Часть II. Индукция

Кошек погрузили самыми последними, потому что пришлось ловить Тиму, который ездить не любил. Ромка, весь перемазавшись в пыли, с большим трудом извлек кота из-за дивана, а потом они втроем упихивали его в переноску – при этом Тима изображал то ли морскую звезду, то ли Иванушку-дурачка, он растопыривал лапы во все стороны, шипел, извивался и, по словам Ромки, «был готов в нас всех плюнуть».

– Уф… – тяжело вздохнула Джессика, когда дверцу переноски удалось закрыть. – Бертик, лучше бы вы взяли тогда собаку.

– Джесс, не сыпь мне соль на рану, – попросила Берта. – Тим, не ори! Да не ори ты, сказала!.. Его только Фэб хорошо умеет запихивать, у меня вечно проблемы.

– Фэб авторитетный, его все слушаются, – засмеялась Джессика. – Даже Ри, кажется.

– Иногда, – с сомнением произнесла Берта. – Джесс, там дом без лифта. Ты представляешь, какое это счастье?

– А чего хорошего в доме без лифта? – удивился Ромка. – Пешком ходить…

– На второй этаж, – парировала Берта. – Роман Игоревич, мне этот лифт заездил все мозги. Когда тебе в три ночи эта штуковина грохочет прямо в уши, к домам без лифта отношение меняется, знаешь ли.

– А, понятно, – протянул Ромка. – Ну тогда ладно. Живи без лифта. И без нас…

Он все еще сердился.

– Ром, тебе не пять лет, – напомнила Джессика.

– И даже не десять, – парировал сын. – И чего?

– Господи… ничего. В выходные увидимся, причем все вместе, – пообещала Джессика. – Ну или почти вместе.

– Ага, вместе. Без папы, – Ромка скривился. – Бегаете все черт-те где…

– С папой, – Джессика заговорщицки усмехнулась. – Фэб звонил. Папа в воскресенье будет наш.

Ромка недоверчиво посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Берту.

– Правда-правда, – кивнула та. – Они договорились с Ильей. «Ветер» останется у госпиталя, и папа будет сутки с вами. А я вам как раз сниму квартиру, чтобы было где переночевать. Или гостиницу, если ты больше хочешь гостиницу.

Ромка издал беззвучный радостный вопль и повис у нее на шее.

– Ау… Рома, отпусти!.. Ты меня задушишь… Джесс, спаси… Рома, ты же взрослый парень…

– И это при том, что рядом стоит родная мать, – ехидно заметила Джессика. – Хотя бы раз в месяц обнял! Фигушки, мы уже взрослые. Это только Берту можно душить на радостях, да.

– Мам, ну ладно тебе, – отмахнулся Ромка. – Это я так. Хорохорюсь немножко. Нельзя, что ли?

– Да все тебе можно. Так, взяли котов и пошли. Ключи хозяйке я передам, – пообещала Джессика. – Бертик, поищи там двушку, пожалуйста. Чтобы можно было молодь и Мотыльков загнать в одну комнату спать, а самим буянить во второй. Найдешь?

– Найду, но вот про буянство не уверена, – Берта задумалась. – Ничего, разберемся. Настя тоже поедет?

– Если ее Римма отпустит, то поедет, – ответил вместо матери Ромка. Подхватил обе переноски, в которых мяукали рассерженные кошки, и они все направились к лифту.

– Последний раз эта пытка, – сказала Берта, когда двери с лязгом распахнулись. – Спасибо тебе, Господи.

– За что? – не понял Ромка.

– За идею переехать в Сосновый Бор, – пояснила она. – И почему мне это не пришло в голову раньше?

Дорога предстояла не очень дальняя, но и не близкая – полтора часа за рулем. Багажник машины сейчас был набит под завязку, Берта забрала все, что они перевезли в Питер два года назад: книги, ноутбуки, посуду, одежду. Переноски с котами пришлось поставить рядом с собой, и поездка теперь имела более чем оригинальное музыкальное сопровождение: радио с аккомпанементом двух разноголосых мявов, повыше и потоньше – Фишкиного, пониже и басистее – Тиминого. Тра-ля-ля – мау! Тру-лю-лю – миу! Дынц-дынц – мяяяяу! Тынц-тынц – моооооу! «Сегодня в Санкт-Петербурге ожидается солнечная погода…» – мееееу! «Затруднено движение на КАД…» – мииииия!

– Вы заткнетесь сегодня или нет? – безнадежно спросила Берта. – Ну сколько можно орать, а? Кисы, ну пожалуйста… ну я так врежусь в кого-нибудь…

Коты ее увещеваний слушать не пожелали. Берта знала – поорут полчаса и угомонятся, просто давно с ними никуда не ездили, вот и вся причина. Нервничают. Раньше, когда выбирались все вместе часто, коты вели себя иначе. И даже в шлейках ходили охотно, и на плечах у Кира с Фэбом ездили. А теперь – отвыкли. Пугаются и дичатся. Бедолаги…

– Вот приедем в новый дом, и все будет хорошо, – будет или нет, Берта не знала, но котам сейчас решила выдать позитивную версию. – Сначала выпущу, потом дам вам покушать…

При слове «покушать» Тима тут же смолк – покушать кот был большой любитель.

– Всем дам покушать, и Фишке, и Тимочке, – обещала Берта, прикидывая, как бы протиснуться между двумя фурами. – А потом ребята приедут, и если вы будете себя хорошо вести, мы вас погулять возьмем… или не возьмем, вдруг дождь будет, в дождь кисы не гуляют… куда ж ты прешься, тварь слепошарая! – Берта резко нажала на тормоз, переноски с кошками едва не слетели на пол. – Ну почему я не рыжий и не Ит? – пожаловалась она котам. – До сих пор боюсь водить машину. Летать не боюсь, а ездить боюсь. Глупость какая-то…

Через полчаса кошки и впрямь угомонились – видимо, поняли, что ори, не ори, все равно сейчас не выпустят. Машин на дороге стало поменьше, скорость увеличилась, но осторожная Берта предпочитала не гнать больше ста, да и машина была сильно перегружена. Ну его, риск этот.

