ГЛАВА 1

На протяжении многих лет, как, возможно, известно моим читателям, мне посчастливилось вести хроники деяний моего знаменитого друга Шерлока Холмса, а порой даже помогать ему в решении задач, с которыми он сталкивался. Из всех случаев, которые я могу припомнить — а наша дружба длилась больше двадцати лет, — быть может, самым таинственным был тот, разгадка которого пришла в буквальном смысле из потустороннего мира. Только теперь, по прошествии почти четырнадцати лет, я взялся описывать это дело. Но написанное предназначается потомкам. Согласно указаниям Холмса, эти записки вместе с прочими рукописями на ту же тему должны отправиться в самое надёжное хранилище филиала Банка столицы и графств на Оксфорд-стрит. И там эти страницы должны оставаться годы или десятилетия, а быть может, и века, пока не будет предъявлен особый пароль, чтобы их изъять.

Это дело, как и многие другие, также весьма необычные и интересные, началось для нас вполне буднично. Был душный день в начале июля 1903 года. Мою жену вызвали из города по семейным делам, и она уехала с продолжительным визитом к родственникам. В её отсутствие я на время вернулся на свою прежнюю квартиру.

Холмс, в то утро неугомонный и энергичный, ещё до рассвета занялся каким-то химическим экспериментом, ещё более зловонным, чем обычно. После этого он как бы в порядке компенсации исполнил на скрипке сладкозвучную мелодию. Когда я спустился к завтраку, он, разложив на столе ножницы, клей и записные книжки, а также кипу газетных вырезок и разных документов, составлял указатель сведений о преступлениях. Мой друг, оторвавшись от этого занятия, взглянул на меня и сообщил, что мистер Эмброуз Алтамонт из Норбертон-Хаус, Эмберли, Бекингемшир, договорился о встрече, чтобы получить профессиональную консультацию, и вскоре должен прибыть.

— Алтамонт — эта фамилия, несомненно, мне знакома.

— Его семья совсем недавно упоминалась в газетах в связи с трагедией в прошлом месяце. Кто-то из них утонул.

— Да, конечно.

Пока не появился клиент, я нашёл соответствующие вырезки в папках Холмса и принялся читать их вслух, чтобы освежить нашу память относительно события, имевшего место двадцатого июня. Холмс уже заметил несколько моментов, которые показались ему необычными.

Как писали во всех газетах, Луиза Алтамонт была привлекательной и жизнерадостной молодой леди. Она была помолвлена с американским журналистом, и они должны были вступить в брак этим летом. Девушка трагически погибла, когда неожиданно опрокинулась лодка, в которой находились она с женихом и её сестра, причём река была совершенно спокойная.

Это была обычная прогулка на лодке в долгий июньский вечер — и вдруг случилось несчастье. Жених Луизы, который хорошо плавал, без особого труда спас Ребекку Алтамонт, младшую из сестёр, и спасся сам.

— Отец девушки подозревает нечестную игру?

Холмс покачал головой:

— Я в этом сомневаюсь, Уотсон. Будь это так, он бы не ждал две недели, прежде чем обратиться ко мне.

Эмброуз Алтамонт пунктуально прибыл в назначенное время, и его проводили в нашу гостиную. Это был состоятельный по виду джентльмен лет сорока пяти или около того. На руке у него была чёрная траурная повязка. С первого взгляда было заметно, что он человек деятельный и что его что-то гнетёт.

Обменявшись с посетителем обычными приветствиями, мы с Холмсом, естественно, выразили ему соболезнование по поводу тяжкой утраты. У меня сложилось впечатление, что его горе недавно усугубилось чем-то ещё, что его сильно тревожит.

Он наскоро принял наши соболезнования и сразу же перешёл к делу:

— Джентльмены, моей дочери нет в живых около двух недель. И уже объявились мошенники, стервятники, желающие нажиться на чужом горе. Я имею в виду Керкалди — медиумов, брата и сестру. — Тон его выражал крайнее презрение.

— Я что-то слышал об этой паре. — Холмс откинулся в кресле и, набивая свою трубку, из-под полуприкрытых век наблюдал за нашим посетителем.

— В таком случае вы, наверно, поймёте. Этим обманщикам удалось убедить мою жену, что на самом деле Луиза не ушла совсем. Я имею в виду, что они заставили Маделину поверить, будто беседа с нашей дорогой умершей девочкой и даже физический контакт ещё возможны.

— Вот как, — спокойно произнёс Холмс.

