08
«Ветер»
Утопия
– По какому праву вы мне смеете что-то запрещать?! – Милтон орал так, что его же собственная научная группа невольно пригибалась. – Что вы себе позволяете?! Решения тут принимаю я!!!
– А вот по такому, – отрезал Ит. – Потому что ни один агент и ни один боевик туда больше не пойдет.
Трое оставшихся агентов сейчас стояли за Киром, который заслонял их своей широкой спиной, а по бокам от Кира стояли Ит и Скрипач. Ит еще не успел снять ни универсальный комбез, ни налобник, он тоже заслонял собой агентов, а Скрипач, уже успевший переодеться, свой универсальный прибор держал в руках – перед ним в воздухе висела панель со строками состояния. Показатели не ахти, но хотя бы не такие, как были четыре часа назад.
– Мы сюда шли не для того, чтобы вы убивали людей, – твердо сказал Скрипач. – И уж простите-извините, но подобного мы вам сделать не дадим.
– Да что вы…
– Заткнитесь, Милтон. – Ри встал и занял место рядом с друзьями. – По-хорошему вам сейчас говорю: заткнитесь! Я ведь могу и по-плохому. Моё досье вы читали и понимаете, что шутить я не намерен.
– Вы отдаете себе отчет…
– Мы отдаем себе отчет. Погибло девять человек. И если вы повторите то, что сделали, погибнут еще люди. – Ит вывел визуал, неодобрительно поморщился. – Ребят, вы пока что с этим вивисектором побеседуйте, а я пойду, послежу.
– Угу, иди, – кивнул Скрипач. – Мы минут через десять подойдем.
– Ладно.
…Последнего, чудом оставшегося в живых агента им удалось вытащить. С большим трудом, но всё-таки сумели справиться – сейчас агент находился в статусе «на высокую двоечку», то есть шанс у него был. И хороший шанс, если они втроем не будут расслабляться и доведут его за сутки хотя бы до тройки. Будет тройка – можно будет класть в гибер, точно выдержит. Пока что нельзя.
– Я вам вот что скажу, Милтон. Ставить подобные эксперименты я больше ни на ком не позволю. Ни над сотрудниками Службы, ни над вашей же командой. Следующими туда пойдем мы, – Ри усмехнулся.
– Еще не хватало, – покачал головой Милтон.
– С нами ничего не будет, – уверенно сказал Ри.
– Почему?
– Потому что не будет. Вот чего. Сначала ребята подлечат хотя бы немного парня, потом побеседуем.
* * *
Всё началось сутки назад, когда Милтон потребовал провести первый разведывательный вылет. К Утопии он отправил троих агентов и семерых боевиков – на взгляд Ри и Кира, это было совершеннейшим бредом, но вскоре они поняли, что Милтон решил не рисковать ценными людьми, типа своей группы, и придумал поставить опыт над теми, кто для его планов ничего не значил.
Сэфес вывели катер из корабля, перенастроили так, чтобы машиной в ограниченном режиме мог управлять человек, и первая десятка официалов отправилась к планете.
Подошли без проблем. Встали на первый виток. Связь, которую делали сейчас Сэфес, была безупречна, переговаривались первый час практически постоянно. Агенты (класс высокий, ребята явно неглупые, сработавшиеся, опытные) стали снимать те показатели, которые мог фиксировать катер. Очень интересные данные шли первый час, очень! И по атмосфере, которая менялась, и по гравитации, и…
…И вдруг ни с того ни с сего связь мгновенно прервалась, а катер пошел вниз. Едва ли не камнем. Ахнул, как с горы, и через мгновение исчез в облаках – только его и видели. Ни связи, ничего. Был – и не стало.
Милтон впал в неистовство. Он орал на Сэфес, чтобы немедленно вернули катер. Он орал на Ри с Итом, которые безуспешно пытались отследить катер с помощью систем «Ветра». Он поносил на все корки свою команду и свою аппаратуру, которая тоже ничего не фиксировала и была совершенно бесполезна.
Прошло несколько часов.
Никакой надежды не оставалось.
Милтон потребовал снарядить второй катер и послать его на выручку первому – но на борту уже должен быть один из Сэфес. Леон и Морис возразили, что он, Милтон, видимо, сам себе главный враг, потому что если он сейчас «разменяет» их, то домой он точно никогда не попадет. Милтон согласился, что да, верно, и в таком случае…
В таком случае пойдут еще трое агентов, и, пожалуй… сколько там боевиков осталось?
И в этот момент Ри увидел, что катер выходит из атмосферы Утопии. И тут же появилась связь.
Катер шел обратно меньше часа – вели его уже Сэфес. Тот, кто находился на борту, ничего и никуда вести при всем желании не смог бы, странным было как раз то, что Петер, оставшийся в живых агент, вообще сумел поднять машину: когда Ит, Кир и Скрипач ворвались в катер, они обнаружили, что он едва ли не при смерти. Создавалось такое ощущение, что агента его же товарищи собирались принести в жертву: ни одного живого места. Пробиты насквозь руки, ноги, на груди несколько глубоких колотых ран, распорот живот. И так далее, и тому подобное. Хорошо, что с собой у них уже были «универсалки», пристегнутые к поясам, – Леон предупредил, что в катере один живой и девять трупов. Успел.
И они успели.
И на «Ветре» медблок делал Фэб, и сделал, что говорить, по высшему разряду…
Четыре часа они втроем оперировали агента, сшивая то, что можно сшить, блокируя то, что блокировалось, борясь с последствиями практически фатальной кровопотери. Вытянули. Стабилизировали.
И пошли ругаться с Милтоном.
* * *
– Как это – не работала ни одна система? – Милтон сидел сейчас рядом с Леоном, а тот показывал, что успел снять катер: показаний было зашкаливающее количество, сейчас «Ветер» их анализировал. – Да не может быть такого.
– Может, – упрямо возразил Леон. – Смотрите. Вот катер идет вниз, показания снимаются.
– Да, над местом, которое я условно назвал «городом».
– Это не город, – поправил Леон. – Это что-то другое. Неважно. Вот, видите? Идет переход, данные меняются. Всё. Дальше у нас шесть часов молчания.
– Вы хотите сказать, что ваш катер вывели из строя те… которые там, внизу? Ваш катер? Катер Сэфес?! Да вы в своем уме, Леон?!
– Прекратите орать, – альбинос поморщился. – Да. Именно это я и хочу сказать. Но не «вывели из строя», а… выключили.
– Это не могли сделать агенты, например? – прищурился Милтон.
– Нет, – отрицательно покачал головой Леон. – Ну что вы. Об этом не может быть и речи. Человек никогда не сможет испортить катер, это невозможно.
– Так… – Милтон встал, прошелся взад-вперед по каюте. – Придется, видимо, побеседовать с нашим выжившим другом. Что у вас там? – он развернулся к Киру.
