускают, суетно. Много людишек, крошечных, словно муравьи, бегают круглые сутки взад-вперёд. Вот и с Благолепием так же. Сколько себя помню, у нас каждый день, месяц, год, век Благолепия. Министерство Благолепия уже запустило несколько крупных проектов (пока не понятно чему посвящённых), сподвиглось на создание сайта Года. Удобно: пара дополнительных мероприятий для пущего эффекта кипучей деятельности, и при этом финансирование можно распределять как обычно, то есть по своему усмотрению. Вот только удручает случайное совпадение, что именно эти самые, нежно любимые Верховной Властью образование, наука и культура последнюю тысячу лет находятся в плачевном состоянии. В Сонме Богов работают призраки, потому как нектар и амброзия, отчисляемые работникам Благолепия, несовместимы с жизнью. Перечислять можно долго. Впрочем, не нужно о грустном – у нас ведь год Благолепия.

– Всё правильно! – завопили с мест, – всё верно!

Боги повскакали с мест, принялись стучать по камням посохами и галдеть. Чувствовалось, что речь Святобора задела их за живое.

– Нужно вынести резолюцию! Предлагаю нектар и амброзию распределять поровну! Никакого блата, никакой кумовщины!

– Пора покончить с коррупцией в наших рядах!

– Долой семейственность и протекционизм! Даёшь честные выборы!

Постепенно страсти поутихли и охладели. Радогост вынес решение о перевыборах и в очередной раз долбанул по сталагмиту.

– Ну, что пора расходиться? – Посвист, Бог бури собрался на выход.

– Да, что-то мы сегодня засиделись, – поддержал его Морок, Бог обмана, – пора и честь знать.

– Погодите! – зазвенел в колокольчик Радогост, – мы же ещё преступников не осудили!

– О ё, – хлопнули себя по лбам Боги, усаживаясь на свои места, – мы и запамятовали.

Радогост начал свою обвинительную речь замогильным голосом. Судя по интонациям, он тщательно к ней готовился, и вылиться она норовила часа в два, не меньше.

– Поведение Переплута, Припекалы и двух мелких бесов – это изощрённая попытка дискредитации и профанации самого для нас святого – нашей системы координат…

– Короче! – нетерпеливо закричали с мест, – по ящику сейчас «Дом-2» начнётся! И так, сколько времени зря потеряли!

Радогост, скрепя сердцем, перешёл непосредственно к сути дела.

– Переплут, зачем ты способствовал зачатию Полубога? Признайся, тем самым, ты хотел досадить нам?

– Нет.

– Зачем же?

– По недоразумению. Разве у тебя так не бывает?

– Нет, подсудимый, у меня так не бывает. Зачем ты, вообще, спустился к людям?

– Хотел Ване Бурмакину насолить.

– За каким бесом?!

– Мне его пращур Велеслав в своё время подляну кинул.

– Выбирай выражения, подсудимый. Это Высший Суд, а не какая-нибудь шарашкина контора.

– Слушаюсь, ваша честь, – Переплут предпринял последнюю попытку договориться с Радогостом, – Велеслав накапал, прошу прощения, доложил Велесу о моём заигрывании с его дшерью Любомилой.

– Что ты вкладываешь в понятие «заигрывать»? – нахмурился Радогост.

– Ну, – пожал плечами Переплут, – оказывать ей знаки внимания.

– Какие знаки?

– Всеразличные! – начал закипать подсудимый, – какие обычно оказывают понравившейся деве!

– Ты целовал её в дёсны? – уставился на Переплута Радогост.

– Целуют обычно в губы, – усмехнулся подсудимый.

– Я прекрасно знаю, куда целуют дев! – взбеленился Верховный Судья, – так ты целовал её в дёсны?!

– В дёсны не целовал!

– А куда целовал?!

– В губы!

– А это не одно и то же?!

– Кому как. По мне, так это совершенно разные вещи. И, судя по всему, уважаемый Верховный Судья, ты никогда в жизни не целовал дев.

– Да не целовал! – побагровел лицом и шеей его оппонент, – потому что не гоже Богу вступать в близкий контакт с живой девой!

– А с неживой, значит, можно? – вытаращил глаза Припекала.

– Не только можно, но и нужно! – ударил кулаком по сталактиту Радогост.