…Когда ребята работали на «Скорой», они перевидали столько аварий, что сами, до этого водившие более чем смело, начали осторожничать. И ее приучили к осторожности. Конечно, от всего не убережешься, но лишних рисков на порядок меньше.

– Всякое бывает, – рассказывал Кир. – Едут себе люди на «жигуленке» каком-нибудь, тухлом и дряхлом, который девяносто в час не осилит, и на подарочек – на встречку фура вылетает. Водитель заснул. И у фуры кабина всмятку, и «жигуль» всмятку. Вот тебе и осторожность. Или, например, на пустой вроде бы дороге лоб в лоб – две машины. Причем обе – хорошие иномарки, за рулем и там, и там – трезвые люди. Обогнать решили. Одни – трактор, другие – грузовик. В результате имеется четыре трупа – тех, кто обгонял и кто рядом сидел, и пожизненная инвалидность у водителя грузовика, который с дороги слетел и перевернулся. Только трактору ничего не сделалось…

Таких случаев они могли рассказать множество, но суть сводилась к одному – если есть возможность не рисковать, то не рискуй. Вот Берта и не рисковала. По привычке.

Дорога тянулась сначала между полей, потом начался лес, уже облетевший, обнаженный. Немногим позже справа показался Финский залив, и Берта даже немного снизила скорость, чтобы посмотреть – настолько красивым и величественным оказалось зрелище. Залив был для них – живая история Сонма, и сейчас машина шла мимо этой истории, мимо старинных фортов, мимо каменистого берега, повидавшего неимоверно много, и величественный город стоял вдали под ноябрьским холодным солнцем…

– Скоро снег выпадет и море замерзнет, – проговорила Берта, – и будет лед. Как на Соде…

Самое начало ноября, впереди зима. И очень хочется верить, что эта зима не будет такой же холодной и одинокой, как прошлая.

– Я буду верить, – прошептала она. – Надо же мне во что-то верить.

Сначала она, конечно, поехала домой – точнее, в новую квартиру. Улица Ленинская, на которой эта квартира находилась, понравилась Берте сразу и безоговорочно: очень тихо, очень зелено, все нужные магазины под боком, две минуты ходу, а главное, рядом располагался чудесный парк. Да и вообще, город при первом знакомстве произвел на Берту странное впечатление – он был больше похож не на город, а на территорию огромного дома отдыха. Всюду сосны, полно цветов (первый раз она побывала тут летом), и совершенно поразительный морской воздух – залив был совсем рядом.

А еще… для Берты это, пожалуй, оказалось решающим моментом. Город словно находился вне времени и был каким-то невероятным образом связан с родной и недостижимой теперь Террой-ноль: гуляя по нему, она с огромным удивлением находила то, что найти нигде в этом мире в принципе не рассчитывала. Например, тут до сих пор были стенды с газетами, которые наклеивали каждый день – читайте, идущие мимо, вот вам свежие новости. На Терре-ноль такие стенды стояли на каждом углу… Потом она обнаружила старые трехэтажные дома и долго стояла перед ними – в родной Москве, в ее Москве, таких домиков было полно… В парке дорожки выложены обычной бетонной плиткой – дома, на бульваре, была такая же…

И – люди.

Люди поразили тогда больше всего, пожалуй. Не было в них этой нервной дерганности и озлобленности; они оказались доброжелательными и спокойными. И в Москве, и в Питере люди казались совершенно иными.

…Первым делом Берта выпустила кошек. Смелая Фишка тут же выбралась наружу и, подергивая хвостом, отправилась изучать жилье. Более робкий Тима несколько минут не решался выйти, но потом из переноски показалась его круглая мордаха.

– Давай-давай, – поторопила его Берта. – Осваивайся.

Поставив кошкам их лотки и миски с водичкой, Берта принялась переносить из машины вещи. В Питере ей помогли Ромка и Джессика, а тут пришлось все таскать одной, поэтому провозилась она больше часа. Пока что сумки и коробки пришлось сложить в большой комнате на пол и на диван, но до вечера все обязательно нужно будет разобрать и расставить по местам.

Время подбиралось к полудню, а дел предстояло еще очень порядочно. Берта наскоро выпила чашку чаю, покормила кошек и засобиралась – ей нужно было в магазин и на рынок, причем продуктов предстояло купить и приготовить много, на всю компанию.

…Илья пообещал выпустить всех четверых во внеочередной отпуск на полсуток. Для «Вереска» эта акция была беспрецедентной, но, по словам Ильи, в портал на сутки планировали идти чистильщики, поэтому работы не будет, и отсутствие врачей ни на что не повлияет. Конечно, это нарушение контракта. Конечно, им придется заплатить штраф за самовольную отлучку. Но… какие, к черту, деньги, когда семья не была вместе два года! Эти двенадцать часов были дороже всех денег на свете.

Позвонила девушка-агент, которой было поручено найти двухкомнатную квартиру для Джессики, Ромки и Ри. Сказала, что есть хороший вариант. Договорились встретиться вечером, посмотреть, подтвердить, оплатить и забрать ключи. Берта честно предупредила, что люди приедут с собакой и что пес большой, но он не линяет, ничего не грызет и вообще товарищ очень деликатный и воспитанный. С собакой брать, конечно, не особенно хотели, но квартира все-таки отыскалась, пусть и не сразу. Хорошо, что сезон не туристический, думала Берта. Сюда ведь полно туристов приезжает отдыхать. Было бы лето, не нашли бы ребятам жилья, все занято. Можно, разумеется, поспать в машине, но гораздо лучше спать все-таки в кровати. Особенно Ромке, который, понятное дело, от ночевки в машине был бы в восторге, но не выспался бы совершенно. Прецеденты были.

На рынке и в магазине она провела почти час. Пока купила все, что требовалось, пока дотащила неподъемные сумки до машины… Перчатки, конечно, остались дома (она всегда почему-то забывала про перчатки), и руки замерзли и разболелись. Ничего, ничего, твердила про себя Берта. Это все ничего, ерунда, прорвемся. А пока что – праздник. И по фигу, что подготовка этого праздника свалилась на нее одну! Это даже хорошо, потому что она знает, кто что любит, кто чего захочет, кому что нравится.

А если от еды что-то останется, пусть забирают в госпиталь. Если тамошние врачи радуются тушенке, то домашней свежей еде они обрадуются еще больше.

