Шесть дней святой Марии
Ловушка

– Эй, ты еще спишь или уже проснулся?

Ит с трудом продрал глаза и обнаружил, что в ногах их со Скрипачом кровати сидит Леон. Сэфес выглядел смущенным и виноватым.

– Разве можно задавать такие идиотские вопросы человеку, который спит? – Ит сел, и раздраженно посмотрел на Леона. – Конечно, я уже проснулся. После того, как ты меня разбудил.

– Ну не сердись, а? – попросил Леон. – Я вообще-то извиниться пришел. За вчерашнее.

– От того, что ты извинишься, ничего не изменится, – справедливо заметил Ит, вылезая из-под одеяла. Скрипач все еще спал, обняв подушку и уткнувшись в нее носом. – Он все равно останется для вас придурком, а я – неведомой зверушкой, которая по совместительству работает оружием. Вот честно, если бы не обстоятельства, я бы взял его и смылся от вас в ближайшем же подходящем мире. Думаешь, я не знаю, про что вы вчера говорили?

– Думаю, что знаешь, – Леон печально опустил глаза. – Думаю, что ты спросил у искина, и он тебе рассказал всю правду, потому что не умеет врать. Думаю, что ты злишься на нас. И расстроился, из-за того, что мы попытались от тебя эту правду скрыть. Для того, чтобы это понять, особенными способностями обладать не нужно.

– О чем мы тогда говорим? – удивился Ит. – И зачем? От этого разговора ничего не изменится.

– Изменится, – упрямо сказал Леон, – если ты согласишься меня выслушать.

– Ну, хорошо. Я тебя слушаю, – неприязненно сказал созидающий. Он сел на край кровати, аккуратно подвинув Скрипача, и, склонив голову к плечу, с вызовом посмотрел на Леона.

– Ит, ситуация, в которой мы все оказались, уже давно вышла за рамки случайных и стандартных, – осторожно начал Сэфес. – И от завершения она весьма далека.

– Это я уже успел и сам заметить. Дальше.

– Я больше чем уверен, что Скрипач оказался в нашей команде не случайно. Но если ты прочишь ему роль индикатора опасности, к примеру, то и Таенн, и я-мы-я склонны полагать, что он, наоборот, является сдерживающим фактором.

Ит нахмурился.

– В смысле? – спросил он.

– В нашем понимании, он призван к тому, чтобы в каких-то ситуациях сдерживать… тебя. Чтобы ты помнил, что есть некое существо, которое… – Леон щелкнул пальцами, подыскивая слова.

– Которое не даст мне перейти грань?

– Именно. Извини еще раз, но я хотел уточнить – что ты к нему чувствуешь?

– Я к нему… – Ит задумался. – Леон, я не знаю. Ответил бы, если мог, но действительно не знаю.

– Ты его любишь?

– Эээ… прости?

– Ну… физически?

– Чего?!

У Ита округлились глаза, от негодования даже рот открылся. Пока он озирался вокруг в поисках подходящего тяжелого предмета, которым можно было бы огреть Сэфес, Леон проворно отскочил в сторону.

– Так, стоп, понял, извини… Ит, спокойно!

– Да я тебя сейчас убью!..

– А вот и не подеретесь, – захихикал искин. – Леон, а ты дурак. Сам дал ему боевой детектор и сам же провоцируешь. Сейчас он тебя в лепешку превратит и будет совершенно прав.

Ит, все еще кипя негодованием, сел на свое место. Леон, секунду поколебавшись, последовал его примеру.

– Пойми, я лично в этом не вижу ничего зазорного, – пояснил он. – В очень многих мирах это обычная практика.

– В нашем – нет, – ледяным тоном заявил Ит.

– А в свете того, что у тебя присутствуют еще и реакции гермо, для которых такое поведение является естественным, потому что оправдано биологически…

Кулаки у Ита снова начали непроизвольно сжиматься.

– В общем, вопрос снят, – Леон примирительно поднял руки. – Я просто пытаюсь понять, почему ты столь остро реагируешь на любое негативное замечание о Скрипаче.

– Леон, я понятия не имею. Ни о том, кто он такой, ни о том, почему так реагирую. У меня ощущение, что я его знаю миллион лет или даже больше. Временами я начинаю чувствовать то же, что чувствует он – когда мы шли на Маданге, и у него была вывихнута нога, я временами ощущал его боль. Когда он напяливает на себя это платье, он восхищается – и это тоже чувствую за ним следом. Когда он смотрит на птиц…

– О, кстати, о птицах. Пока вы отсыпались, мы тут подумали и решили. Нам всем необходимо отдохнуть. В первую очередь, конечно, тебе и Ри. После Маданги вам нужно хотя бы сутки побыть в покое, причем не на станции, а на планете.

– Скрипачу, значит, не надо, – заметил Ит. – Он с нами двести километров по холоду не шел, ног не ломал, а все это время сидел на станции и жрал картошку.

– И Скрипачу тоже надо, – согласился Леон. – Надо всем. Тем более, что Ри хочет попробовать сделать расчет, совместив две схемы. Нашу и ту, которую дали братья.

– Хороший у него получится отдых, – усмехнулся Ит.

– Он считает на другом уровне сознания, так что отдых получится совершенно нормальным. В общем, Ри нашел планету, принадлежащую белому сиуру, практически не тронутую атакой. Планете до зонирования лет триста, никак не меньше, но, по всей видимости, это более чем стандартный техногенный мир Индиго. Правда, в весьма отдаленном будущем. Цивилизация техническая, атом уже расщепили, но в космос пока что не вышли, и, несмотря на прогресс, большинство населения живет по старинке. Думаю тебе, как специалисту по фольклору, этот мир будет интересен.

– Надеюсь, мы сядем там, где тепло, – проворчал созидающий.

– Разумеется, – улыбнулся Леон. – Страну уже выбрали. Место красивое, но сама страна нищая и дикая. То есть затеряться достаточно просто. Есть только одна проблема: там категорически не поймут, если Скрипач будет в платье. Это не Далат и даже не Маданга. Так что твоя задача – заставить его одеть то, что носят на планете в зоне нашей высадки.

– И что там носят?