– Да он труположец, – прибалдел Припекала, – ну, дела-а-а.

– А ты что скалишься, гулёна?! – вскипел Верховный Судья, – в Пекло захотел?!

– Никак нет, – вытянулся по стойке смирно Припекала, – в Ирии хочу остаться.

– Не достоин! Вот возьмём и выселим тебя за 101 меридиан! Посмо-о-отрим, как ты там запоёшь! Или в Пекло закатаем!

– Я больше не буду, – всхлипнул Припекала.

Радогост удовлетворённо кивнул и снова обратил свой гнев на Бога пьянства.

– Переплут, ты, мерзавец, плюнул всем нам в душу. Выбрал подходящий момент и плюнул. Я бы даже сказал – харкнул.

– Нагадил! – закричали с мест, – лучше сказать – нагадил!

– Да, – кивнул Верховный Судья, – Боги подсказывают мне правильный глагол. Именно, нагадил!

– Наложил в штаны! – уточнили из зала.

– Прекрасно, – поддержал Радогост, – наложил в штаны. Метко и хлёстко данное выражение характеризует твоё поведение, подсудимый.

– Насколько я знаю, – возразил Переплут, – наложить в штаны, значит, испугаться.

– Что ты хочешь этим сказать, гнусный обвиняемый?!

– Что это выражение, гнусный обвиняющий, ты используешь ни к селу, ни к городу.

– Да ты гораздо опаснее, чем я мог предположить, – прищурился Верховный Судья, – ты не раскаиваешься в содеянном, а нагло, дерзко и открыто дерзишь Высшему Собранию.

– Это не Высшее Собрание, а шайка средневековых мракобесов и инквизиторов, сеющих тьму, – поставил диагноз брат два.

– А ты прямо луч света в тёмном царстве! – прошипел Морок.

– Свет разгоняет тьму, – усмехнулся Переплут, – но он не разгоняет вонь.

– Вызывается главный свидетель, – Радогост грохнул молотком, – давать показания будет волхв Велеслав.

В ответ послышался свист и недовольные крики.

– Мы из-за этого дурня «Дом-2» пропустим, – пророкотал Святобор, – и так всё ясно, как Божий день. В Пекло их всех!

Верховный Судья виновато кашлянул и напустился на Велеслава.

– Что ты тут стоишь?!

– Да я…

– Убирайся с глаз моих долой! – взбеленился Радогост, – стоит тут, понимаешь, образина, делопроизводству мешает. Суд Высшей Стражи постановляет: Переплута и Припекалу упечь в Пекло на тысячу лет, а двух бесов пожизненно.

– За что?! – взвыл Припекала, – не винова-а-атый я!

– Есть за что, – «утешил» Святобор.

Переплут высунулся из клети.

– Могу я последнее слово молвить?

– Молви, – разрешил Радогост, – но покороче, видишь, дел у всех невпроворот.

– О, великие Боги, я, идущий в самое Пекло, приветствую вас, – начал свою прощальную речь Переплут.

Боги покровительственно и умудрёно склонили свои седовласые головы.

– Короче, старые пердуны. – продолжил брат два, – когда вы себя последний раз в зеркале видели? Давно? Пойдите, посмотритесь. Уверяю вас, что более жалкого и прискорбного зрелища невозможно представить.

Гробовая тишина повисла в гроте. Боги открыли рты и зависли, как дряхлые компьютеры, а голос Переплута разнёсся по подземелью:

– Вы думаете, я буду молить вас о пощаде? Посыпать голову пеплом и раскаиваться? Счаз! Я намерен заклеймить вас позором, выживших из ума старых нетопырей, крыть на все корки и обзывать последними словами! От вас всё зло в этом мире! От вас! Вы уже никогда не сможете приспособиться к нововведениям и адаптироваться к постоянно меняющейся реальности. Вы способны только ломать окружающим хребты и судьбы! А сказать, почему? Потому что, вы боитесь! Да, да, трясётесь и дрожите, что вас отправят на свалку, кинут на груду мусора и завалят обрывками старых газет. И в этом, вы всё больше и больше становитесь похожи на пожилых и заслуженных людей. Вы никому не нужны! Никому! И от этого беситесь и негодуете, ищете крайних и виноватых, шпионов и предателей…

– Заткните этого отщепенца! – послышались недовольные крики Богов, – ишь, отступники, моду взяли на святое замахиваться! В Пекло их, всем скопом!