Алтамонт продолжал:

— Несмотря на то что я часто высказывал Маделине своё неизменное неприятие подобных фокусов с призраками, моя жена не только пригласила этих шарлатанов в наш дом, но и подпала под их пагубное влияние. Они убедили Маделину, что наша милая девочка, которую мы похоронили, живёт в царстве духов и что она для нас всё ещё в пределах досягаемости. Вчера вечером в моё отсутствие они потрясли её какими-то трюками. — Алтамонт сделал паузу; его голос понизился до шёпота, и в нём звучало отвращение.

— Пожалуйста, расскажите нам о деталях.

Наш посетитель справился со своими эмоциями и возобновил рассказ:

— Как я уже упоминал, Абрахам и Сара Керкалди — брат и сестра. Если вы в курсе происходящего в обществе, то вам должно быть известно, что они создали себе репутацию в своей области. Оба они совсем молоды. Фамилия Керкалди, по-видимому, шотландская, но я почти ничего не знаю об их прошлом.

— В случае необходимости это можно разузнать. Будьте так любезны, продолжайте.

— Вчера вечером дела задержали меня в Лондоне допоздна. Когда я вернулся домой, жена встретила меня очень взволнованная и обо всём рассказала. Эти Керкалди предусмотрительно удалились до моего возвращения.

— Значит, вы никогда не встречали эту пару?

— Совершенно верно.

— Продолжайте, пожалуйста.

Мы с Холмсом с пристальным вниманием слушали, как наш клиент передаёт рассказ своей жены о спиритическом сеансе, который, согласно обычной методе, проводился в тёмной комнате, причём все окна и двери якобы были заперты. Кульминацией сеанса было появление призрака, которое так потрясло миссис Алтамонт.

По словам её мужа, она описала этот феномен как материализацию умершей девушки. Во мраке комнаты, где проводился сеанс, мать не только обменялась несколькими словами с кем-то почти невидимым, но и поцеловала и обняла это создание в полном убеждении, что её Луиза явилась к ней, преодолев границу, отделявшую мёртвых от живых.

— Я могу объяснить это лишь тем, — с горечью заключил Алтамонт, — что на самом деле этот призрак, наверно, сообщник медиумов. Не исключено также, что они кого-то наняли и тайком провели в дом. Должно быть, это было сделано при потворстве кого-то из слуг, хотя я считал, что они нам преданы.

— Быть может, — предположил Холмс, — это юная Сара Керкалди сама сыграла роль вашей покойной дочери?

Наш гость покачал головой:

— Маделина уверяла меня, что держала за руки обоих медиумов всё то время, пока призрак находился в комнате.

— Таким образом, одна рука у каждого оставалась свободной? — Мой друг иронически улыбнулся. — Боюсь, непрофессионал часто даже представить себе не может, какие поразительные трюки может проделывать в тёмной комнате опытный фокусник, даже когда предполагается, что у него связаны руки — особенно если публике очень хочется ему поверить.

Нашего посетителя очень разволновал собственный рассказ. Пока он приходил в себя, Холмс добавил:

— Очевидно, мистер Алтамонт, вы сами абсолютно уверены, что явление призрака, столь поразившее вашу жену, было простым надувательством?

— А чем же ещё? — Когда ни один из нас не ответил, мистер Алтамонт в волнении поднялся с кресла и принялся расхаживать по комнате, потом остановился. — Мистер Холмс, я агностик. Признаюсь, бывают минуты, когда мне даже хотелось бы поверить в то, что случившееся во время вчерашнего сеанса — правда. Но если церковь моих отцов не в силах убедить меня, что душа моей девочки сейчас на небесах, то как же я могу поверить этому гнусному мошенничеству на земле?

Я заметил, что напряжение душевных сил сильно сказалось на Алтамонте. Когда он излил свои горести, это не принесло ему облегчения, а только разбередило рану. Я посоветовал ему расстегнуть воротник, и он принял предложенное мной бренди.

Наш посетитель вытер лоб.

— Джентльмены, вы должны извинить моё волнение. Факты таковы, что моя дочь мертва, и ничто не может это изменить. Я должен, я хочу принять меры, направленные против этих негодяев. Подумывал было о хлысте, но боюсь, что подобные действия с моей стороны только настроят Маделину против меня — не говоря уже о законе.

— Тут вы правы. — Холмса явно растрогал рассказ нашего гостя, и в голосе его звучало сочувствие. — Вы обращались в полицию?