– Он относительно стабилен, но беседовать с ним мы вам пока что позволить не можем. – Кир крутанул визуал. – Слишком слабый. Дайте ему хотя бы несколько часов. Тем более что они у вас есть.
– Вот с этим сложнее, – до этого молчавший Леон пересел к напарнику. – Пока боги не заинтересовались нами – да, у нас есть время. Если они направятся сюда…
– Морис, почему вы всё время говорите «боги»? – Милтон прищурился. – Вы что-то поняли? Не соизволите объяснить?
– Могу рассказать только то, что я увидел…
Эти существа, там, на планете, постоянно находятся в зоне действия портала. Они очень сильные, и их немного. Насколько немного? Я сумел разглядеть несколько тысяч. По крайней мере, это те, которые находятся там. Непосредственно там, внизу.
– У меня ощущение, что они… – Морис замялся. – Что с помощью портала они ходят. Понимаете?
– Не очень.
– Они – ходят. По всей Вселенной. Или, по крайней мере, по той её части, которая им интересна. И доступна. Они практически бессмертные, это тоже влияние портала.
– То есть…
– Я назвал их богами условно, – Морис задумался. – Они – это нечто практически всемогущее. Но при этом…
– Простые разумные, – добавил Леон. – Уж извините, но отличить вибрацию эгрегора, в котором присутствует демиург, например, или палач, от обычной вибрации мы как-то сумеем, – он усмехнулся. – Там, внизу, простые разумные. Но – живущие в портале и взаимодействующие с ним.
– Что такое – всемогущие? – Милтон развернулся к Леону.
– Сейчас попробую объяснить…
Вся теория о порталах построена на том, что каждый портал – это точка перемещения. Верно? Верно. Порталы каким-то образом соединяют Сонм. И влияют и друг на друга, и на порталы Терры-ноль. Если почти абсолютное большинство порталов в достаточной степени слабые и для перемещения не годны, то малая их часть будет… ну, вот такой. Очень мощной. Дающей возможность использовать их.
– Согласен, – тут же кивнул Ри. – Этот портал работает. И покруче, чем портал, который находится на Орине, например.
– То есть мы бы смогли с помощью этого портала пройти на ту же Терру-ноль? – Милтон прищурился.
– Не знаю, – покачал головой Леон. – Не уверен. На Терру-ноль вряд ли, а вот куда-то еще – запросто.
– И?..
– Я не делал выводов, – Сэфес нахмурился. – Слишком рано.
В рубку вошел Ит, остановился на пороге. Обвел взглядом присутствующих.
– Что-то случилось? – поинтересовался Милтон.
– Петер пришел в себя, – сообщил Ит. – С ним сейчас разговаривает рыжий. Леон, а ты был прав насчет богов. Причем на сто процентов прав. Он такое говорит…
– Ему это не опасно? – Ри нахмурился.
– Да нет, сейчас уже не опасно, – заверил Ит. – Мы его очень вовремя взяли в работу. Думаю, на «Альтее» его терапевты за месяц поставят на ноги.
– И то хорошо, – кивнул Ри. – Посмотреть можно?
– Давайте позже, в записи, – попросил Ит. – Милтон, не волнуйтесь, рыжий умеет правильно задавать вопросы, да и сам Петер явно не прочь выговориться. Он всё еще… под впечатлением, скажем так.
* * *
– Петер, ты успокойся, – попросил Скрипач. – Короткими фразами говори.
– А нельзя сделать… так… чтобы нормальными?
– Нельзя, – покачал головой Скрипач. – У тебя, прости, легкое пробито. Ты на системе. Говорить тебе тоже помогает система, но я не хочу, чтобы ты нагружал легкое. Поэтому я тебе специально сейчас говорилку слегка притушил. Именно для того, чтобы ты не напрягался.
– Мне просто неудобно… – Петер поморщился. – Ничего не болит, но чувствую себя странно. И… очень короткое дыхание. Непривычно.
– Ой, ладно тебе, – отмахнулся Скрипач. – Потерпи, ты же мужик. Неужели первый раз влетаешь? С твоей-то выслугой? Да ни в жизни не поверю.
– Не первый. Но… я никогда не был… на системе.
– Всё бывает, – пожал плечами Скрипач.
– А ты сам… был?
– Был, – Скрипач хмыкнул. – Причем относительно недавно.
– И… как? После этого?
– Через десять дней уже двадцатку тренировочную бегал, так что не беспокойся, всё будет нормально.
– Тогда ладно… Скрипач, мне можно пить?
– Вообще нежелательно, но если гель и грамм по пятьдесят зараз, думаю, можно, – смилостивился рыжий. – Так что у вас случилось там? Кто тебя так отделал?
– Армия света… – Петер задумался. – Ну, они сказали, что они армия света. А я был… в армии тьмы. Благой тьмы…
– Как вообще получилось, что вы посадили катер? Ведь не собирались же. – Скрипач вывел загубник. – Давай-ка я тебе голову помогу поднять…
– Они нас позвали… Бейер услышал первым, забрал у меня управление… повел машину вниз… о, спасибо, как же пить-то хотелось, оказывается… Ну вот. Он услышал голос. Тот голос. Внизу.
– И что этот голос сказал? – Скрипач пододвинул своё кресло поближе, чтобы лучше слышать. Вообще, по идее, Петеру просыпаться было еще рановато. Показатели низкие, 2/7, пусть и при положительной динамике. По уму, сейчас нужно было организм поддерживать, параллельно поднимая и улучшая эти самые показатели. Вот только общая ситуация, к сожалению, была такая, что, посовещавшись, они Петеру проснуться разрешили. Пусть и ненадолго.
– Это было… не слова, – Петер задумался. – Зов… не могу объяснить. Оно… там, внизу… оно словно пело… Так прекрасно… так не бывает…
– Угу, – кивнул Скрипач. – И Бейер повел катер туда, откуда звали. Да?
– Да. Мы сели… это было чудесное место. Высокие горы, и лощина между ними. Низкая трава, мягкая, как волосы ребенка…
– У тебя есть дети? Эй, Петер, не спи. Дети у тебя есть?
– Да, сын. Он уже взрослый… мы сели там… и Бейер сказал, что нам нужно выйти…
– Но там же нельзя выходить, – Скрипач нахмурился. – Гравитация в семь раз выше, чем наша, по Кругу. Это самоубийство.
– Нормальная там была гравитация… наша… – Петер снова прикрыл глаза. Скрипач видел, что он очень быстро устает. Плохо. Поговорить нужно. А стимулировать страшно, потому что можно сбить. Ладно, попробуем.
Скрипач вывел визуал. Пробежался глазами по строчкам.
– Консилиум, – негромко сказал он.