– В Пекло! В Пекло! В Пекло! – стали зычно скандировать, топать ногами и стучать посохами оскорблённые Боги.

– А меня-то за что? – запричитал Припекала.

– За компанию, – дёрнул углом рта Переплут, – вспомни, что ты Тимохе говорил.

– Да, я не совсем удачно пошутил, насчёт труположца! – взвыл Бог любострастия, – с кем не бывает?! Но я же раскаялся! Я же всё осознал и встал на путь исправления!

– Приговор вступает в законную силу с этого момента, – сказал, как отрезал Радогост, брякнул молотком по сталагмиту и нажал на рычаг.

Клеть со всем содержимым рухнула в раскалённую лаву.

– Кто праведный, тот не сгорит, – хихикнул Святобор.

Сиволап угрюмо нарезал круги по аппаратной Пекла. Его окружали только стены, выложенные белым кафелем, жаровня, да огромный монитор, даже стула, и того не было. Сказать, что он был расстроен, ничего не сказать, карачун был раздавлен, унижен и взбешён одновременно. Сиволап злобно плюнул на угли и затявкал:

– Ведь это из-за вас, оппозиционеры проклятые, я сослан в ПУП на тысячу лет! Рог, падла хромоногая, отмазался, всё на меня свалил, мой пост занял, а я, получается, крайний! Наши теперь по столицам гужуются, в поисках врагов рыскают, а я тут, как репа, торчу!

Сиволап ещё раз плюнул в жаровню.

– Вот ведь, Переплут, до чего ты докатился – глупой головешкой чадишь. Я могу тебя и так пнуть и эдак.

Он достал кочергу и пошуровал в мангале.

– А всё пыжился: мол, законы не для меня писаны, куда хочу, туда и ворочу. А тебя раз – и прищучили. Прихватили за химо – и пошёл ведь, как миленький. Теперь горишь в Гиене Огненной и, небось, думаешь – зря я с карачунами связался. Ну, скажи, думаешь? Где же ты тут есть-то? Переплу-у-ут, отзовись.

Сиволап принялся молотить кочергой по всем головешкам подряд. Сноп искр взметнулся вверх, и одна из них попала карачуну прямо в мохнатое ухо. Сиволап взвизгнул.

– У-у-уй! Вот ведь бунтовщик, даже в Пекле огрызнуться норовит. Вот возьму сейчас и водой всех залью, социалистов проклятых, мятежников и террористов, будете тогда знать.

Он решительно снял со стены гидрант.

– Одной струёй всю вашу подрывную деятельность прекращу, – Сиволап решительно взялся за вентиль, – и не будет в помине ни вредительства, ни саботажа, писсионарии злокозненные.

Немного поразмышлял и вернул шланг на место.

– Нет, – заключил, он, – команды не было. А без команды нельзя, ни в коем случае.

Сиволап опять пошуровал кочергой в жаровне.

– Покорчись, Переплут, покорчись. И ты, Припекала, повертись. Ха-ха-ха. Припекает тебя, небось, Припекала, а? Признайся. Ха-ха-ха. И анчутки ваши поганые пусть покрутятся, как ужи на сковородке. Ещё дерзили, доможилы мухортые, вертухаем обзывали. Вместе теперь жарьтесь, отступники. А вы как думали? С карачунами-то связываться? Надеялись, что без последствий обойдётся? Пожурят, пожурят и опять с миром отпустят? А не тут-то было.

Сиволап довольно потёр лапы.

– Вам тысячу лет без малого в Пекле гореть. А всего-то месяц истёк. Переплут, а, хочешь, я тебе плохую новость сообщу? Эта-то пока хорошая была. Слышишь меня, чурка обугленная? Или у тебя даже ушей не осталось? Через четверть часа твоя полюбовница родит байстрюка, а мы его отнимем и на опыты. А потому что негоже Полубогам по земле шастать, негоже. Изловим его, скрутим и Сварогу пред ясные очи. А уж он твоё отродье не помилует, наверняка на опыты пустит.

Сиволап задумался.