Алтамонт отрицательно покачал головой:

— Я убеждён, что это ничего не даст. Пока что эта парочка проходимцев действует умно и не просит денег прямо. Но вчера вечером они через эту неведомую молодую женщину, их сообщницу, сыгравшую роль моей дочери, сделали откровенный намёк насчёт пропавшего сокровища.

— Неужели? По-видимому, это что-то новенькое.

— Я исполнен решимости не допустить, чтобы они добились успеха.

— Разумеется. Какое именно сообщение передала та молодая женщина, кем бы она ни была?

Алтамонт силился вспомнить, но в конце концов сдался.

— Маделина не передала мне точные слова. Что-то насчёт украденной собственности, которая должна быть возвращена — да поможет нам Бог! — чтобы душа Луизы обрела вечный покой. Я абсолютно уверен, что, если моя жена добровольно не предложит обогатить этих мерзавцев, загадочное сокровище будет расти и расти, принимая угрожающие размеры, пока не окажется, что наш долг — предъявить его и передать им. А между тем нет закона, запрещающего проводить спиритические сеансы. Если бы он был, то половина знакомых, с которыми мы с женой встречаемся в свете, уже сидела бы в тюрьме. — Наш посетитель едва заметно улыбнулся.

У Холмса был рассеянный вид, обычно свидетельствовавший о повышенном интересе.

— А вы в самом деле не имеете представления, о каком сокровище или собственности идёт речь?

— Ни малейшего, — решительно заявил Алтамонт. — Правда, фамильное имение в Бекингемшире весьма солидная собственность.

Холмс кивнул и немного помолчал. Пару раз мне показалось, что мой друг готов заговорить, но он так ничего и не сказал.

— Каким образом я могу вам помочь? — наконец спросил он.

Алтамонт ударил кулаком по столу:

— Докажите, что эти проходимцы — мошенники! Я уверен, что в ходе дальнейших событий выявится их подлинная сущность и даже моя жена всё поймёт, но невыносимо продолжать этот трагический фарс. Не жалейте расходов, Холмс. Я хочу, чтобы пелена спала с глаз Маделины. Ей придётся нелегко, но всё равно надо поскорее их разоблачить. Лучше взглянуть в лицо суровой правде сейчас, нежели заблуждаться годами.

С минуту поразмыслив, Холмс осведомился:

— Полагаю, ваша жена желает повторить спиритический сеанс?

— Ей не терпится это сделать, несмотря на моё сопротивление, и сегодня утром она больше ни о чём не могла говорить. Вообще-то она умоляла меня присутствовать на следующем сеансе. Маделина попыталась также привлечь на свою сторону нашу вторую дочь, Ребекку, и Мартина Армстронга, с которым Луиза должны была обвенчаться в следующем месяце. Но я уверен, что Мартин как разумный молодой человек полностью со мной согласен.

— А если предположить, что такой повторный сеанс будет проведён, где и когда это произойдёт?

Наш клиент сделал жест, выражавший покорность судьбе.

— Несомненно, Маделина захочет провести его в нашем доме, как и прежде. Насколько мне известно, она ещё не уточнила время. Возможно, мой категорический запрет отсрочил бы сеанс, но всего на день-два. — Алтамонт невесело улыбнулся. — Если кто-нибудь из вас женат, джентльмены, то вы меня поймёте. Думаю, жена всё ещё надеется уговорить меня, чтобы я присутствовал.

— Ей действительно очень хочется, чтобы вы это сделали?

— О, только не в том случае, если я буду настроен враждебно. Она хочет, чтобы я продемонстрировал, как она выражается, непредвзятость. У меня такое впечатление, что эти Керкалди, зная, что я законченный скептик, не горят желанием, чтобы я присутствовал на их следующем спектакле. Конечно, я не говорил с ними об этом.

Мы втроём решили, что нужно назначить дату следующего сеанса и что мы с Холмсом будем присутствовать на нём — вероятно, инкогнито. Мы сыграем роль любителей спиритических изысканий, деловых знакомых Алтамонта, которые убедили его отнестись без предубеждения к возможности общаться с теми, кого нет в живых.

Прежде чем наш посетитель отбыл, мы получили от него подробные сведения, имеющие отношение к делу, включая адрес и место работы Мартина Армстронга. Как мы узнали, молодой человек был корреспондентом одной американской газеты и сейчас работал в редакции на Флит-стрит.

Когда наш клиент удалился, мой друг повернулся ко мне с видом одновременно серьёзным и насмешливым:

— Итак, Уотсон?

— По моему мнению, мистер Алтамонт имеет веские основания для недовольства.