Ит и Кир тут же отозвались. Сейчас у них были равные приоритеты, работали они по схеме «Вереска». Если Скрипач вызвал консилиум, значит, он не уверен в решении, которое хочет принять.
– Угу… – Кир нарушил молчание первым. – Смени схему, пора уже. Пожестче его подыши. Или меняй состав, ставь восьмой.
– Предлагаю дать пожрать, – добавил Ит. – Через средний порт.
– Илья тебе по рукам бы дал, «пожрать», – огрызнулся Скрипач. – Шесть часов после вмешательства. Было бы хоть восемь. И так уже парентерально кормим.
– Мало, – Ит вывел нужный сегмент. – Сам видишь. Желудок цел, кишечник цел. Мы ничем не рискуем. Так что загони ему сотку десятой смеси и дай поспать минут пятнадцать. На жесткой схеме вентиляции он вполне нормально всё расскажет.
– И это ты Милтона вивисектором называл? – прищурился Скрипач. – Сам-то чем лучше?
– Рыжий, фильтруй, – попросил Ит. – Ты же понимаешь…
– Да всё я понимаю. Меня смущает то, что для легкого это будет ни разу не полезно. Сам вспомни, мы всегда таких вели только на самых щадящих схемах. И с разгрузкой по составу…
– Так я тебе сказал – восьмерку ставь! – Кир рассердился. – Ну да, она боевая, но оксигенация два часа вообще падать не будет. Как раз хватит времени поговорить. А потом обратно опустим, на четверку. Слушай, может, нам прийти? Ты поговоришь, а мы поколдуем.
– Не надо, сидите там пока, – попросил Скрипач. – В общем, резюмируя. Восьмой состав по заменителю, схема вентиляции четвертая, сотка десятой смеси, пятнадцать минут покоя. И дальше поехали.
– Ага, – Кир кивнул. Ит тоже. – Если что, вызывай. Вместе, оно как-то лучше думается.
– Что верно, то верно…
Петер действительно проснулся минут через пятнадцать, и было видно, что ему сейчас значительно легче. Скрипач понимал, что улучшение это, которое они втроем Петеру устроили, временное, и что очень скоро агента придется переводить на другую схему. На которой удобнее лечить.
Но сейчас нужно было пообщаться.
– Скрипач, прости, я, кажется, заснул, – Петер немного повернул голову, улыбнулся. – Как же я хочу снова оказаться там…
– На планете?
– Ну да… О чем я рассказывал?
– О том, как вы сели в очень красивом месте, – напомнил Скрипач. – Что там были горы и лощина.
– Да, да… и небо. Потрясающее небо, красивое, синее, и словно бы с золотыми отблесками. Бейер и Шедар вышли первыми… Я шел третьим. Боевой группе мы сказали остаться внутри… но они не послушали нас. Тоже вышли…
Скрипач кивал, но про себя он сейчас сильно удивился – боевики ослушались приказа старших по званию. Агент второго класса, такой как Петер, априори выше любого боевика.
– А почему они это сделали? – спросил Скрипач осторожно.
– Потому что они увидели… его…
– Кого? – не понял Скрипач.
– Бога… сразу стало понятно, что это Бог… что бы там ни говорил Милтон или эти… Сэфес… Это был Бог, и он стоял перед нами на траве… и он был прекрасен…
– Как он выглядел? – Скрипач с досадой подумал, что, будь агенту получше, можно было бы попросить дать считку, но сейчас ни о какой считке речи быть не может, сердце не выдержит.
– Он… был высокий… метра три, наверное… и он сиял… как расплавленное золото… но он был человеком… а потом… потом нас позвали с другой стороны… и я увидел второго Бога, еще прекраснее, чем первый…
– Они были разные? – уточнил Скрипач.
– Да… Первый был… золотым… но выглядел, как старик… понимаешь? Красивый старик… мудрый, по нему сразу было видно, что он… мудрый… Но второй… он был словно из серебряного огня… с черным… и он был молод… и у него были крылья… черные с серебром крылья… ты слышал про Аарн?..
– Слышал, – Скрипач решил, что не стоит вдаваться в подробности.
– Ну вот… на нем была одежда… как форма Аарн… когда они воюют, у них… такие…
– Типа комбинезона?
– Ну да… только они… они как набросок, как эскиз… а он был… он был настоящим… и первый был настоящим, но… он был какой-то слишком мягкий… плавный… а второй… он был неимоверным… и он тоже звал нас…
Петер смолк, снова закрыл глаза. Скрипач глянул на схему – да нет, всё в порядке. Ладно, пусть минутку передохнет.
– Они оба звали нас… Скрипач, мы были… в раю, понимаешь? Это место, эта планета… это не планета… это рай… для тех, кто сумел понять своего Бога…
– То есть звал и один, и второй, но тебе больше понравился второй?
– Да… понравился – неправильное слово… Я люблю его… я всегда любил его, люблю его, буду любить его… я знал, что он есть… но теперь… я видел его… ради него я сделаю что угодно… – Петер говорил еле слышного – Скрипач давно уже заметил – как только он начинал говорить о Боге, которого видел, он начинал улыбаться. – Я не знал… никогда не был… особенно религиозным… но сейчас…
– Ты сейчас – что?
– Я поверил в него… заново…
– И что было потом? – поторопил Скрипач. Что-то слишком быстро показатели идут вниз, несмотря на поддержку. Нельзя Петеру столько разговаривать, его сейчас нужно усыпить, и пусть восстанавливается.
– Потом… часть из нас пошла к золотому богу, а часть… к нашему…
– И?
– И они сказали… чтобы быть счастливыми… мы должны… отстоять свою веру… доказать её…
– Как именно, Петер? – Скрипач нахмурился.
– Вера может быть только одна… для второй нет места… мы… мы доказали… они доказывали… тоже… мы должны были сделать битву… и мы сделали… как велел Бог…
То, что рассказал Петер дальше, было долгим и обстоятельным описанием какой-то дикой помеси бойни, жертвоприношения и обрядового самоубийства. Потом Бог Петера велел ему перенести тела в катер и отвезти «обратно», а потом возвращаться, чтобы слиться со своим Богом уже полностью. Прочие – числом девять человек, – по словам этого самого Бога, теперь находятся в раю, потому что пожертвовали свои материальные жизни, и они теперь счастливы на веки веков.
– И ты повел катер сюда?
– Я… не очень помню, – признался Петер. – Да, кажется… Скрипач, вы ведь… не позволите мне вернуться, да?..
– Ну а сам как думаешь? Куда тебе возвращаться? После этой вашей битвы тебе лечиться и лечиться, – проворчал Скрипач. – А что?
– Я всё равно вернусь… к нему… – Петер улыбнулся. – Сначала уволюсь, заберу жену… и мы будем вместе искать его… Он ведь бывает не только в раю… В мире тоже…
– То есть? – не понял Скрипач.