…И вообще, буду своих подкармливать, решила она. Темпоральная капсула начинается у берега озера, да? Да. У нас внедорожник? Внедорожник. Значит, проеду. Вот и буду приезжать раз в несколько дней и что-нибудь привозить. Для всех. Если у меня нет возможности заниматься наукой, если Официальная служба снова посадила нас под замок, то я буду всех кормить, и фиг с два кто-то в этом мире дождется еще раз моего уныния и борьбы с тенью с помощью железного совка!

Запахи в квартире стояли умопомрачительные, как в хорошем ресторане. Объевшиеся коты прочно обосновались на кухонном подоконнике и с немым обожанием взирали на хозяйку и на происходящее – было на что посмотреть.

Готовила Берта с таким расчетом, чтобы еду можно было без особых проблем взять потом с собой. В большой кастрюле тушилась сейчас баранина с травами, морковкой и луком, в духовке стояла свинина в фольге (это как раз с собой, причем преимущественно для Ри, остальные свинину не очень любят), а в кастрюльке побольше – томилась говядина с черносливом. Готовила Берта сейчас просто, много и вкусно, на большую и преимущественно мужскую компанию.

Час назад с ней сумел связаться Кир – она приказала взять с собой контейнеры.

– На всех? – уточнил Кир.

– Конечно, на всех! Я все купила, все привезла…

Кир с полминуты молчал, а затем произнес:

– Кошмар. Как ты это все тащила, маленькая?

– Я же на машине.

– И на базаре на машине? Бертик, я сколько раз тебе говорил, чтобы ты не поднимала тяжести!

– Но вас же нет.

– Это да… нас точно нет. Ладно. Но чтобы это безобразие было в последний раз. Поняла?

– Поняла. Во сколько вас забирать завтра?

– В семь. На грунтовку не суйся, подожди на асфальте. Там до сих пор болото, развернуться негде. Если застрянешь, машину не вытащим. Так что мы лучше пешком, тем более что еще темно будет, а нам анонимность не повредит, сама понимаешь.

– Ладно…

…Когда первая порция мяса была готова, Берта поставила тушиться следующую партию – уже для госпиталя. Пусть народ порадуется.

Поставила и пошла в душ, прихватив с собой телефон и коммуникатор. И дверь запирать не стала.

Так, на всякий случай.

– Стою во мху я по колено, – провозгласил голос Скрипача откуда-то из темноты. – И… и выньте меня отсюда уже кто-нибудь!

– Урод, – ответил с другой стороны голос Ри. – Сусанин хренов!.. Сам вылезай. Ты достал уже придуриваться, плагиатор чертов!

– Я не плагиатор, у меня рюкзак застрял!

– Рыжий, ну хватит, а? – раздраженно проворчал Ит, выходя первым на дорогу перед машиной. – Сейчас подойдут Кир с Фэбом и устроят тебе такое «по колено», что мало не покажется. Бертик, привет!

– Привет, охламоны, – засмеялась Берта. – Ну у вас и видок.

Даже в утренней предрассветной темноте, в свете фар было видно, что универсальные комбезы у всех перемазаны в грязи весьма основательно.

– А что делать? – печально спросил Скрипач, выходя следом за Итом. – Через кусты мы не полезли, гений стал ныть, что идти неудобно. Пришлось по дороге, а дорога там сейчас – одно название. Это… ммм… в общем, это не дорога, а река на самом деле.

– Это на самом деле болото! – зло сказал Ри, тоже подходя к ним. – Спасибо хоть комбез дали.

– Привет, гений. Без комбеза ты бы там утонул. Давайте, снимайте это все, дома прополоснем, чтобы в чистых обратно идти, – приказала Берта. – А где Кир с Фэбом?

– Сейчас будут. Я тут неподалеку нашел очередную братскую могилу… кажется, – Ит поскучнел. – Они прихватили сканер и решили посмотреть, что там. Так что минут через десять подойдут, пока ждем.

– А что там может быть? – спросила Берта.

– Люди там, – Скрипач отвернулся. – Мы с ним сходили, понюхали. Люди. Много людей. Если я правильно понял, со Второй мировой они там лежат.

– Ужас какой, – поежилась Берта.

– Да не ужас никакой, жалко просто очень, – отозвался Скрипач. – Ребята сейчас просканируют, а потом, если получится, наведем на это место тех, кто сможет всех достойно похоронить. Малыш, тут вокруг Питера таких мест тьма тьмущая.

– На Терре-ноль такого нет, – покачала головой Берта.

– Правильно, потому что на Терре-ноль Вторая мировая война была не здесь, а в Европе. И Россия выступала в ней в качестве союзника. И ни в Питере, ни в Москве, ни поблизости фашистов не было, они туда просто не дошли. А здесь… – Ит махнул рукой. – Вся земля в железе до сих пор. Даже деревья, и в них железо.

– Я это тоже чувствую, – Берта непроизвольно дернула плечом. – Не понимаю, правда, как.

– Как, как… Да так же, как все. – Сумка, которая висела на плече Ри, дернулась. – Гений, блин! А ну открой немедленно! Сколько можно нас тут мариновать?!

Мотыльки, разумеется, сидели в сумке – Ри покорно расстегнул клапан. Оба Мотылька тут же высунулись наружу: на лицах недовольство, вид усталый, а Тринадцатый ко всему еще и растрепан, как пугало.

– С добрым утром, Бертик, – сказал он. – Вот как тут быть вежливым, если с тобой обращаются, как со вчерашними носками?!

– Я думал, вы спите, – заметил Ри.

– Да конечно, – сардонически усмехнулся Тринадцатый, выбираясь из сумки наружу и пересаживаясь к Ри на сгиб локтя. – С вами поспишь пожалуй.

– А чего было не спать? – удивился Ри. – Сумка с антигравом, едет себе и едет. Вам по болоту лезть не пришлось.

– Маразматическая ситуация, – пожаловался Брид, вылезая следом. – В пространстве мы его катаем, а по земле он нас катает. Круто, да?

– При семидесяти сантиметрах роста в них по два метра наглости, – привычно проворчал Ри. – Лезьте обратно, пилоты. Нам через город ехать.