– Да ничего экстраординарного, – успокоил Леон. – Никаких изысков, как у вас в Дс-35 там нет, босиком ходить не надо… Штаны, рубашка, ботинки. Ну, подтяжки.

– Подтяжки? Что это такое? – изумился Ит, никогда о таком предмете не слышавший.

– Ладно, обойдемся без подтяжек, – Леон щелкнул пальцами, и его комбинезон превратился в весьма потрепанную рубашку, кое-как заправленную в потасканные брюки с аккуратно заштопанной на коленке дыркой. – Вот примерно так. Добавь портфель – превратишься в государственного служащего. Добавь фуражку с эмблемой – и ты водитель. Добавь форменную куртку – и ты или почтальон, или разносчик. В общем, ничего сложного.

– Ладно, попробую его уломать, – сдался созидающий. – Иди, Леон. Сейчас разбужу, и мы подойдем к вам.

– Вот видишь, все уладилось, – сказал искин, когда Сэфес ушел. – А ты переживал. Не такие уж они и плохие.

– Искин, они не плохие, – с горечью покачал головой Ит. – Я и не говорил, что они плохие. Просто очень трудно… когда все вот так. Я раньше жил в мире, в котором все, или почти все, более или менее ясно. А сейчас мир разрушается, и я перестаю понимать то, что не вызывало у меня сомнений раньше. Понимаешь, я не знаю теперь, какого цвета тот кубик на самом деле.

– Ну так никто и не обещал, что будет легко, – справедливо заметил искин. – А кубик белый, не сомневайся.

Когда компания, уже в местной одежде, перешла на катер, Морис и Таенн принялись объяснять детали, необходимые для будущей прогулки. Да, место на редкость красивое, но, по возможности, контакты с людьми следует свести к минимуму. Крайне желательно не выделяться из толпы. Не следует ни с кем заговаривать без необходимости, не нужно показывать, что ты каким-то явлением удивлен и, более того, возмущен. Да, многое из увиденного может показаться странным и неприятным, но это не повод лезть со своим уставом в чужой монастырь. Когда Таенн сказал слово «монастырь», Ит с удивлением вдруг понял, что это слово мало что знакомо ему, оно вдруг вытащило за собой еще один фрагмент воспоминаний. Он сунулся было что-то спросить, но Бард строго посмотрел на него, и созидающий решил пока повременить, тем более, что рассказ дальше стал интереснее.

…Сиур, в котором находится мир, молодой, он из разряда так называемых спонтанных, иллюстрирующий «принцип шести пловцов». Ри поинтересовался, что это за принцип.

Таенн объяснил, что не зонированные миры образуют сиуры самопроизвольно – шесть систем объединяются в сиур, а затем, через все тот же логический узел, встают в противофазу к такому же спонтанному сиуру. Поскольку мир не зонирован, развитие в нем идет медленно, ведь его не «подталкивает» к развитию ничего, кроме собственного ресурса и формирующегося эгрегора. В зонированном сиуре процессы идут иначе, они организованы и ускорены…

– Главное – вовремя это ускорение притормозить, – заметил Морис. – В нужном месте.

– А теперь давай заспорим часика на три, где этому месту положено находиться, – хмыкнул Таенн.

– Так что за пловцы-то? – спросил Ри.

– Дело в том, что планетарная система способна жить и развиваться только в связке, – продолжил объяснение Таенн. – Вне связки она очень быстро погибнет. В Белых зонах, где жизнь только зарождается или находится на низких ступенях развития, идет постоянная перестройка – миры «переподключаются» друг к другу, образуя все новые и новые комбинации, но эта комбинация всегда включает шесть обитаемых миров и шесть же миров в противофазе. Это закон природы. Именно из него получился аксиоматический вывод, что системы способны развиваться и существовать, только опираясь друг на друга.

– Шестеро людей плывут в море и, если один из них устанет, остальные поддержат его, и они смогут продолжить путь, – произнес Морис. Улыбнулся, чуть смущенно.

– Слушайте, а если планеты вообще не зонировать? – вдруг спросил Ри. – Может быть, это и не нужно вовсе? Если они так хорошо самоорганизуются между собой, зачем вообще нужны такие, как вы?

– Если бы было можно не зонировать, никто бы и не зонировал, – развел руками Леон. – В некотором смысле такие, как мы – тоже закон природы. Умеем видеть, что будет дальше.

– Например?

– Ну, например, в какой-нибудь семье рождается мальчик, у которого есть способности к математике, а в какой-нибудь семье рождается девочка, у которой способность к живописи. Умные люди помогут этим детям, обеспечив им нужные условия и дав соответствующее образование. В результате мальчик станет, например, ученым, который создаст что-то полезное для всех людей, а девочка – художницей, которая напишет прекрасные картины. По сути дела, это и есть зонирование. Если не понять, что именно нужно этим детям, бросить их на произвол судьбы, они с большой долей вероятности не станут теми, кем могли бы стать.

– А если мальчик не хочет быть математиком, а хочет стать художником или поэтом? – упрямый Ри с интересом посмотрел на Таенна.

– А ему никто не запретит стать вместо хорошего математика плохим поэтом, – усмехнулся Бард. – Максимум – попробуют объяснить, что потом раскаиваться в неправильном выборе будет уже поздно. Да и то, скорее всего, объяснений не будет. Если перед мальчиком открыты двери лучшего университета и оплачено образование, а мальчик все равно идет в ближайшую подворотню пить пиво с идиотами, ему никто насильно помогать не станет.

Инженер призадумался.

– Ладно, верю, – признал он. – Значит, вы все-таки для чего-то нужны.

– Спасибо, – с издевкой раскланялся Морис. – Мы сумели оправдаться в том, что существуем, хотя бы перед Ри. Это прогресс.

– Я вот только не пойму, если вы такие… нужные и умные, почему вы прячетесь и не афишируете то, что делаете? – подозрительно прищурился инженер. – Если бы вы не ныкались черт-те где, прогресс скорее всего пошел бы быстрее.