— Да, такое впечатление может сложиться на первых порах. Но я полагаю, что мы должны подойти к этому делу с осторожностью. Самое очевидное, житейское объяснение материй, связанных с оккультизмом, не всегда верно.

Что-то в тоне, которым Холмс произнёс последние слова, заставило меня пристально взглянуть на него. Я нахмурился:

— Холмс…

— Да, старина, я имею в виду предмет, о котором мы не говорили долгое время. Шесть лет назад мы столкнулись с делом, которое завело нас весьма далеко в мир, который многие назвали бы миром сверхъестественного. Нельзя сказать, чтобы мы часто обсуждали те события…

— Да, — подтвердил я, — нельзя.

Он слабо улыбнулся:

— …но, смею полагать, вы не забыли то дело?

— Не забыл, Холмс. И никогда не забуду.

— Я тоже. Невозможно было бы забыть ни одну деталь неоспоримых доказательств, которые представились тогда нам обоим, — доказательств человеческой жизни после… если и не после смерти, то хотя бы за гробом, после погребения.

— Значит, вы верите?.. — Мне трудно было выговорить эти слова. Я бессознательно понизил голос. — Вы верите, что дочь Алтамонта, возможно, стала… вампиром?

Он вздохнул и принялся снова набивать свою трубку.

— Я лишь говорю, что на основании фактов, которыми мы располагаем на данный момент, не следует исключать такую возможность. Вы со мной, Уотсон?

— Конечно! — И я попытался вложить в свой голос энтузиазм, от которого был весьма далёк.

Весь следующий час мы с Холмсом обсуждали медиумов и их методы, и он выказал прекрасную осведомлённость в способах мошенничества и описал наиболее распространённые из них.

Я возразил:

— Но если события в доме Алтамонта происходили именно так, как он рассказывает, то непонятно, каким образом могли использоваться подобные методы обмана.

— Отнюдь. Вспомните, что мы получили отчёт об этом инциденте из третьих рук. И, как я говорил нашему клиенту, просто невероятно, до чего легко можно обмануть тех, кто жаждет быть обманутым, подобно миссис Алтамонт.

Холмс также наметил план, как разведать прошлое медиумов: он предложил для начала проконсультироваться с Ленгдейлом Пайком. Кажется, я уже упоминал этого человека прежде, в других рассказах о расследованиях Холмса. Пайк был его ходячим справочником по вопросам, касающимся светских скандалов.

Жених Луизы, американец Мартин Армстронг, оказался энергичным, деловитым молодым человеком, который тяжело переживал свою утрату. Он встретил Луизу у себя на родине, когда она гостила там у друзей, и затем последовал за ней через Атлантику. До приезда в Лондон Армстронг несколько месяцев служил в Санкт-Петербурге корреспондентом американской газеты, с гордостью продолжавшей традиции дерзкой «Нью-Йорк геральд», основанной несколькими десятилетиями ранее Джеймсом Гордоном Беннеттом.

Армстронга очень обрадовало назначение в Лондон, где он мог находиться вблизи Луизы Алтамонт. Вскоре после своего прибытия, примерно в середине мая, он сделал ей предложение, и оно было принято.

Холмсу не терпелось его разыскать, и вскоре, воспользовавшись телефоном, он договорился с мистером Мартином Армстронгом, что тот встретится с нами за ленчем в «Симпсоне» на Стрэнде. Судя по энтузиазму в голосе, звучавшем в трубке, американского журналиста вдохновила перспектива взять эксклюзивное интервью у знаменитого Шерлока Холмса.

Мы с другом прибыли в ресторан незадолго до часа дня — на это время была назначена встреча. Когда мы входили, я заметил какие-то знаки, нарисованные белой краской на тротуаре как раз перед дверью ресторана. Это озадачило меня, но потом я вспомнил, что улицу скоро будут расширять, а здание, в котором находился наш любимый ресторан, собираются перестраивать.

Когда я с грустью заговорил об этом с Холмсом, он ответил с редкими для него ностальгическими нотками в голосе:

— Я полагаю, Уотсон, что в конце концов все наши привычные места изменятся — это неизбежно. Только вчера я узнал, что Ньюгейтскую тюрьму планируют снести в течение этого года, а вместо неё построят новое здание уголовного суда на Олд-Бейли-стрит.

— Это будет действительно благая перемена, — заявил я.

— Ничто не остаётся прежним. Я даже допускаю мысль, Уотсон, что мы оба не так молоды, как когда-то.