– Вот вечно так, – пожаловался Брид, перебираясь обратно. Берта заметила, что свои длинные волосы Мотылек заплел в косу, совсем как это делали Ит и Скрипач во время работы. – Бертик, ты котов привезла?

– Привезла, – кивнула она. – Так что будет возможность поспать с живыми подушками, если коты согласятся.

– А когда они не соглашались, – Тринадцатый тоже перелез обратно в сумку, зевнул. – Восемь рейсов за сутки, Бертик. Представляешь? У меня при слове «Вицама-Оттое» начинается мандраж. А гений так и вообще напрочь игнорирует тот факт, что мы, блин, маленькие, и не жалеет нас ну совершенно! Слышишь, гений? Эй, Ри!..

– …где их носит. А, вон. Пожалуйста. Кир, Фэб, что вы там делали столько времени?

– Очень странное место, – ответил Фэб, подходя ближе. – Очень. Тела там действительно есть, но странно то, что они на глубине четыре метра и больше, и упорядочены.

– В смысле? – не понял Ри.

– Лежат на равном расстоянии друг от друга, – пояснил Фэб. – Это люди, действительно. По крайней мере, те, которых мы успели просканировать, были при жизни действительно людьми. Но… их там больше тысячи. По моим расчетам, конечно. Сканер слабый, мы из хирургической взяли, полевые Илья забирает после сборов. Но людей действительно много.

– Много? Больше тысячи? – ошарашенно произнес Ри.

– Да. Это нас несколько смутило, – признался Фэб. – В общем, мы потом еще раз посмотрим. Берта, ну что ты такую куртку тонкую надела? – упрекнул он. – Ты же простудишься. А ну немедленно марш в машину!

Ехать было всего ничего, минут пятнадцать. За руль сел Кир, переднее сиденье занял Ри с Мотыльками, а Берта, Фэб, Ит и Скрипач разместились сзади, места им вполне хватило. Теоретически в машине можно было организовать еще одно место, откинув резервное сиденье, но все посчитали, что игра не стоит свеч – дольше провозимся.

На заднем сиденье, судя по шуму, было весело. Скрипач, заявив, что «девочка моя что-то совсем заскучала», попробовал пощекотать Берту, но был перехвачен за руку Итом, тут же попытавшимся отвесить ему оплеуху, но эту оплеуху перехватил Фэб, которого, в свою очередь, как раз успела пощекотать Берта, про которую все в пылу сражения позабыли. Фэб щекотки боялся как огня, поэтому не особенно удачно дернулся в сторону – на его несчастье в стороне была боковая стойка, в которую он вписался головой под смех Скрипача, успевшего сообразить, что происходит.

– Младшая группа детского сада, – констатировал Ри. – Кир, а что там справа за поселок?

– Это дачи, – Кир прибавил газу. – Тут вообще много дач. Дальше еще будут. А что?

– Да вот думаю… если мои летом сюда приедут, то, может, лучше дачу снять, а не квартиру? В лес бы ходили, грибы собирали…

Грибы были тайной страстью Ри – до жизни в Русском Сонме он грибов не пробовал, а после Терры-ноль жизни без них не мыслил.

– Грибы? – переспросила Берта. – Тю. Тут можно грибы прямо в городе собирать. В парках… рыжий, не щипайся, больно же!

– В городе? Круто, – одобрил Ри. – И ты собирала?

– Я… Скрипач, ну перестань, не смешно уже!.. Я не собирала, но видела. В парке Белые пески. Иду по дорожке, а рядом с ней стоит большой подосино… Рыжий!!! Еще раз так сделаешь, жрать не дам!!!

– А чего я сделал-то? И вообще, это не я, это Фэб!

– Да что ты говоришь! Фэбу никогда не пришло бы в голову сунуть мне за шиворот холодную мокрую руку!!!

– Это не холодная мокрая рука, это холодный мокрый листик! Березовый! Маленький!

– Ну, погоди у меня. Дай до дома доехать…

Дома Скрипач, подхватив кошек на руки, тут же рванул на кухню с радостным воплем «овсянка!». Ит покачал головой, отобрал у всех комбезы и пошел искать стиральную машину – пусть лучше комбезы будут чистыми. Ткань, из которой они отлиты, не намокает совершенно, поэтому можно простирнуть на какой-нибудь короткой программе, чтобы потом не пачкать салон в машине. Фэб вымыл руки и тоже ушел на кухню – помогать, а Кир отправился в сопровождении Ри в комнату, они решили что-то важное посмотреть на местной карте.

– Ри, Джесс с Ромкой к десяти утра приедут, – предупредила Берта из другой комнаты. – Ополоснуться не хочешь?

– А я у них помылся, в «Вереске», – отозвался тот. – Кир, вы сами-то как?

– Мы водоплавающие и всегда «за», – пожал плечами Кир. – О, народ! А там солнышко!

– Где? – не понял Ит, тоже входя в комнату.

– На бороде, в окно выгляни.

Уже совсем рассвело, облака сейчас расходились, и над городом действительно появилось солнце, пока что утреннее, робкое и несмелое. За окном новой Бертиной квартиры росла рябина, птицы еще не успели расклевать ярко-оранжевые ягоды, и сейчас рябиновые грозди выглядели как новогодние елочные игрушки. Ночью был мороз, но сейчас стало теплеть, и на ягодах сверкали крошечные искристые капли…

– Слушайте, нам положительно везет с погодой, – восхитился Фэб. – Надо будет погулять сходить.

– Обязательно, – кивнул Ри. – Но ты учитывай, что это Балтика. Надует с моря…

– Да ну тебя с твоими прогнозами. Волевым решением я объявляю погоду солнечной, – усмехнулась Берта. – Давайте быстро позавтракаем и поедем встречать Джесс. Ри, ключи возьми от квартиры, пока я не забыла.

К прогулке подготовились основательно. С собой взяли бутербродов, большой термос с кофе, а еще Ит попросил захватить фотоаппарат, «чтобы показать Ромке прикольный фокус». Ри поинтересовался, о чем речь, Берта тоже ничего не поняла, но Ит объяснил, что в два часа дня над заливом откроется темпоральная капсула, потому что будет заходить корабль – у «сфинксов» должны забрать раненых. Глаз этого, конечно, увидеть не сможет, а вот насчет фотоаппарата у Ита были кое-какие интересные соображения, и он решил, что не худо бы им с Ромкой попробовать поэкспериментировать.