– Если бы мы не ныкались, по твоему выражению, этот процесс очень быстро перерос бы во вселенскую свару, – грустно посмотрел на него Леон. – Вот тебе пример. Допустим, мы находим необитаемый мир – а находим мы их довольно часто – который пригоден для использования или людьми, или, например, Нэгаши. Из Сети мы видим, что этот мир находится территориально ближе к Индиго, но при этом он сто крат нужнее Мадженте. Или наоборот, неважно. Ситуация, замечу, весьма распространенная. Мы обращаемся к Официальной службе, и она предлагает этот мир той формации, которой он нужнее, а не той, которой он удобнее. Как ты думаешь, та формация, которой он не достался, сильно этому обрадуется? Вот то-то и оно. И это лишь один из примеров, причем самый безобидный. Случаются другие, гораздо более серьезные. Знай какой-нибудь конклав, что войну, которую он долго и упорно развязывал, исподволь и потихоньку остановили мы – он бы обрадовался этому факту? Ри, ты в самом начале нашего знакомства упрекал нас в том, что мы якобы что-то кому-то недодали – было?

– Было, – кивнул инженер.

– Значит, все понимаешь. Поэтому чем меньше народу знает о нашем существовании, тем лучше. Далеко не все готовы идти на жертвы во имя будущей неизвестно чьей жизни, когда своей всего ничего осталось. Жизнь слишком короткая штука, чтобы позволить осознать важность какого-то поступка в его протяженности по времени, а не сиюминутно, – Леон печально покачал головой. – Знал бы ты, Ри, сколько вокруг Контроля всего наворочено!.. Мы же такие сволочи – причем особенными сволочами мы выглядим в самых что ни на есть продвинутых мирах Мадженты. И мимо умирающего ребенка мы пройдем, и любить мы не умеем, и свободу воли отнимем, и чего только не сделаем. Если мы вообще существуем, разумеется. Нет, это не во всех мирах, конечно, но бывает.

– А ты пройдешь мимо умирающего ребенка?..

– Я не ходил мимо умирающих детей, не довелось. Мне шестьдесят лет, из которых Сеть съела почти сорок. Я моложе тебя, Ри, если разобраться. И мой второй моложе. Мы начали учиться, когда нам было по четырнадцать лет, и с тех пор даже в мирах, в которых родились, бывали всего лишь по одному разу, – в голосе альбиноса звучала неподдельная горечь. – Мы в своей жизни, считай, ничего даже увидеть не успели, кроме Сети и базового мира. Для нас эта сегодняшняя прогулка, может, во сто крат интереснее, чем для тебя… если учесть, что до всей этой нашей общей эпопеи мы толком нигде не были. И не были бы никогда. Не увидели бы ни мира Миани, ни Далата, ни даже этой несчастной Терраны.

– Черт… ребята, простите, я не знал, что вы живете… вот так, – Ри смущенно дернул плечом. – Я как-то не думал…

– А никто никогда не думает, – жестко сказал Таенн. – Почему-то все поголовно убеждены, что Контроль только тем и занят, что гуляет в самых замечательных мирах и под себя их перестраивает, чтоб помягче да послаще.

Скрипач от его резкого голоса съежился и подвинулся поближе к Иту. Тот успокаивающе ему улыбнулся.

– Что-то мы заговорились, – Морис решительно поднял голову и шутливо погрозил Ри пальцем. – Этак мы вообще никуда не полетим сегодня. А так дело не пойдет. Ри, поехали, а?

– А можно я? – спросил Ит, набравшись храбрости.

– Что – можно? – не понял Таенн.

– Можно, я поведу катер? Кажется, я вспомнил, как это делается. Когда ты сказал что-то про монастырь, я вдруг вспомнил…

– Интересно. И что ты вспомнил? – с удивлением спросил Таенн.

– Я помню, что был какой-то монастырь, но это был катер, и он летал. Я летал на нем. И еще я помню воду… кажется, море, – Ит растерянно посмотрел на Барда, тот ответил ему недоумевающим взглядом. – Ладно, это неважно. В общем, я вспомнил, как управляют катером, и хочу попробовать.

– Ри, в случае чего заберешь у него управление, – приказал Бард. Инженер кивнул. – Давай, пробуй. Если ты случайно вспомнил, как создать режим невидимости, будет совсем хорошо.

Управление отдавать не пришлось. В первые минуты Ит приноравливался к машине (все-таки воспоминания оказались отличными от практики, но он сумел не подать вида), потом, освоившись, перешел в режим слияния – и катер стрелой понесся прочь от станции, в стратосферу. На ее границе Ит несколько раз крутанул машину по оси, вдруг резко, неожиданно для всех, остановил, а затем катер камнем рухнул вниз, одновременно входя в анигиляционный режим и становясь невидимым. После пары километров свободного падения Ит выровнял катер и погнал уже по глиссаде, заходя на посадку в месте, которое указал Ри.

– Ну как? – спросил он, останавливая катер в полукилометре над землей и поворачиваясь. Лицо его впервые за все время стало радостным, и остальные поневоле заулыбались в ответ. Особенно, конечно, Скрипач.

– Лихо, – констатировал Таенн. – У меня ощущение, что ты чуть ли не всю жизнь пилотировал.

– У меня тоже, – подтвердил Ит. – Не такие машины, правда, немного другие, но…

– Да уж, действительно лихо, – подтвердил немного обиженный Ри, который чувствовал, что его вотчину слегка потеснили. – Даже немножко слишком.

– Да какое там «слишком»? – искренне поразился Ит. – На нем же можно такие вещи делать!.. Жаль, что эти вещи тут никому не сдались, – осадил он сам себя. – Ну что? Спускаемся и выходим?

– Угу, – подтвердил Таенн. – Не расстраивайся, потом еще полетаешь… Слушайте! – его вдруг осенило. – Народ, а поехали купаться?!

– Купаться? – с сомнением посмотрел на него Леон.

– Ну да! – Таенн уже загорелся идеей. – Смотрите…

Он вывел карту местности, в которой они сейчас находились. Большой залив, в который впадает широкая и короткая река, город на побережье. Дальше – еще пара городов, поменьше.

– Вполне можно найти кусок берега, на котором никого нет, – говорил Таенн. – Поплаваем, а вечером смотаемся в город.