С этим трудно было спорить, но я не понимал, какое отношение к моему ответу насчёт Ньюгейта имеет наша ушедшая молодость. Хотя никто не станет сожалеть о сносе этого мерзкого рассадника заразы, который давно пора было убрать, перестройка нашего любимого ресторана была совсем другим делом. Его, конечно, надолго закроют, а когда он снова откроется, там, разумеется, не будет такого опытного, хорошо обученного персонала.

Холмс сел за свой излюбленный столик в «Симпсоне», откуда мог наблюдать за оживлённой улицей и в то же время вести любой приватный разговор, не опасаясь, что его подслушают. Вскоре к нам присоединился Мартин Армстронг.

Это был человек примерно двадцати пяти лет, среднего роста, светловолосый, с чёткими чертами лица. Он был хорошо одет в современном стиле, как и подобает успешному журналисту. От жизнерадостности, присущей американцам, не осталось и следа: сказалась недавняя трагедия. Как и Алтамонт, он носил траурную повязку, и было заметно, что утрата невесты была для него тяжёлым ударом.

Отвечая на первый вопрос моего друга, Армстронг сразу же выразил своё согласие с той оценкой, которую мистер Алтамонт дал ситуации в Норбертон-Хаус.

— Да, джентльмены, я уже слышал все подробности спиритического сеанса, который был проведён вчера вечером. Матушка Луизы позвонила мне сегодня утром и всё рассказала. Она сильно взволнована и, по-видимому, огорчилась из-за того, что я не разделяю её энтузиазма.

После этого я беседовал с Ребеккой — это младшая сестра Луизы. Вчера вечером её не было дома, но она знает о сеансе и беспокоится о своей матери.

Наша беседа продолжилась за ленчем, и стало ясно, что молодой американец, пожалуй, менее решительный, а быть может, более дипломатичный агностик, нежели отец Луизы. И тем не менее он был так же твёрдо убеждён, хотя никогда не встречался с Керкалди, что это проходимцы, единственная цель которых — завладеть деньгами убитого горем семейства.

Армстронг горячо поддерживал намерение Алтамонта обратиться за помощью к профессионалам, чтобы провести расследование и, разоблачив мошенников, спасти семью от новых бед.

Молодой человек, упомянув о том, что его нью-йоркская газета вывела на чистую воду жуликов, занимавшихся спиритизмом в Америке, предложил свою помощь.

Разговор перешёл на методы расследования, затем — на обещанное эксклюзивное интервью с Холмсом. К моему удивлению, журналист побеседовал и со мною, собираясь опубликовать И мою точку зрения.

И вдруг Холмс прервал нас, спросив, не заметил ли Армстронг, что с недавних пор за ним кто-то следит.

Наш новый знакомый положил на стол свой блокнот и в недоумении взглянул на Холмса:

— Следит за мной? Здесь, в Лондоне? Конечно нет. А почему вы спрашиваете?

— Потому что на тротуаре стоит весьма неприятный тип, несомненно иностранец, который питает явный интерес к нашему столику, хотя и старается это скрыть. — Холмс слегка кивнул в сторону окна, — как обычно, он сидел напротив. — Нет, пока не оглядывайтесь. Бьюсь об заклад, что это русский: политических эмигрантов из Москвы и Санкт-Петербурга отличает особый стиль одежды. Он маленького роста, на нём чёрное пальто и шерстяное кепи; чисто выбрит, скулы славянские. За последние две минуты он три раза приходил и уходил — нет, не оглядывайтесь! Он снова здесь.

Армстронг действительно хотел было оглянуться, но послушался Холмса.

— Нет, я понятия не имею, с какой стати кому-то вдруг вздумалось за мной следить. Правда, я провёл в России почти восемь месяцев: два раза был там в служебной командировке. В этой стране полно политических интриг, в которые вовлечены и революционеры, и тайная полиция, и так и ждёшь, что за тобой установят слежку.

Холмс пожал плечами:

— Быть может, внимание джентльмена за окном на самом деле направлено на меня. В этом не было бы ничего из ряда вон выходящего, однако в настоящий момент я не вижу причин, по которым подобный субъект мог бы настолько заинтересоваться моей деятельностью.

Между тем я попытался уголком глаза взглянуть на предмет пристального внимания Холмса, и это мне удалось. Не поворачиваясь лицом к окну, я тихим голосом предложил выйти на улицу и схватить шпика за шиворот.

Холмс возразил мне:

— Нет, старина, не стоит. Если этот человек всё ещё будет там, когда мы выйдем, тогда пожалуй. Но пока что соглядатай снова убрался.

Таинственный шпик больше не появлялся, и наш ленч завершился без всяких инцидентов.