– Ты бы лучше оделся потеплее, – посоветовала Берта. – Знаешь как с моря дует?

– Знаю, – тут же отозвался Ит. – А вот откуда ты это знаешь?..

– Ну, здравствуйте. А то я в Питере не была на заливе.

– Так то в Питере.

– Народ, спать сильно хотите? – Берта решила, что это стоит уточнить сразу. – Может быть, мы вдвоем с гением съездим, а вы пока…

– Они стимуляторов в «Вереске» нажрались с благословения Ильи, – тут же сдал всех Ри. – Так что не волнуйся. Не заснут.

– Ну и зачем? – горько спросила Берта.

– День больно хороший, – улыбнулся Кир в ответ. – Жалко будет проспать такой день. Правда?

Берта вздохнула.

– Не куксись, – попросил Фэб. – Ну чего ты?

– Чего, чего… ничего. Сам же говорил, что это вредно.

– Не настолько это и вредно, – пожал плечами Фэб. – Если не очень часто, то ничего страшного. Бертик, ты пойми, у нас тяжелая неделя была, и без стимуляторов мы бы сейчас просто не выдержали. В госпитале все спят. А ночью…

– Что ночью? – не поняла Берта.

– Ночью в портал пойдут отряды. Большие. И предстоит работа. Поэтому или стимуляторы, или никак.

– Фэб, я понимаю. Вот только… – она задумалась. – Стоит ли игра свеч? Очень все спорно, все не ясно. Последнее время я думаю, что нам, возможно, стоит попросить в Санкт-Рене убежище, чтобы хоть как-то собрать мозги в кучу и понять происходящее. Подожди, не перебивай меня и не спорь, дослушай!

Скрипач вошел в комнату, остановился на пороге.

– Бертик, о чем ты? – непонимающе спросил он.

– Тогда все послушайте, – попросила она. – Мы не опоздаем, это две минуты. Так вот, у меня есть мысль. Вы сейчас в найме, так?

Все синхронно кивнули.

– Вы можете подать заявку о переводе в другое подразделение, и согласно контракту эту заявку будут обязаны рассмотреть. Вы можете перевестись в любое место, если оно на территории конклава, и…

– Берта, остановись, – попросил Ри. – Пожалуйста, остановись. Мы – можем перевестись. Но Официальная никогда не допустит, чтобы планету покинули вы трое. Джесс, Ромка и ты. И никогда не даст принять на работу вас – чудо, что Огден оставил нам эту лазейку…

– Я бы не назвал это чудом, – мрачно заметил Ит, натягивая свитер. – И это совсем не факт, что лазейка. Это, скажем, способ удерживать нас на коротком поводке и в поле зрения.

Берта стояла посреди комнаты, плечи ее бессильно поникли, она опустила голову, сгорбилась. Видно было, что она в отчаянии, что мысли ее мечутся как сумасшедшие, стремясь найти выход из этой логической западни; но выхода все нет и нет, и это давит сейчас, как тяжелейший груз, как неподъемный камень. На улице совсем уже рассвело, холодное прозрачное осеннее солнце бросало на пол косые тонкие лучи, но в этот момент словно бы стало темнее – от того, что на секунду проснулось в душах тех, кто ощутил то же отчаяние, точно так же, как Берта.

– Малыш, не надо, пожалуйста, – попросил Ит. – Это все равно рано или поздно кончится. Ну не может не кончиться! И все будет хорошо.

– Мы не умеем, чтобы было хорошо, – констатировала Берта с горечью.

– Умеем. Но нам же больше всех надо, – улыбнулся Скрипач. – Народ, поехали. Хватит уже этого… уныния. Достало.

Встретиться договорились у кинотеатра «Свобода», на площади. Джессика и Ромка отзвонились, сказали, что будут минут через двадцать – Кир предложил зайти в кинотеатр и посмотреть, чего там и как. В кинотеатре обнаружилось уже открытое кафе, в котором, к удивлению всей компании, продавался потрясающе вкусный горячий шоколад. Заказали по большой чашке (Скрипач, конечно, начал оригинальничать и заказал шоколад с перцем) и стали ждать.

– Берта, давай тебе еще шоколада возьмем, – предложил Фэб. – У тебя настроение плохое, а он настроение повышает, как известно. Тебе какой? С чем?

– Ох… Фэб, ну куда мне столько?

– Ты давай не выпендривайся, ты пальцем покажи, – приказал Кир. – Девушка, нам еще один, с корицей.

– Маленький, – попросила Берта. – И не сейчас, попозже. Подруга с сыном минут через десять приедет, они тоже что-нибудь закажут.

– Мальчику лучше взять мороженое, – подсказала официантка.

– У вас еще и мороженое есть?

– Да, посмотрите. Три шарика, и можно полить сиропом…

– Три шарика? Сиропом? – Скрипач облизнулся. – Девушка, можно я тут у вас жить останусь?

…Ромка, когда они приехали, тоже был не в самом лучшем расположении духа, но после мороженого сообщил, что жизнь-то, оказывается, налаживается. Ри погрозил ему пальцем, затем, невзирая на протест, притянул к себе и чмокнул в макушку – и Ромка прижался к нему, а потом вдруг начал что-то быстро шептать на ухо, сбиваясь и путаясь.

– Милый мой, я тоже страшно скучаю, – шепнул ему в ответ Ри. – Слушай, давай про это попозже, хорошо? Я понял, что важно, да. Но просто… сейчас немножко не то место.

– А если я потом забуду? – Ромка отстранился от отца, требовательно заглянул тому в глаза.

– Не думаю, что ты забудешь… да и я напомню. Пока что только одно – ни в коем случае ничего сами не делайте. Ты понял?

– Понял, пап.

– Рома…

– Да понял я, чего ты сразу «Рома»?

– Того, что мал еще. Тебе Фэйт рассказывал, как его Кир из отстойника на Апрее вытащил, когда он едва не утонул?

– Ну, рассказывал…

– А Фэйт, между прочим, был тогда уже взрослый мужик. И не с минимальной подготовкой, как у тебя, а с боевой. Так что, дорогой мой, если тебе в голову взбредет что-то, для начала расскажи маме, Берте, ребятам… если я буду, то мне. Но то, что ты сказал, это…

– А что ты сказал, Ром? – с интересом спросил Ит.