Леон задумался, глянул на Мориса. Тот пожал плечами. Ри, почесав в затылке, спросил:

– А почему, собственно, нет? Ит, ты как?

– Я?.. Да никак. Как все, наверное, – неуверенно ответил Ит. – Как скажете.

С минуту посовещались, определились с местом, и вскоре Ит уже уводил машину прочь от города, к морскому побережью. Таенн велел поискать место с чистой водой – река несла в залив ил и какую-то взвесь, купаться в которой, конечно, никто не стал бы.

Подходящий участок берега нашли достаточно быстро. Ит посадил катер рядом с зарослями низкорослого кустарника, на песчаном берегу, и все, наконец, выбрались из машины.

Было тепло, солнечно, но с моря дул достаточно сильный ветер, наполненный запахами водорослей, йода, и соли. Прибрежная полоса была совершенно пуста, лишь где-то, на горизонте, в едва различимой дали они увидели казавшийся отсюда крошечным корабль. Над морем летали чайки, не стая, а всего несколько птиц, они то замирали в воздушных потоках, то кидались вниз, охотясь на мелкую рыбешку.

Скрипач, конечно, тут же побежал к воде. Ит решил, что не стоит его останавливать – для того, чтобы лезть в воду, не спросившись, парень слишком умный, не лишать же его удовольствия посмотреть на любимых чаек и на воду. Оба Сэфес, не сговариваясь, скинули рубашки и ботинки, и тоже направились к воде. Таенн сел на песок, Ит и Ри последовали его примеру.

– А чего они не разделись-то? – спросил Ри.

– Они разделись, – пояснил Таенн.

– А штаны?..

– А для них это неприлично. Между прочим, из-за их идиотских понятиях о приличиях мне придется купаться в чем-то вроде штанов, а купаться я вообще-то люблю голым, – неприязненно пояснил Бард. – Вас это не смущает?

– Меня – нет, – ответил Ри.

Ит замялся.

– Смущает, что ли? – спросил Бард. – Ты чего, как эти? – он указал рукой в сторону моря.

– Ну вообще-то… ну, да, – с неохотой ответил Ит. – У нас тоже считается неприличным, если штаны выше колен, например.

– Как вы еще не вымерли, – хохотнул Таенн. – С такими-то тонкостями. В общем, вы как хотите, а я в воду. Вот не соврать – больше ста лет моря не видел. Не считая, конечно, Терраны с Мадангой. Но там и в голову купаться не приходило. Что в штанах, что без штанов…

Он тоже снял рубашку и ботинки. Ри разделся следом, Ит, немного поколебавшись, последовал его примеру. Ри, стоящий рядом с рубашкой в руках, случайно глянул на него, да так и замер.

– Ты чего? – с опаской спросил Ит.

– Ну и видок у тебя, созидающий, – с ужасом протянул инженер. – Кошмар…

Ну, конечно, шрамы же! Ит с тоской посмотрел на свою располосованную грудь, затем изогнулся, стараясь рассмотреть спину.

– Сам не увидишь, – отрицательно покачал головой Ри. – Но, поверь, зрелище еще то.

Таенн тоже подошел к Иту, решительно взяв за плечи, развернул к себе спиной и присвистнул.

– Уй, еооо… – с ужасом протянул он. – На станции мы не особо присматривались, да еще и искин, скотина, свет приглушил.

– Что там? – встревожился Ит.

– Кошмар, действительно. Причем половина рубцов еще и кустарные, то есть их если и лечили, то на уровне такого вот мира, как этот, а не нормального, – ответил Таенн. – Вторая половина – это, видимо, попытка как-то исправить то, что осталось после первой половины. Ит, если хочешь доброго совета, то лучше не старайся рассмотреть свою спину в подробностях. Крепче спать будешь.

– Спасибо, – вздохнул созидающий. – Очень признателен. Могу одеть рубашку, чтобы вас не шокировать.

– А тебя это все не беспокоит? – удивился Таенн.

– Нет, – отрицательно покачал головой Ит. – Совершенно. И не мешает, и не беспокоит. Если бы вы не сказали, я бы про них и не вспомнил… Так, что это они там со Скрипачом делают? Утопить решили?! – с негодованием воскликнул он. Уронил рубашку на песок и бегом кинулся к воде. – Леон!.. Куда ты его тащишь, он же в ботинках!..

Таенн и Ри переглянулись.

– Вот тебе и искупались, – со значением сказал Таенн. – Ри, надо как-то заново налаживать с Итом контакт, тебе не кажется?

– Мне – не кажется, – отрезал Ри. – Это тебе должно казаться. И Сэфес. Сами испоганили, сами исправляйте.

На берегу просидели до позднего вечера. Купались, гнали в тень Леона (куда тебе на солнце, ты же белый, искин же оборется потом, ожоги будут!) спали по очереди, ели. Скрипач веселил всех своими выходками и, как это ни странно, оказалось, что плавать он все-таки умеет. Впервые за все время с начала пути все хоть немного, но расслабились. Ит подумал, что, если бы не обстоятельства, он был бы, пожалуй, рад оказаться в такой компании даже на Дс-35.

– А может, ну его, этот город? – спросил Ри в ответ на слова Таенна о том, что пора собираться. – Давайте сразу на станцию. Тем более, что я уже почти все досчитал.

– Что-то ты быстро в этот раз, – с недоверием заметил Морис.

– Не знаю, такие ли уроды эти два брата, но формулу они дали – закачаешься, – восхищенно закатил глаза Ри. – Я ввел ее в модель, и расчет пошел вдвое быстрее.

– Хм, – Мориса все еще не оставляли сомнения. – Ну, не знаю. Я бы на твоем месте проверил на всякий случай.

– Обязательно проверю, а как же… ну так что? Обратно?

– Давайте все же в город, – попросил Таенн. – Хотя бы на пару часов.

– Ладно, – сдался Ри. – Ит, прокатишь?

– Без вопросов, – тот сел в кресло, вывел панель слияния. – Может, сядем в районе порта? Сейчас темно, ничего не видно. И через весь город потом обратно к катеру идти не придется.