– Боги всегда… уходят дарить смертным радость… всегда вдвоем… они приходят в мир и начинают… показывать людям… две стороны… Какого Бога больше полюбят… с тем потом и уйдут в рай их души… – Петер говорил неразборчиво, сбивался. – Они становятся… частью Бога… это счастье…
Дальнейшие откровения про счастье Скрипач слушать не стал: отключил Петеру сознание и стал спешно перестраивать схему. Всё-таки агент был слишком слабым для такого долгого разговора. А брать грех на душу и мучить Петера дальше Скрипачу совершенно не хотелось. Информации и так было теперь более чем достаточно.
* * *
Позже они вшестером сидели в каюте и пытались понять, что делать. Милтон со своей группой засел за анализ того, что успел снять катер – данных было великое множество – и сейчас они оказались предоставлены самим себе. Конечно, Кир, Ит и Скрипач постоянно бегали проверять, как там Петер, благо что бежать было близко, пять метров по корабельному коридору, но поговорить было нужно, обязательно нужно. Впрочем, разговор постоянно прерывался…
Сначала к ним зашли трое агентов, которых они не дали послать во второй поиск. Зашли поблагодарить. Скрипач в ответ сказал, что благодарить особенно не за что, потому что любому дураку будет ясно, что делать им там нечего. Агенты ответили, что про ясность и дурака вопрос спорный – Милтона дураком трудно назвать, при всем желании. Кир заметил, что не всё то не дурак, что дураком не кажется, и посоветовал ребятам перевестись куда-нибудь подальше от «этих маразматиков». Агенты ничего не ответили, но Ит и Скрипач поняли, что молчание это – в некотором роде знак согласия и что парни переведутся, как только позволят обстоятельства. Потому что одно дело, когда тебя посылают нормально работать, а другое – когда вот так вот гонят практически на убой. Как говорится, две большие разницы…
Потом начали заходить боевики, и отдуваться пришлось в основном Киру и Ри. Кир, как старший по званию, тоже стал советовать переводиться подальше, но боевики справедливо возразили, что это всё-таки служба, а не курорт, где куда захотел, туда и поехал. Работа. Раз приказали, значит, надо делать.
– Те, кто делали лежат сейчас в катере, – напомнил Кир. – И они делали… знаете, что? Друг другу животы пораспарывали и бошки пооткрутили. Вот что, мужики. Вы как хотите, и думайте, что угодно, но это не работа. Это что-то совсем другое.
– Что, например? – мрачно поинтересовался один из боевиков, высокий, угрюмый человек, который до этого момента молча стоял у двери в каюту и ни во что не вмешивался.
– Убийство, – спокойно ответил Кир, глядя ему в глаза. – Мы вашим уже сказали: есть честная работа, а есть хреновина вот такая. Теперь сами решайте, на что вы подписывались и нанимались. Я тебе как бывший официал могу сказать следующее, мужик. Когда мы вот с этими двумя с таким столкнулись – мы уволились.
Скрипач с Итом синхронно кивнули.
– Дело не в том, что ты жизнью рискуешь. Ты ею так и так рискуешь, это нормально, это профессия. А дело в том, для чего ты рискуешь. Сейчас вы рискуете исключительно за-ради того, чтобы в мире стало больше дерьма, чем было. Думайте. Ри, подожди нас, мы через пять минут придем, – сказал он, поднимаясь.
– Петер? – Ри нахмурился.
– Угу. Его бы на первые сутки вообще надо было на четверку положить, по отслеживанию. А нас всего трое, причем уровень не особо тянет для таких больных.
– Он жить-то будет? – спросил другой боевик.
– Будет, – Ит усмехнулся. – В этом можете не сомневаться. Просто сейчас мы хотим сделать так, чтобы его можно было через полтора суток положить в гибер без риска.
– Так у нас вроде бы еще восемь суток, – напомнил тот боевик, который стоял у двери.
– Тебе жизнь надоела, «восемь суток»? – Скрипач тоже встал. – Двое – максимум. Поверь, чем быстрее мы сделаем отсюда ноги, тем лучше.
– Понял, – коротко ответил боевик. – Ладно. Удачи.
– Спасибо, – улыбнулся Скрипач. – Удача нам сильно понадобится.
…Через час картина в каюте получилась следующая. Оба Мотылька сидели с ногами на столе, а все остальные разместились вокруг этого стола. Кир предложил перекусить, и сейчас все поспешно обедо-ужинали, параллельно обсуждая то, что узнали от Петера.
– Ну не сказал бы, что они создают религии. – Тринадцатый подцепил на вилку кусочек картошки с тарелки Скрипача. – Они, как мне кажется, их в большей степени искажают.
– Думаешь? – с сомнением спросил Ри.
– Думаю. Религии, числом три, всегда закладывают в любой мир Сеятели. Так?
– Тринадцатый, это спорная теория, – возразил Ит. – Сам знаешь.
– Может, она и спорная, но она подходит. Они закладывают и уходят. На генном уровне закладывают. А потом… уже к готовому эгрегору присасывается парочка таких вот тварей, – Тринадцатый махнул вилкой куда-то в сторону окна каюты. – И начинают диктовать миру свои условия. Играть, если это можно назвать игрой.
– Хороша игра, – проворчал Скрипач. – Слушай, хватит жрать мою картошку! Хочешь – сам себе закажи. Ну что за детский сад?!
– Жадный ты. И злой, – Мотылек скривился. – «Ветер», картошечки сделай, пожалуйста. Маленькую порцию. Ри, дай тарелку.
– Ит, чего молчишь? – Кир пихнул Ита локтем в бок.
– Думаю, – Ит дернул плечом. – Если судить с точки зрения того, что я знаю, как реставрационист…
– Ну? – нетерпеливо спросил Кир.
– Понимаешь, любая религия, в которой Бог ведет себя как человек, у нас априори считается ложной, – объяснил Ит. – Я такие ветви христианства видел. И ветви Ово, особенно в последнее время, в «Вереске», когда когни много поступало. Как бы объяснить… у нас, например, или в истинном христианстве – Бог не материален. Да, он посылает в миры своего сына, точнее – одну из своих же ипостасей, которую для этого создает, но с одной лишь целью – научить. Не покорить, не заставить что-то делать, не прогибаться, не воевать. Научить – тому, что позволит этому миру двигаться дальше. Расставить приоритеты. Во, кстати, – Ит оживился. – Те же греваны у рауф, в религии Триединого. Греваном может быть кто угодно – мужчина, женщина, термо. И на что вообще имеет право этот самый греван?
– Это священник? – уточнил Ри. – Ит, прости, но я просто подзабыл за давностью лет.