Ромка тяжело вздохнул, потупился.

– Мы хотим помочь. С Настей. Вам.

– Как именно, Ром? – повернулся к нему Скрипач.

– Рука-лицо, – констатировала Джессика, обращаясь к Берте. – Дети вдвоем хотят воевать Официальную службу, если коротко.

– Дети, вы помешались? – ласково спросил Фэб.

– Мы… я на море расскажу, – Ромка нахмурился и на несколько секунд стал удивительно похож на Ри. Точно такое же упрямое выражение, точно так же сведены брови, точно такое же настойчивое и совсем недетское, пристальное внимание во взгляде.

– Хорошо, расскажешь на море, – согласился Фэб. – Ну что, народ? Доели? Допили? Поехали? Ри, идем, у тебя там собака в машине уже гудки подает не в переносном, а в прямом смысле слова. Ага, это ваш сарай гудит, потому что он лапами давит на руль. Нет, это не я, это ты его научил!..

Сначала отправились на пирс, показывать Ромке атомную электростанцию. Станция на Ромку большого впечатления не произвела, потому что была слишком далеко и ничего такого особенно «атомного» в ней не было. Ну, стоят какие-то строения на горизонте, и что с того? Его, в отличие от одноклассников, мало интересовали игры и истории про разнообразных атомных монстров – сейчас играми и книжками про монстров увлекались многие подростки, но Рому данная тема совершенно не трогала.

– Не рванет? – усмехнувшись, спросил он у отца, когда они, поставив машины у въезда на пирс, подошли к его краю.

– Не рванет, – тоже усмехнулся в ответ Ри. – В этом мире на такой станции авария произошла всего единожды за пятьдесят лет.

– Ага, в Аризоне, – кивнул умный сын. – И только потому, что техник ошибся. Я в передаче видел. Все пугали – «если бы, если бы». А ничего не было на самом деле.

– Верно, – кивнул Ри. – Тут, на Земле, хорошо строят, надежно.

– Тут да, хорошо, – согласился подошедший Ит. – Вот на Квинте строили плохо. И когда все началось, станции посыпались первыми. Мы с рыжим когда с Квинты уходили, по хорошей дозе радиации хватанули. Ну, там все хватанули на самом деле…

– Во, пошли стариковские терки, – поддел его Ри.

– Ит, а от этого вылечить можно? – с интересом спросил Ромка.

– Можно, – ответил Ит. – Сложно, но можно.

– А как?

– Смотря по какой методике. Для начала нужно понять механизм самого поражения, и только потом…

Ит и Ромка пошли к машине, а к Ри подошла зябко кутающаяся в куртку Джессика.

– Ну и ветерок, – восхитилась она. – Прямо до костей…

– Ага, – кивнул Ри. Обнял ее, закрывая собой, поцеловал. – Ветер и волны. Тут должны быть яхты, как мне кажется. Не сейчас, конечно. Летом.

– Есть, – усмехнулась Джессика. – Кир с Фэбом уже даже обнаружили, где они стоят. Оказывается, с другой стороны яхтклуб, там заливчик такой маленький…

– Может, вас правда на лето сюда отправить? – Ри вздохнул. – Еще и яхты. И мороженое. И шоколад с перцем. И грибы в парке растут. И…

– Если ты уговоришь Романа Игоревича, я буду только за, – Джессика прижалась к нему еще плотнее, и Ри замер, ощущая, как бьется ее сердце. – Нельзя все время сидеть в Питере. Я молчу, конечно, но не одна Берта с ума все это время сходит. Я ничем не лучше. Она по ночам с совком за бандитами бегает, а я плачу. Так, чтобы Ромка не слышал. Действительно, можно с ума сойти.

– Знаю, – прошептал Ри. – Джесс, слушай… Если совсем припрет, то тогда… попробуем уйти на «Ветре». Все вместе. Я пока что никому не говорил, но я, кажется, нашел лазейку в их системе. Внутрь через нее проникнуть нельзя, а вот наружу – можно попытаться. Правда, непонятно, где выйдем.

– Какую лазейку? – напряглась Джессика.

– Через один из порталов сети Ойтмана, – объяснил Ри. – Рискнуть и проскочить с одним из идущих вовне кораблей. Их, правда, уходит гораздо меньше, чем приходит, сама понимаешь, но… «Ветер» шустрый, как я пилотирую, ты сама знаешь, да и мелкие сделают проход в нужную точку, потому что считают они хорошо, сама знаешь.

– Страшный вариант, – Джессика поежилась. – Малейшая ошибка, и мы все погибнем. «Пленка» портала должна будет воспринять нас и тот корабль как одно целое, чтобы пропустить, а такое… Ри, давай это будет уже на совсем самый крайний случай, ладно? Если мы поймем, что другого выхода точно нет. И что…

Она осеклась.

– Что? – не понял Ри.

– Если мы решим, что наша работа тут закончена, – она подняла голову. – У меня пока что такого ощущения нет.

Ри ничего не ответил. Волны налетали и разбивались о бетонный пирс, а солнце светило так, что слепило глаза. Но они все равно смотрели – на едва различимый противоположный берег залива, на огромные корабли, тонущие в солнечном и отраженном свете, и на призрачных чаек, парящих над волнующейся водой…

После пирса поехали погулять по берегу. Когда Берта договаривалась о квартире, девушка-агент посоветовала ей съездить к «Командору», большой базе отдыха на берегу, и объяснила дорогу. Там берег красивый, объяснила девушка, и там есть где погулять. Сосны, море, камни. Если будет погода хорошая, обязательно съездите, не пожалеете.

Действительно, не пожалели.

Доехали до базы, оставили машины на площадке, расположенной на берегу между высоких сосен. И пошли на берег, к морю. Ит прикинул время, позвал Ромку, и они вдвоем ушли к воде – фотографировать. Скрипач заприметил вдалеке девушку верхом на лошади и рванул бегом через кусты – перехватить.

– Охламоны и вправду, – осуждающе покачала головой Берта.

– Может, костер организуем? – предложил Кир.

– А можно? – Джессика с сомнением оглянулась.