– А ведь ты меня не слышишь, Переплут. А-а-а? Али слышишь? Такую дивную новость пропустишь, пересмешник. Тут уж не веселья будет, нужно тебя этой новостью доконать.

Карачун снова залился смехом, здорово напоминающим собачий лай. Он ткнул лапой в экран на иконку «Обитатели Пекла», нашёл папку «Переплут» и кликнул её. Одна из головешек вылетела из жаровни, упала на пол и обернулась Переплутом. Тот был распарен и багров, словно только что из парилки. Бог Пьянства шумно выдохнул, изогнул левую бровь, и его покрыли белоснежные порты и рубаха.

– Одёжу-то сними, арестант, – хмыкнул Сиволап, – не положена острожникам одёжа.

– Что я, голым что ли, перед тобой стоять буду? – улыбнулся Переплут.

– И постоишь, не растаешь.

– Хрен тебе, собака серая.

– Опять ослушаться норовишь?

– А что ты мне сделаешь? Опять в Пекло загонишь? Мне так и так там гореть. Зачем ты меня, вообще, вызволил?

– Поговорить с тобой хотел.

– Ну, говори.

Сиволап немного помялся и начал:

– Я знаю, ты меня презираешь.

– Да нет, я к к таким, как ты, равнодушен.

– Нет, презира-а-аешь, шкурой чувствую. За вертухая меня держишь.

Переплут отрицательно покачал головой.

– А кем считаешь? Жандармом? Держимордой?

– Да никем я тебя не считаю! Что ты ко мне пристал?! – вспылил Бог пьянства.

– Нет, считаешь, – выдавил из себя Сиволап, – вот, даже разговаривать со мной не хочешь. Все вы, революционеры, такие. Вы, типа, светлые борцы с режимом и горящие сердца, а мы, карачуны – гниль болотная.

– Ты очень удивишься, приятель, – усмехнулся Переплут, – но я не революционер и не бунтовщик. Я анархист и отщепенец, и все ваши расклады мне по барабану. Всякий борец с режимом мечтает сам стать царём горы и карабкается наверх, используя чужие головы вместо ступеней. По пути он много разоряется о диктатуре, сатрапах у власти и тоталитаризме в обществе, но стоит ему забраться на Верховный Трон, как он мгновенно забывает свои якобинские замашки, ест на золотой посуде и калёным железом выжигает крамолу.

– А ты, значится, не такой?

– Тебе же сказали – я деклассированный элемент.

– А ты в курсе, – Сиволап взглянул на монитор, – что через пять минут твоя полюбовница родит Полубога, а мы его отнимем и на опыты. Как тебе новость?

– Долгожданная. А ты в курсе, что мы с тобой в ПУПе одни одинёшеньки?

– И что с того? – не понял Сиволап.

– А вот что, – Переплут обернулся Джейсоном Стехемом, заехал ногой карачуну в ухо и принялся молотить того задорно, технично и чрезвычайно болезненно.

– Не смей меня трогать! – зарычал Сиволап, – я нахожусь при исполнении!

– Давай, жалобу на имя Велеса черкни, – посоветовал Бог пьянства, отправляя карачуна в заслуженный нокаут.

Переплут вновь стал собой, перешагнул через Сиволапа и подошёл к монитору. Он отыскал и кликнул папку с названием «Припекала». Из жаровни выскочила головешка и превратилась в голого Бога любострастия.

– Хорошая была банька, – крякнул распаренный Припекала, облачаясь в белые одежды, – жаль без девочек.

Переплут кликнул на экране ещё раз. Из мангала выпорхнули два уголька и превратились в Ерю и Спирю. Шерсть анчуток была мокрой и засмоктанной, вид они имели жалкий и облезлый.

– Ну, что, бесы, знатно попарились? – хохотнул Припекала, – ещё хотите?

– Не-е-ет, – замотали анчутки головами.

– Короче, – Переплут занёс руку над экраном, – я рву отсюда когти, а вы – как пожелаете. Если откажитесь – один клик, и вы снова в Пекле. Согласитесь – добро пожаловать на волю, но в случае поимки, срока удвоят, хотя бесам, как я понимаю, без разницы. Так как: Пекло или свобода?

– Свобода!!! – в один голос завопили узники совести.