На том и порешили. Ит за несколько минут, не особенно торопясь, довел катер до городского порта и повесил невидимую машину в паре десятков метров над причалами. Провесил «выход» в густую и черную тень, отбрасываемую гигантским кораблем, и через десять минут они уже шли через территорию порта к городу.

– Если спросят, то мы с корабля, – посоветовал Таенн. – Можно даже сказать, с какого именно.

Никто не спросил.

Они миновали бедняцкий прибрежный район, изобилующий узкими улочками и на редкость неприятными запахами, и вышли, наконец, в один из богатых кварталов.

– Цивилизация, – удовлетворенно ответил Таенн. – Смотрите, ведь и впрямь красиво. А вы еще идти не хотели. Архитектура какая!.. Один вон тот собор чего стоит…

Уставший Ит, на котором чуть ли не висел такой же уставший Скрипач, лишь покорно вздохнул, соглашаясь. Леон и Морис кивнули, а Ри лишь пожал плечами – у него лично этот собор никаких восторгов не вызвал.

Бард таскал компанию по городу еще часа полтора, пока, наконец, не сжалился и не завел всех «посидеть» в какой-то полуподвальный то ли бар, то ли притон. Там играла громкая (пожалуй, даже излишне громкая) музыка, перебивая ее, орало радио, а воздух был насыщен винными парами и табачным дымом. Они расселись в уголке, скрытом полумраком, Таенн, активировавший маску языка, попросил официанта принести яблочного сидра, и они принялись пить сидр с водой, потихоньку оглядываясь по сторонам. Место и впрямь было интересное. Да и народ подобрался необычный, это чувствовалось даже после прогулки по городу.

– Забавно, но тут собираются актеры, оказывается, – Таенн усмехнулся. – Кому надо, могу дать язык, послушаете, что тут происходит.

Чувствуя, что от Барда не отвертеться, остальные покорно забрали у него маску языка и стали вместе с ним прислушиваться к тому, что обсуждали окружающие люди.

– …я тебя предупреждал, что он не согласится, а ты, как упрямое животное, все равно пытался протащить ее – хотя и так понятно, что она ни рожей, ни фигурой для этого не вышла, – доносился мужской голос, резкий и неприятный, откуда-то сбоку.

– Сам не знаю, почему с ней до сих пор вожусь… вцепилась, как кошка, не отпускает, – отвечал ему другой мужчина. Тембр его голоса был бархатным, обволакивающим.

– Ты бы хоть спал с ней, что ли…

– А он и говорит – ангажемента нет! И в этом сезоне не будет! А я ему – это, может, для тебя нет, бездарь, а мне… – неслось с другой стороны.

– …совершенно фантастического оттенка. Чужое! И шелковые чулки! Представляешь! В лифчик – мои шелковые чулки!.. Ну и дура…

Ит обратил внимание, что Ри пристально и с большим интересом смотрит куда-то в сторону стойки.

– Что там такое? – спросил он.

– Сам погляди. Вон та девушка – видишь?

Ит присмотрелся. У барной стойке на высоком деревянном табурете действительно сидела какая-то девушка, на которую он не обратил внимания. Очень худая, тоненькая и маленькая, с устало опущенными плечами. Некрасивая, темноволосая, с короткой и не очень опрятной стрижкой. В сильно полинялой блузке и расклешенной юбке, тоже явно знавшей лучшие времена. Перед ней стоял нетронутый стакан сидра, но пить она, по всей видимости, не собиралась – сидела неподвижно, не обращая внимания на пьяную возню вокруг и на сальные шуточки, которые отпускали проходящие мимо мужчины.

– Ну, девушка, – кивнул Ит. – И что?

– Она… она какая-то необычная, – нахмурился Ри.

– В смысле?

– Ну, она не такая, как все тут, – пояснил Ри. – Неужели никто, кроме меня, этого не замечает?

– Да ну тебя, пилот, – отмахнулся прислушивающийся к их разговору Таенн. – Девушка как девушка.

– А что в ней необычного? – поинтересовался Ит.

– Хотя бы то, что она не бахвалится своими подвигами, как все здесь присутствующие, и не рассуждает о любовных победах, а слушает радио, – ответил Ри.

– Радио? – новое слово мгновенно услужливо соединилось с понятием – спасибо, маска языка и детектор… – Ах, радио. Боюсь, что в таком гаме услышать что-либо ей будет затруднительно, – заметил Ит.

– И тем не менее.

Некоторое время они молча наблюдали за незнакомкой.

– Слушайте, пойдемте, что ли, – попросил Ит наконец. – Скрипач сейчас уснет, а пить этот ваш сидр я лично не буду – кислая пакость.

– Ладно, пошли, – согласился Таенн. Они расплатились, встали.

У выхода Ри оглянулся. Девушка все так же продолжала сидеть у стойки.

– Вот что, давайте-ка мне все местные деньги и подождите в катере, я вас догоню, – сказал он твердо. – Может быть, мне это и кажется, но у нее явно какая-то беда.

– И что ты хочешь сделать? – спросил Леон.

– Отдать ей деньги и проводить, время уже позднее, – пояснил Ри. – Ждите в катере, я вас догоню.

– Ладно, дело твое, – согласился Морис. – Ты поосторожнее. Мало ли что у нее на уме.

– У нее на уме ничего плохого, – с раздражением отмахнулся Ри. – И по ней это видно. Если не вернусь, то у вас теперь запасной пилот имеется.

Он повернулся и скрылся в баре.

Таенн и Леон переглянулись, Морис засмеялся.

– Видали? Ит, да ты у нас теперь не просто человек-загадка, ты еще и пилота вон до чего довел. Он же тебя ревнует!

– Не меня, а катер, – возразил созидающий. – Ладно, не буду больше просить полетать, если он так обижается. Жалко, конечно, но ничего не поделаешь.

Они медленно шли по городской улице вниз, обратно к порту. Несмотря на поздний час, в городе вовсю шла жизнь – горели вывески каких-то клубов, шли навстречу веселые нарядно одетые люди, ехали громоздкие, но не лишенные гротескного очарования машины, и, казалось, в этом городе совершенно нет места злу и печали.

Уставший за день Скрипач брел рядом с Итом, поминутно зевая. Иногда он оглядывался, вздыхал и бормотал что-то себе под нос. Ит прислушался.