– Думаю, что можно, – Ри тоже заозирался. – Вопрос – где?

– Сейчас разберемся… – отозвался Кир.

…Ромка и Скрипач с Итом вернулись только через полчаса – сначала фотографировали, как «Арго» проходит через темпоральную капсулу, потом – к Ромкиному восторгу, девушка прокатила его на лошади. Как Скрипач сумел ее уговорить, не понял никто, потому что девушка оказалась профессиональной спортсменкой, так что в ход пошли явно не деньги, а, скорее всего, убойное обаяние Скрипача, который, как сказал Ит, может уговорить кого угодно на что угодно. Если, конечно, пожелает…

Позже сидели у костра и жарили на березовых палочках хлеб и кусочки колбаски – Берта все сокрушалась, что «вот наедитесь сейчас, а у меня там столько всего приготовлено». Колбаска, впрочем, почти вся досталась Джею. Пес умильно вилял хвостом, теребил лапой штанины, клал морду на колени – и отказать ему было невозможно. На пирсе его не выпустили из машины, и сейчас он наверстывал упущенное: то бегал вокруг их временной стоянки, то клянчил колбасу.

Потом смотрели фотографии: проход в темпоральной капсуле выглядел как размытый световой квадрат, окруженный неярким гала; было видно, как по краям этого квадрата искрятся преломляющиеся солнечные лучи. Сам «Арго» камера зафиксировать не сумела, лишь на одном кадре можно было заметить чуть более светлый участок неба рядом с проходом.

– А скажут, что дефект линзы, – усмехнулся Ит. – Или что это блик. Забавные существа люди, да, Ром? Верят во всякую чушь и не хотят замечать правду, которая у них под носом.

– Это страховка, – привычно возразил Ри. – Вся Белая зона под такой страховкой. Иначе народ бы с ума посходил… наверное. Вот и не верят.

– Я тоже раньше так думал, а теперь не думаю, – возразил Ит. – Может, кто-то и сошел бы с ума, да. Но большинство – нет. Другой вопрос, что выводы, которые они бы сделали, были бы далеки от идеала. Легко перепутать черное и белое, когда наверняка не знаешь, что на самом деле черное, а что белое… Ладно. Это все демагогия. Ром, расскажи, что вы там с Настей задумали?

Рома отложил на ближайший камень свою палочку с куском недожаренного хлеба и повернулся к Иту.

– Мы вот чего подумали, – начал он. – А если… убить этого самого Огдена? Он заместитель начальника кластера, да?

– Да, – кивнул Ри. – Руководителя кластера, если точно.

– А если убить его, пап? Вас же тогда отпустят?

– А с руководителем что прикажешь делать? – прищурился Скрипач.

– И его… тоже. Но его потом. Мы же можем как-то выманить этого Огдена сюда, правда? Выманить, и кокнуть его тут, – у Ромки в голосе зазвучало отчаяние. – Он же подлец! Вы все сами много раз говорили, что он подлец, и я теперь тоже это понимаю! Так что ж терпеть-то!..

– Огдена убить, Гарая убить, – протянул Скрипач. – Ну-ну. Ром, ты вроде бы взрослый уже. И такое городишь…

– А что я горожу? – взвился Ромка. – Ведь это правда!

– Это не правда, – спокойно ответил Ит, тоже откладывая свою веточку с хлебом. – И ты уже достаточно взрослый, чтобы понять, что это не правда. И что это не книжка и не фильм, в котором можно убить Главного Злодея, и мир изменится. Допустим, Ром. Допустим, чисто гипотетически, что агент класса рыжего или меня каким-то образом это сделает…

Ромка смотрел на него, не отрываясь.

– Или это сделает папа, который сумеет на «Ветре» прорваться туда, где они базируются, и прикончит их. Ты думаешь, что это что-то изменит? Для нас – да, изменит. Такое убийство – это, прежде всего, приговор убийце. Который приведут в исполнение тут же, без разбирательства. Мы оба и папа так сильно тебе надоели?

Ромка сглотнул и отрицательно покачал головой.

– Тогда поехали дальше. Кроме нашей смерти, это убийство не даст ничего. Ровным счетом. Потому что место тут же окажется занятым… другим Гараем и другим Огденом. В этих организациях – миллиарды разумных, а свято место пусто не бывает. Ни дня. Чудище обло, чудище стозевно. А убивать вообще не метод, если говорить начистоту.

– Что же тогда метод? – сердито спросил Ромка. – Сидеть в тюрьме, как вы сидите, и ни хрена не делать?

– Ром, выбирай выражения, – строго сказала Джессика.

– Я выбираю, мам, и сейчас я выбрал правильно, – огрызнулся сын. – Ни. Хре. На. Не. Де. Лать.

– Ри, ты воспитал мастера поспешных решений, – хмыкнул Скрипач, подцепляя обе палочки с хлебом, про которые Ромка и Ит позабыли. – Мы делаем, родной.

– И чего вы делаете? – ехидно спросил Ромка.

– Мы пытаемся помочь тем, кто оказался втянут в эту войну. Спасти тех, кого можно спасти, – беззвучно произнес Фэб. – И понять, что происходит. Этого мало?

– Да, Фэб, этого мало! – взвился мальчик. – Этого совсем мало!..

– А тебе не приходило в голову, почему именно мы делаем именно так, а не иначе? – еще тише спросил Фэб. – Хорошо, опять же, допустим. Допустим, мы пойдем тем путем, который сейчас придумал ты. А дальше? Ты подумал про этот мир? Не про себя, не про нашу семью, а про весь мир? Да и про семью, пожалуй, стоит подумать… с другой стороны. Ты ведь понимаешь, что после этого отсюда нам всем придется уйти. Даже если произойдет чудо, мы останемся живы, и смена руководства кластера что-то даст. Мы – все равно уйдем. И никогда не вернемся обратно.

Ромка неподвижно смотрел на Фэба, и в глазах его появился страх. Джессика попробовала взять его за руку, но он отдернул руку прочь.

– Ты хочешь, чтобы мы – что? Отдали вот так эту планету? Снова бежали? Прятались? Скрывались? – голос Фэба обрел твердость. – Ты согласен не иметь дома и перебегать из мира в мир до бесконечности? Нас выжили отовсюду – с Орина, с Терры-ноль… даже с Окиста, откуда мы, поняв, чем миру грозит наше присутствие, были вынуждены уйти сами.