– В некотором смысле да, это священство. Греван имеет право либо уйти работать в монастырь, причем в монастыре греваны работают или по хозяйству, или ездят на заработки; либо он проповедует там, где сочтет нужным. Но есть правило – греван за свою проповедь, или за помощь в рождении, или за помощь в смерти, или за любую другую помощь не имеет права взять ни с кого ни единой монетки! Если он это сделал, он больше не греван. Тут же разжалуют. Мы на какой-то отработке встретили в своё время очаровательную девушку, рауф. Рыжий, помнишь? Она была греваном…
– Бонни? – Скрипач рассмеялся. – До смерти не забуду.
– Надо её будет потом в «Насмешников» вставить, – Ит улыбнулся. – По-моему, она этого достойна.
– По-моему, тоже, – кивнул Скрипач.
– Так вот, Бонни. Эта очаровашка работала секретаршей, крутила амуры с двумя термо сразу, причем так, что они друг друга едва не переубивали – она потом вышла замуж за обоих, – была помешана на шляпках… и обязательно читала три большие проповеди в неделю. При большом скоплении желающих приобщиться. Её все обожали, потому что и шляпки, и выбор мужа, и работа – это всё были мелочи в сравнении с тем, как она читала. – Ит вздохнул. – Я бы так в жизни не смог. Она была не особенно умная, но столько души вкладывала в проповеди, и выбирала такие святые истории, и так их подавала… Вот тебе и Бонни. Вот тебе и греван…
– Про греванов понятно, но вот твой реставрационизм взять… – начал Ри, но Ит тут же его перебил.
– А реставрационизм не очень отличается. Мы тоже не имеем права брать деньги за то, что делаем.
– Но Илья тебе платил, – напомнил Ри.
– Тут другой случай. Так было положено по штату. И, кстати, как будем на «Альтее», глянь, что я делал с этими деньгами, – предложил Ит.
– Он их переводил в фонд помощи раненым, – подсказал Кир. – Ри, ты не замай. Честно, всё так и есть.
– Да я верю, верю, – Ри покачал головой. – То есть у вас, получается, священство тоже работает задаром?
– Ри, когда мы с тобой встретились впервые, ты помнишь, кем я работал?
– Ты преподавал. Я тоже.
– Потом мы попали в Официальную.
– Ну да.
– Я работал агентом.
– Так…
– На Терре-ноль я кем только не работал. Сейчас – работаю врачом. Доходит?
Ри задумался. Почесал переносицу. Тринадцатый ухмыльнулся и, пока все смотрели на Ри, утащил у Скрипача с тарелки еще один кусок картошки – несмотря на то что перед ним стояла своя тарелка.
– В реставрационизме ни один из священников никогда не получал денег за то, что он священник, – наставительно сказал Ит. – Мало того. Даже таргу ты себе делаешь сам, и только сам. Ту, которая у меня была в «Вереске», я тоже шил сам. Из чего получилось.
– Получилось не очень, – заметил Скрипач.
– Я торопился, – отмахнулся Ит. – Неважно. Важно другое. Любая истинная религия отличается тем, что в ней никто и никогда не делает денег на Боге. Просто в голову это не приходит. В том же Ово гораздо более жесткие требования к священству, но там тоже… там, по-моему, даже принимать подарки священство не имеет права.
– Имеет, кажется, – возразил Скрипач. – Но только самодельные. Тринадцатый, по рукам давно не получал? Положи. Я тебе сказал. Положи! Картошку! На! Место!
– Чего ты разорался? – капризно спросил Тринадцатый. – Положил, успокойся.
– Так бы сразу… Ит, а истинное христианство?
– Одна из лучших вселенских религий, – Ит вздохнул. – Но его искажают часто. В начальном виде, например, там есть то же понятие братства. Все братья, потому что все – создания Бога. Братство, равенство. Взаимопомощь. Тоже полное бескорыстие. А вот ветви, которые искаженные… там всё иначе. Оболочка вроде бы та же, а всё внутри иное. Появляется такое понятие, как «раб», появляется иерархия.
– В истинных ветвях этого нет? – уточнил Ри.
– В истинных нет, – кивнул Ит. – В Санкт-Рене истинных много, как я понимаю. Нет, правильные ветви к деньгам касательство имеют, но каким образом… Те же фонды взаимопомощи. Общественная работа, которую делает священство. Много всего. Но фондами чаще всего управляют сторонние привлеченные лица, а за общественную работу священство денег не берет.
– Могут и смошенничать, – заметил Ри.
– Исключено, – покачал головой Ит. – Только не христиане.
– В общем, белая и пушистая идиллическая картина, – хмыкнул Кир. – Так что с этими богами не так в результате?
– Давайте проанализируем то, что говорил Петер…
Во-первых, эти псевдобоги начали делить пришельцев, и каждый стремился урвать себе добычу пожирнее – в их лице. Еще точнее – они хотели жертву.
Во-вторых, они требовали от разумных совершенно невозможного – а именно их смерти. Это вообще невообразимо, потому что ни в одной нормальной религии преждевременная смерть во имя Бога не считается чем-то хорошим. Да, обстоятельства бывают разные…
– «Лады», – напомнил Скрипач. – Вот такие идиотки способны из любой религии сделать черт-те что…
– Говорю же, обстоятельства бывают разными, – повторил Ит.
В-третьих, слияние. Петер сказал «слиться с Богом, стать его частью». Любой верующий разумный и так знает, что он часть Бога, он творение Бога, а Бог сотворил всё сущее. Ты и так часть, и зачем становиться тем, что ты уже есть? Да еще таким нелогичным и страшным образом…
Видимо, приходя в миры, они устраивают там то же самое, что они (пусть и в миниатюре) устроили с командой официалов. Мир делится на два лагеря, каждый считает своего бога истинным и рвет на части вторую половину… которая рвёт первую, потому что думает, что истинный как раз её бог, а второй – ложный. Выигравший бог забирает себе… видимо, жизненную энергию погибших и умерших и возвращается сюда. Вместе с проигравшим партнером. Возвращается, чтобы вскоре отправиться в следующий мир и учинить там то же самое.
Кошмар.
– В общем, подведем итог, мужики, – Ри выпрямился. – Нам предстоит иметь дело с людьми, жадными, самовлюбленными, считающими себя богами и практически всемогущими. И при этом еще и показания пытаться снять, да еще и в месте, где они это могут обрубить в любой момент. И поубивать нас просто так, для забавы. Пристрелите меня кто-нибудь. Желательно не откладывая, побыстрее.
– Типун тебе на язык, – рассердился Ит. – Ты хоть думаешь иногда, что говоришь?
– Иногда думаю, – кивнул Ри. – Вот сейчас, например.