– Зо-ло-та-я, – по слогам говорил Скрипач шепотом. – Зо-ло-та-я. Нити. Выше, выше… Терминатор, а потом дальше. Зо-ло-та-я. Слишком. Совсем…

– Ты чего это? – спросил Ит, но тот в ответ лишь вяло махнул рукой – отвяжись, мол.

В катере он почти сразу же лег на пол и отвернулся лицом к стене. Ит с тоской посмотрел на место пилота, но больше судьбу искушать не рискнул, он и так чувствовал себя виноватым, хотя, по идее, особенных причин к тому не было.

Ри вернулся через полтора часа, нахмуренный и задумчивый.

– Ну как сходил? – встретил его вопросом Таенн.

– Нормально. Ее зовут Мариа, ей двадцать четыре года, и она хочет работать на радио, – пробурчал инженер. – Диктором. А ей есть нечего и, если бы я не отдал ей деньги, с завтрашнего дня было бы негде жить.

– Взяла? – спросил Таенн.

– Взяла, правда, не сразу. Упрямая, как черт-те что. Подумала, что я ей предлагаю… ну… – Ри замялся. – Чуть лицо не расцарапала. С большим трудом объяснил, что мне этого не нужно, что деньги я хочу отдать просто так. Молодая, но жизнь, видимо, била ее сильно.

– Понятно, – кивнул Леон. – Ты не влюбился, часом?

– Да нет, конечно, – усмехнулся Ри. – Еще чего не хватало. Но, знаете… в ней определенно что-то есть.

– Что в ней есть? – иронично прищурился Таенн. – Выпитый сидр или вчерашний ужин?

– Это очень сильная и цельная личность, – словно не замечая издевки, сказал Ри. – Ведь ей надеяться не на что, а она все равно надеется. Потом, когда уговорил взять деньги, рассказала, что в этот день едва не бросилась под поезд, но сумела себя перебороть и отойти в сторону. Тут, оказывается, такой способ самоубийства не редкость. А потом пришла в бар, взяла на последние деньги сидр и услышала радио. И поняла, что нужно делать дальше.

– А тут еще и ты с деньгами, – покачал головой Бард. – Да, день у девчонки получился прямо-таки судьбоносный.

– Она так и сказала, – Ри довольно улыбнулся. – Сказал, что сегодня заглянула в глаза судьбе и увидела там надежду. Любит всякие цветистые фразы.

– Ну что ж, хорошо то, что хорошо кончается, – Таенн со вкусом зевнул. – Так. Скрипач уже спит, он, оказывается, самый умный. Остальные тоже скоро свалятся. Ри, тащи нас на станцию. Поспим немного и стартуем.

– Пусть Ит ведет, – недовольно буркнул Ри. – Он же может.

– Он уже все понял и больше не будет, – отмахнулся тот. – Нет, Ри, правда, не буду. Извини, что я так… в общем, как дальше шли, так дальше и пойдем. Ты пилотируешь, я охраняю, и все довольны.

Ри усмехнулся, сел на свое обычное место, и через мгновение катер растворился в ночном небе.

Утром непривычно тихий и задумчивый Ри сидел перед «окном в космос» и в третий раз перепроверял расчет. Сэфес и Бард отправились куда-то вглубь станции, для чего – никто не понял, но на объяснениях, собственно, никто и не настаивал. У Ита сложилось впечатление, что они с какой-то целью стали наведываться к телам погибшей девушки-Барда и Сэфес, но он счел благоразумным держать свои подозрения при себе.

Скрипач лениво бродил по залу туда-сюда, явно не зная, чем себя занять. Он снова влез в свое серое платье. Медно-рыжие длинные волосы, чистые и расчесанные, в сочетании с серым шелком выглядели и в самом деле красиво, но заставлять Скрипача сидеть спокойно, пока Ит раздирал ему спутанные пряди, было сущим наказанием.

– Постричь бы тебя, – пробормотал созидающий. – Но разве ж ты дашься?

Свои волосы он давно укоротил, не так, как Ри, конечно, но теперь они были до плеч, и ухаживать за ними почти не приходилось – провел рукой, и всех дел. Зато со Скрипачом каждое утро получалась маленькая война.

– Ну все, я закончил, – Ри одним движением свернул расчеты, которые тут же растаяли в воздухе, и потянулся. – Пойдем через этот белый сиур, в одной из точек попробуем дотянуться до какой-нибудь не пораженной области. Или, в крайнем случае, перейдем из этого сиура в следующий, тоже белый, и будем пытаться выбраться уже из него.

– Понятно, – покивал Ит. – Как думаешь, долго нам так бродить придется?

– Боюсь, что порядочно, – вздохнул инженер. – Главный риск – это нарваться на такой же кораблик, как тот, что нас потерял. Если наткнемся – опять делаем рывок, и… зависаем довольно надолго, потому что придется снова все пересчитывать.

– Как-то все это безрадостно прозвучало, – справедливо заметил Ит.

– Ну… не вижу тут поводов ни для огорчения, ни для радости, – проворчал Ри. – Попали в… эээ…

– В задницу попали, – подсказал Ит. Инженер засмеялся.

– Все никак не могу привыкнуть, что ты не такой культурный, каким казался раньше, – ответил он. – А вообще-то да, ты прав. В общем, как попали, так и вылезем, надеюсь.

– Тогда ладно, – согласился Ит.

Вскорости вернулись Таенн, Леон и Морис. Выглядели они почти как обычно, но Ит тут же обратил внимание на запах – он них троих пахло озоном, словно после грозы, а волосы у Барда были мокрыми, и явно не от пота.

– Что вы там делали? – раздраженно спросил Ри. – Ждать вас… замучаешься.

– Что надо, то и делали, – строго произнес Морис. – Придет время – узнаешь. Пилот, выводи станцию в расчетную точку, и уходим. Сиур нестабилен, лучше в нем не задерживаться.