– Ты на Терре-ноль не был, – сердито заметил Ромка.

– Ты тоже, – парировал Фэб. – Но оказавшись тут, я понял, что это такое. Никогда не поздно учиться, Ром. Даже мне.

– И еще один момент, про который ты забыл, – вдруг сказала Джессика. – Рома, а Настя? Ты подвергнешь опасности Настю? Мы, допустим, взрослые и как-то справимся, потому что справлялись со многим… а она? Ее ты предложишь взять с собой? И ее родителей тоже? А еще кого?

Ромка поник. Плотно застегнул куртку, прищемив подбородок воротом, засунул руки в карманы. Понурился. Вздохнул.

– Да ну вас всех, – сказал он безнадежно. – И чего делать?..

– Пока что ждать, – Скрипач щелкнул его по упрямому лбу. – Это нуднейшее и мерзкое занятие, согласен. Но ничего другого не остается.

– Тогда придется ждать… Рыжий, отдай мой хлеб, – попросил Ромка.

– Упс… а я его, оказывается, съел, – сообщил Скрипач, демонстрируя две пустые палочки. – Заслушался, видимо. Вы такие умные вещи говорили, что я уши развесил и не заметил…

– Рыжий гад! – заорал Ромка, вскакивая. – Кир, помоги побить рыжего гада! Мой сухарик! Он сожрал мой сухарик!!! Джей, взять его!

Скрипач резво вскочил на ноги и рванул к воде, Ромка и Кир кинулись за ним в погоню.

– Отдай, отдай мою горбушку, а то батоном закидаю, – прокомментировала погоню Берта. – Ария двоечника из оперы «Баталия в школьной столовой». Мужики, тушите костер, и пошли к машинам. Еда дома вкусная пропадает.

– А эти? – с сомнением спросил Ри, указывая рукой в сторону берега, где Кир с Ромкой загнали Скрипача к воде, и сейчас он улепетывал от них куда-то вдаль по линии прибоя.

– Сейчас догонят и придут. Куда они денутся…

Мотыльки, оставшиеся отсыпаться дома, встретили их вместе с котами в прихожей и тут же принялись ворчать, что «долго» и что «надоело ждать». Коты их мнение целиком и полностью разделяли, поэтому орали громко и довольно противно. Впрочем, стоило в квартиру вбежать Джею, ор тут же волшебным образом прекратился. Джессика и Берта пошли кормить животных, а Скрипача с Киром определили накрывать на стол. Ри с Фэбом были сейчас заняты каким-то важным разговором и ушли в комнату, которую Берта определила себе под спальню.

– А мне что делать? – спросил Ромка у Джессики, тоже входя в кухню.

– Найди сумку с одноразовой посудой и расставь ее на столе, – приказала та. – Каждому ложку, нож, вилку и по две тарелки. Потом помоешь фрукты и свободен.

– Припахали, – пожаловался Ромка.

– Ты же сам спросил, что тебе делать, – пожала плечами Берта.

– Я думал, что-то другое…

– Ну, теперь ты знаешь, что не другое. Ром, бегом давай, время же! – поторопила Берта. – Ребятам в десять вечера уезжать. А вам и того раньше.

…Обедо-ужин, как назвал его Скрипач, получился не очень веселым – все уже чувствовали, что совсем скоро надо будет разъезжаться и что радоваться особенно нечему. Притихший Ромка сидел между отцом и матерью и с горечью поглядывал на часы, висящие напротив на стене. Он бы мог, конечно, этого и не делать – но все равно смотрел, как минутная стрелка неумолимо и неотвратимо подползает к цифре «12», а часовая – к цифре «9».

– Пап, может, еще полчасика посидим, а? – попросил он.

– Милый, мы дома еще посидим. Обязательно, – пообещала Джессика. – С папой…

– Кир, а вам точно надо уезжать? – с отчаянием в голосе спросил Ромка.

– Ох. Точно надо. Потому что в портале сейчас бой, и через четыре часа привезут первых… кого там ранят, – Кир покачал головой. – Ром, ты думаешь, нам хочется ехать?

– Не знаю.

– Не хочется. Совсем не хочется. Ты… Рома, ты уже взрослый парень. По себе сужу, себя я в твоем возрасте хорошо помню. Ты взрослый, и ты сейчас должен… ну, пока всем так трудно… ты же мужик. Ты должен отвечать и за маму, и за Берту. И за Настю. Ну и за себя, конечно. Такая вот фигня получается, что ты у нас один мужик на хозяйстве остаешься. И учти, я не шучу сейчас. Не подведи нас, пожалуйста.

– Во время войны такие же ребята, как ты, работали на оружейных заводах. В Питере, в Москве, да по всей стране. И точно так же ждали родных, причем если с нами все нормально, то там… было неизвестно, вернется отец с войны или нет. Я понимаю, что для поколения, которое живет сейчас, это мало что значит, – Фэб остро глянул на Ромку, – но поверь мне, это – значит. Причем гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.

– Вот это верно, – кивнул Ри. Джей залез под стол, и, распихивая ноги сидящих за этим столом, стал пробираться к хозяину. – Ром, Фэб сказал сейчас очень верно. И Кир тоже. А я добавлю, пожалуй. Я очень люблю вас обоих и очень люблю твою маму.

– Я знаю, – прошептал Ромка.

– Вы – мои главные драгоценности в этой жизни. Поэтому… сделай так, как сказали Кир и Фэб. Договорились?

Ромка кивнул.

– Бертик, давай ты будешь каждый вечер в десять выходить в скайп, ага? – попросил он. – Иначе я не смогу теперь следить, что с тобой все в порядке. Ты сама из Питера сбежала. Вот теперь чтобы каждый вечер была на месте.

– Буду, вымогатель, – вздохнула та. – Ребят, ну что? Быстро пакуем еду и по коням?

– Пакуем, – кивнул Скрипач, выбираясь из-за стола. – Ит, положи кота и давай рысью. Да не на шею себе положи, а на диван! Боа из кота – это какое-то извращение! Тем более что Тима отдавит тебе шею своими девятью килограммами…