* * *
Катер шел над планетой по траектории, которую задавал Ри – тот планировал сделать еще четыре витка и лишь потом начать снижение. Милтон постоянно дергал их по связи, отвечали ему сейчас то Скрипач, то Ри, а Кир, Ит и Мотыльки сидели рядом и тихонько хихикали: Скрипач открыто измывался над Милтоном, выводя его из себя, и останавливаться явно не собирался. Ри ворчал, чтобы они все заткнулись и прекратили ржать – мешают. Он делал первичный анализ того, что происходило внизу, и прикидывал, в какую бы точку отправиться. Разумеется, нужна максимальная активность, чтобы собрать больше данных, но Ри справедливо полагал, что максимальная активность предполагает максимальную опасность.
Планета-портал под катером постоянно находилась в движении, казалось, статики на ней в принципе не присутствует. Милтон сейчас спорил, доказывая, что эта активность – результат деятельности богов, а Ри возражал, что это не боги, это сегментные и долевые перемещения внутри портала.
Данных в этот раз получалось на порядок больше: Ри, в отличие от агентов, знал, что и как нужно искать. Через час, на третьем витке, Милтон заявил, что данных уже сейчас с лихвой хватит и что они, в принципе, могли бы и вернуться.
– Да ну, – хмыкнул Ри. – Огдену про это расскажите.
– Ри, вы играете с огнем.
– Спасибо, я в курсе.
…Милтон, конечно, тоже жаждал пойти вместе с ними, но его сумели отговорить. Ри объяснил, что им бояться нечего. Милтон справедливо поинтересовался почему. Ри ответил, что, согласно получившейся у него теории, боги не смогут их тронуть или навредить – все они резонансные двойники взаимосвязанных порталов, и порталы Утопии связаны с порталами Земли-n, следовательно, для богов наносить вред их команде – это то же самое, что наносить вред порталу, благодаря которому они существуют.
– Они могут этого не понять, – проворчал Милтон.
– Поймут, – отрезал Ри. – Эти существа просто обязаны быть более чем чувствительными к резонансам такого рода. За сутки я тщательно проанализировал и данные катера, и то, что видел Петер. Милтон, мы не самоубийцы, поверьте. Мы осознаем, что делаем. И не вздумайте идти с нами. Потому что, если пойдете вы, с вами произойдет то же самое, что с первой командой.
Вот тут Ри угадал верно. Рисковать собой Милтон совершенно не желал и поэтому согласился на то, о чем просил Ри. Но с одним условием…
– Хорошо, вы пойдете. Но оба Сэфес будут сидеть под замком, и если вы вздумаете смыться или что-то в этом роде… И плевать я хотел на то, что у нас якобы нет шанса вернуться. Есть. Я еще буду разбираться с этим вопросом. Кроме того, тут есть и другой Контроль.
– Делайте, как знаете, – пожал плечами Ри. – Я, кажется, на эту тему с вами не спорил. И не собирался.
– Ну да, ну да. Как знаю, так и сделаю…
* * *
Катер вышел на четвертый виток.
– Ри, что решил? – Ит пересел к Ри, на соседнее кресло.
– Твои координаты, из той считки, тут ничего не дают, если ты об этом. Там океан и нет никакой активности. И нам туда явно не нужно.
– Ну, значит, эти координаты откуда-то еще, – пожал плечами Ит. – Так куда в результате?
– В принципе можно туда же, куда села первая группа. Большой разницы я не вижу, – Ри задумался.
– Разницы между чем и чем? – поинтересовался Кир.
– Между местами высадки. Активность высокая, смотрите сами. Только что прошла спираль, сейчас идет вихрь…
– Как думаешь, нам там тоже полянку устроят с травкой? – поинтересовался Скрипач. Ри зло зыркнул на него и отвернулся, не удостоив ответом.
– Полянку тебе организуют, ага, – покивал Кир. – С цветочками. И с томными нимфами. Дожидайся.
– Ну, мало ли… – протянул Скрипач. – Я, может, мечтаю.
– Мечтай, – хмыкнул Ит. – Раз делать нечего. Ри, ну что? Поехали?
– Поехали, прокатимся. Кир, мелкие, врубайте «дельты», – распорядился Ри. – Вдруг получится что-то снять?
Конечно, никакой полянки внизу не было. Равно как и убеленных сединами золотых старцев. Атмосферу катер прошел легко, но на месте высадки – именно там, где садилась первая группа, – сейчас бушевала буря. Да такая, что ни о каком выходе из катера не могло быть и речи, даже в полной защите. Ри отвел машину на сотню километров к югу, в прибрежную зону, остановил в ста метрах над землей. Внизу сейчас был лес (то есть все решили, что это лес), неподалеку текла река.
– Метан, – сообщил Ри.
– Мило, – одобрил Скрипач. – Вот тебе и полянка.
– Какие будут предложения? – спросил Ит.
– Ммм… точка достаточно активная. Забрасываем две «дельты», проходим на полтысячи на восток, ставим еще две. Дальше… – Ри вывел схему. – Вот по этим точкам, еще четыре. Ждём час, собираем «дельты», уходим. Кто «за»?
– Все «за», – пожал плечами Ит. – Если нам не помешают, всё должно пройти гладко.
– Ключевое слово «если», – поморщился Кир. – «Дельты», кстати, работают. По крайней мере, пока.
– Славно, – одобрил Скрипач. – Ри, выводим?
– Катер, «дельты» один и два на грунт, пожалуйста, – попросил Ри. В ту же секунду оба прибора исчезли из каюты. – Дальше?
– Ага, – кивнул Скрипач.
«Дельты» расставили без проблем, на это ушло меньше часа. Ри поднял катер на полкилометра от поверхности, сообщил, что нужно, по его прикидкам, подождать минут двадцать, потом сбор – и на выход.
– Ну, не так страшен черт, как его малюют, – одобрил Скрипач. – А сунься сюда Милтон с компанией…
Он не договорил, потому что именно в этот момент в каюте возник Голос.
* * *
– Жжжжалкие… – произнес кто-то неразличимый. – Шшшшшаааа… Жшшшаааалкие… Лишшшшены… душшшши…
– Что? – растерянно спросил Кир.
– Погоди, – Ри поднял руку. – Кто говорит? – спросил он. – Эй! Кто говорит?
– Шшшшто вам нушшшшшно, – голос не спрашивал, он утверждал. – Пришшшли… Пуссстые… Шшшшто вам нушшшшшно…
– А можно не шипеть? – раздраженно спросил Скрипач. – Половины слов непонятно.
Ответом ему был долгий печальный вздох неведомого существа, которое, как им всем показалось, находилось за пределами катера.
– Ри, он где? – повернулся к другу Ит.
– По-моему, снаружи. Но катер не фиксирует, что рядом кто-то есть, – отозвался тот. – Внутри его нет.