Ит смотрел на Скрипача, стоящего у «окна в космос». Черный силуэт на фоне летящей в пустоте планеты, с одной стороны темной, а с другой – освещенной солнцем. Он видел, как двигаются над планетой облака, скручиваясь в циклоны, как тает тончайшая дымка на границе стратосферы. Внизу плыли материки и океаны, и где-то там, под облаками, остался тот забавный город, в котором они вчера были…

– Поехали, – сказал Ри. Пространство мигнуло, на секунду схлопнулось.

Все, как обычно.

Вот только планета никуда не исчезла.

Она должна была остаться в пространстве, а на ее месте должна была появиться другая. Совсем другая.

Но она почему-то была тут.

Только облачный рисунок слегка изменился.

– Никто еще раз искупаться не хочет? – звенящим от напряжения голосом поинтересовался Морис.

Ответом ему было гробовое молчание.

– Да нет никакой ошибки в расчетах, говорю я вам! Нет, и быть не может!!! – взъерошенный Ри с гневом уставился на Таенна и Леона. – Вы хотите сказать, что и искин, и я – идиоты?!

– Фрагмент формулы, который ты включил…

– Фрагмент работает в точности, как положено!!! Я не понимаю, что произошло!!!

– Не ори, – резко сказал Таенн. – Пересчитай без этого фрагмента.

– Для этого нужна смычка с эгрегором, поэтому нам опять вниз, – развел руками Ри. – Причем если без фрагмента, то считать я буду полные сутки.

– Значит, будешь, – припечатал Бард.

– Ребята, не кричите, – попросил искин. – Таенн, ошибки действительно нет, уверяю тебя.

– Тогда почему мы здесь, если ее нет? – спросил Бард.

Ему никто не ответил.

– Она есть, эта ошибка. Вот что, Ри. Считай в нашей системе, и ищи выход в другую точку сиура, через узел.

Леон кивнул, соглашаясь. Он подошел к Ри и впился взглядом в трехмерное уравнение, висящее перед ним в воздухе. Задумчиво покусал губу, ткнул в какое-то место пальцем, вопросительно посмотрел на Ри.

– Нет, все верно, – возразил тот. – Смотри…

– Да, действительно. А если вот так?

– Меньше надо пить, «вот так», – огрызнулся Ри. – Чушь порешь.

– Вижу… н-да, ты действительно прав. Ладно, народ, все в катер, и вниз. Ит, вытряхни Скрипача из платья и побыстрее. Что-то мне это все очень не нравится.

В городе был день, царило оживление. Немного побродив по центру, они нашли какой-то парк и сели на лавочки, неподалеку от входа. Мрачный Ри почти не разговаривал, он включил в расчет все потоки сознания, которые получилось, и на действительность реагировал слабо. Таенн сидел, прикрыв глаза, и, казалось, расслаблено дремал. Леон и Морис, занявшие, по счастью, отдельно стоящую лавку, завели долгий и на редкость унылый разговор о каких-то приоритетных потоках, и вскоре Ит перестал из этого разговора что бы то ни было понимать – Сэфес умудрялись столь непринужденно скрещивать математику и этику, что уследить за их мыслью не было никакой возможности.

Скрипач, несмотря на предостережения Ита, куда-то убрел, но вскорости вернулся обратно, неся лист грязной бумаги, который подобрал, видимо, в какой-то канаве или у помойки. Он с гордостью протянул лист Иту.

– Это мне? – спросил тот. – Ну, спасибо… И что это такое? «Мариа Дельгато, радиоактриса, ведущая передачи «Голос народа», – прочел он. – Симпатичная девушка… эй! – до него вдруг дошло. Он схватил Таенна за плечо и сильно потряс. – Проснись! Смотри сюда!

Таенн потер глаза, зевнул. Непонимающе уставился на протянутый ему лист с портретом.

– О-па, ну и дела, – пробормотал он. – Слушай, это ведь точно она. Ри, гляди, твоя вчерашняя знакомая.

Ри, с трудом отвлекшийся от своих мыслей, пересел к ним поближе.

– И что? – не понял он, тоже разглядывая портрет. – Да, она. Ну, правильно. Она же хотела работать на радио.

– Ри, опомнись. Она хотела. Поступить. Работать. На радио. Этой ночью!!! – заорал на него Таенн. Инженер испуганно отпрянул. – Она что, за ночь превратилась в известную актрису, портреты которой на стены вешают?! Ри, ау! Я тут! Иди на голос!..

– Заткнись, – пробормотал тот.

– Искин! Это срочно! Прими информацию от Ита, проанализируй, – приказал Таенн.

– Слушаю.

– Потише, пожалуйста. Ит, отдай считку за вчерашний день.

– Что ищем? – деловито поинтересовался искин.

– Даты. Любое упоминание о дате вчерашнего дня.

Несколько секунд искин молчал. Затем произнес:

– Локальное время станции не изменилось. На планете прошел год.

– Черт!.. – воскликнул Таенн. – Как это могло получиться?!

– Начинаю анализ того, что происходило во время попытки перемещения, – ответил искин. – Результаты будут в течение часа.

Все потрясенно молчали. Сэфес прекратили свою беседу и пересели на лавку к Таенну и Ри. Скрипач продолжал разглядывать портрет, который ему вернули, задумчиво поглаживая изображение девушки пальцем и чему-то улыбаясь. Наконец Таенн, которому это надоело, отобрал у него лист, смял и выкинул в урну, стоящую рядом с лавкой. Скрипач с неприязнью посмотрел на него, снова куда-то ушел и через некоторое время вернулся с еще одним портретом, таким же, как первый, и даже немного почище. Он уселся на корточки и снова принялся с интересом разглядывать девушку.

– Да ну его, пусть развлекается, – остановил Таенна Ри, заметив, что Бард снова примерился отнять листок. – Смотри, а она похорошела. Вчера была замухрышкой, а теперь – настоящая красивая девушка. И волосы у нее светлее стали.

– Это, конечно, очень важно, – сварливо сказал Бард. – Особенно та часть речи, которая про волосы. Скажи проще – ты в нее втюрился, и теперь радуешься, что ей удалось добиться того, что хотела. И не мотай головой! Влюбился, как мальчишка, и боишься в этом признаться. Потому тебе глубоко наплевать, что мы тут застряли, и неизвестно, по какой причине.

– Не надо говорить за меня, – раздраженно буркнул Ри. – Все, не мешайте. Я работаю.

Некоторое время они просидели молча, а потом Ит предложил:

– Может, мы со Скрипачом пройдемся немного? Нам-то все ладно, а ему скучно тут сидеть.

– Я с вами, – вызвался Таенн.

– Мы останемся с Ри, – отказался Леон. – Дождемся ответа искина и поможем, если будет нужно, закончить расчет.

– Хорошо, – согласился Бард.

Портреты Марии Дельгато встречались в городе часто, чуть не на каждом углу. Те из них, что принес Скрипач, оказались старыми, наклеенными у входа в парк, на большую доску для объявлений. В городе отыскались и поновее, и даже цветные – на них Мариа была изображена перед микрофоном, представлявшим из себя сложную и громоздкую конструкцию из решеток, сеток и проводков. Лицо ее на портретах выглядело строгим и одухотворенным, лишь на малой части портретов она была без микрофона и улыбалась. Там было видно, что в сущности она совсем еще девчонка, вот только глаза на всех портретах ее выдавали – и в строгом виде с микрофоном, и в легком платье, и с улыбкой она оставалась глубоко, неистребимо печальной. Ит заметил, что девушка отпустила волосы, стала укладывать их в сложные, порой даже вычурные прически, и подумал, что прежняя короткая стрижка шла ей больше – прическа, призванная сделать вид девушки более взрослым, словно принадлежала другому человеку. У человека с такими волосами не может быть таких глаз.

– Забавно, что единственным полузнакомым персонажем на этой планете для нас стала эта дура, – с неприязнью сказал Таенн, разглядывая портрет.

– Почему дура? – обиделся за девушку Ит.

– Да потому, что дура, – назидательно повторил Бард. – Потому что эта дура лезет куда?

– Ты вообще о чем? – удивился Ит.

– Дура лезет во власть, разве ты не видишь? – прищурился Таенн. – Если хочешь, давай зайдем куда-нибудь и послушаем, что за передачу она ведет и откуда такая популярность. Спорим на что хочешь, но она с помощью этой своей передачи хочет не помочь кому-то, как написано на этих плакатиках, и даже не найти себе богатого мужа. Она метит выше.

Ит пожал плечами. В подобных вещах он не понимал вообще ничего и никогда не стремился понимать. Сейчас его гораздо больше волновало, удастся ли им выбраться с планеты, и ему не было никакого дела до судьбы какой-то там радиоведущей. Однако Скрипачу девушка явно понравилась – пока они шли по городу, он, увидев очередной плакат, принимался улыбаться и хлопать в ладоши. К концу прогулки Ит и сам был уже готов признать, что Скрипач – идиот. Идиота надо было как-то успокоить, поэтому Ит позволил ему отодрать от стены очередной плакат (на них косились прохожие, но замечаний никто делать не стал), и довольный Скрипач спрятал портрет девушки в карман, предварительно аккуратно сложив.

Побродив еще немного, они зашли в кафе на шумной городской площади и сели поближе к большому черному приемнику, стоящему в углу. Сейчас из него доносилась какая-то музыка (Иту она показалась приятной, а Бард брезгливо поморщился и пробормотал что-то про примитив), но вскоре музыка смолкла, и из приемника донесся голос, произнесший:

– Здравствуйте, дорогие сограждане! С вами снова социальная передача «Голос народа», и я, Мариа Дельгато. Хорошего вам отдыха после долгого трудового дня! К сожалению, не для всех этот день был хорошим. К нам в редакцию приходит множество писем, и я перед каждой передачей читаю их и отбираю те, которые рассказывают о самых ужасных и унижающих достоинство рабочего человека случаях. Сегодня мы поговорим о том, что случилось с достойным тружеником порта, пятидесятилетним Армидаро Раэрико. Бессменно проработавший всю жизнь в порту, Армидаро из-за несчастного случая на работе лишился левой руки и потерял работоспособность. Его семья голодает, а ему даже не назначили пенсию! Ему пришлось самому оплачивать услуги врачей, и теперь он и его семья могут оказаться на улице! – голос ведущей, до этого более или менее спокойный, обрел вдруг силу, в нем зазвучали требовательные, властные ноты. – Куда смотрит профсоюз? Куда смотрите вы, дорогие сограждане? Сколько мы еще будем терпеть власть высшего класса, отбирающего у нас последние гроши и не дающие никаких привилегий?! Кто поможет несчастному Армидаро и его семье?.. Сколько еще мы будем терпеть гнет и предаваться пораженческим настроениям?..

– Пошли отсюда, – Таенн встал. – Мне все ясно.

– Ну, пошли, – согласился Ит. Он поманил Скрипача, и они вышли из душного кафе обратно, на залитую вечерним солнцем улицу.

– Сильна, однако, – пробормотал Бард. – Заметил, на что она давит?

– Ничего я не заметил, – отмахнулся Ит. – То есть я заметил, что вы на ней поочередно съезжаете, – он удивился про себя, откуда в голове вдруг появилось это не совсем приличное слово «съезжаете», причем неприличное именно в контексте, а не просто так. – Сначала Ри, затем Скрипач, теперь вот ты. У меня она никакого отклика в душе не вызывает. Я вас не понимаю.

Таенн задумался. Нахмурился, почесал в затылке, хмыкнул.

– Знаешь, в чем-то ты прав, – согласил он. – Она действительно почему-то привлекает внимание. Ладно, пошли к нашим. Надо уходить на станцию и двигаться дальше.

Снова «окно в космос», снова – планета, с одной стороны освещенная светом солнца, снова висящий в воздухе перед Ри визуал с вычислениями…

– Ну, давай, пилот. Не подведи на этот раз, – тихо сказал Таенн.

Пространство мигнуло. Ит закрыл глаза.

А когда открыл, обнаружил, что планета осталась все там же, где была.

– Ну что ж, вот теперь я могу сказать, что у нас действительно большие неприятности, – констатировал Морис.

– Ошибки быть не могло, – потерянно проговорил инженер. – Это невозможно.

– Это не твоя ошибка, – подтвердил Таенн. – Видимо, сиур дестабилизирован. Мы в ловушке.