– И то хлеб…
– Пусссстые, – разочарованно повторил голос. – Камень плода не принесссет…
– Полегче в выражениях, – проворчал Скрипач.
– Пешшшки в игре пуссстых… не сссспасти… хотя один путь есссть…
– Ага, значит не шипеть всё-таки можно, – покачал головой Скрипач. – А конкретнее?
– Рыжий, не стоит над ним издеваться, – предупредил Ит. – Лучше не надо.
– Ему над нами можно, а нам над ним нельзя? – прищурился Скрипач.
– Вспомни, что случилось с предыдущей командой, – напомнил Ит.
– Заткнитесь, оба, – приказал Ри.
– Поддерживаю, – кивнул Кир.
– Ну вот, – огорчился Тринадцатый. – На самом интересном месте.
Как оказалось, про интересное место Мотылек ошибался.
Воздух в каюте катера завибрировал, сгустился, и машина вдруг пошла вниз – сейчас они садились на огромное, лишенное растительности поле, на которое несколькими минутами раньше поставили последние «дельты».
Из воздуха начала словно бы ткаться полупрозрачная фигура – высокий человек, одетый в нечто, напоминающее хитон. Но именно напоминающее, потому что одежда этого человека казалась живой, ткань (если это вообще была ткань) обтекала фигуру, словно была сделана из ртути.
– Здрассссти, – издевательски произнес Скрипач, за что тут же получил от Ита тычок кулаком в бок. – Добро пожаловать на борт.
– Сссамый веселый станет сссамым грустным, – покачал головой человек. – Ссскоро…
– Что вам нужно? – Ри решил, что пора брать разговор в свои руки: рыжего, как ему показалось, «понесло», и лучше было бы его хотя бы временно заткнуть.
– Хххоччу помочь… – фигура сформировалась уже полностью. – Очччень жшшалко вассс… Очччень… Нессссчастные…
– Ой, ладно, – Кир ухмыльнулся. – Раз вы такой добрый, помогли бы нам «дельты» собрать, а то мы домой торопимся.
– Глллупый… – фигура снова вздохнула. – Сссскорбно…
– Скорбный на голову, – подсказал Скрипач.
– Нннне он… Он… – человек указал на Ри. – Очччень плохо… очччень… совсссем ссскоро…
Пока все разговаривали, Ит потихоньку присматривался – и сделал для себя неожиданный вывод. Во-первых, лица как такового у этого псевдочеловека не было. Черты словно бы плыли, формировались и никак не могли сформироваться. Ит задумался – почему? И вдруг понял, что ответ-то на самом деле максимально прост.
Потому что этот «бог» ищет форму для воздействия на них и не находит!
Для команды официалов форма нашлась быстро и просто – стандартные штампованные образы. Ангел света, ангел тьмы. Светлый бог, темный бог. А вот с их командой всё гораздо сложнее. Вот тебе и меняющаяся одежда, и «текущее» лицо.
Растерялся.
– И что же такое плохое вы увидели? – осторожно спросил Ит.
– Он… ох… Будущее… туманно… Пусссстота… – «бог» смотрел вроде бы на Ита, но в то же время – словно сквозь него. – А ты…
– А я – что? – поинтересовался Ит.
– Сссстрашшная смерть…
Ит задумался. Покачал головой. Потом посмотрел на Ри.
– Где-то мы это с тобой уже слышали, – констатировал он. – Помнишь?
– Было-было, – подтвердил Ри со смешком.
– Вы о чем сейчас? – не понял Кир.
– Да во времена туманной юности был один такой доброжелатель, который нам пророчил именно это. Ну и сам принимал посильное участие, – объяснил Ри. – Аккурат после Реакции Блэки. Ит, тебе не кажется, что это всё он сейчас берет у нас, в некотором смысле?
– Кажется, – кивнул Ит. – Именно это мне и кажется. Ну, ничего. Тот зубы обломал, и этот тоже обломает.
– Дьявол, – тут же встрял Скрипач. – Он вам это и втирал. А вы внимали.
– Ннннет… – вдруг сказал человек. – Другое… В этот разсссс вам не уйти… Это другое…
Голос его, кажется, неуловимо изменился – по крайней мере, Ри ощутил, как от голоса и интонации его продрал мороз по коже.
– Я… не брал… изсссс… вашей головы… Я вижу… вперед… проссссто… предупредил… вссссе, кто… сссс… вами… обреччччены…
Каюта катера вдруг пропала, вместо неё возник коридор в квартире Ри, в Питере. Входная дверь открылась, в неё вбежал десятилетний Ромка. Огляделся и кинулся к отцу – Ри невольно подался вперед, но…
Ромка не добежал. Он остановился, словно налетел на стену, и начал стремительно меняться – ребенок, подросток, юноша, взрослый, пожилой, старик. А потом старик рассыпался в прах, который лег на пол мягкой серой горкой.
Следом вошла Джессика и тоже направилась к Ри, и тоже не дошла – её тело вдруг стало распадаться, словно стеклянное.
А затем – из воздуха возникла черная арбалетная стрела, тяжелая, отливающая металлом, и замерла в сантиметре от левого глаза Ри.
– Чшшшто, нет? – человек, который не был человеком и не был богом, тоже придвинулся к Ри максимально близко и склонился к нему. – И в это… ты не веришь?..
Ри молчал.
Картинка исчезла, они снова были в каюте катера.
– А ты… – поворот меняющегося лица – к Иту. – Тожшшше?
Каюта снова пропала, сейчас все они находились почему-то в их общем доме, на Окисте, в столовой. В столовую из разных дверей вошли Берта и Фэб. И, не дойдя до Ита, они тоже стали распадаться, но не так, как Джессика и Ромка, нет. Они разлагались, кусками отваливалась кожа, мышцы твердели, затем оплывали…
Картинка сменилась – все тут же узнали Балаклавский, место, в котором находился метапортал. Откуда-то налетел горячий ветер, пахнуло металлом, бензином, затем раздался протяжный железный скрежет. А потом – выстрелы, сухие, короткие, словно кто-то невидимый ломал сухие ветки. Ит машинально повернул голову влево, откуда раздавался звук – но Балаклавский исчез, они снова были в каюте катера.
– Ннннеее уссспел, – констатировал «бог». – И не уссспеешшшь… Не сссстрашно?..
Ит пожал плечами.
– Честно говоря, я ничего не понял, – ответил он. – Вы сейчас взяли, видимо, считку, которую я открывал недавно. Не понимаю зачем.
Человек посреди каюты вдруг начал стремительно трансформироваться – его тело переставало быть человеческим, оно тянулось, удлинялось, обрастало черно-серой чешуей. Через несколько секунд в центре каюты катера свивался кольцами огромный змей с человеческим лицом. Тяжелым, словно высеченным из камня лицом…
– Морок, – уверенно сказал Тринадцатый. – Уважаемый, а вы случайно не посещали такую планету… Апрей называется?
– Неее… зссснаю… – змей замер. – Глупцы… Я был… везссссде… и буду… везсссде… и всссегда…
– То есть вы хотите сказать, что мы сейчас видели какое-то возможное будущее? – уточнил Скрипач. – Вы бы тогда как-то поконкретнее, что ли. И поточнее. А то, понимаете ли, Ри действительно когда-то из арбалета получал… да, Ри?
– В прошлой инкарнации, – хмыкнул тот.
– …А Иту действительно прилетало на Балаклавском, но это было тоже в прошлой жизни. Вы ничего нового сейчас не сказали, – констатировал Скрипач.
– Глупцы… – упрямо повторил змей. – Сссслепые глупцы…
– Вы бы лучше что-то хорошее показали, – предложил Кир. – А то стращать-то каждый горазд, а вот с хорошим чего-то не очень.
– Зсссачем?.. – змей крутанулся на месте. Лицо его снова изменилось – на Кира сейчас смотрел рауф, очень похожий на Атона. – Ты же ссссам… видишшшь… что хорошшшего впереди у вассс нет… и быть не можшшшет…
– Да ладно, – Кир нахмурился. – Злой ты какой-то бог, дорогой товарищ. Мог бы чего хорошего сделать, а всё страсти наводишь. Нехорошо.
– Вы не засссслужили другого бога…
– И как же зовут того, кого мы заслужили? – вдруг спросил Брид. До этого он сидел на своем месте молча, нахмурившись, и, видимо, о чем-то размышляя.
– Массстер… червей… – существо свилось в кольцо. – Вы не засссслужили иных… ссссвет не для вассс… только… благая… тьма…
– Плагиат, – констатировал Ит. – И на этот раз из твоей головы, Ри. Сообразил?
– Нет, – признался тот.
– Потом напомню, как стартуем отсюда, – пообещал Ит. – Вот что, уважаемый бог. У нас дела. Нам пора. Мы были рады с вами побеседовать, а теперь – всего наилучшего. Ри, давай на старт.
Ри кивнул. Под его руками замерцала панель управления.
Черный змей негодующе зашипел.
– Я мог… ссссспасти вассс… – предостерег он. – Увессссти… там… безопасссстно…
– Спасибо, но мы как-нибудь сами, – галантно улыбнулся Скрипач. – Ну что, уважаемый бог? Составите нам компанию? А то нам приборы собирать надо, понимаете ли.
Змей дернулся, словно его ударили, а затем стал таять – и вместе с ним таяло в воздухе последнее слово, которое он произнес, уже исчезая:
– Глупцы…
* * *
– Ну вот и побеседовали, – Кир тяжело вздохнул. – Народ, вы как?
– Нормально мы, – угрюмо отозвался Ри. – Время. Приборы.
– Угу…
На «дельты» ушло полчаса – увы, когда их подняли на борт, оказалось, что показаний они сумели снять самый минимум. Понятно дело, что Милтон будет недоволен, но хотелось верить, что он понимает простой факт: от них в данном случае ничего не зависит.
– Ит, что ты там говорил про этого мастера червей и про плагиат? – напомнил Ри, когда катер вышел из атмосферы Утопии.
– Ты разве не помнишь? – удивился тот. – Ты же читал это стихотворение. Уже после того, как песню пел. Еще на Терре-ноль.
– Когда? – удивился Ри.
– За пару недель до того, как уходили оттуда. Песня тогда очень кстати пришлась, а стихотворение… – Ит задумался. – Оно тогда было не в тему. Зато стало в тему сейчас.
– Напомни, – попросил Ри.
– Секунду… оно длинное было, – Ит прищурился. – Как же начиналось-то… а, вот.
Вот кокон. Кокон мотылька,
Чья оболочка так легка,
Что в пальцах сжать – и нет его,
И не родится ничего…
И лишь пятно оставит след,
О том, чего на свете нет.
Он долго спал. И ждал весны.
И в коконе роились сны,
Где счастье, радость, красота,
Небес безбрежных высота,
Где ветер над лугами прян
И от пыльцы цветочной пьян…
И слишком долго кокон ждал,
И кто-то в нём сидеть устал,
Но хватка кокона крепка,
И не трещат его бока,
И всё грустнее сны внутри…
И кокон сморщился, смотри!
…
Смотри… Нет, так не может быть!
Скорей, как страшный сон, забыть,
Была разгадка так близка…
И кокон выдал червяка.
…
Ах, если б он раскрыться мог,
И жалкий мокрый мотылёк,
Порвал его бы и ожил,
Расправив пару ярких крыл,
Но кокон слишком долго ждал,
И мотылька перерождал.
И вот, угрюмый чёрный рот
Прогрыз наружу в нём проход.
Расправив пару мощных жвал,
С остервенением сжевал
И выплюнул, ничуть не рад,
Пролив наружу жгучий яд.
И на пролившуюся слизь,
Такие же, как он, сползлись,
Все ядовиты и черны,
И недосмотренные сны
Им стали пищей для ума,
И в них роились ночь и тьма.
И поползли за окоём
И червь, не ставший мотыльком,
И несколько других червей,
И коль из-за твоих дверей
Ты слышишь шорох чёрных тел,
Подумай, ты того хотел?
И коли средь тиши ночной
Ты голос песни неземной,
Что за собой во тьму манит,
И ждёт, и тянет, как магнит,
Хоть не понять и трети слов,
Услышал…
Ты их слышал зов.
Но лишь глупец откроет дверь,
И сколько песне ты ни верь,
Пусть упасёт тебя твой бог
Пустить их тени на порог…
В их в жвалах смертоносен яд,
И нет от них пути назад.
…
И если дорожишь собой,
То не пойдёшь, как на убой,
Когда звучит из-за дверей
Зов глада Мастера Червей…
– Точно. Вспомнил, – Ри зябко поежился. – Мы с этим Олегом, кажется, пили в своё время.
– Ты тогда с кем только не пил, – упрекнул Ит. – Но стихотворение… да. Оно точно о нашем сегодняшнем визитёре. Такая же скользкая мразь. Вот интересно, Олег этот – откуда он брал эти образы?
– А может быть, он тоже в некотором смысле бог и брал их из чьей-то головы? – предположил Кир.
– Да нет, конечно, ты что, – отмахнулся Ри. – Просто талантливый человек. Они такие вещи как-то чувствуют.
– Лучше бы они что-то другое чувствовали, – пробормотал Скрипач. – А то от таких откровений хоть вешайся.
– Вешаться мы не будем, – твердо сказал Ит. – Ри, давай, рули на «Ветер». Чем быстрее мы отсюда уйдем, тем лучше.
– Святая правда, – согласился Ри. – А то эта стрела… ладно. Это всё потом.
